М. Наука. 1984. 237 с.

Быстрое возвышение Османской империи в XV - XVI вв., и в частности завоевание ею арабских стран, несомненно, относится к переломным событиям, которые на столетия определили судьбы обширных регионов мира. Нельзя сказать, чтобы этот важный сюжет выпал из поля зрения историков. Он вошел в качестве глав и разделов в книги по истории Османской империи и арабских стран и в более общие работы. Но ни в русской, ни в советской историографии еще не было труда об османском завоевании арабов. Этот пробел восполняет книга историка-арабиста старшего научного сотрудника Института востоковедения АН СССР доктора исторических наук Н. А. Иванова. Она построена на обширной базе источников и литературы - арабских, турецких и западных.

Н. А. Ивановым проделана большая работа, позволившая восстановить конкретные события, связанные с завоеванием турками арабских стран, и дать их на широком фоне общего соотношения сил между мусульманским миром и Западной Европой. Нарративным стилем автор владеет прекрасно. Отдельные главы, например, история братьев Барбаросса, читаются как захватывающий роман. Восстановление картины османского завоевания арабских стран с неизвестной нашей историографии полнотой и точностью само по себе является важным завоеванием исторической науки. Но автор пошел гораздо дальше, предложив оригинальную концепцию, объясняющую причины и сравнительную легкость османских завоеваний.

Экономический упадок, интеллектуальный застой, социальная неподвижность, разрушение городов и земледелия ослабили арабов перед лицом внешнего врага. Тем не менее и в начале XVI в. арабские страны, в течение столетий опережавшие Европу по своему развитию, играли заметную роль в мировой политике, торговле и культуре. "Как понять феномен османского завоевания?", - задает вопрос Н. А. Иванов (с. 200). Как могло разноплеменное и неоднородное в религиозном отношении османское государство с населением, в котором турок было абсолютное меньшинство, за несколько десятков лет поглотить обширный регион, значительно превосходивший завоевателей по территории, численности жителей, уровню развития? Напомним, что в Османскую империю был включен в мамлюкский султанат, контролировавший Египет, Сирию, Северную Ара-

стр. 125

вию, часть Хиджаза, претендовавший на гегемонию в мусульманском мире и в свое время разгромивший крестоносцев и монголов.

Действительно, у турок была передовая военная техника в сочетании с жесткой дисциплиной, превосходная организация, лучшая в тогдашнем мире артиллерия. Но и у арабов были немалые военные силы, как об этом свидетельствуют многократные поражения османских армий. Турки были слабее противников в коннице, в морском деле. "Дело, видимо, в другом, - пишет Н. А. Иванов. - При завоевании арабских стран обращает на себя внимание один факт: отсутствие стойкости и воли к борьбе со стороны армий арабских правителей, их нежелание сражаться с турками... Совершенно очевидно, что народы арабских стран не хотели воевать с турками. Одним словом, они хотели быть завоеванными" (с. 201).

Как считает автор, причина заключалась в том, что османские армии шли под флагом "освобождения" угнетенных и обездоленных. Османы унаследовали идеалы суфийских братств, которые вдохновляли воинов еще до появления Османского эмирата, а затем эти идеалы "приобрели характер официальной идеологии, стали своего рода социальным мифом, если понимать его как один из типов социального мышления" (с. 202). Отмечается и веротерпимость османов в XV-XVI вв., которые в "своей политике обращались ко всем, кто разделял их социальные взгляды, независимо от религиозной и этнической принадлежности". Поэтому в составе Османской империи арабы не чувствовали себя на положении бесправных и угнетенных народов (с. 203).

Таким образом, говорится в книге, "завоевание арабских стран турками имело не национальный, а социальный характер. Его легче всего было представить как социальный переворот, как своего рода повстанческое движение, которое привело не только к смене власти, но и к радикальным переменам во всем предшествующем укладе жизни" (с. 206). Османское завоевание, по мнению автора, шло на основе мифа о "крестьянской правде", сыгравшего роковую роль в истории арабских стран. Он не только проложил дорогу османскому оружию, но и поработил их в политическом и социокультурном отношениях. "Под его флагом турки... ввели новые правовые и морально-этические нормы, новый стиль жизни и соответствующие ему поведенческие установки" (с. 213).

Концепция Н. А. Иванова впервые в нашей литературе дает объяснение феномену османских завоеваний. В общих чертах, но не полностью можно принять его толкование событий и характеристику арабо-османского общества. Однако при всей стройности и оригинальности эта концепция вызывает определенные сомнения своей категоричностью. Да, османское завоевание означало ослабление гнета трудящихся масс, особенно крестьянства и городских низов. Да, оно сопровождалось установлением твердого мусульманского правопорядка и безопасности в рамках сильной империи, привело к определенному перераспределению власти, привилегий и богатства в правящем классе, передаче части их от мамлюков, хафсидов и других в руки османской военно-феодальной знати. Но упорядоченный гнет и эксплуатация не перестали быть таковыми. Усовершенствованная государственная машина, созданная Османской империей, была приспособлена не для защиты крестьян, а для их рациональной эксплуатации в отличие от иррациональной, хищнической, которой они подвергались в разлагающемся мире арабского феодализма.

Османская государственная машина отличалась в XVI в. более справедливыми судами, более эффективными чиновниками, сокращением объема и количества налогов, т. е. логика ее функционирования означала, что правящий класс Османской империи собирался стричь овец, а не закалывать их. На этапе расширения империи он не нуждался в сверхэксплуатации своих новых подданных просто потому, что, вырывая аппарат подавления и эксплуатации из рук прежних господствующих классов, мог довольствоваться прямым грабежом уже созданного богатства и более умеренной эксплуатацией населения, чем прежние правители. Однако никакого института, политического инструмента, организации, традиций для защиты прав трудящегося населения, господство над которым перешло к новым хозяевам, не было создано. Единственным "гарантом" его прав была добрая воля новых османских хозяев и отсутствие нужды в усилении его эксплуатации на этапе расширения Османской империи. Этот факт, облеченный в "крестьянские мифы", лозунги "возвращения к нормам истинного ислама", защиты населения от "неверных" или от правите-

стр. 126

лей, "забывших истинный ислам", создавал широкие османофильские настроения в арабских странах, и не только в них.

Вряд ли можно считать османское завоевание "социальным переворотом", что в определенной степени эквивалентно понятию "революция". Ведь прежние элементы социальной структуры арабских стран не претерпели существенных изменений, хотя и были видоизменены. Отсутствие устойчивой и широко распространенной частной собственности на землю, в том числе и на феодальные поместья, в принципе осталось без изменений, оно было характерно как для мамлюкского, так и для османского периодов. В том и в другом случае земельные владения предоставлялись отдельным лицам в обмен на военные и гражданские услуги государству без права передачи этих земель по наследству. "Кадры" мамлюков черпались примерно из тех же социальных источников, что и "кадры" янычар и военно-феодальной прослойки османов. И те, и другие вели происхождение от людей низкого звания. Ни у тех, ни у других звания и почести, богатство не передавались по наследству. "Мужицкое" происхождение сановника в феодальном обществе - отнюдь не эквивалент "промужицкой" политики.

Вертикальная социальная мобильность отличала и османское, и мамлюкское общества. И там, и здесь не было наследственной аристократии. И там, и здесь правящий класс осуществлял преимущественно коллективную эксплуатацию населения с помощью государственного аппарата и распределения полученных доходов сверху вниз. И там, и здесь не было крепостного права, но не было и гарантии частной собственности и неприкосновенности личности. И там, и здесь большую экономическую роль играло государство. Османская империя означала определенные усовершенствования, видоизменения прежней социальной структуры мусульманских, в том числе арабских, стран, но не более того.

Автор прав, когда отмечает, что "единство османского общества как целостной системы поддерживалось исключительно исламом и основывалось на его фундаментальной противоположности социально-экономической модели Европы эпохи Возрождения" (с. 205).

Актуальность многих поставленных Н. А. Ивановым вопросов не вызывает сомнения, и не только с точки зрения чистой науки. Создавались ли условия для развития капитализма в период расцвета Османской империи? Этот вопрос звучит не чисто академически, т. к. он проецируется и на реальности сегодняшнего дня. Пока ни одна мусульманская страна не дала примера успешного "развития по капиталистическому пути". Изучение истории Турции и арабских стран помогает ответить на вопрос, почему так произошло. Ряд исследователей, в том числе Н. А. Иванов и автор данной рецензии, считают, что в арабо- османском обществе возможности для т. н. первоначального накопления отсутствовали или были крайне ограничены, а значит, не было условий для развития капитализма. Другие авторы (из зарубежных можно назвать французского исламоведа М. Родэнсона) полагают, что там уже появились зародыши капиталистического развития. Вопрос пока остается открытым.

В XVII в. Османская империя стала терпеть поражения, и ее территория начала постепенно сокращаться. Остановка экспансии означала слишком многое, т. к. общественно-политическая система империи, ее военная организация, гражданская администрация, налогообложение, землепользование - все было направлено на удовлетворение потребностей непрерывно расширяющегося государства. Все это превратилось в свою противоположность в период его упадка.

Арабо-османское общество, экономическая система которого была лишена внутреннего динамизма и внутренних стимулов для развития, должно было обеспечивать расширенное воспроизводство паразитической и алчной надстройки - двора, бюрократии, религиозной иерархии, армии. Постепенно Османская империя стала превращаться в "больного" человека. Н. А. Иванов заметил те зародыши противоречий, которые привели ее к закату. Он пишет, что если большинство государств Западной Европы в период раннего капитализма (1500 - 1750 гг.) придерживалось политики меркантилизма, то Порта, наоборот, поощряла импорт, от чего страдали интересы ее торговли и купечества. Капитуляции, зародившиеся на основе этой политики, превратились в XIX в. в режим грубой полуколониальной эксплуатации Османской империи капиталистической Западной Европой. Крайний детерминизм, господствовавший в идеологии османского общества, исключал самое возможность свободного развития мысли, индивидуальные усилия, личную инициативу, направленную на пере-

стр. 127

смотр социально-политических и религиозных основ общества. Индивидуальность была подавлена, государственный и социальный институты полностью деперсонифицированы, механизм саморазвития и самоусовершенствования отсутствовал. Если Европа эпохи Возрождения освободила передовую личность от оков религиозных догм, поставила на пьедестал индивидуализм, создала в числе прочих социально-психологические предпосылки для капиталистического накопления и предпринимательства, то в Османской империи развитие шло в прямо противоположном направлении.

Заслуга Н. А. Иванова состоит и в том, что он по-новому взглянул на некоторые факторы, воздействующие на исторические процессы. Он считает, что причиной упадка арабских стран накануне османского завоевания были, в частности, "безжалостное расхищение природных ресурсов" и "экологический кризис", впрочем, не детализируя и не уточняя этих идей. Было бы неплохо восстановить картину экологического развития мира или отдельных регионов и попытаться наложить ее на исторические события. Путь этот может оказаться чрезвычайно плодотворным. То же самое можно сказать о демографическом развитии. Автор отмечает, что в XI-XV вв. население арабских стран, сократилось по крайней мере, на три четверти. Если это действительно так, то было бы важно выяснить причины их обезлюдения. Проблема неравномерности развития отдельных государств, народов, регионов, цивилизаций привлекает все большее внимание, но пока нет исчерпывающего ответа на возникающие в этой связи вопросы. Приоритет постановки вопроса в такой плоскости для важного периода в истории арабов и турок принадлежит Н. А. Иванову. Наше несогласие с рядом положений, выдвинутых им, отнюдь не отрицает, а, наоборот, подчеркивает новизну и свежесть мыслей, высказанных в его монографии.

Permanent link to this publication: