В 1970 - 1980-х гг. вследствие энергетического кризиса и связанных с ним изменений актуальными стали невоенные аспекты политики обеспечения безопасности. Последствия этих трансформаций и других факторов на биполярную систему оказались настолько масштабными, что спустя два десятилетия она перестала существовать. С распадом СССР росло число зон ответственности и центров принятия решений, ибо США не могли в одиночку нести бремя финансирования политики безопасности. Таким образом, закрепленные в годы холодной войны нормы международного права в области обеспечения глобальной безопасности перестали отражать реальность1. В результате стали формироваться региональные подсистемы безопасности.

Ключевые слова: Центральная Азия, механизмы безопасности, последствия распада СССР.

К закату биполярности стало очевидным, что обеспечение безопасности локальных пространств - регионов - дело менее дорогостоящее и более эффективное. Мир после 1991 г. с постепенным ускорением превращался в полицентрическую систему отношений с децентрализованными институтами безопасности. Официальные лица открыто признают это как свершившийся факт международной жизни. В частности, министр иностранных дел РФ СВ. Лавров отмечает, что "регионализация глобальной политики говорит о поиске региональных решений конфликтов и кризисных ситуаций. Укрепление регионального уровня управления в условиях, когда не срабатывают общемировые механизмы, служит своего рода страховочной сеткой на случай развития процессов "деглобализации", гарантией того, что фрагментация не пойдет глубже, когда каждое государство будет стоять за себя и против всех остальных" [Лавров, 2009].

Иные процессы происходили в постбиполярной мировой экономике. При всестороннем содействии США стали набирать силу тенденции глобализации, которые подкрепились "Вашингтонским консенсусом"2. В соответствии с ним считалось, что государство должно минимизировать свою роль в управлении экономикой. Мировое сообщество уже ощущает последствия реализации такой до конца непродуманной концепции в связи с глобальной экономической рецессией, которая способствует регионализации мировой экономики. Эксперты считают, что, как и в начале XX в., степень интеграции вновь превысила возможности ее управляющих систем, и теперь операторы вынуждены уменьшить глубину интеграции, частично восстановив управляемость за счет примитивизации форм развития. Другими словами, "происходит переход от глобализации к регионализации: формирование укрупненных макрорегионов, ведущих

1 Об этом см.: [Buzan, Weaver, 2003, p. 43 - 44].

2 Тип макроэкономической политики, которую ряд экономистов рекомендуют к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис. Термин был введен в оборот в 1989 г. американским экономистом Джоном Уильямсоном.

стр. 132
между собой жесткую культурную, политическую, хозяйственную и технологическую конкуренцию" [Делягин, 2009].

В итоге институциональная "фрагментация"3 структур обеспечения безопасности вовсе не упростила подход субъектов к самому понятию безопасности, а следовательно, и отношение к нему. На месте единого геополитического пространства (социалистического блока и СССР) возник ряд других образований, тяготеющих к разным центрам4. Интенсивное воздействие стихийных трансформаций на устоявшиеся и формирующиеся регионы усложняет процесс управления региональными институтами безопасности в условиях продолжающихся центробежных тенденций на постсоветском пространстве и асимметрических действий внерегиональных акторов.

Неадекватное восприятие и непонимание сути причинно-следственных связей в процессах развития со стороны последних способствуют интенсификации этих процессов. Исследования постсоветского экспертного сообщества также сильно отставали от бурно развивавшихся событий, происходивших после 1991 г., и только во второй половине 1990-х гг. в отечественной науке появились пионерские исследования, посвященные теоретическим и системным основам региональной безопасности. Однако, несмотря на это, в политологических и регионоведческих науках все еще имеются пробелы, которые не позволяют обстоятельно исследовать эту сферу.

При изучении механизмов формирования региональной безопасности Центральной Азии особенно важно изучить механизмы сдерживания межгосударственных войн в регионе при имеющихся крупных противоречиях. Насколько прочны эти механизмы?

Системные основы современных региональных трансформаций. Импульсы, влияющие на безопасность Центральной Азии извне, имеют межрегиональный характер. Ее место и роль в новой иерархии не определены, однако она постепенно втягивается в различные межрегиональные и глобальные процессы. В свою очередь, это расширяет рамки интенсивного воздействия на безопасность этого региона тех трансформаций, которые происходят в Европе, Азии или Северной Америке. Образование новых государств в регионе и установление непосредственных связей на международном уровне интенсифицировали со временем межгосударственные контакты и "сблизили" сообщества этих стран. Новые связи привнесли и негативные элементы, несколько повысив уровень противоречий в регионе. Более или менее важные процессы, возникающие в далеких и соседних с ним государствах, деятельность негосударственных акторов, таких как новые нетрадиционные международные сетевые структуры - террористические организации, неизбежно влияют на безопасность.

К этим факторам угроз добавляются те процессы, которые развиваются в самом регионе (ассоциативный или диссоциативный регионализм и т.д.). С этой точки зрения регион остается слабо структурированным и неорганизованным образованием, в нем мало развиты общерегиональные и межгосударственные связи и отношения. В структуре межгосударственных отношений преобладают политические, что уводит на второй план невоенные аспекты безопасности, такие как экономика. Государствам ЦА приходится идти затратным путем и в одиночку решать общерегиональные проблемы. Разветвленные структуры Европейского Союза позволяют решать проблемы безопасности с большей оперативностью, чем, например, это удается странам Ближнего Востока. Безопасность любого региона мира зависит от степени его структурированности или "регионности"5.

Те управляемые трансформации, которые не учитывают долгосрочную перспективу развития и негативные аспекты, в итоге приводят к нарушению равновесия в регио-

3 Имеется в виду усиление роли региональных структур.

4 Например, Центральная Азия (ЦА).

5 Б. Хеттне и Ф. Содербаум ввели в научный оборот понятие "регионность" (regionness), подразумевающее степень региональной способности артикулировать интересы того или иного появляющегося региона [Hettne, 2005, p. 543 - 571].

стр. 133
нальной подсистеме и становятся деструктивными для нее. Стремительное развитие сельскохозяйственного комплекса и освоение новых земель в 1960 - 1970-х гг. без учета всех последствий в советских республиках Средней Азии привели к экологической деградации региона всего за несколько десятилетий. Антропогенный фактор из созидательного инструмента превратился в разрушительный.

Природа деструктивных явлений в настоящее время мало изучена с точки зрения их эволюции. Известно лишь то, что это - комплекс элементов, факторов, условий и т.д., потенциально или реально способных оказать воздействие на безопасность и стабильное функционирование региональной подсистемы6. Негативный потенциал деструктивных комплексов развивается во времени и пространстве. Применительно к данной теме деструктивный комплекс - собирательная категория, обозначающая кластер таких понятий, как "угроза", "опасность", "вызов" и "риск"7 в их динамике.

По своей природе деструктивные комплексы не случайные антисистемные явления, а тенденции, возникшие в результате потери подсистемой своих свойств и функций. Достаточно смены режима на более радикальный в том или ином государстве - и появляются первые отголоски нестабильности вокруг него. Первоначально те или иные потерявшие свои свойства или функции региональные подсистемы создают риски для дальнейшего развития подсистем, а со временем превращаются в опасные и даже угрожающие факторы. Так, сигнал об ослаблении политического режима в Киргизии (2005 г.) впоследствии привел не только к его смене, но и к другим политическим катаклизмам в регионе. Тогда эффект "домино" удалось приостановить, процессы приобрели латентный характер, а их взрывоопасный потенциал сохранился.

Мировой финансовый кризис интенсифицирует деструктивные комплексы в Центральной Азии8. Эксперты МВФ прогнозируют, что страны СНГ из всех регионов глобальной экономики окажутся перед лицом самых сложных проблем в краткосрочном плане. Причина заключается в том, что их экономика несет тяжелый урон в результате финансовых потрясений, которые существенно сократили доступ к внешнему финансированию, снижения спроса со стороны стран с развитой экономикой и связанного с этим падения цен на сырьевые товары, в особенности на энергоресурсы [Перспективы развития..., с. 86].

