СТОКГОЛЬМ, 2003

KOMMUNISMEN: HOT OCH LOFTE. ARBETARRORELSEN I SKUGGAN AV SOVIET-UNIONEN 1917 - 1991. Stockholm: Karlsson, 2003, 255 s. Исторические перемены на востоке и в центре Европы не отбили у шведских историков интереса к истории рабочего и коммунистического движения как собственной страны, так и зарубежья - в первую очередь Советской России. Напротив, именно эта тематика стала профилирующей для гуманитариев и обществоведов молодого шведского университета - Высшей школы Седерторн на южной окраине Стокгольма (основан в 1996 г.). Рассматриваемый сборник статей является отчетом о проделанной работе в рамках так называемого "проекта Ариозо" (шведское сокращение слов "Рабочее движение балтийского региона и его влияние на общественное развитие в "коротком" XX в."¹ ). Советский коммунизм исследовался как опасный соперник социал-демократической партии Швеции (СДПШ), как многообещающий пример - для коммунистов и в конечном счете как отрицательный опыт - предостережение для тех и для других. Проходящее через книгу красной нитью отмежевание от "советской модели" не означает антикоммунизма составителей: политические симпатии авторов вообще мало заметны, и в этом смысле сборник отличается от крайне политизированных и потому недолговечных шведских изданий 90-х годов. Антикоммунизм присутствует в книге как предмет исследования. Кроме того из 8 статей 2 посвящены всеобщей истории - Советскому Союзу и даже далекой Испании, что является приятной неожиданностью: шведские историки обычно изучают отечественное прошлое, систематические курсы по всеобщей истории здесь давно не читаются, и зарубежную тематику чаще всего разрабатывают диссертанты родом из соответствующих стран (в данном случае испанка).

Редактор книги Х. Блумквист выделяет во "Введении" то, что объединило авторов, - "силовое поле, образованное советским коммунизмом" (с. 8). Поле это воздействовало и положительно, и отрицательно не только на самых левых, но и на шведскую историю в целом - строительство "государства благополучия" (англ. "велфеэр стейт") и компромисс между рабочим движением и буржуазией после 1945 г. (с. 12). Тот же Блумквист исследует в собственной статье антибольшевистскую кампанию в шведской социал-демократической печати 1917 - 1927 гг. Он выделяет "цивилизаторские" и даже расистские аргументы Артура Энгберга и прочих публицистов против "социалистической азиатчины" большевиков, - аргументы, использованные в тех же целях и нацистами. Надо, однако, иметь в виду, что партийные решения и внешнеполитические действия СДПШ уже в те годы сильно отличались от этих публицистических крайностей. Волей-неволей приходилось считаться с интересами шведского бизнеса и с чувствами социал-демократических избирателей. Поэтому, например, 9-й скандинавский рабочий конгресс (отнюдь не коммунистический) принял в январе 1920 г. голосами в том числе и правых шведских социал-демократов приветствие советскому народу по случаю победы над белогвардейцами и призвал к скорейшему установлению дипломатических отношений с Советской Россией. Одним из первых шагов правительства Брантинга весной того же года было известное торговое "красинское" соглашение с Советской Россией.

¹ Имеется в виду эпоха 1914 - 1991 гг., выделенная Эриком Хобсбоумом, известным британским историком-марксистом старшего поколения, по книгам которого поныне сдают экзамены шведские студенты.

стр. 216

Признанный знаток шведского коммунизма и московских архивов² Ларе Бьерлин теперь распространил свои исследования на "примыкающие" к III Интернационалу массовые шведские организации - спортивные и друзей Советской страны. Источниковую основу статьи составили документы РГАСПИ и ГАРФ, а также фонд компартии в Архиве рабочего движения (Стокгольм). Особое внимание уделено такой "фронтовой коммунистической", по выражению автора, организации, как система ВОКСа, - орудие советской внешней политики и ВКП(б)а (с. 43-44, 51 - 52). С лета 1926 г. - после VI расширенного пленума ИККИ - работа ВОКСа была, полагает Бьерлин, прямо увязана с задачами Коминтерна. Несомненные открытия, сделанные автором, к сожалению, никак не увязаны с советскими исследованиями международных культурных связей СССР вообще (покойного А. Е. Иоффе и др.) и советско-шведских связей в особенности на всем их протяжении (Р. Н. Ахметшина, М. Волден)³ . Не заметил шведский автор и печатных "Ежегодников шведско-русского общества" за 1926 - 1929 гг., где отсутствуют следы коммунистической агитации. И в ныне изданных "Дипломатических дневниках" А. М. Колонтай видно ее сопротивление грубому пропагандистскому использованию вновь созданного в 30-х годах "Общества друзей Советского Союза".

Хорошо знакомая нордистам-москвичам Х. Карлбек, ныне директор Школы аспирантов по Восточной Европе и Прибалтике (при том же университете), посвятила свою статью передовому законодательству первых лет советской власти о семье и женщинах, а затем и откликам на него в шведских женских журналах конца 20 - первой половины 30-х годов. Обе части статьи весьма полезны: шведской публике в последние годы постоянно внушалось, что Советы - это Гулаг и только. Вряд ли можно, однако, согласиться с объяснением, какое дает шведский автор прогрессивному советскому законодательству о браке, разводах и абортах. Оно принималось-де в расчете на скорую победу мировой революции (с. 81). Вернее и проще было бы связать эти новшества с международным социалистическим женским движением, чьи требования и сами деятели были хорошо знакомы и даже близки большевистским вождям.

Соледад Мигель показала на большом круге испанской социалистической прессы 30-х годов (до франкистского мятежа), как образ советской страны по-разному использовался испанскими социалистами в интересах текущей политической борьбы.

Казалось бы, узкому вопросу посвящена статья Яна Булина: коммунистическим первомайским демонстрациям в среднешведском промышленном центре Карлскуге. Однако местный архивный материал конца 30-х - конца 40-х годов послужил молодому историку для постановки общей проблемы - "шведизации" работы коммунистов, которым всякий раз заново приходилось выбирать между "партией" и "классом", между своей отдельной демонстрацией и участием в общей профсоюзной, т.е. социал-демократической.

Вернер Шмидт, автор известной книги о коммунизме как порождении первой мировой войны, сделал предметом своей статьи шведский антикоммунизм (об этом же он ранее написал специальную книгу⁴ ). Тему антикоммунизма автор в статье раскрывает на примере Карла Хенрика Херманссона - еврокоммуниста и бывшего председателя Левой партии коммунистов (ныне просто Левая партия -одна из крупных шведских партий, дающая правящим социал-демократам парламентское большинство). Занятия в архивах шведской политической "общей службы безопасности" (сокр. SARD) показали, что слежка за Херманссоном прерывалась в течение 1941 - 1975 гг. всего лишь года на три между концом второй мировой и началом "холодной войны". Даже регистрационный номер полицейского личного дела Херманссона не менялся, символизируя тем самым ее антикоммунистический стереотип. Незаконная слежка прекратилась лишь с его уходом с поста председателя партии.

Ключевой вопрос всей книги - о так называемом третьем пути шведского рабочего движения -ставит руководитель проекта доцент Ларе Экдаль. Как влияли Октябрьская революция и советское плановое хозяйство на выбор пути шведскими социал-демократами, особенно на их решающий выбор по окончании второй мировой войны? Автор согласен с Хобсбоумом: русская революция с ее прямыми и косвенными последствиями объективно спасла "либеральный капитализм", причем двояким образом: сделав возможной победу над нацистской Германией и создав мощный стимул для послевоенного реформирования капитализма (с. 202).

В Швеции это общее положение раскрылось в измененном виде: социал-демократы оставались верны "священному брачному союзу" с "экономическим либерализмом" (с. 223). Союз этот побуждал их отвергать и "социализацию" средств производства около 1920 г., и "плановое хозяйство с государственным интервенционизмом" в 30 - 40-х годах,

² Л. Бьерлин и Х. Карлбек издали 2-х томным 700-страничный путеводитель по материалам московских архивов, касающихся Швеции, - Sverige i ryska arkiv, v. 1 - 2. Stockholm, 1999.

³ В сборнике "Северная Европа. Проблемы новейшей истории". Ред. О. В. Чернышева. М., 1988, с. 48 - 70.

⁴ Schmidt W. Kommunismens rotter i forsta varld-skrigets historika ram. Stockholm, 1996; idem. Antikommunism och kommunism under der korta nittonhun-dratalet. Lund, 2002.

стр. 217

и "образование коллективных капиталов в виде фондов трудящихся" в 70-х годах. В 80-х годах партия, вернувшись к власти, окончательно отвергла поиски "третьего пути" между капитализмом и коммунизмом, а вступление в Европейский союз вообще исключило какую-либо "долговременную реформистскую стратегию" (с. 227). Экдаль поправляет Хобсбоума в том смысле, что советский опыт, экономическая сталинская модель работали против потенциальных шведских поборников "третьего пути", остужали их реформистский пыл (с. 228).

Сборник логично завершается статьей профессора Челля Эстберга "Не так, как в России" об отношении шведских новых левых 60-х и 70-х годов к Советскому Союзу. Впервые отношение многочисленных и разнообразных левых и левацких группировок к советскому социализму разбирается научно, "без гнева и пристрастия". Всего интереснее вторая часть статьи, где показана "обратная перспектива" шведских коммунистов-ленинцев - их путь "опять в Москву". "Хотя русская революция имела место в одной из наименее развитых капиталистических стран и в особо тяжких внешних условиях, все же для всех этих групп она стала моделью для проведения социалистической революции" (с. 239). Каждая из указанных группировок различалась лишь привязанностью и ориентацией на определенный этап или на определенного вождя в истории русской революции.

Рассматриваемый сборник носит знаковый характер, причем в трех отношениях: во-первых, сборник знаменует собой поступательное развитие шведской исторической русистики - прочь от "наследственного недуга" русофобии; во-вторых, перед нами редкий в Северной да и во всей Западной Европе опыт параллельного изучения реформистского и революционного направлений в национальном рабочем движении и, наконец, в-третьих, перед нами тоже не частый пример спокойного и нелицеприятного обсуждения вопроса о международном значении Октябрьской революции.

А. С. Кан, доктор исторических наук, г. Уппсала, Швеция

Permanent link to this publication: