Идея интервьюирования женщин-антропологов из разных стран (США, Канада, Франция, Япония, Великобритания, Голландия, Германия) возникла у меня весной 2006 г. во время пребывания в Вашингтоне. Там, в Центре Вудро Вильсона, мне довелось в течение полугода общаться с представительницами научных сообществ, школ, направлений, взглядов, объединенных при этом общими профессиональными интересами и, самое главное, - искренней симпатией и любовью к народам России и бывшего СССР. Все эти исследовательницы давно и плодотворно работают в различных регионах постсоветского пространства и проводят в экспедиционном поле не только месяцы, но и годы. Более 20 зарубежных ученых - известных исследовательниц советской и постсоветской антропологии - с неподдельным воодушевлением приняли участие в проекте и ответили на мои вопросы. Вернувшись в Россию, я обратилась с аналогичной анкетой к тем российским коллегам (женщинам-антропологам/этнографам), чьи научные интересы и/или экспедиционные "поля" в той или иной степени совпадают со сферами научной деятельности зарубежных респонденток. Так появилось несколько бинарных интервью, составивших серию "Женский портрет в научном интерьере". Почему именно "женский портрет" и почему только женские интервью? Прежде всего потому, что круг моих зарубежных коллег составили женщины активного исследовательского возраста, что определило, в свою очередь, и основные параметры российской выборки. И в этом нет особого умысла или специального тендерного подхода. Существует мнение, что женский душевный опыт по-своему своеобразен во всех проявлениях, в том числе и в профессиональном творчестве. Именно на базе последнего женщина-этнограф якобы способна найти истинную меру вещей, выявить, сохранить и передать особое знание и т. д. Конечно, было бы небезынтересно проверить эти представления, уже достаточно прочно укоренившиеся в сознании части академического сообщества. Однако при формировании выборки я, разумеется, ставила на первое место не пол и возраст колллеги, ... Читать далее