Системные механизмы региональной безопасности. В зависимости от внутренней организации, региональные подсистемы международных отношений по-разному реагируют на деструктивные комплексы. Чаще всего ликвидируют или ослабляют их. Адаптируясь к новым условиям, сама региональная подсистема международных отношений трансформируется с помощью формальных и неформальных институтов. При постоянной угрозе нарушения равновесия в региональной подсистеме они стремятся к его сохранению. Понятие "равновесие" имеет множество спорных определений, наиболее адекватной и исчерпывающей, на наш взгляд, является дефиниция А. Д. Вос-

6 В рамках российского проекта "Политический атлас современности", который преследует цель комплексного сравнительного анализа всех 192 стран мира, разработки их многомерной классификации, анализа динамики структур мировой политики, авторы разработали интересный рейтинг стран по индексу внешних и внутренних угроз [http://worldpolities.org/].

7 К сожалению, многие эксперты без всяких научных и практических ограничений указывают то на угрожающий, то на опасный характер того или иного явления в международных отношениях. См. об этом статью М. Гацко [Гацко, 1997].

8 Мировой кризис отразился на центральноазиатских странах в основном через падение мировых цен на сырьевых рынках. Эксперты считают, что "высокий рост, наблюдаемый в странах ЦА в предыдущие годы (в среднем, регион демонстрировал рост в 8.8 % в 2003 - 2007 гг.), являлся результатом не здорового физического увеличения, а стоимости экспорта и роста инвестиций и поэтому оказался неустойчивым к колебаниям внешнего рынка". Возврат к состоянию социально-экономической нестабильности 1990-х гг. чреват возникновением нового витка политической нестабильности в государствах ЦА [Экономические стратегии..., 2008].

стр. 134
кресенского, который считает, что оно "может пониматься как относительный баланс выбранных переменных (или факторов) системы, действующих в заданных пределах в течение определенного периода времени. Теоретически переменные могут носить постоянный характер; в реальности же они пребывают в процессе постоянного эволюционного изменения, и в силу этого равновесие может рассматриваться не как "статичное", т.е. как самодостаточный процесс автоматических компенсирующих реакций на нарушения, который восстанавливает исходное состояние, а скорее как постоянный процесс замены прежнего равновесия новым временным равновесием" [Воскресенский, 2000, с. 427].

Механизмы обеспечения безопасности являются результатом плодотворного взаимодействия акторов в подсистеме международных отношений9 и структурируют систему региональной безопасности. Они опираются на концепцию международной безопасности, международные режимы безопасности и международные структуры безопасности. Обычно государства в рамках такой региональной подсистемы согласовывают и вырабатывают систему взглядов на взаимную безопасность в заданном пространстве. По сути, у государства, как социальной системы, имеется одна цель - выжить и развиваться, а пути ее достижения - разные. Взаимосогласованная концепция безопасности необходима государствам для формирования в дальнейшем общих норм, принципов, процедур принятия решений и форматов перспективного взаимодействия.

В настоящее время наибольшее признание получили концепции10, охватывающие такие сферы, как коллективная оборона, коллективная безопасность, кооперативная безопасность; всеобщая/общая безопасность, человеческая безопасность, представляя модели реагирования на деструктивные комплексы [Шохзода, 2005]. В зависимости от своих интересов субъекты международных отношений11 предпочитают выбор и реализацию либо одной концепции, либо одновременно нескольких.

Сохранение формата и "живучесть" концепции зависит от того, насколько ее носители последовательны, предсказуемы, доверяют друг другу и насколько она отвечает их интересам. Сама концепция безопасности, по определению, не является "дорожной картой" и регламентирует не поведение субъектов, а общие подходы. Если концепция в целом принимается (иногда под нажимом) ее участниками, они вырабатывают и согласовывают определенные нормы, принципы реагирования и процедуры принятия решений в рамках своего сообщества. То есть создают международные режимы безопасности, которые опираются на наборы взаимных ожиданий, правил, планов, организационных и финансовых установлений [Петровский, 1998]. Международные режимы безопасности вообще возникают в результате согласования целей, ценностей и интересов разнообразных игроков, основывающихся на единогласной процедуре принятия решений и концепций [Международные отношения, 2004, с. 57].

Концепции безопасности предполагают в той или иной мере гармонизацию аксиологических и целевых установок участников в сфере обеспечения безопасности, а международные режимы - их практическую реализацию. Для поддержания функционирования режимов государства создают постоянно действующие межгосударствен-

9 В данном случае мы не углубляемся в дискуссию представителей политического реализма и либерализма о взаимодействии малых и больших акторов и их взаимозависимости в международной среде.

10 Российский эксперт В. Н. Федоров отмечает, что после окончания "холодной войны" ведутся лихорадочные поиски путей и средств, с помощью которых государства могли бы активно содействовать возрождению и укреплению предусмотренной Уставом ООН системы коллективной безопасности. Появляется большое количество теорий, доктрин и концепций, имеющих основной целью приспособление общих принципов и положений ООН к новым веяниям и потребностям изменившейся международной обстановки на рубеже XX-XXI вв. [Федоров, 2005, с. 775].

11 Государства и международные организации.

стр. 135
ные структуры обеспечения безопасности. Международные режимы безопасности не статичны, изменчивость является их слабой стороной. Особое значение при этом приобретают неформальные12 составляющие режима безопасности, к которым относятся традиционные этические или другие нормы в МО, нарушение которых считается недопустимым или аморальным с точки зрения религии, культуры и т.д.

Международные региональные системы безопасности (и организации), как уже было отмечено, являются волатильными конструктами, и под воздействием внешней или внутренней среды такие системы могут реформироваться/реорганизовываться или же вовсе расформировываться. Изменение концепции происходит в том случае, если меняются фундаментальные взгляды и условия взаимодействия субъектов (государств) в региональной подсистеме13.

Государственные акторы в системе региональной безопасности Центральной Азии. В разной степени в процесс формирования концепции и установления режимов и структур в Центральной Азии вовлечены РФ, КНР, США, Индия, страны ЕС, Среднего и Ближнего Востока и Южной Азии. Выстраивание отношений внерегиональных акторов со странами региона происходит в разных форматах и зависит от их национальных интересов и возможностей. При этом большинство действенных форматов безопасности в ЦА основывается на двухсторонних отношениях с внерегиональными акторами. Наиболее активными инициаторами и проводниками региональной трансформации в регионе являются РФ, США, КНР, ЕС.

Российская Федерация продолжает рассматривать регион как часть единого геополитического пространства, потеря влияния в котором может прямо угрожать ее безопасности. После распада Советского Союза внешняя политика России в отношении его бывших республик исходила в большей степени из внутренней. Несмотря на то что во всех ключевых документах РФ отмечается незыблемость положения о сохранении единства постсоветского пространства, отсутствует долгосрочная программа, содержащая четкие сроки, инструментарий реализации внешней политики и тому подобное на этом направлении. К сожалению, и сейчас она остается неопределенной, непоследовательной и нескоординированной на уровне взаимодействия различных ведомств. Не секрет, что именно "жесткая" (военная) безопасность является императивом взаимоотношений РФ с регионом. В то же время государства ЦА ожидают от России интенсификации "невоенных" аспектов безопасности.

В отличие от своих конкурентов, Россия имеет больше естественных преимуществ в Центральной Азии (общая история, единое гуманитарное и миграционное пространство, экономический уклад и связи), однако она слабо использует имеющиеся возможности сотрудничества с регионом. Отчасти позиция РФ в регионе формируется под влиянием спонтанных обстоятельств. В некоторых ситуациях она становится заложником межгосударственных противоречий стран региона, хаотично принимая позицию то одной, то другой стороны. В институциональном плане Россия является относительно "продвинутым" субъектом, однако ее организационные продукты - СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ14 пока работают на малой мощности.

После распада СССР Соединенные Штаты без определенных стратегических ориентиров достаточно долго присматривались к региону. Подходы, использовавшиеся в 1990 - 2000-е гг. во внешней политике (например, доктрина Лейка, концепция "гумани-

12 Формализованными институтами региональной безопасности являются постоянно действующие международные форумы, конференции, структуры и т.д. История и теория международных организаций достаточно широко изучена и поэтому не входит в задачи настоящего исследования.

13 Так, в эпоху блокового противостояния странами Ближнего и Среднего Востока и внерегиональными акторами был подписан Багдадский пакт (1950 - 1960-е гг.), превратившийся впоследствии в международную организацию СЕНТО, которая спустя некоторое время распалась. Другое дело, если международная организация находит себе применение и, реформируясь, адаптируется к новым условиям (НАТО).

14 До 2002 г. - ДКБ.

стр. 136
тарной интервенции", принцип односторонности во внешней политике и т.д.), в большей части дискредитировали ее в глазах региональной общественности. Бесперспективность такой политики позже осознали в американских научных кругах. Ими был предложен новый интеллектуальный продукт - формирование макрорегиона - Большой Центральной Азии, направленный на образование в регионе новых режимов и институтов, связанных с США [Старр, 2005; Старр, 2008]. Эта концепция базируется на тех исторических опорах, которые некогда соединяли и объединяли регионы и народы ЦА и Среднего Востока между собой.

Несмотря на равноудаленные и равноблизкие межрегиональные связи Центральной Азии и Среднего Востока, по сути, экономическая составляющая концепции Большой ЦА открывает региону новые практические контуры и поэтому, привлекательна для центральноазиатских государств15. Реализация данной стратегии главным образом зависит от успехов США и их союзников в Афганистане и Пакистане. В настоящее время наблюдается медленный рост интереса РФ к беспрецедентному для нее формату взаимоотношений (РФ, Таджикистан, Афганистан и Пакистан) [Заявление..., 2009], охватывающему участников проекта Большой ЦА.

КНР медленно, последовательно и осторожно выстраивает свои отношения со странами региона. Объединяя институциональные и функциональные возможности и решения проблем воедино, Китай сначала окончательно закрыл пограничные вопросы с государствами ЦА, а потом перешел к активизации экономических отношений с ними. Именно в таком русле развивался и продолжает развиваться китайско-российский проект ШОС. Если в отношении РФ или США в регионе чередовались антироссийские и антиамериканские настроения, то антикитайские на этом фоне можно считать эпизодическими. Политика Китая нацелена на выстраивание тесных связей, медленно формирующих макрорегион Большой Восточной Азии [Воскресенский, 2006].

Европейский Союз в ЦА пытается использовать собственный, более самостоятельный подход. В 1990-е гг. его взаимоотношения с государствами региона в целом складывались "в унисон" с американским подходом. При этом европейцы в отличие от других всегда работали в регионе более организованно, с детализированными программами действий. В 2007 г. была разработана Стратегия нового партнерства между Европейским Союзом и странами ЦА на 2007 - 2013 гг. [delkaz.ec.europa.eu/joomla/images/...]. На основе этого документа ЕС параллельно развивает двусторонние и многосторонние форматы в разных сферах, принимает в качестве стратегических задачи обеспечения безопасности и стабильности в регионе, развития института прав человека и по вопросам энергетики. Подход ЕС примечателен тем, что в нем признаются и принимаются в расчет альтернативные пути регионального развития и институтов формирования безопасности. Таким образом, европейцы во избежание дополнительных рисков изначально адаптируют свои подходы к реалиям ЦА.

Проблемы и перспективы региональной безопасности Центральной Азии. Вопреки сложившемуся мнению о крайне нестабильной и взрывоопасной ситуации в ЦА государства региона благодаря механизмам, обеспечивающим безопасность, ни разу не вступали в прямой военный конфликт друг с другом. Механизмы формирования региональной безопасности противоречивы, но они вносят ощутимый вклад в ее обеспечение.

Имеется много концептуальных противоречий в подходах к обеспечению региональной безопасности. Государства Центральной Азии действуют непрозрачно, а иногда даже вопреки интересам соседей, и, руководствуясь собственным видением, отвергают тем самым принцип неделимости безопасности. Каждая страна и внешние участники исходят из своих интересов. Страны региона придают мало значения изучению

15 Российское академическое сообщество скептически относится к реализации данного проекта [Звягельская, 2005, с. 88 - 92].

стр. 137
и обоснованию актуализации национальных интересов с точки зрения долгосрочной перспективы. Фактор "здесь и сейчас" под влиянием классических геополитических схем достаточно глубоко укоренился в сознании лиц, принимающих внешнеполитические решения. В этих условиях в 1990-е гг. появилась плеяда специалистов, всецело рассматривающих внешнюю политику в духе наставлений классиков зарубежной вульгарной геополитики. На практике некоторые политики с упором на традиционные геополитические схемы поспешили объявить ключевые вопросы национальных интересов стран ЦА взаимоисключающими, т.е. потенциально конфликтными. На острие межгосударственных противоречий в регионе всегда стояли вопросы безопасности (энергетической, водной и т.д.). При нынешнем развитии ситуации потенциал подобных противоречий, к сожалению, имеет долгосрочный и не слабеющий характер. Из-за остроты межгосударственных трений коллективные и институциональные подходы к решению проблем безопасности в ЦА нередко игнорируются.

В зависимости от целевой установки структурированными механизмами обеспечения безопасности являются различные международные организации в Центральной Азии. По своей функциональной особенности они разделяются на те, которые обеспечивают "мягкую" безопасность, и на те, которые обеспечивают "жесткую" безопасность. Начиная с 1990-х гг. эволюция механизмов обеспечения региональной безопасности обрела интересную динамику. Каждая страна региона имела свои взгляды на региональную безопасность, отличные от соседей, и примеров тому немало. Так, если большинство стран ЦА воспринимало средневековый по типу правления режим талибов в Афганистане до 2001 г, как угрозу безопасности региона, то правительство Туркменистана установило с ним торговые отношения. Или же Узбекистан входил в ГУААМ, а Казахстан, Киргизия и Таджикистан - в ОДКБ и ЕврАзЭС16. Правда, через некоторое время произошла реконфигурация, которая впоследствии тоже изменилась. Резкие колебания в геополитическом пространстве для поиска участниками новых стратегических связей расшатывают временные конструкции безопасности в ЦА. Естественно, это препятствует формированию сообщества безопасности в ЦА.

Институционализированный механизм "жесткого" аспекта безопасности в регионе представлен ОДКБ. Само ее существование имеет важный стабилизирующий характер для ЦА, однако при всех положительных моментах организация имеет и слабые стороны. Государства-участники практически не смогли установить действующий широкоформатный международный режим безопасности. Они создали оборонительную структуру, функционирующую в рамках концепции коллективной обороны17, а не безопасности. Она может отразить гипотетические внешние (военный противник), но не внутренние угрозы (религиозный и политический экстремизм, угрожающие политическим режимам). Для стран региона, начиная с 2001 г., прямой угрозы военного конфликта со стороны режима талибов не существует, однако имеются внутренние радикальные группировки, которые стремятся к смене государственного устройства и политических режимов в ЦА. Хорошо известна ситуация, связанная с Баткенскими и Сурхандарьинскими событиями 1999 - 2000 гг., насильственной сменой режима в Кыргызстане в 2005 г., когда ОДКБ не стала предпринимать конкретные шаги по разрешению конфликта. Заслуживает внимания тот факт, что в Концепции о коллективной безопасности государств - участников ДКБ от 10 февраля 1995 г. принцип неделимости безопасности указан только в контексте взаимодействия с третьими странами. Члены организации пока не смогли сделать ОДКБ более эффективной и, поднимая время от времени свои двусторонние споры на повестку дня, ослабляют взаимодействие ее участников.

16 В 2008 г. Узбекистан вышел из ЕврАзЭС и в 2009 г. отказался от участия в КСОР ОДКБ.

17 Статья 4 ДКБ гласит: если одно из государств-участников подвергнется агрессии со стороны какого-либо государства или группы государств, то это будет рассматриваться как агрессия против всех государств - участников Договора.

стр. 138
Расхождения на уровне концепции безопасности между государствами с одной стороны, и внерегиональными факторами - с другой, привели к тому, что формирование режимов безопасности практически находится в зачаточном состоянии, или они вообще отсутствуют в ряде сфер. Так, наверное, только по вопросу нераспространения ядерного оружия в ЦА совпала позиция региональных и внерегиональных государств18. Страны региона продолжают уделять мало внимания коренным причинам возникновения разного рода деструктивных комплексов экстремизма, начиная от религиозного и заканчивая водно-энергетическими вопросами.

По многим вопросам безопасности отсутствуют или слабо работают единые нормы и принципы, дающие представление о дальнейших действиях во внешней политике государств региона. При нынешней стабильности в ЦА, остается непредсказуемой перспектива приверженности принципу неприменения силы во взаимоотношениях, зафиксированного в двусторонних и многосторонних документах, подписанных между центральноазиатскими государствами. Регулярные вооруженные столкновения на границах, их минирование и поддержка мятежных и радикальных группировок (в прошлом) показывают, что страны региона готовы использовать фактически любые методы воздействия друг на друга, кроме прямого военного столкновения.

Несовпадение взглядов и отсутствие общепринятых норм и принципов в области обеспечения региональной безопасности приводит к внешнеполитическомму непостоянству19, когда участие в тех или иных международных организациях и соглашениях теми или иными странами поочередно приостанавливается и возобновляется. Этот стиль стал практически формой поведения, своеобразной традицией. Поэтому развитие международных структур безопасности в ЦА идет непоследовательно и скачкообразно.

Созданные коллективные институты безопасности в Центральной Азии в основном сформированы РФ. Здесь справедливо отметить, что страны ЦА вряд ли бы действовали в этом направлении в одиночку и без участия внешнего арбитра. Долгая борьба в рамках Центральноазиатской организации (в разные годы она называлась по-разному) привела к разочарованию и охлаждению политических элит к идее подлинной региональной интеграции.

Таким образом, если на региональном уровне существуют противоречащие друг другу концепции, режимы и структуры обеспечения безопасности, безопасность в ЦА становится расплывчатой и склонной к непредсказуемым трансформациям.

В заключение надо отметить, что в Центральной Азии, как и в других регионах, в качестве постоянных источников нестабильности выступают негативные и непредсказуемые внешние и внутренние вызовы и угрозы. Ситуация не выходит из равновесия благодаря формальным и неформальным механизмам - стабилизаторам безопасности, которые слабо организованы, но позволяют сохранять региональное равновесие в заданных рамках. Причинами неразвитости этих механизмов могут быть:

а) несовпадение понимания национальных интересов, отсутствие желания и стремления к их сближению;

б) отсутствие попыток реально наполнить и сблизить нормы, принципы, правила, планы, организационные и финансовые установления, принятые группой государств региона, наборы взаимных ожиданий, имеющих в настоящее время скорее декларативный характер;

в) отсутствие политической стратегии и политики институционализации межгосударственных отношений, проявляющееся в процессе взаимодействия в рамках существующих межгосударственных структур безопасности.

18 См. текст Договора о зоне, свободной от ядерного оружия, в ЦА: [http://pircenter.org/kosdata/page doc/p1513_1.pdf].

19 Не имеющее ничего общего с многовекторной политикой.

стр. 139
Деструктивные комплексы, возникшие в 2008 г. первоначально во внешнеэкономической сфере (мировой экономический кризис, ситуация вокруг Ирана, положение в Афганистане и Пакистане), будут негативно влиять на обстановку в регионе в целом и в отдельных странах. Это приведет к появлению новых и укреплению имеющихся экономических барьеров. Вынужденное свертывание программ повышения благосостояния населения умножит бедность и усилит радикальные настроения и группировки в регионе. Экономический кризис повысит риск обострения внутриэлитной борьбы в государствах региона, до сих пор более или менее подконтрольной политическим режимам.

Итак, сложными деструктивными комплексами становятся экономический кризис (в среднесрочной перспективе) и соперничество крупных держав за влияние на формирование комплексно взаимосвязанных макрорегионов (в долгосрочной перспективе). Мировой финансовый кризис практически обесценит достижения стран центральноазиатских стран, достигнутые в последние годы. Внутренне неорганизованная ЦА, непосредственно граничащая с крупными державами, в такой обстановке может стать объектом активных внешних манипуляций. Поэтому во избежание негативных последствий внешних влияний необходима поэтапная работа, включающая в себя совместную (а не одностороннюю) оценку реальных (а не мнимых) вызовов и угроз. На основе этого желательно произвести разработку совместного основополагающего документа, позволяющего создать условия для контролируемого развития ситуации в регионе при разных сценариях и согласованных действиях на среднюю и долгосрочную перспективу. Для этого необходима в первую очередь политическая воля глав государств20.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Воскресенский А. Д. Многофакторное равновесие в МО // Политическая наука в России. М., 2000.

Гацко М. Ф. О соотношении понятий "угроза" и "опасность" // Обозреватель. N 7(90), 1997.

Делягин М. Г. Базовые кризисы современного человечества: the great transition / http://delyagin.ru/position/6668.html

Заявление президентов ИР Афганистан, ИР Пакистан, РФ и Республики Таджикистан от 30 июля 2009 г. I http://www.kremlin.ru/events/articles/2009/07/220328/220359.shtml

Звягельская И. Д. Ключи от счастья, или Большая ЦА // Россия в глобальной политике. М., 2005. N3 - 4.

Известия. 22.09.2009.

Лавров С. В. Речь в МГИМО 1 сентября 2009 г. / www.mgimo.ru/news/.../document119842.phtml

Международные отношения/ www.intertrends.ru

Перспективы развития мировой экономики / www.imf.org/external/russian/index.htm

Петровский В. Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после "холодной войны": эволюция, перспективы российского участия. М., 1998.

Старр. Ф. Большая ЦА // Россия в глобальной политике. М., 2005. N 3 - 4.

Старр. Ф. В защиту Большой ЦА // Экономические стратегии. 2008. N 4 (http://www.inesnet.kz/karkas/256-frederik-star-v-zashhitu-bolshojj.html)

Федоров В. Н. ООН, другие международные организации и их роль в XXI в. М., 2005.

Шохзода С. Институционализированные международные режимы безопасности в ЦА // Восток (Oriens). 2005. N 5.

Экономические стратегии - Центральная Азия. 2008. N 4.

Buzan B., O. Weaver Regions and Powers: The Structure of International Security. Cambridge, 2003.

Hettne B. Beyond the "New" Regionalism // New Political Economy. December, 2005.

delkaz.ec.europa.eu/joomla/images/.../eu-centralasia-strategy_ru.doc

http://pircenter.Org/kosdata/page_doc/p1513_1.pdf

http://worldpolities.org/index.php?option=com_content&task=view&id=15&Itemid=309

20 В этом плане некоторый оптимизм внушает дискурс, предложенный в сентябре 2009 г. президентом Казахстана Н. Назарбаевым в его статье "Пятый путь" [Известия, 22.09.2009].

Постоянный адрес данной публикации: