Дитрих Бонхеффер - по-своему уникальное явление не только в истории Германии, но и в мировой истории ¹ . Человек глубоко верующий, пастор и теолог (один из самых известных немецких теологов XX столетия), он принял участие в антифашистском сопротивлении, был обвинен в подготовке антигосударственного переворота и казнен в апреле 1945 г., вместе с другими участниками заговора против Гитлера 1944 года. Бонхеффер известен не только как теолог, создавший оригинальную богословскую теорию, своего рода этическую теологию, но и как достойный и мужественный человек, не желавший подчиниться фашистскому режиму. В церковных кругах его имя стало символом мученичества.

О нем помнят. В Берлине, перед Ционскирхе (район Веддинга), где он проповедовал в 1931 - 1932 гг., в 1988 г. известным немецким скульптором К. Бидерманном был установлен бронзовый памятник, дубликат которого имеется на родине Бонхеффера, во Вроцлаве (Бреслау). Памятник спереди имеет вид бронзового торса в форме креста, сбоку напоминает стоящего на коленях человека. В разных городах Германии, прежде всего в Берлине, установлены многочисленные памятные доски, в его честь названы улицы, одна из школ Берлина, в районе Шарлоттенбург-Вильмерсдорф, где когда-то жила его семья, где всегда останавливался Бонхеффер, когда бывал в Берлине, где он работал, писал свою знаменитую "Этику", и где весной 1943 г. он был схвачен гестапо. В настоящее время там, в доме Бонхефферов на Мариенбургер Аллее, действует постоянная выставка, посвященная жизни и творчеству Бонхеффера. Приведена в первозданный вид обстановка дома, кабинет, где работал теолог. В 1973 году было основано Международное общество Бонхеффера с секциями в разных странах мира - ФРГ, США, Японии, Польше и др., которое занимается изучением и сохранением теологического, политического и духовного наследия Бонхеффера. В настоящее время готовится новое издание сочинений Бонхеффера.

Дитрих Бонхеффер родился 4 февраля 1906 г. в Бреслау, в многодетной семье известного врача и профессора неврологии и психиатрии Карла Бонхеффера. Семья была совершенно исключительная. Как отмечает немецкий исследователь Х. -В. Шлайхер, достаточно лишь одного факта, что Бонхефферы потеряли в годы фашизма четверых, чтобы по достоинству оценить

Бровко Людмила Николаевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 58

этих мужественных и свободолюбивых людей ² . Отец Дитриха, Карл Бонхеффер, происходил из старейшей семьи юристов и теологов. Имя его матери Юлии, урожденной Тафель, бабушки Дитриха, вошло во многие издания, посвященные истории фашизма. Будучи уже 90-летней женщиной, она, одна из немногих немцев, отказалась подчиниться весной 1933 г. требованиям нацистов о бойкоте еврейских учреждений и на глазах штурмовиков переступила порог магазина, принадлежавшего еврею. Родом Юлия была из Вюртемберга, из семьи с демократическими традициями, восходящими к началу XIX столетия.

Многое в своем характере Дитрих позаимствовал у отца. Карл Бонхеффер был немногословен, не любил преувеличенно громкого и экзальтированного. В своих детях он воспитывал умеренность, умение ясно, строго, а главное, доказательно мыслить. Как ученый, старший Бонхеффер весьма скептически относился ко всякого рода недоказанным мифам и фактам, возможно, этим объясняется его прохладное отношение к церкви. Влияние отца сказалось на особом, пытливом складе ума Дитриха, на его стремлении всегда вносить рациональное в понимание самых иррациональных процессов и сфер, соединять научное мировоззрение с верой в Бога. Дитрих пытался доказательно объяснять внутренний мир человека, мир его чувств, ту область, где, как он полагал, происходит естественный контакт человека с Богом, встреча человека с Богом. Естественная же для него вера в Бога, вероятно, была воспитана в нем матерью Паулой, урожденной фон Хаазе.

Мать Дитриха происходила из аристократической прусской семьи, имевшей в своем роду много поколений теологов и историков церкви, включая ее отца, К. А. фон Хаазе, профессора теологии. Паула была живая, собранная, решительная женщина. Самоотдача была характерна и естественна для нее. В молодости она сдала экзамены на школьную учительницу, чтобы иметь возможность самой преподавать своим детям, так как всегда опасалась довлеющего влияния школы и армии, имела университетский диплом. Тогда, для женщины ее положения и происхождения, это было достаточно редко и странно. Однажды, в детстве Дитриха, желая научить сына плавать, она, сама не умея этого делать, прыгнула в воду на достаточной глубине, чтобы личным примером привить ему смелость (пришлось вызывать спасателей уже для мамы). В том, что семья Бонхефферов была редкой семьей, согретой взаимной любовью и мировоззренческим единомыслием, семьей, которая никогда не прерывала взаимных контактов, безусловно, была заслуга родителей.

У Дитриха было трое братьев и четверо сестер. Вальтер погиб еще в годы первой мировой войны, что наложило колоссальный отпечаток на всю семью, на ее антивоенную, а позднее антифашистскую позицию. Карл-Фридрих стал известным ученым, специалистом в области физической химии. Еще один брат, Клаус, принявший за участие в антифашистском подполье такую же мученическую смерть, как Дитрих, был юристом, с 1936 г. работал юрисконсультом в "Люфтганзе". Сестра Урсула была замужем за Р. Шлайхером, советником министерства воздушного транспорта. Зять был также казнен за участие в сопротивлении. Казнен был и другой зять, муж сестры Кристины, Х. фон Донаньи, сын известного венгерского пианиста, советник имперского суда, до своего перевода в абвер работавший в министерстве юстиции. Сестра Сабина (они с Дитрихом близнецы), из-за еврейского происхождения своего мужа, известного специалиста по праву, после войны - члена конституционного суда ФРГ, Г. Лайбхольца, вынуждена была эмигрировать в Англию. Наконец, самая младшая, Сюзанна, была замужем за профессором теологии В. Дрессом, принадлежавшим к так называемой "Исповедующей" церкви ("Бекенненде Кирхе") ³ , оппозиционной нацистскому режиму.

Дитрих дружил с ними со всеми. Любил философствовать с Шлайхером, много путешествовал с братом Клаусом, вел серьезные разговоры на политические и юридические темы с Лайбхольцем, через которого позднее наладил многочисленные контакты с заграничными кругами единомышленников, экуменистов и теологов. Особые отношения сложились у Дитриха с сестрой

стр. 59

Сюзанной, серьезно интересовавшейся теологией и церковью. Такие разнообразные и глубокие контакты, постоянная поддержка семьи, помогали формированию личности, придавали уверенность в своих силах и правоте всех начинаний, что сыграло особую роль в годы тюремного заключения, в последние дни Бонхеффера.

Бонхефферами традиционно поощрялись скромность и воздержание. Хотя семья ни в чем не нуждалась, учили, вполне в протестантском духе, быть бережливыми и экономными. Строго относились к карманным деньгам, даже приучали ходить пешком, чтобы не тратиться на трамвай, воспитывая одновременно разумное отношение к своему здоровью. Считалось естественным уважение к старшим, к родителям. Однако нудной назидательности и пафоса не было - поэтому воспитание родителей не было авторитарным, не препятствовало, а способствовало развитию детей, выявлению их творческих и человеческих возможностей. Родителям удалось воспитать своих детей не только профессионалами в своем деле, но и думающими людьми, самостоятельными личностями, требовательными к самим себе, ответственными за близких, за тех, кто рядом, готовыми к самоотдаче, в то же время открытыми к миру, к прекрасному в нем. Все эти черты полностью характеризовали Дитриха. В семье традиционно поддерживался интерес к искусству, прежде всего, к музыке. Все дети получили музыкальное образование, а Дитрих был настолько хорошим пианистом, что родители даже подумывали о его музыкальной карьере. Но он выбрал другой путь, хотя интерес к музыке сохранился на всю жизнь, равно как и интерес к чтению и шахматам.

В 1912 г. семья переехала в Берлин. Интеллектуальный потенциал этого города оказал самое решительное воздействие на формирование молодых Бонхефферов, в том числе и Дитриха. К тому же семья была связана тесными духовными и родственными узами с видными деятелями науки, искусства, теологии. Этому способствовало то обстоятельство, что первоначально Бонхефферы поселились в районе Грюневальде, где традиционно жили представители научных и университетских кругов. Среди достаточно близких людей был и историк церкви А. фон Харнак, отец Э. фон Харнака, казненного за участие в антифашистском заговоре 1944 г., историк Х. Дельбрюк, знаменитый физик М. Планк. С гимназических лет Дитрих подружился с Х. фон Донаньи, ставшим его зятем. Этот жизненный факт оказал существенное воздействие на судьбу Бонхеффера. Именно благодаря Донаньи он оказался среди борцов антифашистского сопротивления. Хотя, необходимо подчеркнуть, что сам Бонхеффер, обладая редкими нравственными качествами, был вполне готов к такому повороту судьбы.

После окончания гимназии Дитрих с 1923 г. обучается теологии в Тюбингенском, а затем, с 1924 г., в Берлинском университете. Закончил он свое долгое теологическое и церковное образование в 1930 году. В промежутке, после сдачи первого теологического экзамена и получения диплома теолога, с 1927 по 1929 гг., работал викарием в немецкой евангелической общине в Барселоне, а после сдачи второго теологического экзамена в 1930 г. совершенствовал свои знания в США, в Объединенной духовной семинарии. Там ему стали близки идеи экуменизма, идеи общности всех христианских церквей, от которых он никогда позднее не отказывался.

С лета 1931 г. он снова в Берлине, где получает доцентуру и место священника в университете, на богословском факультете, одновременно должность секретаря экуменической службы по делам молодежи. Как уже отмечалось, получает он и место проповедника в Ционскирхе и конфирмационный класс там же, в бедном рабочем районе Веддинга. Жизнь и судьба его подопечных (в основном, сирот, бездомных и безработных) настолько трогала Бонхеффера, что для того чтобы иметь с ними больше контактов, он на время даже снял комнату в этом же квартале. На свои деньги заказал костюмы для конфирмации и по- детски радовался, что чем-то смог помочь простым людям. С этого момента Бонхеффер стал серьезно относиться к социальным проблемам, связывая их с нравственными идеалами христианства. В своих

стр. 60

проповедях он затрагивал актуальные социальные и политические темы - именно поэтому к нему всегда сходилось так много народу. Мысли, высказанные в проповедях, он обобщил в своих теоретических, теологических трудах.

Бонхефферу нравилась практическая работа с людьми, с паствой. Возможно, этот фактор повлиял на окончательный выбор профессии не только теолога, но и священнослужителя. Большое воздействие на выбор пути оказали впечатления от семинарской поездки в Рим в 1920-е годы, аудиенция у римского папы, пасхальное богослужение, красота и величие католических обрядов, хотя сам он принадлежал к протестантской церкви.

Очень рано Бонхеффер стал известен как глубокий и оригинальный теолог. Хотя вначале он придерживался традиционной лютеранской теологии, но вместе с тем уже во многом по-новому, по-своему пытался осмыслить кардинальные проблемы христианства. Особое влияние на Бонхеффера оказал известный швейцарский теолог, долгое время работавший профессором богословия в Германии, основатель так называемой диалектической теологии, К. Барт.

Уже в ранних своих работах - "Санкторум коммунио" (1927 г.) и "Акт унд Зайн" (1929 г.) Бонхеффер поставил проблему Христа в современном мире. Что есть Христос, что он для нас сегодня? Бонхеффер поместил Христа в центр своей теологии - здесь он продолжил линию К. Барта, подчеркивавшего особую роль Христа в христианской теологии (согласно теории откровения Бог являет себя через Иисуса Христа) ⁴ . Развивая мысли Барта, Бонхеффер шел гораздо дальше, утверждая, что Бог, через Иисуса Христа, находится не по ту сторону жизни, а здесь, в реальной жизни, рядом с нами. Христос в центре мира, Христос, "существующий как община" - все эти идеи он развивал в дальнейшем в "Этике", в своих тюремных записках. Причем, как позднее признавался сам Барт, с тех пор, как он услышал молодого Бонхеффера, все усилия его жизни были направлены на то, чтобы, по крайней мере, держать обозначенную молодым Бонхеффером высоту, "мыслить не слабее, чем думал этот молодой человек" ⁵ .

События между тем развивались стремительно. Германия приближалась к нацистской диктатуре. Эту угрозу ощущали все, в том числе христианские, теологические круги. Чувствовал это и Бонхеффер - не случайно его многочисленные теологические выступления, доклады, статьи посвящены совершенно определенным темам: рейх, государство, фюрерство, революция. Бонхеффер везде подчеркивал опасную тенденцию к изменению государственного строя в Германии, наличие тоталитарных тенденций в самой Веймарской республике, опасность прихода нацистов к власти легальным путем.

Тема рейха, социальная нужда и неустроенность, восходившие еще к Версальскому миру, широко обсуждалась в Веймарской Германии, была популярной в народе. Обсуждалась она и в кругах элитарной интеллигенции, в том числе, теологических кругах. Здесь свой вклад внесли развернувшие бурную деятельность теологи так называемого "Религиозного движения "Немецкие христиане"", пронацистского движения, образованного в 1932 г. в рядах Немецкой евангелической церкви, ставившего своей целью создание рейхскирхе на основе национал-социалистических принципов ⁶ .

Немецкая евангелическая церковь переживала в период фашизма глубочайший кризис. И без того разделенная на несколько ветвей (лютеране, реформаты- кальвинисты), она оказалась в тяжелом положении. Многие поддержали идею нацистов о создании единой немецкой государственной церкви, мечта, которую стремились воплотить в жизнь со времен М. Лютера, а затем О. Бисмарка. Основное звено Евангелической церкви, лютеранство, пыталось приспособиться к действительности, нередко уступая нацистам, но одновременно стремясь сохранить основные постулаты христианской веры. Соответствующие колебания были и у других конфессий. Трудно жилось и католикам (католическую веру исповедовали в Германии в основном жители южных и юго-западных областей), однако здесь спасала жесткая дисциплина и иерархическое устройство, восходящее к Ватикану ⁷ .

стр. 61

Мировоззренческие ухищрения нацистских идеологов сводились к подмене христианства так называемым "позитивным христианством", провозгласившим культ рейха, нации, фюрера. Нацисты даже охотнее говорили о "новом язычестве" (и здесь особая роль принадлежала А. Розенбергу), якобы основанном на антропологических корнях и крови немецкого народа. Ветхий завет объявлялся еврейским порождением, основные нравственные постулаты христианства - грех, вина, стыд и др. - семитскими выдумками. Жизнеутверждающие начала в христианстве, прежде всего в лютеранстве, подменялись культом здоровья, грубой силы, извращенным оптимизмом. Обожествлялся образ вождя, фюрера, его авторитет становился непререкаемым и подменял авторитет Бога ⁸ .

Нацистские идеологи ссылались при этом на Лютера, всякий раз подчеркивая, что благодаря "национальной революции" (то есть приходу фашистов к власти) дело Лютера продолжается, продолжается Реформация. Вспоминали национальную приверженность, патриотизм Лютера, впрочем, вполне объяснимых в эпоху диктата католической церкви и становления национальных государств, говорили о его теории оправдания верой, предполагавшей личный (через Библию) контакт человека с Богом и являвшейся своего рода протестом культовому восприятию христианства, крайним выражением чего была в то время продажа индульгенций. Это как бы оправдывало негативное отношение фашистской власти к церковным институтам. Вспоминали и о лютеровской теории двух царств: божественного и земного, где приоритет в земном царстве отдавался государству, и т.д. Однако при этом совершенно игнорировали тот факт, что при всех богословских нововведениях, Лютер всегда подчеркивал божественный приоритет, приоритет Бога ⁹ .

В этой плоскости шла полемика между сторонниками истинного и ложного христианства в теологических кругах Немецкой евангелической церкви. Некоторые протестантские теологи поддались ложно романтическим идеям, захлестнувшим страну, и, совершенно в духе реакционной немецкой романтики и нацистских идей заговорили о том, что грядет национальная революция, революция духа и крови. Известный теолог Ф. Гогартен считал, что в Германии должен быть возрожден истинный германский дух, якобы освященный сверху, истинный божественный порядок, якобы прерванный безбожным засильем интеллекта и разума, идеями свободы, равенства и братства, вызванными французской революцией конца XVIII века и воплощенными в Ноябрьской революции 1918 г. в Германии. Вслед за известным философом Э. Юнгом, Гогартен настаивал на необходимости создания в Германии сильного абсолютистского, авторитарного государства, которое сменило бы "анархический разгул Веймарской республики" ¹⁰ . Чувствовалась ностальгия протестантских теологов, впрочем, как и церковных деятелей, так и не сумевших примириться с Веймарской демократией, по лозунгу "трон и алтарь", веками освящавшему тесный союз между протестантской церковью и монархией, то есть сильной абсолютистской властью.

Другой теолог, В. Штапель, развивая мысли Гогартена, подчеркивал, что идея рейха означает новый порядок не только в Германии, но и (под германским руководством) во всей Европе. И этот новый порядок сменит старый национально-государственный порядок XIX столетия, в основе которого лежал якобы дискредитировавший себя и уходящий в прошлое либерализм. Идею рейха Штапель объявлял божественной. По его мнению, каждый народ имеет собственный, Богом данный, закон, так называемый "Фольксномос". Для еврейского народа это Ветхий завет, для немецкого - идея рейха. Согласно этому закону немцы, выполняя миссию, возложенную на них Богом, имеют право и должны осуществлять свое лидерство над народами Европы ¹¹ . Штапель фактически озвучил нацистские идеи о божественном, мессианском характере рейха, согласно которому Бог явил себя в рейхе и фюрере, и, благодаря чему на земле якобы наступит вечное царство.

В полемику с такого рода теологами вступил Бонхеффер. Свои идеи он высказывал в разных статьях и докладах, самые яркие из которых - выступ-

стр. 62

ления в Высшей политической и Высшей технической школах Берлина 7 и 14 февраля, а также по радио 1 февраля 1933 года. Вслед за Г. Лайбхольцем, во многом его идейным вдохновителем ¹² , Бонхеффер подчеркивал опасную иррационализацию такого рода идей, выступал против лежавшего в их основе обожествления рейха. Он всякий раз подчеркивал, что Бог (согласно христианской теории откровения) явил себя только в Христе, высшем авторитете и высшей нравственной силе. Государство же и рейх - исторически сложившиеся институты, подчиненные Богу. Отвергая нацистскую идею о том, что Бог сотворил рейх, Бонхеффер подчеркивал, что нельзя проецировать исторически сложившиеся обстоятельства на волю Бога-творца, то есть все сводить к боготворимому порядку. Нельзя приписывать возникшим в ходе истории конкретным фактам и событиям "метафизическое качество": тогда "мы приходим к выводу, что все, что реально, уже хорошо". Кроме того, с сарказмом замечал Бонхеффер, если следовать Штапелю, "процесс основания государства помещается прямо в рай", а это противоречит и основным принципам христианства, и учению Лютера, как бы на него ни ссылались ¹³ .

В своей известной речи по радио 1 февраля 1933 г. (она была прервана по ходу передачи) Бонхеффер поднимал тему фюрерства. Принцип фюрерства, якобы воплощавший народный дух (божественно-метафизическую величину), говорил Бонхеффер, противоречит христианству из-за его псевдорелигиозных притязаний. Пока оставаясь лютеранином, Бонхеффер пытался отстаивать авторитет государства путем отделения этого понятия от понятия "рейх". В государстве он видел "авторитет должности (Амт)", понятие же рейха - это " мессианское фюрерство", у которого отсутствует истинный авторитет. Псевдоавторитету вождя и рейха Бонхеффер, таким образом, противопоставлял истинный авторитет государства и службы. Он считал, что нормальное государство и его лидеры, добиваясь истинного, а не ложного авторитета, всегда стремятся к устранению недостатков правового порядка, к усовершенствованию закона и права. Тоталитарное же государство хочет расширения сферы своего господства за счет ущемления прав и свобод граждан, и все сферы жизни в таком государстве попадают под его опеку и "закон полиции" ¹⁴ . По его мнению, только правовое государство, уважающее законы и права своих граждан, а не государство, ориентированное на так называемый "народный организм", освящено божественной властью. Бонхеффер вообще видел корни либеральных принципов, свободы и права, в христианстве. Он подчеркивал, что в отличие от демократического государства, где имеет место принцип равенства, прежде всего, перед законом, в тоталитарном государстве господствует иерархический принцип подчиненности снизу вверх.

До начала 1933 г. Бонхеффер еще допускал возможность установления авторитарной власти с целью спасения демократических завоеваний Веймарской республики и Ноябрьской революции, которые, по его мнению, явили собой продолжение благостного духовного процесса, начатого французской революцией. При этом он руководствовался статьей 48-й Веймарской конституции, которая предусматривала именно такую возможность, однако подчеркивал каждый раз при этом временный характер такого авторитарного режима.

Бонхеффер не отрицал и возможности совершения революции, отличаясь от традиционных теологов, не признававших законность любых революций. Он считал, что возможна и даже необходима революция, которая будет призвана сохранять или восстанавливать попранные властями законность и правопорядок, либо же установит "лучшее право" и более совершенные законы ¹⁵ . Возможно здесь на Бонхеффера повлияли "ветры" Соединенных Штатов Америки, идеи американской Декларации независимости.

Захват же власти нацистами он не считал "национальной революцией", о чем они трубили на каждом углу. Бонхеффер полагал, что Веймарской либеральной республике недоставало чувства народной общности или общинности, недоставало истинного авторитета (на первом месте там был индивидуализм, индивидуальные права и свободы). Это привело к ложной идее

стр. 63

"народного коллективизма", имевшей следствием фюрерство: народ практически добровольно уступил свои права вождю. И Бонхеффер сомневался, что фюрер воспользуется этими правами на благо народа и страны. Если фюрер, подчеркивал в упомянутой радиопередаче Бонхеффер, не осознает границ своего авторитета и позволяет делать из себя идола, то тогда "он действует разрушительно и на тех, кто идет за ним, и на самого себя". Настоящий вождь, считал Бонхеффер, уводит людей от своего авторитета к авторитету порядка и должности, отказывается от собственного обожествления. Он служит государству, предпоследнему авторитету перед главным и единственным - авторитетом Бога. Нацисты же уничтожили эту подчиненность и ответственность перед Богом ¹⁶ .

Если и были какие-то сомнения в отношении происходившего в стране, то политика Гитлера очень скоро их развеяла: поджог рейхстага, подтасовка выборов, массовые аресты, организация концлагерей, затем чрезвычайный закон, дававший Гитлеру всю полноту власти, унификация всей политической и общественной жизни. Весной 1933 г. последовали первые массовые акции против евреев. Все государственные служащие проверялись на предмет принадлежности к еврейской нации. Пресловутый "арийский параграф" пытались навязать и церкви. Еврейский вопрос, как справедливо отмечает П. Штайнбах, стал пробным камнем для Евангелической церкви, стал он таковым и для Бонхеффера ¹⁷ .

Он фактически был первым из немецких теологов и священнослужителей, кто по-новому обозначил проблемы, стоявшие перед церковью в условиях нацистской диктатуры. В апреле 1933 г. он выступает с докладом "Церковь и еврейский вопрос" перед берлинскими священниками, где отмечает, что государство, конечно, вправе решать по-своему сложные проблемы, однако церковь обязана напомнить, что его компетенция в этом вопросе ограничена. Если такие предупреждения не помогут, подчеркивал Бонхеффер, тогда церковь, выполняя волю Бога, будет обязана обезопасить граждан, независимо от их вероисповедания, и если понадобиться, "самим вставлять спицы в колеса" государственным органам, другими словами, вести политическую борьбу ¹⁸ . Бонхеффер понимал, что уже нарушена граница между авторитарным и тоталитарным государством, что идет процесс ликвидации прав и унижения личности, призывал каждого к ответственности за происходящее. По мере сращивания государственных служб с нацистскими партийными структурами Бонхеффер все чаще упоминал не только о притязаниях фюрера, но и о притязаниях службы, то есть государства. Постепенно формировалась мысль о необходимости собственного участия в сопротивлении.

В сентябре 1933 г., как раз по поводу арийского параграфа, разразился первый серьезный конфликт в рядах Немецкой евангелической церкви. Руководство церкви было склонно поддержать практически все правительственные меры и постановления, и это было сделано на знаменитом Виттенбергском ("коричневом", как его прозвали в народе) Синоде. Ряд же священников, которые объединились вокруг пастора М. Нимеллера из Берлина-Далема, выступили категорически против. Они образовали так называемый Чрезвычайный союз священников, на основе которого весной 1934 г. была провозглашена уже упомянутая нами "Бекенненде Кирхе". В работу этой церкви включился и Дитрих Бонхеффер. Ее идеологом стал уже известный нам К. Барт. Следует отметить, что идею о создании самостоятельной церкви, свободной от любых компромиссов с нацистским режимом, раньше всех высказал Бонхеффер, призвав священнослужителей еще в сентябре, во время заседания Виттенбергского Синода, уйти в отставку в знак солидарности с подлежащими увольнению священниками. Тогда эту идею посчитали слишком радикальной. Бонхеффер забил тревогу в экуменических кругах, требуя меморандумов протеста против нарушения гражданских свобод в Германии. Его точка зрения оказалась решающей в том, что Всемирное экуменическое движение отказалось принимать версию официальной Немецкой евангелической церкви.

стр. 64

"Бекенненде Кирхе" заявила о своем несогласии с навязанным ей решением еврейского вопроса, о необходимости сохранения суверенитета церкви, невмешательства государства в церковные дела. Наконец, она заявила о незыблемости основных постулатов христианской веры. Библия провозглашалась в качестве первоисточника (включая Новый и Старый заветы). Практически до своего ареста Бонхеффер принимал участие в работе Исповедующей церкви, по ее заданию осуществлял связи с зарубежными экуменическими центрами. С 1934 по 1935 гг. работал в немецкой евангелической общине в Лондоне, где у него установились тесные дружеские отношения с известным экуменическим деятелем, английским епископом Чичестера Д. Беллом - Бонхеффер придавал большое значение экуменическому движению в деле объединения всех христиан против фашизма и войны. Не без влияния Бонхеффера и Белла Всемирный экуменический совет публикует в мае 1934 г. меморандум руководству Немецкой рейхскирхе, где выражает несогласие с принципами фюрерства, террором и расовыми законами.

Весной 1935 г., несмотря на приглашение Махатмы Ганди приехать в Индию, Бонхеффер все же возвратился в Германию. Он до конца жизни жалел, что не смог посетить Ганди, чьи идеи ненасильственного сопротивления всегда его интересовали. Отказаться же от этого приглашения Бонхеффера заставила насущная необходимость вести теологический семинар Исповедующей церкви для священников в Финкенвальде (Померания), фактически действовавший подпольно. В августе 1937 г. вышел декрет Гиммлера, объявлявший любое образование и экспертизу в рамках этой церкви незаконными. Семинар в Финкенвальде был закрыт. 27 викариев из числа обучавшихся в семинаре были арестованы. С 1937 по 1939 гг. Бонхеффер тайно проживал по разным деревням Германии, в общинах, где так же подпольно проповедовали священники из его семинара. Семинар, таким образом, продолжал свою работу, хотя к этому моменту Бонхефферу была запрещена любая проповедническая, преподавательская, издательская, любая публичная деятельность. До конца своих дней Бонхеффер продолжает заниматься теологией.

В теологическом плане Бонхеффер все больше отходил от лютеранских принципов, вырабатывая свое понимание христианства. Так, он практически отказался от обязательного для лютеран постулата защиты государства церковью. Понятие патриотизм он стал толковать по-своему. В 1934 г., на Всемирной церковной конференции в Фане (Дания), в созыве которой большую роль, наряду с Беллом, сыграл и Бонхеффер, он, предупреждая христиан об ответственности за приближающуюся войну, говорил о том, что христиане всего мира должны воспрепятствовать этой катастрофе и вообще не должны воевать друг против друга с оружием в руках - это противоречит заветам христианства. В 1937 - 1938 гг. появились новые теологические работы Бонхеффера "Нахфольге" и "Гемайнзамес лебен", где он остро и требовательно заговорил о церкви, ее соответствии современным задачам, критически высказывался о лютеранской теологии, в частности, проблеме "дешевой милости", которая, по его мнению, является оправданием греха. Об ответственности церкви и христианина в окружающем мире он много раз писал и в своих последующих работах, прежде всего в "Этике".

Со временем Бонхеффер стал критически относиться к основным теологическим постулатам Исповедующей церкви и самого Барта. Он считал, что недостаточно провозглашать символы веры, необходимо выяснить, во что мы, собственно, верим? Бонхеффер считал, что неоценимая заслуга Барта состояла в том, что в центр христианской теологии он поставил Христа. Однако он полагал недостаточным сводить все, как делал Барт, к постулату откровения (откровения Бога во Христе), так как, по его мнению, в таком случае, мир людей, с его заботами, радостями и проблемами, как бы остается без Бога. Критика не осложнила их дружеские отношения - в 1935 г., в одной из поездок в Швейцарию, Бонхеффер встречался с Бартом и, очевидно, не без его влияния, принял окончательное решение об участии в полити-

стр. 65

ческом сопротивлении, которое привело его в круг заговорщиков вокруг Ф. -.В. Канариса, К. -Ф. Герделера, Л. Бека и др.

Этот круг принято считать консервативной оппозицией. Однако участие в нем Бонхеффера, Донаньи, социал-демократа В. Лойшнера, некоторых католиков, имевших свою концепцию послевоенного устройства Германии как государства правового, основанного на христианских традициях, позволяет поставить под сомнение это определение ¹⁹ . Во всяком случае, можно утверждать, что в его программных проектах содержится больший демократический потенциал, чем это принято было считать ранее. Правда, все они хотели (в разных вариациях) создания сильного правового государства, и здесь, естественно, они отличались от чистых либералов. Хотел этого и Бонхеффер. Над одним из таких проектов (по поручению так называемого Далемского крыла Исповедующей церкви, менее склонного идти на компромисс с режимом, и самого Герделера) работал так называемый Фрайбургский кружок Бонхеффера. К этой деятельности Бонхеффер привлек известных историков - Г. Рит-тера, В. Онкена и др. Фрайбургский кружок разрабатывал принципы послевоенного устройства церкви, общественно-политического строя Германии, уделяя особое внимание еврейскому вопросу. Свои мысли и теоретические разработки Бонхеффер постарался реализовать в этих проектах.

Подпольная работа, в которой приняли активное участие Бонхеффер и Донаньи, велась еще с 1938 года. Соратники пытались повлиять на ситуацию и через пропагандистскую деятельность, контакты с военными кругами и т. д., предотвратить войну. Соратниками Бонхеффера фактически была вся его семья с многочисленными домочадцами, включая и старшее поколение. В доме на Мариенбургер Аллее, который был построен в 1935 г., часто собирались близкие, чтобы обсудить проблемы сопротивления. Есть мнение, что с 1939 г. семья Бонхефферов фактически стала центром сопротивления. Ситуация в мире - аншлюс Австрии, когда буря восторгов, в том числе и в Евангелической церкви, захлестнула Германию, сосредоточение военной власти в руках Гитлера, затем оккупация Чехословакии - все это не внушало оптимизма. Работать стало небезопасно. Друзья постарались спасти Дитриха, устроив ему в июне 1939 г. лекционную поездку в США. Он мог бы остаться в Соединенных Штатах - там ему предлагали заняться теологической деятельностью, однако, практически через месяц, он возвращается в Германию и делает это совершенно сознательно. Еще находясь в США, он так объяснял свое решение известному теологу Р. Нибуру: "Христиане в Германии стоят перед ужасной альтернативой: или желать поражения своей нации, тем более, дать возможность и дальше существовать христианской цивилизации, или хотеть победы и тем самым разрушить нашу цивилизацию. Я знаю, какую из альтернатив я должен выбрать; но я не могу сделать этот выбор, находясь в безопасности" ²⁰ .

Незадолго перед началом войны Донаньи был переведен из министерства юстиции в абвер, где он нашел единомышленников в лице Х. Остера, начальника штаба абвера, самого главы абвера - Канариса и др., а через них познакомился с Герделером и другими известными участниками заговора 1944 года. С помощью Донаньи Бонхеффера прикомандировали к абверу в качестве доверенного лица, он стал "двойным агентом" контрразведывательной службы Канариса и курьером для связи с заграничными организациями в Швеции, Швейцарии и других странах. С этого времени, снабженный официальными паспортами и визами, Бонхеффер неоднократно выезжал за границу в поисках контактов с дружественными гражданскими и церковными кругами. Велась большая работа по спасению евреев, по переправке их по подложным паспортам, часто в качестве "агентов абвера", в Швейцарию. С помощью так называемого "бюро Х. Грюбера" (Исповедующая церковь) в Берлине, благодаря деятельности экуменических организаций удалось переправить более двух тысяч беженцев. Одновременно Бонхеффер не прекращал работу над своей знаменитой "Этикой" ²¹ .

В этой работе он заявил, что нужен новый взгляд на христианство, переосмысление основных его постулатов. Необходимо вернуть ему первоздан-

стр. 66

ную чистоту как мировоззрению правды, искренности, сострадания и ответственности. Многое в теологии 1930 - 1940-х годов было навеяно реальной действительностью Германии, общей антирелигиозной направленностью мира, в извращенной форме преподнесенной фашизмом, конкретной антихристианской бесовщиной, что, в сущности, означало глубокий кризис христианства. Известно, что Гитлер, несмотря на все его заверения об опоре на христианство, с самого начала не только не доверял церкви и боролся с ней, но и сделал все возможное, чтобы подчинить ее нацистскому государству. И делалось это не только в рамках общей политики унификации, но и с четким осознанием острой конфронтации мировоззренческих основ христианства и национал-социализма ²² . Именно здесь существовала опасность для нацизма, именно в этой области объективно имело место противостояние режима и церкви. Бонхеффер это понимал и пытался вывести теологию на передний фронт борьбы с фашизмом, противопоставить нацистской демагогии, лжи, грязи философию правды, чистоты и высокой нравственности.

Бонхеффер, как и многие честные люди в Германии, задавался вопросом - почему в стране с давними христианскими традициями, в стране Реформации, пришли к власти антихристианские силы? Более того, большинство христианского населения поддержало эти силы. Люди либо замолчали и поддались злу, либо же прямо стали его соучастниками. Почему это случилось? Бонхеффер по-своему пытался ответить на эти вопросы. И ответы он искал в этической, нравственной области, в общественной психологии, в душах людей, в себе самом, в непонятом или ложно понятом христианстве. Он пришел к выводу, что большинство населения воспринимало нравственные нормы христианства весьма поверхностно, не вдаваясь в их глубинную суть. Как правило, люди лишь провозглашали определенные нравственные принципы, часто делая это фанатично, однако при этом (по глупости или лени) проходили мимо их сути, не желая или не умея отличить добро от зла, истинное от ложного. Бонхеффер выступал против всякой ложной принципиальности и фанатизма, оторванных от реальной действительности и граничивших с фарисейством. Как правило, писал Бонхеффер, кто громче всех кричит и морализирует, тот чаще предает, совершает безнравственные поступки. Такие люди не способны к осознанию собственной вины, а это, по мнению Бонхеффера, главное в христианстве ²³ .

Понятие вины стоит в центре "Этики" Бонхеффера. Признание вины, считал Бонхеффер, это "прорыв" личности Христа в церковь и реальный мир, это наше соприкосновение с Христом, наша с ним встреча. Это - Бог. Однако поверхностное осознание вины еще ничего не значит, как ничего не значит в данном случае и отпущение грехов, особенно когда человек оправдывает себя виной других людей или окружающими обстоятельствами. Нужно брать вину исключительно на себя, как это делал Христос, и тогда признание вины соединит человека с Богом. " В этом осознании вины процесс

стр. 67

равноустройства человека с Христом берет свое начало". Только тогда человек может стать христианином, когда начнет поступать, как Христос, начнет действовать, как Христос, беря всю вину и ответственность, во имя спасения человечества, на себя. И делать это свободно, без сожаления, всякий раз повторяя: "Я виновен в алчности и молчании, в то время как я должен был говорить, виновен в лицемерии и неправде перед лицом силы и жестокости, в клевете на самых бедных из моих братьев, виновен в неверности и отходе от Христа" ²⁴ . И хотя Бонхеффер и не называл вещи своими именами, в конкретных условиях Германии такие слова звучали как прямое обличение фашистского режима и тех, кто способствовал его установлению.

С радикальных позиций, совершенно категорически, Бонхеффер возлагал вину за случившееся в стране на церковь. Он признавал, что церковь все видела, иногда и говорила об этом, но делала это, считал Бонхеффер, совершенно недостаточно. Пассивная позиция церкви была, по его мнению, тем более непозволительна, что все злодеяния фашисты творили под именем Христа, кощунственно марая его святое имя. Бонхеффер обвинял церковь за роспуск Веймарской республики, за "отход высших властей от Христа", за то, что допустила кровь, насилие, издевательства над людьми, за страдания слабых и беззащитных, за ненависть и смерть, ложь и бесчестие, предательство и попрание всех нравственных норм. "Желая достичь авторитета любым путем, она поступала вполне по-земному, часто потакала ложным наклонностям людей, в частности молодежи, желая шагать вместе с ними в "революционной струе"". А это приводило к развалу семьи, к неуважению родителей, доносам, предательству, опустошению молодых душ, "возомнивших себя, подобно власти, некоей обожествленной силой" ²⁵ .

Бонхеффер не принимал никаких оправданий позиции церкви, которая якобы шла на компромисс исключительно ради сохранения церковных институтов, своей нормальной жизнедеятельности. Он считал, что такие аргументы могут исходить только от неверующих, ибо приспосабливающаяся церковь не может быть церковью Христа. Только беря всю вину и ответственность на себя, как Христос, активно препятствуя силам зла, как Христос, церковь может называться христианской церковью. И только тогда возникает истинно христианская общность, христианская община, в центре которой будет Иисус Христос.

В центре всех теологических построений Бонхеффера стоит Иисус Христос, нравственный ориентир и центральная фигура в христианстве. Высокие нравственные качества Христа (самоотдача, самоотверженность, сострадание, чувство глобальной вины и ответственности за человечество) должны служить эталоном для всех христиан. Христос - это соединение человека с Богом. Бог и мир неразрывны, и эта неразрывность обнаруживает себя в Иисусе Христе. Человеческий мир становится единым и единственным во Христе: Бонхеффер, тем самым, оспаривал лютеровское утверждение о двух царствах. Он помещал Бога на землю, к людям, в центр человеческого общежития, и делал его, как человека, причем, человека с большой буквы, эталоном для подражания. Бонхеффер провозглашал: "Быть христианином - значит, быть Человеком" ²⁶ . Культовые различия уходили на второй план, христианство становилось религией внутренней совести и ответственности самого человека.

Таким образом, Бог, по Бонхефферу, находится не по ту сторону реальной действительности, "в мире идей", а по эту сторону, на земле, в реальной жизни, в центре истории. Но если это так, то как распознать Бога, благо, добро, как ориентироваться в этой непростой жизни, как распознавать сущность происходящих событий? Бонхеффер считал, что необходимо руководствоваться не принципами (всякого рода идеи и принципы - только инструменты в руках Бога, а не его суть), а сердцем, любовью к Богу. Умен тот, то есть может ориентироваться в окружающем мире, кто "знает и имеет его (Бога. - Л. Б. ) в себе". Такой человек свободен и от проблем этического характера - все решается при встрече с Богом: "Глаза становятся умными и

стр. 68

узнают этическую действительность только тогда, когда находятся в правде Христа". Причем Бонхеффер подчеркивал, что не нужно путать ум с информированностью - интеллектуалы могут быть глупыми людьми.

Бонхеффер решительно выступал против фанатизма - будь то религиозный или политический. На грани глупости, писал он, решимость так называемых "этических фанатиков", тех, кто твердит, что не отступит от принципов никогда ²⁷ . В своей ярости они упускают сущность зла, разбрасываются на внешние его формы, растворяются в несущественном и мелком и, в конечном счете, попадают в сети своих противников. В кризисных, двусмысленных ситуациях, подчеркивал Бонхеффер, такие фанатики, как правило, выбирают путь долга. Как известно, именно Немецкая евангелическая церковь традиционно шла по этому пути, связанная понятием долга по отношению к родине и государству. У Бонхеффера не вызывает сомнения чувство долга, когда речь идет о "правде Христа", когда государство и родина руководствуются христианскими принципами. А когда государство выбрало путь антихриста? В том, что это так, он уже не сомневался. И в данном случае он выступал против приказного и насильственного исполнения долга. Конечно, писал Бонхеффер в "Этике", следовать приказу всегда легче, так как ответственность за него всегда несет тот, кто его отдает. Но это ложный путь, антихристианский. Верность долгу, если приказ исходит от дурного начальства или дьявольской силы, не является христианским принципом, и не достойна христианина. Правда, сложность состоит в том, что зло рядится "под добро, свет, благо, верность, обновление", выступает "в облике исторически необходимого и социально справедливого", к тому же само зло не считает себя таковым. Трагедия человечества состоит и в том, что часто, желая достичь лучшего, люди в революционном порыве разрушают то хорошее, что имеют ²⁸ .

Единственная опора человека в этой ситуации и единственная возможность противостоять злу - это свободный, ответственный, осознанный личный выбор. Человек должен быть свободен в своем выборе. С другой стороны, только сделав собственный осознанный выбор, человек становится свободным, Бог - это свобода и правда. Правда Христа - это осознанное, осмысленное восприятие окружающего мира, это совесть, ответственность за других, то есть активное добро. В этом, по Бонхефферу, суть христианства.

Добро должно быть активным. Однако действительное мужество - не в потоке мыслей и слов, а в поступке. Истинный христианин тот, кто творит благо и пытается изменить окружающий мир в пользу добра. Истинный христианин тот, кто не прячется в раковину, пытаясь спастись и уходя от общественных проблем, кто не прикрывается, как большинство мещан, своими добродетелями и формальным исполнением божественных заповедей. Человек не может быть равнодушен к происходящему. Если он христианин, он всегда виноват, когда творится зло - он за все в ответе. Если нет активного, противостоящего злу христианства, нет высокой ответственности, тогда Христос покидает мир. Только признание вины и ответственности обеспечивает "прорыв" Христа в мир, к людям. Бонхеффер к этому времени уже решил для себя дилемму: сопротивление или смирение. В "Этике" он уже подчеркивал, что быть христианином - это не значит отказываться от борьбы. Напротив, утверждал он, каждый должен выйти из состояния страха, выйти на "штурм", на борьбу, сильный Богом и собственной волей, и только тогда человек станет по- настоящему свободен ²⁹ .

Э. Бетге, вспоминая события тех лет, пишет, что лютеранам было весьма трудно решить дилемму: вера или сопротивление - ведь вера традиционно предполагала смирение. Что и по сей день задают один и тот же вопрос: как можно теологически оправдать сопротивление? За себя и за Бонхеффера Бетге отвечает: а как можно теологически оправдать неучастие в сопротивлении? Ведь в случае неучастия христиане становятся на сторону злой силы. К тому же христианин должен быть ответствен за происходящее. Как бывший участник сопротивления Бетге, подобно Бонхефферу, весьма резок в оценке де-

стр. 69

ятельности протестантской церкви в период фашизма, отмечая, что даже Исповедующая церковь колебалась и приспосабливалась, отстаивая только вопросы веры, и ничего, кроме вопросов веры. Хотя он и признает, что стал понимать в последнее время: объективно Исповедующая церковь выполняла роль оппозиции нацистскому режиму ³⁰ . Действительно, для этого достаточно упомянуть широко известный Меморандум Временного руководства Евангелической церкви от 1936 г., где, помимо уже известных требований о церковном суверенитете, давалась резкая критика нарушения правительством прав и свобод граждан, то есть церковь непосредственно вмешивалась в политические проблемы ³¹ . Однако современники событий, тем более те, кто участвовал реально в сопротивлении, очевидно, вправе рассуждать иначе.

Разгром нацистской Германией Франции летом 1940 г. на некоторое время обезоружил политическую оппозицию режиму, так как вызвал массовое ликование немцев по поводу победы над столь долго мучившим страну Версалем. В кругу соратников Бонхеффера также царил пессимизм - казалось, больше нет никаких перспектив. Об этом вспоминает священник О. Ион, который вместе со своим братом, также священником Х. Ионом, впоследствии казненным вместе с Бонхеффером, принимал участие в работе подпольного кружка. Сомневались в целесообразности каких-либо действий в подобной ситуации. Один лишь Бонхеффер убеждал товарищей, что, независимо от успехов или неуспехов Гитлера, необходимо бороться - иначе что же мы все стоим со своей верой в Бога? - тогда это все пустые слова! ³² .

С февраля 1941 г. по осень 1942 г. Бонхеффер совершил ряд поездок в Швейцарию, Швецию, Норвегию, Данию. Весной 1942 г. в Швеции, близ Стокгольма, состоялась его встреча с Беллом. По поручению круга Канариса- Герделера он пытался через церковные круги убедить английские власти в наличии внутренней оппозиции в Германии, которая хочет мира и восстановления правопорядка, и заручиться, если не поддержкой, то хотя бы пониманием своей деятельности. Необходимо было добиться согласия английского правительства на то, что, в случае успеха военного переворота оно прекратит военные действия и начнет переговоры с новым немецким правительством. Все усилия Белла в этом отношении закончились безрезультатно. Министр иностранных дел Англии А. Идеи заявил, что не в интересах английской нации налаживать контакты с германскими оппозиционными кругами. Ничего не хотели знать о другой Германии. Достаточно вспомнить лорда Ванситтарта с его знаменитым тезисом о порочности всей германской нации.

Бонхеффер был в курсе всех планов и акций подпольного кружка. Вместе с Донаньи весной 1942 г. он участвовал в подготовке покушения на Гитлера. Тогда в правительственный самолет была заложена бомба, которая, к сожалению, не сработала, и фюрер остался жив. По поручению Герделера, как уже говорилось выше, Бонхеффер, в рамках Фрайбургского кружка, работал над проектами будущего устройства Германии, в основу которых были положены христианско-правовые принципы. В годы войны, через своего отца, Бонхеффер сошелся с известным Вюртембергским епископом Д. Вурмом ³³ . Они вместе много сделали для спасения евреев, а также калек, инвалидов, душевнобольных - всех, кто по нацистским законам подлежал ликвидации или высылке. В Берлине в этом направлении работало упомянутое "бюро Грюбера". Многое сделала и католическая церковь, хотя и в ее рядах были национал- социалистические группировки. Достаточно упомянуть одиозный "Чрезвычайный союз католических священников" ³⁴ .

Наконец, в годы войны Бонхеффер не переставал размышлять над теологическими и нравственными проблемами. К Рождеству 1942 - 1943 гг. он пишет своим друзьям, участникам сопротивления, специфическое послание под названием "10 лет спустя" (имеется в виду 10 лет существования нацистского режима) ³⁵ . Послание состояло из 16-ти коротких разделов под следующими заголовками: "Об успехе", "О глупости", "Доверие", "Будущее и современность", "Мы еще нужны?" и т. д. В форме, казалось бы, необязатель-

стр. 70

ных рассуждений давался анализ происходящему в стране и в душах людей, изложены главные принципы для ответственной жизни перед Богом. Чрезвычайная требовательность к самим себе, взятие вины на себя ("мы стали глухими свидетелями злых дел, мы умыты многими водами..., мы стали недоверчивыми или даже циниками - мы еще нужны?" ³⁶ - вот та нравственная основа, которую проповедовал Бонхеффер, и которая стала этической основой политического сопротивления.

В сущности, автор задавался все тем же сакраментальным вопросом - почему это произошло? Здесь он называл много факторов. Во-первых, в Германии не было сформировано гражданское общество, которое может возникнуть, по мнению Бонхеффера, только из свободной ответственности свободных людей. В Германии же немцы всегда отличались скрупулезностью и безответственностью, в ней не было исторического опыта свободных и ответственных действий. Немцы всегда видели смысл своей жизни в подчинении общим задачам народа и нации, слепо следуя так называемому долгу. Однако, утверждал Бонхеффер, продолжая тему долга, начатую еще в "Этике", долг должен стать осознанным понятием, осознанным выбором свободного человека - иначе это превращается в слепое подчинение, безответственное подчинение слепым и разрушительным силам. Безоглядное подчинение долгу - на грани глупости, которая является еще одной причиной разгула фанатизма в стране. Он считал, что глупость даже более опасна, чем злоба, хотя сама является источником злобы. Глупость самодовольна, всегда готова к нападению, оперирует чужими лозунгами. Переубеждать ее невозможно и даже опасно. Это человеческий дефект. Власть, особенно тоталитарная, всегда нуждается в глупости. Преодолеть же глупость можно только через внешнее (снятие религиозных и политических оков) и внутреннее освобождение. Под внутренним освобождением имеется в виду ответственная жизнь перед Богом ³⁷ .

Полемизируя с фашистской пропагандой и идеологией, Бонхеффер подчеркивал, что принципиальная отмена божественных заповедей якобы "ради сохранения человечества" работает вопреки человечеству, и что успех "не может быть этически нейтральным", оправдывать злое дело. Он считал, что страна находится в центре процесса люмпенизации. Хаос и люмпенизация начинаются там, где отказываются от самих себя и терпят ради материальных удобств, ради обогащения ³⁸ .

Однако оптимист по натуре, он надеялся, что истории присуща справедливость, божественная справедливость, которая направляет человеческое сердце и делает человека христианином. Война и страдания как раз дают исключительную возможность для рождения новой, христианской жизни. Он надеялся, что настанет время, и мир увидит новое "качество человека", которое определял так: "Отказ от погони за принципами, разрыв с культами, свободный взгляд вверх и вниз, соответствующий выбор друзей, жизненных радостей, мужество в общественной жизни, возврат к книге, покою, собранности, отказ от сенсаций, от виртуозов в искусстве, возврат от снобизма к скромности, от безмерности к умеренности" ³⁹ .

На первое место в качестве критерия в оценке человека Бонхеффер ставил сострадание, любовь к слабым. Он считал, что современное общество отличается глухотой по отношению к страданиям людей, сострадание возникает по мере возрастания тревоги за собственную жизнь, то есть, отсутствует широта сердца - а это не по-христиански. По-христиански сострадают не из страха, а по свободной любви, как это делал Христос. Сострадание, считал Бонхеффер, естественным образом диктует активную позицию. Бездеятельность, ожидание, тупое наблюдение - не христианская позиция. Нужно идти навстречу людям с правдой и свободным словом, и в этой высокой и небезопасной миссии нужны "не циники или рафинированные интеллектуалы, а люди" ⁴⁰ . Каждый день, писал Бонхеффер, нужно проживать так, как будто он последний, - с верой и ответственностью, прежде всего, за будущее поколение: ни в коем случае не отдавать его противнику.

стр. 71

В январе 1943 г. Бонхеффер обручился с Марией фон Ведемайер, дочерью помещика из Ноймарка. Казалось, долгожданное личное счастье возможно. Однако судьба распорядилась иначе. В апреле 1943 г. он, вместе с Донаньи и его женой Кристиной, сестрой Бонхеффера, был арестован. Арест был чистой случайностью. В абвере шли обыски, в ходе которых наткнулись на незаконную финансовую деятельность одного из его офицеров, работавшего в отделе с Донаньи. Вскоре Кристину, благодаря всевозможным ходатайствам (здесь уместно упомянуть, что ее и Дитриха дядя, генерал фон Хаазе, был комендантом Берлина), отпустили. Остальные были задержаны до выяснения обстоятельств. Сначала предъявлялись обвинения в уклонении от службы в армии, в незаконных поездках за границу и спасении евреев. В конечном счете, начальником следственного отдела берлинской военной тюрьмы в Тегеле, тюрьме абвера, куда сначала попал Бонхеффер, Редером было предъявлено обвинение в разложении вермахта. Процесс над Бонхеффером и Донаньи так и не состоялся.

В Тегеле Бонхеффер находился с 5 апреля 1943 г. по 8 октября 1944 года. Это была еще не гестаповская тюрьма, поэтому переписку с родными и близкими, несмотря на цензуру, ему разрешили. К тому же личное обаяние Бонхеффера позволило ему наладить дружественные отношения с охраной и санитарами, благодаря чему легче было иметь контакты с внешним миром. Ему даже удалось через охранника передать свои труды на волю, связаться с отдельными издателями и договориться о публикации своих теологических работ.

В тюрьме продолжалась интенсивная творческая и теоретическая работы. Это время было одним из самых плодотворных в его жизни. Письма, теологические заметки, фрагменты больших теологических работ, драмы и романы, стихи. Бонхеффер продолжал тему вины и ответственности христиан за происходящее в стране и мире. Если немцы, он сам, в том числе, чувствуют собственную вину за прошлое, писал он в письмах из тюрьмы, то так и должно быть - "это Бог". Он считал, что наказание войной и страданиями справедливо - "мы должны стоически воспринимать Суд Божий и быть сопричастными... ко всем страданиям народа". Бонхеффер по-прежнему требовал нравственного очищения нации, страны и церкви. Продолжая прежнюю тему, он считал, что немцы никогда толком не понимали мир, так как всегда были подвержены романтическим восторгам (в этом смысле он весьма критически относился к Иммануилу Канту). "Говорить правду, - писал Бонхеффер, - это говорить о том, что есть в действительности", без лишних восторгов ⁴¹ .

В тюрьме Бонхеффер много думал о будущем христианства, о его месте в безрелигиозном мире, где все материальное пространство, по сути, заняли научные знания. Он по-прежнему видел за христианством большое будущее, однако, считал, что для этого ему необходимо целиком освободиться от религиозности. "Не религиозный акт делает христианина, а соучастие в страданиях Бога в мирской жизни", сострадание. Иисус не призывал к новой религии - он призывал к жизни. К тому же, утверждал Бонхеффер, "религиозный акт всегда немного частичный, вера же - это что-то целое, жизненный акт". Бонхеффер не согласен с Бартом и Исповедующей церковью, которые на место религии поставили церковь. Он считал, что мир станет лучше, если люди станут понимать себя через Евангелие и Христа, то есть через непосредственный контакт с Богом. Хотя окончательно он не отбрасывал церковь, как место, где может произойти встреча с Богом. Но для этого нужно, чтобы не только прихожане, но и сама церковь очистилась от грехов, возвратилась к раннехристианскому состоянию, вплоть до отказа от церковного имущества и существования исключительно за счет прихода. Необходимо, чтобы церковь жила не для самой себя, а для других, как это делал Христос, не господствовала, а служила и служила не словами, а примером, конкретными земными делами. Христос, считал Бонхеффер, не должен быть больше предметом культового поклонения, предметом религии, а должен стать господином безрелигиозного мира. Но что это значит? Бонхеффер видел Христа по-

стр. 72

своему. Он оспаривал религиозную концепцию, согласно которой Бог силен и всемогущ. Христос, утверждал Бонхеффер, - не хаотическое далекое и грозное, не абсолют и некая метафизическая величина, не Бог-человек, человек "для себя", как, например, древнегреческие боги, а Бог - "человек для других". Вера же в Бога есть существование для других, участие в существовании Христа, Христа-человека ⁴² .

Сущность христианства во Христе, в его деяниях, самоотверженности, слабости, страданиях, в его жизни для других. Христианство, утверждал Бонхеффер, в отличие от других религий, не является религией спасения. "Христианская надежда на воскресение отличается от мифологической тем, что она указывает человеку на его собственную жизнь на земле". Христианская вера - это мировоззрение жизни, а не потустороннего мира. Она призывает человека к реальной жизни на земле, к жизни Христа. Каждый должен пройти путь Христа, земной путь, и пройти его достойно, чтобы потом свободно и осознанно покорить последнюю крепость на пути к свободе - смерть - и воскреснуть вместе с Иисусом Христом. Смерть Бонхеффер считал естественным продолжением жизни, однако, призывал не героизировать ее - для этого жизнь слишком велика и дорога. Он не согласен с теми людьми, которые обращаются к Богу только в болезнях, перед концом, на исходе человеческих сил, на грани человеческой жизни. На грани лучше молчать, считал Бонхеффер, а "Бог должен быть узнаваем в жизни, а не только в смерти, в здоровье и силе, а не только в страданиях", - в середине жизни. Причина этого понимания в откровении Бога в Иисусе Христе: он - середина жизни. Бонхеффер по-своему понимал Иисуса Христа, считал, что Бог помогает не всесилием, а силой своей слабости, своего страдания. Для этого он призывал еще раз вернуться к Библии и внимательно посмотреть на жизненный путь Христа. Тогда можно увидеть, что Христос слаб, что он нуждается в помощи, в защите, что ему страшно (перед казнью он просит учеников побыть с ним в Гефсиманском саду). Этого нет ни в одной религии, но именно этим Христос и дорог нам, Христос, который, преодолевая свои страдания, добровольно и свободно идет на Крест, и " как раз и только поэтому он при нас и помогает нам" ⁴³ .

Интересно, что Бонхеффер в своих поздних тюремных записях часто отмечал, что становится все более старозаветным, подчеркивая, что и все человечество еще живет по-старозаветному, греша и каясь. Следуя заветам экуменизма, Бонхеффер писал также, что нет специфических противоречий между различными христианскими конфессиями. Христианская вера не живет этими противоречиями и не зависит от них ⁴⁴ . Он обращал внимание на то, что католики, как и во всем Старом завете, редко упоминают имя Бога всуе, очевидно познав страдание и муки через свою собственную сложную историю.

Обращение к католикам (впрочем, в этот период не только у Бонхеффера) не случайно. При всей склонности определенной части католической иерархии к сотрудничеству с нацистским режимом, противоречия (в особенности мировоззренческие) вынуждали к конфронтации, к сопротивлению. Известно, что многие католики были брошены в тюрьмы и концлагеря, не отказавшись от своих христианских убеждений. Здесь, конечно, слово становилось поступком, и очевидно здесь становилась неприемлемой излишняя категоричность Бонхеффера. Похоже, что он это понимал. Католическая догматика, казалось бы, нереформированная и не столь подвижная, как у протестантов, сыграла свою позитивную роль в том, что мы можем говорить об антифашизме достаточно широких католических кругов. В тюремных записках Бонхеффер, понимая всю диалектическую сложность подобного вопроса, уже осторожнее высказывался о формах сопротивления, считая, что донкихотский натиск в таких делах часто теряет смысл и приносит вред, что и внутреннее противодействие режиму может дать свой эффект, что границы между сопротивлением и смирением размыты. И, наконец, христианское мировоззрение, в отличие от антиклерикального, всегда отличалось терпимостью ⁴⁵ .

стр. 73

20 июля 1944 г. разрушило теплившуюся надежду на избавление. После неудачного покушения на Гитлера были найдены документы, подтверждавшие участие Бонхеффера и Донаньи в заговоре против фюрера. Симпатизировавшие Бонхефферу охранники предлагали побег, однако, он вынужден был отказаться, так как узнал, что его брату, Клаусу, грозит арест. В этом весь Бонхеффер, но это, к сожалению, не спасло Клауса. И он, и другой зять Бонхефферов Р. Шлайхер, и его друг Э. Бетге были вскоре арестованы.

Бонхеффер был переведен в гестаповскую тюрьму на Принц-Альбрехт- Штрассе, где содержался в строгой изоляции. Последние его письма были уничтожены, остальные удалось передать на волю и сохранить, возможно, не без помощи его дяди, фон Хаазе. С февраля 1945 г. родственники ничего не знали о местопребывании Дитриха. Только летом 1945 г. стало известно, что в марте из гестаповской тюрьмы Бонхеффер был переведен в Бухенвальд, где содержался в карцере, а затем, в начале апреля, в числе других "особо опасных государственных преступников", поскольку в лагере уже была слышна канонада наступающих союзников, перемешен во Флоссенбюрг в Верхнем Пфальце (с временной остановкой в лагере Шенбург, где затеплилась маленькая надежда на спасение). Во Флоссенбюрге Бонхеффер был казнен 9 апреля 1945 г. через повешение, вместе с Канарисом, Остером, Закком, Штрюнком, Гере. Тела были кремированы, а прах развеян по ветру. В тот же день был казнен Донаньи. А спустя две недели в Берлине были расстреляны К. Бонхеффер, Р. Шлайхер, Х. Ион и И. Перельс (член Исповедующей церкви). Решение о казни всех заговорщиков, принадлежащих к абверу, было принято 5 апреля 1945 г. во время застольного разговора с Гитлером. Всего по делу о заговоре против Гитлера проходило более пяти тысяч человек. На центральной площади Флоссенбюрга стоит монумент в память всех замученных с надписью "In Memoriam" (Чтобы помнили) и "Consortes 1938 - 1945" (Товарищам 1938 - 1945).

Перед смертью Бонхеффер писал стихи. Известно его стихотворение "Кто я?" - соединение рефлексии и мужества, стойкости и слабости, бесстрашия и сомнений. Но всегда откровенность и искренность. Мы только можем предположить, что ему пришлось перенести перед смертью. Но знаем его слова о том, что не по-человечески и не по-христиански "отказываться от друзей и смысла жизни, чтобы избежать боли" ⁴⁶ . В одном из писем к Бетге (а большая часть писем была адресована именно ему) Бонхеффер писал, что никогда не жалел о том, что в 1939 г. вернулся в Германию, никогда не жалел о том, какой избрал путь, ничего не хочет вычеркивать из своей жизни - все произошло в полной ясности и с лучшими намерениями. Свое же заключение он считал участием в судьбе Германии ⁴⁷ .

Послевоенные свидетельства сокамерников и охранников указывают на исключительное воздействие Бонхеффера на окружающих. Даже в камере он отличался большим спокойствием, выдержкой и благожелательностью, всем помогал в тяжкие минуты советом, успокаивал. Итальянский профессор Г. Латмерак, один из бывших заключенных Те геля, вспоминал, что большинство охранников в этой тюрьме были вполне доброжелательными, и в этом он видит влияние долгого пребывания здесь Дитриха. "Он был самый способный и лучший человек, которого я когда-либо знал". Капитан П. Бест (англичанин), встречавшийся с Бонхеффером в Бухемвальде, вспоминал: "Казалось, что он излучал атмосферу счастья, радости по отношению к любому, самому маленькому событию жизни. И глубокую благодарность за тот факт, что он живет". Капитан вспоминал о том, что Бонхеффер был одним из немногих людей, которых он когда-либо встречал, и с которыми "их Бог действительно всегда был рядом" ⁴⁸ . В тюрьме Бонхеффер занимался проповедью, исповедовал, часто молился, в том числе о поражении антихриста, коим он считал Гитлера, читал. После его смерти в камере нашли томики Плутарха, Гете и Библию, которые он всегда носил с собой.

Широко известны его размышления перед смертью о "Станциях на пути к свободе", где он обозначил вехи жизни Христа-человека и человека-хрис-

стр. 74

тианина: "Самовоспитание (Цухт) ⁴⁹ , действие, страдание, смерть, свобода". В этом квинтэссенция его философии: через преодоление слабости и страха, через активное добро, через страдания - на крест и, через обретение свободы - воскрешение к реальной жизни. Характерно, что место, где провел свои последние часы Бонхеффер, Флоссенбюрг, представляло собой возвышающуюся к небу старую крепость с раскинувшимися у подножья бараками, и напоминало собой большой жертвенник. Может быть, не случайно Бонхеффер именно здесь принял свою смерть, как он ее понимал, - смерть - воскресение. Вспоминают, что когда его увозили в Флоссенбюрг, он сказал: "Это конец, для меня же - начало жизни" ⁵⁰ .

Примечания

1. О Дитрихе Бонхеффере см.: БАРАБАНОВ Е. В. О письмах из тюрьмы Дитриха Боихеффера. - Вопросы философии, 1989, N 10 - 11; МЕНЬ А. Библиографический словарь. Т. 1 - 3. Т. 1. СПб. 2002; BETHGE E. Dietrich Bonhoeffer. Eine Biographic. Munchen. 1978; JOHN O. Dem Andcnken Dietrich Bonchoeffcrs. - Christlicher Widerstand gegen Faschismus. Brl. 1953; SCHLEICHER H. -W. Dietrich Bonchoeffer. - 20. Juli. Portraits des Widcrstands. Dusseldorf - Wien. 1984.

2. SCHLEICHER H. -W. Op. cit., S. 91.

3. В русском переводе известны названия: "Исповедническая церковь", "Конфессиональная церковь" и т.д.

4. О. К. Барте см.: EBELING G. Uber die Reformation hinaus? Zur Luther - Kritik Karl Barths. - Zeitschrift fur Theologie und Kirche. Beihcft 6. Zur Theologic Karl Barths. Beitrage aus Anlass seines 100. Geburtstages. Tubingen. 1986.

5. SCHLEICHER H. -W. Op. cit., S. 92.

6. См.: BUCHHEIM H. Glaubenskrise im Dritten Reich. Drei Kapitel nationalsozialistischer Religionspolitik. Stuttgart. 1953. См. также: Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК), ф. 1361, оп. 1, ед. хр. 16; ф. 1363, оп. 1, ед. хр. 16; ф. 1240, оп. 1, ед. хр. 51.

7. О положении церквей в Германии в период фашизма см.: БРОВКО Л. Н., ТОКАРЕВА Е. С. Христианские церкви и тоталитаризм. - Тоталитаризм в Европе XX века. М. 1996; ЕРИН М. Е. Католическая церковь Германии и фашизм. Учебное пособие. Ярославль. 1990; ГАВРИЛОВ А. В. Католицизм и национал-социализм в Германии (1933 - 1945). Автореф. канд. дисс. Ярославль. 2001; ГАРНОВ В. А. Церковь в третьем рейхе: роль в обществе и взаимоотношения с фашистским государством (1933 - 1945). Автореф. канд. дисс. М. 1998; ХОДОРКОВСКИЙ Л. Д. Католицизм и рабочий класс Германии. М. 1978; ТОКАРЕВА Е. С., ЯКОВЕНКО С. Г. Роль католицизма в XX веке. - Мир в XX веке. М. 2001 и др.

8. См.: ГИТЛЕР А. Моя борьба. Ашхабад. 1992; ROSENBERG A. Der Myphus dcs 20. Jahrhunderts. Eine Wertung des seelich-geistigen Gestaltenkampfe. Munchen. 1955.

9. См.: ЛЮТЕР М. Избранные произведения. СПб. 1994; БРЕНДЛЕР Г. Мартин Лютер. Теология и революция. М. СПб. 2000.

10. STROHM CH. Der Widerstandskreis um Dietrich Bonhocficr und Hans von Dohnanyi. Seine Voraussetzungen zur Zcit der Machtergreifung. - Dcr Widerstand gegen den Nationalsozialismus. Die deutsche Gesellschaft und der Widerstand gegen Hitler. Munchen. Zurich. 1986, S. 299 - 301; SONTHEIMER K. Antideinokratische Denken in der Weimarer Republik. Die politischen Idcen des deutschen Nationalismus zwischcn 1918 und 1933. Munchen. 1978.

11. STROHM CH. Op. cit., S. 299, 301.

12. О влиянии трудов Лайбхольца на Бонхеффера см.: STROHM CH. Op. cit.

13. STROHM CH. Op. cit., S. 301.

14. BONCHOEFFER D. Gesammelten Schriften. Bd. 1 - 6. Bd. 2. Munchen. 1958, S. 32, 33.

15. STROHM CH. Op. cit., S. 298.

16. BONCHOEFFER D. Op. cit. Bd. 2, S. 35, 37.

17. STEINBACH P. Gnippen, Zcntrcn und Ziele des deutschen Widerstands. - 20 Juli. Portraits des Widerstandes, S. 36.

18. BONCHOEFFER D. Op. cit. Bd. 2, S. 48.

19. См. Dossier: Kreisauer Kreis: Dokumcnte aus dem Widerstand gegen den Nationalsozialismus. Frankfurt a.M. 1987.

20. SCHLEICHER H. -W. Op. cit., S. 95; JOHN O. Op. cit., S. 32.

21. Aus der "Ethik" Dietrich Bonchoeffers. - Christlicher Widerstand gegen den Faschismus. Brl. 1953, S. 36. Труд остался незавершенным. Известны лишь фрагменты этой работы, издан-

стр. 75

ные в разных местах и разными исследователями, в том числе другом и соратником Бонхеффера Э. Бетге. Бетге много сделал для популяризации трудов и личности Бонхеффера: публикация собрания сочинений, самая полная биография, ряд статей и очерков.

22. См.: РАУШНИНГ Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М. 1993.; ЛИКЕР Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск. 1993.

23. Aus der "Ethik" Dietrich Bonchoefrers, S. 36.

24. Ibid., S. 40, 41.

25. Ibid.. S. 42.

26. Ibid., S. 38.

27. Ibid., S. 35, 36, 38, 39.

28. Ibid., S. 35, 37.

29. Ibid., S. 37, 44.

30. BETHGE E. Zwischen Bekentnis und Widerstand. Erfahrungen in der AltpreuBischen Union. - Der Widerstand gegcn den Nationalsozialismus, S. 291, 294.

31. Zwischen Widerspruch und Widerstand. Texte zur Denkschrift der Bckennenden Kirche (1936). Munchen. 1987.

32. JOHN O. Op. cit., S. 29 - 34.

33. LANDESBISCHOFF D. Wurni und der nationalsozialistische Staat 1940 - 1945. Eine Dokumentation. Stuttgart. 1968.

34. ЦХИДК, ф. 1240, оп. 1, ед. хр. 75, л. 7 - 10.

35. BONCHOEFFER D. Widerstand und Ergebung. Briefe und Aufzeichnungen aus der Haft. Munchen, Hamburg. 1965.

36. Ibid.. S, 22.

37. Ibid., S. 11 - 13, 14 - 16.

38. Ibid., S. 13, 17, 20.

39. Ibid., S. 17, 21.

40. Ibid., S. 22.

41. Ibid., S. 88, 112, 151.

42. Ibid., S. 180, 181, 192, 193..

43. Ibid., S. 167, 156, 178.

44. Ibid., S. 192.

45. Ibid., S. 117.

46. Ibid., S. 112.

47. SCHLEICHER H. -W. Op. cit., S. 95.

48. Ibid., S. 98.

49. Слово "Zucht" имеет несколько значений: строгое воспитание, надзор, порядочность, благовоспитанность (в смысле обретения добрых нравов, скромности), послушание, повиновение, дисциплина.

50. Ibidem.

Постоянный адрес данной публикации: