Десятилетие перед Первой мировой войной было временем пристального интереса русских и шведских военных друг к другу. Шведы полагали, что, потерпев поражение на Дальнем Востоке, Россия продолжит искать выход к океану и предпримет наступление на севере Европы. В российском Генеральном штабе (ГШ) исходили из того, что "Швеция готовит свои вооруженные силы исключительно против России"1. Считалось, что Швеция не решится выступить самостоятельно, но с большой долей вероятности присоединится к Германии, чтобы вернуть себе потерянную 100 лет назад Финляндию. Страх перед неприятельским десантом довлел над петербургскими стратегами еще с Крымской войны. Сначала боялись английского десанта (возможно, коалиционного - англо-французского), затем германского (возможно, совместного со шведским). Чем слабее был российский флот, тем серьезнее представлялась опасность. Понятно, что после потери флота в русско-японской войне этот страх стал доминирующим при определении оперативного задания флоту, заключавшегося в обороне столицы и пренебрежении всеми другими задачами. Примечательно, что планы на случай, если немцы и шведы не предпримут наступление в Финском заливе, так и не были выработаны. Российская империя имела со Швецией и сухопутную, и морскую границы. Уже это обстоятельство было достаточным для разведывательной активности. До самого начала войны в российском ГШ не имели точных сведений, был ли заключен военный союз между Германией и Швецией2, однако не вызывал сомнения факт тесного сотрудничества армий этих стран. В "Военном сборнике", наиболее серьезном военном журнале, издававшемся в дореволюционной России3, шведский Генеральный штаб назывался филиальным отделением Берлинского большого Генерального штаба4. В дни кризиса, когда наши дипломаты и военные, аккредитованные в Стокгольме, выясняли останется Швеция нейтральной или присоединится к Тройственному союзу, военный агент5 Д. Л. Кандауров (1914 - 1916) доносил в Главное управление Генерального шта- Табаров ... Read more