Третья четверть VIII в. - время открытого политического размежевания Рима и Империи. Хрупкий баланс в их отношениях, давно испорченных претензиями папского престола на самостоятельный контроль над обширными владениями на территории Италии, а также неразрешимыми богословскими противоречиями на почве активно насаждаемого императором иконоборчества, оказался окончательно нарушенным. До середины VIII в. папы римские, Григорий II и его преемники Григорий III и Захария, продолжали проявлять некоторую политическую лояльность по отношению к императору-еретику и даже сотрудничали с ним. Причина такой лояльности в том, что папы еще не видели в доступной от себя близости той силы, на которую могли бы опереться для решительного разрыва с Империей. Претензии на эту роль короля лангобардов папский престол не устраивали. На маневрировании между императором и лангобардами во многом и строилась политика пап. Более всего понтификов, вне зависимости от происхождения, волновало, во-первых, собственное право на решающий голос по важным вопросам, а во-вторых - защита автономии Римской Церкви1, которая оказалась под очевидной угрозой, потому что в 751 г. король лангобардов Айстульф изгнал из Равенны последнего византийского экзарха Евтихия и стал открыто угрожать Риму. Папа Стефан II, убедившись в неэффективности попыток урегулировать отношения с Айстульфом дипломатическими методами2, пытался просить помощи у императора, но еще до того, как посланцы Рима вернулись из Константинополя, стало понятно, что надеяться не на что: империи не до проблем итальянской периферии, а лично император занят устройством собора, который должен догматизировать иконоборчество3. К середине VIII в. контакты империи и папства давно стали нерегулярными, фактически папам была предоставлена возможность вести самостоятельную политику. Но совершенно очевидными оставались две ключевые проблемы в отношениях Рима и Византии4: религиозное несогласие из-за ереси иконоборчества, неизменное, несмотря на неко ... Читать далее