Полагаю, что за последние приблизительно 20 лет роль этнологии/этнографии в нашей стране определенно возросла, что связано с резким ростом значения этнического фактора в обществе и, соответственно, с необходимостью его изучения. Похожая ситуация существовала в 1920-е - 1930-е годы, когда проводилось так называемое национально-государственное размежевание регионов Советского Союза. В дальнейшем этнология попала под пресс сталинских репрессий и до середины 1980-х годов занимала периферийное место в системе общественных наук со статусом подсобной исторической дисциплины. Об этнографах вспоминали главным образом при подготовке всесоюзных переписей населения. Официальная советская "историко-партийная наука" относилась к этнографии с некоторым пренебрежением и предубеждением. Этнография ассоциировалась с изучением неких экзотических "этнографизмов" и подозревалась в ревизии постулатов исторического материализма. Поводами для этого были публичные дискуссии этнографов о первобытности, стадиальности развития этнических общностей, знаменитой триаде "племя - народность - нация" и т.п. "Теория этноса", разработанная Ю. В. Бромлеем в сотрудничестве с другими крупными советскими этнологами, усугубила интригу противостояния между этнологами и ортодоксальными "истматчиками". Не способствовал лучшему отношению к этнологии и известный доклад Ю. В. Бромлея на заседании Президиума АН СССР в 1982 г., когда он осмелился выказать озабоченность по поводу угрозы ухудшения межэтнических отношений в стране. В то время такая мысль присутствовала только в публикациях западных советологов и была воспринята как крамола (это был уникальный случай в практике подобных заседаний, когда отменили обсуждение доклада). В середине 1980-х годов, в условиях "перестройки", ситуация начала постепенно меняться. Свидетельством этого стало, например, создание Межведомственного научного совета АН СССР по изучению национальных процессов под эгидой Института этнографии и председательством Ю. В. Бромлея. В совет ... Читать далее