Одним из представителей "новотатарской"¹ литературной плеяды стал, без преувеличения, самый популярный в тюркско-мусульманском мире начала XX в. прозаик, драматург, публицист Мухамед-Гаяз (Гаяз) Исхаки (Исхаков). Он родился 10 февраля 1878 г. в ауле Яуширма (Кутлушкино) Чистопольского уезда Казанской губернии в семье муллы, рос в среде, сохранявшей традиционную верность мусульманству, и потому учился сначала в медресе своего отца, затем в других медресе (Чистополь, 1890 - 1893, Казань, 1893 - 1897 гг.), где читал турецкую литературу, под влиянием которой стал пробовать свое перо. Поработав затем немного учителем, снова взялся за учебу, но уже в стенах казанской Татарской учительской школы (1898 - 1902 гг.), имел возможность изучать русскую и европейскую литературу.

Первую известность ему принес опубликованный в Казани в 1899 г. рассказ "Радости познавания"² , в котором он, раздумывая о причинах отставания мусульманского мира, призывал татар выбрать европейский путь развития в контексте происходившего на рубеже веков "ренессанса" в мусульманском мире, связанного с проникновением духа мусульманской "реформации". В 1901 г. молодой литератор вместе со своими единомышленниками организовал нелегальный кружок "Шакирдлык" ("Ученичество"), который выпускал газету с характерным названием "Таракки" ("Прогресс"), и не удивительно, что уже в 1902 г. попал в поле зрения полиции; осенью того же года после успешного окончания школы он уехал по приглашению в Оренбург - преподавать в медресе. Летом 1904 г., поскольку в стенах этого учебного заведения с опаской отнеслись к его призывам, Исхаки оттуда ушел. Зиму 1904 - 1905 гг. он провел в Казани, а затем вернулся домой, чтобы заняться обеспечением семьи, оставшейся на его плечах, так как ослеп его отец, единственный трудоспособный мужчина в семье, и односельчане выбрали вместо него муллой начинающего литератора.

В 1904 г. в Казани был издан написанный им в Оренбурге под влиянием тревоги за будущее своего народа, по его собственному определению, "рассказ- фантазия" под названием "Через 200 лет - вымирание", который стал одним из наиболее нашумевших его сочинений, резко отличавшимся от предыдущих. В нем впервые в татарской литературе прогнозировалась угроза этнического исчезновения всего татарского народа с исторической арены по причине деградации его общественной и духовной жизни. Как отмечал в 1917 г. известный татарский историк Г. Губайдуллин, с выходом в свет этого произведения сомнения по поводу дальнейшей жизни татар вновь усили-

стр. 3

лись. Любая негативная черта в их развитии вселяла боязнь: "Исчезаем!"³ . Несмотря на то, что цензор удалил из текста наиболее характерные эпизоды и размышления автора об окружающем мире - с явной целью превратить это произведение в бесцветную "брошюрку", книга, прозвучавшая своеобразным реквиемом по татарам, выйдя в свет, быстро разошлась. После этого Исхаки поселился в Казани и стал усиленно заниматься общественно-политической деятельностью. В марте 1905 г. в составе небольшой делегации мулла-литератор впервые поехал в Петербург с петицией от мусульманского населения своего уезда и был принят председателем Комитета министров С. Ю. Витте, которому делегаты изложили пожелания татарской общественности, стремившейся прежде всего к уравнению мусульман в правах с русским народом. Во время пребывания в столице мулле-писателю также удалось установить контакты с некоторыми лидерами социал-демократов и эсеров, затем в августе 1905 г. в Нижнем Новгороде он участвовал в 1-м Всероссийском мусульманском съезде. Его симпатии оказались на стороне эсеровской партии, признававшей права нерусских народов. Созданная с его участием татарская организация "Хуррият" ("Свобода") сотрудничала с эсерами, участвовала в их партийных мероприятиях. В мае 1906 г. мулла-революционер стал издавать проэсеровскую татарскую газету "Тан йолдызы" ("Утренняя звезда"), в августе 1906 г. на 3-м Всероссийском мусульманском съезде в Нижнем Новгороде выступал за культурный союз мусульманских народов и возражал против создания их политической партии.

Осенью 1906 г. мусульманина-эсера стала преследовать полиция, в конце концов в декабре 1907 г. его на три года отправили в ссылку в Архангельскую губернию. Никакой особой опасности для властей бывший мулла не представлял, что выяснилось после того как он обратился к властям с ходатайством разрешить ему отбыть ссылку за границей, с чем поначалу власти не согласились, а затем позволили, но к этому времени ссыльный мулла, не дождавшись ответа, бежал. В начале 1908 г. он приехал в Петербург, откуда отправился в Турцию, где жил в Стамбуле. В июле 1908 г. в Османской империи произошла младотурецкая революция, которая вызвала большой резонанс во всем мире. Исхаки получил хорошую возможность сравнить русскую и турецкую революции, близко познакомиться с многими младотурецкими лидерами, идеологами, деятелями культуры, которые вызвали у него отнюдь не радужные оценки. Осенью он вернулся в Петербург, где особенно не скрывался, посещал различные лекции юридического и философского характера, занимался самообразованием.

В 1909 г., во время поездки в Турцию он познакомился с немецким арабистом и тюркологом, профессором Берлинского университета М. Хартманом, который в книге, опубликованной в Германии, высоко оценил талант и интеллект Исхаки, его проницательность. 26 сентября 1909 г. Хартман отметил: писатель сказал, что приехал в Стамбул с мыслью найти честных и храбрых людей, а встретил только "шайку лгунов", имея в виду некоторых младотурецких деятелей. Хартман считал, что Исхаки говорит правильно, что российские тюрки лучше, чем турки: они ничего не ожидают от власти, они всего добиваются сами! 28 сентября "к моей большой радости", отмечал далее Хартман, Исхаки, который "настоящий ссыльный, как и многие порядочные люди в России", посетил его. Их встреча состоялась в Пера - городе европейского типа, соединенном со Стамбулом мостом через бухту Золотой Рог; здесь тогда жило большинство европейцев. В конечном счете ученый сделал заключение, что Исхаки "не друг русских"⁴ .

Вернувшись в Россию, Исхаки весной 1910 г. побывал в Финляндии, где был тепло принят местными татарами, здесь он провел все лето. Известный казанский книгоиздатель А. Хасани предложил ему напечатать полное собрание его сочинений на таких условиях, которые избавляли уже классика татарской литературы от необходимости искать заработков на несколько лет. Осенью 1910 г. писатель отправился в Стамбул, где прожил полтора года, сочиняя, в частности, драму "Зулейха"⁵ , которая стала его самой знаменитой пьесой.

стр. 4

Татарский беллетрист и драматург вызвал симпатию писательницы А. В. Тырковой, члена ЦК кадетской партии, которая приехала осенью 1911 г. в Турцию со своим мужем Г. Вильямсом, корреспондентом ряда британских газет. В своем дневнике 28 октября 1911 г. она отметила "черные, очень живые глаза и славную, насмешливую улыбку" Айяза, как она называла этого "тонкого наблюдателя и свободомыслящего человека", который "одним словом умел объяснить многое". К примеру, сравнивая культурный уровень турок и татар, он полагал, что культура последних выше: "Мы прошли через славянскую культуру, а они (турки. - С. И.) - через испорченную французскую". Европа "присылала" в Турцию, по его выражению, "свои отбросы, а турки подчинялись их влиянию". Ему, отмечала далее Тыркова, было "досадно видеть, как новая турецкая литература подчиняется тому, что он считал декадентством". В то же время он объяснял Тырковой, что "сама Турция, к счастью, не похожа на Константинополь. Она лучше". Исхаки, по оценке Тырковой, являлся "народником и демократом", и в нем сидела "самая подлинная тоска по русской родине", "он ее нежный духовный сын", несмотря на то, что там его "гнали, издевались", месяцами не давали разрешения на издание его произведений, а пьесы не допускались к постановке. Ностальгия чувствовалась и у других татар, оказавшихся по разным причинам в Турции. Об этом писатель поведал Тырковой так: "Нас тут много, русских татар. Мы очень скучаем по России". На побережье Мраморного моря, где он жил, у него гостили студенты-татары. Как- то утром они, говорил Исхаки Тырковой, встали и говорят ему: "Какая хорошая была сегодня ночь. Колокола звонили совсем как в России". Она не согласилась с заключением Хартмана, что Исхаки "ist kein Russenfreund"⁶ . В Стамбул он потянулся в надежде найти в османско-турецком духовном возрождении залог возрождения всех тюркских народов. Однако младотурецкое движение разочаровало его, а турки Стамбула вызывали у него сильную неприязнь, писал в лондонском журнале Вильяме, владевший, в частности, татарским и турецким языками. Сам Исхаки не без юмора описывал, как стремился уехать из Казани и попасть в Стамбул, центр ислама. "Я прибыл сюда, и что в действительности я вижу? Боже мой! Здесь совсем нет мусульманской культуры. Они здесь крепкие сони. Коран придавил их. Разве можно сравнивать это с Россией? Нет, даже на нашей родине, на Волге, все живо и находится в движении. А это место безжизненное и загнивающее. Как- то утром я проснулся и услышал как звонят колокола русской церкви. Мне было так приятно. Я просто почувствовал, как сажусь на пароход и направляюсь прямо в Москву"⁷ .

Прекрасно разбираясь не только в российской этнографии, но и в литературе тюркских народов, Вильяме считал Исхаки "ведущим прозаиком казанской (то есть "новотатарской". - С. И.) школы", на которого оказала глубокое влияние русская "реалистическая и народная школа". Общение с Исхаки оставило у Тырковой неизгладимые впечатления. Оказавшись после 1917 г. в Англии, она охарактеризовала его как основоположника татарской литературы: "До него все, что татары знали, не считая Корана, были их народные сказки и народные песни, передаваемые из уст в уста. Он был первым, кто взял сюжеты из современной жизни татар и стал писать на живом татарском языке. Гаяз был татарским националистом, одним из российских интеллектуалов, которые верили, что мир может быть спасен социалистической доктриной". Пока Исхаки жил на побережье Мраморного моря, в России начали выходить первые тома из его полного собрания сочинений: в 1911 г. в Казани появились четыре книги 1- го тома и первая книга 3-го тома. В конце 1911 г. он приехал в Петербург, где закончил пьесу "Зулейха", которую прочитал в конце января 1912 г. на небольшом собрании мусульманской интеллигенции. На следующий же день его арестовали и в марте 1912 г. возвратили в Архангельскую губернию отбывать ссылку⁸ . После того как Исхаки, как и многих других политических ссыльных, помиловали в связи с 300-летием дома Романовых, он весной 1913 г. приехал в Петербург, где жил недалеко от Государственной думы. По свидетельству его соратника, после ссылки ему

стр. 5

хотелось прежде всего продолжить свою литературную деятельность⁹ . К этому времени в Казани вышли две книги 2-го тома и 2-я книга 3-го тома его собрания сочинений (в 1912 г.), в 1913 г. появился 4-й том, состоящий из трех книг, затем и 5-й том.

Он по-прежнему увлекался публицистикой, особенно его волновал правовой статус мусульманского населения в России. В одной из первых статей, опубликованной в оренбургской газете "Вакт" ("Время") 1 мая 1913 г., он писал, что у 20-миллионного мусульманства число адвокатов едва достигало 20 и что мусульманам-юристам практически был закрыт путь в адвокатуру. Выступая от имени российских мусульман, он призывал власти: "Наша просьба не велика, мы только просим прав соответственно тому положению, которое мы занимаем в государстве и соответственно нашему численному количеству". Для России, подчеркивал Исхаки, нет опасности от увеличения числа образованных мусульман, а если все же есть боязнь этого, то тогда следовало и мусульман, как и евреев, ограничить в правах¹⁰ . Свою неутомимую пропагандистскую деятельность в защиту мусульманского населения он развернул, когда в октябре 1913 г., получив разрешение от властей, стал выпускать свою газету "Иль" ("Родина")¹¹ , название которой давало понять, что мусульмане в Российском государстве живут на своей отчизне. В начале 1915 г. выпуск газеты был перенесен в Москву, где после ее закрытия Исхаки принялся издавать газету "Сюз" ("Слово").

Известного писателя, у которого в 1914 г. в Петербурге вышла в свет изданная уже им самим 3-я книга 3-го тома его собраний сочинений, в Казани - 6-й том, а в 1915 г. в Москве появилась 1-я книга 8-го тома, стали печатать в русской прессе. Наиболее известными являются его статьи, опубликованные в либерально-патриотическом московском журнале в 1915 г.¹² , что свидетельствует о том, что татарский эсер мог контактировать с кадетскими деятелями в центре. И в то же время его острая публицистика подчас сильно задевала некоторых татарских общественных деятелей в Казани. К примеру, весной 1916 г. разразился скандал, когда Исхаки заявил в своей газете "Сюз", что "Юлдуз" ("Звезда"), либеральная газета в Казани, никогда не была национальным органом мусульман. В ответ "Юлдуз" "осмеял" писателя, указывая, что этот "революционер" "сделался националистом", исключительно руководствуясь интересами "своего желудка", что он всегда искал дешевой популярности, стараясь держать "свой нос по ветру". Исхаки ответил перечислением доносов "Юлдуз"¹³ . В конце сентября 1916 г. газета "Сюз" была закрыта, но это не остановило Исхаки. Вместо нее он стал издавать в Москве газету "Безнен иль" ("Наша родина").

После Февральской революции он шире развернул свою общественно- политическую и культурную деятельность. С 23 марта 1917 г. возобновилось издание в Москве газеты "Иль". В мае на I Всероссийском мусульманском съезде в Москве он, выступая в качестве председателя Московского мусульманского комитета, поддержал сторонников культурно-национальной автономии, противясь национально-территориальному устройству Российского государства. До революции, говорил он на съезде, он мечтал, чтобы тюрко- татары¹⁴ стали свободными, а религия его успокаивала. В условиях революции желанная свобода стала явью, и вера его воплощалась в жизнь. Вместе с тем он подчеркивал, что теперь все дело в самих мусульманах, от которых требуется, чтобы они претворили в жизнь права, дарованные свободой. Для мусульман в России, которых, как считалось в их среде, было около 30 млн, московский съезд на несколько дней стал поистине Меккой, говорил, как сказано в стенограмме, писатель-политик¹⁵ , чтобы показать, какое большое значение придавали российские мусульмане этому форуму. В конце его работы представители московских мусульман избрали Исхаки в члены Всероссийского мусульманского совета (ВМС).

Наиболее ответственный эпизод в политической биографии Исхаки как одного из представителей мусульман страны в 1917 г. случился во время политического кризиса 3 - 5 июля в Петрограде, когда произошли массовые

стр. 6

демонстрации с требованием отставки правительства и передачи всей власти Советам и при разгоне шествий были убитые и раненые. Тогда ВМС обратился к Временному правительству с предложением включить в реорганизуемое коалиционное правительство и представителей мусульманских народов. В состав делегации от ВМС, которая 4 июля провела переговоры с членами не только Временного правительства, но и ВЦИК, вошел и Исхаки. По его первоначальным впечатлениям, миссия оказалась вполне успешной¹⁶ , но эти договоренности не осуществились.

Летом 1917 г. он участвовал во II Всероссийском мусульманском съезде, затем его избрали делегатом Национального парламента мусульман тюрко-татар Европейской России и Сибири, заседания которого проходили в Уфе в ноябре 1917 - начале января 1918 года. Хотя этот меджлис созывался для решения вопросов, связанных с дальнейшей реализацией провозглашенной казанским съездом культурно-национальной автономии, но принял решение о создании территориальной автономии тюрко-татар в виде Урало-Волжского (Идель¹⁷ -Уральского) штата. В постановлении, принятом 29 ноября, говорилось, что, поскольку большинство тюрко-татарской нации "населяет территории между Южным Уралом и средним течением Волги и имея в виду национальные и экономические интересы как тюрко-татар, так и других народов, населяющих эту территорию", меджлис признал необходимым образовать автономный штат, который вместе с другими штатами составит федеративную Российскую республику¹⁸ . В пределы данного штата намечалось тем самым включить полиэтническое население Казанской и Уфимской губерний, западной половины Оренбургской, части Пермской, Вятской, Симбирской и Самарской губерний. При этом предусматривалась культурно-национальная автономия для каждого входящего в штат народа, включая и тех его представителей, которые проживали вне штата. Урало- Поволжье разделялось на округа, одним из которых намечался Башкурдистан (Башкирия), провозглашенный А. -З. Валидовым в середине ноября 1917 г. автономией (республикой). Решением меджлиса было образовано Национальное правление, состоявшее из трех ведомств - по вопросам просвещения, религии и финансов, а также избраны члены двух делегаций: на конференцию по заключению мирного договора по итогам первой мировой войны и для переговоров с новым правительством. Исхаки был избран в обе делегации¹⁹ . Тем самым меджлис, который завершился 11 января 1918 г., фактически признал Совнарком.

Вскоре Исхаки оказался в Москве, ему даже удалось издать здесь 1-ю книгу 7- го тома собрания сочинений, а 3-я книга 8-го тома вышла в Казани. Выполнить же поручение меджлиса не удалось. Более того, в первой половине апреля нарком по делам национальностей И. В. Сталин подписал документ о предании его суду, подчеркнув, что делает это по просьбе М. Вахитова²⁰ , который 17 января возглавил Комиссариат по делам мусульман внутренней России. По постановлению вахитовского комиссариата газета "Иль" была закрыта за "контрреволюционное направление и провокационное отношение". 16 апреля Вахитов подписал постановление об упразднении московской организации, входившей в состав ВМС, которую возглавлял Исхаки, а 25 апреля Сталин и Вахитов подписали совместное постановление о передаче всего ее имущества, капиталов, документов и помещений ведомству Вахитова²¹ . Очевидно, что Исхаки стал опасным политическим конкурентом для Вахитова.

Понимая нависшую угрозу со стороны мстительного земляка, Исхаки, будучи членом Учредительного собрания, скрылся из Москвы и принял участие в антибольшевистских мероприятиях: участвовал, в частности, в работе Государственного совещания (сентябрь 1918 г., Уфа) в качестве представителя духовного ведомства Национального правления мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири. Кроме него, участниками были представители Туркестана, Баш Курдистана, Алаш-Орды - все они заявили, что не сепаратисты и "мыслят" себя "только частью единой России", демократической и

стр. 7

федеративной²² . После прихода к власти А. В. Колчака в ноябре 1918 г. Исхаки вместе с группой соратников уехал в Петропавловск, где участвовал в издании татарской газеты "Маяк", органа ВМС, в мае 1919 г. вернулся в Уфу, но вскоре из-за большевистского наступления уехал в Сибирь, откуда добрался до Харбина, а летом 1919 г. - до Токио.

В Японии еще в ходе русско-японской войны особое внимание уделялось татарским и башкирским солдатам, попавшим в плен: им выделялись отдельные казармы, строились мечети, печатались мусульманские газеты и пр. С тех пор мусульманские лидеры стремились наладить контакты с японскими властями. В начале 1920 г. Исхаки прибыл в Прагу, затем весной - в Париж.

Здесь 6 апреля 1920 г. его с двумя соратниками принял премьер-министр и министр иностранных дел Франции А. Мильеран, интересовавшийся положением татарского народа до революции и при большевиках. Во Франции в то время, как писал Исхаки в 1933 г., татарские эмигранты впервые сорганизовались²³ . В частности, в декабре 1920 г. в Париже было опубликовано заявление заграничного представительства татар-мусульман внутренней России, под которым стоит подпись и Исхаки. В документе отмечалось, что "восстановление правового порядка и государственности в России немыслимо без участия всех народов России, с одной стороны, и сочувствия западных демократий, с другой"²⁴ . Исхаки участвовал в жизни русской эмиграции, печатался в ее газетах. После того как летом 1921 г. на значительной территории советской России разразилась небывалая засуха, особенно сказавшаяся в Поволжье и на Урале, правительство РСФСР 2 августа передало по радио ноту правительствам всех стран с просьбой о помощи голодающим. 11 августа 1921 г. в Париже был учрежден Российский общественный комитет помощи голодающим в России, в который наряду с Н. Д. Авксентьевым, П. Н. Милюковым и другими известными эмигрантами вошел и Исхаки²⁵ . Кроме того, вместе со своими товарищами он написал воззвание с просьбой оказать срочную помощь голодающим-мусульманам и разослал его во все мусульманские страны, а также обратился к представителям Американской администрации помощи (АРА), которая сыграла большую роль в спасении от голода населения Урала и Поволжья.

В начале 1923 г. Исхаки отправился из Парижа в Берлин, где участвовал в организации клуба "Туран", созданного по инициативе татар-эмигрантов для объединения молодых азербайджанцев, туркестанцев, крымских, поволжских и уральских татар и башкир на антисоветской платформе. Клуб вел энергичную антисоветскую пропаганду, особенно усилившуюся, когда из Средней Азии и Татарской АССР для учебы в Германии прибыла группа молодежи. В ее составе были члены семей многих известных эмигрантов, в том числе дочь Исхаки²⁶ . Однако очень скоро усилиями Валидова, который появился здесь в 1924 г., и его сторонников, работа клуба практически была парализована²⁷ . О накале страстей свидетельствует, в частности, то, что Валидов, "обиженный" лидером татарской эмиграции, который не мог простить ему "сепаратных" действий в период создания Идель-Уральского штата, в запальчивости написал в 1924 г. М. Чокаеву, лидеру туркестанской эмиграции, что "дал клятву больше никогда не говорить и не писать ни одного слова по- татарски"²⁸ .

В 1925 г. и Исхаки, и Валидов, как и другие мусульманские лидеры, поехали в Турцию, которая недавно была провозглашена республикой. Исхаки, находясь в эмиграции, вел "отчаянную борьбу против Советской власти вообще и против Татреспублики в частности"²⁹ , - писал один из татарских революционеров, известный татарский писатель Г. Ибрагимов. Уже в ноябре 1925 г. после соответствующих протестов с советской стороны влиятельная турецкая газета "Инкиляб" ("Революция") выступила с резкой критикой подобных статей Исхаки, и он вскоре уехал в Финляндию. Из-за "советофильской", как он писал в 1933 г., политики кемалистского правительства его группа была вынуждена прекратить свою работу в Турции и вслед за ним уехать в Европу в 1927 году³⁰ . Исхаки предпочел обосноваться в Польше,

стр. 8

которой с 1926 г. руководил Ю. Пилсудский, с которым он познакомился в ссылке.

Прибыв в 1927 г. в Варшаву, Исхаки развернул энергичную деятельность, заручившись поддержкой польских властей. В 1928 г. он возглавил "Центральный комитет независимости Идель-Урала"³¹ (ЦК НИУ), в декабре того же года приступил к выпуску журнала "Милли юл" ("Национальный путь") (с января 1930 г. назывался "Новый национальный путь"), специально для освещения положения тюркских народов в СССР, в особенности в Татарской и Башкирской АССР, куда номера журнала нелегально переправлялись. Это издание сразу встревожило Москву, которая с помощью своих агентов в эмигрантской среде попыталась создать в противовес свой печатный орган, но из этого ничего не получилось³² . Тем временем Исхаки от имени ЦК НИУ участвовал в организации "Прометей", созданной при поддержке польских властей из представителей более десяти народов бывшей Российской империи, и вошел в правление этого международного сообщества эмигрантских деятелей.

Как и другие прометеевцы, он писал различные аналитические материалы для польских экспертов. В частности, его реферат "Тюрки в СССР" попал в начале февраля 1929 г. в экспозитуру N 2 - подразделение Отдела II (разведка) Генштаба Польши, созданную в 1929 г. для ведения разведывательной деятельности против СССР. Позднее его рефераты, в числе прочих материалов польской спецслужбы, попали в нацистскую Германию (а затем в Москву - в так называемый Особый архив - ныне входящий в состав РГВА). Эти связи Исхаки с польской разведкой дали основание советским властям считать его "польским шпионом".

О характере работы, выполненной им для поляков, наглядно свидетельствует письмо (от 7 сентября 1929 г.), в котором, находясь в Берлине в связи с подготовкой к изданию здесь своего журнала, он писал: "Дорогой капитан!³³ Мои организационные дела почти закончены. Остались только некоторые детали. В нашей среде все обстоит благополучно, и я очень доволен результатами моих хлопот. С туркестанцами именно дружеские контакты, но официальное совещание будет только после приезда Чукаева³⁴ . Визу для Чукаева удалось получить с большим трудом³⁵ . И мы должны были пустить в ход все наше знакомство. До 10 сентября Мустафа будет здесь, и, я уверен, в несколько дней мы закончим наши работы. Saidamet³⁶ тоже здесь. Так что мы поставим все назревшие вопросы трех организаций³⁷ . Я ожидаю все время приезда нашего Omer beya³⁸ . Но он не приехал до сих пор и, по полученным от него письмам, не собирается приехать. Как мы условились, на его место я беру отсюда одного товарища, таковой уже имеется налицо, остается только получить ваше согласие и дорожные деньги для него³⁹ . Если Omer bey Tanrekoli⁴⁰ по каким-нибудь соображениям Вам нужен, то прошу его перевести в другую платформу⁴¹ . По этому вопросу жду скорого ответа и распоряжения дать на дорожные расходы. Типографских шрифтов, я думаю, пока достаточно, но некоторые материалы нужно будет пополнить на месте. Наборщики имеются налицо из румынских татар... Здесь имеется налицо один товарищ с солидным восточным образованием, знающий арабский и персидский языки, который согласился бы приехать в качестве арабского и персидского учителя в Восточном институте⁴² и в то же время помогал бы в нашей литературной работе⁴³ . Как быть с ним? Прошу ответа. В конце сентября я собираюсь обратно домой⁴⁴ , так что желательно получить ответы немедленно. Если возможно, по телеграфу. О подробностях будем говорить по приезду. Привет полковнику⁴⁵ и всем нашим друзьям"⁴⁶ .

Из письма следует, что основными задачами председателя ЦК НИУ, выступавшего, в сущности, в качестве эксперта-консультанта по татарскому вопросу, являлась работа по координации деятельности не только татарских, но и отчасти мусульманских организаций и продолжение "литературной" (пропагандистской) деятельности на основе журнала, который готовился в Варшаве, а издавался в Берлине.

стр. 9

Чтобы писать и для журнала и для экспозитуры такие тексты, как "Историко- политический очерк республики Идель-Урал" (сентябрь 1929 г.), ему, разумеется, нужна была различная информация из советской страны. Он старался добывать ее, не только анализируя опубликованные источники, но и от своих людей, оставшихся в СССР. В письме, написанном по-татарски 4 марта 1930 г. неназванному адресату в Татарской АССР, он, в частности, сообщал, что татарская молодежь в эмиграции устраивает литературные вечера, для чего очень просил прислать нотный сборник татарских песен, который был недавно издан в Казани, или, по крайней мере, прислать ноты татарского и башкирского маршей⁴⁷ . Дошли также слухи, отмечал Исхаки далее, что в Татарии мечети превращаются в дома культуры, а муллы и муэдзины переходят на поприще просвещения. Поэтому Исхаки интересовало количество бывших мечетей, мулл и муэдзинов, закрытых мусульманских приходов⁴⁸ .

Исхаки задавал вопросы, касавшиеся положения мусульманской религии в СССР не из простого любопытства. Дело в том, что ЦК НИУ готовил разоблачительные материалы о ее преследовании, чему пытались безуспешно противодействовать некоторые просоветски настроенные эмигранты- мусульмане⁴⁹ . В результате Исхаки писал такие статьи об истинном положении советских мусульман, которые охотно публиковались во влиятельных в мусульманском мире изданиях, например, в газете "Эль- Джамиэт-эль-Араб", выходившей в Иерусалиме, в каирской газете "Эль- Иттихад". Для европейской общественности в парижском журнале "Прометей" он поместил статью с выразительным названием "Красные паломники, или двуличие большевиков"⁵⁰ - о тех, кто находился на Ближнем Востоке, представляя советских мусульман, в частности, об А. Ибрагимове⁵¹ и Н. Тюрякулове⁵² , совершивших "паломничество" в Мекку в 1931 г. в весьма оригинальной манере. Они поехали в священный для мусульман город в автомобиле, украшенном серпом и молотом, раздавая, как полагается по исламу, по пути пожертвования и занимаясь при этом пропагандой в пользу СССР, уверяя, что там мусульмане якобы пользуются свободой вероисповедания, несмотря на тот факт, что в 1928 г. власти запретили им хадж в Мекку. Понятно, что подобные публикации вызывали сильное раздражение в Москве, пытавшейся в сложной международной обстановке расположить к себе мусульманский мир, прежде всего в связи с намеченным на весну 1932 г. приездом в Москву делегации во главе с принцем Фейсалом, будущим королем Саудовской Аравии. Это был первый официальный визит в СССР представителя арабской страны, в которой хотели знать о положении единоверцев и вообще об отношении к исламу со стороны советской власти.

В 1932 г., продолжая писать для экспозитуры аналитические материалы по мусульманскому вопросу в СССР, Исхаки закончил "Краткий очерк борьбы татар Идель-Урала за освобождение", который послужил основой опубликованной в 1933 г. в Берлине на татарском и в Париже на русском и французском языках небольшой книги под названием "Идель-Урал". Она была рассчитана на большой международный эффект и адресована как татарской⁵³ и русской эмиграции, так и европейской публике. Эта книга - апофеоз Идель-Урала, изображенного прекрасным и плодородным краем, изобилующим почти всеми земными богатствами, в том числе нефтью. Идиллия эта, однако, по ходу изложения превращается в политический памфлет, когда мажорные тона в отношении татарского народа сопровождаются разоблачительно-осуждающими оценками русского государства, его правителей; автор обрушивает свой гнев на большевиков, проводящих, на его взгляд, по-прежнему дискриминационную политику в отношении мусульманского населения, выступая на этом основании за постепенное создание в перспективе самостоятельного, суверенного татарского государства. Эта скромная по объему книга сыграла свою роль в расширении представлений европейцев о мусульманах в России, о положении их религии в СССР, стала одним из цитируемых источников довоенной зарубежной историографии, способствова-

стр. 10

ла развитию "национально-освободительной борьбы" народов СССР⁵⁴ . Впрочем, в ней Исхаки не всегда придерживался достоверности, строгой научности, допустив ряд ошибок и обычный субъективизм, сознательно сгущая краски. Он пишет экспрессивно, эмоционально-жестко, чтобы показать зарубежному читателю, как безжалостны были русские цари и большевистские лидеры по отношению к мусульманам, в том числе к татарам, из чего логично следовало, что новая власть среди этих народов непрочна, и это соответствовало прогнозам зарубежных аналитиков в преддверии мировой войны.

В 1933 г. Исхаки при поддержке польской спецслужбы отправился на Дальний Восток - в Китай, Маньчжурию, Корею и Японию. За время пребывания в Японии он не только выступал с публичными лекциями и на страницах японских газет, но ему удалось наладить связи как в военных и дипломатических кругах, так и среди общественных деятелей Японии, где он прослыл японофилом⁵⁵ . Его активность и известность вызвали раздражение у монархистов. Вскоре после его приезда в октябре 1933 г. в Токио, где размещался центр мусульманской общины Японии, один из русских офицеров, Ф. И. Поротиков, обосновавшихся в японской столице, прислал в русскоязычную харбинскую газету специальную о нем статью под названием "Подозрительный магометанский деятель". В статье ставилось в вину Исхаки, в частности, то, что он пытался договориться с большевиками во время революции, что "вредил" колчаковцам, агитируя солдат-татар дезертировать из их рядов, что выступал против зеленого знамени, что в Европе сотрудничал с социалистами и пытался получить поддержку Милюкова и пр. Касаясь обстоятельств его пребывания в Турции, Поротиков, используя, по-видимому, сведения из мусульманской среды, утверждал, что писатель пытался наладить отношения с туркестанцами, башкирами и кавказцами, но все его попытки не увенчались успехом, и тогда он обратился в советское посольство и именно по этой причине отношение к татарскому лидеру в мусульманской среде ухудшилось настолько, что ему пришлось покинуть эту страну. Из Берлина, по сведениям Поротикова, он отправился в Чехословакию, где нашел средства на издательскую деятельность, но истратил их не по назначению, за что был выдворен из страны, и уехал в Варшаву, где с помощью крымскотатарских эмигрантов получил средства для издания своего журнала, в котором писал якобы с антирусских позиций. Заканчивал эту статью Поротиков так: "В общем, Исхаки, будучи социалистом-революционером, вдруг превращается в националиста. Всю жизнь он провел в борьбе против религии, религиозных школ и духовенства, но за границей неожиданно для всех, кто знал его, он стал торговать религиозным чувством магометан". В своем журнале он, по сведениям этого на редкость информированного белого офицера, проявил себя человеком религиозным и поклонником духовенства не только своей религии, но и христианства, поскольку, когда в 1929 г. папа римский совершал богослужение, то Исхаки от имени своей организации просил его покровительства⁵⁶ .

Во всех этих сюжетах еще предстоит разобраться его биографам. Отметим только, что Исхаки мог обратиться за помощью к чехам, с которыми судьба столкнула его во время работы Государственного совещания в Уфе в сентябре 1918 г., поскольку именно Чехословакия оказывала наибольшую помощь российской эмигрантской прессе. Но когда к 1926 г. выяснилось, что эмиграция в обозримом будущем не вернется в Россию, поступление чехословацких денег для подобных изданий резко сократилось⁵⁷ . А в 1929 г. в дни мусульманского праздника Курбан-байрама группа варшавских мусульман обратилась не только к папе римскому, но и епископу Кентерберийскому, действительно, с просьбой взять под свою защиту гонимый в СССР ислам. В этой акции, судя по всему, Исхаки и принял участие.

Вообще некоторые его поступки, их мотивы из-за недостатка достоверных фактов подчас непонятны и ныне. Противоречивое, непоследовательное поведение в годы революции, гражданской войны, эмиграции, различного

стр. 11

рода неожиданности отмечались в поведении не только его, но и других мусульманских лидеров, оказавшихся в сложной ситуации, из которой они выбирались каждый по-своему, исходя из своих конкретных жизненных коллизий, так что образ безупречного идейного борца, часто представленный в современных публикациях, зачастую теряет убедительность.

Следует учесть, что компрометирующие Исхаки материалы появились не случайно и скорее всего были связаны с подготовкой к важному в жизни японской татарской эмиграции мероприятию - ее 1-му съезду, который состоялся в г. Кобэ в мае 1934 года. Среди японских татар были такие, кто, будучи близки к русским монархистам, стремились занять лидирующие позиции, чему, естественно, мог помешать прибывший из Европы авторитетный лидер татарской эмиграции. Продолжая его дискредитировать, редакция газеты "Гун-Бао" поместила фельетон, который саркастически высмеивал "тюрко- татарское государство Идель-Урала", "наследников" золото-ордынских ханов, живущих кто в Женеве, кто в Лондоне и уже образовавших его правительство. При этом упоминался некто Сюперфлюев с его "темной брошюркой" - явный намек на Исхаки и его брошюру "Идель-Урал". Чтобы, однако, не оставлять никаких сомнений, рядом с фельетоном была размещена подготовленная на основании, как полагается, протестов "многих мусульман-эмигрантов" заметка под заголовком "По поводу Аяза Исхаки", в которой редколлегия, перемешав факты и домыслы, заявила, что "сущность движения Идель-Урала состоит в том, чтобы образовать тюрко-татарское государство между Уралом и Волгой, захватывая и часть Сибири, и затем связать это государственное образование с турецким влиянием", что "деятельность Исхаки абсолютно вредна не только интересам русских, но и татар и башкир, ибо она угрожает поселить между ними рознь", и т.д. Завершалась заметка анонсом публикуемой на следующий день статьи Поротикова, присланной из Токио, после которой, гарантировала редакция этой газеты, "не может оставаться сомнения, кто такой Исхаки, и что он преследует"⁵⁸ . В этой статье офицер ссылался на то, что татарский деятель "открыто" заявил японской газете "Киосию Ничи-Ничи"⁵⁹ (14 августа 1934 г.) о своем стремлении якобы "истребить" русских на Волге и Урале, создать там свое татарское государство, "восстановить Золотую Орду". В итоге полковник делал вывод, что зарубежная деятельность Исхаки "бесспорно связана с большевиками" и основная его задача заключается, во-первых, в "разложении" дальневосточного мусульманства, настроенного против большевиков, во-вторых, в "удалении" мусульман от своих национальных вопросов и, в-третьих, в направлении их против русских и Японии⁶⁰ . На самом же деле в данной статье в газете "Кюсю нитинити симбун" сообщалось, что Исхаки по прибытии в г. Кумамото выступил 13 августа на небольшом собрании татар из различных районов о-ва Кюсю и всего лишь сказал, что у тюрко-татар есть своя история, письменность, что они гордятся своим языком и своими обычаями. С тем, что большая часть татар находится в советской России, нельзя, по его словам, было мириться и следовало ждать какой-нибудь возможности получения независимости. И ничего более - все остальное было выдумано либо этим офицером, либо в самой редакции харбинской газеты.

Не удивительно, что, прибыв в Харбин в конце августа 1934 г., Исхаки первым делом стал давать интервью местным газетам, рассказывая об Идель-Урале, татарской литературе и др. В частности, местной украинской газете он заявил, что на Дальнем Востоке встретил мусульман, выступавших против его замыслов, их он назвал "едино-неделимцами", которые хотели "использовать религиозный фанатизм как средство своего спасения". Их лидером являлся Курбангалиев ⁶¹ , который стремился "закрепить союз русских мусульман с остальными антибольшевистскими кругами в духе взаимной солидарности". Кроме того, Исхаки упомянул А. Ибрагимова, назвав его "агентом Москвы", изобличенным в "провокаторской" деятельности татарской эмиграцией и поттому покинувшим Турцию⁶² . В свою очередь Ибрагимов, стремившийся в лидеры мусульманской диаспоры в Японии, попытался дис-

стр. 12

кредитировать идель-уральского лидера уже с помощью местных татар. Один из лидеров харбинских татар, Ф. Китаев, заявил в газете, что татары "давно и слишком хорошо" знают, что Исхаки "всегда был не объединителем, а разла- гателем мусульманских обществ... Выступая против большевиков, он так ловко лавирует, что подчас кажется, что он их же защищает"⁶³ . В 1934 г. в Японии был издан "Идель-Урал", переведенный на японский язык, что свидетельствует о поддержке ее автора местными властями, несмотря на все инсинуации и разногласия в мусульманской среде.

Завершением длительной работы Исхаки по объединению татарской эмиграции в этом регионе стал 1-й съезд татарской эмиграции Японии, Кореи, Китая и Маньчжурии, который состоялся под его руководством в Мукдене в феврале 1935 года. Избранное на съезде Центральное правление, состоявшее из духовного, учебного и финансового отделов, повело энергичную работу как в общественно-культурной сфере, так и в образовательно-воспитательной области. В частности, в ноябре 1935 г. в Мукдене стала выходить созданная и редактируемая на первых порах Исхаки газета "Милли байрак" ("Национальное знамя")⁶⁴ .

Весной 1936 г., когда он из Мукдена уезжал обратно в Европу, проведя вдали от нее почти два года, ему, как "известному татарскому писателю и политическому деятелю", члену Центрального правления клуба "Прометей" и основателю тюрко-татарского комитета в Азии, устроили торжественные проводы. В Шанхае, где он остановился на несколько дней, в его честь по инициативе украинских и грузинских деятелей-прометеевцев был устроен банкет. Затем он отправился в Марсель, где 8 апреля "маститого лидера" встречали его соратники. Отсюда Исхаки поехал в Париж, где как представитель всех татарских эмигрантских организаций участвовал в работе конгресса "Прометея", состоявшегося в апреле.

Вскоре он вернулся в Варшаву, где постоянно проживал, но затем решил перебраться в Берлин, где жила его дочь, которая являлась фактическим издателем и редактором журнала "Новый национальный путь". В конце года его издательство приобрело собственную типографию с большим набором арабских и татарских шрифтов, что давало возможность значительно улучшить издательские дела⁶⁵ . Но перед этим 26 октября 1936 г. на него как на руководителя татарской национальной организации в Германии было заведено дело, в котором отмечалось, что он добивался разрешения открыть в Берлине собственную типографию, чтобы издавать журнал. После того как руководитель Отдела Востока Внешнеполитического управления НСДАП Г. Лейббрандт поддержал такую просьбу, разрешение берлинской полиции было получено, о чем 7 ноября он известил Исхаки, указав: "Надеюсь, что этим я оказал Вам услугу". 29 октября 1936 г., он докладывал своему руководству, что относительно личности Исхаки "у нас не имеется никаких сомнений"⁶⁶ . Действительно, когда 27 ноября 1936 г. в Париже состоялось очередное заседание представителей всех нерусских народов, объединенных в "Прометее", на котором был принят текст протеста против новой конституции СССР, с указанием, в частности, что этой конституцией коммунисты пытаются "обдурить весь мир" и убедить его, "будто бы в СССР остальные народы охраняют этой конституцией автономии и суверенность государств, которые силой оккупации втянуты в состав СССР". Кроме того, выражался протест против того, что территории, в частности, народов Идель-Урала, Северного Кавказа и Туркестана искусственно раздроблены на "отдельные также фиктивно государственные единицы"⁶⁷ .

В Берлине Исхаки жил в районе Вильмерсдорф⁶⁸ . Он использовал свои связи с высшим руководством НСДАП, чтобы решать не только издательские, но и другие проблемы. К примеру, 14 сентября 1938 г. он, ссылаясь на недавний разговор с Лейббрандтом, направил во Внешнеполитическое управление НСДАП документы двух татарских студентов - К. Атласа (г. рожд. 1918), уроженца Казанской губернии, и А. Шакула (г. рожд. 1920), уроженца г. Урумчи. Исхаки писал, что обучение в Германии этих способных юношей

стр. 13

возможно было только при материальной поддержке, и потому ходатайствовал о том, чтобы соответствующие учреждения оказали ее, за что заранее выражал "сердечную благодарность"⁶⁹ .

В Варшаве при содействии поляков в 1938 г. была издана на польском языке книга "Идель-Урал", что еще сильнее поднимало авторитет Исхаки среди польского руководства. Перед французским же читателем, которому он был известен как писатель, лидер национального движения татар Волги и Урала, Исхаки предстал еще и как философ, автор притчи, переведенной на французский язык и в том же году опубликованной в парижском прометеевском журнале. В вводной части сообщалось, что, прибегая к символической форме изложения, ее автор хотел связать прошлое и настоящее, с помощью легенды о знаменитом в мусульманском мире мудреце Лукмане⁷⁰ , упоминаемом в Коране. Исхаки как прометеевский идеолог становился все более и более известен европейской общественности, что не могло остаться незамеченным в СССР.

В 1938 г. НКВД, как ныне считается, сфабриковал дело "Идель-Уральской организации" по обвинению большой группы татарских и башкирских представителей интеллигенции в создании организации для свержения советской власти. Судебный процесс состоялся в Казани в мае 1938 года. Кроме того, в приговоре закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР по делу М. Х. Султан-Галиева (8 декабря 1939 г.) ему вменялось, в частности, то, что в 1933 г. он пытался "установить связь с лидером татарской белоэмиграции Гаязом Исхаковым". В 1989 г. было установлено, что подобное обвинение было следствием указания наркома внутренних дел Татарской АССР, который основывался на том, что Исха-ков является идейным руководителем контрреволюционной организации "Идель-Урал", финансируемой за рубежом⁷¹ . Такое обвинение усугубило положение Султан-Галиева, приговоренного к расстрелу.

После нападения 1 сентября 1939 г. Германии на Польшу Исхаки, прекратив издание своего журнала, сразу же уехал из Берлина в Лондон и в 1941 г. оказался в Турции, где умер в 1954 году. Всего им было написано около 60 различных произведений, не считая газетных и журнальных статей. Его книга "Идель-Урал" часто использовалась в послевоенной зарубежной "панис- ламистике"⁷² . В СССР во второй половине XX в. о нем в научной литературе предпочитали не упоминать, поскольку фигура "буржуазного националиста", "пантюркиста", "польско-германско-японского шпиона" казалась слишком одиозной и опасной.

В современной России его творчество постепенно становится доступным общественности. В феврале 1991 г. журнал "Татарстан", в то время орган Татарского рескома КПСС, напечатал перевод его биографии, в том же году в Казани была переиздана книга "Идель-Урал", которая сразу стала считаться ценным источником для современной историографии, большим тиражом тогда же вышел первый сборник "Зиндан" ("Острог"), вобравший в себя исхаковские повести, рассказы, пьесы, написанные в основном до 1917 года. В 1993 г. в Москве появилась первая научная публикация об Исхаки как российском политике. В 1998 г. общественность Татарстана широко отметила 120-летие со дня его рождения, а правительством этой республики приняты были соответствующие постановления по увековечению памяти писателя, изучению его культурного наследия, изданию 15-томного собрания его сочинений⁷³ . Начался процесс изучения взглядов и творчества некогда знаменитого литератора⁷⁴ . В 1999 г. на его родине открыт историко- этнографический музей писателя. Большая часть его архива, выкупленного после смерти Исхаки у дочери, вернулась из Турции в Казань. Государственные и научные организации Татарстана продолжают заниматься возвращением на родину его литературного и научного наследия, изучаются его биография, творчество⁷⁵ .

Возвращенное и обнародованное наследие Исхаки, как полагает литературовед- тюрколог В. Х. Ганиев, перевернуло все прежние представления о

стр. 14

его творчестве. В ином свете предстала и сама история татарской литературы начала XX века⁷⁶ . Признано огромное влияние Исхаки на развитие татарской национальной литературы и общественной мысли XX в., а также то, что он одним из первых татарских писателей и общественных деятелей перешагнул национальные рамки, смог подняться до уровня требований европейской культуры и мировой цивилизации, стал выразителем не только интересов своей национальности, но и общечеловеческих ценностей и показал пробуждение от вековой колониальной спячки одной из наций мира⁷⁷ .

В то же время сохраняется и прежняя точка зрения на личность Исхаки как одного из идеологов пантюркизма. К примеру, современный специалист в области "пантюркистики" относит его к числу главных лидеров "российских пантюркистов", появившихся якобы на рубеже веков⁷⁸ . Устаревшие представления и жупелы все еще сильно сказываются на современной научной литературе, не исключая и зарубежных авторов. В частности, Г. М. Емельянова (Великобритания), специализирующаяся по истории ислама и в области современных этноконфессиональных проблем в России, в особенности в Татарстане, ошибочно относит Исхаки к мусульманским либеральным реформаторам и считает, что он развернул настоящую пропагандистскую войну против большевиков⁷⁹ . В действительности Исхаки, обоснованно критикуя национальную политику коммунистов в отношении тюркско- мусульманских народов СССР, не призывал своих единоверцев к свержению советского строя, полагая, что следует, как отмечалось, дождаться какой-нибудь возможности, которая, как известно, наступила с крахом КПСС и распадом СССР.

Наследие Исхаки обнаружено все еще лишь частично, многие ценные материалы разбросаны по разным странам и городам, включая Москву. Архивные материалы, в том числе приведенные ниже, свидетельствуют, что существуют не слишком известные факты его политической биографии. Публикуемые материалы адресованы были руководству упомянутой польской спецслужбы, они содержат разнообразные, но не систематические сведения как из далекого прошлого мусульманского, в особенности татарского, населения, так и о его состоянии к концу первого советского десятилетия, а также характеризуют внутреннюю политику российского государства в отношении тюркских и мусульманских народов, их социально-экономическое развитие, уровень культуры, общественной мысли и др. Все это существенно дополняет, а иногда и корректирует современные представления о взглядах такой сложной фигуры, как Исхаки.

Важна возможность источниковедческого изучения памфлета "Идель-Урал", имевшего большой международный резонанс. В рукописи "Тюрки в СССР" Исхаки писал, что национальные правительства тюркских народов разрабатывали свои законопроекты об организации своих "штатов" для представления в Учредительное собрание. Это означало, что в то время ни у одного из этих народов "не возникало даже вопроса об отделении от России и создании своего независимого государства". Но после разгона Учредительного собрания большевиками и эти правительства "стали стремиться к независимости". Однако в книгу "Идель-Урал" этот, как и другие достоверные сюжеты, не вошли, или вошли, но с существенными исправлениями. В этой же рукописи автор, в частности, писал: "Национальным собранием была выбрана особая коллегия для разработки вопросов о создании тюркско-татарского штата Идель-Урала в будущей федеративной Республике России". В "Идель-Урале" иначе освещается цель создания такого штата: "Национальное собрание выбрало еще особую коллегию для разработки особого тюрко-татарского - Идель-Уральского - автономного штата с очень широкими правами, как этапа к самостоятельности на случай невозможности сожительства с Россией"⁸⁰ . Приводимые самим же автором этнодемографические сведения свидетельсвуют, что под "Идель-Уралом" он подразумевал не татарское государство, а федеративную республику тюрко-татар, угро-финнов, русских, украинцев и других населявших этот край народов. Именно так, напомним, был решен вопрос еще уфимским меджлисом в 1917 году.

стр. 15

Научную биографию Исхаки, действительно незаурядного политического деятеля и выдающегося представителя мусульманской интеллигенции начала XX в., еще предстоит воссоздать. Писатель представляет интерес как человек, совершивший путь от муллы из захолустного татарского аула до крупного политика в масштабах всей страны, который чуть было не попал во Временное правительство в качестве министра по мусульманским делам, затем мог оказаться в рядах соратников Ленина и Сталина, а в мусульманской эмиграции, в качестве ключевой фигуры татарской диаспоры, в сущности, объективно помешал сближению агрессивно настроенных против СССР кругов русской эмиграции и "белых" татар. Главная заслуга писателя состояла в том, что он, как внимательный наблюдатель, блестящий знаток жизни и быта мусульман, отразил в целом верно общее настроение мусульманских, в том числе татарских, масс, переживавших трудные времена общественных потрясений в России первой трети XX века.

Публикация подготовлена С. М. Исхаковым, им же написана вводная статья и составлены комментарии к публикуемым текстам.

Примечания

1. К началу XX в. "новотатарская" литература насчитывала свыше 300 светских книг; их авторами, в отличие от "старотатарской" литературы, продолжавшей средневековую традицию, за небольшим исключением, были лица без русского образования, "энергичные самоучки", усердно принявшиеся за чтение русских книг. Большинство этих "новотатарских" писателей были людьми светскими, по преимуществу разночинцами (см. КРЫМСКИЙ А. Е. Школа, образование и литература у российских мусульман. - Этнографическое обозрение, 1904, N 4, с. 18, 20).

2. Здесь и далее - перевод М. -Г. Исхаки.

3. Газис Губайдуллин: Научно-биографический сборник. Казань. 2002, с. 82.

4. HARTMANN M. Der Islamische Orient. Bd. 3. Leipzig. 1910, S. 123, 125, 130, 133.

5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. ДП ОО, 1913 г., д. 74, ч. 53г, л. 28 - 30.

6. Там же, ф. 629, оп. 1, д. 17, л. 7об., 9, 15. "Он не друг русских" (нем.).

7. WILLIAMS H. The Russian Mohammedans. - The Russian Review, 1914, Vol. 3, N 1, p. 113, 114; TYRKOVA-WILLIAMS A. Cheerful Giver. Lnd. 1935, p. 138 - 139.

8. ГАРФ, ф. ДП ОО, 1913 г., д. 74, ч. 53г, л. 31. Очевидно, что нашелся осведомитель, сообщивший охранке о его появлении. По сведениям М. Чокаева, писателя выдал Ш. Манатов (Из истории российской эмиграции. М. 1999, с. 123). Уроженец Башкирии Манатов в то время действительно учился в Петербурге и был активистом мусульманского студенчества. После начала первой мировой войны он уехал в Турцию, откуда перебрался в Европу, вернулся в Россию после Февральской революции и скоро стал одним из лидеров башкирского движения, членом Учредительного собрания, при большевиках находился на государственной, партийной и преподавательской работе.

9. ГАРФ, ф. ДП ОО, 1913 г., д. 74, ч. 53г, л. 28 - 28об.

10. Там же, л. 27 - 28.

11. Там же, 1914 г., д. 74, ч. 846, л. 194.

12. ИСХАКОВ М. -Г. Мусульмане России. - Национальные проблемы, 1915, N 1, с. 16 - 17; ЕГО ЖЕ. Мусульмане и "национальные проблемы". - Там же, N 3, с. 16.

13. ГАРФ, ф. ДП ОО, 1916 г., д. 74, ч. 286, л. 21.

14. Под этнонимом "тюрко-татары", введенным в научный оборот в начале XX в., понимались татары, башкиры, мишари (мещеряки) и тептяри.

15. ILGAR I. Rusya'da Birinci Muslliman Kongresi Tutanaklari Ankara. 1990, S. 65, 66. Вовлеченный в политику, он все же не забывал публиковать свои сочинения. В 1917 г. в Москве вышла 2-я книга 7-го тома его собрания сочинений, а в Казани 2-я книга 8-го тома.

16. Известия Всероссийского мусульманского совета, 4.VIII.1917.

17. Идель - Волга.

18. Образование Башкирской автономной советской социалистической республики. Сб. док-тов и мат-лов. Уфа. 1959, с. 126 - 127.

19. ГАРФ, ф. Р-3923, оп. 1, д. 1, л. 185.

Исхаков Салават Мидхатовм - доктор исторических наук. Институт российской истории РАН.

стр. 16

20. СУЛТАНБЕКОВ Б. История Татарстана. Казань. 1995, с. 15. Мулланур Вахитов ( 1885- 1918) - татарин, уроженец Казани, участник революции 1905 г., с 1912 г. студент-юрист в Петербурге, где организовал литературный кружок студентов-мусульман, в который входил и Ш. Манатов, его близкий друг, - публицист и поэт. После Февральской революции возглавлял Казанский мусульманский социалистический комитет, избран членом Учредительного собрания.

21. ГАРФ, ф. 1318, оп. 1, д. 21, л. 59, 61; д. 38, л. 50; Известия ВЦИК, 25.IV.1918.

22. Русский исторический архив. Сб. 1. Прага. 1929, с. 98.

23. АИДА А. Садри Максуди Ареал. Пер. с турец. М. 1996, с. 131 - 132; Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 461-к, оп. 1, д. 424, л. 10.

24. Последние новости, 17.XII.1920.

25. Там же, 14.VII1.1921.

26. Сагадат Исхаки (1907 - 1989) - после приезда в Германию закончила филологический факультет Берлинского университета, в 1932 г. вышла замуж за Тахира Шакира, уроженца Ташкента, который также приехал в 1922 г. в составе группы молодежи и затем закончил философский факультет Гейдельбергского университета, жил затем в Берлине. В послевоенный период Шакир (в Турции - Чагатай) написал книгу, посвященную жизни и творчеству Исхаки (CAGATAY Т. Muhammed Ayaz Ishaki - Hayati ve Faaliyeti. Ankara. 1979).

27. См.: Вопросы истории, 2003, N 10.

28. РГВА, ф. 461-к, оп. 2, д. 142, л. 36.

29. ИБРАГИМОВ Г. Татары в революции 1905 года. Пер. с татарск. Казань. 1926, с. 214.

30. РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 424, л. 10

31. Именно так, судя по печати, называлась его организация (РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 424, л. 24).

32. Там же, д. 385, л. 92, 92 об.

33. Речь идет о капитане Э. Харашкевиче, начальнике экспозитуры N 2 в 1929 - 1939 годах.

34. Точнее - Чокаеве. См. о нем подробнее: Вопросы истории, 2001, N 2.

35. Видимо, германские власти сомневались в благонадежности Чокаева.

36. Джафер Сейдамет (1889 - 1960) - крымский татарин, окончил юрфак Стамбульского университета, затем Сорбонну, в начале первой мировой войны вернулся в Крым, в 1916 г. поступил на юрфак Петроградского университета и был мобилизован, прапорщик. Член Всероссийского учредительного собрания, член Крымско-Татарского парламента и правительства. С 1918 г. за рубежом, лидер крымско-татарской эмиграции, литератор, публицист.

37. Речь идет о таких организациях, как Туркестанское национальное объединение (ТНО), ЦК НИУ и крымско-татарская партия Милли фирка (Национальная партия).

38. То есть Омер бея.

39. ЦК НИУ получал от экспозитуры 210 злотых ежемесяно, на содержание членов его уходило 1147 злотых (РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 232, л. 128 - 129). 1 злотый в то время равнялся примерно 22 коп., а 9 злотых составляли 1 доллар США.

40. Омер Танреколи. Возможно, под этим именем скрывался Гумер Терегулов (1884 - 1938) - уроженец Уфимской губ., дворянин, учитель, юрист, земский деятель, меньшевик, литератор, в 1913 - 1915 гг. учился в Лондоне. Член Всероссийского Учредительного собрания, депутат Национального собрания мусульман тюрко-татар Внутренней России и Сибири; в 1923 г. прибыл в Европу из Японии.

41. Вероятно, речь идет об идеологической платформе ЦК НИУ.

42. Этот институт был создан польскими властями в Варшаве в 1926 году.

43. Скорее всего, речь идет об Арифе (Тарифе) Карими (Каримове) (?-1934) - участнике борьбы против большевиков в Средней Азии, откуда в начале 1920-х годов он перебрался в Турцию, а затем по приглашению Исхаки приехал в Европу, стал одним из руководителей ЦК НИУ, сотрудником журнала "Новый национальный путь".

44. То есть в Варшаву.

45. Речь идет о начальнике Отдела II (разведка) польского Главного штаба Т. Шетцеле (1926- 1928 гг.), который в 1928 - 1929 гг. находился на дипломатической работе.

46. РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 400, л. 7 - 8об.

47. Речь идет о походном "Марше Красной армии", который был написан Саидашевым для Казанской стрелковой дивизии, где служило много татар. Марш прозвучал в Казани в феврале 1929 г. на торжественном собрании, посвященном годовщине РККА. Хотя марш был передан 1-му татарскому полку, он получил признание далеко за пределами Казани.

48. РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 412, л. 24об. -25об.

49. Там же, д. 385, л. 92об.

50. ISHAKY A. Pelerins rouges ou la duplicite des bolcheviks. - Promethee. 1931. N 52, p. 21 - 24.

51. Абдуррашид (Рашид) Ибрагимов (1857 - 1944) - сибирский бухарец, богослов, мулла, журналист, просветитель, публицист, один из организаторов общероссийской политической партии "Союз российских мусульман", созданной во время первой русской революции. В

стр. 17

1907 - 1917 гг. скрывался от преследований властей за рубежом. В 1917 - 1921 гг. находился в советской России, поддержал новую власть. В 1922 - 1933 гг. жил в Турции, с 1933 г. - в Японии.

52. Назир Тюрякулов (1893 - 1937) - казах, большевик с 1918 г., воевал в Красной армии, член Среднеазиатского бюро РКП(б), председатель ЦИК Туркестанской АССР (1921 - 1922 гг.), советский полпред в Королевстве Саудовская Аравия (1928 - 1935 гг.). В письме руководству польской разведки от 6 июля 1933 г. Исхаки сообщал, что, по полученным им из Турции сведениям, "резидентом" Москвы в мусульманском мире являлся именно этот высокопоставленный дипломат (РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 427, л. 4).

53. По данным Исхаки, татар-эмигрантов, выходцев из Поволжья, насчитывалось около 50 тыс. человек, и они были разбросаны по всему миру: в Индии, Афганистане, Сирии, Финляндии, Эстонии, Польше, Румынии, Турции, Германии, Франции, Чехии, Венгрии, Египте и др. (Харбинское время, 19.I.1934).

54. См., напр.: MENDE G. Der nationale Kampf der Russlandtiurken. Berlin. 1936. Во время второй мировой войны в Германии появилась книга, посвященная истории государственности "идель-уральских народов и государств" (См.: SPULER В. Idel-Ural. Volker und Staaten zwischen Wolga und Ural. Berlin, 1942).

55. РГВА, ф. 461-к, oп. 1, д. 427, л. 9.

56. Гун-Бао, 18.II.1934.

57. САВИЦКИЙ И. Прага и зарубежная Россия. Прага. 2002, с. 117, 138.

58. Гун-Бао. 30.VШ.1934.

59. Точное название - "Кюсю нитинити симбун".

60. Гун-Бао, 31.VIII. 1934.

61. Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев (1889 - 1972) - из семьи башкирского муллы Оренбургской губ., монархист, колчаковец, эмигрант, возглавил мусульманскую общину в Токио, в 1939 г. выслан японскими властями в Маньчжурию, в 1945 г. взят в плен советскими войсками, в 1955 г. освобожден из тюрьмы, являлся муллой в Челябинске.

62. Маньджурсьский вЁстник, 27.X.1934.

63. Харбинское время, 16.XI.1934.

64. См. подробнее: Тюрко-татарская национальная община. В кн.: Великая Маньчжурская империя. Харбин. 1942, с. 317 - 318.

65. Маньджурсьский вгстник, 5.IV; 3, 10.V; 30.VIII; 29.XI.1936.

66. РГВА, ф. 519-К, оп. 4, д. 34, л. 5, 7, 9. В анкете, заполненной тогда, его имя писалось как Айяз, в графе национальность указано "тюрк-татар", в графе профессия - писатель.

67. Маньджурсьский вЁстник, 20.XII. 1936.

68. Вместе с ним в д. 26 по Калишер-штрассе жили его зять и дочь, С. Шакир- Исхаки, которая занималась не только пропагандистско-издательской деятельностью, но и научной работой (см., напр.: SHAKIR-ISHAKI S. Cora Batir. Eine Legende in Dobrudschatatarischer Mundart. Legenda о bohaterze Cora Batir w narzeczu tataro w у Dobrudzy. Krakow. 1935), за что получала от экспозитуры ежемесячную субсидию в 225 злотых, передаваемых через польского военного атташе в Берлине (РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 232, л. 128).

69. РГВА, ф. 519-к, оп. 3, д. 7в, л. 57, 58, 61, 68 - 69.

70. ISHAKY A. Loukman le Saga. - La Revue de Promethee, 1938, t. 1. N 2, p. 143 - 147.

71. Неизвестный Султан-Галиев: рассекреченные документы и материалы. Казань. 2002, с. 383, 401.

72. В 1988 г. в Лондоне вышло переиздание русскоязычного "Идель-Урала", опубликованного в Париже в 1933 году.

73. См.: ИСХАКЫЙ Г. Соч. в 15 томах. Т. 1 - 4, 8. Казань. 1998 - 2003 (на татарск. яз.).

74. См., напр.: САХАПОВ М. Ж. Исхаки и татарская литература XX века. Казань. 1997; ЕГО ЖЕ. Творчество Исхаки. Казань. 1997; МУСИН Ф. М. Гаяз Исхаки. Казан. 1998 (все на татарск. яз.); и др.

75. См.: МИННЕГУЛОВ X. Исхаки в эмиграции. Казан. 1999 (на татарск. яз); ШАГБАНОВА Х. С. Становление творчества Гаяза Исхаки (1897 - 1910). М. 2002; ГАЛИ Б. Т. Щедрый талант. Казань. 2002; САХАПОВ М. Дж. Исхаки и татарская литература XX века. Казань. 2003; САХАПОВ М. Ж. Гаяз Исхаки: начальный этап творчества. Казань. 2003; и др.

76. ГАНИБВ В. Х. Две эмиграции Гаяза Исхаки. - Литературное зарубежье. Вып. 2. М. 2002, с. 246.

77. ХАСАНОВ М. Вестник национального возрождения. - Гасырлар авазы - Эхо веков, 2003, N 3 - 4, с. 179.

78. СВАРАНЦ А. Пантюркизм в геостратегии Турции на Кавказе. М. 2002, с. 110, 111.

79. YEMELIANOVA G. M. Russia and Islam. Basingstoke. 2002, p. 100.

80. Идель-Урал. Казань. 1991, с. 49 - 50.

стр. 18

Краткий очерк борьбы татар Идель-Урала за освобождение

В начале второй половины XVI в. татары Поволжья официально теряют самостоятельность (как известно, Казань пала в 1552 г., а Астрахань - в 1554 г.), фактически же это происходит гораздо позже. Дело в том, [что] после кровопролитной битвы, хотя Казань переходит в руки русских, но татары, образовав многочисленные партизанские отряды, не только не дозволяют армии Ивана Грозного двинуться в глубь страны, но даже не дают ей покоя в самой Казани, нападая на Казань и уничтожая отдельные отряды русских, пытавшихся выйти из Казани. В 1553 г. в 60¹ верстах от Казани (при [в]падении реки Миши² в Волгу) татарами была воздвигнута крепость "Миша- тамак"³ , которая была взята русскими спустя только 4 года⁴ , но татары и после падении этой крепости продолжают борьбу с русскими с переменным успехом, оказывая отчаянное сопротивление движению русских в глубь страны и одновременно устраивая ряд восстаний в тылу русской армии. Вся вторая половина XVI в. полна такими историческими событиями.

В период смутного времени татары, работая с польским отрядом⁵ , стремятся вернуть свою самостоятельность и Татарстан фактически отделяется от Москвы, причем [в] 1612 г. Казань как столица татар возвращает свою самостоятельность.

К сожалению, дела Лжедмитрия⁶ , с которым татары и поляки вели одну линию⁷ , рушатся, и смутное время для Москвы кончается, татары терпят поражения и по требованию князя Шуйского⁸ выдают своих польских легионеров Москве.

Во время восстания Стен[ь]ки Разина татары тоже восстают против Москвы; хотя Казань номинально остается в руках русских, все Поволжье живет вполне самостоятельно. После поражения Разина и татары подпадают под русское иго.

В 1694 [г.] в Казани происходит пожар, который уничтожил весь город, и Казань как татарский город потеряла свой национальный характер. (В огне погибли не только дома, но и много документов.) А кроме того, очень строго применяется приказ Москвы, запрещающий жить татарам как в самой Казани, так и в окрестностях ее (не ближе 30 верст). И вот благодаря этим событиям не представляется возможным восстановить старую - татарскую Казань.

Во время Земского собора⁹ , после смутного времени, татары как представители татарского государства, входящего в состав России, наравне с представителями русских, принимают деятельное участие, и ими выдвигается на московский трон кандидатура нескольких татарских принцев; и татарские служилые люди, а также и мурзы в это время играют громадную роль в жизни Московского царства.

Все восточные дела Москвы ведутся через татар. Татарские генералы командуют русскими войсками и как служилые люди вознаграждаются поместьями и крепостными. Так что в очень короткое время в самой России создается большой и сильный класс богатых татарских мурз и помещиков. Москва, опасаясь их, старается ослабить этот класс, и с этой целью в 1628 г. был издан особый указ, запрещающий помещикам магометанам-татарам владеть крепостными-христианами¹⁰ . Во время царствования Алексея¹¹ этот указ ([в] 1648¹² г.) был повторен [в] еще более энергичных выражениях, причем помещикам-татарам, перешедшим в христианство, оставляли все поместья с крепостными-христианами. Многочисленные бояре с татарскими фамилиями стали появляться именно после этого указа¹³ .

В XVII в. борьба Москвы за обезличение татар продолжается на национальном и религиозном фронтах и экономическими репрессиями. Сотнями разрушались мечети, уничтожалось мусульманское духовенство, и [под] всякими предлогами отбирались земли татарских деревень для передачи русским колонистам и христианским монастырям. Причем, чтобы окончательно уничтожить среди татар идею самостоятельности, была уничтожена даже видимость Казанского ханства. Дело в том, что Татарстан под именем Казан-

стр. 19

ского ханства¹⁴ управлялся особым наместником Москвы и по указу 1708 г. Казанское ханство было переименовано в Казанскую губернию. В ответ на этот указ в том же году восстают татары Поволжья и Урала и, соединившись с башкирами, идут на освобождение Казани. Татаро-башкирскому войску удается разбить русскую армию и захватить Казань. Таким образом, татарами еще раз восстанавливается Казанское ханство, хотя ненадолго. Петр I успел сорганизовать большую армию и отобрал Казань обратно. Чувствуя ненадежность своего тыла, Петр I бесчеловечно применял свои драконовские законы к татарам в тылу и в занятых его армией областях.

Указом 1713 г. он уничтожил привилегию татарских служилых людей и мурз - магометанскую религию¹⁵ , [затем] причислил татарское население к классу лашман¹⁶ , то есть обязанных вести государственную принудительную работу, как, например: рубка леса, постройка кораблей, работа по проложению дорог и т.д. В области религии [он] велел составить особую комиссию из священников для принудительного распространения христианства среди татар и борьбы с магометанством¹⁷ . По постановлению этой комиссии в 1742 г. только в Казанской губернии из 536 мечетей 418 были разрушены московским правительством. Десятки тысяч татар помимо их воли были записаны в список православных как добровольно принявшие христианство. Татарско-башкирское население испытывало небывалое унижение во всех областях жизни, и ему не только запрещено было заниматься кустарной работой по металлу (как например, изготовление ножей, сабли, кинжала, даже изготовлять подковы и гвозди), но запрещено было заниматься и торговлей. Благодаря такой репрессивной политике русской власти по отношению татар первая половина XVIII в. прошла для последних весьма в тяжелых условиях. Татары в слишком тяжелой форме испытывали всю горечь ненавистного им чужого ига. И это в свою очередь психологически подготовляло к новому восстанию. И такой случай представился. Когда в 1774 г. на Волге вспыхнуло пугачевское восстание, татары и башкиры, считая это для себя удобным случаем, немедленно вступили в переговоры с Пугачевым, чтобы использовать его для восстановления потерянной своей самостоятельности. Переговоры окончились положительным результатом. Пугачев своим манифестом объявил о восстановлении Казанского ханства. После этого татары и башкиры присоединились к нему и общими силами взяли Казань. Во всех битвах пугачевцев с русскими только татары и башкиры были самым надежным и боевым элементом, а потому, естественно, как при наступлении, так и при отступлении Пугачева татары и башкиры несли большие потери как убитыми, так и ранеными. Несколько татарских вождей были повешены. При обратном взятии Казани русскими, по свидетельству одного участника сражения, а именно русского купца Сухор[у]кова¹⁸ , на поле сражения убитыми осталось более двух тысяч татар.

Хотя татары дали много жертв, но зато это восстание не осталось без последствия. Екатерина II вынуждена была изменить свою политику по отношению татар. Она сама приехала в Казань, лично дала разрешение на постройку мечети и отменила закон, запрещающий татарам жить в Казани и в окрестностях радиусом в 30 верст (к этому времени вся окрестность Казани уже была населена русскими). Она не ограничилась этим. Она предоставила автономное управление татарской части Казани. Указом 1781 г.¹⁹ она восстановила в правах татарских мурз, хотя не вернула им конфискованные поместья, и дала широкие права татарским купцам, ведущим торговлю с Туркестаном, Китаем и Персией²⁰ . Указом же Екатерины II от 1788 г. было официально признано право быта²¹ за магометанской религией и мусульманскому духовенству татар было позволено организоваться в особое учреждение, которое называется "Мусульманское духовное собрание"²² .

Результат такой политики сказался очень скоро. Татарские купцы с большей энергией отдались торговле, расширяя изо дня в день свои дела, и не менее энергично работали татары-промышленники в своей области, выстраивая свои заводы и фабрики. Благодаря чему в начале XIX в. Казань как

стр. 20

торгово-промышленный центр росла с невероятной быстротой. В производстве ситца (кумач), по свидетельству историка Фукса²³ , Казань достигла высшей нормы, производя в год 609 800 аршин, что составляло 75,2% всего российского производства.

В кожевенной, мыловаренной и суконной промышленности казанские татары очень мало уступали московской промышленности. В этом же периоде Казань обогатилась печатным станком (1799 г.)²⁴ и началось печатание книг на татарском и арабском языках. В течении всей первой половины XIX в. татары уделяют особое внимание работам на культурно-духовном фронте. В каждой татарской деревне своими, то есть татарскими, средствами строились мечети, а при них медресе (училище), а в больших городах, как Казань, Уфа, Оренбург, Каргалы, Троицк и т.д., были построены большие учебные заведения для подготовки мулл, муэдзинов и учителей. Таким образом в это время культурная работа была в полном разгаре. Татарские купцы, как торговый элемент очень способный и предприимчивый, проникают далеко за пределы Сибири и Туркестана и скапливают большие материальные средства. Духовная культура татар в этом периоде распространяется не только среди башкир, киргиз- казаков²⁵ , но и среди финского народа края, как: мари, мордва и мухши²⁶ , причем превращая их в мусульманство, отатаривала.

Характерным явлением этого периода надо считать, с одной стороны, организацию и открытие больших медресе (в Казани пришлые учащиеся достигали до 7 тысяч), а с другой стороны, так называемый ишанизм, то есть учреждение религиозных орденов. Эти последние во главе с ишаном (ишан- шейх) обслуживали простой народ, собирая вокруг себя сотни и тысячи крестьян, воспитывали их [в] антирусском направлении и во временности русского владычества.

Самым влиятельным орденом надо считать орден "Накшбенди"²⁷ . Шейхи этого ордена собирали вокруг себя десятки тысяч экзальтированных муридов (мурид - это приверженец шейха). Не менее важную роль играл другой очень распространенный орден "Вейси"²⁸ , который первым пунктом своей бого-любовной²⁹ программы ставил "освобождение земли древних болгар³⁰ -му-сульман из-под ига русских гяуров", причем он вел пассивную борьбу (гражданское неповиновение), то есть не платить налогов, не слушаться русских законов, не идти в солдаты и т.д.

Орден этот быстро увеличивался, количество муридов росло очень быстро, и муриды вели большую пропаганду среди простого народа.

Когда дело близилось к восстанию, русское правительство запретило деятельность этой организации, объявив главу ордена ишана Бахаэтдина сумасшедшим, и уморило его в тюрьме. Одновременно с ликвидацией ордена Вейси многие другие более лояльные ишаны тоже были подвергнуты строгому контролю.

Духовная культура татар в этом периоде достигла очень большой высоты, и татарские ученые-богословы-реформаторы Абдуль-Насыр Курсави³¹ и Шихабутдин Мерджани³² прославились во всем мусульманском мире. Благодаря тому, что татары в XIX в. уделили главное внимание на культурную работу, этот век прошел более спокойно, хотя во время Севастопольской войны³³ (1855 г.) происходил ряд восстаний, но они не имели общенародного характера.

Политической литературы в этом периоде в Татарстане не имелось, так как правительство печатание книг держало под строгой цензурой и ни под каким видом не позволяло изданий газет и журналов.

Во второй половине XIX в. экономическое положение татар вообще, а Казани и ее окрестностей в частности, изменилось к худшему. Причиной этого является экономическая репрессия русского правительства по отношению татар.

Русское правительство, чтобы умалить значение Казани и экономически ослабить татар, через свои административные, и в особенности через финансовые аппараты учиняет всевозможные препятствия, как-то: несвоевре-

стр. 21

менное разрешение на постройку фабрик и т.д., всевозможные придирки [к] уже существующим фабрикам и заводам, отказ в кредите банками, а самим татарам не разрешалось открывать банки и кредитные товарищества и т.д., что сильно ухудшало положение торгово-промышленного класса татар, а одновременно с такой политикой по отношению татар правительство искусственно поддерживало московскую промышленность, оказывая ей всевозможные административные и финансовые поддержки. В результате такой политики Казань теряет свою торгово-промышленную роль и татарский деловой класс вынужден искать более благоприятное экономическое условие и с этой целью, оставив Казань, разъехался по Сибири, Туркестану и по России; и Казань как татарский центр ослабевает.

В области духовной культуры татары в этот период тоже встретили сильное препятствие со стороны русского правительства: закрывались медресе, не разрешалось открывать новые, запрещался выезд татарской молодежи за границу для продолжения образования.

Как бы ответом на такую репрессию русского правительства была эмиграционная волна поволжских татар в Турцию, но она вызвала реакцию среди сознательной части татар, и благодаря ее вмешательству эмиграция татар в Турцию не приняла тех гибельных размеров, как у крымских татар.

В преддверье XX в. впервые появляется татарская газета в Крыму, но она больше всего распространяется в Поволжье. Газета эта играет громадную роль в европеизации татарской жизни и в кристаллизации идеи национальности по европейскому образцу. "Тарджиман"³⁴ , так называется газета, ставит своей целью воспитание тюрко-татар в духе их единства, без различия племени, рода и территории; и благодаря чему вся поволжская и крымская татарская интеллигенция пропитывается идеей единства, этот же дух проникает и на Кавказ, и в Туркестан.

После революции 1905 г., когда наступает сравнительная свобода печати, свобода мысли, татарская интеллигенция во всех фронтах, как политических, так и культурных, ведет работу именно в духе единства тюрок. Доказательством чего являются первый и второй мусульманские съезды в 1905 и 1906 гг., прошедшие во время Нижегородской ярмарки, и организация всех политических партий в общем тюркском масштабе, как, например, "Итти- фак"³⁵ , "Танчи"³⁶ и с. -д.

Политическая борьба татар, шедшая все время под прикрытием религии, открыто выступает в начале XX века. Учащаяся молодежь организуется в тайное общество под названием "Шакирдлик"³⁷ в Казани [в] 1901 году. В очень короткое время членами этого общества записывается не только вся активная молодежь Поволжья и Сибири, но и Крыма. Общество это выпускает в Казани свой нелегальный орган под названием "Таракки"³⁸ ("Прогресс"). Программа общества довольно туманная, но она направлена против самодержавия и стремится к единению нации для борьбы за свою самостоятельность. Организация эта имеет очень большое влияние и вмешивается в разрешение всех национальных вопросов, вплоть до открытия какой-нибудь школы в захолустной татарской деревне. Организация эта работает 3 года нелегально, подвергается преследованию правительства.

Характерной особенностью этого времени являются так называемые мусульманские благотворительные общества, вокруг которых группируются более осторожные элементы. Эти общества, функционирующие легально с благотворительной целью, ведут тайную политическую работу.

Вспыхнувшая русско-японская война в буквальном смысле взбудораживает весь тюркский мир, и в особенности татар. Организуется политическая партия под названием "Хуррият"³⁹ ("Свобода") с радикально-национальной программой. Партия эта включает в себя очень много татарской интеллигенции, издает газету "Хуррият"⁴⁰ . Организация эта принимает очень деятельное участие во всех областях тогдашней жизни татар. Она ведет сильную агитацию против России и [за] уклонение от воинской повинности. Принимая очень деятельное участие в первом всероссийском мусульманском съез-

стр. 22

де, происшедшем в 1905 г. на пароходе на р. Оке, она стремилась толкнуть съезд на революционный путь. Съезд разделился на умеренно- конституционную и радикально-революционную группы.

После манифеста 17 октября 1905 г., который дал право и татарам на издание периодической печати, в Поволжье начинается лихорадочная деятельность по изданию газет и журналов. В течении одного только года в Поволжье начинают выходить газеты и журналы более 50 названий.

Этот же манифест открывает перед татарской общественностью широкое поле деятельности и в области политической. Так, организовались татарские политические партии - "Иттифак", с программой кадетов, "Танчи", с народнической программой, и татарская с. -д. партия. Все эти партии выпускали свои газеты, журналы и брошюры и принимали деятельное участие в выборах в Государственную думу, организовывая крестьян и рабочих татар. Все эти партии в области национальной политики вели одну и ту же линию, а именно: сохранение самобыта⁴¹ татар с автономным управлением во всех областях и создание из татар отдельного национального войска. В это же самое время среди татарской молодежи образовалась группа террористов, ведущая борьбу с шпионами среди татар же.

В результате всей этой работы в Государственной думе создается единая мусульманская фракция, защищающая интересы всех российских мусульман. Кроме того, многие татарские депутаты объединяются вокруг польского профессора Бодуэна де Куртенэ⁴² , добивающегося широкого самоопределения всем отдельным национальностям, заселяющим Россию.

Во всем этом движении татары играли первую роль, многие тюркские племена шли за ними, как бы признавая их своими руководителями в национальной борьбе. Русское правительство было встревожено этим явно русофобским движением 25-миллионного тюркского народа.

Когда наступила реакция и был издан закон 3 июня 1907 г., изменяющий структуру выборов в Государственную думу, больше всех пострадал тюркский народ вообще, и татары в частности. В III Государственной] думе число депутатов-мусульман из 44⁴³ в предыдущих думах пало до 10, а в IV Думе их было только 7. Этот же закон сильно изменил и политический облик депутатов, как могущих быть избранными только по желанию какой-нибудь русской курии.

В духовно-культурной области реакция была не менее сильна, чем в политической. Особым распоряжением правительства было запрещено татарским учителям и учительницам преподавать среди казак-киргизов и тур- кестанцев, а в самом Поволжье приняты были весьма стеснительные меры к открытию светской школы и преподаванию светских наук в мусульманских духовных училищах (медресе). Само собой, разумеется, что татарская пресса подвергалась особой бдительности власти. Несмотря на то, что предварительная цензура была отменена для периодической печати вообще, для татарской периодической печати она была восстановлена административными путями, и такое положение продолжалось до революции 1917 года.

Реакционная политика русского правительства не могла остановить культурную работу пробужденного татарского народа. В этом периоде, то есть до революции 17-го года, татары без всякой помощи со стороны русских властей на собственные средства построили в каждой татарской деревне национальную школу. В 1913/[19]14 учебный год все татарские дети (обоего пола) школьного возраста были захвачены школой. Книгопечатание совершило головокружительные успехи. На выставке книг, устроенной в Петербурге при Департаменте печати [в] 1913⁴⁴ году, число изданных в Татарстане книг на тюркском языке превышало 1000 названий⁴⁵ .

Русская реакция в одном вопросе принесла пользу татарам, а именно: все политические партии, вышедшие из подражания русским партиям, как-то: кадетам, с. -р. и с. -д., как явления ненациональные, зачахли, а на их месте образовался невидимый национальный центр, управляющий всеми делами татар. Во время великой войны официальным органом этого центра было

стр. 23

временное бюро при мусульманской фракции Государственной] думы, собирающееся на различные совещания под различными названиями для разрешения злободневных вопросов.

Заграничная группа татар, добивающаяся признания Европой прав тюркских народов на самоопределение, работала в контакте с этим бюро, а в Лозаннском конгрессе⁴⁶ 1916 г. под предводительством профессора Стамбульского университета] Юсуфа Акчуры бея⁴⁷ (татарина из Казани) выступала как единая тюрко-татарская группа. Она же организовала особые отряды из пленных татар в Германии для будущей борьбы с русской властью⁴⁸ .

Во время мировой войны татары, как крымские, так и поволжские, как единственный народ, отбывающий воинскую повинность из всех мусульман в России, пострадали больше, чем кавказцы и туркестанцы. Хотя татары были настроены пораженчески и городское население всеми средствами старалось уклониться от мобилизации, но война сильно отразилась на благосостоянии татарской деревни. Надо заметить и то, что татарская интеллигенция в своем бойкоте войны зашла слишком далеко, так что татар-офицеров был ничтожный процент по сравнению с татарами-солдатами.

Наступила Февральская революция; национальный центр устроил первый всероссийский мусульманский съезд⁴⁹ , вынесший резолюции об областных автономиях в тюркских областях и об отделении татар в особую, отдельную воинскую организацию. С этого момента начался лихорадочный период организации татарского народа в городах, деревнях и в казармах.

В июле 1917 г. в Казани созываются: а) делегатский съезд всероссийских мусульман⁵⁰ , Ь) съезд представителей всероссийского мусульманского духовенства⁵¹ и с) съезд представителей всех воинских организаций татар⁵² . Эти съезды на объединенном заседании 22 июля (ст. ст.) объявляют национальную автономию тюрко-татар Поволжья⁵³ с отделением татар в особую автономную воинскую организацию и созывают Учредительное собрание тюрко-татар Поволжья⁵⁴ , которое собирается 22 ноября⁵⁵ 1917 г. в Уфе и продолжается до 10 января⁵⁶ 1918 года. Учредительное собрание вырабатывает Основные законы культурно- национальной автономии и проектирует создание Идель-Уральского тюрко- татарского автономного штата с очень широкими правами.

Приход большевиков к власти сильно затрудняет выполнение всех национальных задач. Национальный совет и татарская воинская организация (Аскери Шура⁵⁷ ) ведут сильную борьбу с большевиками и до 12 апреля 1918 г. фактически держат все Поволжье в своих руках. Все это время татарские войсковые части несут охрану городов от большевистского погрома, подчиняясь своему национальному] центру⁵⁸ .

В начале апреля 1918 г. большевики, заключив Брест-Литовский мир и освободив из фронта свое войско, направляют сильные воинские части в Казань и на Уфу (Уфа - национальный центр, а Казань - военный). После ряда боев между татарами и большевиками, благодаря бегству с фронта русского офицерства, то есть командного состава татарских полков, большевики одержали победу и взяли Казань и Уфу.

Большевики по взятии этих городов чисто по-большевистски разгромили национальные организации, распустили татарские полки, конфисковали татарскую казну и арестовали вождей, не успевших скрыться; но и они недолго празднуют свою победу. Во время восстания чешских отрядов в июле 1918 г. татары восстают вместе с ними и восстанавливают свой национальный центр и свои полки. В сентябре 1918 г. в Уфе во время Государственного совещания национальный] центр заключает договор с правительством Учредительного собрания для совместной борьбы с большевиками на основе признания права тюрко-татарского народа на самоопределение и принимает участие в организации общего правительства. Захват власти Колчаком в декабре⁵⁹ 1918 г. разрушает все планы. Колчак не признает национальный] центр и даже пытается арестовать муфтия - члена национального] центра. Такая политика Колчака раскрывает перед большевиками, которые выступа-

стр. 24

ют в роли защитника угнетенных народов, широкий простор для агитации, и для доказательства они, то есть большевики, сначала объявляют Башкирскую советскую республику, а потом и Татарскую. И бросают татаро-башкирские воинские части на фронт против Колчака. Колчак, оставшись со своими черносотенцами, погибает.

Большевики царствуют по всему Ид ель-Уралу и, чтобы разъединить тюрко- татарские силы, создают две отдельные республики: а) Башкирскую и Ь) Татарскую.

[В] 1920 г. произошло большое восстание татар (18 волостей⁶⁰ ). Восставшие, захватывая все больше и больше территорий, направлялись, с одной стороны, к Чистополю, чтобы идти на Казань, а с другой - через Бугульму на Уфу. Восставшие были преимущественно вооружены вилами, топорами, дубинами и т.д., и очень немногие имели винтовку, а потому это восстание татар народ прозвал "Сенек сугши" ("Битва на вилах"), а участников - "сенекчи" ("вилоносцы"). Советское правительство утвердило это наименование. Это восстание татар было подавлено с неслыханной кровожадностью. Участники этого восстания, вовремя успевшие скрыться от большевиков, наказываются даже и сейчас, если попадаются в руки большевиков.

Голод 1922 года⁶¹ и утомленность народа в борьбе как за свое существование, так и за политические идеалы диктуют татарам иной метод борьбы.

Татарские националисты с коммунистическими билетами в руках захватывают власть в Казани. Ведя национальную политику, они постепенно начинают концентрацию умственных сил в Казани. Во время польско-советской войны они сознательно не посылают хорошо дисциплинированные татарские полки на Польский фронт. Но управление их Татарстаном длится недолго. [В] 1931 г. специально приехавшая из Москвы часть Чека неожиданно арестовывает почти весь татарский состав правительства и, кроме того, 28 человек - главарей татар. Председатель совнаркома Татреспублики Кешаф Мухтаров⁶² был среди арестованных. Татарская интеллигенция высылается из Казани, или она сама бежит на Кавказ, [в] Крым, в Туркестан и в Казак-Киргизию⁶³ . На ответственные места Москва сажает евреев, армян, а для декорации назначает комиссарами малограмотных татар, привезенных из Донбасса.

Но и этот период длится недолго. Тайная организация тюрко-татарских коммунистов снова захватывает власть в Татарстане, [в] Башкирии, в Крыму, в Казак-Киргизии и отчасти в Туркестане. Целью этой организации является создание на развалинах СССР большой тюрко-татарской единой республики из Идель-Урала, Туркестана и Казак-Киргизии, а Крым отделить в особую самостоятельную республику. Работает она конспиративно в течение трех лет, захватывая постепенно в свои руки государственный и партийный аппараты. Эта организация, с целью создать общий инородческий против большевиков фронт, вступила в переговоры с украинцами, грузинами, армянами, белорусами, и вот во время этих переговоров [в] 1929 г. была расшифрована, и все вожди и члены в количестве нескольких сот человек ликвидированы. Это движение наименовано большевиками по имени одного из вождей Мирсеида Султангалеева⁶⁴ - "султангалеевщиной"⁶⁵ . Наступила по всей Татарии сильная репрессия, и все ответственные места предоставлены коммунистам-евреям; татарам предоставлены только номинальные положения, и все-таки Татарстан не может успокоиться, и большевикам не удается успокоить его.

Непосильное хлебное задание и насильственная отправка татарских рабочих и крестьян в Донбасс, Кузнецстрой⁶⁶ и Сибирь в 1931 г., а также великорусский шовинизм, естественно, вызвали национальное движение среди наиболее надежной, с точки зрения Москвы, коммунистической молодежи. Это движение захватило и воспитанников татарского военного училища⁶⁷ в Казани. Сейчас в Татарстане свирепствует новая волна репрессии.

Во всем этом беспрерывном стремлении татар к своей самостоятельности Москва видит руку татарской организации, добивающейся самостоя-

стр. 25

тельности Идель-Урала, и стремится в свою очередь ослабить влияние этой организации.

РГВА, ф. 461-к, оп. 1, д. 413, л. 91 - 100. Подлинник. Авторизованная машинопись.

(Окончание следует)

Примечания

1. Правильнее: 70.

2. Мишэ (татарск.), Меша (рус.) - правый приток Камы.

3. "Мешский городок" ("Мишэ-тамак") - крепость при впадении Меши в Каму. Возведена в 1553 г. повстанцами, захвачена в 1556 г. русскими войсками.

4. По современным данным, крепость на р. Меше была взята зимой 1553 - 1554 гг., восстание же закончилось в 1557 году.

5. Речь идет о войске Лжедмитрия II.

6. Имеется в виду Лжедмитрий II, который погиб в 1610 году.

7. В действительности татарская элита тогда разделилась надвое: одна часть была на стороне бояр, другая - на противной.

8. Шуйский Василий (1552 - 1612) - царь в 1606 - 1610 гг. Когда он был низложен, боярское правительство призвало казанских татар присягнуть сыну польского короля Сигизмунда Владиславу в качестве царя России.

9. Имеется в виду собор 1613 г. и грамота об избрании на русский престол царя Михаила Федоровича Романова, подписанная и семью татарскими мурзами от имени мусульман России.

10. Речь идет об указе царя Михаила Федоровича.

11. Алексей Михайлович (1629 - 1676) - царь с 1645 года.

12. Речь идет о Соборном уложении 1649 года.

13. А также после царского указа "Об отписке поместий у татар и иных иноземцев" (1675 год).

14. Точнее: царство Казанское.

15. Согласно этому указу, татарским мурзам, чтобы сохранить свои владения, следовало обратиться в христианскую веру в срок не более шести месяцев. В случае же отказа у них отбирались крещеные крестьяне вместе с пашней и лугами.

16. Указом Петра I от 31 января 1718 г. предписывалось для заготовки корабельных лесов брать служилых мурз, татар, мордву и чувашей (на бесплатные работы) из Казанской, Нижегородской и Воронежской губ., а также из Симбирского уезда. Лашманы (от нем. Laschtmann - лесоруб) - крестьяне, несшие феодальную повинность в пользу государства по заготовке, обработке и вывозке корабельного леса.

17. Речь идет о Новокрещеной комиссии 1730-х годов.

18. Речь идет о "Сказании казанского купца И. А. Сухорукова о пребывании Пугачева в Казани и о состоянии ее в то время", напечатанном в 1843 г. в казанской газете.

19. Точнее: указ 1784 г., по которому разрешалось "князьям и мурзам татарского происхождения, оставшимся в магометанском законе", пользоваться всеми преимуществами российского дворянства, за исключением права иметь крепостных-христиан.

20. В этой части речь идет об указе 1773 года.

21. Бытия, согласно опубликованному тексту "Идель-Урал".

22. В момент создания называлось Уфимское духовное магометанского закона собрание; в 1846 - 1917 гг. - Оренбургское магометанское духовное собрание.

23. Фукс Карл Федорович (1776 - 1846) - медик, краевед, этнограф, профессор Казанского университета. Один из первых исследователей культуры и быта казанских татар.

24. Первая типография в Казани была открыта в 1801 году.

25. Здесь и далее речь идет о казахах.

26. Мокша.

27. Накшбанди (Накшбенди) - суфийское братство в Средней Азии, получившее это название в конце XVI в. по имени Бахаэддина Накшбанда (1318 - 1389). Постепенно превратилось в одно из самых распространенных духовных братств на территории Евразии.

28. Вейси (Вайси) - от имени Багаутдина Ваисова (1804 - 1893), татарского суфия, основателя религиозно-политического движения среди татарских крестьян, ремесленников, мелких торговцев, распространившегося во второй половине XIX - первой четверти XX в. в Казанской, Оренбургской и других губерниях, а также в Средней Азии.

29. Боголюбивой, согласно опубликованному тексту "Идель-Урал".

30. Булгар.

31. Абу Наср Курсави (1776 - 1812) - религиозный деятель, автор философских и богословских сочинений.

стр. 26

32. Шигабуддин Марджани (1818 - 1889) - философ, историк, просветитель.

33. Имеется в виду Крымская война 1853 - 1856 гг.

34. "Тарджиман" ("Переводчик") - литературно-политическая и научная газета (издавалась в Бахчисарае в 1883 - 1918 гг.).

35. Полное название - "Иттифак аль-муслимин" ("Союз мусульман") - либерально-демократическая партия российских мусульман, возникшая в ходе первой русской революции.

36. Согласно современному написанию, "Танчылар" ("Тангисты") - организация татарских эсеров, созданная в 1905 г. в Казани как поволжский комитет эсеровской партии. Распалась после ареста руководителей в 1907 году.

37. Общество "Шакирдлик" ("Молодежь") существовало в 1901 - 1904 годах.

38. "Таракки" - рукописная газета.

39. "Хуррият" - нелегальная политическая организация татарской молодежи в Казани в 1904- 1905 годах.

40. "Хуррият" - нелегальная газета татарских эсеров, издавалась в Казани в 1905 году.

41. Самобытности, согласно опубликованному тексту "Идель-Урал".

42. Бодуэн де Куртенэ Иван Александрович (1845 - 1929) - языковед, профессор Казанского университета (1876 - 1883 гг.), основоположник казанской лингвистической школы, член-корр. Петербургской Академии наук (1897 г.).

43. Автор неточен. В I Думу было избрано 25 мусульман, во II Думу - 36.

44. В 1914 г., согласно опубликованному тексту "Идель-Урал".

45. 100, согласно опубликованному тексту "Идель-Урал".

46. Речь идет о 3-м конгрессе (Лозанна, 27 - 29 июня 1916 г.) созданного перед первой мировой войной в Париже "Союза народов".

47. Юсуф Акчура (Акчурин) (1876 - 1935) - преподаватель, журналист, один из организаторов партии "Союз мусульман", член ЦК кадетской партии, в 1908 г. уехал в Турцию; при Ата-тюрке стал профессором Стамбульского университета.

48. Подобные формирования не действовали против русских войск, а направлялись Германией против британских частей.

49. 1-й Всероссийский мусульманский съезд (Москва, 1 - 11 мая 1917 года).

50. 2-й Всероссийский мусульманский съезд (Казань, 21 июля - 2 августа 1917 года).

51. Всероссийский съезд мулльских представителей (Казань, 17 - 21 июля 1917 года).

52. 1-й Всероссийский мусульманский военный съезд (Казань, 17 - 26 июля 1917 года).

53. Речь идет о принятой 22 июля Декларации о культурно-национальной автономии мусульман тюрко-татар Европейской России и Сибири.

54. Речь идет о Национальном собрании мусульман тюрко-татар внутренней России и Сибири.

55. Точнее: 20 ноября.

56. Точнее: 11 января.

57. Воинский совет. Речь идет о Всероссийском мусульманском военном совете (Харби Шура), созданном в Казани в июле 1917 г.

58. Речь идет о Национальном управлении, созданном Национальным парламентом.

59. Правильно - в ноябре.

60. В феврале восстание охватило большую часть волостей Мензелинского уезда, 10 волостей - Уфимского, 22 - Белебеевского, 15 - Бирского уезда Уфимской губ., 15 - Чистопольского уезда Казанской губ, 16 - Бугульминского уезда Самарской губ.

61. Точнее: 1921 - 1922 годов.

62. Кашаф Мухтаров (1896 - 1937) - председатель СНК Татарской АССР в 1921 - 1924 годах.

63. Здесь и далее речь идет о Казахстане.

64. Мирсаид Султан-Галиев (1892 - 1940) - политический и государственный деятель, выступал против сталинского плана автономизации республик. В 1928 г. арестован, в 1930 г. сослан на Соловецкие острова.

65. Политический ярлык, навешенный в 1920 - 1930-е годы на татарских и башкирских партийных, государственных и общественных деятелей, обвиненных в "национал-уклонизме". В результате в соответствии с постановлением партколлегии ЦКК ВКП(б) от 23 августа 1929 г. "за участие в антипартийной группировке Султан-Галиева" сначала из партии была исключена группа государственных, советских и партийных деятелей-татар, затем в 1930 - 1931 гг. коллегия ОГПУ приняла постановления по делу "султан- галиевской контрреволюционной организации", в результате чего к ответственности были привлечены 77 человек, которые были необоснованно репрессированы.

66. Строительство Кузнецкого металлургического завода.

67. Имеется в виду 6-я объединенная татарско-башкирская командная школа.

Постоянный адрес данной публикации: