М. РОССПЭН. 2010. 511 с.

Монография доктора исторических наук профессора Омского государственного университета А. В. Ремнева основывается на кандидатской диссертации, написанной в середине 1980-х годов. В последней книге недавно скончавшийся талантливый исследователь использовал богатый архивный материал.

Очевидна актуальность темы: проблема кризиса верховной власти в условиях экономического роста и социально-политического развития давно привлекала исследователей. Работа А. В. Ремнева выдержана в источниковедческих традициях таких советских историков, как Б. В. Ананьич, Р. Ш. Ганелин, П. А. Зайончковский, В. С. Дякин, Л. Е. Шепелев и др. Ремнев поставил перед собой задачу исследовать Комитет министров как "самодержавное правительство" в Российской империи. Название труда верно передает суть проблемы: автор показал, что этот высший государственный орган с широкими полномочиями все же не стал органом согласованной министерской политики, каким полагается быть правительству, потому что политической системе такая согласованность была чужда.

Подробно описаны в монографии состав, делопроизводство и компетенция Комитета министров. При образовании министерств в 1802 г. на устройство Комитета повлияли "неопределенность законодательной директивы и произвол в ее применении"¹. Такое положение дел было связано с особенностями законодательного процесса в условиях самодержавия. Касаясь этих особенностей, Ремнев рассматривает их специфические, нередко парадоксальные аспекты и ставит под сомнение сложившиеся в литературе упрощенные трактовки². Несмотря на то, что Комитет был завален массой мелких дел, что вело к "снижению его эффективности в высшем управлении и падению авторитета среди членов" (с. 45), его политическое значение было велико. Свидетельством тому автор считал страстное стремление обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева стать членом Комитета (с. 34 - 36).

Убедительно показал Ремнев решающую роль канцелярии Комитета и ее руководителя - управляющего делами. Действительная роль его, как явствует из подробно описанного опыта управляющего делами Комитета А. Н. Купомзина, была важнее роли председателя. Несмотря на недовольство председателей таким положением дел, император сохранял его в прежнем виде, что позволяло обезопасить престол от возможного злоупотребления влиянием со стороны председателя (с. 84 - 95).

Оценивая деятельность канцелярии, автор сделал вывод о том, что "влияние канцелярии на существо дел иногда могло оказывать объективно благоприятное воздействие на решение вопроса" (с. 110 - 111), который, однако, требовал бы дальнейших пояснений. Какая или даже чья "объективность" имеется в виду? Ответ на этот вопрос следует искать в описании конфетных решений.

Регулирование потока разнообразных дел требовало огромного напряжения бюрократической структуры. Раздел о "стихийно складывавшейся компетенции Комитета" (с. 112) посвящен подробному рассмотрению роли неписаного "обычая" в государственных делах поздней Российской империи. Ремнев на ряде примеров показывает, что ссылка на обычай часто бывала важнее при решении того или иного вопроса, чем формальные правила. Дальнейшее исследование этой темы представляется перспективным на материале пореформенного времени. Традиционалистская власть, опасавшаяся новых явлений, с недоверием относившаяся к возможности урегулировать их новыми законами, отвечала на вызовы времени созданием новых обычаев. Например, практика утверждения уставов акционерных компаний породила обычай, который, как пишет Ремнев, стал определяющим: "Решения Комитета министров по частным случаям, таким образом, позволяли, не меняя общего законодательства, вносить изменения в качестве исключений, которые скоро становились правилом" (с. 116).

Сосуществование формальных правил и обычаев на вершине государственной власти заключало в себе "вопрос о совместимости самодержавия и принципа законности" (с. 139). Это обобщение требует дальнейшей проработки. В монографии законность рассматривается как "упорядоченный законодательный механизм" (с. 138), но едва ли она сводится к такому понятию. Стремились ли политические элиты к утверждению закона, обязательного для всех? Рассматривалось ли такое равенство перед законом как "общее благо", которое обычно лежит в основе института права, реализуется через действие его норм и защищается судом? Исследование юридической техники в пореформенной России, скорее, убеждает в обратном³.

Проблема законности неизбежно упирается в проблему власти. В условиях самодержавной централизации власти, как показал Ремнев, ее верховные институты находились во взаимной конкуренции, постоянно стремясь к переделу власти между собой. За институтами стояли конфетные деятели, их политический капитал, амбиции, интересы - именно они определяли обычай и влияли на его изменения. Борьба за властный и материальный ресурсы сосредоточивалась вокруг фигуры императора, который оставался верховным законодателем. Законность - в понимании бюрократии - не должна была перевешивать интересы конкурирующих ведомств и лиц, исход их противостояния зависел от воли монарха. Устойчивость этой ситуации, на первый взгляд, может объяснить отмеченную автором ограниченность правительственной реформаторской мысли; основные направления ее наметились еще при Александре I и разрабатывались вплоть до революции 1905 года. Идейная ограниченность правительственного конституционализма не может рассматриваться как нечто застывшее.

Рассматривая взаимодействие Комитета министров с высшими комитетами, Ремнев, собственно, и показывает, как самодержавная система управления реагировала на требования момента. Нацеленная на поддержание институциональных традиций система власти пыталась решать текущие задачи не путем реформирования институтов, а путем создания новых, временных органов, ведающих определенными отраслями управления или территориями. Именно деятельность экстраординарных учреждений обеспечивала долговечность и стабильность системы в целом, но она вела и к усилению противоречий вследствие увеличения числа участников ведомственной борьбы. Последнее особенно хорошо заметно в деятельности отраслевых комитетов.

Показательна в этом смысле борьба противников аграрной реформы вокруг Главного комитета по крестьянскому делу, председателем которого был великий князь Константин Николаевич. Еще Карамзин подсказывал самодержцу: "не институты, а люди важны". Константин Николаевич располагал возможностями непосредственно влиять на царя, но политические реалии требовали институционализации его власти. При этом конкурирующие институты восставали против "узурпации Главным комитетом по крестьянскому делу их прав" (с. 226). Как показал Ремнев, переплетение персональных и институциональных влияний-характерная особенность подобных органов государственного управления.

Рассматривая роль высших территориальных комитетов автор затрагивает важную и малоизученную "техническую" сторону функционирования государственного аппарата Российской империи. Технологии влияли на управление, развитие железных дорог и телеграфа фигурировало как одна из причин пересмотра механизмов управления Кавказом.

Проблеме "единства правительства" в условиях самодержавного правления посвящены разеделы "Верховная власть в поисках единства", "Проблема "объединенного правительства" и упразднение Комитета министров". Здесь, по сути, дано развернутое объяснение невозможности выработки согласованной министерской политики силами Комитета министров; более того, такой задачи перед Комитетом, оказывается, вообще не ставилось (с. 488). Самостоятельный интерес представляют те объяснения невозможности "самодержавного правительства", которые дали современники - представители высших эшелонов бюрократии. Они прибегали при этом к использованию не только таких политических терминов, как "конституция", "цезаризм", но и собственных (например, Magna charta libertatum). Эта тема требует дальнейшего внимания исследователей, практикующих метод истории понятий.

Книга А. В. Ремнева дает пищу для дальнейших размышлений и позволяет ставить новые исследовательские задачи. Особенности формы этого произведения связаны с типом диссертационной работы. Теоретическое переосмысление всех вопросов, рассматриваемых в книге, не входило в задачу автора. Во введении он использует некоторые понятия из прагматической теории, но, к большому сожалению, не возвращается к ним в дальнейших главах. Тем не менее проведенная Ремневым проработка источников создает новую основу для дальнейшего изучения важнейших властных институтов позднего имперского периода.

Примечания

1. НОЛЬДЕ Б. Э. Очерки русского государственного права. СПб. 1911, с. 110.

2. См. рец. Д. А. Андреева: Российская история, 2011, N3.

3. From the judge's arbitrium to the legality principle: Legislation as a source of law in criminal trial. Berlin. 2012.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Т. Ю. БОРИСОВА:

Комментарии: