Идею переселения немцев за Кавказ подал Главноуправляющий Грузией, генерал от инфантерии А. П. Ермолов (1777 - 1861 гг.), который был одновременно главой Чрезвычайного посольства в Персии. Роль его в этом неоспорима, но неоднозначна. В письме от 31 декабря 1816 г. управляющему МВД О. П. Козодавлеву он изложил мысль о создании в Грузии образцовой немецкой колонии для наставления местных жителей в сельском хозяйстве и предложил "поселить здесь колонию трудолюбивых немцев, которых бы добрый пример и очевидная от хозяйства польза вселили в них желание обратиться к подражанию". Надеясь на успех с "весьма малыми издержками казны", он просил министра, если предложение это будет найдено полезным, выписать на первый случай "фамилий 30 под собственный присмотр"¹. Суть такой и не более была идея Ермолова, исходившего из опыта Шотландской колонии (Каррас), основанной в 1802 - 1806 гг. эдинбургскими миссионерами у подножия горы Бештау на Северном Кавказе². Признавая "таковое благонамерение" для правительства полезным, министр был готов посодействовать (водворение колонистов за счет казны были прекращены еще в 1810 г.). Выбор пал на прибывших по особому соизволению императора под Одессу 50 семей виноделов из Вюртемберга, на водворение которых была выделена определенная сумма. 17 мая 1817 г. Козодавлев сообщил Ермолову, что из них 31 семейство швабов охотно изъявили желание поселиться в Грузии и что он немедленно представил дело в Комитет министров³. В итоге, получив пособие, эти иммигранты из Швайкхайма (округ Вайблинген), 180 душ под руководством Фр. Фукса, прибыли 21 сентября в Тифлис. Грузинский гражданский губернатор генерал-майор К. Ф. фон Сталь рапортовал Ермолову 11 октября, что для поселения их было назначено место близ села Сортичала, где отведено было по 60 дес. на семью; до отстройки жилищ воинскими нижними чинами переселенцы были размещены в селении Марткопи; приставом к ним временно был назначен унтер-офицер барон Розен, а старейшиной выбран Готлиб Лефлер⁴. Так, в 35 верстах к востоку от Тифлиса, на реке Иоре, в 1817 г. была заложена первая в Закавказье немецкая колония Мариенфельд.

Чернова-Дёке Тамара Николаевна - доктор исторических наук. Москва-Берлин.

Казалось бы, замысел Ермолова был успешно воплощен в жизнь. Как видим, речь не шла о колонизации и массовом переселении немцев. (К тому же немцы из Шотландской колонии отказались от переселения.) Однако последовавшая миграция обрушилась на Главноуправляющего тяжким бременем как результат государственной политики, явно выходившей за рамки его представлений. Осенью 1818 г. в Закавказье происходило неординарное событие - переселение крестьян и ремесленников из Виртембергского королевства (согласно правописанию того времени) и образование колоний. Администрация Кавказа оказалась в трудной ситуации в силу несогласованных действий "в верхах" и напора самих переселенцев.

Разорение вследствие наполеоновских войн, безземелье, рост дороговизны, увеличение налогов и податей, обнищание масс, то есть тяжелое экономическое положение крестьян и ремесленников, угроза рекрутских наборов при всеобщей воинской повинности, недовольство церковными догматами, голод ввиду непогоды и неурожаев последних лет подталкивали к конфликтам и неповиновению властям в германском королевстве, и как следствие - к эмиграции. В послании от 20 февраля 1818 г. министр иностранных дел граф К. В. Нессельроде извещал Ермолова, что из прибывших в Херсонскую губернию вюртембергских и баденских переселенцев до 500 семей, несмотря на то, что они претерпели тяготы и бедствия, "изъявили непреоборимое желание и твердое намерение искать постоянного жилища в Грузии". Министр сообщал, что император обратил благосклонное внимание на их письменное "Прошение", которое доставили депутаты Кох, Фрик и Майер, посланные в декабре 1817 г. в Москву (во время пребывания там Александра I). Император не был готов к решению, так как не мог обеспечить переселенцам защиту в тех краях. Но чилиасты столь упорно твердили: "Господь с нами и защитит нас", что Александр I удовлетворил их просьбу, в частности, относительно свободы вероисповедания. Интересно, что в Прошении речь шла не только о прибывших швабах, но и о пожелавших вступить в их братство лютеранах Аугсбургского исповедания из Польши, около 100 семей, ранее осевших в Одесском округе. Обращение было от имени всех отправляющихся в Грузию "старых и новых колонистов", подписавшихся "по смерть верными подданными и детьми"⁵. И хотя действительное число примкнувших остается не уточненным, сам факт присоединения к вюртембергским семьям около 100 "чужих" неоспорим и вошел в историографию.

Подготовка к приему переселенцев началась с запозданием, что вызывало тревогу Ермолова. 17 апреля он обратился к Нессельроде с упреждением, что "в нынешнем 1818 г. не должно приступать к переселению колонистов, ибо если и будут изысканы для них места, не будет ни малейших обзаведении и в ожидании оных трудно или даже невозможно разместить их по домам жителей". Испытав зимой трудности с размещением тридцати одной семьи первопроходцев, он сообщал, что 500 семей поселить одновременно "никак невозможно", что потребуются "чрезвычайно большие издержки" и что он известит позже, "сколько таковых пригласить в Грузию надобно будет". И далее убедительно - "только в нынешнем году прошу покорнейше непременно отложить доставление"⁶.

Ответственным за отправку из Одессы переселенцев был генерал-лейтенант И. Н. Инзов, начальник созданного в 1818 г. Попечительного Комитета об иностранных поселенцах Южного края России. Он доложил императору, что никакие доводы удержать сепаратистов не действуют, старшины (форштегеры) заявили, что трудности не отдалят братство от цели и непреклонности скорее отправиться в путь. Об этом свидетельствует и "Всеподданнейшее объяснение" от 11 мая 1818 г. старшин, изъявивших согласие на земли, какие

есть, уверявших в построении домов собственными силами, в наличии лошадей и возов и просивших о скорейшем отправлении, ибо "здесь жить праздно"⁷. Император был впечатлен и позволил переселение. Так верховной властью была возобновлена практика дарований привилегий колонистам за государственный счет (в духе Манифеста Екатерины II).

Тем временем Кавказская администрация была занята поиском земель под поселения и показом их делегатам от швабов (они избрали 4 участка до 18 тыс. десятин). По-прежнему обеспокоенный Ермолов вновь обратился 10 августа к графу А. А. Аракчееву с просьбой сообщить: "не в нынешнем году, и не в числе 500 семей" начать переселение, за нехваткой земли и войск для охраны. "Возможно ли будет правительству спокойно смотреть на их нужды и недостатки и не помочь... или, когда хищные соседи и горские народы грозить будут благоустройству их заведений, возможно ли будет отказать им защиту оружия"⁸. Но в ожидании решения он вдруг получил 12 августа сообщение сопровождавшего колонны офицера, что две партии, каждая из 50 семей, уже достигли города Георгиевска и нуждаются в поддержке казны (а всего таковых колонн десять). Состояние Ермолова можно понять: его не известили об этом передвижении ни от МВД, ни от Инзова. Ответственность чиновника высокого ранга "разбилась" о несогласованность действий звеньев одной цепи. Он немедленно принимает меры по спасению ситуации, направив генерал-майора И. П. Дельпоццо в Моздок для дальнейшего сопровождения и снабжения людей провиантом. С просьбой об организации доставки их до Моздока, через перевал и в Тифлис он обращается к губернатору Кавказской губернии М. Л. Малинскому. Ермолов упрекает МВД в затягивании решения вопроса об обмене земель, мол, теперь он может предложить лишь те, "кои и прежде находил неудобными", и высказывает глубокое удивление, что министр (зная, что император признал затруднения уважительными) не остановил переселение, которое, по выражению Ермолова, было "решено вопреки невозможностей", и даже не уведомил о нем. В том же духе он пишет Аракчееву: "Я осмеливаюсь в сем отправлении находить некоторый беспорядок". Не желая "без вины нести ответственность", он просит известить императора о недостатке пособий переселенцам, трудностях заготовки провианта и отсутствии разрешения на обмен частных земель (владений князя Чевчевадзе и Мцхетского собора)⁹. Так до двух тысяч немцев-переселенцев фактически оказались заложниками чиновничьей бюрократии и авантюристических устремлений собственных "форштегеров" (все своими силами!). Намереваясь сначала оставить переселенцев на зиму в Кавказской губернии, Ермолов дал распоряжение Малинскому приостановить колонны, которые не прошли Георгиевск. Но, убедившись в разумности доводов фон Сталя, что это привело бы к еще большим расходам и больше бы измотало людей, изменил ход дела. В результате последние три партии добрались до Тифлиса в ноябре 1818 года. Судя по рапортам, в пути была "незначительная смертность".

По понятным причинам Кавказ не являлся целью государственной иммиграционной политики, он не был в планах немецкой колонизации. Кавказская война (1817 - 1864 гг.), локальные восстания, войны с Персией и Турцией, дефицит казенных земель, удаленность региона делали этот фронтир империи уязвимым и малодоступным, в сравнении с Новороссией. Вопрос об условиях водворения колонистов в Закавказье обсуждался на высшем уровне. Юридической базой для расселения прибывших в зиму мигрантов явилось положение Комитета министров от 7 сентября 1818 г. "О поселении Виртембергцев в Грузии"¹⁰. Комитет дал разрешение на обмен частных и казенных земель и закрепил отвод участков по 35 дес. на семейство (а не 60,

по правилам приема 1804 г. - Т. Ч.), с правом пользоваться пастбищами и лесами. Верховному Грузинскому правительству предписывалось отпустить в распоряжение Ермолова 100 тыс. руб. ассигнациями в счет 1818 - 1819 годов. Для соблюдения порядка и верной отчетности казенных сумм, водворения колонистов и управления ими предусматривалось учреждение Комитета или Конторы под личным надзором Ермолова.

29 мая 1819 г. был издан Сенатский указ о штате Временной конторы в Грузии, учредить его было предоставлено Ермолову. Выплата жалованья чиновникам предусматривалась с 1 ноября 1818 г., когда они уже начали заниматься выдачей ссуды и производством колонистских дел. В штате Конторы был и назначаемый ею смотритель (инспектор) колоний¹¹.

Таким образом, водворение немецких переселенцев в Грузии изначально было делом государственной важности, несмотря на некоторую несогласованность действий центральных и местных властей. На территории Восточной Грузии, в Тифлисском уезде, возникло 5 новых колоний. Около 50 семей избрали земли в трех верстах от Тифлиса, выше селения Куки на левом берегу Куры. Здесь была основана колония ремесленников Ней-Тифлис в 200 человек, которые получили только по десятине земли на двор, то есть создана была специфичная колония городского предместья. Остальные колонии группировались вокруг Тифлиса в радиусе до 65 верст. В восьми верстах севернее него (у селения Дидубе) была основана колония Александерсдорф: 26 семей (по данным архива - 35), 99 душ, получили первоначально участок в 664 дес. на левом берегу Куры (по семейной норме здесь недоставало 175 дес). 12 семей получили землю в 13-ти верстах к востоку от города (колония "12-ти апостолов"), но из-за притязаний на нее церкви вынуждены были вскоре переселиться и основали в 1820 г. на берегу реки Иора колонию Петерсдорф, в полуверсте от первой колонии Мариенфельд. Примерно в 60-ти верстах к югу от Тифлиса (у селения Ворчало), расположилась самая крупная в будущем колония Катариненфельд. Первоначально 135 семей основали Екатериненфельд близ города Елизаветполь (бывшая Гянджа), но в следствие "гнилого" климата и малярии, потеряли значительную часть населения - 256 человек. Осенью 1819 г. отсюда отселились к реке Машавери (Мушавер) 115 семей, создав колонию (Ней) - Катариненфельд, которой и суждено было стать центром "грузинских" колоний. В 35-ти верстах юго-западнее Тифлиса, при слиянии рек Алгети и Ассурети, возникла колония Елизаветталь (Елисабетталь), где поселилось 65 семей (307 человек). Ей была сразу выделена охрана из 20 солдат и казаков. Итак, около 330 семей, 1366 душ (включая 31 семью из Швайкхайма), получив свыше 12 тыс. дес. казенных земель, оказались в шести колониях в Тифлисском уезде.

Прибывшие позже колонны, несмотря на протесты и неудовольствие измотанных дорогой людей, были отправлены под конвоем (охрана от возможных нападений) на ранее осмотренные делегатами земли в Елизаветпольский округ. Здесь были основаны три колонии, а с переселением Катариненфельда остались Еленендорф (сегодня Гёй-Гёлл) - 127 семей, 500 человек, и Анненфельд (сегодня Шамкир) - 84 семьи, 237 человек. Им было выделено до 6 тыс. десятин казенных земель¹². Так близ г. Елизаветполь, возник второй ареал немецких колоний, сравнительно удаленных от Тифлиса, в 187 и 155 верстах. Поселенные среди татарского населения в мусульманском мире обе колонии оказались де факто на территории Северного Азербайджана. Всего было поселено более 2 тыс. человек, выстоявших в тяжелых условиях небывало холодную для этих краев зиму 1818 - 1819 годов. Рыли землянки, ночевали в хижинах. Лишь весной приступили к обустройству колоний и вспахали земли.

Принятие обязательной для получения статуса колониста присяги на верность императору имело здесь свои особенности. Сепаратисты отказывались от нее в силу своих религиозных убеждений. Поэтому Комитет министров, в заседании 22 ноября 1819 г., признавая право их на свободное отправление веры, позволил согласиться с тем, чтобы слова устной присяги "да прося Бога помочь им быть верными Государю императору подданными..." подкрепить лишь словом "да". Положение Комитета министров было Высочайше утверждено 2 декабря¹³. Так изначально проявлялась специфика в жизни колонистов в Закавказье, даже в принятии ими подданства.

Одной из первоочередных задач при водворении немцев-колонистов была организация самоуправления колоний. В отношении МВД от 27 января 1819 г. указывалось, что переселенцев сразу по прибытии следовало определить под надзор и попечительство Конторы и смотрителя. Порядок внутреннего управления колоний не отличался от общепринятого, уставного, то есть как и в других немецких колониях в России, - через Сельские приказы (выборные на 2 года обершульц, старосты-шульцы, бейзитцеры, вольнонаемный писарь). Часть бытовых проблем, взаимные иски и споры, наказания, позже - расклад податей и т.п., разрешались на Сельском сходе колонистов. В случае же неповиновения высшему начальству предусматривалось вмешательство воинских команд, привлечение зачинщиков к суду или высылка их за границу. На повестке дня была также забота администрации о назначении приставов в каждую колонию.

Обустройство колонистов явно не могло проходить без поддержки властей, и Ермолов приложил к тому немало усилий. В феврале 1819 г. он ходатайствовал перед МВД о выделении единовременно 300 тыс. руб. ассигнациями на нужды колонистов и 2350 руб. серебром ежегодно - на содержание Грузинской Конторы, признавая взыскание с них в будущем уже затраченных денег (на отправление колонн из Одессы, а также выданных в конце пути следования и употребленных по прибытии их в Грузию). Но поскольку от экстраординарной суммы, полученной от Верховного Грузинского правительства (100 тыс. руб. ассигнациями), оставалось лишь 28 075 руб. 86 коп., Ермолов представил министру внутренних дел на разрешение вопрос о помощи в водворении на местах. Ведь затраты на обустройство семьи составляли здесь из-за дороговизны 400 руб., то есть оказались выше предусмотренных для Новороссийского края 300 руб. (п. 9 Правил для принятия и водворения иностранных колонистов, 1804 г.). Каждая семья получила по прибытии в 1818 г. по: 125 руб. на постройку дома, 70 руб. на сельскохозяйственные орудия, 105 руб. на посев, 100 руб. на приобретение скота, итого - 400 руб. ассигнациями (и в Одессе им было выдано по 500 руб. - на повозки, лошадей и фураж)¹⁴. В течение года выдавались также "кормовые деньги".

Ермолов признавал, что "с прискорбием" запрашивает суммы столь значительные и только потому, "чтобы не могли колонисты сказать, что Правительство, к великодушию которого они прибегли, отказало им в самых необходимых пособиях". Стратег, рачительный хозяин ("скуп на казенные деньги") и одновременно обеспокоенный нуждой переселенцев человек, генерал рассматривал растущие издержки казны не иначе, как штраф, который платит правительство за неосмотрительность того, кому поручено было вызывать этих колонистов. В опубликованных посмертно "Записках" Ермолова есть признание: "Я, желая дать грузинам пример хозяйственного порядка... выписал тридцать семейств колонистов... Министр доставил мне первых ему попавшихся, и я не достиг своей цели. Но такого количества, в каковом прибыли колонисты, я никогда не желал"¹⁵. Это признание раскрывает суть

первоначальной идеи и многогранность Ермолова - администратора, чиновника, человека.

Первый период хозяйственного развития колоний по ряду причин оказался малоэффективным. Обустройство их, несмотря на помощь правительства, затянулось до 1822 г., ввиду бедности прибывших, а также пассивности, незаинтересованности части переселенцев. Сказались трудности объективного плана: сложная адаптация к новой природно-климатической среде обитания и условиям труда; стихийные бедствия, неурожаи; эпидемии, высокая смертность; межевые и поземельные споры; набеги горцев и угон скота и лошадей; языковой барьер в общении. Также надо принять во внимание неравные стартовые начала в колониях: местоположение, недомер земли по норме, темпы строительства жилья, разорение в войну 1826 г., вынужденные переселения. В зависимости от состояния дел разнилась помощь колониям ссудой.

Наряду с трудностями объективного характера в процессе адаптации был налицо тормозящий развитие колоний субъективный фактор: сектантство и раскол в общинах. В ожидании второго прихода Христова (в 1836 г.) часть швабов действительно не собиралась задерживаться в Грузии, не стремилась к прочному обустройству, обратив свой взгляд к Палестине. Брали верх иные, чем забота о хозяйстве, цели и намерения. Местная администрация изначально испытала разочарование в новых поселенцах. Так, за первые три месяца занятий делами колонистов гражданский губернатор генерал-майор Р. И. фон Ховен (сменивший К. Сталя) пришел к выводу: "Они именуют себя сепаратистами, не признают никакого над собою начальства и утверждают, что пребывание в Грузии только временное, а настоящее назначение их в Иерусалиме...". Ермолов писал в феврале 1819 г. Козодавлеву: "Я думал, что стране здешней дадут они собою пример трудолюбия, хозяйственного устройства и нравственности. Напротив, большая часть из сих людей самых праздных, весьма мало пекущихся о домашнем устройстве". Он считал тщетными попечения о них правительства и просил графа Аракчеева довести это до сведения Комитета министров, не желая "подвергнуться упреку в недостатке предусмотрительности"¹⁶.

Однако постепенно колонисты начали проявлять старания: были посажены сады и виноградники, заведены скот и первые небольшие винокуренные, пивоваренный, кожевенные заводы. В основном развивалось натуральное хозяйство, шла борьба за выживание. Улучшилась демографическая ситуация: в 1823 г. число немецких колонистов в Закавказье составило 2629 человек и отмечалось превышение на 55 душ рождаемости над смертностью.

Преодоление трудностей требовало заинтересованности и воли, которые проявились не сразу. К тому же огромный материальный и моральный ущерб был нанесен колонистам во время русско-персидской войны 1826- 1828 годов. Так, внезапный набег персов на колонию Екатериненфельд 14(26) августа 1826 г. привел к полному разорению, потере всего скота и урожая, к жертвам - 29 убитых и 142 угнанных в плен колонистов (в большинстве своем женщин на невольничий рынок), к бегству населения в колонию Александерсдорф и Тифлисскую колонию. В ходе войны с единоверцами-персами проявилось негативное отношение татар к швабам как к "неверным" и как ко всему, что насаждалось русскими. Ермолов отмечал в предписании князю В. Д. Мадатову: "...персияне напали на немецкую колонию возле Квеши (на колонию Екатериненфельд. - Т. Ч.), разорили ее... Борчалинские татары действовали вместе с неприятелем и служили ему проводниками"¹⁷. Подобным образом вели себя елизаветпольские татары. Выжить помогли сохранившаяся в земле картошка, собранный с позволения у

местных жителей хлеб, поддержка со стороны других колоний и армян, временно приютивших в Елизаветполе беженцев из разоренных колоний Еленендорф и Анненфельд. Также усилиями губернатора Ховена находили им пропитание и одежду.

Существенную помощь трем пострадавшим колониям (почти три пятых всех семей колонистов) оказало правительство. 9 ноября 1826 г. Ермолов запросил МВД о выделении им "кормовых" денег на год. Министр В. С. Ланской представил в Комитет министров сведения из администрации о потерях и ассигнованиях. Положением Комитета от 22 декабря 1826 г. было утверждено "на прокормление" 17 тыс. руб. и Министерству финансов было предписано немедленно отпустить средства в Тифлис¹⁸. Уже в феврале 1827 г. Ховен приступил к выплате "кормовых" помесячно. Ермолов активно способствовал возрождению разоренных колоний. В Еленендорф стали возвращаться беженцы, но жители Екатериненфельда из страха пока не решались. По ведомости о деньгах, "ассигнованных на кормовое довольствие и хозяйственное обзаведение" трем немецким колониям было выделено всего 45 314 руб. серебром (103 649 руб. ассигнациями)¹⁹.

Ермолов предлагал также признать эти пособия безвозвратными и просил правительство "о милости" снять казенный долг трех колоний в сумме 592 915 руб. ассигнациями и, по возможности, сложить часть долга другим колониям за их помощь и сострадание потерпевшим. Это был его последний добрый порыв в отношении немецких колонистов на посту Главноуправляющего Грузией. "Под надзором" Ермолова, его заботой и при поддержке властей в сложный период первоначального обустройства, в чуждой среде был заложен прочный фундамент будущего процветания закавказских колоний. Но первые военные неудачи в столкновении с персами сыграли роковую роль и в судьбе самого Ермолова, подорвали его авторитет. Приказом Николая I от 10 августа 1826 г. на Кавказ был послан генерал-адъютант И. Ф. Паскевич. В конце марта 1827 г. Ермолова отправили в отставку. Однако в память о его славных делах на Кавказе оставались компактные поселения прославившихся позже виноделием швабов-колонистов. Желал ли того Ермолов или нет, но он вошел в историю и как "прародитель" немецких колоний на Южном Кавказе²⁰.

Назначенный Главноуправляющим Грузией И. Ф. Паскевич (с 1828 г. граф) получил вскоре из МВД известие о согласии императора на выдачу разоренным войной колониям запрошенного пособия. Министр финансов Е. Ф. Канкрин предписал Грузинской казенной Экспедиции отпустить в распоряжение Паскевича из общих доходов на первый раз 27 800 руб. серебром (пособие для 278 семей по 100 руб. на семью) и причислить эти издержки к военным убыткам. В отношении снятия с трех колоний долга (просьба Ермолова) возобладало мнение, что прощать его нет причин, да и льготные сроки как раз кончались. МВД сообщило 14 апреля 1827 г., что на этот запрос не последовало Высочайшего соизволения²¹.

С целью изучения нужд и просьб отягощенных войной колоний и изыскания средств "для улучшения жребия колонистов" был создан Особый комитет под председательством Тифлисского военного губернатора генерала Н. М. Сипягина. В состав комитета вошло по 2 избранных депутата от каждой колонии и пастор Г. Брайтенбах из Еленендорфа. На первом заседании 15 мая 1827 г. были рассмотрены все нужды пострадавших и просьбы ряда колоний. Комитет полагал выдать для восстановления хозяйства "по умеренному исчислению" еще 20 346 руб. серебром и "по случаю чрезмерной дороговизны" испросить по 20 коп. на душу "кормовых", вместо выдававшихся 10 коп. в сутки²².

Одновременно обсуждалось установление сроков выплаты казенного долга и введения податей и повинностей в связи с истечением льготных 10-ти лет. По сообщению Ховена, пока "невозможно было приступить к взысканию" долгов, поскольку три разоренные колонии начали обустраиваться заново. Расходы на переселение и обустройство колонистов достигали 963 711 руб. 36 коп. ассигнациями, а сумма долга к тому времени составляла 916 089 руб. 89 коп. (уплачено было 13 918 руб. 42 коп.). В начале 1830 г. МВД дважды запрашивало Паскевича о назначении сроков выплаты. Контора склонялась к определению точкой отсчета 1832 год. Стрекалов (рапорт от 8 мая 1830 г.) резко высказался, что колонисты "с недолжным усердием старались о благе, в ожидании новых милостей". Поэтому он предлагал объявить им для сведения, что "щедроты правительства должны иметь свои границы" и что впредь им следовало бы удвоить прилежание, искать помощи у себя самих, а не только надеяться на правительство. Другие считали возможным простить половину долга хозяйствам вдов и 84-м семьям, потерявшим работников от эпидемии чумы в 1829 году. В целом речь шла о казенном долге 475 семей. Стрекалов предлагал уплату долга с рассрочкой на 20 лет назначить разоренным колониям с 1832 г., а другим - с 1831 г. и с этого же года обложить всех поземельной податью. Обобщив все мнения, Паскевич подробно изложил МВД свое видение проблемы (отношение от 29 января 1831 г.). Он отметил объективные трудности в развитии колоний и высказал убеждение, что "худое состояние колонистов произошло наиболее от причин, от них независящих, а потому и снисхождение правительства для них необходимо"²³.

По представлению МВД вопрос обсуждался в Государственном Совете. Последовало решение простить часть долга претерпевшим бедствия колонистам, а уплату остающегося долга начать с 1832 года. По выплате долга следовало обложить колонистов податью наравне с казенными поселянами. Мнение Государственного Совета было утверждено императором 10 июля 1831 года. По Высочайшему повелению списано было 203 557 руб. 13 коп. ассигнациями, то есть почти четверть казенного долга колонистов. Остаток - 712 182 руб. - подлежал выплате в рассрочку на 20 лет. По вопросу о податях и повинностях было решено: с 1832 г. обложить колонистов платежом поземельной подати по 15 коп. с десятины и назначить отбывание земских повинностей тем, кто не потерпел от чумы и неприятеля. Пострадавшим же колониям отложить повинности на 3 года, до 1835 года. Земские повинности колонистов были натуральные и денежные общественные. Правительствующий Сенат не замедлил известить Управляющего гражданской частью (также МВД и Министерство финансов) о введении этого повеления императора в исполнение Верховного Грузинского правительства. Кроме того, по распоряжению МВД от 16 июня 1836 г. колонисты облагались подушной податью 16 коп. серебром с ревизской души в год (сбор не подлежал изменению с колебанием числа мужских душ)²⁴. С учетом особенности, что для уплаты податей в Закавказье счет жителям шел не подушно, а "с дыма", "подымно", введение годового сбора с мужчин на поддержание управления колоний дало повод говорить о "двойном обложении" колонистов - с семьи и с человека. Таким образом, правительство шло на определенные уступки, стимулируя благоприятные для экономического развития условия. Окончательно большинство колоний расчитались с долгами к 1870 г., после чего их уравняли в платеже податей и повинностей с местными крестьянами. Выплата долга и налоговое бремя несколько затормозили экономический прорыв. Лишь к середине века, после всех потрясений и преодоления религиозного раскола, наметились определенный сдвиг в развитии хозяйства и интерес к тому благочестивых немцев-лютеран, фактически усилиями второго и третьего поколений.

Проводимая с 1840 г. административно-территориальная реформа показала полную несостоятельность. 27 декабря 1844 г. на Кавказе был введен институт Наместничества²⁵. Ввиду новой реорганизации органов административного управления немецкие колонии находились с 1849 г. под неусыпным надзором Экспедиции государственных имуществ при Главном Управлении наместника Кавказского. Ее управляющий Фадеев уделял большое внимание их экономическому положению. Его частые объезды колоний, побуждения к возведению европейских построек, награды особо трудолюбивым (чего не делалось для "туземцев") красноречиво говорили об отношении администрации и стимулировали ведение хозяйства немцами. Попытки правительства изначально навязать свои планы, приобщить колонистов к разведению табака, тибетского риса, сарачинского пшена, к шелководству не увенчались успехом. К примеру, в рапорте в Экспедицию государственных имуществ от 31 декабря 1848 г. смотритель колоний Волянский сообщал, что полученные с острова Кубы два фунта табачных семян он тотчас разослал по колониям: Мариенфельд и Петерсдорф, Екатериненфельд, Еленендорф и Елизаветталь. Почти все из хозяев в урожай ничего не получили и "впредь сеять не желают". Семена сарачинского пшена, более пуда, были выписаны в 1849 г. из Китая. Пшено взошло, но "вследствие беспечности колонистов" без надлежащего орошения высохло, недозрев²⁶. Фактически ни одно из нововведений, на которые было затрачено немало казенных денег, не принесло пользы. Чиновники упрекали колонистов в косности, отсутствии интереса к новому. Порой колонистам отказывали в помощи; в архиве встречаются дела с пометкой "в домогательствах отказать!"

В 1840-е годы наблюдалось подселение в колонии и создание новых вследствие миграций на Кавказ немецких колонистов из Таврической губернии²⁷, с Северного Кавказа, из Вюртемберга.

Свидетельством роста благосостояния колоний было создание в 1849 г. запасных общинных хлебных магазинов (амбаров), помогавших в неурожайные годы. Шло строительство мельниц, жилых домов, кирх, школ и др. Началось накопление утвержденного в 1851 г. запасного общинного капитала, который хранился в Сельском приказе колонии Екатериненфельд.

В целом уже сложились основные направления хозяйственной деятельности колоний, наметилась их специализация. В 1850 г. в газете "Кавказ" появилось описание жизни колонистов: из Мариенфельда в Тифлис они поставляли овощи, из Александерсдорфа - масло, сливки, молоко. В окруженной горами долине (на месте прежней татарской деревни Камарлу) жители Екатериненфельда были "в довольстве" от виноделия: плантация виноградников была в 100 дес, а образцы вина признаны превосходными; упоминались виноградники вдоль рек Осургете (Ассурети) и Алгетка в колонии Елизабетталь и т.д. В статье была дана лестная характеристика колонистам: "они вообще все грамотны, предприимчивы, трудолюбивы, легко принимают всякие полезные нововведения и польза ими уже приносимая краю - весьма ощутительна"²⁸. Хозяйства колонистов были сориентированы в основном на земледелие, виноградарство и виноделие. Незначительный доход был от огородничества, разведения садов, извозного и рыбного промыслов, отхода на заработки. По ведомости 1851 г. в 9-ти колониях (без Тифлисской) было уже высажено 9385 фруктовых и 2137 тутовых деревьев, заложены виноградники. Животноводство было ограничено разведением крупного рогатого скота, да лошадей и быков для работ. Всего насчитывалось 1460 лошадей и 301 пара быков, 2987 голов коров и мелкого скота, 28 овец²⁹. Во многих колониях немцы покупали у окрестных грузин поросят, откармливали их на убой и

продавали, что приносило порядочные доходы. Птица разводилась для личного потребления, иные хозяева имели до 200 штук.

Наместник Кавказский князь А. И. Барятинский отмечал в конце 1850-х гг. в отчете: "Вообще колонии Закавказского края процветают, и колонисты большею частью достаточны". Но на хозяйственном развитии колоний все больше сказывалась нехватка земли. При заметном увеличении населения и малоземельи (ниже нормы) отдельные колонии получили земли дополнительно, например, колония Елизаветталь получила 1330 дес. из казенного участка в урочище Цалка. Началось образование дочерних колоний (отселков). Так в 1857 г. в Борчалинском участке, в 85-ти верстах западнее Тифлиса, была заложена колония Александерсгильф (названа в честь Кавказского наместника князя Александра Ивановича Барятинского). Отселение сюда из колонии Елизаветталь 38 семей закончилось в 1862 году. В этом высокогорном селении была заложена отрасль молочного животноводства. Новой колонии была дарована 5-летняя льгота в уплате податей. По инициативе управляющего делами колоний генерал-майора М. Н. Колюбакина ей было выдано в 1864 г. денежное пособие для организации сыроварения, на казенный счет был выписан на 6 лет сыродел из Швейцарии. Налаженное вскоре производство сыра положило начало достатку и позволило выдерживать конкуренцию с крупной молочной фермой "Мамутлы" прусского подданного барона А. Ф. фон Кученбаха, основанной по соседству в урочище Мамутлы (в 100 верстах от Тифлиса) благодаря крупной ссуде от казны³⁰.

Согласно сводной ведомости на 1869 г., подводившей итог 50-летнего развития девяти немецких колоний в Закавказье, здесь проживало 662 семьи, 3785 человек. При этом распоряжением императора от 3 мая 1861 г. Тифлисская колония стала частью города, а колонисты утратили свой статус. Имелись тучные стада крупного и мелкого скота - всего 7200 голов (лошади, быки, коровы и молодняк, в незначительном количестве овцы). Экономический потенциал колоний составляли 152 ремесленника: слесари, плотники, кузнецы, бочары, сапожники, портные и др. Число кузниц возросло с 1851 г. с 14 до 32; мельниц - удвоилось, до 13 штук; строились новые добротные дома, кирпичные заводы, мыловарни. Удвоилось производство вина. Все говорило об экономическом подъеме³¹. Судя по рапортам смотрителя Волянского, колонисты исправно платили подати и повинности, а с введением в 1874 г. нового, выше прежнего, налогообложения стали важнейшими налогоплательщиками.

Наряду с послаблениями правительства (льготы, ссуды, списание части долга и др.) и собственными навыками, колонистам помогли приобретение опыта, применение местных приемов ведения хозяйства, трудолюбие и прилежание. Так, упрекая их в отсутствии склонности к новшествам, чиновник МГИ, участник министерского обследования местного крестьянства и колоний в 1884 г. Н. Никифоров, подводя итог, отмечал: "Нельзя, однако, не упомянуть при этом, что немецкий колонист целый день за работой, то в поле, то в винограднике, то у себя дома. Женщины, наравне с мужьями, трудятся неустанно: на попечении хозяйки находится огород; она помогает молотить хлеб, ходит за коровами и птицей"³². Интересно описание сбора винограда в колониях Тифлисского уезда: "При урожае участвуют все: стар и млад, мужчины, женщины и дети; школа закрывается и только одна душа остается дома сварить суп и сторожить дом". В эту пору колонисты нанимали поденных рабочих. Наличие безземельных государственных крестьян, персов и колонистов в поисках работы обеспечивало колонии наемной рабочей силой и по уходу за скотом, садами, и во время сбора урожая³³. Виноделие стало одной из ведущих отраслей.

Развитие сельскохозяйственной перерабатывающей промышленности и ремесленного промысла были хорошим подспорьем в хозяйстве. Особое значение в колониях имели бочарное ремесло, что связано с винокуренной промышленностью, и производство четырехколесных повозок-фургонов на продажу (по 150 - 300 руб.). Последнее оказалось довольно доходным делом, особенно в годы Крымской войны 1853 - 1856 годов. Изготовление фургонов по заказу военного ведомства для нужд армии (до 500 - 600 руб. за штуку) принесло значительные средства и помогло колонистам встать на ноги. Возникла как бы особая отрасль, ставшая важным дополнительным источником средств для роста благосостояния. Но наряду с получением прибыли, например, в ходе войны с Турцией 1877 - 1878 гг. колонии несли издержки: 125 фургонов сдали армии на собственные средства³⁴. Это было также свидетельством преданности колонистов.

Мукомольная отрасль также давала доход: мельницы обслуживали и местных жителей в окрестности. Статьи дохода составляла сдача в аренду духанов (трактиров) или квартир дачникам из Тифлиса. Рыбный промысел и пчеловодство обеспечивали собственные потребности. Извозный промысел на фургонах помог местным заменять неуклюжие двухколесные арбы; практичные для хранения вина винные бочки из Екатеринфельда шли на продажу, быстро вытесняя из употребления громадные туземные кувшины; признание получили производство свечей и мыловарение. Немцы привнесли за Кавказ производство пива.

Усадебные и садовые (виноградники) земли оставались в подворном, наследственном пользовании. Внутрисемейный раздел наделов вызывал обмельчание хозяйств (до одной четверти надела). Нехватка земли для земледелия вела к аренде колонистами земли у соседей-крестьян или помещиков. Но в целом эта аренда была не типична и ограничена, скорее арендовали сенокосы. Отдельные колонии, рассчитавшись с казенным долгом, смогли прикупать земли, частично используя заимообразно запасной капитал. Собственные земли были частные и частно-общинные. Покупка земли шла в основном на общественный счет (кроме колоний Елизаветталь, Еленендорф), купленные всем обществом земли были общественным достоянием. Но многие зажиточные хозяева имели собственные участки (крупные хозяйства Альмендингера - в Екатериненфельде или Фольмера - в Елизаветтале, братьев Гуммель и Форер - в Еленендорфе и др.) В Елизаветпольской губернии (созданной в 1867 г.) эти частные владения были заметно крупнее, чем в Тифлисской.

Окончательно сложилась специализация в ведении хозяйства. Близлежащие к Тифлису колонии Александерсдорф, Мариенфельд, Петерсдорф, Фрейденталь занимались в основном хлебопашеством, практически без орошения; разведением бахчевых, огородов и садов (частично с поливом). Выращивали пшеницу, ячмень, овес, рожь, кукурузу, картофель. Система хозяйства была переложная. Виноградники здесь были фактически для производства вина на свои нужды, получали от 5,6 - до 10 - 12 тыс. ведер вина в год. Виноградарство и виноделие играли заметную роль в Елизаветтале и Екатериненфельде, хотя масштабы плантаций и производства здесь явно уступали винодельческим фирмам "Братья Форер" и "Братья Гумель" в Еленендорфе. Фирмы продавали в год сотни тысяч ведер вина внутри страны и на экспорт. Создание крупных фирм, наличие винокуренных, коньячного и спирто-ректификационного заводов и винных погребов, применение новых технологий, Торговые дома и представительства, склады в Тифлисе, Баку и ряде городов России свидетельствовали о том, что виноделие приобрело значение важной промышленной отрасли хозяйства и приносило солидную прибыль.

Мелкие, средние предприниматели-виноделы создавали кооперативы. Животноводство развивалось в основном для собственных нужд. Только в двух колониях молочное хозяйство приобрело характер товарного производства. В Александерсдорфе колонисты получали хороший доход от продажи молока и масла в Тифлисе (400 дойных коров давали в год до 16 тыс. ведер молока); они ежедневно отправляли туда до 60 подвод, 700 л молока. Но особенно эта отрасль проявила себя в Александерсгильфе. Находясь несколько изолированно, в горах, колония успешно занималась скотоводством и сыроделием. На 286 жителей колонии (52 дыма) приходилось 1178 голов крупного и 78 голов мелкого скота, 160 свиней, 137 лошадей, что давало возможность жить безбедно. Как отмечал член губернского статистического комитета Л. Сегаль, колонисты совершенно прекратили занятие хлебопашеством, превратили поля в сенокосы и пастбища и так развили отвечающий климатическим особенностям молочный промысел, устроив сыроваренный завод, что везде, где можно, в районе Триалетских гор, "заарендовывают и скупают частновладельческие земли для своих огромных стад... Результатом такой перемены в сельскохозяйственной деятельности явилось то, что колонисты не сеют и не жнут, они прекрасно живут и богатеют"³⁵. Созданная в 1865 г. при поддержке Управления сельского хозяйства и промышленности на Кавказе общественная сыроварня делала успехи, имела двух сыроваров из Берна. В Тифлисе имелись собственный склад и магазин по продаже сыра, масла. В 1883 г. сыроварня получила 10 тыс. руб. прибыли за год. Выручка распределялась между колонистами (участвовало 59 хозяйств) пропорционально количеству сданного молока. Производимый здесь швейцарский сыр "высокого достоинства" отмечался золотыми медалями на всемирной выставке в Париже и всероссийской в Москве (1882 г.); производство сыра разных сортов доходило перед мировой войной до 3 тыс. пудов в год и масла - около 100 пудов. В Тифлисе имелся собственный склад для продукции. Общественная сыроварня успешно конкурировала с соседними заводами швейцарских сыроделов и барона А. Кученбаха.

Таким образом, освободившись от долга, прикупив земли и наладив товарное сельскохозяйственное производство и ремесло, колонисты достигли заметного благосостояния. Однако главный вывод организованного в 1884 г. обследования сводился к тому, что цели правительства при водворении колонистов - внести струю цивилизации, научить "туземцев" лучшим приемам земледелия и виноградарства - не удалось достигнуть. Отмечалось, что за 70 лет благосостояние местных жителей "нисколько не выиграло от соседства богатых колоний"³⁶.

Согласно данным первой Всеобщей переписи населения империи в 1897 г., немцы составляли 0,79% населения Тифлисской губернии и 1,35% в двух ее уездах; в Елизаветпольском уезде и губернии - 0,5 % (как христиане, они могли лишь олицетворять собой факт присутствия христианского элемента среди мусульман). Всего численность немцев (без учета городских) составляла около 9000 человек. К 1915 г. количество сельских немцев-поселенцев в Закавказье достигало 12 059 человек, то есть возросло за почти столетие примерно в 6 раз. Количество женщин несколько превышало мужское население (соответственно 6205:5854)³⁷. Одним из важных последствий успешного экономического развития и увеличения населения колоний на рубеже столетий было дальнейшее образование дочерних отселков, особенно интенсивно в Борчалинском уезде Тифлисской губернии. Здесь появилось несколько отселков: в 1906 г. - Вальдхайм, в 1908 г. выходцы из Катариненфельда, Елизаветталя, Александерсдорфа, Мариенфельда образовали на купленных землях Траубенберг. Также на купленных землях возникли в 1909 г.

два небольших поселения: Ормашен и Осан-Оджало, в 20 верстах от колонии Александерсгильф. Чуть западнее нее в 1911 г. был основан отселок Якобли (Ягублы, позже Блюменталь-Якобли) - 60 жителей. К северу от Александерсдорфа в 1910 г. была создана колония Георгсталь. Подобный процесс шел в Елизаветпольской губернии: в 1888 г. отселенцы из Еленендорфа основали селение Георгсфельд, в 1902 г. возникла Алексеевка, в 1905 - 1906 гг. появились Эйгенфельд и Грюнфельд, в 1912 г. - Траубенфельд³⁸. Всего к 1914 г. в Закавказье насчитывалось до 19 поселений.

Рост числа поселений и численности населения в последующее 20-летие после всероссийской переписи отразили дальнейший экономический подъем. Немецкие поселения стали важным экономическим фактором, и не только для Закавказского края. Так, их доля в секторе виноделия дореволюционной России составила 8,56 % и 4% всероссийской винной торговли (даже за рубеж, когда с 1882 г. начался разлив вина и спиртного в бутылки производства стекольного завода барона А. фон Кученбаха). Об экономическом потенциале 15-ти колоний в крае на 1914 г. говорят, в частности, следующие данные: с полей и виноградников было получено хлеба - 279 500 пудов, картофеля - 252 580 пудов, виноградного вина - 2 311 900 ведер и с остатков виноделия - 2128 тыс. % неочищенного и 3000 тыс. % ректификованного виноградного спирта, а также сливочного масла - 4840 пудов, швейцарского сыра - 13 200 пудов. Развитие фургонного, бочарного, кузнечного и других ремесел и мануфактур, наличие недвижимости, десятков кирпичных, черепичных, фруктово-водочных, коньячного и др. заводов, кузниц, мастерских, 17-ти мукомольных мельниц и т.д. являли собой результаты успешной предпринимательской деятельности колонистов. Стоимость общественных построек достигла внушительной суммы 1 668 580 руб., на частные сооружения (виноградники, сады, заводы, жилые дома и т.п.) немецкими поселенцами было израсходовано около 24 млн. рублей³⁹. Эти показатели свидетельствовали об их ощутимом вкладе в экономику Закавказского края, а увеличение численности немцев - о прогрессии числа надежных и крепких налогоплательщиков. Таковым было положение немецких поселений на Кавказе накануне первой мировой войны.

Примечания

1. Акты, собранные Кавказской Археографической комиссией (АКАК). Архив Главного управления наместника Кавказскаго. Т. VI. Ч. 1. Тифлис. 1874, док. 302.

2. См. подробнее: Из истории становления немецких поселений на Северном Кавказе. - Ключевые проблемы истории российских немцев. Матер. 10-й межд. науч. конф. Москва, 18 - 21 ноября 2003. М. 2004; К истории первых немецких поселений на Ставрополье. - Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета, 2004, с. 157 - 162.

3. АКАК. Т. VI, ч. 1, док. 423.

4. Там же, док. 425. См.: SCHRENK M.Fr. Geschichte der Deutschen Colonien in Transkaukasien. Tiflis. 1869, S. 33 - 35.

5. АКАК. Т. VI, ч. I, док. 426.

6. Там же, док. 428.

7. Там же, док. 431.

8. Там же, док. 436.

9. Там же, док. 441, 442, 447.

10. ПСЗ-1. Т. XXXV, N 27530.

11. ПСЗ-1. Т. XXXVI, N 27822.

12. Национальный архив Грузии. Центральный исторический архив (НАГр.ЦИА), ф. 227, оп. 1, д. 27, л. 10 - 15.

13. ПСЗ-1. Т. XXXVI, N 28012; АКАК. Т. VI, ч. 1, док. 464.

14. НАГр.ЦИА, ф. 2, оп. 1, д. 2071, л. 48.

15. Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. II (1816 - 1827). М. 1868, с. 67 - 68.

16. АКАК. Т. VI, ч. 1, док. 460.

17. Алексей Петрович Ермолов. Материалы для его биографии. М. 1864, с. 366 - 367.

18. НАГр.ЦИА, ф. 2, оп. 1, д. 2071, л. 5 - 6, 31 - 33, 47.

19. Там же, л. 49 - 50; АКАК. Т. VI, ч. 1, док. 478; Т. VII. Тифлис. 1878, док. 83, 181.

20. См. подробнее: Позиция и роль А. П. Ермолова в становлении немецких колоний в Закавказье. - Отечественная история, 2008, N 1, с. 13 - 25.

21. НАГр.ЦИА, ф. 2, оп. 1, д. 2071, л. 76, 99; АКАК. Т. VII, док. 182.

22. АКАК. Т. VII, док. 182, 183.

23. НАГр.ЦИА, ф. 2, оп. 1, д. 2071, л. 104, 106, 113 - 114; АКАК. Т. VII, док. 188.

24. НАГр.ЦИА, ф. 2, оп. 1, д. 2071, л. 158 - 159; АКАК. Т. VII, док. 188, 191; Тифлис. 1885, док. 90.

25. ПСЗ-II. Т. XIX, N 18679. Согласно Высочайше утвержденного 10 апреля 1840 г. "Учреждения для управления Закавказского края", все присоединенные к тому времени к империи здешние территории (за исключением Абхазии, Сванетии и Мегрелии) были разделены на две части: Грузино-Имеретинскую губернию и Каспийскую область. С 1841 г. водворенные на казенных землях швабские колонии передавались в ведение Грузино-Имеретинской палаты государственных имуществ. См.: ПСЗ-II. Т. XV, отд. 1, N 13368.

26. АКАК. Т. X, док. 160; НИКИФОРОВ Н. К. Экономический быт немецких колонистов в Закавказском крае. - Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. 1. Тифлис. 1885, с. 145.

27. См. подробнее: Кавказская Одиссея немецких колонистов Таврической губернии. - Вопросы германской истории. Немцы Украины и России в конфликтах и компромиссах XIX- XX вв. Матер, межд. науч. конф. Днепропетровск. 24 - 27 сентября 2007 г. Днепропетровск. 2007, с. 69 - 79.

28. "Кавказ" (Тифлис), N 40, 1850, с. 159.

29. НАГр.ЦИА, ф. 226, оп. 1, д. 48, л. 43об.

30. НИКИФОРОВ Н. К. Ук. соч., с. 123 - 124; Отчет по Главному Управлению Наместника Кавказского за первое десятилетие управления Кавказским и Закавказским краем его Императорским высочеством Великим князем Михаилом Николаевичем. 1862 - 1872. Тифлис. 1873, с. 247 - 248.

31. SCHRENK M.Fr. Op. cit, S. 192 - 195; см. также: Немецкие колонии в Грузии: специфика становления, управления и экономической жизни (1817 - 1917). - Российское государство, общество и этнические немцы: основные этапы и характер взаимоотношений (XVIII-XXI вв.). Материалы 11-й межд. науч. конф. Москва, 1 - 3 ноября 2006 г. М. 2007, с. 108 - 135.

32. НИКИФОРОВ Н. К. Ук. соч., с. 145.

33. Очерк виноделия Кавказа. - Сборник сведений о Кавказе. Т. III. Тифлис. 1875, с. 244, 246 - 248, 345. См.: Краткий очерк экономии Братьев Форер в Елизаветпольской губернии Елизаветпольского уезда, 1860 - 1901 гг. Тифлис. 1901; СВЕШНИКОВ М. Винодельческое хозяйство братьев Форер. - Кавказское хозяйство (Тифлис), 1911, N 3; Graf von SCHWE1NITZ Н. -Н. Helenendorf. Eine deutsche Kolonie im Kaukasus. Berlin. 1910; и др.

34. НАГр.ЦИА, ф. 241, on. 3, д. 231, л. 1об., 16об.

35. СЕГАЛЬ Л. Крестьянское землевладение в Закавказье. Тифлис. 1912, с. 14 - 15.

36. Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем ген. -адъют. графа Воронцова-Дашкова. Тифлис. 1907, с. 88.

37. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Тифлисская губ. СПб. 1905, с. 74, 77, 83; Елизаветпольская губ. 1904, с. 60 - 61; Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний в Закавказском крае. Пг. 1916, с. 8; НАГр.ЦИА, ф. 241, оп. 3, д. 89, л. 26.

38. НАГр.ЦИА, ф. 243, оп. 5, д. 1027, л. 29об.

39. Сведения о культурно-экономическом состоянии колоний.., с. 10 - 11, 15.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Т. Н. Чернова-Дёке:

Комментарии: