МУСУЛЬМАНЕ КАБАРДЫ. М.: "Граница", 142 с.

(c) 2001

Насколько мне известно, работа Н.М. Емельяновой - первая в наши дни, посвященная анализу роли ислама в Кабарде. Она удачно сочетает исторический ретроспективный обзор и анализ мусульманского возрождения в последние годы. Работа основана на глубокой проработке архивных материалов и собственных полевых исследованиях автора.

В первом разделе книги ("Кабардинцы до ислама") Н.М. Емельянова рассматривает доисламские традиции кабардинцев. Описывая роль язычества в формировании их сознания и образа жизни, она отмечает ряд обычаев и обрядов, которые бытовали и по-прежнему бытуют в народной среде, например обряд вызывания дождя "Ханцегуащэ" (с. 13-14). Эти обычаи, сосуществуя с относительно молодой среди кабардинцев мусульманской традицией, придают, по моему мнению, их взглядам характер синкретизма.

Н.М. Емельянова обращает внимание на религиозный аспект кодекса морали и чести кабардинцев и других адыгов (адыгэ-хабзэ). Она справедливо подчеркивает, что во многих случаях он считался "важнее мусульманских обычаев и шариата" (с. 17), но это так не только в отношении прошлого, но и настоящего. Сошлюсь на личный опыт. Совсем недавно (в начале февраля 2001 г.) Муса Мукожев, молодой и активный имам мечети в Вольном Ауле на окраине Нальчика, подтвердил мне, что адыгэ-хабзэ имеет важное значение для всех кабардинских мусульман.

Еще в период раннего средневековья, начиная с эпохи византийского императора Юстиниана, отмечает Н.М. Емельянова, адыги испытывали серьезное воздействие христианства и даже формально (настоящей христианизации не произошло) приняли его. Впоследствии в кабардинском сознании, на мой взгляд, сложились синкретические религиозные представления, сочетавшие христианские идеи с рудиментами язычества. Хотя в работе Н.М. Емельяновой данный тезис четко не сформулирован, тем не менее она пишет, что в доисламский период "кабардинцы почитали "троицу": бога Тха - великого бога, Псатхэ - бога души, Уашхо - бога не-

стр. 186

ба" (с. 10). Достаточно очевидно, что такая цельная концепция божественной троичности, скорее всего, представляет собой глубоко переработанный вариант христианского тринитаризма.

Во втором разделе книги ("Ислам в Кабарде до 1917 г.") Н.М. Емельянова отмечает, что уже с конца XVI в. многие кабардинцы, прежде всего служилое дворянство, "стали считать себя мусульманами" (с. 33). Это, по ее мнению, привело к тому, что "кабардинское общество раскололось на два политических лагеря: один - протюркской мусульманской направленности (в связи с тем, что ислам активно насаждался крымскими ханами. - М.Р.), другой - прорусской ориентации, сохраняющий языческие верования либо с обращением в христианство" (с. 32).

Интенсивная исламизация Кабарды происходит лишь в XVIII в., что было связано с обострением соперничества России и Османской империи на Кавказе, а также кризисом в российско-кабардинских отношениях. Во времена Екатерины II Россия перестает воспринимать Большую и Малую Кабарду в качестве своего, пусть младшего, но союзника, а начинает рассматривать ее как аннексированную территорию. "Почти сразу же представители российских властей начали произвольно раздавать кабардинские земли своим помещикам, чиновникам, военным, что повлекло волнения среди кабардинцев. В результате Россия пошла на строительство постов для размещения подразделений регулярных войск на Северном Кавказе - в 1777-1779 гг. через Моздок между Азовом и Кизляром была построена Большая Кавказская линия, а в 1779 г. генерал Якоби организовал карательную экспедицию в Кабарду за то, что кабардинцы сопротивлялись ее строительству" (с. 37).

В связи с этим, отмечает Н.М. Емельянова, неслучайным был успех чеченского мусульманского проповедника шейха Мансура в Кабарде. К сожалению, ее анализ роли шейха Мансура не учитывает результатов новейших о нем исследований, в частности книги С.Б. Ахмадова ¹ .

Касаясь исламского фактора в событиях первой половины XIX в. на Кавказе, автор, на мой взгляд, справедливо подчеркивает, что неверно говорить о русско- кавказской войне в единственном числе, необходимо употребление данного выражения во множественном числе - "русско-кавказские войны" и датировать "начало их ведения гораздо раньше 1818 г." (с. 38). Далее Н.М. Емельянова дает характеристику имамату Шамиля и отмечает, что влияние мюридизма и роль имамата в Кабарде были относительно небольшими.

Вопрос о переселении кабардинцев и других адыгов (мухаджирство) в Османскую империю во второй половине XIX в. рассмотрен в работе весьма подробно. Оценка адыгской эмиграции в 5 млн. чел. (с. 49), приведенная Н.М. Емельяновой, на мой взгляд, завышена как минимум в несколько раз и явно исходит из окрашенных эмоциями адыгских источников. Но вывод, сделанный автором в результате анализа проблемы мухаджирства, хорошо аргументирован: "ошибки, совершенные царской администрацией на Северном Кавказе в конце XIX - начале XX в., отражаются негативно и на современной обстановке на Северном Кавказе, становясь при этом предпосылкой для нагнетания антирусской истерии, в том числе носящей и религиозную окраску" (с. 54).

В третьем разделе книги анализируется роль ислама в кабардинском обществе в XX в. В целом Н.М. Емельянова достаточно удачно реконструирует основные вехи новейшей истории кабардинского ислама, особенно после 1917г. После окончания гражданской войны на Северном Кавказе 20 января 1921 г. была образована Горская АССР, куда вошла и Кабарда. 21 апреля 1921 г. на учредительном съезде Советов Горской АССР с речью "О шариате" выступил С.М. Киров. Н.М. Емельянова цитирует его слова: "Можно молиться, верить и надеяться на что хочешь, но когда вопрос идет о шариате, то тут затрагивается не одна религиозная сторона, но также и область общего управления. Мы укрепляем шариат для укрепления власти трудящихся" (с. 68). Тем самым С.М. Киров подчеркивал возможность включения шариата в правовое поле складывавшегося союзного федерального государства. К сожалению, опыт позитивного взаимодействия мусульманской юриспруденции с федеральной государственностью на Северном Кавказе, и в частности в Кабарде, в первой половине 1920-х годов, до сих пор остается неизученным. Работа Н.М. Емельяновой, несмотря на хороший очерк по истории ислама в 1917-1940-х годах в Кабарде (в 1924 г. трансформировавшейся в Кабардино-Балкарию), не восполняет этот пробел. К числу недостатков книги следует отнести и то, что в соответствующем разделе даже не упомянуто о репрессиях 1930-х годов, происходивших в Кабардино-Балкарии.

История кабардинского ислама в годы войны и послевоенную эпоху изложена автором содержательно. События и развитие ситуации в 1960-1980-е годы описаны интересно и убеди-

стр. 187

тельно с использованием уникальных архивных материалов, в частности документов Совета по делам религий при Совмине СССР. Заслуживает внимания и вывод Н.М. Емельяновой о том, что "с приходом к власти Н.С. Хрущева советское правительство в религиозном вопросе стало ориентироваться на мировое общественное мнение. Это обусловило известную на первых порах либерализацию религиозной политики, что, в частности, выразилось в создании "карманных" религиозных организаций и поддержке конформистски настроенных духовных (мусульманских. - М.Р.) лидеров" (с. 95).

Значительный раздел книги анализирует возрождение ислама в Кабарде в 1990- е годы. Он, по необходимости, краток, но содержателен и основан преимущественно на собственных полевых изысканиях автора. На мой взгляд, там неплохо раскрыт процесс проникновения в Кабарду, и шире - в Кабардино- Балкарию, исламского фундаментализма в форме так называемого ваххабизма ² .

Хочется верить, удачный очерк истории ислама в Кабарде Н.М. Емельяновой послужит толчком для новых работ, посвященных исследованию мусульманства у адыгских народов.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Axмaдoв С.Б. Имам Мансур. Грозный, 1991. Обращаю внимание читателей также на другую, недавно вышедшую, монографию, в которой подробно рассматривается деятельность шейха Мансура: Zeikina A. In Quest of God and Freedom. The Sufi Response to the Russian Advance in the North Caucasus. L., 2000. P. 58-68.

² Об адекватности этого термина в условиях Северного Кавказа ученые до сих пор спорят. Лично для меня близость северокавказского "ваххабизма" с классическим ваххабизмом в Саудовской Аравии достаточно очевидна.

Permanent link to this publication: