Исторический поворот к новой экономической политике давно привлекает внимание советских историков. Этой теме посвящена обширная литература. Однако опубликованные сравнительно недавно на страницах журнала "Вопросы истории"¹ статьи свидетельствуют о том, что некоторые аспекты проблемы исследованы явно недостаточно. К их числу относится и вопрос о переходе к нэпу советских национальных республик. Коммунистическая партия, осуществляя этот переход, учитывала особенности социально-экономической и политической обстановки на окраинах России. Между тем этой стороне проблемы уделено мало внимания, несмотря на то, что в целом по истории нэпа за последнее время, например, в республиках Средней Азии, появилось несколько серьезных исследований² .

В настоящей статье сделана попытка охарактеризовать особенности социально- экономической обстановки в Казахстане в момент перехода к нэпу, поставить некоторые нуждающиеся в дальнейшей разработке вопросы этой сложной и богатой событиями эпохи. Без учета специфики в том или ином районе Советской страны трудно представить во всей полноте историческое значение поворота к новой экономической политике.

Своеобразие социально-экономической обстановки в Казахстане в канун перехода к нэпу было обусловлено прежде всего тем, что до Великой Октябрьской социалистической революции казахский народ не прошел стадии промышленного капитализма. И в первые годы после победы социалистической революции (октябрь 1917 - 1920 гг.) в условиях военной интервенции и гражданской войны, когда большая часть территории Казахстана была захвачена белогвардейцами, интервентами и буржуазными националистами, уничтожить фактическое (экономическое и культурное) неравенство казахского народа, ликвидировать отсталость края, разумеется, было практически невозможно.

К концу гражданской войны в Казахстане еще очень чувствительно сказывались тяжкие последствия колонизаторской политики царизма. Народное хозяйство, общественные отношения, уровень культурного развития, весь уклад жизни и быта казахского народа к моменту пере-

¹ См. Э. Б. Генкина. В. И. Ленин и переход к новой экономической политике. "Вопросы истории", 1964, N 5; Ю. А. Поляков. Стимул, мера, темп (некоторые проблемы новой экономической политики). Там же, .N 7; В. П. Дмитренко. Борьба Советского государства за овладение деревенским рынком в первые годы нэпа. Там же, N 9; Л. Ф. Морозов. К вопросу о периодизации борьбы с нэпманской буржуазией. Там же, N 12; В. А. Цыбульский. Налоговая политика в деревне в первые годы нэпа. Там же, 1965, N 10.

² В. П. Шерстобитов. Новая экономическая политика в Киргизии (1921 - 1925). Фрунзе. 1964; Р. Х. Аминова. Аграрные преобразования в Узбекистане в годы перехода Советского государства к нэпу. Ташкент. 1965.

хода на рельсы мирного строительства еще носили на себе печать колониализма. И естественно, что разруха, упадок хозяйства были здесь значительно более сильными, чем в Центральной России³ .

Промышленность имела ничтожный удельный вес (до 6%) в валовой продукции народного хозяйства Казахстана и была представлена главным образом карликовыми, кустарными и полукустарными предприятиями, основанными на ручном труде. Пролетариат, особенно его национальные кадры, и ранее весьма малочисленный, распылялся и деклассировался. Казахстан в то время - край куда более крестьянский, чем Центральная Россия. Подавляющее большинство населения жило в аулах и переселенческих деревнях. Сельское хозяйство было очень отсталым: экстенсивность кочевого и полукочевого скотоводства, предполагавшего почти круглогодовой выпас скота на пастбищах, примитивность средств труда, неразвитость общественного разделения труда, специфичные формы расселения в передвижных хозяйственных аулах, разбросанных на большом расстоянии друг от друга. Летние засухи, уничтожавшие травяной покров, глубокие снега и гололед зимой были бичом для кочевого и полукочевого скотоводства⁴ . Экстенсивным оставалось и земледелие, в котором абсолютно преобладала залежно-переложная система⁵ . Но для оценки особенностей народного хозяйства Казахстана куда более существенным является то, что это хозяйство резко различалось в разных зонах обширной территории по уровню своего развития и основной своей направленности. В сельском хозяйстве, определявшем в то время социально-экономическое положение края, четко выделялись три основных хозяйственных направления: скотоводческое, земледельческое и скотоводческо- земледельческое. Несмотря на то, что в казахском хозяйстве преобладало скотоводство, было бы ошибочным считать его только скотоводческим. Из 454780 казахских хозяйств, охваченных переписью 1920 г. в КазССР, 198520, то есть немногим меньше половины, имели посевы. И все же специфика каждого типа хозяйства накладывала отпечаток на все стороны социально-бытовой жизни аула и деревни и даже на формы расселения.

Немалую роль играл и фактор демографический - то, что Казахстан в отличие, скажем, от Таджикистана и Туркменистана уже тогда являлся многонациональным краем: не менее трети его населения составляли крестьяне-переселенцы - русские и украинцы. Постоянный, уже имевший известную традицию межнациональный контакт аульного и сельского населения, казахов и крестьян-переселенцев не мог не сказаться на хозяйстве, социальных отношениях, бытовом укладе аула и деревни. В то же время многонациональный состав населения порождал известные трудности, например, при решении аграрного вопроса, и требовал особой осторожности в разрешении основных задач социалистического строительства.

³ Так, посевные площади сократились в сравнении с дореволюционным временем более чем на одну пятую (составив всего 3300 тыс. дес.), а поголовье скота - больше чем на одну треть (сохранилось всего около 13 млн. голов). См. "Статистико-экономический обзор КССР". Оренбург. 1923, стр. 157; "Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918 - 1923". М. 1924, стр. 122 - 123, 128, 131; Сборник документов "Советское строительство в аулах и селах Семиречья". Алма-Ата. 1957, стр. 24; Сборник документов "Социалистическое строительство в Казахстане в восстановительный период". Алма-Ата. 1962, стр. 25; Центральный государственный архив КазССР (ЦГА КазССР), ф. 168, оп. 1, д. 35, лл. 72, 76; ф. 74, оп. 3, д. 212, л. 39).

⁴ См. А/Аш марин. Кочевые пути, зимовые стойбища и летовки (историческое описание). "Советская Киргизия", 1925, N 5 - 6; Ф. Фиельструп. Скотоводство и кочевание в части степи Западного Казахстана. "Материалы особого комитета по исследованию союзных и автономных республик". М. 1925; С. И. Руденко. Очерк быта северо-восточных казаков. Сборник статей антропологического отряда Казахстанской экспедиции АН СССР. "Материалы Комиссии экспедиционных исследований. Казаки". Л. 1930.

⁵ См. "Статистико-экономический обзор КССР". Оренбург. 1923, стр. 150 - 151, 156.

Наряду с особенностями хозяйственными и демографическими существенное значение для характеристики социально-экономической жизни аула и переселенческой деревни имели особенности землепользования. Уравнительный передел земли в 1918 - 1919 гг. в Казахстане не стал массовым, он проводился в основном в переселенческой деревне, частично затронул оседлый аул и почти не коснулся кочевого и полукочевого аула. В условиях почти полного отсутствия помещичьих латифундий, при сравнительном многоземелье передел здесь, естественно, не мог не отличаться от массового передела в деревне Центральной России. Он осуществлялся, как правило, по линии наделения землей безземельных и малоземельных крестьян за счет юртовых наделов и офицерских участков казачьих войск, неосвоенных переселенческих участков, казенно-оброчных частей и в незначительной степени задел кулацко-байское землепользование.

Как между сельскими и аульными обществами, так и внутри них земельные угодья распределялись неравномерно. Большая часть лучших пахотных земель и сенокосов находилась в пользовании зажиточного крестьянства, кулаков и баев, занимавшихся земледелием. Организация же хозяйственной территории в кочевом и полукочевом ауле в соответствии с сезонным порядком выпаса скота в условиях так называемого общинного землепользования позволяла баям-скотоводам, используя косные традиции и преимущества в обладании скотом, присваивать лучшие и наиболее удобные пастбища⁶ .

В начале 20-х годов в Казахстане на областных партийных конференциях не раз ставился вопрос: не следовало ли провести массовый передел пастбищ, сенокосных, пахотных угодий и скота сразу же после установления Советской власти? Напомним в этой связи высказывание В. И. Ленина на VIII съезде РКП(б): "Что же мы можем сделать по отношению к таким народам, как киргизы (имелись в виду и казахи, неправильно именовавшиеся тогда киргизами. - Г. Д.), узбеки, таджики, туркмены, которые до сих пор находятся под влиянием своих мулл... Можем ли мы подойти к этим народам и сказать: "Мы скинем ваших эксплуататоров"? Мы этого сделать не можем, потому что они всецело в подчинении у своих мулл. Тут надо дождаться развития данной нации, дифференциации пролетариата от буржуазных элементов, которое неизбежно"⁷ . Безусловная применимость этого ленинского положения к казахскому аулу не вызывает сомнений. Реальное социально-экономическое и политическое положение аула в первые годы Советской власти диктовало оттяжку передела. Необходимо было известное время, чтобы созрели экономические условия, чтобы поднялся уровень классового самосознания казахских трудящихся.

Социальная структура казахского аула значительно отличалась от социальной структуры деревни. Основные социальные группы переселенческой деревни, как и деревни центральных районов России, - бедняки, середняки, кулаки, а также батраки⁸ . В ауле еще в более острой форме, чем в деревне, существовали имущественное неравенство и эксплуатация. Но бесспорно, что в ауле в начале переходного к социализму периода все же господствовали докапиталистические отношения, хотя и

⁶ См. "РСФСР. Сибирская серия. Земельный вопрос в Сибири". М. 1919, стр. 9; ЦГА КазССР, ф. 74, оп. 4, д. 178, лл. 11 - 60.

⁷ В. И. Ленин. ПСС. Т. 38, стр. 158 - 159.

⁸ Казахские кулаки были обычно богаче российских, они нередко прибегали как к прямому найму рабочей силы, так и к кабальным формам эксплуатации не только деревенской, но и аульной бедноты. Местное кулачество большей частью выросло из среды так называемых старожилов, в то время как беднота была представлена главным образом новоселами. Известная противоположность в положении "старожилов" и "новоселов" не потеряла своего значения и в первые годы Советской власти. Батраков же, живших только за счет продажи своей рабочей силы, было сравнительно немного.

переплетавшиеся во многом с отношениями капиталистическими. Следовательно, простой перенос понятий "бедняк", "середняк", "кулак" на аул не отражает действительной социально-экономической жизни аула, особенно кочевого и полукочевого. Между тем в литературе это имело место⁹ . Вольно или невольно, на аул переносилась структура общественных отношений деревни. При этом упускалось из виду, что аул при всей нерасчлененности в нем классовых отношений, прикрытых оболочкой "родовых" связей и других патриархальных институтов, знал свои собственные определения социальных групп, которые, по нашему мнению, точнее, чем понятия "бедняк" и "середняк", раскрывают их сущность.

Конечно, в сравнении с дореволюционной эпохой, в частности с XIX в., социальная структура аула видоизменилась¹⁰ . Однако состоятельная верхушка аула - группа баев - по-прежнему являлась носителем феодального начала, феодальной или патриархально-феодальной эксплуатации трудящихся, хотя для известной доли байских хозяйств и были характерны элементы капиталистической эксплуатации. Многие хозяйства такого типа, независимо от состоятельности, занимались торгово- ростовщическими операциями, их называли саудегерами и алыпсатарами. Полярную группу баям составляли кедеи, не имевшие достаточных средств для существования, постоянно прибегавшие к "помощи" баев и попадавшие к ним в кабалу¹¹ .

Своеобразную группу в среде беднейших крестьян представляли консы (буквально "сосед"). Даже дореволюционные словари определяли консы как "рабочее семейство, расположившееся около богатого, которому работает"¹² . В решении ЦИК КАССР 1928 г. о конфискации имущества крупных баев-полуфеодалов указывалось, что последние эксплуатируют консы, "т. е. "полукрепостных" крестьян, хотя и имеющих свое хозяйство, но постоянно живущих при бае и целиком от него зависящих"¹³ . В южных (районах Казахстана оседлый аул знал и категорию чайрикеров (издольщиков). Кедеи выделяли различные группы постоянных и сроковых работников для байского хозяйства. Это малай (обычно работник в домашнем хозяйстве у бая, своего рода слуга) и жалшы (работник, занятый в скотоводстве, полеводстве и т. д., по типу близкий батраку). В районах поливного земледелия существовала еще социальная группа мардикеров (поденщиков).

С середины 20-х годов для хозяйств среднего достатка самым употребительным стал термин "орта шаруа", или "орташа". Однако маломощное скотоводческое хозяйство более точно именовать кункургиш (хозяйство, имеющее минимум скота для существования), а состоятельное середняцкое, нередко зажиточное хозяйство - даулетти шаруа, или

⁹ Ф. Н. Рыбаков, А. И. Кузнецов. О земельно-водной реформе в Семиречье. "Труды" АГПИ. Т. XIV (2), Алма-Ата. 1957; С. А. Нейштадт. Социалистическое преобразование экономики КазССР. Алма-Ата. 1957, и др.

¹⁰ Потеряла свое прежнее значение группа биев (обычно богатых казахов, отправлявших судебные функции), исчезла социальная функция у группы батыров (слово "батыр", как и в далеком прошлом, стало употребляться лишь в отношении смелых, отважных, сильных, а не богатых людей). Исчезли потерявшие какое-либо реальное социальное содержание группы тюленгутов (феодально зависимый от хана или султана крестьянин) и кулов (патриархальный раб). Намного реже стало употребляться и ранее не вполне определенное в социальном отношении понятие "жатак" (буквально "лежачий"), обозначавшее большей частью бедных казахских крестьян (но не только бедных), переставших кочевать и занявшихся земледелием. Общеупотребительным для казахского трудового крестьянства в целом стало понятие "шаруа" (в более точном смысле - "крестьянство, занимающееся скотоводством").

¹¹ Именно так называл в своем словаре хозяйство, не имеющее достаточных средств к существованию и эксплуатируемое баем, один из первых казахов-большевиков. Токаш Бокин ("Русско-киргизский словарь". Составил переводчик туземного языка Семиреченского переселенческого района Токаш Бокин. Верный. 1913).

¹² См. "Киргизско-русский словарь". Оренбург. 1903.

¹³ "Советская степь", 5 сентября 1928 года.

аукатты. Орта же шаруа, или орташа, в начале 20-х годов - это главным образом хозяйства средней обеспеченности в оседлом ауле.

Все эти социальные группы аула отличны от социальных групп деревни отнюдь не только своими наименованиями, а прежде всего и главным образом системой производственных отношений. Как известно, X съезд РКП (б) определил производственные отношения в казахском ауле (и в национальной деревне Советского Востока в целом) как отношения патриархально-феодальные. К началу 20-х годов в казахском ауле полукочевом и особенно кочевом патриархально-феодальные отношения еще преобладали. Аул не знал капиталиста-фермера, и лишь незначительная прослойка баев может быть приравнена в это время к кулаку переселенческой деревни. Продажа-наем рабочей силы, аренда земли и других средств производства были развиты слабо и главным образом в оседло- земледельческих районах. Основной формой эксплуатации трудящегося крестьянства в кочевом и полукочевом ауле являлась дача во временное пользование продуктивного и рабочего скота, в оседлом - инвентаря, ссуда семян, продовольствия; в том и другом - ссуда деньгами, и во всех случаях большей частью - отработки. Последние, как и дача в пользование различных средств производства, а также денежные ссуды, обычно облекались в форму родовой помощи (комек, или жардем), но это не меняло их эксплуататорского содержания. Кедеи, жарлы, консы, кункургиш, не говоря уже о группах жалшы или малай, находились в кабальной зависимости от баев, которые, поддерживая хозяйство одноаульцев, стремились увековечить выгодные для них способы эксплуатации.

Казахская пастбищно-кочевая община и в первые годы Советской власти еще несла в себе массу институтов далекого патриархального прошлого, хотя и приспособившихся к условиям классового общества. В сравнении с ней уже в основном сложившаяся соседская территориальная община оседло-земледельческого аула ушла намного вперед в социально-экономическом развитии. Но при всех различиях обе эти специфические формы общественной организации казахов (первая в более сильной степени, чем вторая) являлись не антагонистом феодализма, а его оплотом. Родовое начало не противоречило феодальному, а соединялось с ним нераздельно и в конечном счете подчинялось ему¹⁴ . Патриархальные институты оказались менее стойкими в области экономических отношений (хотя и сказывались еще весьма заметно), более стойкими в области идеологии, быта, семьи. В хозяйственной жизни аула они, по сути дела, слились с феодальными институтами. Система же идеологических представлений, правоотношений, моральных норм, неписаных обычаев, реликты родоплеменной организации, сознание принадлежности к определенному роду (адай, шекты, табын, тама, кыпчак, найман, керей, жаппас и др.) создавали у рядового казаха - члена общины иллюзорные представления о равенстве с баем, об общности их интересов, затрудняли рост классового самосознания трудящегося крестьянства.

Баи всячески культивировали идеи "общности интересов" и "единства" всех членов рода, боролись за сохранение таких бытовых норм, как безоговорочное подчинение старшему в роде - аксакалу, обычно баю, приниженное положение женщин в семье, калым, аменгерство, кун и т. д. Немалую роль в пропаганде идей "родового мира" играли мусульман-

¹⁴ Соотношение и взаимопроникновение феодальных и родовых начал в общине народов Советского Востока подробно освещено в трудах советских этнографов Н. А. Кислякова, Л. П. Потапова, Т. А. Жданко, С. М. Абрамзона, Г. П. Васильевой и других. В известной мере этот вопрос обобщен в брошюре: С. М. Абрамзон. Патриархально- общинный уклад и пути его изживания у народов среднеазиатских республик и Казахской ССР. "Материалы VII Международного конгресса антропологических и этнографических наук". М. 1964.

екая церковь, муллы, ишаны, влияние которых, в частности среди аульного населения Южного Казахстана, было относительно велико. Именно в этих условиях лучшие пастбища и пахотные угодья, хотя земля в казахской общине формально была неотчуждаема, могли фактически присваиваться баями.

Несомненно, примат в названном выше диалектическом единстве феодального и патриархального начал принадлежал феодальному, патриархальщина же и родовой быт маскировали феодальную эксплуатацию. Но также несомненно, что патриархально- родовой быт являлся не просто оболочкой для феодальных производственных отношений: патриархальщина проникала во все поры экономики, общественных отношений, являлась реальной повседневностью в жизни казахского аула начала 20-х годов, прежде всего кочевого.

Нельзя забывать и о значении фактора внеэкономического принуждения, столь типичного для докапиталистических отношений. Его не следует лишь понимать упрощенно, только как возможность феодала или полуфеодала-бая использовать непосредственно насилие, "кулачное право", хотя и эти моменты не исчезли полностью. Главный характерный признак внеэкономического принуждения в условиях казахского аула - это сила традиции, обычая, влияния так называемого общественного мнения, уважения к "старшим" в роде, модификация прямой эксплуатации, опосредованной через обычай или институт так называемой родовой взаимопомощи в ее различных формах, традиция агайын-шылык (родственности), молчаливое или гласное осуждение каждого, нарушившего "родовой мир", выступившего против "своего" бая, "почтенного" человека (аул-адам), чисто формальные, но еще имевшие значение узы родства, неопределенность самих форм эксплуатации, отсутствие, как правило, денежных форм оплаты труда сородичей-бедняков и в то же время относительно широкое использование именно их труда в хозяйстве бая, неразграниченность во времени труда кедея в хозяйстве бая и собственном хозяйстве (например, при выпасе стад), а отсюда неясность в представлениях о том, когда же он работает на бая, когда на себя.

Подобная характеристика общественных отношений в ауле совсем не преуменьшает роли тех элементов капиталистических отношений, которые сложились в нем еще до социалистической революции. Тем более она не умаляет значения великих завоеваний социалистической революции для казахского шаруа. Во многом изменилось казахское трудящееся крестьянство: школа классовой борьбы, пройденная им в революции и гражданской войне, дала свои плоды. Да и бай уже стал не тем, каким был до революции. Но Коммунистической партии и Советскому государству пришлось затратить еще много усилий, чтобы окончательно ликвидировать наследие прошлого в общественных отношениях аула. Переход казахского крестьянства к социализму, минуя капитализм, только начинался.

Особенность социально-экономической обстановки в ауле состояла, однако, не только в специфике системы производственных отношений и социальной структуры, но и в количественном соотношении социальных групп в сравнении с деревней России или переселенческой деревней Казахстана¹⁵ .

¹⁵ Определим сжато критерии отбора социальных групп. В. И. Ленин указывал, что при преобладании зернового хозяйства с экстенсивным земледелием (а в Казахстане тогда оно было именно таким) социальные группы в деревне можно выделять в соответствии с величиной посева (см. В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 61 - 62). Если перенести это положение на зону кочевого скотоводства, то следует принять здесь в качестве решающего признака обеспеченность хозяйства скотом, в зоне же скотоводческо- земледельческого хозяйства - сочетание обоих названных признаков: обеспеченность посевами и скотом.

Пересчет материалов Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1920 г. показывает, что в земледельческой зоне КазССР 7,4% хозяйств были беспосевными или имели посевы до 0,1 дес., 22,6% имели посевы до 3 дес.; 47,3% - от 4 до 10 дес.; 22,7% - свыше 10 десятин. Если, учитывая относительное многоземелье в крае, считать хозяйства с посевом до 3 дес. бедняцкими, от 3 до 10 дес. - середняцкими и свыше 10 дес. - зажиточными и кулацкими, то станет ясным, что удельный вес середняка в казахстанской деревне и оседлом ауле был сравнительно высок, хотя и ниже, чем в русской деревне. Значительно выше здесь и процент многопосевных хозяйств (не менее чем в три раза). Пересчет и обработка статистических данных о посевах и обеспеченности хозяйств скотом в скотоводческо-земледельческой зоне, где жили почти исключительно казахи, показывает, что кункургиш и даулетти шаруа или аукатты составляли примерно до 30 - 35% общего числа хозяйств, кедеи же - не менее 60%. Анализ сведений по обеспеченности скотом в скотоводческой зоне еще более показателен: 90 - 91% хозяйств - кедеи, только 6% - 7,5% - кункургиш, даулетти шаруа и аукатты¹⁶ .

Таким образом, в канун перехода к нэпу по своей социальной структуре и экономическим отношениям переселенческая деревня и оседлый аул Казахстана были близки деревне центра России, кочевой и полукочевой аул (нивелируя их различия в социальной природе) резко отличались от нее. В казахстанской деревне, как и в деревне средней полосы России, главная фигура - середняк (количественно его несколько меньше), бедняков - немногим больше, выше удельный вес кулацких и зажиточных хозяйств. Оседлый аул имел еще меньше середняцких хозяйств, соответственно больше бедняцких. В скотоводческо-земледельских районах процент хозяйств среднего достатка резко падает, бедные составляли большинство. Наконец, в кочевом скотоводческом ауле кедеи преобладал, он главная фигура, число кункургиш было невелико, даулетти шаруа и подавно. В сельскохозяйственных зонах всех типов удельный вес баев в общем числе аульных хозяйств был примерно одинаков.

Где же причина столь отличной от деревни расстановки социальных групп в ауле? В отсталости и неустойчивости кочевого и полукочевого хозяйства, в господстве в ауле докапиталистических отношений, в тяжких последствиях первой империалистической и гражданской войн, а также джута 1919 - 1920 годов. Наконец, в крае еще не было ликвидировано наследие колониального режима в земельных отношениях, не был осуществлен массовый уравнительный передел земли и скота. Каждый из этих факторов по-своему значим, но преобладание кедея в кочевом и полукочевом ауле является, пожалуй, основной функцией экстенсивности хозяйства и отсталых общественных отношений.

Не менее существен для понимания особенностей обстановки в Казахстане накануне нэпа и вопрос о социально-экономических укладах. В докладе В. И. Ленина о продовольственном налоге на собрании секретарей и ответственных представителей ячеек РКП (б) г. Москвы и Московской губернии 9 апреля 1921 г. дано известное определение экономических отношений в России начала 20-х годов. Напомним характеристику одного из пяти укладов, названных В. И. Лениным: патриархальное хозяйство - это такое "крестьянское хозяйство", которое "работает только на себя" или "находится в состоянии кочевом или по-

¹⁶ См. "Обзор народного хозяйства КазССР в 1924 г.". Оренбург. 1925, стр. 125- 131; "Состояние сельского хозяйства Акмолинской губернии в 1924 г.". Петропавловск. 1925, стр. 28 - 30; "Труды ЦСУ СССР". Т. VIII, вып. 7. Статистический ежегодник. 1924. М. 1926, стр. 152; "Статистический ежегодник. 1917 - 1923". Т. II. Ташкент. 1924, стр 52 - 58; Архив ЦСУ КазССР, отдел статистики сельского хозяйства, оп. 1, д. 6, лл. 52 - 60; д. 7, лл. 54 - 68; ЦГА КазССР, ф. 168, оп. 1, д. 35, лл. 70 - 74; Алма-Атинский облпартархив, ф. 3, оп. 1, ед. хр. 683, л. 74.

лукочевом"¹⁷ . Ленинское определение патриархального хозяйства, а также анализ социальной структуры аула и деревни, общая натурализация и упадок хозяйства в годы гражданской войны естественно подводят к выводу о явном преобладании патриархального уклада в сельском хозяйстве Казахстана. К патриархальному укладу могут быть отнесены все бедняцкие хозяйства деревни, хозяйства аульных кедеев (а они, как известно, составляли большинство), хозяйства части деревенских середняков и аульных кункургиш, имевших весьма ограниченные посевы, незначительное количество рабочего и продуктивного скота и практически не дававших никакого товарного выхода. К этому же укладу, думается, должно отнести и группу байских хозяйств, мало или совсем не связанных с рынком, сохранивших во многом свои преимущества в землепользовании, владевших крупными стадами скота и докапиталистическими методами эксплуатировавших кедеев.

Достаточно ли определять этот уклад только как патриархальный? Напоминаем, В. И. Ленин не считал, что названные им пять укладов исчерпывают всю совокупность экономических отношений в России, он говорил: мы наблюдаем "по меньшей мере пять различных систем или укладов"¹⁸ , а значит, не исключал возможности существования других укладов или переходных между ними форм. В литературе последних лет¹⁹ наряду с патриархальным (в сельском хозяйстве Казахстана) выделялся уклад феодальный или полуфеодальный, к которому относились хозяйства крупных баев-полуфеодалов²⁰ . Но в плане связи с рынком и товарности хозяйство бая-полуфеодала мало чем отличалось от хозяйства кедеев, являясь в основе своей натуральным. К тому же при выделении феодального или полуфеодального уклада и его носителей - баев в нем не оказывается группы эксплуатируемых, отнесенных к укладу патриархальному. Но ведь конкретному укладу соответствует конкретная система производственных отношений.

Поэтому в порядке постановки вопроса в виде рабочей гипотезы выскажем такое предположение: поскольку в казахском кочевом и полукочевом ауле еще довлели докапиталистические, патриархально-феодальные отношения (это общепризнано), поскольку в нем были представлены различные социальные группы баев-полуфеодалов и кедеев (первая эксплуатировала вторую) и обе они были мало связаны с рынком, правомерно определить преобладающий экономический уклад кочевого и полукочевого аула как уклад патриархально-феодальный. Такое определение позволяет охватить как характер экономических отношений между значительной частью баев и кедеями, а также многими кункургиш, так и их отношение к рынку, подчеркивает факт социального неравенства в ауле, суть основных форм эксплуатации в нем.

Все эти обстоятельства существенно отличали сельское хозяйство Казахстана от сельского хозяйства России, где феодализм и его основа - помещичьи латифундии, а также связанные с ними институты и формы эксплуатации были сметены Великим Октябрем.

Мелкотоварный уклад в сельском хозяйстве Казахстана накануне нэпа был представлен относительно гораздо меньшим, чем в России,

¹⁷ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 43, стр. 158.

¹⁸ Там же.

¹⁹ См. "История Казахской ССР. Эпоха социализма". Т. 2. Алма-Ата. 1963; С. Е. Толыбеков, М. Г. Исаева, Л. А. Рахлис. Об особенностях перехода Казахстана к социализму, минуя капиталистическую стадию развития. "Вестник" АН КазССР. 1957, N 8, и др.

²⁰ Понятие "байское полуфеодальное хозяйство" имеет двоякое значение: в первом имеется в виду хозяйство, переходное от патриархального к феодальному, во втором - от феодального к капиталистическому. Тип хозяйства, переходного к феодальному, в ауле в первые годы Советской власти был распространен очень мало, тип же переходного к капиталистическому, но с явным еще приматом феодального начала - широко.

числом средних казахских хозяйств (даулетти шаруа, аукатты и орта шаруа), а также хозяйств переселенцев-середняков, имевших возможность производить часть продуктов на рынок. Удельный вес частнокапиталистического уклада, охватывавшего кулацкие хозяйства, часть байских, связанных с рынком и применявших наемный труд, а также эксплуатируемых кулаками и баями батраков, в переселенческой деревне был выше, чем в деревне Центральной России, в ауле же намного ниже (и то главным образом в оседлом).

Ниже, чем в деревне России, был в Казахстане в эти годы и удельный вес социалистического уклада. Он и переходные к нему формы кооперативных объединений охватывали еще весьма незначительное число крестьянских хозяйств. Колхозы всех видов объединяли менее полпроцента общего числа крестьянских хозяйств и фактически не имели товарного выхода зерна и мяса. Совхозы были убыточны. И все же значение этих ростков социализма в сельском хозяйстве, поддерживавшихся Советским государством, трудно переоценить. За ними было будущее. Следует отметить, что уже в то время действовали казахские скотоводческие кооперативы, в частности в Акмолинской, Букеевской губерниях, в Джетысу²¹ .

Уклады в сельском хозяйстве Казахстана представляли собой не механическую сумму независимо развивавшихся экономических групп и отношений, а их органическое единство в громадном многообразии связей, в (непрерывном движении. "Жизнь создает такие формы, - отмечал В. И. Ленин, - которые соединяют противоположные ото своим основным чертам системы хозяйства с замечательной постепенностью. Становится невозможным сказать, где кончаются "отработки" и где начинается капитализм"²² . Аул и переселенческая деревня "начала переходного к социализму периода, сложное переплетение в "их различных типов хозяйства, общественных отношений, экономических укладов и связанных с ними социальных групп - яркое подтверждение этой мысли Владимира Ильича.

Указывая на органическое единство, взаимозависимость разных экономических укладов, подчеркнем, однако, что единство это диалектически противоречивое, временное, условное. Уклады не сосуществовали, а соревновались, боролись друг с другом. Если противоречия, например, между социалистическим укладом, с одной стороны, частнокапиталистическим и патриархально-феодальным укладами, с другой, носили антагонистический характер, то противоречия между социалистиче-

²¹ Наркомзем КАССР летом 1921 г. учел в республике 132 коммуны, 779 артелей, 28 тозов - всего 939 сельскохозяйственных объединений. Число довольно значительное, но все они были маломощными. Они имели только 4 трактора, 2686 плугов. 4528 борон, 1282 сеялки, 1024 лобогрейки, 878 молотилок, 1246 веялок. В Джетысу весной 1921 г. облземотдел зарегистрировал всего 26 колхозов, в казахских же районах Сыр-Дарьинской области в это время действовало 25 - 50 колхозов. В среднем на каждый колхоз приходилось 40 - 50 дес. посева, 4 омача и 4 плуга, 3,5 бороны, 2 сеялки, 0,8 молотилки, 10 серпов и ураков (местная разновидность серпа) и столько же кетменей. Существовало также 35 - 40 совхозов, столь же плохо обеспеченных средствами производства, как и колхозы. 350 - 360 потребительских обществ, насчитывавшихся в то время в крае, несколько облегчали крестьянству организацию сбыта сельскохозяйственных продуктов, помогали государству в снабжении и распределении среди крестьянства промышленных товаров. Но реальное значение их деятельности также было еще очень невелико. (См. "Социалистическое строительство в Казахстане", стр. 192 - 195; "Советское строительство в аулах и селах Семиречья". Алма-Ата. 1957, стр. 87 - 90; "Материалы Всероссийской с/х переписи". Вып. 1. Ташкент. 1925, стр. 38- 52, 55; С. Сексенбаев. Осуществление советских ааконов о земле и первые шаги совхозного строительства в КАССР. "Ученые записки" Алма-Атинского государственного педагогического института. Т. XIV (2), серия общественно-политическая, Алма-Ата. 1957; Т. Айтиев. Из истории кооперативного строительства в Казахстане в период восстановления народного хозяйства. "Труды" ИИАЭ. Т. 2. Алма-Ата. 1956; ЦГА КазССР, ф. 74, оп. 1, д. 23, лл. 24 - 26).

²² В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 191 - 192.

ским и мелкотоварным - неантагонистический. Одни были главными, другие - второстепенными. Но все эти противоречия реально существовали, развивались, обострялись, и их нельзя было не учитывать в экономической политике пролетарского государства. Здесь, в Казахстане, предстояла борьба не на жизнь, а на смерть не только с капитализмом, но и с феодализмом.

Одна из важных особенностей экономической и политической обстановки в Казахском крае при переходе к нэпу состояла также в том, что введение и первые шаги новой экономической политики совпали во времени с осуществлением чрезвычайных аграрных реформ, направленных на ликвидацию колониального наследия в земельных отношениях.

Сразу же после установления Советской власти в крае было провозглашено полное равенство всех трудящихся в пользовании землей независимо от национальности. Революция нанесла сокрушительный удар по колониализму в земельном вопросе, законодательно отменила арендную плату и отработки; изъятые царизмом, но пустовавшие земли стали возвращаться казахскому населению. Советы, ревкомы, земельные и земельно-водные комитеты начали проводить перераспределение земли. Однако начавшаяся вскоре гражданская война переключила все силы, все внимание местных партийно-советских и крестьянских организаций на борьбу с врагами Советской власти. В районах, оккупированных белыми, неравенство в землепользовании фактически было вновь восстановлено. По окончании же гражданской войны кулаки и казачья верхушка, идя на сговор с баями, во многом сохранили свои преимущества и привилегии в пользовании землей. В Советы, ревкомы постоянно поступали ходатайства казахских крестьян с просьбой наделить их землей, вернуть им земли, переданные царизмом казачьим войскам и переселенческим управлениям. Нехватка пастбищ ощущалась почти во всем Казахстане.

Подготавливавшиеся в 1920 г. и начавшие проводиться после введения нэпа аграрные реформы имели главным образом антиколониальную направленность. Реформы в основном разрешили задачу уничтожения национального неравенства в земле- и водопользовании. Они целиком соответствовали духу, сути национальной политики партии и не противоречили, а дополняли и развивали нэп применительно к специфичным условиям отсталого аграрного края, а в недалеком прошлом колониальной окраины царской России. Будучи составной частью советского метода разрешения аграрного вопроса в своеобразной социально-экономической обстановке бывшей окраины царской России, реформы начала 20-х годов в Казахстане целиком отвечали коренным интересам как казахского, так и переселенческого трудящегося крестьянства. Только в условиях советского общественного и государственного строя так радикально и быстро могло быть ликвидировано позорное наследие колониализма в земельном вопросе. При всех своих издержках, ошибках реформы не сбились на вредный националистический путь в разрешении земельного вопроса и привели к упрочению дружественных отношений между казахским и переселенческим русско-украинским крестьянством.

От реформ выиграла прежде всего казахская беднота. Обеспечив тысячи и тысячи бедняцких казахских хозяйств землей и водой, создав условия для подъема жизненного уровня аульной бедноты, для развития процесса оседания в кочевом и полукочевом ауле, реформы нанесли серьезный удар по колонизаторскому кулачеству, казачьей верхушке и окончательно ликвидировали их сословные и национальные привилегии, установленные царизмом. Они частично задели и байство, ослабив его экономические позиции и влияние в ауле. Помогая казахам-беднякам восстанавливать свое хозяйство, реформы способствовали в известной мере сокращению скрытого аграрного перенаселения в ауле

и в конечном счете - развитию производительных сил сельского хозяйства Казахстана. Реформы имели большой политический эффект. Борьба вокруг перераспределения земли способствовала росту классового самосознания казахской и переселенческой бедноты и ее политической активности, вела к укреплению местных Советов, к советизации казахского аула.

Конечно, земельные реформы 1921 - 1922 гг. не разрешили и не могли разрешить полностью аграрного вопроса в Казахстане, да перед ними и не ставилась такая задача. Они не изменили земельный строй ни в переселенческой деревне, ни тем более в казахском ауле. Общинное землепользование (по форме) по-прежнему давало возможность баям, владевшим огромными стадами скота, эксплуатировать бедноту. Реформы не ликвидировали и кулачество, а только значительно урезали, ограничили его права. Продолжали существовать и противоречия антифеодального и антикапиталистического порядка - между батраками, беднотой переселенческой деревни и кулаками, между казахской беднотой и баями. Однако все эти моменты нисколько не снижают громадного экономического и политического значения реформ, которые означали шаг вперед по пути ликвидации фактического неравенства казахского народа, создавали благоприятные условия для последующего наступления на феодализм и стоящее за ним байство, для утверждения в сельском хозяйстве Казахстана новых, социалистических отношений.

Особенно наглядно революционный подъем масс в ходе земельных реформ проявился в организации Союза Кошчи - первой действительно массовой организации казахской бедноты и батраков. И это тоже специфично для Казахстана, как и для других советских восточных республик. Необходимость такой организации вытекала из особенностей социально-экономических отношений в казахском ауле (как и узбекском кишлаке или киргизском аиле, имея в виду, конечно, известные различия между ними), из преобладания в нем докапиталистических отношений, своеобразной расстановки классовых сил, из учета уровня классовой сознательности казахского трудящегося крестьянства и, наконец (последнее по счету, но не по назначению), из главных задач, стоявших тогда перед аулом в деле коренного переустройства общественных отношений, как говорил Ленин, задач "свержения феодализма"²³ .

Исходя из этого, съезд казахской и киргизской бедноты Туркестана (январь 1921 г.) после долгого, по-настоящему творческого обсуждения предложил создать союз бедноты как переходную ступень к профессиональным союзам рабочих и призвал к немедленной организации ячеек союза на местах²⁴ . Деятельность Союза Кошчи сыграла большую роль в переустройстве общественных отношений в казахском ауле.

Общая картина социально-экономической жизни Казахстана в канун нэпа была бы неполной без освещения почти совершенно не изученного вопроса товарности аульно- деревенского хозяйства. Поскольку накануне перехода к нэпу в сельском хозяйстве Казахстана преобладал натуральный строй, докапиталистические формы в кочевом и полукочевом ауле сковывали расширение рыночных связей. Даже баи, имевшие постоянный избыточный продукт, в большинстве случаев не реализовывали его на рынке, а в годы гражданской войны заботились главным образом лишь о простом воспроизводстве своего стада. Разруха, упадок производительных сил, фактическое прекращение нормальных экономиче-

²³ См. "Ленинский сборник" XXXVI, стр. 106.

²⁴ См. "Советское строительство в аулах и селах Семиречья". Алма-Ата. 1957, стр. 140 - 141; официально он назывался вначале "Союзом безземельных и малоземельных дехкан" и в декабре 1921 г. был переименован в Союз Кошчи. Но в ряде уездов, в частности в казахских районах, сразу же именовался Союзом Кошчи, ибо понятие "дехканин" не употреблялось по отношению к кочевому и полукочевому хозяйству, а они- то и составляли большинство.

ских связей между промышленностью и сельским хозяйством, обесценение денег, военные действия, монополия на заготовки, отсутствие рынка и ярмарок и многое, многое другое никак не могло стимулировать развитие товарности аульных и деревенских хозяйств.

Для характеристики аульно-деревенского хозяйства Казахстана в этот период представляют значительный интерес до сих пор не подвергавшиеся анализу сведения бюджетного обследования ЦСУ КАССР 1923 г. (его материалы почти без изменений могут быть отнесены и к началу 1921 г.) по Кустанайской, Актюбинской, Уральской и Букеевской губерниям²⁵ . Данные этих бюджетов свидетельствуют о том, что экстенсивность сельского хозяйства, примитивность технической базы, метода ведения хозяйства, организации труда обуславливали низкую производительность и низкую доходность как деревенских, так и аульных хозяйств; они свидетельствуют также о незначительности накопления в большинстве обследованных хозяйств, о неразвитости общественного разделения труда. Бедняцкие и середняцкие хозяйства не имели избыточного продукта сверх своих потребностей, большая часть производимых аулом и деревней продуктов потреблялась или оставалась по тем или иным причинам внутри индивидуальных хозяйств. Рыночные связи в абсолютных величинах, пусть с существенными колебаниями и отклонениями, все же следовали за обеспеченностью посевами и скотом, а в относительных - доля отчужденных продуктов сельского хозяйства и приобретенных промышленных товаров в различных по обеспеченности группах хозяйств явно не пропорциональна росту валовой доходности хозяйства. Тут, очевидно, сказывались и в целом еще низкая товарность всех групп хозяйств и индивидуальные черты того или иного хозяйства (состав семьи, количество работников, наличие остатков от урожая прошлого года и т. д.). В этих условиях масштаб приобретения промышленных товаров в целом был весьма и весьма незначителен. У большинства низших наименее обеспеченных групп, особенно в полукочевых районах, преобладала покупка товаров личного потребления, за редким исключением (в отдельных высших группах) приобретение промышленных товаров производственного назначения не могло привести к расширенному воспроизводству хозяйства и в лучшем случае сохраняло его на прежнем уровне. Большинство хозяйств аула и даже деревни еще широко прибегали к натуральному обмену своих продуктов на другие сельскохозяйственные продукты и промышленные товары. Но бесспорно и другое, в высших группах уже начался процесс накопления, низшие же значительную часть своих доходов раздавали за долги.

Сравнение данных бюджетов показывает, что известное значение для объема рыночных связей (в частности, приобретения промышленных товаров производственного назначения) имел и тип хозяйства. В земледельческих районах покупка промышленных товаров для ведения хозяйства в среднем все же несколько выше, чем в смешанных, скотоводческо-земледельческих. Погубернские же колебания объясняются не столько типом хозяйства, сколько степенью его восстановления и реальными возможностями связей с рынком (близость городов, железных дорог, наличие ярмарок и др.). Таким образом, хотя тенденция к развитию рыночных связей в сельском хозяйстве Казахстана в 1921 г. уже обозначилась, говорить о сужении сферы действия натуральных отношений и замене их товарно-денежными рано.

Более или менее верную картину рыночных связей казахского скотоводческо- земледельческого и скотоводческого хозяйства дают бюджетные обследования казахского скотоводческого и скотоводческо-земледельческого хозяйства Уральской губернии²⁶ . Воспользуемся не-

²⁵ "Обзор народного хозяйства Киргизской АССР". Оренбург. 1925.

²⁶ См. Е. М. Тимофеев. Товарность сельского хозяйства Уральской губернии. Уральск. 1927.

которыми, самыми существенными, по нашему мнению, данными, раскрывающими степень товарности этих типов хозяйства.

Для характеристики товарности полуоседлых скотоводческих хозяйств статистиками было изучено 15 бюджетов Ащесайской волости, Джамбейтинского уезда. По степени обеспеченности скотом и отношению к найму бюджеты расчленены на три группы - байскую (I), середняцкую (аукатты, кункургиш, II) и бедняцкую (кедеи, III); показатель товарности высчитывался по соотношению прироста стада к проданному скоту (с поправками на индивидуальные черты хозяйств). Все эти данные; сгруппированы в следующей таблице:

Из таблицы видно, что нарастание посевов идет от низших групп к высшим, точно так же изменяются показатели обеспеченности скотом, валовой стоимости продукции. Особенно интересны последние три графы таблицы. Они свидетельствуют о росте товарности и денежного приходо-расхода прямо пропорционально мощности хозяйств: такая же зависимость устанавливается ив вопросе о товарности разных социальных групп. Существенно также другое: разница между группами по посевам велика, но разница в обеспеченности скотом куда большая. Анализ бюджетов убедительно говорит о преобладающем значении скотоводства во всех группах, а поэтому ясно, что разрыв в среднем доходе кроется именно в обеспеченности скотом.

Товарность скотоводческого хозяйства в той же Уральской губернии имела много своеобразного и отличного в сравнении с полуоседлым хозяйством. Рассмотрим 20 бюджетов Урдинской волости, Букеевского уезда, хозяйства которой совсем не знали посевов и занимались только скотоводством. Принимая за основу те же социально- хозяйственные показатели, что и в Ащесайской волости, и группируя их, получим следующую таблицу:

Как видим, Общая валовая стоимость продукции в хозяйстве прямо пропорциональна обеспеченности скотом. И это естественно. С показателями же товарности дело обстоит иначе. Они резко отличны от аналогичных показателей Ащесайской волости. Прежде всего заметна более низкая товарность хозяйства, чем в полуоседлом хозяйстве (несколько больший коэффициент в группе III общей картины не меняет). И если в Джамбейтинском уезде товарно-денежные отношения наиболее развиты в группе I, то в Букеевском - в группе III. Группа I относительно своих потенциальных товарных возможностей менее всего

связана с рынком. Оказывается, в условиях кочевого скотоводства большая часть байских и зажиточных хозяйств имела почти целиком натуральный характер, очень мало отчуждала для продажи и столь же мало для покупки на рынке. Патриархально- феодальный тип хозяйства со всеми присущими ему атрибутами обуславливал экономическую замкнутость так же, как и ограниченное воспроизводство.

Наблюдения статистиков показали, что I группа кочевого хозяйства не имела регулярного и постоянного контакта с рынком, она сбывала скот (а не продукты скотоводства) лишь тогда, когда ей были необходимы деньги. А поскольку нужда в деньгах в средней группе выступала четче и сильнее, то именно эта группа имела самую высокую степень товарности (хотя и тоже очень небольшую), а связи с рынком - тоже весьма и весьма ограниченные.

Интересны сведения по третьей группе. Хуже всего обеспеченные скотом и вообще средствами производства, имея ничтожный коэффициент товарности скота, эти хозяйства в то же время более, чем хозяйства всех остальных групп, оказались втянутыми в товарно- денежные отношения. В них создавалось своеобразное положение - острый недостаток скота и избыток рабочей силы. Если и продавалась какая-то доля поголовья, то за счет основного капитала. А свыше четырех пятых их денежных доходов (кстати, вдвое больших, чем в сравнительно обеспеченной скотом группе II) составляли заработки вне хозяйства, от продажи рабочей силы. Именно продажа рабочей силы объясняет довольно высокий уровень денежных доходов хозяйств группы III. Может возникнуть вопрос: почему же в Джамбейтимоком уезде группа III, имевшая гораздо меньший денежный доход, не прибегала к внехозяйственным заработкам? Причина кроется в территориальном, географическом положении уездов - Джамбейтинский удален от рынков спроса на рабочую силу, Букеевский близок к ним. Эти краткие выводы из данных по Урдинской волости, конечно, с поправками на другие факторы, не учтенные здесь, могут быть, как нам представляется, распространены на другие кочевые районы Казахстана.

Главный итог сопоставления - товарность при примерно одинаковых прочих условиях в полуоседлом хозяйстве, сочетающем скотоводство с земледелием, выше, чем в кочевом скотоводческом хозяйстве. Полагаем, что, помимо общей большей экстенсивности хозяйства, немалую роль играло здесь и большее влияние патриархально-феодальных отношений, родового быта, сковывавшего развитие производительных сил. Бесспорно, что социальная принадлежность хозяйства в значительной мере определяла степень его товарности, хотя, как видно из изложенного выше, в различных типах хозяйства - в разных направлениях. Как скотоводческое, так даже и смешанное, скотоводческо- земледельческое хозяйства имели более низкую товарность, чем земледельческое. И в целом товарность аульного хозяйства была еще очень низка.

Таковы некоторые конкретные своеобразные черты исторической обстановки в Казахстане при переходе к новой экономической политике. Перед Коммунистической партией стояла весьма сложная задача: применить основные принципы нэпа к своеобразным условиям национальных районов, в том числе Казахстана.

Обобщая первый опыт социалистического строительства, В. И. Ленин предостерегал от шаблона, слепого копирования, механического переноса мер Советской власти из центральных районов страны на национальные окраины, требовал не забегать вперед, идти вместе с массами трудящихся окраин России, постепенно подводить их к осознанию своих коренных классовых интересов, всегда считаться со своеобразием местных условий, с национальными и религиозными чувствами масс. "Более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму - вот что возможно и необходимо для республик Кавказа

в отличие от РСФСР"²⁷ , - писал Ленин коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана и Горской республики. И это ленинское положение, несомненно, имело отношение отнюдь не только к кавказским коммунистам.

В. И. Ленин призывал постоянно искать наиболее гибкие и эффективные средства, методы приобщения народов бывших колоний Российской империи к строительству социализма. Чем больше отстал тот или иной народ в своем общественно-экономическом и культурном развитии, тем больше требовалось дополнительных усилий, переходных мер, чтобы ликвидировать унаследованное этим народом от колониального прошлого фактическое неравенство, помочь ему догнать народы, ушедшие вперед, и вместе с ними одновременно построить социалистическое общество. Чтобы рабочий класс, указывал В. И. Ленин, мог "успешно решить задачу нашего непосредственного перехода к социализму, для этого надо понять, какие посредствующие пути, приемы, средства, пособия нужны для перехода докапиталистических отношений к социализму. В этом весь гвоздь"²⁸ . В этой связи следует повторить ленинскую идею о необходимости "свержения феодализма", то есть ликвидации всех феодальных и патриархально- феодальных институтов В общественных отношениях у народов, не прошедших капиталистической стадии развития, высказанную им при подготовке постановления ЦК РКП(б) "Об основных задачах партии в Туркестане"²⁹ .

В. И. Ленин решительно боролся со всеми попытками противопоставить нэп национальной политике партии. Когда в Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана и Туркбюро ЦК РКП (б) летом 1921 г. возникли разногласия по этому вопросу, В. И. Ленин в письме к М. П. Томскому (бывшему тогда председателем Турккомиссии) совершенно определенно писал: "Безусловно новая экономическая политик а... непременно мусульманские комбеды... внимательное, осторожное, с рядом уступок отношение к мусульманской бедноте"³⁰ . Позднее, когда нэп уже была введена, ЦК РКП (б), следуя указаниям В. И. Ленина, продолжал борьбу с попытками национал-уклонистов отменить нэп в национальных республиках как якобы противоречащую основам национальной политики Центрального Комитета. В письме ЦК к коммунистам Туркестана (январь 1922 г.)³¹ говорится, что линия национальной политики ни в коей степени не изменяется после перехода к нэпу, а взгляды отдельных товарищей, считавших, что нэп должен повести, например, к пересмотру земельно-водной реформы, оценивались как глубоко ошибочные.

Организаторская и политическая работа Коммунистической партии и ее Центрального Комитета сломила сопротивление национал-уклонистов, привела к укреплению единства партийных рядов и установлению правильной линии в осуществлении новой экономической политики. Она теснейшим образом смыкалась, соединялась с национальной политикой партии и применительно к народам Советского Востока, в частности казахскому народу, решала громадной исторической значимости задачу перехода их к социализму, минуя капитализм.

²⁷ В. И. Ленин. ПСС. Т. 43, стр. 199.

²⁸ Там же, стр. 228.

²⁹ До 1924 г., до национально-государственного размежевания Средней Азии, южные районы современной КазССР входили в состав ТуркАССР (в них жило до 700 тыс. казахов).

³⁰ "Ленинский сборник" XXXVI, стр. 305.

³¹ "Жизнь национальностей", 26 января 1922 года.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Г. Ф. ДАХШЛЕЙГЕР:

Комментарии: