Ашхабад. Изд-во "Ылым". 1970. Часть первая (1917 - 1937). 469 стр. Тираж 5000. Цена 2 руб. 20 коп. Часть вторая (1938 - 1967). 374 стр. Тираж 3850. Цена 1 руб. 85 коп.

Рецензируемый труд¹ увидел свет спустя 13 лет после выхода "Истории Туркменской ССР"² , второй том которой посвящен советскому периоду. За это время туркменская историография обогатилась многими ценными работами, в научный оборот вовлечено огромное количество новых источников³ . "История Советского Туркменистана", как отмечается в предисловии к книге, подготовлена с целью "более полного освещения и изложения истории туркменского народа за годы Советской власти на основе новых материалов и исследований" (ч. 1, стр. 8). Обширный и разнообразный научно-справочный аппарат издания свидетельствует о большом внимании авторского коллектива к мобилизации всего комплекса источников, особенно тех, которые были выявлены в последнее время. Монография написана силами местных ученых, многие из которых известны далеко за пределами республики, в то время как "История Туркменской ССР" создавалась в основном специалистами из Москвы, Ленинграда, Ташкента и лишь небольшим числом местных

¹ Редакционная коллегия: А. Каррыев (гл. ред.), А. А. Росляков, А. Сапаров, Ш. Ташлиев, Дж. Алладатов, М. Мошев, Ю. Е. Пермяк, М. Языкова.

² "История Туркменской ССР". Тт. 1 - 2. Ашхабад. 1957.

³ См. "Советская историография Туркменистана" (Материалы к обсуждению). М. 1968 -(ротапринт).

стр. 149

авторов, за редким исключением только начинавших свой путь в науке.

Структура обеих частей книги отражает закономерности и особенности перехода туркменского народа к социализму, минуя капиталистическую стадию. Главы, посвященные борьбе за установление и упрочение Советской власти в Закаспии, отличаются широтой источниковедческой и историографической базы, аргументированностью оценок и выводов. Убедительно доказано в книге, что в Туркменистане, как и повсюду в России, назревали предпосылки социалистической революции, которая вобрала в себя различные революционные движения, в том числе национально- освободительное и крестьянское. Как следствие социально-экономических и политических условий многонациональной страны, социалистическая революция представляла собой закономерное явление на всей территории России. Авторами хорошо обрисованы сформировавшиеся в итоге размежевания классовых сил два противостоящих друг другу в канун Октября лагеря. Один из них объединял колонизаторскую буржуазию, местную феодально-клерикальную верхушку, контрреволюционное офицерство и чиновничество, верхи буржуазной интеллигенции, русское кулачество и большую часть национальной буржуазии. Все они группировались вокруг партий кадетов, правых эсеров, меньшевиков-оборонцев, "Дашнакцутюн" и "туркменских комитетов" для борьбы с надвигавшейся социалистической революцией. Другой лагерь, возглавленный большевиками, составляли революционные рабочие, солдаты, основная часть городской мел* кой буржуазии, значительная часть русского и большинство национального крестьянства. Большевиков поддерживали в тот период по ряду основных вопросов (передача власти Советам, земли крестьянам, выход из войны) революционно-демократические партии: левые эсеры, меньшевики- интернационалисты, армянская партия "Гнчак", максималисты, анархисты- коллективисты и т. п. (ч, 1, стр, 36 - 37). Стремление авторов к более глубокому освещению тактики компромисса большевиков с левыми элементами мелкобуржуазных партий отражает наметившийся в последние годы интерес к этой теме. Заслуживает внимания попытка дать характеристику социальной базы Советов на этапе борьбы за упрочение Советской власти в Закаспии (ч. 1, стр. 55 - 56).

Однако при чтении этой части книги возникает ряд замечаний, которые могут быть адресованы не только туркменским специалистам. Знакомство с обобщающими трудами по истории республик Средней Азии убеждает в том, что до сих пор, по существу, остается неизученным вопрос о том, как менялось отношение национального крестьянства к Советам в период от Февраля к Октябрю, вопрос, который связан с задачей детального показа тактической линии большевиков в то время. Подчас в литературе можно встретить противоречивые оценки или декларативные рассуждения. К сожалению, и "История Советского Туркменистана" не стала в этом отношении исключением. Здесь говорится, что с победой Февральской революции буржуазным органам власти противостояли Советы, "опиравшиеся на рабочих и солдат и пользовавшиеся огромным авторитетом у всего трудового населения области" (ч. 1, стр. 13). Заметим, что Советы, о которых в марте 1917 г. далеко не все дайхане имели отчетливое представление, не могли еще завоевать тогда столь высокого авторитета у всех трудящихся Закаспия. При избранном авторами пути изложения сложный процесс большевизации Советов лишается своей динамики. Поэтому, очевидно, и нашло место в книге следующее положение, явно не согласующееся с уже приведенным: "Летом 1917 г. стала все более определенно проявляться тяга туркменских дайхан к Советам как выразителям интересов народа" (ч. 1, стр. 18). Авторы пишут, что тяга дайханства к Советам объективно отражала стихийное влечение национального крестьянства к союзу с пролетариатом России, к пролетарскому руководству (ч. 1, стр. 25). Справедливость этого тезиса вряд ли можно было оспорить, если бы речь шла о Советах, руководимых большевиками, а не о меньшевистско-эсеровских Советах, состав которых оставался неизменным в Туркмении летом (ч. 1, стр. 24) и даже осенью (ч. 1, стр. 31) 1917 года. Настало время для глубокого изучения процесса большевизации Советов и в национальных районах в период от Февраля к Октябрю, процесса роста доверия к ним трудовых масс. Нынешнее состояние историографии диктует необходимость всестороннего исследования проблемы формирования революционных сил на национальных окраинах в канун Октября, ибо нельзя ограничиваться лишь констатацией конечного результата этого процесса. Большим достоинством книги является внимание авторского коллектива к пробле-

стр. 150

ме укрепления и развития союза рабочего класса и крестьянства на всех этапах строительства социализма и коммунизма. Упрочение военно-политического союза рабочего класса и туркменского дайханства в годы гражданской войны авторы связывают с проведением продовольственной политики, которая в Туркмении, как и во всей Средней Азии⁴ , приняла форму заготовок хлеба и скота на основе товарообмена и изъятия только доли излишков продовольствия, то есть продразверстка фактически оказалась здесь продовольственным налогом (ч. 1, стр. 104). Это обусловливалось тем, как подчеркивается в книге, что в туркменском обществе политическая дифференциация была еще слабо выражена и хлебную монополию могли использовать в борьбе с Советской властью родоплеменные вожди, оказывавшие тогда сильное влияние на трудовое население (ч. 1, стр. 103 - 104).

Рабоче-крестьянский союз, как и в других советских республиках, стал главным условием успешного строительства социализма в Туркменской ССР. К сожалению, во второй части "Истории Советского Туркменистана" этой теме уделено значительно меньше внимания, чем в первой (все сведено, по существу, к показу шефской помощи деревне). Формы проявления союза двух дружественных классов советского общества разнообразны. Но "глобальные" понятия - "стирание классовых различий", "усиление социальной однородности общества", "многонациональный советский народ как новая историческая общность" и другие - заслоняют порой от исследователей задачу конкретно- исторического изучения социальных процессов во всей их сложности и многоплановом проявлении.

Содержательна глава, посвященная истории народных революций в Хиве и Бухаре и развитию Хивинской и Бухарской советских народных республик по пути к социализму (1917 - 1924 годы). Авторы характеризуют особенности формирования широкого национального фронта, направленного против ханской, власти. Большевики, выступившие его организаторами, сотрудничали в указанный период с племенными вождями 1 буржуазно-националистическими элементами - младохивинцами (ч. 1, стр. 134). Революции в Хиве и Бухаре в отличие от других буржуазно-демократических революций проходили под руководством большевиков и при непосредственной помощи РСФСР. Они привели к установлению народной власти в форме республики Советов и открыли пути последующего перехода ХНСР и БНСР к социализму. Такого типа революции названы в книге народно-советскими (ч. 1, стр. 138). Авторы затрагивают и многие другие проблемы, связанные с некапиталистическим развитием ранее отсталых народов по пути к социализму (земельно-водные реформы, переход кочевников к оседлости, советизация аула, раскрепощение женщины и др.). При этом приводится богатый конкретно-исторический материал.

К сожалению, некоторые вопросы, даже относящиеся к спорным, исследуются без достаточной глубины. Приведем пример. Известно, что у историков пока еще нет единой оценки социально-экономического содержания аграрных преобразований в Средней Азии и Казахстане, осуществленных в доколхозный период. Земельно-водные реформы 20-х годов оцениваются в книге как преобразования переходного типа, сочетавшие черты революционно- демократического и социалистического характера (ч. 1, стр. 276; ч. 2, стр. 329). Не вступая в дискуссию по этому поводу, укажем лишь на явную непоследовательность авторов в обращении с теми понятиями, в уточнение которых они, казалось бы, должны были внести свою лепту. Так, преобразования 1921 - 1924 гг. в Северном и Восточном Туркменистане, на территории, входившей тогда в состав Бухарской и Хорезмской советских народных республик, авторы также характеризуют как революционно- демократические и социалистические (ч. 1, стр. 118, 146, 159 и др.). Здесь упускается из виду важнейший методологический критерий исторического исследования, связанный с типологией революций⁵ , вопрос о коренном отличии социалистической революции от других революций, имевших место в мировой истории, в том числе и буржуазно-демократических или однотипных с ними народно-советских (пользуясь термином авторов). Опытом истории доказано, что существует прямая связь между типом диктатуры и характером осуществляемых ею преобразований. Эта аксиома как выражение подлинного историзма, к сожалению, учитывается еще не-

⁴ См. "История коммунистических организаций Средней Азии". Ташкент. 1967, гтр. 395 - 398.

⁵ О типологии революций как неотъемлемом компоненте методологии истории см.: П. Г. Шурбованый. Обсуждение некоторых проблем методологии истории. "Вопросы истории", 1971, N 10, стр. 159 - 166.

стр. 151

достаточно, в том числе и авторами рецензируемого издания.

Однако было бы несправедливо адресовать наши замечания только туркменским историкам; они в равной степени относятся ко всем тем участникам дискуссий о характере аграрных преобразований в Средней Азии и Казахстане, точка зрения которых нашла отражение в "Истории Советского Туркменистана". В то же время туркменским коллегам следует предъявить больший счет, ибо в их труде, анализирующем историю двух разнотипных революций - социалистической и народно-советской, осталась нереализованной возможность сопоставления этих революций, выявления общего и особенного в каждой из них, изучения влияния коренных принципов той и другой революции на содержание их реальных действий в экономической, политической, социальной и культурной сферах.

Проблема индустриализации Туркменистана и его промышленного развития рассмотрена в целом обстоятельно. Авторы раскрывают особенности индустриализации, правильно связывают их с национальной политикой партии и линией на рациональное размещение производительных сил в интересах строительства социализма. В книге приведены яркие факты, свидетельствующие об огромной помощи центральных районов страны Туркменистану в становлении его промышленности в довоенные годы и о всесторонней экономической взаимопомощи индустриально развитых социалистических республик на современном этапе. Однако вызывает сомнение утверждение, что удельный вес промышленности в валовой продукции народного хозяйства республики составлял в 1927 - 1928 гг. 51% (ч. 1, стр. 266). Отсюда следует, что Туркменистан еще до широкого промышленного строительства, развернувшегося здесь в годы довоенных пятилеток, стал индустриально-аграрной республикой, то есть достиг фактического уравнения с промышленно развитыми районами Центра. В книге, кстати, приводятся и иные данные: удельный вес промышленности в совокупной продукции промышленности и сельского хозяйства возрос с 29,7% в 1928 г. до 47% в 1932 г. (ч. 1, стр. 324). Много внимания на ее страницах уделяется характеристике производственной и политической активности рабочего класса (социалистическое соревнование, рационализация и изобретательство, участие рабочих в общественной жизни), данным о движении коллективов и ударников коммунистического труда (ч. 2, стр. 241 - 243, 296 и др.), борьбе за осуществление экономической реформы (ч. 2, стр. 292 - 293 и др.).

В книге широко освещаются вопросы социалистического переустройства туркменской деревни, развития сельского хозяйства. Низкий уровень классового сознания дайханства в первые годы Советской власти, его экономическая и бытовая зависимость от феодалов, почти полная неграмотность требовали огромных усилий для его подготовки к переходу на путь социализма. Авторы правомерно уделяют этой проблеме большое внимание. Они рассказывают о кооперативном строительстве в ауле, о деятельности крестьянских союзов ("Кошчи", "Гарыплар гурмасы"), о мероприятиях по ограничению феодально-байских элементов анализируют ход коллективизации сельского хозяйства, содействие рабочего класса ее проведению, допущенные в этом деле перегибы, значение ирригации и хлопководстве в подъеме сельского хозяйства.

Однако имеются здесь и существенные пробелы. При всем внимании авторов к проблеме создания условий для коллективизации дайханства остается невыясненным имелись ли в Туркмении к концу 20-х годов предпосылки коллективизации, и если да, то что они собой представляли. Отрывочные рассуждения по этому вопросу (ч. 1 гл. VII, § 3) носят самый общий характер. Очевидно, поэтому остается нечеткой трактовка процесса коллективизации. Вряд л верно применительно к 1928 г. говорить "колхозном движении" в Туркмении или хотя бы в ее земледельческой зоне (ч. 1, ст. 302). Известно, что ликвидация феодально-байских элементов в ходе социалистического переустройства аула, "совмещение" коллективизации с переходом кочевников оседлости представляли собой существенную особенность Туркмении начала и середин 30-х годов. Но авторы фактически уклонялись от конкретного показа того, как проводились эти мероприятия (ч. 1, стр 34 374). Не придерживаются они и единой социально-экономической терминологии. Характеристика туркменского аула доколхозного периода выглядит весьма пестро, "сильны были родовые отношения (для кочевых районов)", "пережитки докапиталистических отношений" (ч. 1, стр. 300), "полуфеодальные отношения", "феодально-патриархальные отношения" (ч. 1, стр. 43 и т. д.

Известно, что послевоенный период исто-

стр. 152

рии советского общества ознаменовался существенными сдвигами в его социальной структуре, стиранием межклассовых граней, различий между умственным и физическим трудом. Эти явления, обусловливающие возрастание социальной однородности советского народа, в наше время характеризуются сближением таких показателей, как распределение городского и сельского населения по характеру труда, удельному весу квалифицированных работников, уровню образования населения⁶ . Во второй книге рецензируемого труда указанные сюжеты получили весьма беглое освещение. Это замечание относится и к показу многообразных форм сотрудничества советских народов на современном этапе. Более детального раскрытия на местном материале требовал вопрос выравнивания уровней экономического и культурного развития народов СССР, которому партия уделяет постоянное внимание ⁷ .

Пожалуй, впервые в отличие от других работ столь полно показана в этом труде общественно-политическая жизнь во всех ее основных проявлениях (советское строительство, внутрипартийная жизнь, профсоюзное движение, комсомол и т. д.). Это значительное достижение авторского коллектива. Раздел, посвященный истории Туркменистана периода Великой Отечественной войны, убедительно говорит о достойном вкладе трудящихся республики в победу над фашизмом. Интересны главы, посвященные культурному строительству, анализирующие сложный путь культурной революции, обеспечившей успешный переход туркменского народа от средневековой отсталости к современному прогрессу. Для авторского коллектива характерно стремление дать объективную картину исторического процесса во всей его сложности и противоречивости, показать, что каждый успех в экономическом, политическом и социальном развитии республики есть результат творческого труда многонационального советского народа.

Несколько слов по поводу заголовков. Не совсем удачным представляется название 2-й части книги - "Окончательная победа социализма и коммунистическое строительство (1938 - 1967 гг.)". Оно лишь констатирует самый факт окончательной победы, но не учитывает упорной борьбы за ее достижение. Название 4-й главы в этой части - "Туркменская ССР на завершающем этапе строительства социализма (1951 -1958 гг.)"-неправомерно: может ли идти речь о завершении строительства социализма к концу 50-х годов (!), если эта задача была решена во второй пятилетке?

Фундаментальный, синтезирующий достижения современной науки труд коллектива историков Туркменистана заслуживает в целом высокой оценки. Его характерная черта - обстоятельность в освещении многих проблем истории республики. Важно и то, что книга рождает желание поразмыслить над вопросами, которые нуждаются в дальнейшем изучении.

⁶ См. Л. М. Дробижева. О социальной однородности республик и развитии национальных отношений в СССР. "История СССР", 1967, N 1, стр. 81.

⁷ См. "XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза". Стенографический отчет. Т. II. М. 1971, стр. 290 - 305.

Постоянный адрес данной публикации: