G.E. FULLER. A WORLD WITHOUT ISLAM. New York-Boston-London: Little Brown and Company, 2010. 328 p.*

Книга Грэхема Е. Фуллера, профессора университета Симона Фрэйзера (США), ранее занимавшего должность заместителя председателя Национального совета по разведке, привлекает внимание уже своим названием. Выпущенные им ранее книги, в том числе "Будущее политического ислама", имели более академический характер. Его новый труд носит откровенно провокативный характер: автор предлагает представить развитие мира без ислама, заранее заявляя, что результаты мирового развития окажутся ровно такими же, как и с присутствием этой мировой религии. И даже если предположить исчезновение ислама в будущем, останется вероятность цивилизационных конфликтов и террористических угроз, которые не стоит сбрасывать в "одну корзину с надписью "Ислам"" (p. 7).

В самом деле, предложенный автором подход позволяет более правильно воспринимать развитие мусульманских стран и оценивать феномен ислама в современном мировом развитии, а также уберечься от бездумного и размашистого навешивания ярлыка "исламский" на многие негативные или потенциально опасные явления, в основе которых могут находиться самые разные причины. Г. Фуллер продолжает традицию, заложенную Э. Саидом в знаменитой работе "Ориентализм": рассматривать Восток как неотъемлемую часть европейской цивилизации и культуры, пренебрегая тем, что Восток - лишь материальная часть европейской цивилизации. В то же время нельзя не отметить, что автор откровенно полемизирует с идеями С. Хантингтона, высказанными в его нашумевшей статье и книге "Столкновение цивилизаций", хотя напрямую возражает лишь против утверждения "У ислама - кровавые границы".

Г. Фуллер обращается к истории ислама, к возникновению в регионе Ближнего Востока различных государств и взаимодействию различных культур и народов, начиная от пророка

Е. Г. Фуллер. Мир без ислама. Нью-Йорк-Бостон-Лондон: Литтл Браун & Ко, 2010. 328 с.

Мухаммада и кончая Османской империей. Он отвергает столь же привычный, сколь и упрощенный взгляд на развитие Ближнего Востока исключительно через призму противоборства ислама и Запада, Востока и Запада, утверждая, что не ислам - источник проблем в регионе. Автор уделяет немалое внимание положению мусульман в России старой и новой, упоминая события в Чечне (гл. 7 и 8); обращает внимание на феномен колониализма и империализма Запада на Ближнем Востоке, особо рассматривая палестинскую проблему (гл. 12 - 13); анализирует современный феномен мусульманских общин в разных странах Западной Европы, США, Индии и Китая (гл. 9 - 11). Обширный фактический материал используется им для выстраивания определенной системы доказательств своей главной мысли о "вторичности" исламского фактора как религии в процессах общественного развития по сравнению с более значимыми - национальными, политическими и экономическими факторами.

Отмечу, что автор, видимо, не придает большого значения собственно религиозной вере, выходящей за пределы повседневной, сугубо прагматической жизни в современно мире: "Религия - исключительно могущественная гуманитарная сила" (p. 38). Он уделяет некоторое внимание мусульманской теологии в поисках ответа на вопрос, действительно ли есть что-то уникальное в исламе, что порождает насилие и конфликт, но в целом сосредоточен на исследовании политических аспектов ислама. Он рассматривает ислам не как мировую религию, а как "организованную религию" и анализирует восприятие ислама на Западе и отношения Запада с исламским миром. Можно сказать точнее: это обращение к нынешним творцам ближневосточной политики США с приглашением рассмотреть возможные перемены в целях и подходах американской политики.

Книга состоит из введения и 14 глав, разделенных на три неравные части: "Ереси и власть", "Взаимодействие цивилизаций на границах ислама" и "Место ислама в современном мире".

Введение велико по объему и фактически играет роль теоретической основы труда Г. Фуллера, в котором изложены его основные подходы и положения. С первых страниц автор обрушивается на американских неоконсерваторов с их представлениями об "исламофашизме", начавшейся Четвертой мировой войне и упорным игнорированием "бесчисленных иных факторов, повлиявших на формирование конфронтации Восток-Запад", таких как национализм и патриотизм, присущих не только американцам (p. 3, 7). Иной пример: видный деятель администрации Буша-младшего, спрошенный о неясностях реальности в ходе войн на Ближнем Востоке, без промедления заявил: "Мы создаем нашу собственную реальность" (p. 6). Стоит заметить, что такого рода подмена сущности мнимостями характерна не только для ушедшей американской администрации.

Ислам оказал огромное влияние на мир, он создал одну из самых влиятельных и могущественных цивилизаций в истории. Ныне исламский мир не един, ислам многосоставен, утверждает автор: "имеется несколько исламских миров или исламских стран, столь же разными являются и мусульмане" (p. 8, 15). Европейцы привычно смотрят на ислам как на нечто "экзотическое и странное", замечает Г. Фуллер, и предлагает посмотреть на эту мировую религию в контексте развития авраамических (монотеистических) религий - иудаизма и христианства, как продолжение "традиции ближневосточной религиозной мысли" (p. 11). Исламу ставят в вину слияние с государством, однако "тесная связь религии и государства просматривается на всем пространстве истории Запада" (p. 12).

Между тем для всякого специалиста очевидно принципиальное различие в мировых религиях. Для мусульман ислам - нечто большее, чем просто богопочитание и система верований, отличная от иной, светской стороны их жизни. Ислам для них - это жизнь во всей полноте ее духовного, социального, политического, культурного и бытового наполнения. В отличие от христианства институт ислама сочетает в себе функции и церкви, и государства, принадлежность к исламу может превосходить верность государству и привязанность к социальным аспектам жизни.

Автор не разделяет высказанный С. Хантингтоном взгляд о неизбежности "столкновения цивилизаций", полагая, что в перспективе "ислам встречается и присоединяется к иным основным цивилизациям" - византийской, российской, западной христианской, индийской и китайской (p. 14, 15). Нынешний кризис в отношениях Восток-Запад, ислам-Запад в реальности мало связан с религией, утверждает Г. Фуллер. Вообще, в сугубо секуляризованном XX в. религиозный фактор, по его мнению, не играл существенной роли в мировой истории, хотя и использовался в разных странах властью в критической ситуации (ислам - султаном Мехмедом V в годы Первой

мировой войны, православие - И. Сталиным при отражении нападения фашистской Германии, синтоизм - в Японии в годы Второй мировой войны) (p. 269).

В главе 1 - "Ислам и авраамические вероисповедания" - и главе 2 - "Власть, ереси и эволюция христианства" - основной задачей автора стало уравнение как равнозначимых и равноправных трех мировых монотеистических религий, что, собственно, не особенно нуждается в доказательствах. Но Г. Фуллер стремится к большему, а именно к признанию истинности ислама наряду с истинностью иудаизма и христианства, что возможно только с точки зрения полного релятивизма. Для обоснования своей позиции он сравнивает различные христианские ереси, возникавшие в первые века существования христианства как формы выработки точного вероучения, и ислам, воспринявший по-своему Ветхий завет и часть догматического учения Нового завета. В действительности, - пишет Г. Фуллер, - ереси "тесно связаны с креативным процессом в истории и эволюции идей... И кто скажет, что именно это мнение "верно" и "правильно"?.. Это почти всегда прерогатива власти" (p. 38). Тем самым он подменяет истину процессом ее поиска и отказывается от самой возможности ее определения. Между тем, согласно Католической энциклопедии, "ересь - сознательный грех против веры", и в списке ересей, составленном в VIII в. св. Иоанном Дамаскиным, фигурировал также ислам. Стоит отметить, что, по мнению специалистов, до пророческой деятельности Мухаммада арабам были известны монотеистические религии, но христианство дошло до них как раз в искаженной форме ересей (арианства, несторианства и монофизитства), под влиянием которых и началась проповедь пророка.

В рецензируемой книге просматривается во многом типичное западное мировоззрение, непременной частью которого является понятие "толерантность". С этих позиций автор с одобрением констатирует, что понятия "ортодоксия" и "ересь" почти полностью отсутствуют в индуизме (p. 42). Однако этим понятиям автор придает важное значение, отмечая, что любая ортодоксальность "дает право на защиту и контроль идей, что влияет на власть", поэтому власть, особенно государственная, не была индифферентна к теологическим вопросам, ставя ортодоксальную доктрину на службу своим интересам. Для Г. Фуллера это лишний довод в пользу сходства ислама с иными мировыми монотеистическими религиями, в которых в последнее время также активизировались фундаменталистские течения.

Завершающим аргументом автор считает решения Второго Ватиканского собора, на котором за мусульманами была признана возможность спасения после смерти. Таким образом, заключает автор, в социальном отношении религия - это ни больше ни меньше, чем "важный элемент идентичности", наряду с такими, как национальность, община, государство (p. 37).

Что касается причины расхождения Ближнего Востока с Западом, о чем идет речь в главе 3 "Византинизм против Рима: война полюсов христианства", то во всем виновата православная Византия, утверждает автор. Именно политика Константинополя заложила тенденцию враждебности к Западу, которую ислам был вынужден принять. Эта традиция присутствует сегодня на Востоке, особенно в России, поэтому не стоит отдавать мусульманам монополию на "антивестернизм". "Принимая во внимание тысячу лет недоверия православия к Риму и Западу, с одной стороны, и новый императив сосуществования православия с исламом - с другой, финальное достижение исламом власти в регионе (Ближнего Востока. - А. Я.), кажется, принесло малосущественные неурядицы" (p. 148). Автор пренебрегает огромным материалом об активном взаимодействии двух ветвей христианства - западного католицизма и восточного православия, - унаследовавших, хотя и в разной мере, наследие античного мира. По его мнению, "для большинства западных христиан Константинополь и его наследство стали не более чем развращенным ортодоксальным (православным) болотом и исторической аномалией, заслуживающим небольшого внимания" (p. 74). Более серьезным основанием для углубления разделения исламского Востока и Запада стали крестовые походы, в которых автор усматривает раннее "империалистическое побуждение" (p. 115).

В попытке уравнять ислам и христианство автор сопоставляет принципы устройства религиозной жизни и отношение к Священному Писанию у мусульман и протестантов, которые рассматриваются как фундаменталистское движение, а Реформация как аналог "мусульманского Ренессанса" в XX в. И в этом контексте ислам - не уникальный ближневосточный феномен, а часть "глобального процесса религиозных перемен с политическим содержанием, или, иными словами, процесс политических перемен с религиозным содержанием" (p. 120). Можно лишь заметить, что Реформация ограничивалась территорией Северной Европы, а исламский Ренессанс претендует на переустройство всего мира.

Анализируя феномен "антивестернизма", автор прямо отождествляет его с антиамериканизмом, который, по его мнению, разделяет большая часть населения Земли - в исламском мире, России, Китае и Латинской Америке. Особенно много внимания уделено России, которая "унаследовала раздраженную зависть Византии к Западу и усилила ее..." и до сего дня настроена "шизофренически" по отношению к Западу, что является "частью ее борьбы за собственную идентичность" (p. 146, 153). Довольно поверхностное изложение истории взаимоотношений Византии и Руси не заслуживало бы большого внимания, если бы не использовалось автором для еще одного смелого сопоставления: Константинополь стал "вторым Римом", царь Иван III назвал Москву "третьим Римом", однако султан Мехмед II после завоевания в 1453 г. турками Константинополя увидел его как "третий Рим", "исламский Рим" в Стамбуле (p. 152). И поэтому разгром турецкой армии под Веной в 1683 г. есть столкновение не цивилизаций, а двух империй - Габсбургов и Османов.

Экспансия Российской империи, отмечает автор, превращала ее в важное мусульманское государство, но в то же время в России возник "мессианский взгляд на цивилизационную и духовную роль России в деле защиты истинной христианской веры от ересей и врагов - римского католицизма и ислама" (p. 153). Г. Фуллер вспоминает и славянофилов - также для того, чтобы указать на их враждебность к Западу, превосходящую враждебность мусульман. Причина этой враждебности - православная вера, отличительный признак которой "важность религиозных мистических переживаний индивида. Церковь развивала глубокое чувство дихотомии между восточным и западным христианством: с ортодоксальной (православной) точки зрения, латинский католицизм и Запад были пропитаны духом материализма, рационализма (рассудок выше веры и духа), индивидуализма и разложения вследствие тесных связей папства и церкви с властью, что вело к духовной пустоте" (p. 150). Имя К. Н. Леонтьева названо тоже для того, чтобы отметить в России XIX в. пропаганду "византинизма" и идеи "культурной и территориальной экспансии на восток - в Индию, Тибет и Китай" (p. 155). И в новой, посткоммунистической России "государство быстро превратило православную церковь в символ и интегральную часть русского национализма", используя этот феномен не с религиозной точки зрения, а как признак традиционной идентификации (p. 158, 159). В общем, немало страниц отведено обоснованию мнения автора о большой степени враждебности православия как к Западу, так и к исламу. Впрочем, автор далее замечает, что "многие из проявлений антизападного гнева возникли вне исламского мира, например в XIX в. в Китае..." (p. 156).

Российская "встреча с исламом", констатирует автор, оказалась продолжительнее, глубже, интенсивнее и более комплексной, чем у Европы. "Сосуществование ислама и православия в Российской империи являет собой значительный опыт в истории исламских народов. Мусульмане сохраняли лояльность империи, потому что их не принуждали к ассимиляции... Русские формы сосуществования с исламом всегда добровольны, просто потому, что они всегда обитали в общем пространстве" (p. 171, 173). До настоящего времени Россия остается единственным государством Запада, которое включило значительные мусульманские общины в число своих граждан.

В главе 9 "Мусульмане на Западе: лояльные граждане или пятая колонна?" Г. Фуллер стремится провести мысль о непричастности собственно ислама к конфликтам между коренными европейскими жителями и мигрантами из исламских стран. Мусульмане составляют около 5% населения объединенной Европы. Возникающие в странах их пребывания проблемы - социальные, экономические, собственно урбанистические - никак не связаны с религией, - сочувственно излагает автор мнение известного исламского деятеля Тарика Рамадана (p. 188). Возникла новая идентичность - европейцы-мусульмане, утверждает автор и далее обрисовывает перспективы идущего процесса взаимодействия: "Европейская культура сформировалась в течение двух тысячелетий усилиями самых разных культур, вторжений, варваров, войн и внешних влияний. Ислам внес существенный вклад в развитие средневековой европейской культуры и развитие греческой философии. Таким образом, европейцы также должны ожидать и находить свою традиционную культурную эволюцию как неожиданную встречу глобализирующихся сущностей" (p. 199). "Европейцы должны принять мусульманскую культуру как часть новой Европы - так же как еврейская, индийская или китайская культуры сейчас приняты как часть западного мультикультурного богатства" (p. 209).

Можно согласиться с таким утверждением, но с существенной оговоркой о неравноправии сторон. Демографический рост мусульманского населения сам по себе (наряду с падением роста численности коренных европейцев) задает параметры развития и восточных и, в перспективе, западноевропейского обществ. Экономические мигранты на Западе образуют этноконфессио-

нальные общины, причем стержневой частью их мировоззрения становится, как правило, гораздо более активная, чем в окружающей среде и даже в своей стране, вера - главная основа их самоидентификации в чужом обществе. Значительная доля мусульманской молодежи, воспитанная в традициях арабо-мусульманской культуры, оказывается чуждой современной западной секулярной культуре и отвергает ее.

Стоит вновь вспомнить С. Хантингтона, указавшего в конце XX в. на подъем в современном мире цивилизационного самосознания, на преобладающее значение "культурных идентичностей - этнических, национальных, религиозных, цивилизационных". Для Запада, по его мнению, возрастают задачи укрепления самоидентичности, сохранения и защиты западной цивилизации "не потому, что она универсальна, а потому, что она уникальна" (с. 508). Но в последние годы в западноевропейских странах активно идет иной процесс: компромиссное отступление от европейских христианских ценностей и признание законности ценностей иных ради соблюдения "политкорректности" и "мультикультурности". Тем самым указание Г. Фуллера на главный тренд культурного развития Западной Европы верен. Но не потому, что чрезмерно активно идет "исламизация Европы", а потому, что в полном разгаре дехристианизация Европы.

Рассмотрение положения мусульман в Индии становится еще одним доказательством возможности мирного сосуществования ислама с другой конфессией, в данном случае с индуизмом: "Эти две культуры сейчас настолько тесно связаны, что не могут быть разделены по цивилизационным "границам"..." (p. 227). Точно так же "проблемы Пекина в действительности связаны вовсе не с исламом, а с национальными меньшинствами, особенно когда их уникальный этнический статус подкрепляется религией" (p. 238). А китайские мусульманеханьцы, напротив, стали "интегрирующей и созидательной силой, связывающей мусульманскую и китайскую культуры" (p. 239).

В части 3 "Место ислама в современном мире" Г. Фуллер объясняет враждебность восточных народов, в том числе и мусульман, к Западу одним обстоятельством: длительным и жестоким империалистическим господством Запада, колониальным гнетом и эксплуатацией природных богатств Востока. И борьба за национальную независимость, объясняет автор, была направлена не против западной цивилизации, а против определенной, колониальной и неоколониальной политики западных держав и западного капитала. Автор приводит перечень случаев за последние полвека прямого американского вмешательства в дела арабских и исламских стран Востока (Сирия, Ливан, Ирак, Сомали, Афганистан, Ирак). Поддержка США коррумпированных режимов наряду с военными поставками, сохранением военных баз, предоставлением займов через контролируемый ими Мировой Банк, вмешательством в региональные проблемы, военной угрозой и пренебрежением проблемами гражданских свобод и прав человека создает в регионе Ближнего Востока основу для сопротивления неоимпериализму. Опирается эта политика не на ислам, а на арабский национализм, хотя ислам и используется в этой борьбе.

Напротив, именно американцы начали использовать "исламский фактор", привлекая к решению своих задач в Афганистане в 1990-е гг. сторонников фундаменталистских взглядов, как ранее, в 1960-е гг., - это делали израильтяне в борьбе против усиления влияния арабского националиста Я. Арафата в ООП. Ислам не имеет никакого отношения к возникновению палестинской проблемы и возникновению арабо-израильского кризиса.

Все это позволяет автору поставить под сомнение обоснование "Глобальной Войны против Террора", как войны против ислама. Он не видит связи "войны и религии" во "всех основных мировых традициях", использование террора как орудия имеет давнюю историю в самых разных странах. Он убежден, что "необходима новая политика в отношениях с миром ислама" (p. 287). Ее частью должно стать признание со стороны Запада полной законности свержения деспотических режимов, борьбы за национальное освобождение и вооруженного сопротивления иностранной оккупации.

В качестве мер борьбы собственно с террористическими проявлениями Г. Фуллер предлагает использовать разработки РЭНД корпорейшн. Там был проанализирован опыт деятельности различных террористических групп и организаций в 1968 - 2008 гг. Самая большая их часть - 43% отказалась от террора, трансформировавшись в легальные политические организации; в 40% случаев с ними было покончено усилиями полиции и специальных служб; в 10% случаев сами террористы сочли, что их цели достигнуты; и только в 7% случаев с ними было покончено путем использования военной силы (p. 294 - 295). Терроризм на Ближнем Востоке будет сокращаться, если создать для этого условия. Впрочем, стоит отметить еще один вариант развития событий: отступление перед силой и упорством террористов.

В качестве стратегического решения проблемы Г. Фуллер предлагает: "Вашингтон должен действовать так, как если бы Ислам не участвовал в политическом процессе на Ближнем Востоке" (p. 300). Никто не может "наказать ислам", точно так же как никто не может "наказать Запад", и поэтому "необходимо уменьшить существующую конфронтацию между исламским миром и Соединенными Штатами", частью чего должен стать вывод всех вооруженных сил США и Запада из пространства ислама, отказ от помощи проамериканским диктаторским режимам и поддержка процесса демократизации в исламском мире, причем исламские партии в ходе демократического процесса должны получить права на законную деятельность. Палестинская проблема требует быстрого решения, поэтому следует положить конец колонизаторской политике Израиля на палестинских территориях.

В целом книга Г. Фуллера заслуживает внимания как заостренной постановкой проблемы ислама в современном глобализирующемся мире, так и заявленным противопоставлением православной России и Западу, и миру ислама.

Невозможно представить мир без ислама, да и незачем: ислам был и будет неотъемлемой частью мировой цивилизации, вот только какой ислам? На этот вопрос в книге ответа нет.

Permanent link to this publication: