А. П. ДЕРЕВЯНКО. Палеолит Дальнего Востока и Кореи. Новосибирск. Наука. 1983. 216 с; А. П. ДЕРЕВЯНКО. Палеолит Японии. Новосибирск. Наука. 1984. 272 с.

Автор рецензируемых книг чл. -корр. АН СССР А. П. Деревянко ведет активные полевые исследования в Сибири, Приамурье, Приморье, в МНР, участвовал в работах на Аляске и Алеутских о-вах, совершил поездки в Японию, КНР, КНДР, где познакомился с коллекциями и осмотрел ряд памятников древнейших культур. Им накоплена уникальная археологическая информация по Северной, Центральной и Восточной Азии, побережью северо-западной части Тихого океана. Эта информация, знания и опыт автора помогли ему при работе с огромным потоком литературы. Полученный сплав знаний и личного опыта и положен в основу его исследований.

стр. 121

Работы такого плана привлекают внимание не только археологов. Геологические, геоморфологические, биостратиграфические наблюдения интересны большому кругу специалистов. В археологии каменного века естественнонаучная информация обеспечивает надежность и обоснованность стратиграфических и хронологических схем и служит базой для реконструкции природных условий, в которых протекала деятельность человека. Такую информацию читатель найдет в обеих книгах. Речь идет об изменениях уровня океана, образовании и исчезновении сухопутных мостов, соединявших азиатский материк с о-вами Японского архипелага, об изменениях климата, растительности и животного мира.

Читатель вводится в круг проблем раннего палеолита. Вопрос о первичном заселении не сводится к установлению точных хронологических рамок (это пока невозможно сделать), а к решению - был первым человеком в Японии и Корее Homo sapiens или же архантроп или палеоантроп? "Ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение, потому что в эволюции самого человека и его культуры антропологи и археологи выделяют два совершенно различных качественных этапа: стадию постепенного накопления количественных показателей в культуре и в самом физическом облике древнего человека в нижнем и среднем палеолите и новую ступень, связанную с человеком современного физического типа" (1984¹ , с. 27). Тезис о двух качественно совершенно различных этапах дискуссионен. Антропологи объединяют неандертальца и современного человека в один биологический вид, различая их на уровне подвидов. Археологи, в т. ч. и А. П. Деревянко, обнаруживают глубокие корни верхнепалеолитических индустрии в эпохе мустье и переходные фазы между эпохами. Тем интереснее введение в научный оборот данных по району, до сих пор мало изученному.

А. П. Деревянко приводит полную сводку памятников раннего палеолита Японии, к ним отнесены слои старше 40 тыс. лет: Нию, Содзюдай, Удзуруха - на о. Кюсю. Касёдзава, Хосино, Ивадзюку, Окуба, Камияти - на о. Хонсю. Стратиграфия, хронология, антропогенное происхождение сколов на камнях из этих пунктов вызвали оживленную дискуссию. В рамках XIV Тихоокеанского конгресса в Хабаровске в 1979 г. Ф. Икава-Смит и Т. Сэридзава отстаивали подлинность раннего палеолита Японии, а С. Ода и Ч. Килли оспаривали ее. А. П. Деревянко подробно охарактеризовал эти памятники, просмотрел коллекции, в которых, по его наблюдениям, "наряду с бесспорными артефактами есть и случайные находки, не имеющие отношения к искусственной обработке. Немало в коллекциях и спорных предметов, диагностировать которые трудно" (1984, с. 52). Далее в книге сделано заключение, что "такие комплексы, как Содзюдай, Хосино и, возможно, Ивадзюку О, следует отнести к памятникам, оставленным человеком" (там же, с. 53).

В Корее бесспорным нижнепалеолитическим памятником является Чонгокни: на огромной территории здесь встречаются орудия труда. В одном комплексе есть ашельского типа рубила и кливеры вместе с преобладающей чоппинго- чопперовой индустрией (1983, с. 131). Галечная традиция древнего облика в Приамурье представлена сериями вещей из Усть-Ту, Кумары I, Филимошек. А. П. Деревянко поддержал тех, кто признает подлинность раннего палеолита Японии. Начальный этап первичного заселения островов он датирует в 130 - 100 тыс. лет, допускает инфильтрацию с материка носителей ашело-мустьерской техники типа Динцунь, Ярх, Чонгокни (1984, с. 172).

Следующие этапы освоения человеком Тихоокеанского побережья связаны с палеонтропами. Остатки человека неандертальского типа (2 зуба, ключица) найдены в Корее, в 75 км от Пхеньяна, в пещере Свеннисан (1983, с. 126 - 127). В Японии, в Усикава, вблизи г. Нагоя найдены плечевая и бедренная кости палеоантропа (1984, с. 156). Соответствующий европейскому мустье период на востоке Евразии представляют Кумары II, Осиновка в Приамурье и Приморье, Кульпхо I и Сокдянни-2 в Корее, Гонгэньяма I, Мукояма, стоянки в префектуре Мияги в Японии. А. П. Деревянко, выделив их из общего контекста раннего палеолита Японии, подробно исследует разные технические традиции этих памятников, допускает сочетание конвергентного развития сходных традиций и миграции с континента. Такое сочетание образует даже в пределах небольшого ареала сложную картину археологических культур.

¹ Далее в тексте сноски на "Палеолит Дальнего Востока и Кореи" помечены 1983, а на "Палеолит Японии" - 1984 годом.

стр. 122

Обоснованно критикуется автором концепция изначальной заданности технических различий в обработке камня, сформулированная Х. Мовиусом. В хронологическом диапазоне от 40 до 30 тыс. лет происходит формирование культур верхнего палеолита в регионе. Во всяком случае, сложившиеся верхнепалеолитические или переходные комплексы имеют даты старше 30 тыс. лет: пещера Географического общества в Приморье, 6-й горизонт Сокдянни-1 в Корее. В Японии 30 тыс. лет назад уже расселялись люди, которые оставили комплексы с прекрасно оформленными бифасами, столь характерными для верхнего палеолита на островах.

Стоянки верхнего палеолита сейчас известны во всех районах Японии, открыто около 3 тыс. памятников, в том числе группы поселений, нередко - многослойных, что позволяет проследить динамику их развития. В префектуре Мияги (район Тохоку) открыто 127 местонахождений, в горном районе Сагамино, в префектуре Канагава- 50 стоянок, в горном районе Мусасино - около 100 памятников (1984, с. 170). Для ряда памятников получены серии абсолютных дат разными, взаимоконтролирующими друг друга методами: радиоуглеродным, обсидиановым, термолюминесцентным, гуминовым. Японские археологи много и успешно трудились над разработкой типологии первичного расщепления камня, применяя метод аппликативной реконструкции нуклеуса: к ядрищу подбирались снятые с него пластины и отщепы.

Этот метод, равно как и термины (хороко, юбэцу) нередко используется советскими и американскими археологами применительно к материковым культурам. Другие типы расщепления - фукуи, сэтоути - предстают пока как сугубо японские явления. Применяются трассологический и экспериментальный методы, впервые введенные в археологию С. А. Семеновым. Тщательно разрабатывается типология артефактов: лезвия моро и коу, ножи типа хигасияма, сукикубо, киридаси, резцы арая, косака. Однако применяемая в Японии типология еще весьма несовершенна. В нашей литературе впервые это отметил Г. И. Медведев² .

Ощущается нехватка стратиграфической информации, особенно на Хоккайдо. Неизвестны, возможно из-за траншейной методики раскопок, жилые комплексы. Большой приток информации, при известной ограниченности данных (только каменные орудия и абсолютная хронология) вызвали к жизни множество разных схем: хронологических, типологических, локальных. В них нелегко разобраться. Советским археологам пришлось выбирать из них, опираясь на опыт собственных исследований. А. П. Деревянко сопоставил динамику развития техники первичного и вторичного расщепления камня в интервале от 25 до 10 тыс. лет стоянок на р. Селемдже в Амурской обл. и второго этапа верхнего палеолита Хоккайдо: от зарождения пластинчатой индустрии до ее микролитизации. Неоднократно сопоставлялись также устиновские памятники Приморья и группа стоянок Сиратаки на Хоккайдо.

Верхний палеолит юга Японии не находит пока прямых аналогий на материке. Его нижнюю границу А. П. Деревянко связывает с распространением бифасов - автохтонных или привнесенных с материка. Эта техника проходит через весь верхний палеолит южной части архипелага и в поздних своих формах наследуется неолитической эпохой дзёмон. Около 20 тыс. лет назад бифасная и галечная традиции дополняются традицией орудий на пластинах и отщепах и 13 - 12 тыс. лет назад - микропластинчатой индустрией с правильными геометрическими формами. А. П. Деревянко связывает распространение таких инструментов с приморской адаптацией населения и использованием ресурсов моря. Распространение микролитов в Японии трактуется как проявление конвергенции и не связывается с микролитами запада Евразии (1984, с. 179, 184).

Своеобразие палеолита Японии - в довольно широком распространении, начиная со времени 20 - 18 тыс. лет назад, рубящих орудий со шлифованным лезвием. Постепенно вырабатывается тип тесла, имеющего в поперечном сечении форму односторонне выпуклой линзы или треугольника. Орудия такого типа в последнее время стали находить и в устиновских памятниках Приморья.

В интервале 13 - 10 тыс. лет на островах широко распространяются мелкие наконечники - бифасы с черешком, торцовые нуклеусы и керамика. Т. Сэридзава относит этот период к мезолиту. Такое же явление отмечено для осиповской культуры в При-

² Медведев Г. И. Замечания о докерамическом периоде Японии и некоторые вопросы археологии палеолита и мезолита Северной Азии. В кн.: Археология и этнография Восточной Сибири. Тезисы докладов к региональной конференции. Иркутск. 1978.

стр. 123

амурье и в ряде пунктов Южного Китая. Древнейшие в мире горшки обжигали на Дальнем Востоке. Об этом бесспорно свидетельствуют десятки местонахождений, несколько перекрестных методов датирования. Данный факт требует осмысления. "Мезолит с керамикой" - непривычное для археологов сочетание. Дальневосточные памятники убеждают, что либо мы вообще должны отказаться от понятия "мезолит" как явления всеобщего, а неолит углубить в плейстоцен, либо, и это правильнее, принять новое содержание мезолита: с керамикой и другими неолитическими формами. А. П. Деревянко отметил независимое развитие ранней керамики на севере и юге Японии. Раннее распространение термостойкой посуды связано, по-видимому, с развитием рыболовства и, в частности, технологией сбора рыбьего жира в кипящей воде, как это делали в недавнем прошлом народности Приамурья.

Верхний палеолит Кореи известен по небольшому числу памятников, среди которых выделяют многослойное Сокдянни (1 и 2) с остатками жилищ. Проблематичны произведения искусства из Сокдянни, которые вообще пока редки в палеолите Дальнего Востока. Тем ценнее находка простейших фигурок - кокэси - в Ивато, на о. Кюсю (20 - 16 тыс. лет). Особенно информативна одна из них: каменная, в виде фаллоса, с антропоморфным изображением. На лице фигурки показан искривленный рот (1984, табл. 74, I) - деталь, широко распространенная в антропоморфных изображениях неолитических памятников Приморья, Японии, Кореи, Маньчжурии. В неолите Японии широко известны каменные фаллосы - сэкибо, мужские символы. В неолитических поселениях Ескэоне на Хонсю и Кондон на Нижнем Амуре сэкибо образуют семантический ряд с женскими фигурками и каменными столбиками. Смысл ряда может быть связан с мифом о солнечных супругах, известных в Японии как Аматэрасу и Сусаноо. Известен такой миф и в Корее³ . По одной из версий мифа, Сусаноо -бог ветра, и не исключено, что персонаж с искривленным ртом - его прообраз. Находка в Ивато - замечательное свидетельство глубокой древности мифа и его длительной преемственности - палеолит - неолит - VIII в., когда миф впервые записан.

Археология первобытных культур глубоко интернациональна по самой своей сути. Сотрудничество ученых сближает народы. Углубленное знание истории противостоит попыткам использовать ее в угоду расизму и шовинизму. Изданные в Новосибирске книги внесли значительный вклад в такое сотрудничество, познакомив советского читателях новейшей информацией по каменному веку Японии и Кореи. Интересны книги будут и для специалистов названных стран: в обеих работах нашел отражение высокий теоретический уровень и опыт советской археологии.

Член-корреспондент АН СССР Г. М. Бонгард-Левин, Д. Л. Бродянский

³ Никитина М. И. Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом. М. 1982. с. 77, 134 - 139.

Permanent link to this publication: