После XVII съезда партии они беседовали с глазу на глаз, Киров и Сталин. Генсек уже знал все о тайном совещании на квартире Орджоникидзе. Киров ничего не отрицал. Он отклонил предложение товарищей, ибо не чувствует себя готовым возглавить партию и государство. "Но ты сам своими действиями привел к этому. Ведь мы предупреждали тебя..."¹

Вновь избранный Центральный Комитет собрался на организационный пленум. Сталин предложил избрать Кирова секретарем ЦК. Тот категорически отказался. Его поддержал Орджоникидзе: "Здесь, в Москве, у нас людей хватает, а в Ленинграде Киров нужен". Намерения хозяина не трудно было разгадать. В Ленинграде Киров проводил самостоятельную политику, пытался убедить так называемых бывших оппозиционеров в правильности линии ЦК. Но Сталин от своих планов так легко не отступался. "Я думаю, - настаивал генсек, - можно совместить обе должности. Пусть Сергей Миронович будет и секретарем Ленинградского обкома, и секретарем ЦК"² . Избрание состоялось. Однако кабинет Кирова в ЦК пустовал, он даже не заходил туда ни разу...

Покидая вечером того памятного дня здание ЦК, Киров имел все основания опасаться за свою жизнь. Об этом он сказал Ф. Д. Медведю, полномочному представителю ОГПУ в Ленинграде, с которым работал там вместе уже более четырех лет. В центральном аппарате НКВД ситуация, сложившаяся наверху, стала ясна сразу. Гибель Кирова предрешена - об этом толковали в гостинице НКВД на Сретенке ("Селект")³ .

Находясь в Сестрорецке, он пригласил старого друга, рабочего Алексея Севостьянова, С ним Киров познакомился в бытность первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана на строительстве Шалларского водопровода. Там, в горах близ Баку, они вместе охотились. В Сестрорецке Киров сказал другу: "Алеша, моя голова уже на плахе. Меня убьют". (В 1959 г. Севостьянов работал в Министерстве черной металлургии. Он оставил комиссии Президиума ЦК КПСС короткие воспоминания о беседе с Кировым летом 1934 г. в Сестрорецке и обещал описать все подробно. И не смог выполнить обещания: по возвращении домой он скоропостижно скончался...)

Севостьянов не единственный чудом уцелевший свидетель. Киров высказывал опасения за свою жизнь и давнему своему другу, секретарю Выборгского райкома партии Петру Смородину, в присутствии его жены Елены.

Софья Львовна, старшая сестра жены Кирова, по прошествии многих лет после убийства расскажет, как Киров жил с февраля 1934 г. в ожидании смерти. Каждое утро Мария Львовна выходила на балкон и про-

Продолжение. Начало см. "Вопросы истории", NN 1 - 4.

¹ Свидетельство С. Л. Маркус.

² Из воспоминаний С. Л. Маркус.

³ По воспоминаниям И. П. Алексахина.

стр. 101

вожала мужа взглядом до автомашины. И так - все десять месяцев, вплоть до 1 декабря. Достоянный страх за его жизнь, и как эпилог - потеря рассудка после гибели Кирова. Во время войны Софья Львовна увезла больную сестру из блокадного Ленинграда. Скончалась она внезапно, в кровати, слушая по радио репортаж о XXII съезде партии⁴ .

Примерно через месяц после XVII съезда ВКП(б) генсек стал часто вызывать Кирова в Москву. Он и прежде резко критиковал его за разного рода упущения, теперь же устраивал настоящие разносы. На заседаниях Политбюро Сталин демонстрировал свою власть. Если кто-либо пытался ему возражать, хозяин покидал кабинет. Тогда за ним посылали Кагановича или Кирова, подолгу ждали возвращения... Споря с Кировым, вождь обычно отвергал его предложения. Он требовал выявлять и уничтожать "врагов народа", которых в Ленинграде "тьма развелась благодаря ротозейству обкома". Киров наотрез отказывался участвовать в избиении ленинградских партийных кадров. Когда Медведь незадолго до XVII съезда партии представил ему список бывших оппозиционеров, подлежавших изоляции, то санкции на арест не получил. Полномочный представитель сообщил, что эти люди ведут себя весьма подозрительно, часто встречаются. "Ну и что из этого?" - спросил Киров⁵ . Сталин же снова и снова упрекал его за то, что он "либеральничает" с оппозицией - для того только, чтобы укрепить свой личный авторитет.

После каждого очередного нагоняя в кабинете генсека Киров возвращался в Ленинград в подавленном состоянии, долго не мог успокоиться. Его секретарь спустя два десятилетия показала комиссии Президиума ЦК КПСС: "Киров так горячо спорил со Сталиным по правительственному телефону, что порой терял самообладание и бросал трубку"⁶ . Однажды секретарь МК и МГК Лазарь Каганович, с трудом сдерживая искреннее негодование, доложил на заседании Политбюро, что московская организация умеет ценить товарища Сталина и отдавать должное его гению. А вот о ленинградских товарищах этого не скажешь⁷ . Пришлось Кирову вызвать всех секретарей ленинградских райкомов и предложить им перестроить работу - решительно поднимать авторитет генерального секретаря партии в массах.

В Политбюро Киров представлял умеренное крыло ЦК. В тридцать втором году он был вместе с теми, кто выступал против казни Рютина. Киров высказался за умеренную политику в голодающей деревне. Он предлагал не диктовать писателям, художникам партийную волю, а создавать атмосферу доверия между творческой интеллигенцией и властью. Были у Кирова разногласия со Сталиным и по вопросам международного коммунистического движения. Не будем, однако, преувеличивать этих разногласий. Киров, как и все сталинцы, призывал к непримиримой борьбе с оппортунистами всех мастей. Он участвовал в травле секретаря Московского комитета партии Угланова, критиковавшего сталинскую политику насильственной коллективизации, и вместе с Серго разоблачал повергнутых "правых" на XVI съезде партии. И славил генсека. "Наша партия, как никогда, едина, монолитна, тверда и сплочена вокруг своего ЦК и вождя товарища Сталина", - говорил Киров на XVII съезде партии⁸ . Впрочем, Коба устранял и более преданных.

Если вглядеться в лица Ли Освальда, Сирхан Сирхана, поразмыслить над их поведением, поступками, то на передний план выступит одна общая черта - это озлобленные неврастеники, люди ущербные, неполнопен-

⁴ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

⁵ Из воспоминаний С. Л. Маркус.

⁶ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

⁷ По воспоминаниям А. И. Микояна.

⁸ XVII съезд ВКП(б). Стеногр. отч. М. 1934, с. 258.

стр. 102

ные духовно и физически. Таким был и Леонид Николаев. Сын алкоголика, он родился ущербным, ходить начал лишь в 14 лет. Кривые ножки, маленький рост и огромная обида на человечество⁹ . Этот портрет повторяется в описании соседки семьи Николаевых по квартире М. В. Шмеркиной: "Небольшого роста, тщедушный, но большая круглая голова. У него очень кривые ноги. Одевался скорее как рабочий, но вел себя; дико надменно"¹⁰ . Со своей женой, Мильдой Драуле, Николаев познакомился в Луге, где она работала в укоме партии, а он - в укоме комсомола, управделами.

Долго на одной работе Николаев не задерживался, был конторщиком, подручным слесаря, строгальщиком... В 1924 г. вступил в партию. Обиженный судьбой, вечно недовольный, он завидовал совпартслужащим и стремился занять пусть маленький, но ответственный пост. И он получает его. В августе 1932 г. Николаев становится инспектором РКИ в инспекции цен. На эту должность его назначили по рекомендации председателя ленинградской РКИ Н. С. Ошерова. Чтобы упрочить свое положение, Николаев поступает в вечернюю партшколу. Летом 1933 г., после ликвидации РКИ, его перемещают в культпропотдел обкома партии. Это совпало с периодом чистки, которую Николаев прошел благополучно одним из первых. После этого он почувствовал себя королем: неизменно садился в первом ряду зала и задавал коммунистам каверзные вопросы¹¹ .

С октября 1933 г. Николаев - инструктор комиссии Истпарта. Когда весной объявили о мобилизации коммунистов на железнодорожный транспорт, он попал в список, однако на отборочную комиссию Смольнинского райкома не явился. 8 апреля на общем собрании института его исключили из партии, упомянув при атом и о склочном его поведении. Через месяц райком по его апелляции отменил решение первичной организации, объявив Николаеву строгий выговор. Партийная тройка приняла во внимание искреннее его раскаяние, но отметила следующее: "Николаев держит себя невыдержанно, угрожает парткому", "груб, крайне невыдержан, истеричен"¹² .

По воспоминаниям бывшего члена районной контрольной комиссии Д. А. Лазуркиной, на решение тройки повлиял телефонный звонок Ем. Ярославского. Николаев поехал к секретарю ЦКК в Москву и слезно просил дать ему возможность искупить свою вину в рядах партии¹³ . В приемной ЦК он оставил письмо на имя генерального секретаря. Николаев поведал ему о своих мытарствах, пожаловался на бездушие чиновников, и особенно - товарища Кирова, который даже не удостоил ответом заслуженного коммуниста. "Дорогой Иосиф Виссарионович! Несправедливыми гонениями меня довели до отчаяния. Я теперь готов на все"¹⁴ .

(О, великое, до конца так и не познанное племя секретарей-референтов! Найдется ли когда-нибудь твой Шекспир? Кто он, тот незаменимый, вкрадчиво- незаметный, тот единственный, кто из сотен писем, ежедневно приходящих на имя генсека, отобрал и положил на стол хозяина конверт, нашпигованный злобой? В Николаеве хозяин увидел исполнителя своего замысла. Сталин обладал нюхом на преступников.)

В 1958 г. ленинградские сотрудники Комитета госбезопасности сообщили в комиссию Президиума ЦК, что покушения на Кирова предпринимались и до декабря 1934-го. Осенью этого года в Казахстане, куда Киров ездил уполномоченным ЦК по хлебозаготовкам, была устроена

⁹ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

¹⁰ Родина, 1989, N 1, с. 71.

¹¹ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

¹² Родина, 1989, N 1, с. 71 - 72.

¹³ Из воспоминаний Д. А. Лазуркиной.

¹⁴ В передаче О. Г. Шатуновской.

стр. 103

авария - автомашина с членом Политбюро угодила в кювет. К счастью, все остались целы. В следующей попытке участвовали уголовники, братья Орловы. В одной из ленинградских тюрем они ожидали смертной казни. Им предложили устроить нападение на Кирова, в случае успеха обещали жизнь. Поздним вечером Орловых подвезли к дому Кирова. Бандиты поднялись по черному ходу и начали ломиться в дверь кухни. Но в доме оказались люди, нападавшие ушли ни с чем¹⁵ .

Но кому препоручить готового на все Николаева? Медведь на эту роль не подходит. Не тот характер. С Кировым дружит. Было решено перевести его в Белоруссию, но Киров категорически воспротивился и добился отмены этого решения. Тогда генсек остановился на Иване Запорожце.

Почему Сталин выбрал именно его? В прошлом Запорожец - левый эсер. Службу в ВЧК начал в двадцатом году, был заслан в штаб Нестора Махно. В ОГПУ был заместителем начальника информационного отдела. Высокий, широкий в плечах, остряк и балагур, заводила на пикниках, экскурсиях... Но главное - исполнительный службист. В 1931 г. Сталин направляет его в Ленинград первым заместителем полномочного представителя ОГПУ (с 10 июля 1934 г. - НКВД).

Филипп Медведь просил Сергея Мироновича избавить его от непрошеного зама. Киров позвонил Хозяину. Сталин вспылил: "Что вы там выдумываете? Назначение состоялось, Запорожец рекомендован Центральным Комитетом. Решение ЦК обязательно для всех. И пусть твой Медведь не диктует партии кадровую политику!"

Запорожец занялся Николаевым сразу, поручив его заботам доверенного помощника из секретно-политического отдела. Несколько раз Запорожец, в штатском костюме, присутствовал в роли сотрудника-гостя на беседах с Николаевым в чужом кабинете. Неудачливому карьеристу Николаеву нетрудно было внушить, что такие черствые вожди, как Киров, подрывают партию изнутри. И без того озлобленный Николаев возненавидел Кирова, сосредоточил на нем неутоленную жажду мести. Когда ему предложили "спасти партию", избавить ее от опасного врага, - согласился без колебаний. К тому же сотрудники "по-дружески" сообщили Николаеву, что Киров будто бы состоит в интимной связи с его женой...

Исполнителю дали револьвер, черный кожаный портфель с разрезом, сделанным специально сзади, вверху. При случае он мог достать оружие без помех, не открывая портфеля. И начали обучать стрельбе, возили на закрытый полигон. Внутренне он был уже готов ко всему. Пусть он погибнет, но обессмертит свое имя. "Я пришел в этот мир, как новый Желябов. Я совершу освободительный акт и спасу Россию", - записано в так называемом дневнике Николаева.

(Убийца Авраама Линкольна, Джон Бут, тоже вел дневник. Только страницы, заполненные в дни, предшествующие убийству президента, кто-то успел вырвать прежде, чем дневник попал на стол судьи. Из дневника Николаева - большого блокнота с отрывными листами, заполненного неровными, прерывистыми строчками, - тоже исчезло несколько страниц...)¹⁶ . На одном из листов дневника Николаев начертил маршруты пеших прогулок Кирова.

Сергей Миронович жил на Каменноостровском проспекте, часто ходил в Смольный пешком. Охрана следовала сзади широким веером, прикрывая Кирова с флангов. В октябре к этому вееру безопасности пристроился Николаев. Он двигался обычно на большом расстоянии сзади. Но не остался незамеченным. Дважды задерживали подозрительного человека с портфелем, в котором находилось оружие, записи, приводили в секретно-политический отдел и дважды выпускали по распоряжению Запорож-

¹⁵ Из воспоминаний С. Л. Маркус и О. Г. Шатуновской.

¹⁶ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

стр. 104

ца¹⁷ . Телохранитель Кирова Борисов и другие сотрудники охраны возмущались, они хотели обратиться к Медведю. Но их вызвали в секретно- политический отдел, отобрали партийные билеты и заперли в сейф. Николаева приказали не трогать.

Но вот все варианты акции тщательно отрепетированы. Николаев подготовлен, день назначен и ... Запорожец выезжает на лечение в Кисловодск. Дальний курорт - алиби надежное. По словам его старшей дочери, Натальи Ивановны, отец летом 1934 г. сломал бедренную кость и несколько месяцев провел в госпитале. Могло ли это обстоятельство помешать Запорожцу выполнить такое задание?

1 декабря в Таврическом дворце на 18 часов было назначено собрание партийного актива Ленинградской области. В 15 часов в Смольном в кабинете второго секретаря обкома М. С. Чудова началось совещание с участием ответственных руководителей города и области. Николаев находился в Смольном с утра, ходил по отделам обкома партии, просил билет на вечернее собрание. Везде отказывали...

16 часов 30 минут. Сергей Миронович входит в подъезд, поднимается по лестнице. Кирова по инструкции везде должен сопровождать Борисов. Сегодня он отстал от Кирова - его приостановили... Николаев в тот момент находился в приемной А. И. Угарова, секретаря горкома партии. Киров шел по длинному коридору, свернул налево в боковой коридор, и в этот момент Николаев вышел из приемной Угарова, приблизился к нему сзади, достал из портфеля наган и выстрелил в затылок. Затем он выстрелил еще раз, вероятно, уже падая в обморок. Услышав выстрелы, члены бюро обкома выбежали в коридор. Сначала решили, что убийца тоже мертв, но он оказался невредим, а пуля ударила в потолок. Чудов, подложил под голову Кирова свой пиджак и сказал: "Не подходите, трогать ничего нельзя, это может помешать следствию". И. Ф. Кодацкий, председатель Ленсовета, вытер носовым платком кровь на лице Кирова. Появился Д. Г. Богген, начальник лечебного управления обкома партии. В 17 часов 40 минут прибыл профессор Ю. Ю. Джанелидзе, начальник Военно- медицинской академии. За 25 минут до этого профессор Добровольский констатировал смерть Кирова.

Чудов сказал: "Надо позвонить товарищу Сталину. Я звонить не буду". К аппарату подошел Джанелидзе, вызвал по прямому Москву. "Товарищ Сталин, Сергей Миронович Киров..." не договорив, Джанелидзе опустил руку с телефонной трубкой и сказал Чудову: "Он уже все знает" - и продолжил разговор с генсеком. Доктор М. Д. Гальперина, дежурившая в эти часы в медицинском пункте Смольного, вспоминает: "Внезапно в соседнем кабинете зазвонил телефон. Сказали, что это Москва, у телефона Сталин. К аппарату позвали Джанелидзе. Он вышел и через несколько минут вернулся; став рядом со мной, он сказал: "Как будто спичку обронили..."- так поразила его реакция Сталина на известие об убийстве Кирова"¹⁸ .

Генсек немедленно распорядился: "Партактив отменить. Смольный окружить войсками НКВД. Ждите указаний". Около 6 часов вечера позвонил А. Поскребышев и продиктовал текст официального сообщения ЦК: "1 декабря в Ленинграде от предательской руки врага рабочего класса погиб выдающийся деятель нашей партии"... и т. д.

Сообщение венчал призыв к народу: "За окончательное искоренение всех врагов рабочего класса!"¹⁹ . Расследование еще не началось, еще не остыло тело убитого, а генсек все знал: кто убил, зачем убил... И как надо ответить на вылазку классового врага.

¹⁷ "Есть основания думать", говорилось в докладе Н. С. Хрущева на XX съезде, что "Николаеву кто-то помогал из людей, обязанных охранять Кирова" (Известия ЦК КПСС, 1989, N 3, с. 138).

¹⁸ Из воспоминаний Ю. Ю. Джанелидзе.

¹⁹ Ленинградская правда, 2.XII.1934.

стр. 105

Экстренный поезд прибыл в Ленинград рано утром следующего дня. Вместе с хозяином приехали Молотов, Ворошилов, Жданов, Вышинский, Ежов и большое число сотрудников НКВД. Ежову как ответственному работнику ЦК, курирующему НКВД, прокуратуру и органы суда, Сталин поручает возглавить следствие. Центральный аппарат НКВД в этой поездке представляли Г. Г. Ягода, его заместитель Я. С. Агранов и начальник экономического отдела В. Т. Миронов. Следом из Москвы шел второй поезд - с карательным отрядом. В числе прибывших - в качестве следователя Г. С. Люшков. Позднее он опубликует за границей материалы, изобличающие Сталина в фальсификации истории гибели Кирова.

Члены Политбюро расположились в Смольном. Генсек знал, кого взять с собой в Ленинград. Молотов, Ворошилов и Жданов (тогда еще кандидат в члены Политбюро) были абсолютно послушны его воле и, что не менее важно, способны на любую низость. Этих он уже опробовал в деле.

Сталин решил допросить Николаева лично. Он надеялся, что в его присутствии фанатик не посмеет назвать настоящих убийц и в предвкушении шумной славы возьмет все на себя. Арестованного доставили в Смольный. Сталин спросил: "Это вы убили Кирова?" - "Да, я", - ответил Николаев и упал на колени. "Зачем вы это сделали?" Николаев указал на стоящих за креслом Сталина начальников в форме НКВД: "Это они меня заставили! Четыре месяца меня ломали! Они сказали мне, что это нужно партии и государству..." Сталин пнул болтуна сапогом, тот опрокинулся на спину. Двое с ромбами в петлицах обрушили на его голову рукояти своих револьверов. Тюремные врачи расскажут через 20 с лишним лет комиссии Президиума ЦК, что им пришлось основательно повозиться, прежде чем они привели Николаева в сознание. Чудов говорил потом секретарю партколлегии обкома, старому большевику Дмитриеву, что он был убежден - Николаева в то утро прикончили²⁰ .

Одним из первых прибыл на место происшествия заместитель начальника Ленинградского управления НКВД Ф. Т. Фомин. К тому времени, как он вернулся к себе в управление, в Москве уже знали о гибели Кирова. Вдруг позвонил Ягода. После того как Федор Тимофеевич доложил обстановку, нарком спросил, во что был одет Николаев, не нашли ли при нем вещи иностранного происхождения. Примерно через час Фомину позвонил Сталин. "Он также спросил: во что был одет Николаев, какая на нем была кепка и не было ли заграничных вещей. Получив отрицательный ответ на последний вопрос, Сталин после продолжительной паузы трубку повесил"... Что-то было упущено при подготовке ленинградской акции. К такому заключению пришел позднее, поразмыслив немного, заслуженный чекист Фомин. Его воспоминания были в свое время записаны и недавно опубликованы В. Лордкипанидзе²¹ .

Террористический акт против Кирова был разработан и проведен сотрудниками НКВД. В этом еще раз убеждают воспоминания члена партии с 1902 г. Д. А. Лазуркиной. Утром 2 декабря прибежал Иовлев, секретарь председателя облисполкома П. И. Струппе. "Я совершил преступление", - сказал ей Иовлев со слезами на глазах. Оказывается, месяц назад к нему пришла женщина, которой срочно понадобилось переговорить с председателем, лично с ним. Струппе был в отъезде, но женщина не решалась открыться его секретарю. Иовлев, член партии с 1913 г., обещал сохранить все в тайне и передать Струппе ее сообщение сразу же по прибытии председателя.

Вот что поведала женщина, жена ответственного сотрудника НКВД. Позавчера, сказала она, в воскресенье, они были вместе с группой чекистов в доме отдыха НКВД в Детском Селе. Когда все выпили изрядно,

²⁰ По сведениям О. Г. Шатуновской.

²¹ Аргументы и факты, 1989, N 6.

стр. 106

заговорили о Кирове. Речь зашла о предстоящем убийстве Сергея Мироновича. В беседе принимал участие муж этой женщины.

Она подбежала к нему: "Ты что делаешь, ты забыл, кто ты?!" "Брось свои глупости! Мало ли, что пьяные скажут. Мы выпили и все..." Но жена не успокоилась и наутро, вернувшись домой, вновь пристала к супругу: "Что вы там говорили об убийстве Кирова?" Когда секретарь доложил об услышанном председателю исполкома, тот решил пригласить женщину, но она была уже в сумасшедшем доме, куда ее поместил заботливый муж.

Выслушав рассказ Иовлева, Лазуркина предложила ему вместе отправиться к Ежову, назначенному председателем следственной комиссии. Иовлев плакал и никак не решался, но Лазуркина взяла его за руку и повела к Ежову. Тот немедленно доложил генсеку. Женщину разыскали и под охраной привели в его кабинет. Сталин вызвал из Свердловской больницы врача-коммунистку и сказал: "Приготовьте комнату, я вам отдаю вот этого товарища, который много перенес в сумасшедшем доме, вы должны ее хранить, как зеницу ока. Никого к ней не пускать совершенно. Она должна быть под охраной в отдельной комнате. Вы к ней будете ходить, отвечать за ее здоровье, когда она поправится, месяца через два, надо ее отправить на юг, в Крым, я вам дам путевку"²² .

Разыгравшаяся в Смольном 2 декабря сцена столь важна, что требует назвать еще одного свидетеля. Областной прокурор П. П. Пальгов, также присутствовавший на допросе Николаева, описал ее своему близкому другу, старому члену партии Опарину. И застрелился после беседы с ним²³ .

... Сталин спешит извлечь из убийства Кирова максимум политических выгод. Уже 1 декабря было принято постановление Президиума ЦИК СССР о борьбе с террором. Специальным органам вменяется в обязанность следствие по делам о терроре вести ускоренным порядком, а приговоры приводить в исполнение немедленно. Прошений о помиловании ЦИК принимать не будет. Постановлению должно было предшествовать решение Политбюро, очевидно, подготовленное Сталиным экстренно. Хозяин не стал утруждать себя соблюдением приличий: в конечном счете и Политбюро, и ЦК всего лишь исполнители его воли.

(Гитлер, организовав поджог рейхстага, использовал эту политическую провокацию в своих целях. Сталину убийство Кирова было нужно для оправдания массовых репрессий. По данным КГБ, представленным после XX съезда КПСС в комиссию Президиума ЦК, с января 1935 по июнь 1941 г. было репрессировано 19 млн. 840 тыс. человек. 7 миллионов расстреляли, остальных отправили на медленную смерть в лагеря... Гитлер уничтожил в ходе репрессий 200 тысяч немцев.)

Через день после убийства Кирова Сталин вызвал на допрос его телохранителя. Борисова повезли в Смольный из здания управления НКВД по улице Воинова. Посадили в кузов грузовой машины на скамейку за кабиной водителя, с обеих сторон - по сотруднику НКВД. Справа по ходу машины тянулась высокая глухая, без окон, стена склада. В этом месте агент НКВД, сидевший рядом с водителем, перехватил руль и направил машину через тротуар на стену. Толчок, машина остановилась. Никто, кажется, не пострадал. В кузове была молниеносно исполнена вторая фаза запланированной операции: охранник ударом железного лома проломил Борисову голову. Для гарантии ударил еще раз.

Никто из участников операции не получил даже ушиба в этой "аварии", пострадала лишь правая фара машины. Шофер развернул грузовик и поехал назад в гараж. Ему доведется пережить Сталина - случай редчайший, если принять во внимание, что его отправили в истрёбитель-

²² По воспоминаниям Д. А. Лазуркиной.

²³ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

стр. 107

ные лагеря (убийц Борисова благоразумно ликвидировали). После XX съезда партии шофер поведает о пережитом комиссии Президиума ЦК²⁴ . В акте медицинской экспертизы записано, что Борисов погиб в результате автомобильной катастрофы. В 1959 г. уцелевшие врачи показали, что смерть наступила от ударов по черепу, нанесенных металлическим предметом. Потом прикончили жену Борисова. В таком деле все свидетели лишние. На всякий случай ее упрятали в психиатрическую больницу, а там отравили.

Жену второго секретаря обкома Чудова, председателя Леноблсовпрофа Л. К. Шапошникову как члена семьи изменника родины отправили на 8 лет в лагеря. Сидела она в специальной зоне для жен врагов народа при Томской тюрьме. В 1938 г. ее приказали привезти в Москву, прощаясь с подругами, она сказала: "Видно, лагеря для меня мало. Мы больше не увидимся". Ее казнили вслед за мужем.

Как только Николаева привели в чувство после допроса, за него принялись опытные костоломы. Избиения, изнуряющий режим - все, что полагается. Николаев был сломлен, пребывал в подавленном состоянии. Почти каждый день просил бумагу и ручку, писал письма Сталину. Четверть века спустя они оказались в распоряжении комиссии Президиума ЦК - 19 писем на имя генерального секретаря. Потом они исчезли... Николаев пытался разбить голову о стену камеры. Пришлось подсадить к нему сотрудника НКВД по фамилии Кацафа. Он был в форме, водил Николаева на допросы и на суде находился рядом с обвиняемым.

Комиссии Президиума ЦК после XX съезда партии Кацафа сообщит, что Николаеву обещали сохранить жизнь, если он признает, что действовал по заданию контрреволюционного террористического центра. Сегодня мы знаем, как возник этот мифический "центр". По прибытии в Ленинград Сталин вызвал к себе сотрудников НКВД и потребовал представить карточки на всех активных в прошлом оппозиционеров. Картотетчики были тогда рядовыми сотрудниками. После XX съезда КПСС они, уже в полковничьих погонах, вспоминали, как выполняли поручение генсека. В их присутствии Сталин перебрал карточки и изучил список 22 бывших оппозиционеров, которых Медведь предлагал арестовать за несколько дней до убийства Кирова.

На основе этого списка и карточек генсек собственноручно составил два "террористических центра": "ленинградский" и "московский". Зиновьева вместе с Каменевым он сначала записал в "ленинградский", а потом в "московский центр". Ряд других фамилий он также переставлял из одного "центра" в другой. Эта рукопись была обнаружена в 1960 г. комиссией Президиума ЦК в архиве Сталина. Графологическая экспертиза, проведенная Прокуратурой СССР, подтвердила: документ написан его рукой²⁵ .

Но вернемся в год 1934-й. Гроб с телом Кирова установлен в зале Таврического дворца. В почетном карауле - Сталин. Еще раз он встанет в почетный караул перед выносом. Множество венков... Один - огромный, и на виду широкая лента с надписью: "Дорогому Кирову, соратнику по борьбе за коммунизм. И. Сталин". Вождь наклоняется над гробом и целует покойного в лоб. На публике, кроме вдовы, - только он.

Хоронить Кирова решено в Москве, на Красной площади. Траурная процессия двинулась по ул. Воинова - Литейному - Невскому к Московскому вокзалу. Сталин сопровождал гроб лишь два квартала, а потом

²⁴ Известия ЦК КПСС, 1989, N 3, с. 138.

²⁵ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

стр. 108

сел в машину. А на Невском все квартиры с окнами на проспект заняли агенты НКВД. На крышах домов - пулеметы²⁶ ...

Итак, следствием по делу об убийстве Кирова руководит Ежов. Помимо Люшкова Сталин включил в ежовскую бригаду еще одного проверенного в деле костолома, Д. М. Дмитриева. Позднее генсек доверит ему пост начальника Свердловского УНКВД. Следователя по особо важным делам Прокуратуры СССР Л. Шейнина привез с собой из Москвы Вышинский. Любопытные вещи рассказал ныне покойный Шейнин. Через несколько дней после убийства Кирова начались аресты. В списке "Ленинградского террористического центра" одним из первых значился И. И. Котолынов. Вместе с другими руководителями ленинградского комсомола он участвовал в обсуждении плана публикации книг по истории ВЛКСМ. В кабинетах следователей эти собрания трансформировались в тайные сборища террористов с... участием Николаева.

Сталину было необходимо "пристегнуть" к делу Троцкого, который якобы осуществлял "общее руководство" заговорщиками через некоего иностранного консула. От этого дипломата Николаев будто бы получал деньги. Так значилось в обвинительном заключении, опубликованном 27 декабря за подписями Вышинского и Шейнина.

28 декабря открылось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Выездную сессию в Ленинграде возглавил неизменный председатель коллегии В. Ульрих. Когда он поднимал от бумаг свое одутловатое лицо и через очки буравил маленькими глазками очередную жертву, смертника брала оторопь. Над столом зловеще нависла его бритая, заостренная кверху голова с отдающей желтизной лысиной. На шее - складки дряблого жира. И гаденький, вкрадчивый голос в придачу. Этот вурдалак пропустил через судебный конвейер тысячи лучших умов России, сгубил на плахе цвет народа. В компанию головорезов, рядом с Ягодой, Ежовым, Берией, Шкирятовым, Вышинским, Ульрих вписывался органично. Это был весьма существенный рычаг в сталинской машине истребления. И один из самых долговечных.

Подробные показания о ходе суда дал после XX съезда партии комиссии Президиума ЦК уже известный нам Кацафа. Кое-что рассказала приглашенная на заседание знакомая Ульриха. Под видом публики в зале сидели сотрудники НКВД. Председатель допрашивал Николаева в отсутствие остальных обвиняемых. Подсудимый отказался от показаний, данных им на предварительном следствии, и заявил, что никакого "центра" не было. Однако это заявление даже не внесено в протокол. Ульрих методично, неотступно усиливает нажим, то призывая: "Вы должны, вы просто обязаны помочь судебным органам!", то угрожая тяжкой карой.

Николаев, истощенный тюрьмой, подавленный допросом, заметно сдал. Он был близок к капитуляции. А Ульрих продолжал давить: "Вы столько лет состояли в партии, вы же знаете, что для партии нет ничего опаснее политических уклонов. Но ведь троцкисты-зиновьевцы замыслили еще и убийство наших вождей. Своими честными показаниями вы поможете разоблачить отъявленных врагов".

В конце концов Николаев подтвердил свои первоначальные "признания": "Да, в Ленинграде существовал террористический центр. Да, ему поручили совершить террористический акт. Да, руководители центра готовили потом убийство Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича".

Ульрих перевел дух. Можно объявить перерыв в заседании. И вызвать остальных.

Николаева проводили в специальную камеру при коллегии. Там, освобожденный на время от судебного процесса, Николаев опомнился: "Что я наделал?! Я - подлец! Мерзавец! Я предаю невинных людей!

²⁶ Воспоминания: Г. Вильдгрубе.

стр. 109

Они ничего не знали, а я их запутал!" Стоящий на часах солдат внутренней охраны Гусев слышал эти вопли. Впоследствии он рассказал об этом в письме Н. С. Хрущеву. Но вот за Николаева принялись следователи. "Что ты жалеешь этих контриков? Ну, показал на них, подумаешь... Зато теперь тебя не расстреляют, ты спас свою жизнь".

После перерыва на скамью подсудимых привели остальных обвиняемых, тринадцать членов "центра" - Котолынова, Румянцева и других. Николаева посадили подальше от остальных обвиняемых. Спектакль продолжался при закрытых дверях. На сей раз Николаев без запинки "обличал" тех, кто сидел на дальней скамье. Котолынов и другие обвиняемые категорически отрицали возведенное на них обвинение и заявили, что все дело от начала до конца сфабриковано.

На второй день процесс завершился. Когда зачитали смертный приговор, Николаев закричал: "А-а-а!.. Обманули! Обманули, сволочи! Обещали три года, а теперь..." Он успел еще послать с порога устроителям спектакля несколько ругательств, и его выволокли из зала суда²⁷ .

Казнили осужденных в ту же ночь. Руководил расстрелом комендант здания М. Р. Матвеев. Палач по убеждению, он "кончал" многих "врагов народа" собственноручно, из любви к профессии. Котолынов и тут вел себя геройски. "Все дело сфабриковано! Мы погибаем напрасно!" - успел он выкрикнуть под дулом револьвера Матвеева.

Полковник в отставке Михаил Матвеев. Запомним это имя. И Лев Шейнин. Он не только вел следствие, но и присутствовал при расстреле. По штату полагалось Вышинскому, но заместитель прокурора СССР переложил эту почетную обязанность на выносливые плечи подручного. Шейнин станет потом писателем, то есть членом Союза писателей (их тогда называли "инженерами человеческих душ"). И ничего экстраординарного в этом факте нет. Мог же у Ильфа и Петрова полицейский Небаба переквалифицироваться в музыкального критика...

После совершенного преступления Сталину было необходимо уничтожить исполнителей - тех работников НКВД, кто мог знать о реальном ходе событий. Поскольку в материалах отсутствовали даже намеки на истинную роль Запорожца, его обвинили в "преступной халатности". За это тоже полагалась суровая кара. Однако пособникам "террористического центра" дали всего по два-три года...

Общность судьбы наводит на мысль о соучастии. Филипп Медведь, опытный чекист, мог ли не знать о готовящемся покушении?

Медведь, Запорожец и другие бывшие руководители Ленинградского управления, числом двенадцать, с удобствами устроились в отдельном вагоне. Взяли с собой всякой снеди, патефон и - на Колыму, с музыкой... Начальник "Дальстроя" Ян Берзин устроил ленинградских коллег на командные должности. По случаю пуска моста через Колыму и окончания строительства дороги на дальний прииск руководителей наградили золотыми часами, премировали тремя импортными ружьями. К осени 1937 г. Медведь и Запорожец, отбывшие срок, занимали на "Дальстрое" должности: первый - начальника Кулундинского разведывательного района, второй - начальника "Дорстроя". Но вот последовал вызов в Москву, арест и смертные приговоры, вынесенные специальной комиссией НКВД. 25 декабря их казнили.

Сталин умело подготовил партию к своим палаческим акциям и довел народ с помощью газет, радио и митингов до массовой истерии. Под его диктовку в первые дни декабря, в точном соответствии с новым "законом", в Ленинграде, Москве, по всей стране десятками тысяч расстреливали "белогвардейцев", "троцкистов" и прочих "террористов". Их имена выискивали в протоколах давних съездов и собраний, вытягивали

²⁷ Свидетельство О. Г. Шатуновской.

стр. 110

из посеревших уст истязаемых на допросах. "Правда" призывала "охранять жизнь вождей как знамя на поле битвы".

На поле битвы, как известно, стреляют. На этом фоне арест Зиновьева и Каменева, столько лет деливших со Сталиным власть в партии, прошел гладко.

И убивали, убивали, убивали. Редактором "Ленинградской правды" был Петр Петровский, сын председателя ЦИК Украины Г. И. Петровского. Члена партии с 1916 г., героя гражданской войны Петра Петровского отличали смелость и принципиальность суждений. 30 июня 1928 г. в "Ленинградской правде" он поместил статью "Смелые "открытия". Опровергает ли действительность ленинский кооперативный план", в которой осудил сталинскую политику "военно-феодальной эксплуатации крестьянства". Вряд ли это выступление газеты не было согласовано с Кировым. Сергей Миронович, в отличие от многих партийных руководителей, тотальную коллективизацию едва ли одобрял. В конце 20-х годов, когда процент обобществленных хозяйств в Московской области достиг 70, этот показатель по Ленинградской области составил около 30.

На выступление Петровского генсек отреагировал мгновенно, сняв его с поста редактора. Киров несколько раз пытался переубедить вождя, но Сталин поспешил исключить Петровского из партии и развернул против него кампанию травли. Однако запугать арестами, ссылкой Петровского не удалось. Он примыкает к группе Рютина, участвует в составлении антисталинского манифеста. В августе 1934 г. Петр Петровский поселяется в Москве, и тогда генсек, установив за ним неотрывную слежку, делает жизнь Петровского в столице невыносимой.

...Однажды вечером Петровский прогуливался с женой и полуторагодовалым сыном в районе Сретенки, как вдруг на Рождественском бульваре из темноты вышли двое бандитов. У них в руках были железные ломики, и если бы не ловкость и отвага Петра Григорьевича, встреча завершилась бы его убийством. Это произошло 30 ноября 1934 г., в канун гибели Кирова. Петровский был обречен. Соратник Кирова после третьего ареста (февраль 1937 г.) проходил по процессу Бухарина... Пятнадцать лет заключения, Соловки, Орловский централ и казнь в сентябре 1941 года²⁸ .

22 декабря народ узнал из "Правды" и других газет о сталинской стряпне: револьвер Николаева направил в сердце партии "Ленинградский троцкистско- зиновьевский центр". Но хозяину очень важно было "привязать" к этому делу Зиновьева и Каменева как руководителей вымышленного "Московского центра". Читатели центральных и местных газет проглотили и это блюдо вместе с известием об аресте недавних членов Политбюро и их пособников.

"Дорогой Иосиф Виссарионович! Мы знаем, что в лице нашего Кирова ты потерял не только своего верного ученика и боевого соратника, ты потерял своего близкого и родного друга". Это из обращения 200 тыс. рабочих Кировского района Ленинграда к Сталину. Они обещают ему "зорче глядеть, повысить свою революционную бдительность, настороженность, еще крепче бороться за уничтожение под корень, до конца последних остатков классовых врагов".

Никого не смущало, что обвинительное заключение построено почти целиком на фантастических "признаниях" Николаева. Показания Котолынова и других "руководителей" террористического подполья отсутствуют... Никто не утруждал себя правдоподобием. "Правда" назвала ли-

²⁸ По свидетельству и материалам Л. П. Петровского.

стр. 111

новое обвинительное заключение "грозным обличительным документом". Разве этого недостаточно?! И последовал шквал народного негодования. Вслед за рабочими вступила интеллигенция. Тысячи студентов и профессоров Ростовского педагогического института требовали "немедленного расстрела всех членов контрреволюционной террористической организации". М. Е. Кольцов выступил со статьей "Убийцы из "Ленинградского центра".

Пройдет три года, и в голове генсека созреет план организации нового "Ленинградского центра". Эта провокация понадобится Сталину для истребления всех соратников Кирова: Михаила Чудова, Александра Угарова, Петра Смородина, Бориса Позерна. Поставленный Сталиным во главе Ленинградского управления НКВД Л. М. Заковский определил на роль провокатора члена партии с 1906 г. Розенблюма, арестованного вместе с другими членами мифического центра. Невыносимые пытки сломили несчастного, и он согласился выступить на суде с разоблачением "террористического центра саботажа, шпионажа и диверсии в Ленинграде". Получив инструкции от сталинского эмиссара, он действовал по сценарию, опробованному в декабре 1934 года.

"Вам самому, - сказал Заковский, - не придется ничего выдумывать. НКВД заготовит для вас описание каждого отделения центра. Вам нужно будет тщательно изучить его и помнить все вопросы и ответы, с которыми вам придется иметь дело во время суда. Дело это будет готово месяца через четыре, через пять, может, через полгода. Все это время вы должны будете готовиться, чтобы не скомпрометировать следователя и себя. Ваша будущая участь зависит от того, как пройдет суд и каковы будут его результаты. Если вы начнете завираться и давать неверные показания - пеняйте на себя. Если вы выдержите это испытание, вы спасете свою жизнь, и мы будем кормить вас и одевать до самой вашей смерти"²⁹ .

В. Ф. Панкратов в 1919 г. стал начальником Особого отдела штаба 11-й армии, а значит, имел доступ к секретным сведениям о Берии, Багирове и других подручных Сталина. Уволившись в 1924 г. из органов ОГПУ, Панкратов переехал в Москву и стал работать в секретариате Орджоникидзе. Когда Сталин взялся за искоренение "троцкизма", по стране прокатилась волна арестов. Панкратова арестовали в 1929 г. и отправили в Тобольский политизолятор. Заключенным "троцкистам" предложили дать письменное обязательство отказаться от политической деятельности. Панкратов был одним из тех, кто отверг этот ультиматум и после трех лет заключения был переведен на положение ссыльного. Тогда Орджоникидзе обратился к жене Панкратова, также отправленной в ссылку, с просьбой уговорить Василия Федоровича. Серго обещал ему свободу и ответственную работу в обмен на отказ от своих взглядов. Панкратов накричал на Елизавету Михайловну, назвал ее "черной вороной" и отверг предложения Сталина и Орджоникидзе. Узнав о гибели Кирова 1 декабря 1934 г., он сказал жене: "Если его убил Сталин, он теперь всех нас уничтожит". Через неделю после убийства Кирова всю колонию "троцкистов" арестовали повторно. Панкратова расстреляли через три года по приговору челябинской "тройки"³⁰ .

Василий Федорович Панкратов в сибирской ссылке был близок к разгадке, хотя и допускал второй вариант. Посмотрим, как к этой проблеме подошла историк А. Кирилина. В журнале "Родина" она перечисляет четыре версии убийства Кирова. Первая: террористический акт совершил убийца-одиночка. Якобы Николаев, существо крайне неуравновешенное и озлобленное, мог совершить преступление сам, без посторонней помощи. (Как тут не вспомнить выводы американской комиссии по

²⁹ Известия ЦК КПСС, 1989, N 3, с. 143.

³⁰ По воспоминаниям Е. М. Панкратовой-Сандлер.

стр. 112

расследованию убийства Дж. Кеннеди, не нашедшей никаких следов заговора на жизнь президента.) Вторая версия: вина ложится на лидеров бывшей ленинградской оппозиции. Третья: Николаев, связанный через латвийского консула с Троцким, стал исполнителем его черных замыслов. Четвертая: Сталин. Был ли он замешан в этом террористическом акте?

Кроме этого, в статье рассмотрены по крайней мере еще две версии. Одна из них - попытка возложить всю ответственность персонально на Ягоду. Будто бы он без ведома Сталина задумал и организовал покушение на Кирова. Наконец, шестая версия: связь Николаева с белоэмигрантами, которые будто бы проникли в Ленинград с целью убить Кирова, а затем - Сталина.

В профессии историка научная добросовестность, объективность обязательны. Но когда историк с нарочитой обстоятельностью рассматривает варианты участия в покушении на жизнь Кирова Ягоды или Троцкого как единоличных руководителей и делает это спустя десятилетия после XX и XXII съездов партии, такое исследование выглядит странно.

Кирилина приводит мнение Троцкого: "Сталин несет не только политическую, но и прямую ответственность за убийство Кирова". И без паузы продолжает: "На XX съезде партии эту версию фактически повторил Н. С. Хрущев". Остается сделать еще один шаг - осудить Хрущева как троцкиста. Кстати, недоброй памяти С. П. Трапезников, один из самых упорных апологетов сталинизма, в открытую называл Хрущева "троцкистом". Я слышал это сам.

А вывод Троцкого - это "версия", к которой следует отнестись серьезно. Троцкий знал Сталина - человека и политика, на себе испытал его злобный, мстительный характер и неуемное коварство. Когда же за границей стали известны подробности суда над руководителями Ленинградского УНКВД, Троцкий еще более утвердился в своем мнении. Как оказалось, Медведь и его помощники, "располагая сведениями о готовящемся покушении на С. М. Кирова... не приняли мер к своевременному выявлению и пресечению деятельности Л. Николаева, хотя и имели все необходимые для этого возможности"³¹ . Подобные действия могли быть продиктованы только сверху.

Здесь самое время привести воспоминания А. М. Лариной. В лагере она встретилась с женой Чудова, Л. К. Шапошниковой. Коснулись в разговоре преступления в Смольном. "Зиновьеву Киров был не нужен. С самого верха это идет, по указанию "хозяина", - заметила Людмила Кузьминична. - Это поняли многие ленинградские товарищи после выстрела, понял и Чудов"³².

Сталин вникал в детали следствия, не обошел своим вниманием и текст обвинительного заключения. Не будем удивляться, что этот построенный на явном вымысле и лишенный логики документ изобличает самого организатора покушения на жизнь Кирова. Здесь сказалась примитивность Сталина-политика. Проводя массовый террор и террор индивидуальный, он действовал топором. Готовя процесс тридцать восьмого года, третий в серии "общедоступных" спектаклей, генсек задался целью запутать собравшихся в Колонном зале зрителей, а с ними - весь читающий мир. На этот раз режиссер выпустил на сцену П. П. Буланова, личного секретаря бывшего наркома внутренних дел. Новый свидетель поведал суду, со слов Ягоды, о причастности к убийству Кирова его телохранителя Борисова.

Приводя текст этих показаний, а также воспоминания следователя Р. О. Попова, Кирилина приходит к любопытному заключению по поводу имеющихся улик: "Сейчас они служат свидетельством против Стали-

³¹ Родина, 1989, N 1, с. 77.

³² Знамя, 1988, N 10, с, 129.

стр. 113

на, в 38-м они же фигурировали против Ягоды, с такой же легкостью они впишутся в систему обвинений против Медведя, Запорожца"³³ . Так, безосновательно отделив предполагаемых виновников ленинградской акции друг от друга, хотя они были связаны служебной иерархией, а потом поставив их на одну доску, историк уводит нас на ложный путь заведомо несостоятельных предположений, версий и ожидания документов. Создается ситуация, в которой Ягода или Запорожец, или они вместе организовали покушение без команды хозяина. А документы... Неужто Кирилина всерьез полагает, что такой опытный преступник, как Сталин, мог оставить письменные улики своего руководящего участия в этом злодеянии?

Что касается такого важного фактора, как результаты выборов нового состава ЦК на XVII съезде партии, то Кирилина сомневается в его решающем значении. Мало того, она предлагает подождать результатов исследования документов съезда (бюллетеней). Будто эта работа не была выполнена комиссией Президиума ЦК в 1958 году. И не было публикации Р. Медведева. И моей книги о Сталине, в которой я, опираясь на воспоминания члена указанной комиссии О. Г. Шатуновской, вполне определенно ответил на главный вопрос.

Освещая ход следствия, Кирилина цитирует обвинительное заключение и показания Николаева: "Я должен был изобразить убийство Кирова как единоличный акт, чтобы скрыть участие в нем зиновьевской группы". Через неделю в протоколе допроса появляется новая запись: "Когда я стрелял в Кирова, я рассуждал так: наш выстрел должен явиться сигналом к взрыву, к выступлению внутри страны против ВКП(б) и Советской власти". А вот показания Николаева, касающиеся человека, который в действительности ничего не ведал о готовящемся покушении: "Я поставил его (Котолынова. - А. А.-О .) в известность, что решил не поступать на работу в период подготовки акта, чтобы иметь достаточное количество свободного для осуществления убийства Кирова времени. Котолынов одобрил мое решение". Налицо явная провокация. Но Кирилина верна себе: "Не исключено, что Николаев мог по чьей-то подсказке оговорить честных людей".

Создается впечатление, что Кирилина, исследуя тексты протоколов допроса, не имеет представления о специфике политического следствия того времени. Лишь через несколько страниц она спохватывается: "Теперь мы знаем, как выбивались подобные "признания". Но зачем же тогда было допускать возможность отождествлять инсинуации и точно нацеленные фантазии следователей с добровольными показаниями обвиняемого.

Кирилина последовательно отводит подозрения от вождя, который якобы не видел в Кирове соперника. "Киров как раз не рвался к власти, и Сталину было это хорошо известно", - сообщает она, забывая о явно выраженном стремлении значительной части партийного актива заменить Сталина на посту генерального секретаря Кировым. Тенденциозность проявляется и в заключительном выводе. Оказывается, Киров в 1934 г. был еще нужен Сталину, и у него "не было оснований избавляться от верного соратника". И друга, можно добавить.

Было время, Сталин демонстрировал свою дружбу с "Миронычем". Книгу "О Ленине и ленинизме" он подарил Кирову с выразительной надписью: "Другу моему и брату любимому от автора. 23.V.1924"³⁴ . Насколько искренен был генсек? Кое-что может рассказать нам стенографический отчет XVII съезда партии. Он подписан к печати в апреле 1934 г. и прошел, как обычно, через редакционную комиссию. В ее состав вошли такие опытные люди, как Поскребышев, Мехлис, Стецкий,

³³ Родина, 1989, N 1, с. 77.

³⁴ Сталин И. В. Соч. Т. 6, с. 422. Книга хранится в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС.

стр. 114

Товстуха... К тому времени приветствия партийным деятелям были уже строго дозированы в соответствии со степенью величия. Генсек, разумеется, проходил по первому разряду. По второму на съезде отмечены Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин, Орджоникидзе: "Продолжительные аплодисменты, все встают". По третьему - Косиор, Постышев, Крупская: "Аплодисменты, Есе встают". Так вот, Киров, которого делегаты встретили бурной овацией, в отчете проходит по третьему разряду. Сделано это было, вне сомнения, в соответствии с желанием вождя.

Любимца партии Сталин сотворил из Кирова после его гибели. Стойкая неприязнь к нему и его товарищам не покидала вождя до конца жизни. Судьба другого любимца партии, Николая Бухарина, достаточно известна.

А. Кирилина ввела в научный оборот много до сих пор неизвестных фактов и деталей, но Це сумела выстроить их в логически завершенные ряды. Что касается концепции статьи, то она оказалась слишком близкой установкам времен Суслова - Трапезникова. В отличие от нее другой исследователь, Р. Медведев, не пытается отвести подозрения от генсека. Но уходит от прямого ответа: "Весь характер следствия, руководимого Сталиным, - писал он много лет назад, - и вся цепь событий делают весьма правдоподобным предположение, что Киров был убит не без ведома Сталина". Прошло 15 лет, но Р. Медведев так и не приблизился к истине³⁵ . Д. Волкогонов, автор новейшей биографии Сталина, тоже воздерживается от четкого заключения: "Даже сталинская "любовь" к Кирову не остановила, по-видимому, генсека перед тем, чтобы устранить популярнейшего человека, своего потенциального противника"³⁶ .

Недавно опубликованы воспоминания М. В. Рослякова, который в конце 1934 г. возглавлял финансовые отделы областного и городского исполкома. Он входил как кандидат в состав бюро обкома партии и участвовал в заседании, созванном 1 декабря в кабинете Чудова. Услышав выстрелы, Росляков одним из первых выскочил в коридор и увидел на полу Кирова... Вскоре после этого Рослякова вместе со всеми ближайшими сотрудниками Кирова репрессировали. Вернулся он в Ленинград лишь после XX съезда партии. Свои воспоминания закончил лишь к 1970 г., в обстановке возрождения культа Сталина. Мог ли он тогда назвать имя организатора убийства Кирова?

Что же теперь удерживает иных авторов от решительного, без намеков и оговорок, осуждения Сталина? Да, прямые улики его руководящего участия в этом преступлении отсутствуют, они и не сыщутся. А косвенные... разве их не достаточно для объективного заключения? Тем более что оно уже сделано комиссией Президиума ЦК в 1961 году³⁷ .

Разные авторы называют, помимо Николаева, среди возможных исполнителей и Борисова, и коменданта Смольного, и специально подосланного уголовника. Есть в упомянутых здесь публикациях одна общая для них особенность: авторы их не стараются вникнуть в психологию диктатора, проанализировать его жизненный путь, начиная с нелегкого детства. Его поведение в юношеские годы, его преступные деяния в партийном подполье, в ссылке. Жестокие провокации во время гражданской войны, злобное отношение к больному Ленину, истребление честных работников задолго до убийства Кирова. За густым дымом сталинских решений, постановлений и резолюций, докладов, приветствий и проклятий просматривается фигура типа мстительного и циничного, для которого убийство стало привычным делом.

³⁵ Медведев Р. К суду истории. Лондон. 1972, с. 331; см. также: Знамя, 1989, N 2, с. 200.

³⁶ Октябрь, 1988, N 12, с. 54.

³⁷ С воспоминаниями члена комиссии, ныне здравствующей Шатуновской, Медведев и Кирилина знакомы.

стр. 115

А. Линкольна убили с целью изменить государственную политику. И в Дж. Кеннеди стреляли по политическим мотивам. Но и Сталин, устранив Кирова, разве не изменил сразу же круто внутреннюю политику? Трудно бывает в наш век провести грань между уголовщиной и политикой. Вот и в деле Кирова тесно сплелись эти два начала. Развязать террор и поставить русский народ прочно на колени. Все народы бывшей царской империи - на колени. Убрать главное препятствие на пути к новой монархии, свалить вину за убийство на других соперников. Шантаж, провокации, клевета, тихие убийства, громкие процессы, чего здесь больше, уголовщины или политики?

Не будем вникать в дозировку сталинской кухни. Важно, что он достиг своей цели. Вернее - нескольких целей. Устранил соперника. Дискредитировал, а потом казнил других партийных лидеров. Запугал народ обострением "классовой борьбы" и под этот шум начал истребление ленинской гвардии. Для усиления резонанса было предпринято прославление убиенного. Имя Кирова присваивают заводам, колхозам, шахтам, академиям, школам, кораблям... Этой чести удостоены две области и 17 городов. В Карском море - острова. Щедрые знаки неизбывной "скорби" Сталина и - ежедневные напоминания о коварных убийцах из троцкистско-зиновьевско-меньшевистско-монархической банды.

Сталин догадывался, что убийство Кирова многие (не только сотрудники НКВД) связывают с его именем. Возводя чудовищное здание показательных процессов, он неотступно думал над тем, как "пристроить" к убийству Кирова уцелевших политических противников, нареченных им сначала оппозиционерами, а потом врагами народа. Кого только не обвинял Сталин на судебных процессах 1935, 1936, 1938 гг. - устами Вышинского - в убийстве Кирова: Каменева, Зиновьева, Евдокимова, Бакаева, Бухарина, Рыкова. Не был забыт и живший в изгнании Троцкий. Генсек настаивал даже на включении в число обвиняемых на процессе 1936 г. видного деятеля партии И. Н. Смирнова, который ко времени убийства Кирова уже два года находился в тюрьме. Советскому народу внушали, будто указание Ягоде и Запорожцу ликвидировать Кирова дал ...А. Енукидзе.

В тридцать шестом, когда в Октябрьском зале Дома Союзов шел процесс, мне, студенту-историку, было шестнадцать. Отцу - пятьдесят три. Он тяжело переживал гибель Кирова. Прокурору РСФСР выдали пропуск в Дом Союзов, он приходил домой мрачный, подавленный.

Только спустя три года после смерти Сталина, в 1956 г., впервые публично были высказаны сомнения в достоверности официальной версии убийства Кирова. Это сделал Н. С. Хрущев на XX съезде партии. Через пять лет, на XXII съезде КПСС, он еще чуть-чуть приподнял занавес. Но дальше глухих намеков в адрес главного виновника пойти не отважился. А ведь он уже располагал материалами специальной комиссии Президиума ЦК по расследованию обстоятельств этого дела. Хрущев обещал обнародовать данные и выводы комиссии. В нее входили Н. М. Шверник (председатель), Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко, председатель КГБ СССР А. Н. Шелепин, заведующий отделом административных органов ЦК Н. Р. Миронов и член КПК О. Г. Шатуновская.

Сотни свидетелей опросила комиссия в Москве, Ленинграде, других городах. Получив доступ в архивы ЦК, члены комиссии исследовали горы документов. Кирилина эти факты игнорирует. Касаясь заключительного слова Хрущева на XXII съезде партии, она пишет, что он "не располагал весомыми уликами причастности Сталина к трагедии 34 года". И комиссия Президиума ЦК, по ее словам, "не обнаружила весомых

стр. 116

доказательств". Утверждать подобное может лишь человек, не знакомый с материалами комиссии и свидетельством ее члена Шатуновской.

Зимой 1959 г. члены комиссии прибыли в Ленинград. Они попросили шофера завезти их по дороге в Смольный на улицу Воинова. Вот и стена склада, возле которой 3 декабря тридцать четвертого года убили Борисова, телохранителя Кирова. Остановили машину. Шофер улыбнулся понимающе: "А... Значит, вы - та самая комиссия... Вам поручено расследовать дело об убийстве Кирова. Чего же тут расследовать - весь Ленинград знает, что Кирова убил Сталин". Разве тогда, после убийства Мироныча - так звали его заводские рабочие, - трудовой Питер не распевал (шепотом, с оглядкой) такую частушку: "Эх, огурчики, да помидорчики... Сталин Кирова убил в коридорчике".

По материалам расследования комиссия подготовила итоговый документ за подписью Н. М. Шверника и О. Г. Шатуновской, в котором Сталин был изобличен как организатор убийства Кирова. Этот документ был разослан членам Президиума ЦК. К XXII съезду партийное руководство уже располагало достоверной картиной преступления в Смольном. При желании Хрущев мог назвать главного виновника. Но ревнители культа Сталина взяли тогда верх, потом отстранили от власти самого Хрущева. Настали иные времена...

Постоянный адрес данной публикации: