Монография А. В. Кивы посвящена рассмотрению опыта российских реформ последних двух десятилетий в сравнении с опытом стран Запада и Востока. Особое внимание уделяется при этом сравнению итогов российских реформ на настоящем этапе с опытом успешно развивавшихся в последние два-три десятилетия XX в. Китая, Индии, новых индустриальных стран Азии.

Книга написана живо, смело, читается с интересом. Автор известен не только как ученый, но и как весьма востребованный публицист, печатающийся во многих газетах, журналах и электронных СМИ. Он критически подходит к оценке опыта российских реформ, что свидетельствует об определенной эволюции его собственных взглядов по сравнению с первой половиной 1990-х гг. Будучи известным политологом, участвуя в работе различных фондов и форумов, А. В. Кива был лично знаком с некоторыми "прорабами перестройки" и "архитекторами рыночных реформ", включая М. С. Горбачева, и в книге рассказывает о своих беседах с ними.

Прошло около 20 лет с начала горбачевской перестройки, 15 лет с момента распада Советского Союза и начала шоковой либерализации экономики. Это период подведения некоторых итогов. Многое рельефнее видится в сравнении с опытом других стран.

В первом разделе монографии автор ставит вопрос о том, был ли неизбежным распад СССР, и подробно анализирует, "расчеты и просчеты советских "реформаторов" и российских "демократов"" (с. 26). Он показывает, что наряду с объективными причинами распада СССР - в первую очередь низким уровнем производительности труда по сравнению с развитыми капиталистическими странами, деформированнной структурой производства, в которой слишком низким был удельный вес производства товаров народного потребления - важную роль в нем сыграли субъективные факторы - косность советской правящей элиты, закрытость советского общества.

Говоря об отношениях в Советском Союзе центра и окраин, А. В. Кива ставит интересный для изучения отношений Восток-Запад в целом вопрос о том, был ли СССР настоящей колониальной империей. Ответ скорее отрицательный. После 1917 г. огромные материальные и людские ресурсы из сравнительно развитых центральных регионов страны направлялись в наименее развитые окраинные регионы (национальные республики). ""Подтягивание" отсталых ранее регионов до уровня центральных регионов "метрополии" привело к тому, что жизненный уровень, например в районах Нечерноземья, стал ниже, чем в ряде "отсталых" регионов. Подобное вряд ли возможно в классических отношениях метрополия - колония" (с. 43). Смешанные браки между представителями практически всех народов, населявших страну, составляли более одной трети.

М.: ИВ РАН, 2006. 368 с.

стр. 173

Автор рассматривает причины определенной идеализации интеллектуальной элитой и массовым сознанием Запада, когда на заре реформ все уповали на то, что "заграница нам поможет!". По словам А. В. Кивы, для России (в тексте почему-то с маленькой буквы) как евразийской страны полезен опыт и Запада, и Востока. Особенно целесообразным было бы обратиться к опыту восточного соседа России - КНР и других успешно развивавшихся азиатских стран.

Автор детально анализирует опыт реформ в Китае. Он сравнивает "китайский путь" с НЭПом, который начал проводить в Советской России В. И. Ленин. Опираясь на труды отечественных китаистов Л. П. Делюсина, А. В. Меликсетова и других, он рассматривает различные этапы формирования новой экономической политики Китая, начиная с решений 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (1978). Буквально за три-четыре года после принятия этих решений китайские крестьяне, получив в подряд землю, формально принадлежавшую коммунам, в несколько раз увеличили производство сельскохозяйственной продукции. В условиях роста имущественной дифференциации, неизбежной в ходе рыночных реформ (но совсем не обязательно неограниченной, как в некоторых странах), Дэн Сяопин в 1983 г. выдвинул тезис о необходимости "поощрения достижения частью людей зажиточности раньше других" (с. 73). Вместе с тем усилившаяся неравномерность в распределении доходов была в Китае не столь вопиющей, как в России. О результатах реформ говорят приводимые А. В. Кивой данные о том, что за период реформ по доле ВВП на душу населения Китай поднялся с 5% от американского уровня до 15%, в то время как Россия, напротив, опустилась в 1990-х гг. с 30 до 15% (с. 206).

Автор указывает, что при всем своеобразии опыта КНР, где осуществление рыночных реформ происходило без официального отказа от строительства социализма, существует сходство "китайской модели" и "восточноазиатской модели": авторитарный режим, активная роль государства в развитии экономики, высокий уровень сбережений и капиталовложений, политика протекционизма по отношению к отраслям национальной экономики, не обретшим еще конкурентоспособности на мировом рынке.

Китай в реформах использовал свои сравнительные преимущества: огромные и дешевые трудовые ресурсы, многовековые навыки занятия ремеслом, торговлей. В России из всех наличествующих мощных факторов развития в полную силу задействован лишь один - природные ресурсы, да и то по колониальному образцу, т.е. посредством экспорта сырья и продукции его первичной переработки. Особую роль сыграл в китайских реформах огромный приток капитала зарубежных китайцев хуацяо и тунбао. Именно зарубежные китайцы сыграли ведущую роль в перемещении в КНР трудоемких, ориентированных на экспорт производств обрабатывающей промышленности, и именно экспорт готовых изделий из КНР, которая превратилась в "мировую мастерскую" и буквально завалила весь мир своими промышленными товарами, стал мотором экономического роста. И опять напрашивается сравнение с Россией, из которой за годы либеральных реформ "новыми русскими" было вывезено, по приводимым А. В. Кивой оценкам, от 300 до 500 млрд. дол.

Интересным представляется рассмотрение в книге вопроса о том, мог ли Н. С. Хрущев осуществить реформы по типу китайских. Но в годы его правления потенциал социализма отнюдь не казался исчерпанным. Кстати, имели место и весьма впечатлившие весь мир успехи, в частности в освоении космоса. История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Но совсем не обязательно осуществлять реформы, полностью следуя чьему-либо образцу. Главное - ставить во главу угла национальные приоритеты, а не цели личного обогащения; методы и направления реформ должны строиться с учетом национальной специфики, сравнительных преимуществ. При сравнении с опытом КНР отчетливо видно, сколь губительной оказалась для России 1990-х гг. политика Е. Гайдара и "младореформаторов" - отказ от регулирующей роли национального государства в экономике, либерализация экономики любой ценой с целью создания класса новых собственников незаработанного капитала.

Можно поспорить с А. В. Кивой, который нередко говорит о том, что Россия взяла на вооружение американскую модель. В самих Соединенных Штатах, хотя и имели место случаи криминального происхождения капиталов, "криминальный капитализм" отнюдь не был магистральной дорогой развития. Точнее следовало бы сказать - не американскую модель, а американский рецепт для внешнего пользования в экспортном исполнении, на основе так называемого Вашингтонского консенсуса, рекомендациями для развивающихся стран при предоставлении им помощи Международного валютного фонда - Всемирного банка. Россия была крупным заемщиком этих международных финансовых учреждений, хотя о какой-либо крупномасштабной помо-

стр. 174

щи, сходной с помощью по "плану Маршалла" странам Западной Европы или с помощью, которая оказывалась Южной Корее и Тайваню, не было и речи. Эти рекомендации МВФ-ВБ сводятся к всемерному ограничению роли государства, урезанию государственных расходов (в том числе на социальные нужды), закрытию предприятий госсектора, либерализации экономики, отказу от защиты национальной неконкурентоспособной промышленности. Пагубные результаты этих рекомендаций дали себя знать во многих развивающихся странах, а в некоторых из них даже стали причиной народных выступлений.

В странах Запада также можно было найти ценный опыт. А. В. Кива говорит об опыте Франклина Рузвельта и путях выхода Америки из "Великой депрессии" с помощью роста государственных расходов. Активной была роль государства и в восстановлении послевоенной Западной Европы, которая к тому же получила колоссальные средства по "плану Маршалла". Либерализация экономики осуществлялась только по мере усиления экономической мощи стран Западной Европы. Однако и поныне, если затрагиваются интересы национальных производителей, развитые страны, в первую очередь США, нередко прибегают к протекционистским мерам.

Наряду с опытом КНР А. В. Кива рассматривает и опыт Индии, где осуществлялись реформирование предприятий госсектора, либерализация кредитно-финансовой системы и режима допуска иностранного капитала. Он отмечает, что едва ли не наиболее ценным для России был бы опыт Индии в сфере высоких технологий, которая в 2004 г. экспортировала программное обеспечение на сумму 12.5 млрд. дол., притом что ежегодный рост ее зарубежных продаж составляет 30%. "Пожалуй, ничто так наглядно не показывает губительную для России экономическую политику либералов, как их отношение к развитию высоких технологий. Не парадокс ли, что страна, которая помогала создавать бывшей английской колонии (Индии) основы индустрии и кадры специалистов, после 20 лет "реформ" сама вынуждена обращаться к ней за опытом?" (с. 219). В декабре 2004 г. В. В. Путин во время визита в Индию посетил центр высоких технологий в Бангалоре. Увиденное там произвело на него сильное впечатление.

Интересным представляется в книге и анализ корней негативного отношения недавних российских реформаторов к опыту стран Востока. Автор рассказывает о волне публикаций (в том числе и статей Б. Немцова, Е. Гайдара, В. Мау), со злорадством говоривших в 1997 г., в условиях азиатского кризиса, о крахе модели развития "восточноазиатских тигров", большинство из которых, замечу, вскоре оправились от негативных последствий кризиса. При этом некоторые из пострадавших азиатских стран, например Малайзия, отнюдь не следовали рекомендациям МВФ-ВБ. Между тем российский кризис 1998 г. был тогда не за горами. Конечно, в нежелании следовать азиатским моделям сыграло свою роль то обстоятельство, что демонстрационный эффект высокого уровня жизни связан у нас (в том числе и в массовом сознании) со странами Запада, а не с Китаем или Индией. Но, как подчеркивает А. В. Кива, главное в нежелании использовать Россией опыт реформ КНР, Индии, "восточноазиатских тигров" было связано с реальными и вполне материальными интересами групп, находившихся у власти.

Автор стремится детально проанализировать "причины развития постсоветской России по худшему сценарию": это не только объективные трудности, но и "слабость кадрового состава реформаторов" (с. 121), и, добавлю, полное пренебрежение ими интересов не узкой обогащающейся верхушки, а широких масс общества. В книге показаны различные пути и этапы ограбления народа: ваучерная приватизация, финансовые пирамиды, которые создавались при явном попустительстве властей (в Албании, например, потери населением сбережений в финансовых пирамидах вылились в гражданскую войну и привели к свержению правившего тогда режима), фальшивые залоговые аукционы, деятельность "уполномоченных банков", прокручивавших бюджетные деньги, предоставление "своим людям" беспроцентных кредитов, перевод средств в офшорные зоны, колоссальные масштабы утечки капиталов за рубеж в то время, как страна все глубже увязала во внешних долгах.

К вышесказанному можно было бы добавить первые шаги шоковой либерализации, которая была осуществлена в наихудшем варианте, вернее, в сочетании двух вариантов - одновременной либерализации цен (польский вариант) и бесконтрольного импорта товаров (восточногерманский вариант). Это сочетание отпуска цен и бесконтрольного импорта для отечественных предприятий (да и для основной массы населения) оказалось чем-то вроде одновременного приема слабительного и снотворного. Колоссальный рост цен вызывал падение покупательной способности населения, сокращение емкости внутреннего рынка. Сбережения населения были утрачены еще до афер "Чара-банка" и МММ.

стр. 175

В отдельном разделе монографии, названном "Что мы построили: взгляд со стороны и изнутри", автор высказывает мысль о том, что отсутствие стратегии на переходном этапе привело к криминальной революции и формированию "дикого капитализма". Можно добавить, что, не использовав китайскую и индийскую модели реформ, Россия зато повторила некоторые аспекты опыта иных афро-азиатских стран. В частности, такого опыта, когда значительная часть западной помощи шла на оплату услуг западных советников, дававших рекомендации по вопросам экономической стратегии (сейчас, когда от нас недавно ушли такие выдающиеся экономисты-востоковеды, как Г. К. Широков, В. А. Яшкин, можно констатировать, что их опыт и знание экономики, которые могли бы быть использованы для составления подобных рекомендаций, так и остались невостребованными в высших эшелонах власти). Использован был и такой "опыт", как прямое разворовывание экономической помощи. Был повторен и опыт олигархического капитализма Филиппин периода правления Фердинанда Маркоса - "crony capitalism", что у нас обычно переводят как "капитализм дружков", но можно было бы перевести и как "блатной капитализм" (в значении "блат" и в значении "криминал").

"Младореформаторы"-демократы рвались повторить опыт диктатора Пиночета, или опыт "валютного регулирования при привязке к доллару" ("currency board"), результаты применения которого в самой Аргентине вскоре после этого привели к массовым выступлениям населения и полному краху финансовой системы страны.

Анализируя то, "что мы построили", автор вновь обращается к востоковедению, используя инструментарий, разработанный отечественными учеными, в частности теорию многоукладности А. И. Левковского, хотя и отмечает, что она не совсем подходит для анализа российских реалий. Вместе с тем по многим своим параметрам социально-экономической структуры Россия стала приобретать сходство с развивающимися странами, в ней после начала "шоковой терапии" стали происходить невероятные метаморфозы скорее регрессивного, нежели прогрессивного характера, например рост значения натурального уклада, натуральных отношений. Схема перечисляемых А. В. Кивой укладов действительно отличается от схемы укладов, наличествующих в азиатских странах. Некоторые из этих укладов (коррупционный капитализм, уклад иностранного спекулятивного капитала или уклад криминального капитала) могут быть отнесены к классическим укладам лишь с большой натяжкой, однако с помощью категории "уклад" автор рельефно показывает эти специфические явления.

Книга А. В. Кивы не свободна от недостатков. Можно было бы уточнить некоторые понятия. Например, не единый социальный налог в России составляет 13% (с. 180), а подоходный налог единый для всех - бедных и богатых (принятие такого налога - "заслуга" некоторых признанных демократов). Говоря об опыте восточных стран, можно было бы шире использовать зарубежные источники.

Книга заставляет задуматься и о личных итогах. Представители старого "среднего класса", в частности научные работники, были поставлены в ходе шоковой либерализации в такие же условия, как лягушка из известной притчи: сумеет она своими энергичными усилиями сбить из сливок масло и выплыть наверх - хорошо, не сумеет - ее проблемы. Востоковеды как социально-профессиональная группа, входящая в состав категории бюджетников, в полной мере испытали на себе последствия либеральных реформ.

В целом компаративистское исследование А. В. Кивы представляется интересным и заслуживает того, чтобы его прочли и востоковеды, и невостоковеды. Критика в книге А. В. Кивы носит конструктивный характер, она призвана помочь сначала осознать, а затем и выработать пути корректировки негативных последствий российских реформ 1990-х гг. с учетом опыта стран Востока и Запада.

Постоянный адрес данной публикации: