Жизнь и деятельность Михаила Степановича Андреева, этнолога, лингвиста, историка, была связана с регионом Центральной Азии. Академик Академии наук Узбекистана (1943), заслуженный деятель науки АН Узбекистана (1944) и Таджикистана (1944), он всю жизнь прожил в Средней Азии, лишь ненадолго покидая ее, главным образом с научными или учебными целями. Это были экспедиции на Памир и в Припамиръе, в Закаспийскую область и Закавказье, в Восточный Туркестан, поездки в Петербург и Париж, но наиболее продолжительной была его командировка в Индию.

Официальные биографии М.С. Андреева не обошли вниманием этот довольно значительный период его жизни (1906-1914). С.М. Милибанд в "Биобиблиографическом словаре отечественных востоковедов" пишет, что он был "переводчик консула и вице-консул России в Индии и французских колониях Индии и Индо- Китая" ¹ . А.К. Писарчик в статье, открывающей сборник статей, посвященных его памяти ² , указывает, что старинный знакомый М.С. Андреева (с 1898 г.), с которым они не раз бывали в экспедициях, тот, кто познакомил его с В.В. Радловым, К.Г. Залеманом, С.Ф. Олъ-денбургом и другими востоковедами в Петербурге, Александр Александрович Половцев, назначенный Генеральным консулом Российской империи в Бомбее, пригласил М.С. Андреева в Индию работать там в качестве его личного секретаря. Кроме того, Академия наук поручила ему сбор этнографического материала и коллекций. Как и в других своих поездках, в Индии Андреев занимался изучением местных языков: хиндустани и пушту.

Следует заметить, что архивные документы дают нам право утверждать, что служба М.С. Андреева в Индии была связана, главным образом, с разведкой, и в качестве разведчика он работал на военное ведомство. К сожалению, такого рода деятельность в силу ограниченности архивного материала не может быть описана подробно: как сами разведчики, так и те структуры, на которые они работали, старались оставлять как можно меньше письменных свидетельств. Однако даже то, что имеется в нашем распоряжении, позволяет по-новому осветить этот период в жизни М.С. Андреева и поставить под сомнение некоторые утверждения его биографов.

Впервые М.С. Андреев был направлен в Индию в 1906 г. и прожил там больше года. Известно, что он жил в Бомбее, где в то время находилось Генеральное консульство Российской империи, часто общался с русскими, работавшими в консульстве, в течение нескольких месяцев в отсутствии консула исполнял его обязанности. Он не был официальным переводчиком (драгоманом по старой терминологии) консула, поскольку такой должности не существовало в штате Генерального консульства до переезда его в Калькутту, т.е. до 1910г. Он мог быть только личным переводчиком и

* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ N 96-01-00040.

стр. 102

секретарем Генерального консула. При первом консуле Российской империи в Бомбее В.О. фон Клемме таким переводчиком был кадровый военный, окончивший курсы хиндустани при штабе Туркестанского военного округа, Александр Иванович Вы-горницкий ³ . Он был направлен в Индию не только и не столько Министерством иностранных дел, сколько Военным министерством, и получал жалованье именно из бюджета последнего ведомства ⁴ . По-видимому, такое же положение занимал и М.С. Андреев. Консульство служило ему некоторым прикрытием, но он никогда не входил в его штат. Его официальная должность значилась как "чиновник для усиления личного состава Главного управления Туркестанского края" ⁵ , т.е. он был гражданским чиновником в системе Военного министерства.

В нашем распоряжении нет документов о его работе в Бомбее. Первым пространственным свидетельством о его деятельности был отчет о возвращении из Индии в Россию через Кашмир и Китайский Туркестан в Русский Туркестан Каракорумским проходом ⁶ . М.С. Андреев собирался возвратиться в Россию вместе с командированным в Индию военным ведомством капитаном Генерального штаба П.А. Половцевым, братом Генерального консула. Надо заметить, что англичане очень неохотно давали разрешение на проезд через Северо-Западную Индию - крайне важный для России в стратегическом плане район, оговаривая получение такого разрешения всякого рода условиями: сопровождением английского офицера, наличием разрешения на проезд от китайских властей и т.п. По свидетельству исполнявшего должность Генерального консула С.В. Чиркина, капитан П.А. Половцев сравнительно легко получил разрешение на проезд, в отношении же М.С. Андреева возникли трудности. Возможно, причиной подозрительности англо-индийской администрации стала заметка в газете "Pioneer" о том, что "в Сринагаре среди заслуживающих внимания иностранных путешественников пребывает один русский - Андреев, ташкентец, возвращающийся из Индии на Родину каракорумским путем. Г. Андреев не только большой ориенталист, но и опытный фотограф, который, разумеется, не упустит случая заняться стратегическими проходами, ведущими в русскую территорию" ⁷ . Настойчивые просьбы со стороны российского консула и личное его ручательство сдвинуло дело с мертвой точки, и путешественники отправились в Россию ⁸ .

Отчет М.С. Андреева о пребывании в Индии распадается как бы на три части: сначала дается общая характеристика общественно-политической ситуации и подъема национально-освободительного движения в масштабе всей Индии, но с более подробным описанием этого процесса в Северо-Западной Индии и реакции на это Афганистана; далее приводится описание дорог, по которым приезжал автор, и в третьей части даются как бы непосредственные его впечатления от тех мест, через которые он проезжал ⁹ . Таким образом, отчет М.С. Андреева содержал как чисто военную информацию (к отчету были приложены метеорологические наблюдения в 70 пунктах и около 200 фотографических снимков (13х18) ⁹ , так и сведения, ценные для МИДа, поэтому подлинник отчета сохранился в столице Туркестантского генерал- губернаторства - Ташкенте, а копия была направлена в МИД ¹⁰ .

17 августа 1907 г. М.С. Андреев прибыл на Таш-Курганский пост, в пределы Российской империи. Его отчет датирован 22-м октября того же года, а уже 24 ноября вопрос об условиях его следующей командировки в Индию был поставлен начальником Генерального штаба, генералом от инфантерии Ф.Ф. Палицыным. В своем письме министру иностранных дел А.П. Извольскому Палицын подробно обосновал свою точку зрения: "Минувшая война с Японией, доказавшая, между прочим, недостаточную нашу осведомленность о военном могуществе названного нашего противника, побудила меня, с учреждением Главного управления Генерального штаба, обратить серьезное внимание на постановку нашей негласной военной разведки за границей на прочные основания.

стр. 103

Одним из таких оснований является непрерывность разведки, каковое понятие заключает в себе требование наличия в распоряжении военного ведомства за границей сети агентов-специалистов этого дела, функционирующей вне зависимости от подверженной частным колебаниям политической обстановки, так как лишь при последнем условии государство всегда будет обладать той суммой осведомленности о своих вероятных противниках, которая единственно способна подсказать ему как в мирное время, так и в минуту крайности принятие целесообразных решений для обеспечения своих насущнейших интересов.

Проведение в жизнь вышеуказанных принципов организации разведки, однако, сопряжено для военного ведомства с громадными затруднениями, особенно в Азии. Замкнутость прилегающих здесь к нашим владениям стран и крайняя подозрительность, с которой правительства их относится к каждому русскому, появляющемуся на их территории, до крайности осложняют задачу насаждения на последней постоянной сети наших разведчиков и вынуждают военное ведомство нередко обращаться за содействием к Министерству иностранных дел, находящемуся в этом отношении в несравненно более благоприятных условиях... До сего времени негласная наша разведка о военных мероприятиях англичан в Индии ограничивалась лишь командированием в названную страну, от времени до времени, наших офицеров. Дорогостоящий способ разведки этот, однако, во-первых, не окупался сколько-нибудь существенными результатами, причиной чему было известное Вашему Высокопревосходительству отношение англо-индийских властей к русским путешественникам, а во-вторых, не отвечал вышеупомянутому требованию непрерывности, и как таковой, совершенно не соответствовал своей цели. В результате я вынужден признать осведомленность нашу о положении военного дела в Индии неудовлетворительной, что побуждает меня ныне озаботиться постановкой негласной разведки в названной стране на новые, более прочные основания, сущность которых мною выше изложена..."

Далее Ф.Ф. Палицын писал, что в данный момент представляется к тому удобный случай: возвратившийся из Индии в Россию "М.С. Андреев изъявил желание посвятить себя" ведению разведки. "Он с разрешения статского советника Половцева принял на себя выполнение некоторых задач по разведке и, благодаря обширному знакомству своему с местными языками и присущей ему энергии, в короткое время достиг весьма положительных результатов. При этом начатое им дело в высокой степени заинтересовало его...", - добавляет Ф.Ф. Палицын. Просьба Генерального штаба заключалась "в причислении чиновника Андреева к Министерству иностранных дел, с назначением его нештатным секретарем Генерального консульства в Бомбее при условии, конечно, что таковое назначение не внесет за собою каких-либо новых расходов в смету названного Министерства" ¹¹ .

В своем ответе, датированном 20 декабря, министр иностранных дел А.П. Извольский, соглашаясь в принципе с необходимостью ведения разведки, приводил свои доводы против посылки в Индию М.С. Андреева: "В настоящее время начинает устанавливаться общность взглядов и действий наших с Англией в Азии как результат достигнутого нынешним летом с такими усилиями англо-русского соглашения. Нам безусловно необходимо поэтому избегать всяких шагов, могущих хотя бы в незначительной степени возбудить подозрительность англичан и тем подвергнуть серьезной опасности зарождающееся взаимное доверие обеих держав в сфере их обоюдных целей и задач на Азиатском материке... Несомненно, что при полной осторожности с его стороны и при соблюдении абсолютной тайны все же истинный характер той роли, которую он играл бы при нашем Генеральном консульстве, стал бы вскоре известен англичанам, а подобное обстоятельство неминуемо повлекло бы за собою нежелательные последствия, могущие лишь повредить нашим общим политическим интересам" ¹² .

стр. 104

Такой ответ не мог удовлетворить военное ведомство, и Ф.Ф. Палицын пишет новое письмо с новыми аргументами: "Изучение возможного противника по своей важности является общим делом всех ведомств, имеющих своих агентов за границей, так как в этом случае преследуются не одни лишь частные интересы Военного министерства. Поэтому я считаю возможным и обязательным вторично просить Ваше Высокопревосходительство придти посильно на помощь в столь важном деле и не отказать в устройстве служебного положения г. Андреева" ¹³ .

А.П. Извольский возражает Палицыну, ссылаясь на мнение российского посла в Лондоне, опытного дипломата графа Бенкендорфа, и оно было не в пользу назначения М.С. Андреева в штат консульства. У МИДа есть свое предложение: "Если бы Вы тем не менее признали совершенно необходимо усилить наши военные разведки в Индии, то для такого дела являлось бы наиболее удобным определить какое-либо лицо, поставленное вне всякой связи с официальным нашим представительством в Индии и действующее за свой риск и страх, без малейшей опасности постановить в крайне неловкое положение по отношению к индийскому правительству нашего Генерального консула" ¹⁴ .

Переписка между двумя ведомствами продолжалась, между тем летом 1908 г. М.С. Андреев прибыл в Бомбей "для производства разведок" с рекомендательным письмом от начальника Генерального штаба Ф.Ф. Палицына к Генеральному консулу в Бомбее А.А. Гейкингу ¹⁵ .

Последний, признавая пользу, которую может извлечь консульство от информации, полученной от Андреева, был крайне обеспокоен затруднениями, которые могли возникнуть из-за частого посещения Андреевым консульства: "Андреев здесь известное лицо, даже два месяца управлял Генеральным консульством... мы окружены тайными агентами, следящими за всякими нашими движениями, положение сего Генерального консульства по отношению к М.С. Андрееву, приехавшему "для изучения языков", настолько прозрачно, что, так сказать, само собою обрисовывается для каждого здравомыслящего, несмотря на официальную его непринадлежность к личному составу сего Генерального консульства" ¹⁶ .

Итак, несмотря на настойчивость военных, дипломатическое ведомство на сей раз отстояло свое право назначать в штат консульства только дипломатических работников. Черновик резюме беседы между министром иностранных дел А.П. Извольским и начальником Генерального штаба Ф.Ф. Палицыным от 13 ноября 1908 г., казалось бы, подводил черту под этой проблемой: "М.С. Андреев не будет ни в каком случае проживать в Бомбее - месте пребывания Российского Генерального консульства. В прочих же местностях Индии М.С. Андрееву, по соглашению министра иностранных дел и начальника Генерального штаба, нахождение разрешено" ¹⁷ .

Тем не менее документы говорят о том, что до 1910 г., т.е. до переезда Генерального консульства из Бомбея в Калькутту, М.С. Андреев жил и работал в Бомбее. В период переезда встал вопрос об открытии в Бомбее консульского представительства. Одной из возможных кандидатур на пост вице-консула был М.С. Андреев. Генеральный консул Б.К. Арсеньев считал, что "только при условии назначения г. Андреева на пост вице-консула, которое обеспечило бы ему неприкосновенность его жилища и архивов и дало бы ему возможность отправлять свои секретные донесения в Россию с французской вализой, он мог бы с успехом и без риска быть разоблаченным продолжать свои занятия по разведочной части в Бомбее. Занятия эти до сего времени, благодаря крайней его осторожности и особенно благодаря тому, что г. Андреев работал и хранил свои материалы исключительно в стенах Генерального консульства, решительно никаких подозрении со стороны англичан не вызывали " ¹⁸

Было наивно со стороны Генерального консула предполагать, что англичане не знали о разведывательной деятельности М.С. Андреева. По словам графа Бенкен-

стр. 105

дорфа, русского посла в Лондоне, "работа колл[ежского] рег[истратора] Андреева в Индии далеко не проходит незамеченной. Хотя и не имеется к тому каких-либо определенных доказательств,... англичане нисколько не заблуждаются насчет истинного характера деятельности г. Андреева и не поднимают об этом вопроса лишь потому, что считают эту деятельность для себя пока вполне безвредной" ¹⁹ . М.С. Андреев был не первым, чья разведывательная деятельность допускалась англичанами. В 80-х годах XIX в. профессор Санкт-Петербургского университета И.П. Минаев, специалист по буддизму, путешествовал по сельской местности в центральной части Деканского полуострова, там где жили в основном мусульмане ²⁰ . Чиновник англо-индийской администрации, который следил за всеми передвижениями профессора и доносил об этом в столицу, в конце своего рапорта задал риторический вопрос: "Что же делает в этом районе русский профессор?" На это из центра пришел ответ такого содержания: губернатор Бомбейского президентства не считает профессора опасным человеком и не верит в возможность предполагаемых шпионов причинить нам реальный ущерб ²¹ .

Перед Андреевым стоял выбор между переездом вместе с консульством в Калькутту и продолжением проживания в Бомбее. В первом случае полицейские, более бдительные в столице, могли поднять шум по поводу его разведывательной деятельности, во втором - была опасность свертывания разведки и постоянной угрозы разоблачения. М.С. Андреев намеревался переехать в Калькуту вместе с консульством. Генеральный консул не мог запретить ему это сделать. Перспектива разоблачения разведчика в Калькутте ужасала консула настолько, что он настоятельно рекомендовал назначить на должность вице-консула в Бомбее М.С. Андреева, считая это единственным выходом из создавшегося положения ²² .

МИД склонялся к другой кандидатуре вице-консула - голландца ван Райкома, представителя крупной амстердамской фирмы "Holland Bombay Trading C" в Бомбее, долго жившего в России и знавшего русский язык. Но до открытия консульского представительства в Бомбее дело не дошло: Лондон выставил свои требования в обмен на разрешение открыть консульство, переговоры по этому вопросу затянулись, потом началась первая мировая война, и дело кончилось ничем.

Занятия и местопребывание М.С. Андреева в 1910-1914 гг. неизвестны; скорее всего, он жил в Калькутте, поскольку просил своих корреспондентов направлять ему письма на новый адрес консульства ²³ . В 1911 г. он был избран членом-корреспондентом Географического общества Бенгалии ²⁴ .

Все биографы М.С. Андреева склоняются к тому, что он окончательно вернулся из Индии в Туркестан в 1914 г. и занял должность инспектора народных училищ в Хо-джентском и Джизакском уездах Самаркандской области. Этой стороне его деятельности посвящена статья Х.Ф. Акрамовой ²⁵ . Остается неясным только тот факт, что в "Ежегоднике Министерства иностранных дел", официальном справочнике Российской империи, в двух выпусках за 1915 и за 1916 гг. Андреев числился как внештатный вице-консул Российской империи в Пондишери - центре французских колониальных владений в Индии. Вероятно, на это опиралась С.Д. Милибанд, автор "Биобиблиографического словаря", когда утверждала, что М.С. Андреев служил в Индии в качестве вице-консула России в Индии и французских владениях Индии и Индо-Китая. А.К. Писарчик считала, что М.С. Андреев был назначен на эту должность, "по-видимому, в 1911 г." ²⁶ До этого, т.е. до 1915 г., М.С. Андреев в "Ежегоднике" не упоминался, как не существовало и самого поста вице-консула Российской империи в Пондишери. Что это - ошибка "Ежегодника" и биографов или военное ведомство добилось, наконец, дипломатического прикрытия для своего разведчика? К сожалению, этот вопрос пока остается без ответа.

стр. 106

Другим аспектом деятельности М.С . Андреева в Индии было всестороннее исследование культуры и искусства Индии, изучение наиболее распространенного языка Северной Индии - хиндустани, а также собирание коллекций предметов быта и искусства. По словам самого М.С. Андреева, он "лично интересовался немного старинными бронзовыми индийскими предметами" ²⁷ . Но бронза была не единственным, что он коллекционировал.

В Петербургском филиале архива АН сохранились письма академика Ф.И. Щер- батского и самого М.С. Андреева, связанные с покупкой и пересылкой в Россию для Музея этнографии АН так называемого Насикского дома. Вот что писал 2 апреля 1910 г. по этому поводу М.С. Андреев заведующему Этнографическим музеем АН: "Будучи командирован в Индию для изучения некоторых сев[еро]- индийских наречий, я, по сложившимся обстоятельствам, проживаю большею частью в г. Бомбее (уже около двух лет за последний мой приезд в Индию). Лично интересуясь немного старинными бронзовыми индийскими предметами, я от времени до времени заезжаю в г. Насик - центр браминства и древней индийской культуры в этой части Индии. Насик известен, между прочим, также своими старинными постройками с очень красивой резьбой по дереву. Около трех месяцев тому назад, в один из своих приездов в Насик, я случайно наткнулся на один из лучших образчиков архитектуры этого рода -старинный дом, построенный из тикового дерева, с великолепно выдержанной резьбой старого стиля... Хотя я не обладаю средствами и не имел никакой склонности к приобретению старинной резьбы по дереву, но дом так красив и является таким хорошим образчиком лучшего старинного искусства, уже редко попадающегося теперь в Индии, что я не мог устоять и при всех своих скромных средствах купил часть внутренней террасы - по видимости, одну из лучших частей дома, решив сохранить это произведение старинного индийского искусства для одного из русских музеев.

Мною приобретено три фронтовых столба и три соответствующих задних (конструкция террасы довольно ясно видна на прилагаемых фотографических] снимках) со всеми относящимися к ним частями, так что является вполне возможным восстановить в музее часть террасы в ее прежнем виде, уперев, напр., концы в стены". Далее в письме следовал рисунок всей конструкции.

Михаил Степанович лично руководил разборкой дома и, упаковав его в 27 ящиков, отправил по железной дороге в Бомбей, откуда агентство "Thomas Cook and Sons" передало его пароходной компании "Wilson Line", которая доставила груз морем в Петербург. Судя по этому письму, вся работа была проведена не по поручению АН, а "из любви к искусству". Андреев не рассчитывал на возмещение затрат. Он даже не знал, куда следует послать Насикский дом: "Первоначально у меня была мысль отправить приобретенную часть насикского дома в музей Императора Александра III (сейчас - Русский музей в Петербурге. - Г.З.), но приехавший в Индию соотечественник, проф. Ф.И. Щербатской, с которым я встретился в Бомбее и которому рассказал о своей покупке, любезно посоветовал мне направить приобретение в Этнографический музей при Императорской Академии Наук, так как, по его мнению, музей Имп[ератора] Александра] III вряд ли нашел бы возможным поместить насикский дом в своем здании, представляя собою собрание предметов чисто русского искусства. Полагая, что управлению Этнографического музея на месте виднее, где и как удобно и целесообразнее можно поместить часть насикского дома, позволяю себе отправить приобретенное в Этнографический Музей при Академии Наук. Стоимость покупки (она в общем невелика - точную цифру сообщу потом), если будут найдено возможным, покорнейше просил бы не отказать мне возвратить. Если же это окажется затруднительным, то на возврат денег не претендую и прошу принять безвозмездно".

стр. 107

Все 27 ящиков с деталями насикского дома благополучно достигли Петербурга, и сейчас каждый, кто посетит Индийский отдел Музея антропологии и этнографии в Петербурге, может любоваться частью этого дома - его резным портиком. Тогда, в 1910 г., М.С. Андреев мечтал о покупке всего дома: "Насикский дом, по-моему, представляет такой интересный образчик индийского искусства, что жалко было бы упустить представившийся редкий случай приобрести прочие его части (внутренний двор). Посылаемые мною колонны с соответствующими соединениями составляют значительную часть одной из сторон квадрата, образуемого террасой, составляющей внутренний двор. По-моему, было бы крайне желательно приобрести другие стороны, чтобы иметь цельное впечатление, а также заодно и верхнюю террасу (видна на прилагаемых фотографиях), из которой мною не приобретено ничего... Все целиком солидно построено из тикового дерева и, следовательно, может стоять бесконечно долго даже в петербургском климате. В Насике же никто не помнит, когда выстроен дом. Во всяком случае ему более ста лет. Я просил на всякий случай домохозяина обождать с продажей внутреннего двора и не ломать его дальше" ²⁶ . Узнав у хозяина о примерной цене оставшейся части, М.С. Андреев предлагал командировать специального сотрудника для разборки и упаковки дома, писал, каким маршрутом дешевле проехать, предлагал себя в качестве помощника, но сам не брался за исполнение всей работы, ссылаясь на занятость. К сожалению, АН не сочла эту покупку возможной.

Работу М.С. Андреева по разработке и упаковке насикского дома высоко оценил академик Ф.И. Щербатской, который в то время был в Индии и принимал в этом посильное участие: "Позволю себе просить, чтобы М.С. Андрееву, который много потрудился по покупке, упаковке и отправке насикских резных украшений, была выражена благодарность. У него очень недурная коллекция бронзовых старых индийских статуэток, что он ее также или продаст, или пожертвует в музей" ²⁹ .

М.С. Андреев собрал две коллекции изделий искусства и предметов быта индийцев. Одну из них он подарил Музею антропологии и этнографии в 1912 г. В нее входили образцы резьбы по дереву на темы индийской мифологии и эпоса, а также изделия из бронзы: жертвенная утварь, статуэтки божеств и животных, посуда и пр. ³⁰ О второй идет речь в письме Людмилы Александровны Мерварт, командированной вместе со своим мужем Г.Х. Мервартом Этнографическим музеем в Индию для собирания коллекций, академику Василию Васильевичу Радлову от 3 июля 1914 г.: "Кроме этого, у нас есть еще одна просьба. Здесь мы узнали, что Андреев везет музею коллекцию в тридцати ящиках, - так не найдет ли кто-нибудь в музее времени сообщить нам о составе этой коллекции, чтобы мы не приобрели дубликатов" ³¹ . По приезде в 1914 г. в Россию М.С. Андреев передал вторую коллекцию в Музей антропологии и этнографии. Это были 143 предмета из Южной Индии: глиняные игрушки, посуда, утварь, оружие, музыкальные инструменты и пр. ³²

Индийский период жизни М.С. Андреева, достаточно продолжительный (с 1906 по 1914 или 1916 г.), как бы выпадает из общей биографии исследователя Центральной Азии, ученого-лингвиста, этнолога, археолога, автора многих научных трудов. Андреев не опубликовал ни одной крупной специальной научной работы по Индии. Говоря современным языком, М.С. Андреев был в Индии на "практической работе", но оставался при этом сложившимся ученым- исследователем жизни народа, среди которого он жил.

Он действительно был как бы нештатным переводчиком при Российском Генеральном консульстве, но в то время это была должность разведчика. Она находилась в штате и оплачивалась из бюджета Военного министерства, а не Министерства иностранных дел.

стр. 108

М.С. Андреев действительно собрал много экспонатов для пополнения фондов Музея этнографии АН, но он делал это не по поручению, а, говоря высоким стилем, "по зову сердца", не рассчитывая и не прося вознаграждения.

Одна сторона деятельности М.С. Андреева в Индии так и остается для нас загадкой: был ли он когда-нибудь российским вице-консулом во французских колониях в Индии и Индо-Китае? Возможно, ответ на этот вопрос можно будет найти в документах архивов Военного министерства и Министерства иностранных дел.

Жизнь и деятельность людей первой половины XX в. была круто изменена сначала первой мировой войной, а затем революцией 1917г. Впоследствии в их биографиях как бы вскользь упоминается род их занятий и их должности до 25 октября 1917г., основной же упор делается на послеоктябрьский период.

После Октябрьской революции было не только не принято ссылаться на сотрудничество с ведомством, занимавшимся внешней разведкой, но и опасно. Сейчас, по прошествии значительного промежутка времени, этот род деятельности наряду со многими другими считается вполне нормальным, поэтому, представляется, что эта довольно значительная и по продолжительности, и по значимости для самого М.С. Андреева и для военного ведомства страница его жизни может быть приоткрыта. Эта сторона жизни М.С. Андреева была известна многим, но о ней не принято было говорить вслух и упоминать в его официальных биографиях. Как очень многое, что писалось раньше, правда о его командировках в Индию была перемешана с вымыслом, но главное его занятие в этой стране - ведение разведки - не указывалось.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Милибанд С.Д. Биобиблиографический словарь отечественных востоковедов с 1917 г. 2-е изд. Т. I. М., 1995. С. 73.

² Писарчик А.К. Михаил Степанович Андреев // Памяти Михаила Степановича Андреева. Сборник статей по истории и филологии народов Средней Азии. Сталинабад, 1960. С. 3-20.

³ Русско-индийские отношения в XIX в. Сборник архивных документов и материалов. М., 1997. С. 302-312; Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. 147. On. 485. Д. 1029. Л. 60-63.

⁴ АВПРИ. Ф. 159. On. 481. Д. 132. Л. 6.

⁵ Центральный государственный архив Узбекистана (далее - ЦГАУ). Ф. И - 1. On. 12. Д. 1409. Л. 28.

⁶ Там же. Л . 28-38.

⁷ АВПРИ. Ф. 147. On. 485. Д. 942. Л. 38-39.

⁸ Там же.

⁹ ЦГАУ. Ф. И - 1. On. 12. Д. 1409. Л. 38.

¹⁰ Там же. Л. 28-38; АВПРИ. Ф. 147, On. 485. Д. 960. Л. 120-128 об.

¹¹ АВПРИ. Ф. 147. On. 485. Д. 1024. Л. 64-66.

¹² Там же. Л. 67-68, 68 об.

¹³ Там же. Л. 69-70.

¹⁴ Там же. Л. 84-87.

¹⁵ Там же. Л. 49.

¹⁶ Там же. Л. 49-50.

¹⁷ Там же. Д. 1024. Л. 109, 109 об.

¹⁸ Там же. Д. 1029. Л. 187-192.

¹⁹ Там же. Ф. 238. On. 778. Д. 214. Л. 27-28.

²⁰ О Минаеве И.П. см.: Русско-индийские отношения... С. 181-202.

²¹ National Archives of India. Foreign Department, Secret. 1880. May, N 1.

²² АВПРИ. Ф. 147. On. 485. Д. 1029. Л. 187-192.

²³ Санкт-Петербургский филиал архива Академии наук (далее - СПбФАРАН). Ф. 142. On. 1 до 1918 г., Д. 61. Л. 149.

²⁴ Писарчик А.К. Указ. соч. С. 9.

²⁵ Акрамова Х.Ф. Андреев М.С. как инспектор народных училищ // Сборник аспирантских работ кафедры истории СССР ТГУ им. В.И. Ленина. Душанбе, 1968. С. 43-68.

стр. 109

²⁶ ПисарчикА.К. Указ. соч. С. 8.

²⁷ СПбФАРАН. Ф. 142. On. 1 до 1918 г. Д. 61. Л. 146.

²⁸ Там же. Л. 146-149.

²⁹ Там же. Оп. 2, Д. 287. Л. 7, 7об.

³⁰ Краснодембская Н.Г. От Львиного острова до обители снегов. М., 1983. С. 67.

³¹ СПбФАРАН. Ф. 142. On. 1 до 1918 г. Д. 67. Л. 174-175, 200-201.

³² Краснодембская Н.Г. Указ. соч. С. 67.

Постоянный адрес данной публикации: