Возникшая в 1918 г. на развалинах многонациональной Австро-Венгерской империи Чехословацкая республика (ЧСР) сама, по сути, оказалась многонациональным государством. Согласно переписи 1930 г. на ее территории проживали 14 749 тыс. человек. Большинство населения страны составляли чехи - 7 428 тыс. (50,5%), и словаки - 2 295 тыс. человек (15,6%), вместе 66,1%. Второй по численности группой населения являлись немцы, которых было немногим менее четверти населения Чехословакии - 3 318 тыс. (22,5%) и которые, таким образом, лишь условно могли быть отнесены к национальному меньшинству. Кроме того, в ЧСР проживали 720 тыс. венгров (4,9%), 569 тыс. украинцев, русин, русских (3,9%), 205 тыс. евреев (1,4%), 100 тыс. поляков (0,7%), а также 33 тыс. цыган, 14 тыс. румын и т.д. [1. S. 523]. Чехи, словаки и украинцы (русины, русские) составляли компактное большинство населения соответственно на территории Чехии и Моравии, Словакии, Подкарпатской Руси. Немцы расселялись преимущественно в пограничных районах Чехии и Моравии, а в Судетской области на северо-западе страны представляли подавляющее большинство. По данным на 1936 г., в Чехословакии проживали уже более 4 млн. немцев, что составляло около 30% ее населения [2. Оп. 128. Д. 49. Л. 170]. Венгры жили в южных частях Словакии и Подкарпатской Руси. Каждая из населявших ЧСР национальностей имела свои язык, культуру, традиции и с большей или меньшей настойчивостью пыталась сохранить их. Соседство районов, где проживали немцы и венгры, с их исторической родиной - Германией, Австрией, Венгрией - постоянно провоцировало более или менее сильные вспышки национализма под флагом борьбы за свои национальные права. Этому способствовало и то обстоятельство, что чехословацкие политические лидеры, сначала президент ЧСР Т. Г. Масарик, а затем сменивший его на этом посту Э. Бенеш, ставившие своей целью создание сильного демократического государства чехов и словаков, не были приверженцами выдвинутого после Первой мировой войны постулата о защите прав национальных меньшинств. Они полагали, что подобное требование в демократическом государстве может быть реализовано в рамках предоставленных представителям этих меньшинств гражданских прав и свобод. Оба президента считали, что национальный вопрос в Чехословакии имеет второстепенное значение и будет решен по мере углубления демократического характера государства. На самом же деле, как, думается, справедливо полагает чешский исследователь А. Климек, реализации полного гражданского равноправия немцев препятствовали не только языковые барьеры, но и "старо-

Марьина Валентина Владимировна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Грант N 01 - 01 - 00280а.

стр. 18

новые противоречия, свары и подозрения". На высших государственных должностях, в дипломатии, в вооруженных силах "немцы далеко не были представлены так, как это отвечало их численности"[3. S. 257]. Неравноправие немецкого языка в официальном делопроизводстве, более или менее скрытые попытки поощряемой центром "чехизации" немецкого населения не могли не вызвать его сопротивления.

Несоответствие национальных амбиций и государственной политики в национальном вопросе вело к нарастанию внутренней напряженности в стране, чем не преминули воспользоваться соседи Чехословакии - Германия, Венгрия и Польша, которые выдвинули лозунг защиты "братьев по крови" и возврата территорий, населенных немцами, венграми и поляками, в лоно их исторической родины. Надо сказать, что национальной политикой Праги были недовольны не только эти народы, но также словаки и жители Подкарпатской Руси, которые требовали предоставления им автономии. Национальный вопрос воистину являлся нервным узлом Чехословакии в межвоенные годы, хотя власти старались этого не замечать.

Положение особенно обострилось во второй половине 1930-х годов, когда страна только-только начала приходить в себя после потрясшего ее экономического кризиса. Надо заметить, что от него весьма сильно пострадала Судетская область. В этих условиях ее население стало особенно восприимчиво к демагогическим лозунгам и обещаниям, обратившись к идеям тоталитаризма и критикуя недостатки демократии [4. С. 49]. Атаку на ослабевшую Чехословацкую республику начала гитлеровская Германия, которая, реализуя свои стратегические планы завоевания мирового господства и расширения "Lebensraum" ("жизненное пространство"), выдвинула цель уничтожить Чехословакию, присоединив наиболее развитую в промышленном отношении ее часть, Чешские земли, к третьему рейху. На полную мощь заработала гитлеровская пропагандистская машина, стремившаяся убедить мир, что немцы в ЧСР подвергаются невиданному угнетению и ущемляются в национальных правах. Полной поддержкой Берлина пользовалась Судето-немецкая партия во главе с К. Генлейном, который получал прямые указания Гитлера и других германских лидеров относительно своих действий. Политика Праги встречала понимание главным образом в чешском обществе; в районах с немецким населением, хотя и существовали силы, готовые сотрудничать с правительством, почти безраздельное влияние имели генлейновцы. На парламентских выборах 19 мая 1935 г. эта партия одержала внушительную победу, получив 44 мандата.

В Словакии действовала Немецкая партия во главе с пожизненно избранным фюрером Ф. Кармазином и организованная на принципах национал- социалистской партии Германии. В ней после образования самостоятельного Словацкого государства должны были состоять все немцы, достигшие 18 лет и представившие доказательства арийского происхождения до третьего колена. По данным руководства партии, в ее рядах на 1940 г. числились более 80 тыс. человек. Она имела свои особые вооруженные отряды, насчитывавшие 4 662 активных члена, молодежные и женские организации, объединявшие примерно по 20 тыс. человек каждая. Как считал советский дипломат С. А. Афанасьев, подготовивший в конце 1940 г. справку "Словацко-германские отношения", партия являлась "значительной силой в политической жизни страны (Словакии. - В. М.)" [5. Ф. 1386. Оп. 2. П. 1. Д. 4. Л. 14 - 16]. Но до раздела Чехословакии влияние этой партии в Словакии было гораздо меньшим, чем влияние генлейновцев в Чешских землях.

15 марта 1938 г. Германия произвела аншлюс Австрии, объявив этот акт "семейным делом" немцев. Генлейновцы ликовали. Национальное самосознание судетских немцев поднялось, по выражению Бенеша, на "небывалую высоту" [6. S. 128]. Генлейн призвал проживавших в Чехословакии соплеменников в течение месяца вступить в Судето-немецкую партию. 24 апреля 1938 г. в Карловых Варах состоялся ее съезд. Он потребовал полного равноправия "немецкой национальной группы" с чешским народом, выделения "немецкой национальной территории", т.е. фактичес-

стр. 19

ки предоставления широкой автономии для северо-западных районов страны, исправления экономической и национально-политической несправедливости, допущенной по отношению к немцам в 1918 г., признания за ними права исповедовать "немецкое мировоззрение" (т.е. нацизм). Генлейн заявил о необходимости принципиального пересмотра внешней политики ЧСР и ее переориентации на Германию. По словам Бенеша, "в Карловых Варах было поднято знамя мятежа против Чехословацкой республики" [6. S. 136 - 137]. Вслед за немцами об автономии заговорили также проживавшие в ЧСР венгры и поляки; словаки начали борьбу за нее значительно раньше, по существу с самого образования республики.

Досрочные муниципальные выборы, назначенные по требованию генлейновцев на май, характеризовались ими как пролог неминуемого аншлюса судето- немецких районов. Чешская общественность негодовала: 15 мая 1938 г. 300 представителей интеллигенции, объединившихся в петиционном комитете "Останемся верными", выступили с манифестом в защиту демократии и республики, который в течение короткого времени подписали около 1 млн. человек. В защиту соплеменников выступила Германия: 19 мая в немецкой печати появились сообщения, что ее войска стягиваются к чехословацкой границе. Правительство ЧСР, проконсультировавшись предварительно с Англией и Францией, объявило частичную мобилизацию и направило армейские части для занятия пограничных укреплений. Запахло войной. Усилиями дипломатов конфликт на этот раз был урегулирован: Гитлер пока не готов был к открытым насильственным действиям.

Западные демократии, напуганные возможностью развязывания Гитлером войны, продолжили политику "умиротворения агрессора", потребовали от Бенеша начать переговоры с Генлейном и пойти на уступки ему. Президент настаивал на том, что решение национального вопроса - внутреннее дело Чехословакии, но согласился в конце концов приступить к его обсуждению. Был разработан так называемый Национальный статут, одобренный 26 июля 1938 г. правительством. Он касался в основном вопросов о языке и самоуправлении. Наряду с государственным, немецкий, венгерский и польский языки должны были стать после издания соответствующих законов языками делопроизводства в тех районах, где ими пользовалось большинство населения. Что касается самоуправления, то это, по сути, был возврат к старому земскому самоуправлению времен Австро-Венгрии, предусматривавший расширение компетенций земских представительных органов (Чехия, Моравия, Словакия) и создание в них национальных курий. Именно в этом, как подчеркивалось в телеграммах, направленных из Праги чехословацким посольствам в Париже, Лондоне, Москве и Вашингтоне, "следует видеть главные уступки требованиям наших немцев" [6. S. 125]. Судето-немецкая партия подвергла статут жесткой критике, ее переговоры с правительством намеренно затягивались. По инициативе Англии и с согласия Франции Чехословакии была навязана "миротворческая" миссия лорда В. Ренсимена, который должен был содействовать достижению согласия между пражским правительством и Генлейном. Ренсимен, по сути, вынудил Прагу принять почти все Карло- варские требования немцев. Но им уже этого было мало. Поощряемые Берлином генлейновцы в ночь с 12 на 13 сентября 1938 г. начали вооруженный путч, который, однако, был быстро подавлен. Судето-немецкая партия была распущена, Генлейн и его ближайшие сообщники бежали в Германию.

Гитлер готов был осуществить свою угрозу вооруженной защиты "братьев по крови". Снова нависла угроза войны. "Мое терпение, что касается судето- немецкой проблемы, уже исчерпано", - заявил Гитлер в речи 26 сентября 1938 г. Ни Англия, ни Франция не были готовы прийти на помощь Чехословакии в случае нападения на нее Германии. Якобы во имя "дела мира" они предпочли проигнорировать интересы этой страны и дали принципиальное согласие Гитлеру на прямую аннексию Германией чехословацких пограничных районов, населенных преимущественно немцами. Прага, по существу, была поставлена перед ультиматумом; ее мнением уже никто не интересовался. Собравшись в Мюнхене 29 - 30 сентября 1938 г., Гитлер, Муссолини,

стр. 20

Чемберлен и Даладье подписали соглашение, в соответствии с которым пограничные районы Чехословакии с немецким населением до 10 октября должны были быть переданы Германии, а в районах со смешанным населением в ноябре проведен плебисцит. Бенеш в своих воспоминаниях приводит такие цифры: на территориях, которые сразу и безусловно должны были отойти к Германии проживали 820 тыс. чехов; 450 населенных пунктов имели чисто чешский характер; на так называемых смешанных территориях проживали 1 116 тыс. чехов и только 144 тыс. немцев [6. S. 291]. Части вермахта оккупировали все эти территории в начале октября, плебисцита не был проведен. Одновременно польские войска заняли Тешинскую область. В ноябре на основании третейского решения министров иностранных дел Германии и Италии (так называемый первый Венский арбитраж) к Венгрии отошли южные и юго-восточные части Словакии, а также южная часть Подкарпатской Руси, где венгры составляли большинство населения. Территория Чехословакии с конца 1937 г. до конца 1938 г. сократилась со 140 до 98 тыс. кв. км, а население - с 15182 тыс. до 10627 тыс. человек, т.е. приблизительно на треть. При этом Германия получила примерно 30 тыс. кв. км., Венгрия - около 12 тыс. кв. км, а Польша - немногим более тысячи кв. км. [1. S. 519]. Вместе с тем ЧСР лишилась свыше 40% промышленности, значительной части сырьевых и топливных ресурсов, важнейших шоссейных, железнодорожных и водных коммуникаций, а также мощных оборонительных сооружений на границах. Страна оказалась практически нежизнеспособной. Гитлер при попустительстве, если не сказать поддержке, Англии и Франции, сделал первый шаг к ее ликвидации.

Чехо-Словакия - так она стала называться - оказалась ввергнутой в состояние глубочайшего политического и морально-психологического кризиса. Чехословацкое общество - особенно чехи - было потрясено предательством своих западных союзников, Англии и Франции, что окончательно утвердило впоследствии Бенеша в необходимости корректировки внешней политики страны по прагматической формуле "50% - на Запад, 50% - на Восток". В неменьшей степени чехи были потрясены предательством немецкого населения пограничных районов страны, большая часть которого, охваченная националистическим угаром и верой в "светлое будущее" под эгидой третьего рейха, приветствовала случившееся. Те же, кому не по душе оказались нацистские порядки, - чехи, словаки, евреи, цыгане, а также антифашисты, коммунисты и прочие "неполноценные" и несогласные, - были либо арестованы и заточены в тюрьмы, либо самыми варварскими способами изгнаны с мест своего длительного проживания, лишены недвижимого и значительной части движимого имущества. Все это, а также последовавшие затем в марте 1939 г. расчленение Чехо-Словакии и оккупация чешских земель оставили глубокий след в национальном сознании чехов и словаков, и прежде всего того поколения, которое явилось свидетелем случившегося и испытало огромный психологический шок. Вина "чехословацких" немцев в происшедшем представлялась неоспоримой, и это, естественно, сказалось на их дальнейшей судьбе.

И в оккупированных Чешских землях, получивших название Протекторат Богемия и Моравия, и в Словацкой республике по сведениям, приводимым советскими дипломатами, в конце 1940 г. проживало немногим менее 5% немцев. На территории Протектората с населением 6 795 247 человек они составляли 4,6%, т. е. примерно 300 тыс. человек. Немцы проживали компактно в районах Чешске Будейовице (52% населения), Йиглава (50 - 80%), Брно (50 - 65%), Оломоуц (50 - 65%), Ростенице (около 90%) [5. Ф. 1386. Оп. 1. П. 1. Д. 3. Л. 62 - 63]. В Словакии по переписи конца 1938 г. значились 128 547 немцев (4,83% всего населения). По сведениям Немецкой партии Кармазина, их количество в 1940 г. составляло 150 тыс. человек. Примерно треть всех "словацких" немцев проживали в Братиславе (27 тыс.) и в деревнях Братиславской жупы. Остальные - в районах Кремница, Приевидза, Турчанский Св. Мартин, Кежмарок, Левоча, Гельнице [5. Ф. 1386. Оп. 2. П. 1. Д. 4. Л. 12 - 13]. И в Протекторате, включенном в состав третьего рейха, и в Словакии, фактически контролируемой

стр. 21

Германией, немцы ощущали себя привилегированной нацией и вели себя в соответствии с этим.

Бенеш, после Мюнхена подавший в отставку с поста президента, эмигрировал сначала в Англию, а затем уехал в Америку, где читал лекции в ряде университетов. Окончательное расчленение Чехо-Словакии в марте 1939 г. заставило его снова активно включиться в политику и возглавить за границей борьбу за восстановление страны в домюнхенских границах. В июле 1939 г. Бенеш вернулся в Европу и обосновался в Лондоне, поддерживая тесные связи с родиной и возникшим там движением Сопротивления. Судя по известным ныне документам, именно в оккупированной стране родилась идея о выселении немцев из восстановленной после войны Чехословакии. Толчком к ее появлению, скорее всего, было следующее: во-первых, стало известно о мнении Бенеша, высказанном им в частной беседе в январе 1939 г., о том, что возможен отказ от некоторых пограничных чехословацких территорий в целях снижения численности немцев в ЧСР примерно на 1 400 тыс. человек; во-вторых, летом 1939 г. началось добровольное переселение "чехословацких" немцев в Германию; в-третьих, 23 июня 1939 г. между Германией и Италией было подписано соглашение о добровольном переселении немцев Южного Тироля на их историческую родину. После оккупации Польши Гитлер сам полагал, что переселение немцев из восточных и юго-восточных областей Европы относится к задачам "дальновидной организации европейской жизни" [7. S. 14, 19, 21, 23]. Таким образом, идея, что называется, носилась в воздухе. Надо было лишь перенести ее на "чехословацкую почву", соответственно продумав специфику и детали.

Но еще в конце августа 1939 г. Бенеш считал, что "хотя идеальным было бы национально единое государство, не удастся сделать так, чтобы какие-либо немцы не остались в республике", поэтому им необходимо подготовиться "к дальнейшему сосуществованию с чехами" в ней. "Мы вообще им ничего не обещаем, - говорилось в его послании на родину, - только то, что не будем плохо относиться к тем, кто останется в республике, и что хотим, чтобы все в республике было лучше, чем в старой, то есть и отношение к немцам" [7. S. 20]. Стратегическая задача - восстановление после войны Чехословакии - была намечена, и сторонники Бенеша в оккупированной стране строили планы ее будущей организации. В частности, в Лондоне был получен меморандум об обмене населением, подготовленный в августе 1939 г. профессором 3. Пешкой, который возглавлял юридическую комиссию нелегальной организации - "Политический центр". Остановимся на документе подробнее, поскольку он отражал настроения, довольно широко распространенные тогда в Праге. "Опыт послевоенных лет (имелась в виду Первая мировая война. - В. М.) свидетельствует, что одним из способов решения вопроса о (национальных. - В. М.) меньшинствах является принудительное переселение или обмен населением", - говорилось в меморандуме. Мотивация такого рода решения вопроса для Чехословакии сводилась к следующему: 1. "Чехословакия любой ценой должна избавиться от тех, кто оказался ненадежным и кто даже содействовал ликвидации ЧСР". 2. "Большая часть немцев была готова в любое время стать орудием и слепым экспонентом политики германской империи, не взирая на интересы нашего государства и даже не взирая на свои собственные интересы". 3. "Многие немцы извлекли значительную пользу из ситуации 15 марта 1939 г. и получили личные, по большей части материальные, выгоды. Однако они будут лишены этих выгод и понесут наказание. Если они останутся в стране, то станут постоянно недовольным элементом, который будет непрестанно упрекать государство в своем "обнищании"". 4."Немецкий элемент, особенно буржуазия в Чехии, из-за своей ограниченности, надменности и намеренного ограждения от чешского влияния, покончил со своей исторической ролью связующего звена и посредника обеих культур и стал препятствием чешско-немецкого сближения. Интересы доброго сосуществования обоих народов и государств требуют, чтобы указанный элемент был, насколько это возможно, сокращен". 5. "Германия непрестанным подстрекательством привела немецких граждан ЧСР к ситуации, в которой они

стр. 22

никогда не оказались бы, будучи предоставлены сами себе. Таким образом, Германия несет тяжелую моральную ответственность за этих людей и обязана в новых условиях о них позаботиться".

Что касается размеров переселения, то предусматривалось несколько вариантов. Самым радикальным решением было бы выселение из Чехии всего немецкого населения, но в домюнхенских границах оно мало осуществимо, поскольку "переселение примерно трех миллионов лиц в центрально-европейских условиях является чересчур большим. За ним скрывается опасность и для нас: сделать безлюдными наши земли и полностью забросить некоторые края, потерять потребителя, рабочую силу, и тем самым обеднеть. Кроме того, значительное число немцев выступало за ЧСР, и многие из тех, кто вследствие этого эмигрировали, рассчитывают вернуться в свободную ЧСР. Поэтому интегральное осуществление этой возможности, нельзя рекомендовать". Другой вариант предусматривал избавление от всех лиц, которые не могли доказать, что активно помогали сохранению Чехословакии. Третий вариант сводился к выселению тех, кто участвовал в ликвидации ЧСР. Автор меморандума склонялся к поддержке второго предложения. Рассматривались и пути решения проблемы. Первый - принятие чехословацких законов о выселении соответствующих лиц в одностороннем порядке. Второй - взаимная договоренность об этом с Германией без участия других государств. Третий - вынесение этого требования на европейскую или мировую конференцию, и обеспечение великими державами или Лигой Наций гарантий его выполнения. Этот последний представлялся Пешке наиболее предпочтительным.

Предполагалось, что выселяемые немцы будут лишены всего недвижимого и части движимого имущества, за которое они получат от чехословацкого правительства соответствующие боны, оплачиваемые впоследствии германскими властями в счет частичного возмещения причиненного Чехословакии ущерба. Оставшееся на чехословацкой территории имущество намечалось использовать для последующей передачи чешским переселенцам. Выводы гласили: 1. Пограничные области, если там останутся немцы, должны в национальном отношении иметь "сильно смешанный" характер; туда следует переселить как можно больше чехов, создав хорошие условия их существования. 2. Небольшие "немецкие островки" внутри государства должны исчезнуть (Прага, Брно, Оломоуц, немецкое меньшинство в Словакии и т.д.) [7. S. 21 - 23]. Думается, что это был наиболее продуманный и детально разработанный проект решения проблемы, многие принципиальные положения которого затем были использованы в чехословацких предложениях международному сообществу.

Между тем в чешских землях, население которых непосредственно испытывало на себе последствия германской оккупационной политики и имело возможность оценить на практике поведение "чехословацких немцев", продолжался рост радикальных настроений, касающихся судьбы "немецкого элемента" в будущей освобожденной ЧСР. Об этом свидетельствует, в частности, письмо одного из членов "Политического центра", полученное в Лондоне в ноябре 1939 г. Указывая на усиление подобных настроений, автор подчеркивал, что и расплата будет им соответствовать, что "месть будет ужасной" и что тот, кто выступил бы против подобной расплаты и "говорил бы о демократии, гуманности или оглядывался на то, что скажет заграница", был бы немедленно сметен разъяренным народом. "Народ сегодня живет лишь надеждой на месть, - говорилось в письме, - и не позволит ее у себя отобрать, свои старые счеты он должен свести, и какое-либо менторство в этом плане лишь подлило бы масла в огонь!" [7. S. 34 - 35].

Бенеш, авторитет которого в оккупированной стране после того, как он возглавил за границей движение Сопротивления, необыкновенно возрос, не мог не считаться с подобными взглядами. Это требовалось и в интересах поддержания реноме экс-президента на родине. Вместе с тем Бенеш как искушенный дипломат и политик, понимал, что без поддержки мирового общественного мнения реализовать

стр. 23

идею выселения немцев будет невозможно. Возникла необходимость убедить Запад в правильности такого решения. И тут, как всегда, Бенеш был осмотрителен и осторожен. Первый "пробный камень" был пущен на лекции, прочитанной им в Royal Empire Society в январе 1940 г. Речь, по сути, шла о восстановлении Чехословакии в домюнхенских границах, включая Судето- немецкую область, с возможностью их незначительной корректировки [8. D. 1. S. 67, 69]. Далее, 9 марта 1940 г., последовала лекция в оксфордском филиале Института международных отношений, где Бенеш заявил, что послевоенная ЧСР "в любом случае будет иметь в своих границах определенное число немцев", "поскольку нельзя выселить 3,5 миллиона немцев". Однако при корректировке границ вместе с отошедшими к Германии территориями Чехословацкую республику должно покинуть "как можно большее число немцев". Путем внутреннего переселения намечалось "ликвидировать все языковые островки, обеспечить, чтобы стратегически важные районы, особенно в северо-восточной Моравии, были чешскими", немцы же "сосредоточенные в определенных областях, преимущественно на западе и севере чешских земель", могли получить функции местного самоуправления [8. D. 1. S. 83 - 84]. Примерно в таком же плане ставился этот вопрос и в меморандуме "Чехословакия после войны", подготовленном Бенешем для заместителя государственного секретаря США С. Уэллеса, совершавшего в марте 1940 г. поездку по некоторым европейским странам [7. S. 46 - 48].

В это же время проблема положения немцев в возрожденной Чехословакии активно обсуждалась в кругах чехословацкой эмиграции в Лондоне. Большинство участников дискуссии понимали, что немецкое меньшинство непременно останется в ЧСР и что с ним необходимо будет договариваться. Однако мысль о создании национальных немецких районов и предоставлении им автономии не находила большого числа сторонников. Значительная часть судето-немецких социал-демократов во главе с В. Якшем (примерно 1000 - 1200 человек), высказываясь за борьбу против нацизма, за восстановление ЧСР в домюнхенских границах, за сотрудничество в этих вопросах с Бенешем, вместе с тем выдвигала определенные условия касательно положения немцев в освобожденной стране, в первую очередь создание национальной немецкой автономии. Бенеш был весьма осторожен в своих отношениях с Якшем: он не хотел отказываться от сотрудничества с ним, но и не давал никаких конкретных обещаний, хотя время от времени и обозначал некоторые туманные перспективы, например, предоставление немцам "кантонов" в рамках возможной центральноевропейской федерации - Польша, Венгрия, Чехословакия, Румыния, Югославия [7. S. 66]. Вопрос об отношении верхов чехословацкой эмиграции, а с лета 1940 г. Временного правительства Чехословакии, признанного Великобританией, к судето-немецким социал- демократам постоянно привлекал общественное внимание в Лондоне ¹ .

Меж тем в Лондон продолжала поступать информация о настроениях в оккупированной стране с характерными мотивами расплаты с немцами за содеянное ими. В конце ноября 1940 г. Бенеш направил своим сторонникам на родине радиодепешу, в которой еще раз подробно изложил собственные представления о решении немецкого вопроса, настаивая на необходимости единого подхода к нему сил внутреннего и заграничного Сопротивления. "Необходимо иметь свою программу, продиктованную не оправданными чувствами расплаты и ненависти к немцам, а постоянными интересами народа и государства", - говорилось в депеше. "Мы не должны питать нереальных надежд на то, что можно будет ликвидировать или уничтожить три миллиона немцев, как некоторые у нас наивно думают", - считал Бенеш. Но он полагал.

¹ Об этом свидетельствуют, в частности, опубликованные ныне документы. О программе группы Якша, о расколе в ее рядах, о переговорах с Бенешем и другими деятелями чехословацкой эмиграции в Лондоне, о возникавших в связи с этим в 1939 - 1941 гг. планах решения немецкого вопроса в будущей ЧСР см. подробнее: [7. S. 11 - 13, 19, 24 - 27, 28 - 45, 49 - 77, 82 - 83, 99 - 102 ].

стр. 24

что можно и нужно рассчитывать на выселение или изгнание сотен тысяч скомпрометировавших себя немецких нацистов, а также переселение из внутренних районов страны в три выделенные для этого жупы или же в Австрию и Германию еще сотен тысяч немцев. Однако ему представлялось, что это переселение может коснуться только немногим более 1 млн. немцев. "Мы обсуждаем вопрос с англичанами, имея в руках карту мюнхенских границ. Мюнхенская несправедливость и плачевный крах мюнхенского соглашения убеждают их, что эта программа в принципе правильна", -писал Бенеш. Президент предлагал смотреть на вещи реально и признать, что немцы в будущей республике останутся. "Игнорировать таким образом проблему немцев у нас было бы принципиальной ошибкой, особенно здесь.... Первым вопросом каждого политически влиятельного англичанина, поставленным перед нами, всегда является: что вы собираетесь делать с вашими немцами? А как только позднее в этот вопрос вмешаются американцы, это будет еще сложнее.... Нельзя забывать, что наряду с вопросом о Гданьске и Восточной Пруссии вопрос о наших немцах будет вообще самым трудным и для послевоенного урегулирования. Поэтому я здесь с немцами с самого начала вел и постоянно веду переговоры. Я ничего не обещаю и не буду обещать от имени народа.... Может, однако, так случиться, что события принудят нас здесь высказаться в вопросе о чешских немцах более определенно и достаточно скоро", - говорилось в депеше [9. S. 86 - 88].

Сторонники Бенеша на родине, подчеркивая его мудрость и государственный подход к решению вопроса, все же находили необходимым считаться с настроениями в стране. "Политики поняли бы создание трех немецких жуп, но народ никогда", -значилось в одном из полученных в Лондоне в декабре 1940 г. сообщений. Рекомендовалось отказаться от переговоров с немецкими эмигрантами, ибо это могло бы привести "к невозможности Вашего (Бенеша. - В. М.) возвращения (на родину. - В. М. ) . Указывалось также на необходимость готовить английское правительство к пониманию того, что регулировать настроение народа "будет очень трудно, если не невозможно". Но, впрочем, принцип "как можно больше немцев вон, а с оставшимися - приличное обхождение", поддерживался и "дома" [7. S. 79, 82]. Политический советник Бенеша П. Дртина, реагируя на эту информацию, писал на родину 9 декабря 1940 г.: "Я сам вас всех хорошо понимаю. Вспоминаю, как я был удивлен здешним беспокойством о Якше и немцах, когда я приехал из страны. Но мотивы президента вам сегодня известны, и факт, что три миллиона немцев мы не сможем ни изгнать, ни ликвидировать. Большинство их останется, и с ними что-то надо будет делать. Нас только семь миллионов против семидесяти миллионов немцев, но они также не могут нас уничтожить. Это, однако, не означает, что наш народ должен отказаться от расплаты в данный момент. Нам всем тут ясно, что в этом ему не должно чиниться препятствий. И Навратил (Бенеш. - В. М.) это признает. Но все же должно быть разумное решение. От Вас дома, однако, будет зависеть, чтобы немцы были оттеснены и выжаты как можно больше и как можно дальше. ... Ведь каждому должно быть ясно, что подобная радикальная политика не может проводиться за границей, что заграницей необходимо учитывать общую международную ситуацию" [7. S. 80].

Бенеш же, хотя и продолжал переговоры с Якшем, все же полагал, что "чем дальше пойдет война, тем меньше люди будут немцами из Судет заниматься. Сегодня уже каждому ясно, что для Гитлера речь не шла о наших немцах, но совершенно о другом" [8. D. 1. S. 174]. В меморандуме о чехословацких целях на период мира, подготовленном для английского правительства в феврале 1941 г., Бенеш достаточно подробно изложил свой взгляд на проблему национальных меньшинств в Центральной Европе. Его вывод сводился к тому, что она должна быть решена "окончательно и радикально", что тут никакая половинчатость "не будет оправдана". Бенеш считал, что система защиты национальных меньшинств, утвержденная Версальскими договорами, не может быть даже при контроле Лиги Наций реализована с такой степенью последовательности и честности, чтобы воспрепятствовать в будущем новым межгосударственным конфликтам. В связи с этим он считал необходимым про-

стр. 25

вести "перемещение населения" примерно по тому же принципу, который был принят нацистской Германией в отношении немецкого меньшинства в Италии, в Советском Союзе и в балтийских государствах. Вследствие этого, по его мнению, все национальные разногласия были бы упрощены, а в Чехословакии, например, были бы созданы "четко очерченные области немецкие, чехословацкие, венгерские и русинские". При этом все территории со смешанным населением должны были бы "и юридически, и политически" вообще исчезнуть. Бенеш полагал, что лица одной национальности могли бы селиться на территории проживания другой национальности, но меньшинства в таком случае не имели бы никаких особых прав, как это было до сих пор: "Полными гражданскими и национальными правами они пользовались бы только на своей национальной территории, как, например, в Швейцарии" [7. S. 90 - 91]. Надо сказать, что с выделением чисто немецких жуп в восстановленной ЧСР были не согласны не только сторонники Бенеша "дома", но и часть его лондонского окружения [7. S. 107]. Президент же, который в это время добивался официального признания эмигрантского правительства Англией (неофициального, по его словам, он уже добился - домюнхенских границ ЧСР), видимо, полагал, что предложенная им постановка вопроса о положении немцев в будущей Чехословакии окажется более приемлемой для английского правительства и английского общественного мнения, по крайней мере, в тот конкретный момент.

Международная обстановка изменилась после нападения гитлеровской Германии на СССР и его вступления во Вторую мировую войну. Чехословацкое эмигрантское правительство было признано не только Англией, но также СССР и США. З. Фирлингер снова занял пост посла ЧСР в Москве. Вопрос о будущих чехословацких границах и "чешских" немцах решался уже в новых условиях, когда голос и позиция Советского Союза приобретали, чем дальше, тем больший вес. 28 августа 1941 г. во время встречи с советским послом в Лондоне И. М. Майским Бенеш среди прочих поставил также вопрос о Судетской области, которую Чехословакия хотела бы возвратить даже если Германия после войны станет социалистической, и о судетских немцах. Майский поинтересовался, не желательнее ли было бы избавиться от этого населения, и Бенеш ответил: "Да, мы хотели бы от него избавиться. Я - за трансфер населения, мы хотели бы от него избавиться, и вы нам в этом должны помочь. Он (Майский. - В. М.) сказал, что вопрос обдумает, и что мы об этом снова поговорим" [10. S. 234].

Очевидно, определенное влияние на решение вопроса о дальнейшей судьбе немецкого населения в послевоенной Чехословакии оказала политика в отношении "советских" немцев, которую в 1940 - 1941 гг. проводила Москва. После присоединения к СССР в 1939 г. Западной Украины и Западной Белоруссии, а в 1940 г. - Латвии, Литвы, Эстонии, Бессарабии и Северной Буковины численность немецкого населения в СССР возросла. По договоренности с Берлином, который продолжал собирать немцев "под свое крыло", в августе 1940 г. с присоединенных к СССР территорий было начато их переселение в Германию: 76857 немцев уехали из Латвии и Эстонии, 51049 - из Литвы, 136 463 - из бывших восточных районов Польши, 93329 - из Бессарабии, 95770 - из Буковины [11. S. 142]. После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз началось насильственное переселение "советских" немцев из мест их длительного проживания в отдаленные, восточные, области СССР. 12 августа 1941 г. ЦК ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров СССР приняли решение о выселении немцев из района Поволжья, где с 1924 г. в составе РСФСР существовала Автономная советская социалистическая республика немцев Поволжья. Декрет о ее ликвидации был издан Президиумом Верховного Совета СССР 7 сентября 1941 г. На основании этого декрета были переселены до конца сентября 1941 г. 446 480 поволжских немцев. Еще до этого началось выселение немцев из Крыма и из предместий Ленинграда, а затем - из всех мест их проживания на европейской территории РСФСР и из Закавказья. Всего свои жилища вынужденно покинули около 800 тыс. немцев [ 11. S. 142 - 143].

стр. 26

Естественно, все эти цифры и подробности стали известны лишь в последнее время, но слухи о политике Москвы в отношении "советских" немцев проникали на Запад и не могли не оказывать влияния на формирование взглядов, касающихся судьбы немецкого меньшинства в странах послевоенной Европы. Надо сказать, что в тех конкретных условиях советская политика в этом вопросе не выглядела чем-то странным и не вызывала массового осуждения в странах, воюющих против гитлеровской Германии. Наоборот, она воспринималась по большей части как должное и становилась неким образцом для подражания, хотя "официальный" Запад не спешил высказывать свое мнение относительно судьбы немецкого меньшинства в послевоенной Европе, поскольку это могло быть связано с пересмотром вопроса о границах. Что касается Москвы, то ее позиция в отношении послевоенных границ Чехословакии была более определенной. Во время встречи с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом в декабре 1941 г. И. В. Сталин, по словам советника советского посольства в Лондоне К. В. Новикова, подчеркнул, что Советский Союз "желает сильной Чехословакии, в ее домюнхенских границах, включающих также и так называемую Судетскую область" [10. S. 277].

Со вступлением в войну СССР активизировалось движение Сопротивления в Чешских землях, и усилились радикальные настроения, касающиеся решения судето-немецкой проблемы. Об этом, в частности, свидетельствовало сообщение из "дома", полученное в Лондоне в конце августа 1941 г.: "Взгляд на решение судетского вопроса в общем укрепился и радикализировался. Согласно общему убеждению людей, ЧСР должна быть восстановлена в исторических границах и немцы изгнаны. Однако мы осознаем международный аспект решения внутренних проблем и исправления границ. В соответствии с нашей программой мероприятия, касающиеся немцев, будут проводиться в рамках наказания виновников и изменников, исправления несправедливостей, возмещения ущерба и социально-экономических реформ, и ни в коем случае не как репрессии национального характера. Сокращение числа немцев у нас необходимо, обмен населением желателен, но без территориальных потерь" [7. S. 112 - 113].

Бенеш, много общавшийся с западными политиками, видел проблему выселения немцев из Чехословакии во всей ее сложности. Будучи сторонником решительных мер в отношении немецкого меньшинства, он, тем не менее, старался предостеречь от излишнего радикализма своих единомышленников на родине. В ответном послании им от 6 сентября 1941 г. Бенеш писал, что по вопросам мирного урегулирования и границ могут возникнуть существенные разногласия и споры, в том числе и между нынешними союзниками: "Поэтому рассуждения о том, что все просто, что все то, что мы имели, мы получим без труда обратно, что Германия потерпит окончательное поражение, а наши немцы просто будут изгнаны, могли бы привести нас к большому разочарованию. Поэтому я предостерегаю от всех иллюзий. Ведь и Майский мне заявил, что Россия определенно будет, отстаивать принцип самоопределения". С этой точки зрения Бенеш рекомендовал рассматривать и "наш судетский вопрос". Отмечая, что "взгляды дома весьма радикальны: сохранить старую (домюнхенскую. - В. М.) границу и изгнать либо переселить всех немцев из республики", президент писал: "Я не имею ничего против этой радикальной программы. Наоборот, я постоянно размышляю о том, как бы ее осуществить и обеспечить здесь всесторонне, какие только есть возможности такого решения. Но каждый ответственный политик должен в интересах народа и государства поставить вопрос: что и как он должен делать в случае, если эту максимальную программу осуществить не удастся". И далее Бенеш развивал свою мысль: "Число немцев у нас должно быть, безусловно, сокращено не менее, чем на миллион. Это должно быть нашей минимальной программой. Это означает, таким образом, иметь две программы: 1) максимальную: сохранение исторических границ при выселении всех немцев; 2) минимальную: избавление, по крайней мере, от миллиона немцев любой ценой, т.е. насколько возможно с сохранением старых границ, но, возможно, и ценой меньших и для нас приемлемых террито-

стр. 27

риальных уступок". Президент соглашался с мнением и о том, в каких формах должны быть проведены мероприятия, касающиеся "чехословацких" немцев, а именно: "в рамках наказания виновных за Мюнхен, за 15 марта и за войну, а также за зверства, совершенные в Чехословакии, далее, в рамках наказания немецких, словацких и чешских предателей, в рамках возмещения убытков и социально-экономических реформ" [9. S. 117 - 120].

Таким образом, общее видение проблемы было налицо. Оставалось склонить к необходимости такого решения мировое общественное мнение и заручиться поддержкой населения Чехословакии, не потеряв при этом авторитет. Задача была не из легких. Бенеш отлично понимал ситуацию и проявлял осторожность. В депеше на родину 8 сентября 1941 г. он снова повторил все сказанное им в предыдущем послании, подчеркнув также необходимость, возможно временную, сотрудничать с представителями судетских немцев на "лондонской" почве [7. S. 116]. Однако, "дома" подобное сотрудничество вызывало решительный протест и грозило, по мнению сторонников Бенеша, падением там авторитета чехословацкого правительства [7. S. 119 - 120]. Такое мнение разделяли и чехословацкие военные круги в Англии, ссылаясь при этом на то, что, например, ни поляки, ни русские не говорят "о сотрудничестве с немцами": "Сообщение об эвакуации немецкой колонии из Поволжья показывает солдатам, как русские представляют себе решение немецкого вопроса". Министерство национальной обороны утверждало: "Командиры частей того мнения, что включение немцев в правительство, Государственный совет и допущение в армию привели бы к расколу армии, от 80 до 90% чехов ушли бы или бы организовали оппозиционные правительству и центральному руководству группы" [7. S. 121]. Тем не менее, опасаясь негативной реакции английского общественного мнения на отказ от сотрудничества с Якшем, Бенеш продолжал осторожное общение с ним. 5 ноября в состав Государственного совета был введен как представитель судетских немцев коммунист К. Крейбих. Одновременно президент начал ставить вопрос о будущем "чехословацких" немцев перед официальными английскими лицами. В частности, 13 ноября 1941 г. Бенеш говорил об этом с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. Упомянув о судетских немцах, президент "весьма решительно заявил, что мы не можем в целом иметь иную границу, чем старую естественную границу. Мюнхенская граница абсолютно невозможна. Однако это означает, что в Чехословакии снова будут немцы, но мы хотим сделать так, чтобы их было не более полутора миллионов. Президент дал понять, что этого можно достичь комбинацией исправления границ и трансфера, т.е. обмена населением между странами на основе международного соглашения. При этом он прямо заявил, что все активные генлейновцы и нацисты должны покинуть страну ... Хотя Идеи открыто не высказался, было ясно, что с основными мыслями Бенеша он согласен" [7. S. 132].

Примерно в то же время, 8 ноября, государственный министр чехословацкого правительства Г. Рипка отправил циркулярную депешу чехословацким дипломатическим представительствам, разъяснявшую позиции правительства по некоторым актуальным вопросам, в том числе и по вопросу о судетских немцах. "Мы не можем избавиться от них всех, - говорилось в депеше, - это просто физически невозможно, поэтому ограничиться разговорами о том, что мы их выжнем (так в тексте. - В. М.), является ребячеством. Мы можем лишь стремиться к как можно большему сокращению их числа на территории нашего будущего государства. Единственным путем к этому может быть трансфер населения, идея которого понемногу здесь также пробивает себе дорогу и которую следует постоянно подчеркивать". Рипка указывал на то, что следует дифференцированно подходить к немецкому населению и ограничить трансфер лишь самыми опасными и непримиримыми лицами, и в первую очередь "кадрами генлейновцев, слоями интеллектуалов и теми слоями, в которых идея пангерманизма всегда была особенно живуча". Министр указывал на необходимость разумного и реалистического подхода к решению проблемы и предостерегал от то-

стр. 28

го, чтобы создавать программы, которые не имеют шанса "на поддержку ни здесь, ни в Америке, ни в России" [7. S. 136].

Победа советских войск под Москвой в декабре 1941 г., встреча тогда же Идена со Сталиным в Москве и укрепление советско-английского сотрудничества породили у Бенеша, и не только у него, иллюзии о возможности скорого окончания войны в результате разгрома Германии. Отсюда логически следовал вывод о необходимости форсировать решение вопросов, касавшихся будущего Чехословакии, ее границ и судьбы проживавших в ней немцев. Эти вопросы обсуждались на состоявшемся 22 декабря заседании правительства, на котором Бенеш уже не упоминал ни об автономии, ни об организации особых жуп для судетских немцев [7. S. 146]. В начале января 1942 г. на встрече с Якшем Бенеш заявил, что "трансфер является требованием нашей политики", но "мы не хотим выгонять тех, кто был верен республике, а это - социалистические и коммунистические рабочие, которых представляет Якш и другие социалисты или коммунисты". Однако вся та буржуазия, среднее сословие и интеллигенция, которые были не только против чехов, но и против социалистов, должны уйти прочь. "Это требование определенно касается судетских немцев в целом, но не нанесет вреда социалистам", - сказал президент [7. S. 146].

Бенеш активизировал свою деятельность по выяснению позиций Англии относительно границ будущей Чехословакии. На встрече с английским послом при чехословацком правительстве в Лондоне Ф. Николсом 9 января 1942 г. Рипка заявил, например, что вопрос о возможных территориальных уступках со стороны Чехословакии может быть решен лишь в обмен на гарантию трансфера немцев. Англичане в вопросе о границах были очень осторожны. Бенеш пытался давить, сказав, что, если они будут упорствовать в своей позиции, то ему "достаточно договориться о границах и о немцах с русскими, и он убежден, что эти переговоры с русскими не будут представлять особых трудностей" [7. S. 147 - 149].

Упоминание о "русских" вовсе неслучайно. Бенешу, конечно же, было известно о переговорах между Москвой и Лондоном относительно подписания союзнического советско-английского договора. Он и сам начал подумывать о посещении Москвы, о чем впервые заговорил Рипка во время беседы с послом СССР при союзных правительствах в Лондоне А. Е. Богомоловым в январе 1942 г. Затем об этом же 5 февраля говорил с советским послом и сам Бенеш, который среди вопросов, намеченных им для обсуждения в Москве, назвал и "урегулирование вопроса о судетских немцах" [5. Ф. 07. Оп. 4. П. 31. Д. 43. Л. 8]. Надо сказать, что за две недели до этой встречи, 21 января 1942 г., президент и Рипка были приглашены на обед к Идену, во время которого, помимо прочего, речь велась также о "опросах будущих чехословацких границ и решении судьбы "чехословацких" немцев. Бенеш, в частности, подчеркнул, что по этим вопросам следует договориться как можно скорее, поскольку "не исключено, что с Германией будет покончено уже к концу этого года". Он заявил, что признание Англией Мюнхенских соглашений недействительными является недостаточным, и что он хотел бы видеть позицию Лондона по вопросу о границах будущей Чехословакии более определенной, поскольку "русские признали нас безоговорочно". Настаивая на признании домюнхенских границ ЧСР, Бенеш вместе с тем полагал, что число немцев в ней должно быть сокращено, и что "война предоставляет для этого случай". Он готов был поступиться некоторыми в прошлом населенными немцами территориями при условии согласия Англии на трансфер немецкого населения, который может быть осуществлен из расчета: за одного немца с уступленных территорий - два немца с остальной территории. При этом, как предполагал Бенеш, в республике осталось бы примерно около одного миллиона немцев, которые наравне со всеми остальными жителями имели бы равные гражданские права, но никак не права меньшинства. Президент полагал также, что в качестве компенсации за уступленные ЧСР территории она должна получить некоторые земли в районах Кладско и Ратиборск. Идеи отверг возможность в данный момент гарантий со стороны Англии относительно будущих границ какого-либо государства, в том числе и Чехосло-

стр. 29

вакии [7. S. 149 - 151]. Беседа в сокращенном виде опубликована в [12. С. 186 - 187]. Однако фраза - "президент пространно изложил Идену вопрос о границах и решении германской проблемы" - переведена на русский язык неправильно. На самом деле речь шла о решении "немецкой проблемы", что подразумевало, как следует из всего хода беседы, решение вопроса о судьбе немцев в Чехословакии.

Через несколько дней после встречи с Иденом Бенеш письменно изложил свои представления, касающиеся решения вопроса о границах и выселении немцев из Чехословакии. Покинуть ее должны были все лица германского подданства, те, кто служил в германской армии, в войсках СС и в гестапо, кто был активным членом партии Генлейна и занимал в ней ответственные посты, а также все те, "кто после Мюнхена и до конца войны особенно провинились перед чешским народом". Демократическая Чехословакия готова была, по словам Бенеша, гарантировать всем оставшимся гражданам, в том числе и немцам, общечеловеческие и гражданские права, однако "международной защиты меньшинств в форме межгосударственных договоров" не предполагалось. Они, как считал президент, "не оправдали себя". Всем тем, кто не захотел бы принять эти новые правила, можно было бы гарантировать спокойный трансфер в форме какого-либо международного соглашения [7. S. 152 - 153].

Одновременно сторонники подобного плана рассуждали о возможных положительных и отрицательных последствиях его реализации для Чехословакии. Об этом свидетельствует, в частности, аналитический материал сотрудника Министерства иностранных дел чехословацкого правительства Ф. Черного, подготовленный в январе 1942 г. Указывалось на проблему сокращения налогов в связи с временной остановкой различных предприятий. Поэтому, считал автор, чехословацкое правительство должно заботиться о том, чтобы места выселенных как можно быстрее "занял чехословацкий элемент", и все предприятия начали снова работать. В целом уход немцев, по мнению Черного, "будет означать для государственного бюджета определенное уменьшение доходов". С другой стороны, полагал он, трансфером будет сокращена и, возможно, вообще устранена безработица, что имеет очень большое значение для жизни страны: "все безработные смогут занять места, освобожденные немцами". Вывод гласил: "Все экономические и финансовые невыгоды будут, однако, более чем компенсированы политическим успокоением не только во внутренней жизни республики, но и во внешней политике нашего государства" [7. S. 155].

Однако столь подробно составленные планы не могли заставить официальный Лондон в тот момент дать согласие даже на их рассмотрение. Нежелание Англии заниматься вопросами, которые казались важными Бенешу, и толкнуло его на разговор с Богомоловым, о котором шла речь выше, а также на беседу с Майским 26 января 1942 г. Президент заявил советскому послу, что "мы хотим иметь старые границы и были бы готовы к уступкам, если бы смогли провести обмен населением, особенно немецкого", на что Майский, по словам Бенеша, ответил: "Мы вам поможем" [10. D. 1. S. 285]. Настоятельная необходимость выяснить позиции Англии и СССР по вопросу о немецком населении Чехословакии диктовалась еще и тем, что из "дома" продолжали поступать сообщения о радикальных настроениях в отношении немецкого населения: "все большее распространение получает убеждение, что немец есть немец, и что между ними нет различия. Для широких слоев народа характерно настроение, что мало кто из немцев сохранил бы жизнь, если бы наступил крах" [7. S. 158].

В марте 1942 г. Бенеш, по словам Богомолова, заявил, "что ему нужна поддержка СССР, так как чехи имеют трудности с англичанами и поляками. Он упрекнул нас в том, что не встречает с нашей стороны поддержки в своем настоятельном желании сблизиться с СССР" [5. Ф. 07. Оп. 4. П. 31. Д. 43. Л. 9]. Бенеш полагал, что после заключения советско-британского договора, в подготовке которого он принимал участие и получил за это благодарность Идена [13. С. 155], "актуальными станут другие вопросы Центральной Европы", и считал необходимым "своевременно говорить об этом с Россией" [14. С. 38]. 15 мая 1942 г. Богомолов сообщил Бенешу от имени со-

стр. 30

ветского правительства, что тот "может в любое момент приехать в Москву и повидаться с руководящими лицами СССР" [5. Ф. 07. Оп. 4. П. 31. Д. 43. Л. 9]. Но именно в мае одно из этих "руководящих лиц", народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов должен был приехать в Лондон для подписания вышеуказанного договора, и Бенеш надеялся встретиться с ним.

Беседа с Бенешем была включена в программу пребывания Молотова в Англии. За несколько дней до этой встречи, 4 июня 1942 г., Богомолов и Рипка обсудили некоторые вопросы советско-чехословацких отношений. Советский дипломат, как значится в дневнике Рипки, заявил ему официально, от имени советского правительства, что оно хочет видеть Чехословакию, восстановленной в домюнхенских границах. "Потом он сказал с усмешкой: позиция нашего правительства по вопросу о границах определенно успокоит Вас, но, очевидно, у Вас будут трудности с судетскими немцами, однако это Ваше (внутреннее. - В. М.) дело". Рипка согласился с этим, но заметил: "Несмотря на это, я надеюсь, что советское правительство поддержит нас в нашем стремлении сократить число немцев в нашей республике после этой войны до минимума". Богомолов, смеясь, заметил: "Вы, конечно, не будете просить, чтобы какой-то миллион ваших немцев взяла Россия". На это Рипка тоже шутливо заметил: "Я надеюсь, что великий Советский Союз их запросто переварил бы, но об этом речи нет, судетские немцы могут спокойно отправиться в Германию", численность населения которой значительно уменьшится вследствие потерь "на русском фронте". "Богомолов же вспомнил о шутке президента, что судетские немцы могли бы быть отправлены куда-нибудь в Сибирь". Далее Рипка, чтобы подкрепить свои позиции, заявил: "Мы не смотрим на вопрос с узко национальной и националистической точки зрения, ... мы хотим избавиться раз и навсегда от тех социальных слоев чешских немцев, которые всегда, с прошлого века и до Гитлера, были носителями пангерманизма, а это означает, что вся немецкая буржуазия, немецкая интеллигенция, значительная часть националистических немецких крестьян, а также определенная часть попавших под влияние нацизма рабочих должны уйти прочь". "Меня удивило, - записал далее Рипка, - что Богомолов с этим весьма живо согласился. В конце разговора по этому вопросу он сказал, что и в этом деле мы можем быть полностью уверены, что найдем понимание и поддержку советского правительства, но это мы можем обсудить позднее, когда это станет актуальным" [5. Ф. 0138. Оп. 29. П. 147. Д. 14. Л. 17 - 24; 10. D. 1. S. 342 - 343].

Молотов принял Бенеша 9 июня 1942 г. Естественно предположить, что Богомолов доложил ему о результатах своей встречи с Рипкой 4 июня. В советской записи беседы нет свидетельств того, что советский нарком и президент среди прочих обсуждали и вопрос о судьбе судетских немцев, хотя Молотов заявил, что "советское правительство было и остается противником Мюнхена, и, конечно, хорошо бы видеть Чехословакию восстановленной со всеми теми ее территориями, которые были отняты у нее Гитлером" [5. Ф. 06. Оп. 4. П. 5. Д. 48. Л. 13 - 16]. Из записи Бенеша о беседе явствует, что вопрос о "чехословацких" немцах был затронут: "Он (Молотов. - В. М.) спросил меня о наших немцах. Я сказал ему, что мы хотели бы избавиться от значительного числа или от всех тех, кто провинился как нацист. Он согласился, но это, дескать, наше внутренне дело, они не будут в него вмешиваться; но где будет возможно, помогут" [10. D. 1. S. 350]. Примерно то же самое записал со слов Бенеша о встрече начальник его канцелярии Я. Смутны: "Затем я (Бенеш. - В. М.) изложил ему (Молотову. - В. М.) проблему наших немцев. У нас их 3 миллиона, это много; полтора миллиона из них следует изгнать. В этом вы должны нам помочь. Молотов согласился; я изложил ему свои взгляды на трансфер населения, в чем рассчитываю на их помощь" [8. D. 1. S. 273]. Таким образом, отсутствие в советской записи беседы Молотова с Бенешем 9 июня 1942 г. упоминания о будущем "чешских" немцев могло означать, что Москва тогда считала этот вопрос внутренним делом Чехословакии, к тому же неактуальным в плане его немедленного обсуждения.

стр. 31

Это явствует также из последующего разговора на эту тему Рипки с Богомоловым, состоявшегося 21 августа 1942 г. Тогда советский посол заявил, что понимает трудность проблемы, что немцев в Чехословакии действительно "чересчур много", "но несвоевременно было бы поднимать этот вопрос уже сейчас официально, поскольку это сплотило бы воедино всех немцев, включая судетских". В то же время Богомолов, по словам Рипки, снова заверил, что "в этом вопросе Советский Союз с полным пониманием отнесется к жизненно важным для нас потребностям" [5. Ф. 0138. Оп. 29. П. 147. Д. 14. Л. 87 - 91; 10. D. 1. S. 388].

Хотя Москва и заявила о своей готовности видеть Чехословакию восстановленной в ее домюнхенских границах, но постоянно интересовалась, как видят эту проблему англичане, особенно, что касается Судет. 5 августа Идеи и Масарик обменялись нотами, говорящими о недействительности мюнхенских соглашений и их последствий. Однако гарантировать домюнхенские чехословацкие границы Англия пока не собиралась, опасаясь нежелательного прецедента: польское, югославское и прочие функционировавшие в Лондоне эмигрантские правительства могли также потребовать немедленных заявлений о будущих границах своих восстановленных государств. Поэтому когда 21 октября 1942 г. Богомолов спросил у Рипки, как относятся англичане к вопросу о Судетах, тот ответил, что британское правительство смотрит на него как на внутриполитическое дело Чехословакии и заинтересовано в таком его решении, которое в будущем не ослабляло бы ее [5. Ф. 0138. Оп. 29. П. 147. Д. 14. Л. 104 - 109; 10. D. 1. S. 404]. Это утверждение, скорее всего, было основано на результатах встречи Бенеша, Масарика и Рипки с Иденом и английским послом при чехословацком правительстве Ф. Б. Николсом 7 июля 1942 г., на которой министр иностранных дел Великобритании заявил, что "кабинет высказался в поддержку принципа трансфера немцев". Когда Бенеш попросил, чтобы это было подтверждено официальной нотой или письмом, Идеи не возражал, однако на деле позиция Англии была подтверждена письменно только в июле 1945 г. Во время указанной встречи Бенеш настаивал на том, что вопрос о судетских немцах является внутренним чехословацким делом, что с англичанами и другими своими друзьями он готов обсуждать его и выслушивать советы, но возражал против выдвижения каких-то условий его решения. А условием было включение представителей Якша в Государственный совет, против чего решительно выступали сторонники Бенеша в Чехословакии. Идеи же мотивировал свою позицию тем, что "британское правительство взяло на себя обязательство помогать тем судетским немцам, которые прибыли в Англию после Мюнхена". Каждая из сторон продолжала настаивать на своей позиции, и после встречи с Николсом 9 июля 1942 г. Рипка в письме на имя Бенеша сделал такой вывод: "Я думаю, что для нас может быть даже выгоднее, если этот вопрос останется нерешенным между нами и англичанами. В этом случае мы также будем иметь совершенно свободные руки" [7. S. 169 - 171, 172 - 175].

Однако вскоре диалог возобновился. 18 сентября 1942 г. Бенеш обсудил вопрос о трансфере с Николсом. Свои впечатления от этой встречи Бенеш изложил Я. Смутному так: "Англичане признают, что обмен нотами 5 августа означает по сути признание Первой республики. Они также понимают, что следует решить вопрос о границах уже теперь, а ни в коем случае не во время переговоров о мире. Англичане признают необходимость трансфера немцев. Эту точку зрения они сообщили также Якшу. На этой основе они будут вести с нами переговоры о границах. При решении судетской проблемы необходимо учитывать британское общественное мнение. ... Ни один англичанин не мог бы понять того, что немцы должны быть из Чехословакии выселены, но при этом вся населенная ими территория должна остаться в Чехословакии". Николе рекомендовал подготовить несколько вариантов решения, касающегося трансфера и границ. Бенеш согласился, что рядом приграничных территорий Чехословакия может пожертвовать, но в качестве компенсации должна получить некоторые районы Кладска. В разговоре со Смутным президент подчеркнул, что "хочет иметь территорию республики единую и чистую в национальном отноше-

стр. 32

нии". "Только глупый и наивный человек, - сказал он, - может думать, что мир смирится с тем, чтобы мы выбросили 3,5 миллиона человек, а вся населенная ими территория осталась в государстве". Поэтому Бенеш хочет, записал Смутны, "1. Изгнать не всех немцев, а столько, сколько будет возможно без большого ущерба для территории государства. 2. Оставить в республике такое число, с которым мы сможем справиться и которое исчезнет (видимо, подразумевалось, что будет ассимилировано. - В. М. ). 3. Немцев же разместить так, чтобы, если бы и оставшиеся захотели когда-нибудь отделиться, как во времена Генлейна, нам это не нанесло бы вреда -это значит, поселить их за линией укреплений. 4. Дать за этот трансфер как можно меньшую территорию, наименее полезную и еще сделать это в форме обмена территории на что-то в Кладско" [8. D. 1. S. 293 - 294].

После официального признания Мюнхенских соглашений недействительными англичане более активно стали размышлять над судьбой "чешских" немцев и приходить к выводу о неизбежности трансфера. Соглашаясь с мнением о том, что их судьба - внутреннее дело Чехословакии, они, вместе с тем, справедливо полагали, что вопрос неизбежно приобретет международный характер, и что в его решении будут заинтересованы также "американцы и русские", поскольку нельзя, чтобы "судето-немецкий вопрос стал для Германии новым предлогом для развязывания новых конфликтов или войн". Об этом вел разговор Николе с Рипкой 23 сентября 1942 г. "Из того, как говорил Николе о трансфере, - записал чехословацкий государственный министр, - мне было совершенно ясно, что этим вопросом они занимаются и будут заниматься им все интенсивнее". Дело было в том, что из частного, касавшегося только Чехословакии, вопрос о "чешских" немцах перерастал в общий вопрос о политике в отношении национальных меньшинств после войны и становился, по крайней мере, общеевропейским. Николе в связи с этим заявил, что после приобретенного в этом плане опыта "не будет желания возвращаться к системе защиты меньшинств", и считал, что Бенеш должен в одной из речей "развить свою мысль о том, что инонациональные граждане должны иметь лишь индивидуальные общечеловеческие права, а не какие-то коллективные права меньшинств" [7. S. 182 - 183].

Рипка еще до указанного разговора изложил свое мнение на этот счет в лекции, прочитанной 7 октября 1942 г. в Клубе чехословацко-английской дружбы. Он высказался за пересмотр реализации принципа самоопределения наций таким образом, чтобы "самоопределение одного народа не ограничивало и не ставило под угрозу право на самоопределение для другого народа. Немецкий народ не может претендовать на большую свободу и самоопределение, чем другие народы, он должен иметь свое государство, но в нем не должны находиться все немцы" [7. S. 183]. Подобных взглядов, как уже говорилось выше, придерживался и Бенеш, который изложил их в книге "Демократия сегодня и завтра", вышедшей в Лондоне примерно в то же время. "Вопрос о меньшинствах - считал он - станет одной из самых больших трудностей на пороге новой организации Центральной Европы". Критически проанализировав концепцию решения вопроса о защите национальных меньшинств, зафиксированную в Версальских договорах, он пришел к выводу, что на практике она не оправдала себя. "Поэтому невозможно восстановить эту абсурдность. Прежде чем будут определяться права меньшинств, надо также определить, с одной стороны, права большинства, с другой - обязанности меньшинств", - полагал Бенеш. Не предлагая никаких "идеальных рецептов" решения вопроса, он считал необходимым исходить из ряда принципов при подходе к нему: во-первых, после войны нельзя будет в Европе "создать национально гомогенные государства"; во-вторых, после войны, вероятно, будет необходимо осуществить перемещение населения в гораздо больших масштабах, чем после Первой мировой войны; в-третьих, защита меньшинств в будущем должна основываться, прежде всего, на защите всех общечеловеческих прав; в-четвертых, необходимо дать возможность переезда из одного государства в другое, чтобы национальные меньшинства, если они не захотят жить в чужом для себя государстве, могли постепенно соединиться со своим собственным народом. Однако,

стр. 33

по мнению Бенеша, все это могло быть реализовано лишь в течение долгого времени и при наличии длительного международного мира. Впрочем, он не исключал и возможность "сосуществования и сотрудничества" при определенных условиях больших и малых народов в рамках национально "негомогенных" государств [15. Sv. 2. S. 173 - 177].

Еще более четко и конкретно эти позиции были сформулированы Бенешем в документе, переданном им Якшу 1 декабря 1942 г. В нем говорилось, что вопрос трансфера не является лишь чехословацким вопросом. Он касается многих европейских государств и поэтому должен рассматриваться как имеющий международное, прежде всего общеевропейское, значение. "Чехословацкое правительство выработает по отношению к нему окончательную точку зрения на основе событий конца войны, событий у нас дома и в зависимости от того, как отнесутся к нему остальные одержавшие победу государства в ходе своей подготовки к перемирию и миру", - значилось в документе. Чехословацкий народ, как считал Бенеш, никогда не примет принцип самоопределения трех миллионов немцев, сформулированный так, как это было после Первой мировой войны: "Ни президент Масарик, ни д-р Бенеш никогда не скрывали этого, поскольку такое понятие самоопределения априори ликвидирует самоопределение 10 миллионов чехословаков и вообще делает невозможным существование самостоятельного чехословацкого государства"; "немцев 80 миллионов, и малый чехословацкий народ не может жить с постоянно приставленным к его груди револьвером". "Принцип территориального и коллективного права на самоопределение (Selbstbestimmungsrecht) для национальных меньшинств или национальных групп, уже имеющих свои национальные государства, - по мнению Бенеша, - является политическим динамитом, который вообще не даст возможность существования и мира всем государствам и народам в центральной Европе". Соглашаясь с опасениями меньшинств быть майоризированными, т. е. по необходимости подчиняться решению большинства, Бенеш полагал, что защитой против этого является достижение "наивысшей степени демократии": "в своей политической борьбе меньшинство может использовать все права и методы, кроме одного: территориального и коллективного права на самоопределение, а также угроз и программы отделения от государства. Иначе между ним и большинством никогда согласия не будет" [7. S. 198- 204]. События конца XX в. показали, что Бенеш был прозорлив в своих теоретических рассуждениях и прогнозах: Европа под лозунгом права наций на самоопределение продолжала дробиться на мельчайшие национальные государства, хотя одновременно и наметилась тенденция к новым формам их объединения.

К концу 1942 г. официальный Лондон готов был принять идею трансфера судетских немцев, хотя никаких публичных заявлений на этот счет не делалось. Николе в беседе с Бенешем 3 декабря 1942 г. объяснял позицию правительства тем, что оно не хочет пока брать на себя обязательства, касающиеся конкретного числа выселяемых немцев. На это президент шутливо заметил: "Может произойти так, что Вам уже некого будет обменивать", и добавил, что его политика состоит в том, чтобы предотвратить массовую резню и незаконные действия. Рипка, кстати, весьма сомневался в том, что чехи способны на такое поведение, и утверждал: "не в характере чехов допустить убийства женщин и детей" [7. S. 182, 205].

Американские официальные круги пока предпочитали не делать каких-либо заявлений о судьбе Судет и "чехословацких" немцев. Однако эксперты активно обсуждали указанные вопросы. Большинство их полагало, что эта область, как насильственная отторгнутая Гитлером, должна быть возвращена Чехословакии, и что желателен обмен населением, особенно на территориях, представляющих взаимный интерес для Польши, Чехословакии и Германии [7. S. 222].

Эта полученная Бенешем информация была весьма ценна, поскольку он перед предполагаемой поездкой в СССР готовился посетить США и прояснить там для себя некоторые вопросы, касающиеся, в частности, подписания советско- чехословацкого договора, будущих границ Чехословакии и трансфера немецкого населения.

стр. 34

Пока же он продолжал убеждать Лондон и Москву в правильности своих позиций и старался привести их к единому взгляду на проблему. 19 марта 1943 г. Богомолов пригласил Бенеша на беседу, чтобы обсудить некоторые вопросы советско-чехословацких отношений. Президент затронул и проблему трансфера "части наших немцев", прежде всего "немецкой буржуазии и интеллектуалов на основе их вины за 1938 год и за нынешнюю войну". При этом он подчеркнул, что "англичане с принципом согласны" и что в Америке, куда он собирается, его тоже будут спрашивать об этом, и он должен будет дать ответ. "Я хотел бы и здесь действовать в согласии с Москвой, - заметил Бенеш. - До сих пор Вы мне всегда отвечали, что это наше дело, как поступить с немцами, что это наше внутреннее дело и что Вы весьма осторожны; вы не хотите вмешиваться во внутренние дела других государств, особенно учитывая то, как все особенно внимательны к Вам в этом плане. Однако я обращаю Ваше внимание на то, что из-за наших немцев возник кризис 1938 г., Мюнхен и, собственно, вся теперешняя война". В связи с этим Бенеш полагал, что, являясь внутренним с точки зрения будущих чехословацких границ, вопрос "по крайней мере частично становится делом международным". Богомолов, согласно записи беседы, сделанной Бенешем, не высказал своего мнения, но обещал запросить Москву. [10. D. 1.S. 448 - 449].

Несколько дней спустя, 24 марта 1943 г., тот же вопрос обсуждал Рипка с Никол-сом, который подчеркнул, что "единственно правильное решение судето- немецкого вопроса следует искать в трансфере немцев, и уверял, что сегодня определенно 90% британской общественности понимает эту необходимость", что "споры ведутся только о формах осуществления этой идеи". (По словам Фирлингера, например, посол Великобритании в СССР А. К. Керр думает, "что мы должны избавиться от всех немцев" [10. D. 1. S. 468].) Рипка же заявил, что ни британская, ни советская позиции в указанном вопросе до сих пор не обозначены достаточно четко: "Как нам недостаточно ... довольно общих уверений британской стороны, что она за трансфер, так нам и недостаточно, когда с советской стороны нам говорят, чтобы мы с немцами делали, что хотим". Николе отметил, что в решении вопроса о трансфере многое зависит от того, будет ли после войны на международном уровне снова поддержан принцип защиты меньшинств или же принята доктрина Бенеша, т.е, что инонародное население получит лишь общечеловеческие и гражданские права и ни в коем случае не национальные права на основе организованных национальных меньшинств [7. S. 223].

И Бенеш, и Рипка обратили внимание своих собеседников на позиции коммунистов в указанном вопросе. Президент еще ранее говорил Рипке, что "коммунисты своим лозунгом о самоопределении наций захотят коммунизировать судетских немцев и тем самым держать под шахом чехов". В беседе с Богомоловым Бенеш подчеркнул, что "с точки зрения нашего географического положения Германия есть и будет для нас всегда опасна, будет ли это Германия императоров, генералов, Штрессемана, Брюннига, социалистов или коммунистов". "Я говорю Вам совершенно открыто, - продолжал он, - что если бы в Германии и произошла коммунистическая революция, мы, хотя и не пойдем ни в чем против, не будем вмешиваться, но если бы они (немецкие коммунисты. - В. М.) начали вмешиваться и пытаться оказывать влияние, например, в Судетах, возникнет конфликт, и мы будем защищаться. Я хочу, чтобы Москве это было ясно" [10. D. 1. S. 448]. Примерно той же позиции в разговоре с Николсом придерживался и Рипка. Он обратил внимание Николса на то, что чехословацкие коммунисты не любят проблему судетских немцев, что они не могут принять решение, поскольку не знают еще, что будет в Германии. "Нам ясно, - продолжал он, - что, если бы будущая Германия стала коммунистической, немцы были бы заинтересованы в том, чтобы использовать судетских немцев, которые в этом случае в большинстве быстро бы поддержали коммунизм, чтобы держать нас под шахом, тем более, что им известно, что наш народ коммунистическую доктрину и коммунистический режим никогда не примет" [7. S. 223].

стр. 35

Еще в мае, перед поездкой Бенеша в Америку, Москва не торопилась с определением своей позиции в вопросе о трансфере. Это явствует, в частности, из беседы Фирлингера с заместителем наркома иностранных дел СССР А. Е. Корнейчуком 7 мая 1943 г., содержание которой было направлено Бенешу уже в Вашингтон. "Относительно переселения (немцев из ЧСР. - В. М.) Корнейчук и Новиков думают, что трудно на Ваш вопрос ответить, поскольку он касается нашей внутренней политики, -писал Фирлингер. - Само собой разумеется, что мы должны дома навести порядок, и советское правительство нам в этом препятствовать не будет. Я думаю, что это искренний ответ, и Москва лишь одобрит, если мы позаботимся ликвидировать немецкие островки и переселить шовинистическую часть немецкого меньшинства. Как говорит Корнейчук, наш народ сам позаботится о том, чтобы нацисты у нас исчезли" [10. D. 1. S. 466].

27 мая Рипка снова встретился с Богомоловым и сообщил ему, что поездка Бенеша в США "проходит весьма успешно", что "американское правительство согласилось на восстановление домюнхенской Чехословакии и на выселение около 2-х миллионов судетских немцев в Германию", "но без всякой детализации". Это новое обстоятельство позволило Рипке снова поставить перед советским послом вопрос о "перспективах выселения из Чехословакии большинства судетских немцев в Германию". Подчеркнув, что "такое согласие было дано и со стороны англичан", государственный министр просил и советское правительство "дать принципиальное согласие на такого рода акцию, так как, только имея твердую уверенность в возможности унификации населения Чехословакии, чехословацкое правительство могло бы наметить точно как свою внешнюю, так и свою внутреннюю политику". Рипка сказал, что его вопрос можно истолковать как зондаж со стороны чехословацкого правительства, и в случае благоприятного результата оно "поставит этот вопрос официально". Богомолов, как следует из его дневника, заявил, что этот вопрос может быть поставлен двояко, во-первых, как вопрос "о выселении за пределы страны части чехословацкого населения, которое по тем или иным обстоятельствам нежелательно в Чехословакии", во-вторых, "как вопрос об обмене населением, поскольку на германской территории проживает известное количество германских граждан, чехов или словаков по происхождению". В заключении Богомолов писал: "Я не обещал Рипке поставить этот вопрос перед советским правительством, так как предполагаю возможным, что советское правительство, занятое войной, не ставило еще перед собой такого детального вопроса, как обмен населением между различными странами в послевоенный период" [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 397. Л. 40 -42].

Сопоставление записей этой беседы, сделанных Богомоловым и Рипкой, позволяет прийти к выводу, что у последнего впечатление от встречи было более оптимистичным. "Богомолов мне открыто заявил, - записал Рипка, - что если советское правительство до сих пор колебалось в том, чтобы определенно высказаться, так это, конечно, потому, что еще не знало, какую политику вести в отношении Германии. И это, по его (Богомолова. - В. М.) мнению, сегодня уже зреет, и поэтому был проведен внутренний трансфер немцев в Советском Союзе, он думает, что трудностей не будет. Он предложил мне далее, чтобы дело, о котором советское правительство, конечно, уже информировано, было представлено в такой формулировке, что речь идет принципиально не о депортации судетских немцев, а о вынужденном обмене населением, с одной стороны, немецкого на чехословацкое, с другой, чехословацкого на немецкое, поскольку и в Советском Союзе трансфер был осуществлен на принципе обмена украинцев на немцев и т.д. Принцип обмена был бы более приемлем для советской общественности, причем вопрос, сколько немцев было бы транспортировано из Чехословакии, рассматривался бы как конкретное осуществление принципа обмена. Он обещал, что немедленно проведет зондаж таким образом, чтобы вопрос был уже подготовлен перед приездом президента Бенеша в Москву. Богомолов сказал, что хотя дело неспешное, но все же было бы хорошо также подготовить и этот вопрос". Таким образом, налицо расхождение в оценках результатов

стр. 36

одной и той же беседы Рипкой и Богомоловым. Гипотетических версий, объясняющих это, может быть несколько: либо недопонимание Рипкой того, что хотел сказать Богомолов; либо неточное воспроизведение им сказанного (ведь беседы записывались по памяти); либо каждый из собеседников зафиксировал то, что считал для себя наиболее важным; либо советский посол говорил одно, а думал другое; либо, наконец, со стороны Богомолова это был обычный дипломатический прием: говорить вообще, когда вопрос еще не назрел, оставляя в то же время у собеседника надежду на благоприятный для него исход дела. Возможно, имело место все это, вместе взятое.

Тем не менее Богомолов довел до сведения Москвы пожелания Рипки. 5 июня 1943 г. был получен ответ советского руководства, о чем он немедленно сообщил Рипке, а тот, в свою очередь, Бенешу в Вашингтон: "В субботу вечером мне за город позвонил Богомолов с информацией о том, что как раз получил телеграмму о согласии советского правительства с идеей трансфера немцев. Богомолов буквально попросил, чтобы я немедленно Вам позвонил" [10. D. 1. S. 492]. Уверения Рипки в том, что англичане и американцы признали, хотя бы на словах, необходимость трансфера, заставили поторопиться и Москву, которая, будучи внутренне готова к такому решению вопроса, сочла необходимым и своевременным присоединиться к мнению союзников. Судя по имеющимся данным, Англия и США согласовали этот вопрос во время посещения Иденом Соединенных Штатов в марте 1943 г., когда английский министр иностранных дел сообщил о решении своего правительства от 6 июля 1942 г. дать согласие на трансфер немецкого меньшинства в регионе Центральной Европы. В разговоре с Бенешем 22 апреля 1943 г., говоря о своей поездке в США, Идеи сказал, что в беседах с американцами он "высказался против восстановления системы международной защиты национальных меньшинств в том виде, как она существовала после последней (т.е. Первой мировой. - В. М.) войны, и что высказался за трансфер меньшинств всюду там, где это будет необходимо". Он сказал, что американцы разделяют это мнение [7. S. 240 - 241]. Одновременно с Бенешем в США находился и премьер-министр Великобритании У. Черчилль, который, по некоторым сведениям, также в беседах с Рузвельтом касался вопроса о судьбе немецкого национального меньшинства в ряде европейских стран.

7 июня 1943 г. Бенеш сообщил чехословацкому Министерству иностранных дел в Лондон о своей последней встрече с Ф. Д. Рузвельтом, во время которой речь, помимо прочего, велась и о судьбе судетских немцев. По словам Бенеша: "Он (Рузвельт. - В. М.) согласен с трансфером (национальных. - В. М.) меньшинств из Восточной Пруссии, Трансильвании и от нас. Я буквально снова спросил его, согласятся ли Соединенные Штаты с трансфером немцев. Он ясно заявил, что да. Я сказал ему, что Англия и Советы нам также уже сообщили о своей аналогичной точке зрения" [10. D. 1. S. 493]. Бенеш был доволен своими дипломатическими ходами, касающимися вопроса о "чехословацких" немцах: принципиальное согласие союзников по антигитлеровской коалиции на их выселение было получено, оставалось продумать детали и представить в нужный момент соответствующий проект.

18 июня 1943 г. Богомолов посетил Бенеша в его загородном доме, чтобы узнать о впечатлениях президента о поездке в Америку. Бенеш подробно говорил о тех вопросах, которые он обсуждал там не только с Рузвельтом, но и с Черчиллем. В частности, он отметил, что получил от последнего "полное одобрение его (Бенеша. - В. М.) намерения выселить часть судетских немцев в Германию" и что также положительно отнеслись к этому и американцы [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 379. Л. 53]. Вопрос трансфера казался Бенешу принципиально решенным, и он ослабил дипломатический нажим в этом направлении, решив обсудить вопрос более подробно с советскими руководителями во время поездки в Москву для заключения советско- чехословацкого союзнического договора. Поскольку вокруг его подписания закрутилась международная интрига, все силы чехословацкой дипломатии в этот период были брошены на то, чтобы, во-первых, заключить договор, а во- вторых, чтобы Че-

стр. 37

хословакия при этом не стала яблоком раздора между союзниками по антигитлеровской коалиции, а точнее между Англией и СССР (подробнее см.: [13. С. 151 - 165]).

В конце концов, все недоразумения были улажены, Англия согласилась на заключение указанного договора, и Бенеш в декабре 1943 г. прибыл с этой целью в Москву, имея при себе подробно разработанный план трансфера судетских немцев из Чехословакии [7. S. 264 - 265]. Этот вопрос, среди прочих, был им поставлен перед Молотовым уже во время их первой официальной встречи 14 декабря 1943 г. (подробнее об этом см.: [16]). В советской записи беседы эта часть разговора выглядит так: "Бенеш заявил, что англичане дали ему официальную ноту о своем согласии на выселение немцев и венгров из пределов Чехословакии. Заметив, что т. Сталин в беседе с ним также выразил свое согласие с этим, Бенеш изложил свои планы насчет выселения немцев. Проблема выселения немцев, сказал он, очень сложна; английский военный кабинет занимался этим вопросом и вынес решение по нему; Черчилль и Идеи заверили Бенеша в согласии с его позицией, но обязали его публично об этом не высказываться. Бенеш подчеркнул, что разработанного плана выселения немцев он дать им не хотел до завершения своих переговоров в Москве. Чехословацкие немцы самая богатая часть населения в Чехословакии. Все они были фашистами. Они являются виновниками войны и должны быть наказаны. Бенеш передал т. Молотову свою записку о принципах переселения нацменьшинств, оговорив ее конфиденциальность, и просил отнестись к ней, как к первому наброску, подлежащему обсуждению. Он не ожидает немедленного ответа на свои предложения, но просит, чтобы вопрос был изучен в Москве. По его мнению, проблема переселения нацменьшинств скоро встанет на обсуждение великих держав, так как она выдвинута поляками и греками на заседаниях мининделов (министров иностранных дел. - В. М.) малых держав в Лондоне. По его мнению, его предложение радикально решает вопрос, и он готов выбросить из Чехословакии все 2 800 тыс. немцев, если это будет возможно" [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 401. Л. 4].

Чехословацкий вариант записи беседы по сути мало отличается от советского, но он более подробный и, вследствие этого, более нюансированный [10. D. 2. S. 134 - 144] (перевод см.: [16]). Следует отметить, что и в первой, и во второй записях значится, что Бенеш говорил об официальной английской ноте относительно трансфера немцев. Однако о существовании подобной ноты на сегодняшний день ничего неизвестно. Известно лишь, что англичане, в частности Идеи, Черчилль, Николе, от имени английского правительства неоднократно устно заверяли Бенеша, Рипку в согласии поддержать идею трансфера. На этот счет существовало также, по словам президента, личное послание Николса, который заявил, что "англичане за трансфер как можно большего числа немцев из Чехословакии". Так что, думается, Бенеш несколько приукрашивал, мягко говоря, ситуацию, утверждая существование ноты.

Весьма категоричной в чехословацкой записи выглядит позиция Сталина по вопросу о трансфере, якобы изложенная им в беседе с Бенешем (11 декабря. - В. М.): "Об этом (трансфере. - В. М.) мы также говорили за ужином, если Вы помните, с маршалом Сталиным. Он категорически заявил: мы согласны". Несколько по иному выглядит то место беседы, где говорится о разработанном Бенешем плане выселения немцев и отношении к нему в Англии: "Я должен добавить, что эти мои планы казались чересчур радикальными некоторым людям из Форин Оффис, они не очень понравились им. Но я увязываю этот вопрос трансфера с социальной проблемой. Среди наших немцев - 70% богатых; они должны быть удалены прежде всего, все они были фашистами". (В советской записи последнее относится ко всем немцам.) О переданном Молотову письменном плане Бенеш говорил: "В нем содержатся принципы трансфера ... я хочу только, чтобы вы видели принципы, в соответствии с которыми мы хотим действовать, чтобы вы имели возможность это изучить ... Потом нам выскажете свои замечания, свои возражения, и мы это обсудим". В конце беседы Бенеш снова вернулся к этому вопросу: "Я сам считаю это решение радикальным и буду счастлив, если оно осуществится. И хотя я не хотел бы в этом деле

стр. 38

идти на компромиссы, я - реалист, и поэтому буду стремиться достичь по крайней мере максимума, если не всего. Немцев у нас примерно 2 800 000. Если можно будет переселить всех - хорошо; если нет, то хотя бы два миллиона. Я готов делать уступки и с нашей стороны, чтобы все это было более приемлемо, осуществимо, я верю, что наш народ это одобрит". Среди тех, кто заинтересован в решении проблемы переселения меньшинств, в чехословацкой записи, помимо поляков и греков, названы также югославы. ("Молотов: соглашается, что для поляков эта проблема будет особенно острой".)

Во время второй встречи Бенеша с Молотовым 16 декабря 1943 г. вопрос о трансфере в разной связи тоже затрагивался, но это не нашло отражения в советской записи беседы [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 401. Л. 11 - 19]. Это следует из более пространной записи, сделанной начальником канцелярии президента Я. Смутным [10. D. 2. S. 148 - 160]. Бенеш снова говорил о выселении в связи с территориальными проблемами: "Я уже упоминал о том, что возможно я захочу поступиться некоторыми частями республики в пользу Германии, если бы это нам могло помочь выселить всех немцев из республики. ... Я согласен на компромисс, если это будет необходимо ... они (англичане и американцы. - В. М.) будут более сговорчивы, если я им объясню, что хочу не только выселить от нас немцев, но уступить вместе с ними кусок территории. (Берет карту и объясняет, где и какие уступки он хотел бы сделать. И, напротив, какие немецкие территории опять присоединить к нам из стратегических соображений, так что территориальная проблема предстала бы как территориальный обмен, и ни в коем случае не только как наша односторонняя уступка.) Молотов выслушал объяснения без всякой реакции". Видимо, Москва считала, что пока еще рано ставить указанные вопросы в практической плоскости. Бенеш снова подчеркнул, что проблему выселения немцев и венгров из Чехословакии обсуждал с Рузвельтом, который высказался за такое решение: "Он сказал мне, что не только понимает, но что такое решение должно было бы быть проведено не только в ЧСР, но и в других странах". Молотов поинтересовался, насколько искренни обещания англичан и американцев относительно трансфера. Бенеш ответил утвердительно, но заметил, что за это они потребуют от него определенной платы в виде поддержки нужных им решений: "Они будут действовать так, чтобы сохранить определенное влияние в Центральной Европе". Объясняя отношение Москвы в тот период к проблеме раздела Германии и ее будущего, Молотов как бы косвенно коснулся и вопроса о сдержанной советской позиции в вопросе о трансфере немцев: "Американская и английская печать упрекают нас в том, что мы не хотим сказать, каковы наши намерения в отношении Германии. Мы ведем войну на своей территории, немцы находятся у нас, наши красноармейцы расплачиваются кровью, ведь 90% военных действий ведется у нас, так что мы не можем ради пропаганды говорить, что мы намерены предпринять в отношении Германии. Мы не должны делать ничего, что каким-либо образом помогло бы Гитлеру, хотя бы и на короткое время. И если бы мы заявили, что все хотим Германию разделить, то это помогло бы Гитлеру на короткое время опять встать на ноги, и немцы станут драться до последней капли крови". Очевидно, эти же соображения заставляли Москву пока не делать никаких публичных заявлений относительно судьбы немецкого национального меньшинства в различных европейских странах.

18 декабря 1943 г. состоялась еще одна встреча Бенеша со Сталиным, запись о которой, по всей вероятности, была сделана Фирлингером [10. D. 2. S. 177 - 182]. Советский руководитель, согласно этой записи, "полностью соглашается с нашим меморандумом относительно трансфера немецкого и венгерского населения и советует нам в связи с этим, чтобы мы выровняли границу с поляками так, чтобы наша пограничная линия с поляками была как можно более продолжительной". Из записи ясно, что Сталин ознакомился с меморандумом "Выселение части немецкого населения Чехословакии", врученным Бенешем Молотову 14 декабря. Документ был разослан Сталину, Молотову, Ворошилову, Микояну, Берии, Маленкову, Деканозову,

стр. 39

Литвинову, Корнейчуку [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 401. Л. 1 - 7]. Чехословацкая версия документа имеет название "Трансфер населения в ЧСР". Сравнение этих двух текстов показало, что по сути они идентичны, но в переводе на русский язык есть некоторые неточности (судя по стилю, перевод был сделан чехословацкой стороной), не меняющие смысл. Состоящий из десяти пунктов меморандум свидетельствовал о том, как представлял себе Бенеш процесс выселения немцев из Чехословакии. Поэтому остановимся на нем подробнее.

Был принят принцип, установленный законами третьего рейха, что все проживающие в Чехословакии немцы являются гражданами германской империи. Чехословацкое правительство оставляло "за собой право устанавливать, кто из немцев может получить или сохранить чехословацкое гражданство". Предлагалось выселение провести в течение пяти лет, установив, сколько и какое имущество выселяемые могут взять с собой. На оставшуюся часть имущества они должны были получить расписку от Чехословацкого государства, которое использовало бы это для погашения репараций, причитающихся Чехословакии от Германии. Германия обязана была дать компенсацию всем переселенцам, "согласно собственного решения и законодательства". Провозглашался принцип, что в Чехословакии не будет населенного пункта, в котором менее 67% населения принадлежало бы к чешской, словацкой или карпато-русской (украинской) национальности. "Чехословакия будет национальным государством, - говорилось в меморандуме. - Граждане, принадлежащие к меньшинствам, будут иметь все индивидуальные, демократические и гражданские права, но по закону они не будут считаться национальным и политическим коллективом". Государственные школы, как предполагалось, будут только чехословацкие и украинские; исключение из этого принципа может быть сделано только для немецких народных школ. Языком делопроизводства в государственных, краевых и областных учреждениях будет чехословацкий (и украинский) язык. Намечалось разработать в рамках общего пятилетнего плана реконструкции республики подробный план выселения немцев, включающий политические, экономические, технические и финансовые аспекты вопроса. Основная часть выселяемого немецкого населения должна была покинуть Чехословакию в течение двух лет, а некоторые лица, если они не будут арестованы для их наказания в республике, - в течение первых же месяцев после разгрома Германии. Таких было пять категорий: а) все бывшие граждане Чехословакии и их семьи, которые служили в гестапо, частях СС, немецкой полиции, а также все чиновники немецкой национальности, которые открыто перешли на сторону нового режима или были назначены на должности после Мюнхена и 15 марта 1939 г.; б) функционеры партии Генлейна, члены ее вооруженных формирований, члены союза гитлеровской молодежи; в) те, кто служил во время войны Германии на фронте и в тылу, "за исключением тех, кто сможет доказать свою антигитлеровскую (в чешском тексте: антинемецкую. - В. М.) деятельность или же принадлежит к чешской, словацкой или карпато- русской (украинской) национальности"; г) учителя, профессора, члены нацистских студенческих организаций, юристы, инженеры - участники общественно-политической жизни специальных (в переводе на русский: профессиональных. - В. М.) нацистских организаций; д) все немцы, которые извлекли или пытались извлечь для себя какую-либо материальную выгоду из факта оккупации Чехословакии. Предполагалось финансирование выселения той части населения, которая не принимала активного участия в деятельности, направленной против Чехословацкой республики. Намечалось "подумать" (в переводе на русский: "будет предусмотрено". - В. М.) о возвращении соотечественников из Вены, Австрии и, возможно, из Югославии. Говорилось о выработке плана систематической организации населения пограничных районов в рамках несения государственной, военной, полицейской, таможенной и финансовой службы. Наконец, указывалось, что все эти принципы будут применяться и при трансфере венгерского населения из Словакии и Подкарпатской Руси, причем здесь речь пойдет преимущественно об обмене населе-

стр. 40

нием, поскольку на территории Венгрии проживает значительное число словаков и подкарпаторусин [5. Ф. 06. Оп. 5. П. 33. Д. 401. Л. 8 - 10; 7. S. 264 - 265].

Бенеш, получив заверения Сталина в принципиальном согласии с этим планом, не торопил Москву с официальным ответом на свой меморандум. Дальнейшие переговоры по этому вопросу возлагались на Фирлингера. В тексте заключительного протокола об обмене мнениями между Бенешем, Сталиным и Молотовым, предложенном чехословацкой стороной (но не подписанном) по проблеме трансфера констатировалось: "Президент д-р Бенеш изложил доводы, согласно которым выселение с территории ЧСР немецкого населения, несущего огромную и первоочередную долю вины Германии за эту войну, является как вопросом справедливости в отношении ЧСР, так и гарантией против того, что германская империя в будущем сможет снова использовать немецкие меньшинства для подготовки своих агрессивных планов против мира и против славянства. Выселение значительной части фашистского немецкого населения с пограничных территорий позволит республике обеспечить безопасность ее границ, разрешит проблему репараций за ущерб, причиненный республике, и даст основу для решения больших социальных задач, которыми правительство ЧСР замышляет завершить после этой войны дело окончательного национального, экономического и социального объединения республики.... Констатировано, что правительство Советского Союза, которому президент д-р Бенеш передал меморандум, содержащий принципы проведения трансфера, также рассматривает с полным пониманием эту жизненную для ЧСР проблему и с этой стороны окажет ЧСР свою полную поддержку в ее решении". Хотя советское руководство сочло ненужным подписание заключительного протокола, но Корнейчук заверил Бенеша, что его содержание "полностью отвечает тому, что говорилось и было согласовано между нами" [10. D. 2. S. 185].

Помимо советских руководителей Бенеш встречался также с находившимися в Москве чехословацкими коммунистами. Всего с 13 по 18 декабря состоялось шесть бесед, запись которых в переводе на русский язык сразу сообщалась в ОМИ (Отдел международной информации) ЦК ВКП(б) Г. Димитрову, а затем немедленно передавалась Корнейчуку. Во время последней встречи, состоявшейся в ночь с 18 на 19 декабря, т.е. уже после заключительного приема Бенеша Сталиным, речь, помимо прочего, велась и о выселении немцев из Чехословакии. Надо сказать, что еще до своего приезда в СССР Бенеш пытался обсудить этот вопрос с коммунистами, находившимися в Лондоне. Однако те отнеслись с осторожностью к этой теме. "В разговорах с ним (Беншем. - В. М.), - говорилось в сообщении, подготовленном для Заграничного бюро КПЧ в Москве, - часто поднимается вопрос о судетских немцах. Мы придерживаемся в этом вопросе Ваших указаний и не выдвигаем вопрос о будущем положении судетских немцев на передний план. Но с его стороны проблема будущего положения судетских немцев ставится: у него самого нет относительно него ясности, он полагает, что это можно решить путем трансфера всех тех, кто каким-либо образом провинился перед чешским народом, поддерживая прямо или косвенно Генлейна" [17. S. 36]. Приступая к обсуждению с коммунистами в Москве вопроса о выселении немцев, Бенеш сразу заявил о том, что он согласовал его со Сталиным, и изложил, по существу, содержание меморандума, переданного им советскому правительству. "Восстановленная республика будет государством чехов, словаков и карпатских украинцев. Будет государством национальным и славянским, - сказал он. - Чехословакию должны безусловно покинуть все немецкие учителя, профессора, члены СС, гестапо, гитлерюгенда, все активисты генлейновского движения и в общем немецкая буржуазия, богатые немцы. Должны исчезнуть немецкий университет, два немецких технических учебных заведения, средние школы и т. д. Немецкое имущество, курорты, шахты, предприятия, поместья перейдут в государственное управление. Это будет национальная революция, соединенная с социальной революцией. Через мероприятия национального характера и через мероприятия против немецких богачей откроется путь к радикальному вторжению в экономику и к соци-

стр. 41

альным преобразованиям в чешских областях. ... Из немецкого населения с нами останутся антифашисты, демократы, коммунисты, все, кто и за границей участвовал в антигитлеровской борьбе". Бенеш еще раз подчеркнул, что имеет согласие Советского Союза на трансфер немцев из Чехословакии, и что "уже ранее получил на это письменное согласие Англии и Рузвельта". К. Готвальд сформулировал точку зрения коммунистов, акцентировав внимание на тактических вопросах. Он считал, что чехословацкого гражданства должны быть лишены сначала все немцы, а потом су-детские немцы могут получить право оптации либо в Германии, либо в Чехословакии, причем во втором случае лишь в индивидуальном порядке. По его словам, "наказание судетонемецких виновников должно проводиться не под национальным знаменем, а под титулом обвинения в деяниях против демократии, республики и человечности и т.д.". "Бенеш проявил с этим тактическим подходом согласие" [2. Ф. 495. Оп. 74. Д. 549. Л. 58; 18. S. 56 - 57].

22 декабря 1943 г. президент сообщил чехословацкому министерству иностранных дел в Лондон, что "со всеми переданными меморандумами Сталин высказал принципиальное согласие" [10. D. 2. S. 188, 190]. На обратном пути в Лондон Бенеш встретился в Маракешше (Алжир) с Черчиллем, которому сообщил о результатах своего визита в Москву, и который, по его словам, признал необходимость "полного трансфера немцев из (Чехословацкой. - В. М.) республики" [10. D. 2. S. 197] ² .

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

² Продолжение статьи будет опубликовано в N 3 2003 г.

Постоянный адрес данной публикации: