Политические оппоненты слева всегда считали его ренегатом. Даже в тот короткий период, когда он числился их союзником, они с трудом удерживались от едких комментариев в его адрес. Генеральный секретарь Французской коммунистической партии (ФКП) М. Торез называл его "хитрым политиканом", "мастером клеветы", "предателем", похоронившим великое дело Народного фронта в угоду своим "друзьям-капиталистам"¹. До конца его дней коммунисты не простили ему той роли безучастного созерцателя, которую руководимая им Франция избрала для себя в Гражданской войне в Испании.

Для ультраправых он, еврей по национальности и социалист по убеждениям, всегда являлся своего рода воплощением зла. В 1936 г. Ш. Моррас, идейный вдохновитель французского национализма и антисемитизма, расценил его приход к власти не иначе, как победу "еврейской банды"². Националисты сначала устроили кампанию травли в своей прессе, выдавая декларированное его правительством стремление к всемерному укреплению стабильности в Европе и усилению обороноспособности страны за агрессивный внешнеполитический курс, а затем, уже при режиме Виши, приветствовали предание его суду, возложив на него ответственность за военную катастрофу 1940 г.

Сегодня же этот человек официально введен в пантеон выдающихся государственных деятелей Франции. К его политическому опыту апеллируют как левые, так и правые. Во время президентской кампании 2007 г. Н. Саркози назвал его "провидцем" и сделал особый акцент на его заслугах в борьбе против коммунизма³. В 2010 г., выступая с официальным заявлением по случаю 60-летия со дня его смерти, тогдашний первый секретарь Французской социалистической партии⁴ М. Обри отметила, что "в своей борьбе, своей деятельности, в своих идеях он сегодня жив как никогда"⁵. Новый президент Франции Ф. Олланд возводит к нему свою политическую родословную. В своей речи на торжественном круглом столе, посвященном столетию СФИО, он признал, что его политический опыт "до сих пор служит нам примером и путеводной звездой".⁶

Вершинин Александр Александрович - кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования при Отделении общественных наук РАН.

¹ Торез М. Избранные произведения, т. 1. М., 1959, с. 461 - 481.

² L'Action francaise, 5.VI.1936.

³ Disours de Nicolas Sarkozy lors de la Reunion des Comites de soutiens locaux a la Mutualite, 11 fevrier 2007. - http://www.veronis.fr/discours/transcript/20070211/Sarkozy/r%C3%AAver

⁴ Section francaise dc l'Internationale Ouvriere (SFIO) Французская Секция Рабочего Интернационала (СФИО) - до 1969 г.

⁵ Aubry M. Hommage a Leon Blum. - http://www.parti-socialiste.fr/articles/60-ans-de-la-mort-de-leon-blum-lhommage-du-ps

⁶ Discour de Francois Hollande lors de la colloque "100 ans de socialisme", 22 - 23 avril 2005. - http://centenaire.parti-socialiste.fr/article.php3%3Fid_article-379.html

В общем, не будет преувеличением сказать, что этот с виду невзрачный человек со слабым голосом, скорее похожий на университетского профессора, чем на маститого государственного деятеля, сыграл одну из ключевых ролей в новейшей истории Франции. Романтик в жизни и прагматик в политике, демократ в зале заседаний парламента и жесткий оппонент диктатуры большинства внутри собственной партии, пацифист на страницах газет и журналов и последовательный патриот и оборонец в стенах палаты депутатов и в своем кабинете в Матиньонском дворце - все это Леон Блюм, первый социалист, оказавшийся во главе страны в один из наиболее драматичных периодов в ее истории.

Книг, посвященных различным аспектам биографии Блюма, написано множество: большинство из них по-французски⁷, меньше - по-английски⁸. Однако на русском языке нет практически ничего. Понятно, что подобная ситуация сложилась не случайно. На Блюме, как и на всей СФИО, в советской историографии висело клеймо раскольника и оппортуниста. В этой связи его политическая деятельность всегда оставалась на втором плане. Вспоминали о ней лишь от случая к случаю, в основном анализируя историю ФКП и ее конкурентов из социалистического лагеря в 30-е годы XX в.⁹ С тех пор, несмотря на все политические изменения, подстегнувшие научный интерес к европейской социал-демократии, фигура Блюма находится вне сферы научных изысканий российских специалистов. В результате, до сих пор в тени остается история жизни одного из наиболее крупных политических деятелей за всю историю Франции. Данная статья призвана частично восполнить этот пробел.

Каким образом типичный парижский денди, на первых порах не проявлявший особого интереса к государственным делам, оказался вовлечен в водоворот событий исторического значения? Каким образом он оказался в лагере социалистов? Как ему удалось вывести свою партию из крупнейшего кризиса за всю ее историю и впоследствии вместе с ней войти во власть? Как он смог выжить в нацистском концлагере? Какую роль он и его партия сыграли на этапе послевоенного возрождения французской государственности? Опираясь на архивные источники, не использовавшиеся ранее отечественными специалистами, мы попытаемся найти ответы на эти вопросы. В Российском государственном военном архиве (РГВА) имеется фонд Л. Блюма. Он входит в состав "перемещенных архивов" - документов, конфискованных в Париже гестапо после оккупации столицы Франции Вермахтом в 1940 г. и впоследствии вывезенных Советской армией в СССР. Доступная для изучения личная переписка Блюма дает возможность всесторонне изучить эволюцию его идейно-политических и жизненных взглядов.

* * *

Андре Леон Блюм родился в 1872 г. в Париже в еврейской семье. Его отец, Огюст (Авраам) Блюм, был торговцем и занимался продажей товаров для обеспеченных слоев - шелковых изделий, кружев, лент и т.п. В 1869 г. он женился на Адели Мари Алис Пикар. Леон был одним из пятерых детей Блюмов. В возрасте четырех лет его поместили в частный пансион, а в 1882 г. он поступил в престижный лицей Шарлемань. Дух элитарности окружал его с детства. Он был представителем той самой "золотой" молодежи, которая, вырастая в тепличных условиях, по достижению ранней зрелости активно ударяется в бунтарство.

Леон рос и формировался как личность в те годы, когда Франция вступала в "прекрасную эпоху". В 70 - 80-е годы XIX в. отгремели кризисы, угрожавшие самому

⁷ См., например: Lacouture J. Leon Blum. Paris, 1977; Greilsammer I. Blum. Paris, 1996; Berslein S. Leon Blum. Paris, 2006.

⁸ См., например: Colton J. Leon Blum: Humanist in Politics. Cambridge, 1974; Logue W. Leon Blum: the Formative Years. DeKalb, 1973.

⁹ См., например: Кравченко Е. А. Народный фронт во Франции. М., 1972; Егоров Ю. В. Народный фронт во Франции. М., 1972; Салычев С. С. Французская социалистическая партия в период между двумя мировыми войнами. М., 1973.

существованию Третьей республики, возникшей после краха империи Наполеона III в 1870 г. Опасность реставрации монархии миновала. В 1889 г. покончил с собой некогда казавшийся грозным генерал Буланже, массовое движение в поддержку которого еще за несколько лет до этого приводило в трепет умеренных республиканцев и их союзников. Политическую жизнь Франции продолжали сотрясать скандалы, но к началу 90-х годов XIX в. режим, в общем, консолидировался. Под сенью обновленной демократической республики, снявшей последние преграды на пути развития индивидуальных и коллективных форм общественной деятельности, ключом забила социальная и культурная жизнь. Науки, искусство, музыка вступили в пору бурного цветения. Пышным цветом расцвела журналистика и литература. Представители творческой элиты объединялись в союзы с целью пропаганды своих взглядов, которые, как никогда доселе, стали влиять на политическую ситуацию в стране¹⁰.

В 1890 г. Л. Блюм окончил лицей и готовился вступить в большую жизнь. У него не было сомнений, какую дорогу выбрать - он хотел быть литератором. На заре "прекрасной эпохи" писать стало модно. Этим увлекалось большинство образованной парижской молодежи. Блюм не был исключением. Пока все его творчество исчерпывалось лишь несколькими стихотворениями, но он не хотел на этом останавливаться. Его окружали молодые талантливые писатели: А. Жид, П. Луис, М. Пруст. В 90-х годах XIX в. они вместе с Блюмом собирались завоевать вершины Парнаса. Этой отдаленной, но такой завлекательной цели Леон принес в жертву то, ради чего большинство его сверстников пошли бы на любые лишения - учебу в престижнейшей Высшей нормальной школе, питомнике политической элиты Франции. Он успешно прошел вступительные испытания, но ненадолго задержался в элитном заведении: летом 1891 г. Блюм провалился на экзамене и был отчислен. Впрочем, он недолго переживал по этому поводу. В 1891 г. он вместе с А. Жидом и П. Луисом основал альманах "Ля Конк", в котором опубликовал несколько своих стихотворений. Это были его первые, неказистые и чересчур сентиментальные опусы. Комментируя их, Жид удивительно точно подметил то качество Блюма-литератора, которое впоследствии свяжет его писательское ремесло с политикой: "Он все еще ищет; он еще нащупывает; его ум слишком силен, а как индивидуальность он слаб"¹¹.

Блюм хотел писать на злобу дня. В культурной жизни Франции "прекрасной эпохи" эту нишу прочно занял символизм. В 90-е годы XIX в. писатели-символисты группировались вокруг парижского журнала "Ревю Бланш". Он был основан братьями Натансон. В журнале публиковались С. Малларме, Г. Аполлинер, П. Верден, А. Жид, М. Пруст. С 1892 г. в нем стал сотрудничать Л. Блюм. Он опубликовал в журнале несколько статей, в которых безжалостно бичевал современное ему французское общество и государство: "Французский народ, поверив бессмысленным фразам, живет в иллюзии своего всемогущества, в то время как у него нет ни малейшей возможности воздействовать на правительство и определять свою жизнь"¹². В период расцвета "прекрасной эпохи" подобное фрондерство вошло в моду. Впоследствии Блюм вспоминал: "Литературное поколение, к которому я принадлежал, было целиком проникнуто духом анархизма"¹³.

Литературная среда способствовала складыванию у Л. Блюма неприятия социальной и политической действительности. Однако, как он сам много лет спустя отметил, этот его ранний протест носил "скрытый и расплывчатый характер"¹⁴. В 1893 г. Блюм успешно окончил юридический факультет Сорбонны и поступил на службу в Государственный совет Франции. Он продолжал писать для "Ревю Бланш". В 1896 г. он женился на Лизе Блок. С ее семьей Блюмы были связаны личными и деловыми узами. Сложно сказать, в какую сторону бы пошла идейная эволюция будущего лидера французского

¹⁰ Шарль К. Интеллектуалы во Франции. М., 2005.

¹¹ Gide A. Journal 1887 1925. Paris, 1996, p. 15.

¹² La Revue Blanche, 1892, t. 3, juil, p. 17.

¹³ Levy L. Comment ils sont devenus socialistes. Paris, 1932, p. 20.

¹⁴ La Revue de Paris, 1924, 3 vol, mai-juin, p. 92.

социализма, если бы не судьбоносные события, которые повлияли на ход всей последующей истории Франции.

В 1894 г. офицер французского генерального штаба А. Дрейфус, еврей по национальности, был обвинен в шпионаже в пользу Германии, приговорен к пожизненной каторге и депортирован в Гвиану на остров Дьявола. Тогда практически никто не сомневался в его виновности, однако по мере появления доказательств обратного набирало силу движение в поддержку его реабилитации¹⁵. Осенью 1897 г. дело Дрейфуса буквально взорвало политическую жизнь Франции. Националисты, клерикалы и милитаристы сошлись в решительной схватке с защитниками идеи примата прав и свобод в демократической республике.

Позже Л. Блюм сравнит накал страстей вокруг дела Дрейфуса с Революцией 1789 г.¹⁶ Он не мог остаться в стороне от разворачивавшихся событий. Среди дрейфусаров (сторонников осужденного капитана) оказались его друзья по "Ревю Бланш". Вместе с ними он организовал сообщество сторонников Дрейфуса, которое собиралось в самом сердце Латинского квартала на улице Кюжас. "Ни для моих друзей, ни для меня самого жизнь более ничего не значила; мы бы пожертвовали ею без малейшего колебания... ради того, что мы считали истиной и справедливостью", - вспоминал Блюм сорок лет спустя¹⁷. Он активно агитировал в защиту Дрейфуса, собирал подписи под соответствующими петициями, а весной 1898 г. принял участие в процессе писателя Э. Золя, преданного суду присяжных за свое получившее широкую известность открытое письмо в поддержку осужденного капитана.

В разгар дела Дрейфуса Блюм познакомился с Ж. Жоресом, политиком, одним из лидеров дрейфусарства. Этот "тучный человек с красным лицом нормандского крестьянина"¹⁸, излучавший жизненную силу и пленивший непередаваемой энергетикой своих публичных выступлений, буквально очаровал Леона. "Я восхищался Жоресом так, как вообще можно кем-либо восхищаться", - вспоминал он впоследствии¹⁹. Жорес стал для Блюма олицетворением социалистического идеала, живым воплощением грядущей "мирной и братской революции", которая произойдет путем постепенных реформ, благодаря прогрессу разума, науки и образования²⁰. В новом мире не будет места насилию, социальному неравенству, угнетению прав и свобод личности.

Дрейфус общим усилием был спасен. В 1899 г. его помиловал президент Франции Э. Лубэ, а 7 лет спустя суд полностью его реабилитировал. Но сколько еще таких "дел" надо выиграть для того, чтобы искоренить неправду и зло в масштабе всей Франции? И главное - что для этого надо предпринять в практическом плане? Жорес дал ответ: залог победы - в духовном единении общества и человечества в целом на основе идей гуманизма и справедливости²¹. Для того чтобы противостоять силам, которые тянут Францию назад в прошлое, необходимо окончательное объединение всех социалистических групп страны в одну партию. Это было непросто.

Французское социалистическое движение конца XIX в. представляло собой настоящий конгломерат течений - от анархистов, отвергавших государство в любой его форме, до поссибилистов, делавших ставку на мирные постепенные преобразования на местном уровне в рамках существующего строя. Лидерами социалистов были партии Ж. Жореса и Ж. Геда. Именно между ними развернулась ожесточенная борьба, в тече-

¹⁵ Подробнее о деле Дрейфуса см.: Прайсман Л. Дело Дрейфуса. Таллинн, 1992; Winock M. L'Affaire Dreyfus. Paris, 1998.

¹⁶ Blum L. Souvenirs sur l'Affaire. Paris, 1935, p. 14.

¹⁷ Ibid., p. 15.

¹⁸ Из воспоминаний А. В. Луначарского о Ж. Жоресе, опубликованных в N31 журнала "Красная нива" за 1929 г. - http://lunacharsky.newgod.su/lib/vospominaniya-i-vpechatleniya/iz-vospominanij-o-zane-zor ese

¹⁹ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 4 2. Paris, 1965, p. 479 480.

²⁰ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 1. Paris, 1954, p. 245.

²¹ См. подробнее: Rioux J. - P. Jean Jaures. Paris, 2008.

ние нескольких лет препятствовавшая объединению французского социалистического движения. Жоресисты являлись сторонниками "гуманного" социализма, основанного на идее примата гражданских прав и свобод, и выступали за реформы в качестве основного инструмента изменения общества. Гедисты позиционировали себя твердокаменными марксистами, исповедовали классовый подход и призывали к пролетарской революции²².

Блюм разделял взгляды Ж. Жореса, в том числе и его концепцию революции. "Под этим термином, - писал он, - я буду понимать любое действие, которое, как мне кажется, опережает регулярный ход политической эволюции и которое, таким образом, радикально меняет систему [общественных. - А. В.] представлений, увеличивает чаяния масс и внезапным страхом потрясает погрязшую в лени буржуазию"²³. В своих критических оценках марксизма Блюм шел даже дальше Жореса. "Среди серьезных социалистов, - отмечал он, - нет никого, кто бы сомневался в том, что метафизика Маркса посредственна, а его экономическая доктрина с каждым днем опровергается временем"²⁴.

Однако при всем сходстве их взглядов между Блюмом и Жоресом имелось существенное различие. Жорес был политиком в полном смысле этого слова, в то время как его младший соратник пока был романтиком, волею судеб занесенным в политику. В яркой форме это проявилось в 1905 г., когда окончательно решался вопрос о единстве французского социализма. В ходе переговоров с гедистами Жорес, рассматривавший проблему формирования большой социалистической партии как абсолютно приоритетную, пошел на ряд серьезных уступок своим старым оппонентам. В результате, во Франции возникла организация, стоявшая на марксистской платформе классовой борьбы и пролетарской революции. Внешне все выглядело как капитуляция сторонников "гуманного" социализма и реформизма. На самом деле, дело обстояло сложнее. Пойдя на уступки в вопросах доктрины, Жорес выиграл на поле реальной практики: новая партия - Французская секция Рабочего Интернационала - оказалась под его полным влиянием. В результате формально революционная организация в своей повседневной работе фактически действовала как реформистская.

Однако значительная часть жоресистов восприняла компромисс с гедистами как капитуляцию. К их числу относился и Блюм. Он не видел, да и вряд ли в 1905 г. мог увидеть реальные плюсы тактики Жореса. Главным для него было одно: идеалы их совместной борьбы принесены в жертву ради цели, которая того не заслуживала. Леон вошел в новую партию, однако полностью отказался от активного участия в ее жизни.

В 1905 - 1914 гг. Блюм - чиновник Государственного совета Франции, постепенно продвигающийся по служебной лестнице, отец семейства и успешный парижский литератор. Из-под его пера выходят статьи, очерки, эссе, которые он издает на страницах журналов и газет и в виде сборников. Большинство его текстов - это литературная и театральная критика, в которой Блюм достиг высокой степени мастерства. И авторы, и публика высоко ценили эти обзоры²⁵. Леон продолжал высказываться по социальным вопросам. А. Жид с долей досады отмечал в своем дневнике 5 января 1907 г. после встречи с Блюмом: "Ах, если бы политика не сковывала все его мысли, каким хорошим критиком он мог бы быть!"²⁶

Летом 1914 г. залпы Первой мировой войны нарушили атмосферу спокойного благополучия "прекрасной эпохи". Страну, которая пока не догадывалась о том, во что выльется для нее эта война, охватил патриотический порыв, временами переходивший в националистическую истерию. Голоса тех, кто призывал к сдержанности, тонули в ней. Громче других звучал голос Жореса, твердого пацифиста, считавшего, что война - это зло, которое погубит европейскую цивилизацию. С самого начала кризиса он прила-

²² Виллар К. Социалистическое движение во Франции. 1893 - 1905. (Гедисты). М, 1969.

²³ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 1, p. 290.

²⁴ La Revue Blanche, 1900, t. 21, janv-avr., p. 17.

²⁵ См., напр.: Письмо поэта Ф. Грега Блюму. - РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 15, л. 10 - 11.

²⁶ Gide A. Op. cit., p. 547.

гал усилия для того, чтобы повлиять на ход событий и избежать катастрофы, однако 31 июля 1914 г. выстрелы националиста в парижском кафе "Круассан" оборвали его жизнь.

Блюм был потрясен. Трагическая гибель друга и начавшаяся на следующий день война вырвали его из мирной обстановки писательского творчества. Несмотря на свою официальную антивоенную позицию предыдущих лет, объединенная Социалистическая партия, членом которой он являлся с 1905 г., приняла решение о вотировании военных субсидий и делегировала видных лидеров французского социалистического движения в состав военного кабинета "Священного единения". Леон, не колеблясь, последовал за своими однопартийцами. В августе 1914 г. он занял должность руководителя аппарата министерства общественных работ, которое возглавил член СФИО М. Самба.

Так 42-летний Блюм, казалось уже порвавший со своим партийным прошлым, вернулся в политику. Очевидно, это решение далось ему непросто. Судя по его переписке за 1917 - 1918 гг., он неоднократно задумывался о возвращении после войны к писательскому ремеслу. "Я могу прямо тебе сказать, - писал он супруге в июле 1917 г., - что политики, даже те, которые принадлежат к нашей партии, разочаровывают и огорчают меня все больше"²⁷. Государственные дела бесцеремонно вторглись в его размеренную личную жизнь. Дни превратились в сплошные совещания и рабочие консультации в Госсовете, министерстве и парламенте. По долгу службы он находился в постоянных разъездах. Для человека, ценившего комфорт и спокойную атмосферу, политическая деятельность в режиме военного времени оказалась серьезным испытанием. В письмах Блюма за 1917 - 1918 гг. эта усталость хорошо читается между строк²⁸.

Предвидел ли он в августе 1914 г., когда во второй раз оставлял литературу ради политики, что этот шаг обернется подобным испытанием? Вероятно, нет. На первый план тогда выходило другое. Жорес был убит. Вдохновлявшаяся его идеями партия находилась перед лицом опасности гораздо более серьезной, чем догматики-гедисты в 1905 г. Германский милитаризм занес меч над Францией, угрожая раздавить все то, что жоресисты считали фундаментом будущего социалистического общества - республику, демократию, гражданские права и свободы. Однако патриотический порыв быстро иссяк. Вместе с этим обострились внутренние проблемы.

Объединенная Французская социалистическая партия, главное наследие Жореса, к концу войны трещала по швам. В свое время она создавалась как объединение нескольких организаций, придерживавшихся различных политических программ. Примирить их удалось лишь Жоресу, который предложил партии новый формат работы: революционная риторика при сохранении реформистской практики. В условиях политической стабильности на излете "прекрасной эпохи" эта схема функционировала, однако она дала серьезный сбой после вхождения СФИО в правительство "Священного единения", когда ребром встал вопрос: является ли социалистическая партия революционной организацией, которая борется с существующим строем, или она окончательно переходит к реформизму и делает ставку на сотрудничество с режимом? Разные видения этой перспективы в условиях, когда не было фигуры, способной их примирить, взорвали партию. В ней выделилось левое крыло, которое выступало за возрождение революционного духа и призывало к выходу СФИО из правительства.

После окончания войны, в 1918 г., Блюм мог вернуться к своей мирной жизни и навсегда забыть о политике. Однако он сделал другой выбор. СФИО буквально на глазах разваливалась на части. Одна ее часть опиралась на массовое недовольство существующим социально-экономическим строем, вызревшее в годы войны, и тянула партию влево. Другая, круто взяв вправо в 1914 г., не собиралась сворачивать с этого курса. Детище Жореса стояло на грани раскола, а те идеи, которые он в 1905 г. смог отстоять в борьбе с гедистами и которые уже после его смерти партия пронесла через огонь мировой войны, могли навсегда кануть в Лету. Блюм хорошо понимал это, и поэтому решил

²⁷ РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 45, л. 5(об).

²⁸ Там же, д. 37.

остаться в политике. Он считал, что должен спасти единство партии. Теперь ему приходилось выступать в том же амплуа, в котором некогда столь успешно показал себя Жорес. Блюм взял на себя посредническую миссию, пытаясь примирить противостоящие течения на основе совместной платформы²⁹.

Но как добиться этого в условиях, когда внешне- и внутриполитическая ситуация раскалывала партию как никогда? Не успев в ноябре 1918 г. выйти победительницей из Первой мировой, Франция оказалась замешана в другой конфликт - Гражданскую войну в России. Премьер-министр Ж. Клемансо, железной рукой руководивший страной с 1917 г., решил задушить большевизм в зародыше и направил французский флот в акваторию Черного моря с целью оккупации южных территорий Украины. Этот демарш подлил масла в огонь тлевшего социального недовольства. Рабочие, чья активность за годы войны выросла многократно, протестовали против низких зарплат и неприемлемых условий труда, вдохновляясь примером большевиков. В апреле-июне по всей стране прокатились беспрецедентные по масштабам массовые выступления. 1 мая в трехмиллионном Париже митинговали полмиллиона. Одновременно взбунтовались экипажи военных кораблей, посланных в Черное море³⁰.

На этом фоне резко обострилась внутрипартийная борьба. Положение дел усугублялось приближением выборов в парламент. Блюм решил, что его час пробил. В апреле 1919 г. на очередном съезде партии, созванном в преддверии намеченных на ноябрь первых послевоенных парламентских выборов, он предложил СФИО свой проект предвыборной программы. Фактически она представляла собой попытку вернуться в 1905 г. Автор сумел обойти в ней острые углы межфракционных противоречий³¹. Формально все соответствовало марксовому видению революционного процесса: социалистическая революция с последующим переходом к диктатуре пролетариата. Однако реальное наполнение этих терминов выдавало единомышленника Жореса: революция, которая в первую очередь является формой смены режимов собственности, вполне может произойти мирным путем, а диктатура пролетариата - это всего лишь форма организации революционной власти. 14 лет назад молодой писатель Блюм посчитал бы подобную конструкцию двуличием и отступлением от идеалов. Однако теперь на месте Жореса оказался он сам. На первых порах казалось, что его проект устроил всех. Цеплявшие за иллюзию единства делегаты съезда одобрили его. Он стал основным документом партии накануне выборов.

Леон решил сам баллотироваться в депутаты нижней палаты парламента. Статус депутата многократно увеличивал авторитет и возможности члена партии. Блюму, включившемуся во фракционную борьбу, такой ресурс был необходим. С 1918 г. он начинает готовить почву для своего будущего избрания. Он много ездил по стране и общался с электоратом. Для сформировавшегося в атмосфере парижских литературных салонов Л. Блюма первый контакт с "простым людом" оказался, в некоторой степени, шоком. Неприхотливый быт французской провинции, непонятное панибратство в общении и чуждые ему привычки людей - все это его сильно смущало. "Банкет в мою честь, - описывал он жене в письме одну из своих поездок по стране, - давали в доме профсоюзов. Мы сидели за столом 3 часа!.. И постоянно одна и та же фраза: почему же ты не пьешь? Я решил. Я никогда не буду выставлять свою кандидатуру в округе с крестьянским населением. Я не умею пить. Я не могу выслушивать эти их истории. Я бледнею как смерть, когда сталкиваюсь с отдельными сторонами их жизни"³². Блюма выручил его бывший шеф по правительству "Священного единения" М. Самба, добившийся для него права баллотироваться в Париже. В упорной борьбе Блюм одержал победу и в ноябре 1919 г. занял депутатское кресло.

²⁹ L'Humanite, 19.VIII.1918.

³⁰ Смирнов В. П. Франция в XX в. М., 2001, с. 76.

³¹ L'Oeuvre de Leon Blum, v. 3 1. Paris, 1971, p. 107 - 121.

³² РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 36, л. 12(об).

Партии в целом повезло меньше. Она набрала почти 22% голосов, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы вырвать победу у Национального блока - объединения правых и правоцентристских партий. В ходе предвыборной кампании правым удалось разыграть большевистскую карту - представить социалистов едва ли не ставленниками Москвы и тем самым смертельно напугать мелкого французского буржуа. Развешенные по всей Франции незатейливые плакаты, изображавшие большевика в виде злого бородатого мужика, зажавшего в зубах нож, сделали свое дело³³. По итогам выборов кабинет Клемансо сменило правительство А. Мильерана, бывшего соратника Жореса, перешедшего на новые политические позиции.

Неудача на выборах символизировала собой и провал посреднической миссии Блюма внутри партии. Левая и правая фракции обвинили в поражении друг друга. "Революционеры" иод предводительством Ж. Лонге, внука К. Маркса, решили взять судьбу СФИО в свои руки: в феврале 1920 г. они вывели партию из Второго Интернационала и взяли курс на вступление в образованный большевиками годом ранее Коминтерн. Они считали, что идеи Октябрьской революции смогут влить новую кровь в одряхлевшее тело французского социализма. Это предложение поддержало большинство членов партии, тем более что весна 1920 г. ознаменовалась новой грандиозной волной массовых забастовок. Недовольство наступлением предпринимателей на права рабочих, падение реального уровня жизни и активное вмешательство правительства Мильерана в ход Гражданской войны в России, привели к социальному взрыву³⁴.

СФИО начала быстро дрейфовать в сторону Коминтерна, и Леон был не в силах остановить это движение. Он не мог принять перенесения большевистских рецептов партийного строительства на французскую почву, так как они в корне противоречили всему тому, чему учил и за что боролся Жорес. В результате его центристская позиция внутри партии теряла смысл. К моменту проведения в Туре партийного съезда, которому предстояло принять решение о присоединении социалистов к Коминтерну, Блюм уже имел репутацию одного из главных рупоров фракции, выступавшей против соглашения с большевиками. Его речь, произнесенная перед делегатами Турского съезда глубокой ночью 29 декабря, стала одной из самых ярких в его биографии. В ней Блюм широкими мазками изображал будущее организации, взявшей на вооружение большевистские критерии партийного строительства. Вместо свободного союза политических единомышленников появится четко иерархизированное и организованное объединение революционеров-фанатиков, "разновидность военной структуры, выстроенной сверху и проникающей до самого низа, до уровня рядовых членов".

Это, по мнению Блюма, приведет к катастрофе. "Речь идет, фактически, о том, будет или нет существовать социализм в будущем", - констатировал он³⁵. Главная опасность состоит в том, что большевизм, "бланкизм под татарским соусом"³⁶, навязывает французскому социализму чуждую ему концепцию революционной борьбы. Революция по Блюму - это совсем не обязательно бои на баррикадах и штурм Зимнего дворца. Революция - это изменение режима собственности через взятие политической власти, будь то легальным или нелегальным путем. Когда большевики призывают к насильственной революции, они кривят душой: это ни необходимо, ни неизбежно. В равной степени неправы и крайние реформисты, которые считают, что революционные изменение и завоевание политической власти вообще не являются неотъемлемым элементом социального прогресса. Выбор истинных социалистов - между этими двумя крайностями. Это путь, намеченный Жоресом, по которому партии следует идти и далее, чтобы сохранить

³³ Рубинский Ю. И. Тревожные годы Франции. Борьба классов и партий от Версаля до Мюнхена (1919 - 1939). М., 1973, с. 60.

³⁴ La Republique recommencee: de 1914 a nos jours. Paris, 2008, p. 98.

³⁵ Parti socialiste SFIO. 18^c Congres national tenu a Tours: compte-rendu stenographique. Paris, 1921, p. 274.

³⁶ L'Humanite, 19.IX.1920.

"старый дом" - традиции и практики социалистического движения, оформленные объединительным соглашением 1905 г.

Пафос речи Л. Блюма не смог повлиять на конечный исход съезда. Большинство социалистов 30 декабря 1920 г. приняло решение о вхождении в Коминтерн. Партия Жореса прекратила существование. На ее месте возникла коммунистическая организация - Французская коммунистическая партия³⁷. Однако для Блюма все только начиналось. Развернутая им борьба за сохранение единства соцпартии и ее традиций, блестящая речь на Турском съезде сделали его одним из лидеров меньшинства, которое сохранило старую партию под прежним названием. В 1920 г. Л. Блюм фактически стал главной фигурой во французском социалистическом движении.

Турский съезд имел разрушительные последствия для СФИО. В ней осталось лишь около 'А членского состава. Она потеряла большую часть собственности, партийную кассу и главный печатный орган газету "Юманите". Состояние умов в партии также оставляло желать лучшего. В нее вошли представители различных фракций, которых объединяло лишь одно - неприятие большевизма. Их взгляды на будущее самой партии различались кардинально. Наряду с адептом реформизма, оборончества и антибольшевизма, "оппортунистом старой закалки" П. Реноделем в руководстве обновленной СФИО оказались Ж. Лонге, стоявший у истоков антивоенного течения в партии, наследник гедистских традиций П. Фор, а также идейно близкий коммунистам Ж. Жиромский, вдохновитель ее левого крыла³⁸.

Первое, что предпринял Блюм, - взял под контроль главный инструмент, сохранившийся у СФИО после размежевания с коммунистами - парламентскую фракцию. После Тура в "старом доме" остались 55 из 68 депутатов от соцпартии. Таким образом, у социалистов была возможность опираться на ресурс, который в ситуации, когда вся публичная политика в стране делалась в стенах парламента, играл особую роль. Став руководителем фракции СФИО в палате депутатов, Блюм получил к нему доступ.

После Тура социалисты столкнулись и с серьезными внутренними проблемами. Внутри партии имелась мощная левая фракция, которая отвергала любую возможность сотрудничества с существующим буржуазным строем в рамках реформистской политики, что серьезно ограничивало доступное партийному руководству пространство для маневра. Чтобы, с одной стороны, частично удовлетворить левых и, с другой, не оттолкнуть от себя массы трудящихся, которые все еще пребывали в движении после грандиозных забастовок 1919 - 1920 гг., Блюм принял единственно возможное решение. СФИО следует остаться в последовательной и жесткой оппозиции правительствам Национального блока, однако эта оппозиция должна иметь принципиально иную природу, чем у коммунистов. Блюм предлагает тактику "конструктивной оппозиции" режиму: каждая мера правительства, вызывающую критику со стороны социалистов, должна сопровождаться предложением альтернативного решения.

В ситуации, когда правительства Национального блока, направляемые пересевшим в сентябре 1920 г. в президентское кресло Мильераном, принимали одно за другим весьма противоречивые решения в сфере внешней и внутренней политики, тактика "конструктивной оппозиции" полностью себя оправдывала. Наиболее внушительно выглядели предложения социалистической группы по вопросу о выплате побежденной в Первой мировой войне Германией репараций союзникам по Антанте. В качестве альтернативы курсу на выколачивание репараций, проводимому в 1921 - 1923 гг. кабинетами А. Бриана и Р. Пуанкаре, Блюм выдвигал масштабный план по реструктуризации выплат, а после того, как правительство, пытаясь выжать из немцев репарационные платежи, оккупировало Рурскую область Германии, обвинил его в попытке подорвать мир в Европе³⁹.

³⁷ Вершинин А. А. Мировая революция под звуки "Марсельезы": к истокам французского коммунистического движения (1919 - 1923 гг.). М., 2012.

³⁸ Салычев С. С. Указ. соч., с. 49 - 50.

³⁹ Le Populaire, 5.I.1923.

К 1923 г. политика Л. Блюма принесла свои плоды. Фракции внутри партии удалось замирить: левые остались довольны ее жесткой позицией по отношению к режиму, правые - конструктивным характером ее критики, который четко отделял СФИО от коммунистов и указывал на то, что социалисты готовы играть в рамках системы по общим правилам. Финансовое положение и численность партии стабилизировались. Однако перед ней стояло новое испытание - очередные парламентские выборы, намеченные на 1924 г. Главной задачей в их преддверии было не допустить повторения итогов голосования 1919 г., приведшего к власти Национальный блок. Но под силу ли это разделенной партии, едва оправившейся от последствий Турского раскола? Многолетний опыт французских республиканцев, опыт самого Жореса 1902 г. подсказывал, что основным вариантом предотвратить повторный триумф правых являлся блок левых партий, в условиях 1924 г. - социалистов и радикалов. Радикалы, партия мелкой буржуазии, напуганные рядом мер правительств Национального блока, в частности их внешнеполитическим курсом, в 1922 г. начали отход от линии на их поддержку и, очевидно, были не против договориться с СФИО⁴⁰.

Однако Блюм колебался. Блок с радикалами предполагал выдвижение общих списков и общей программы. В случае победы это могло привести к тому, что социалисты окажутся втянутыми в чужую игру в условиях, когда значительная часть партии не была готова поддержать участие в работе буржуазного правительства, а на левом фланге коммунисты только и ждали того, чтобы изобличить своих бывших соратников в соглашательстве. Блюму предстояло пройти между Сциллой и Харибдой. Он сделал это, предложив на съезде партии в феврале 1923 г. "нулевой вариант" - поддержка радикалов лишь в тех округах, где есть реальная возможность победы правых, без составления общих списков и программы⁴¹.

Маневр удался. 11 мая 1924 г. союз радикалов и социалистов, т.н. Картель левых, одержал победу на парламентских выборах. СФИО почти в два раза увеличила свое представительство в палате депутатов. Блюм сохранил за собой депутатское кресло в упорной борьбе в Париже - вотчине коммунистов. По итогам голосования образовалось правительство радикалов во главе с лидером партии - писателем, историком и бессменным мэром Лиона Э. Эррио. Социалисты вплотную подошли к властному Олимпу. Искушение взойти на него было велико. Блюма активно подталкивали к этому его однопартийцы, уже видевшие себя министрами. "Приходят письма, тебя умоляют участвовать [в правительстве. - А. В.]", - писала ему жена в мае 1924 г.⁴² Нельзя достоверно сказать, как лично Блюм относился к перспективе войти во власть. Он никогда не был доктринером, отвергавшим любую возможность участия социалиста в работе буржуазного кабинета. Однако, как лидер партии весной 1924 г. он занял непреклонную позицию: ни о каком вхождении СФИО в состав совета министров не может быть речи⁴³. Единственная возможная формула сотрудничества с ним - поддержка без участия. Левые предостерегли его от "недопустимого и опасного, бесполезного и неэффективного"⁴⁴сотрудничества с новыми властями. Блюм знал, что такой же позиции придерживаются гедисты во главе с Фором. Необходимость сохранения целостности партии диктовала свои условия.

С подачи своего лидера СФИО ограничилась поддержкой правительства в парламенте. Большинство его мероприятий не вызывали нареканий со стороны социалистов. Они обеими руками одобрили отставку Мильерана с поста президента, инициированную Эррио, поддержали меры по развитию социального страхования и внешнеполитические шаги кабинета, в частности, нормализацию в отношениях с Германией и уста-

⁴⁰ Рубинский Ю. И. Указ. соч., с. 76.

⁴¹ Le Populaire, 3.II.1923.

⁴² Письмо Лизы Блюм Леону Блюму от мая 1924 г. - РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 35.

⁴³ Эррио Э. Из прошлого: между двумя войнами. 1914 - 1936. М., 1958, с. 188.

⁴⁴ РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 68, л. 11 (об).

новление дипломатических контактов с СССР в 1924 г.⁴⁵ Однако возможности политики поддержки без участия быстро показали свои пределы. Внутри партии левые и гедисты не переставали выступать с заявлениями, общий смысл которых сводился к тому, что СФИО зашла слишком далеко на пути поддержки буржуазного правительства⁴⁶. Партия утонула в дискуссиях. Одновременно, Сенат, в котором преобладали правые, раскритиковал политику кабинета по развитию социальной сферы.

Блюм остро переживал политические неурядицы. Летом 1924 г. нервные перегрузки сказались на его здоровье. Он отбыл на лечение в Биарриц, откуда писал жене: "Я нахожусь во все в том же оцепенении и чувствую, что не могу ни работать, ни мыслить. Я принял окончательное решение не возвращаться к началу работы палаты... Ситуация столь запутана и нелицеприятна, что я вижу единственный возможный для себя вариант: пока постоять в стороне"⁴⁷.

Однако пути назад уже не было. В апреле 1925 г. правительство Эррио, пытавшееся выйти из финансового пике путем введения налога на капитал, не получило поддержки правого большинства Сената и ушло в отставку. Франция вновь погрузилась в атмосферу министерской чехарды, которая окончилась к 1926 г. фактическим распадом Картеля левых, очередным кульбитом радикалов вправо и возвращением к власти Р. Пуанкаре - одного из символов правой политики. Блюм писал жене, что "устал от политических событий"⁴⁸. Опыт Эррио показал, что тактика поддержки без участия не может ни предотвратить правый реванш, ни обеспечить выполнение хотя бы части социально-экономической программы соцпартии, в то время как эта задача становилась все более актуальной в условиях обострения социального вопроса в стране. Значит, социалистам надо самим брать власть. Но как это сделать в условиях, когда большая часть партии и слышать не хочет о сотрудничестве с буржуазией, а надеяться на то, что СФИО в одиночку получит возможность сформировать правительство и воплотить в жизнь свою революционную программу не приходится?

Блюм пытался найти выход из этого заколдованного круга. В своей речи на партийном съезде в январе 1926 г. он выдвинул теоретическую программу "отправления власти". Речь шла о возможном раскладе, когда в особых обстоятельствах социалисты, занимая лидирующие позиции в рамках коалиции, возглавят правительство с целью проведения в жизнь ряда наиболее насущных пунктов своей программы, не меняя при этом сути политического строя и режима собственности⁴⁹. Это был перелом, с которого началось движение СФИО во власть.

Впрочем, с середины 20-х годов XX в. вопрос об участии социалистов в правительстве временно потерял остроту. Правоцентристский кабинет Национального единения во главе с Пуанкаре в полной мере воспользовался экономической стабилизацией. Во второй половине 20-х годов XX в. уровень жизни населения рос, темпы инфляции затормозились. Девальвация франка подстегнула рост промышленности⁵⁰. В 1928 г. правые одержали победу на парламентских выборах и смогли сформировать большинство без участия радикалов. СФИО удалось сохранить свое присутствие в нижней палате на прежнем уровне, однако они понесли серьезную потерю: Леон Блюм не был избран депутатом от Парижа, проиграв по количеству голосов кандидату от коммунистов Ж. Дюкло. Впрочем, вскоре руководитель фракции СФИО вернулся в парламент. Ему пришлось переступить через свое эстетическое неприятие нравов французской провинции и баллотироваться на дополнительных выборах в департаменте Од на крестьянском юге страны.

⁴⁵ Рубинский Ю. И. Указ. соч., с. 89.

⁴⁶ Berstein S. Op.cit, p. 278.

⁴⁷ РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 37, л. 11 (об).

⁴⁸ Там же, л. 14.

⁴⁹ L'Oeuvre de Leon Blum, v. 3 - 1, p. 388 396.

⁵⁰ Roussellier N. Poincare Raymond. - Dictionnaire de la vie politique francaise au XX^е siecle. Paris, 2004, p. 960.

Политические бои 20-х годов XX в. тяжело дались Блюму. Он совершенно забросил литературу, оставил работу в Государственном совете. Отбиравшая все его время партийная деятельность вызывала раздоры в семье, тем более что именно в рядах партии Блюм нашел ту женщину, которая заняла в его сердце место жены Лизы. Он был знаком с Терезой Перейра еще с довоенных времен, однако она окончательно вошла в жизнь Леона лишь в годы Первой мировой войны. Активистка СФИО, она стала его спутником не только в личной жизни, по и в политике. Их переписка полна подробностей партийной жизни⁵¹. Тереза покорила Леона. Его письма ей - удивительный образец любовного эпистолярного жанра, в котором создавал свои сонеты молодой поэт Блюм⁵². Здесь в нем продолжал жить писатель-романтик. Супруга, вероятно, догадывалась об этой связи, что на фоне ее хрупкого здоровья создавало в семье крайне негативную атмосферу. В конце 20-х годов XX в. Лиза Блюм тяжело заболела. Муж оставался с ней до самого конца. Лишь после ее смерти в 1932 г. он официально оформил свои отношения с Терезой.

Семейная драма Блюма разворачивалась на фоне новых политических потрясений. В 1931 г. Францию охватила Великая депрессия. К 1932 г. промышленное производство упало до уровня 1929 г., количество безработных составило 277 000 человек, и это было только начало⁵³. Правые правительства лихорадило, значит, у социалистов появлялся шанс преуспеть на намеченных на 1932 г. выборах. Очевидно, что возвращение СФИО к активной политической деятельности после нескольких лет пассивности вновь ставило болезные вопросы о союзе с радикалами и вариантах взаимодействия партии и будущего правительства.

Выборы 1932 г. завершились победой левых партий. СФИО расширила свое представительство в парламенте, однако триумфаторами оказались радикалы, которые провели в нижнюю палату 157 своих сторонников, получив, таким образом, "золотую карту" в переговорах по формированию правительства. Перед социалистами встал вопрос о соглашении с бывшими соратниками по Картелю левых. Партия снова раскололась. В результате план совместных действий с новым правительством Эррио сорвался. СФИО ограничилась его условной поддержкой в парламенте.

Таким образом, вторая попытка социалистов добиться осуществления части своей программы путем соглашения с радикалами без непосредственного вхождения в правительство провалилась. Наличие внутри партии противостоящих течений фактически парализовало ее конструктивную работу по участию в управлении страной, несмотря на то, что она получала стабильно высокий процент на выборах. Блюм не мог не понимать, что его тактика "третьего пути" стягивает воедино фракции, но не дает возможности партии двигаться вперед. Кроме того, долгосрочных перспектив этот курс не имел: правое крыло, чье стремление выйти из изоляции и принять участие в работе буржуазных правительств постоянно подавлялось, неизбежно выступило бы против него.

Именно это произошло летом 1933 г. Бунт против партийного руководства, которое, по их мнению, потакало доктринерам в рядах СФИО, возглавили ветеран "Священного единения" Ренодель и до недавних пор малоизвестный партиец М. Деа. Правые, вскоре получившие известность как неосоциалисты, провозглашали банкротство марксизма - фундамента идеологии партии. История показала, что государство не является простым инструментом господствующего класса, а пролетариат - могильщиком капитализма. Следовательно, СФИО должна отказаться от своей классовой позиции, переориентироваться на средние слои населения и принять участие в функционировании государственной машины⁵⁴. Фактически, речь шла об институционализации реформизма.

Блюм воспринял идеи Деа как посягательство на святая святых - единство партии. В этой ситуации он взял на себя роль охранителя устоев. Его ответ звучал однозначно

⁵¹ РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 48, 49.

⁵² Там же, д. 34, л. 17.

⁵³ La Republique recommencee: de 1914 a nos jours, p. 119.

⁵⁴ Deat M. Perspectives socialistes. Paris, 1930.

и жестко: "Я опасаюсь, что таким образом мы превратили бы социализм, классовую партию, в партию деклассированных. Я опасаюсь, что действуя так же, как фашисты, аккумулируя поддержку сбитых с толку масс... мы можем отдать партию во власть авантюристов"⁵⁵. Неосоциалисты встали на путь раскола. После ряда показательных демаршей правых, которые дали понять, что не собираются оставаться в партии, национальный совет СФИО исключил их из партийных списков.

Оппонируя Реноделю и Деа, Блюму пришлось публично провозгласить, что СФИО является и всегда будет являться марксистской партией. Сложно сказать, насколько это совпадало с его личной позицией, которую он уже давно подчинил интересам сохранения партийного единства. Очевидным было одно: социалисты сами себя изолировали и оказались на периферии политической жизни страны. И Блюм нес за это ответственность. В 1933 г. он в очередной раз задумался о том, чтобы навсегда расстаться с политикой, которая приносила ему одни разочарования⁵⁶. Однако именно в это время стали происходить события, которые вернули Блюма и его партию к активной деятельности.

По мере того, как экономический кризис углублялся, политическая ситуация во Франции ухудшалась. Активизировались экстремистские политические силы. Коммунисты, реализовывая коминтерновскую тактику "класс против класса", жестко критиковали радикальные правительства, призывая к демонтажу капиталистического строя. На противоположном фланге бурную деятельность развили правонационалистические фашистские объединения, первую скрипку среди которых играли "Аксьон франсэз" Ш. Морраса и "Огненные кресты", военизированная организация бывших фронтовиков⁵⁷. Правые лиги подвергали нападкам республиканский парламентский строй, считая, что он предает национальные интересы Франции. В условиях политической нестабильности их лозунги набирали популярность. В январе 1934 г. ультраправые организовали волну массовых антиправительственных выступлений, а 6 февраля крупная демонстрация на площади Согласия едва не вылилась в штурм Бурбонского дворца, в котором заседал парламент. Полиция открыла огонь, 15 человек погибли. Националисты требовали отставки радикального правительства Э. Даладье и формирования правого кабинета.

Франция возвращалась во времена дела Дрейфуса, однако общая ситуация обстояла гораздо сложнее - к внутриполитической нестабильности примешивались крайне неблагоприятная экономическая обстановка и внешний фактор, связанный с приходом к власти в Германии нацистов в 1933 г. и ростом военной угрозы. Судьба республики и демократии оказалась под угрозой. Это отлично понимал Блюм. В феврале 1934 г. он оказался едва ли не единственным парламентским политиком, убеждавшим напуганного Даладье принять жесткие меры в отношении националистов⁵⁸. Уже 11 февраля в "Попюлер" он опубликовал обращение к французской нации с призывом сплотиться вокруг идеи защиты республики. Блюм возвращался во времена своей политической молодости. Под угрозой демократия и республика, основа того социализма, о котором говорил Жорес, а значит есть смысл бороться. Кроме того, он увидел возможность вывести свою партию из затяжного кризиса. Борьба против националистов в защиту республики - это то, что потенциально может объединить все течения внутри СФИО. Более того, при правильном выборе тактики появлялся исторический шанс на то, что социалисты смогут найти выход из изоляции и возглавить общенациональное движение. Тексты, вышедшие из-под пера Блюма в феврале 1934 г., показывают, что он это понял практически сразу. 11 февраля в своем призыве к нации Блюм обозначил путь, по которому должна пойти партия - единение французских трудящихся и организаций, представлявших их интересы⁵⁹.

⁵⁵ Le Populaire, 19.VII.1933; 20.VII.1933.

⁵⁶ Berstein S. Op.cit, p. 381.

⁵⁷ Borne D. Ligues de Pentre-deux-guerres. - Dictionnaire de la vie politique francaise au XX^c siecle, p. 711 - 713.

⁵⁸ Berstein S. Le 6 fevrier 1934. Paris, 1975, p. 211.

⁵⁹ Le Populaire, 11.11.1934.

Речь шла о возможном соглашении с коммунистами. Еще несколько лет назад подобный союз выглядел бы как нонсенс. Немногие партии во Франции испытывали друг к другу такую неприязнь. Однако к 1934 г. все поменялось. Угроза со стороны фашизма, националистических лиг нивелировала былые разногласия между социалистами и компартией. Коммунисты медленно осознавали необходимость отхода от сектантской политики в условиях, когда ее последствия могли оказаться роковыми. Одновременно, СССР взял курс на заключение с Францией военного соглашения о взаимопомощи перед лицом угрозы со стороны гитлеровской Германии. Соответствующим образом менялась политика Коминтерна. Социалисты со своей стороны понимали, что лишь с помощью коммунистов им удастся обеспечить массовую поддержку своей борьбы против наступления фашизма и национализма. Сближение СФИО и ФКП шло непросто - слишком сильным оставалось взаимное недоверие. 12 февраля социалисты и коммунисты участвовали в общей антифашистской манифестации на улицах Парижа. "Не выродится ли это мероприятие, целью которого была защита Республики, в сражение между двумя отрядами парижских рабочих?" - спрашивал себя Блюм накануне⁶⁰. Его опасения не оправдались. 12 февраля стало точкой отсчета движения за создание Народного фронта.

В июне 1934 г. на партконференции ФКП в г. Иври М. Торез выступил с речью, в которой была намечена новая политическая линия французских коммунистов. Он заявил, что на данном этапе революционной борьбы главной стала задача организации отпора фашизму, для которой требуется объединение всех антифашистских сил⁶¹. В этой связи коммунисты предлагали социалистам общий план действий. Переговоры между двумя партиями завершились 27 июля подписанием совместной программы, основными пунктами которой являлись борьба против националистических лиг и военной угрозы, защита демократических прав и свобод, требование отставки правого кабинета Г. Думерга. Партнеры отказались от критики друг друга и образовали общий координационный комитет.

Одновременно дала трещину правоцентристская коалиция в парламенте. Радикалов все больше смущала политика правительства, которое к тому же взяло курс на проведение реформ с целью усиления исполнительной власти и ослабления парламента. Левое крыло партии явно тяготело в сторону блока социалистов и коммунистов. Таким образом, общая программа СФИО и ФКП стала фундаментом для складывания крупнейшего за всю предыдущую историю Франции объединения левых и центристских партий - Народного фронта. Начало его деятельности принято отсчитывать с 14 июля 1935 г., когда три партии и ряд общественных организаций организовали в Париже и по всей стране мощные антифашистские демонстрации, приуроченные ко дню взятия Бастилии. В столице ее возглавили М. Торез, Э. Даладье и Л. Блюм, шедшие впереди колонны манифестантов. "Я никогда не присутствовал при подобном зрелище. Возможно, сам Париж никогда не видел ничего похожего", - делился своими впечатлениями лидер социалистов⁶².

На базе оргкомитета манифестации 14 июля создавался национальный комитет Народного фронта. Очевидно, речь теперь шла о предстоящих весной 1936 г. выборах. В январе 1936 г. избиратели смогли познакомиться с предвыборной программой Народного фронта. Она предполагала масштабные мероприятия в политической и социально-экономической сферах: роспуск националистический лиг, отмену ряда мер правительства Думерга, введение пенсий по старости, создание национального фонда для безработных, предоставление дешевого кредита крестьянам, сокращение рабочей недели. Цель программы была очевидна - свобода, мир и хлеб. Предполагалось устранить угрозу со стороны правых и ультраправых объединений, бороться против военной угрозы, предотвратить массовое обнищание в условиях спада экономики и заложить основы для выхода

⁶⁰ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 4 - 1. Paris, 1964, p. 16.

⁶¹ L'Humanite, 24.VI.1934.

⁶² Le Populaire, 15.VII.1935.

из экономического кризиса путем стимулирования внутреннего спроса. Понятно, что программа Народного фронта являлась результатом компромисса. Блюм выступал за гораздо более глубокие преобразования. В частности, в цикле статей летом 1935 г. он высказался за проведение масштабных национализации⁶³, однако по данному пункту пришлось пойти на частичные уступки радикалам.

Съезд СФИО в июне 1935 г. продемонстрировал, что партия едина и консолидирована. Проект сотрудничества с коммунистами был поддержан подавляющим большинством делегатов. На горизонте возникла перспектива победы Народного фронта на выборах. В этой ситуации Блюм, долгие годы критиковавший сторонников участия социалистов в правительстве, решил, что час СФИО пробил: партия должна брать на себя ответственность за страну. Период вынужденной изоляции прошел. Партия сплочена, ее правое крыло ушло в самостоятельное плавание, левые же готовы одобрить то, против чего столько лет протестовали: их подталкивало к этому и понимание специфики политического момента и тот факт, что социалисты заручились поддержкой коммунистов. Здесь Блюму пригодилась сформулированная за 10 лет до этого концепция "отправления власти". Опасность со стороны ультранационализма и фашизма, а также экономический кризис создали те самые уникальные условия, при которых партия может и должна взять власть для осуществления части своей программы, что с одной стороны позволит решить сиюминутные проблемы, а с другой - заложить основы для будущего окончательного прихода социалистов к власти⁶⁴.

В глазах миллионов французов с именем Блюма оказалась связана надежда на преодоление политического и экономического кризиса. Однако были и те, кто считал его опасным политиканом, рвущимся к власти. Националистическая пресса развернула против него беспрецедентную по масштабам клеветническую кампанию, доходя до прямых оскорблений. На имя Блюма приходили письма с угрозами. В его бумагах сохранилось одно из них, написанное неряшливым почерком с орфографическими ошибками. "Жду того дня, когда увижу Вас вблизи, - писал анонимный недоброжелатель. - Я бывший фронтовик. Два раза награжден боевым крестом. Два раза ранен... у меня для Вас припасен револьвер и 11 пуль. Я, прежде всего, патриот и уже в годах, поэтому ничем не рискую. Безродный еврей, Вы своей политикой продали Францию. Достаточно"⁶⁵. Накануне выборов, столь важных для Народного фронта, 13 февраля 1936 г. по пути из Бурбонского дворца домой, машина Блюма, была остановлена и разбита толпой сторонников Морраса. Лидер СФИО при этом получил серьезные ранения и с трудом спасся от разбушевавшихся погромщиков, после чего некоторое время провел в больнице.

Едва поправившись, Блюм окунулся в избирательную кампанию. По его прикидкам, исход голосования должен был привести к формированию коалиции на базе радикалов. Очевидно, что пост премьера в такой комбинации доставался Даладье⁶⁶. Однако итоги выборов поразили всех. Радикалы пришли к финишу с третьим результатом, проиграв по числу поданных голосов не только социалистам, но и коммунистам. Что касается СФИО, то она впервые в истории стала крупнейшей парламентской партией страны. В течение 20 лет рассуждения Блюма об управлении государством и участии социалистов в правительстве ограничивались абстрактными теоретическими построениями. Теперь же в условиях, когда Франция уже 6 лет страдала от последствий жесточайшего экономического кризиса, а Европа замерла перед лицом угрозы новой мировой войны, ему предстояло встать у руля государства. Но он не колебался. "Я не собираюсь выступать перед Вами сегодня как человек, заранее отягощенный грузом обязанностей и ответственности, хотя, можете быть уверены, я отдаю себе отчет в том, насколько он тяжел. Я пришел сюда не затем, чтобы сказать Вам: "Сделайте так, чтобы меня миновала сия чаша, я этого не хотел, я этого не просил". Да! Да! Я просил именно этого и хотел

⁶³ Le Populaire, 2,3,4,6,7.VIII.1935.

⁶⁴ Ibid, 4.VII. 1935.

⁶⁵ РГВА, ф. 46к, on. 4, д. 72, л. 113.

⁶⁶ Berstein S. Op. cit., p. 432.

именно этого, потому что это победа нашей партии, которая является частью победы республики", - заявил Блюм на встрече с однопартийцами 10 мая 1936 г.⁶⁷

Эффект от такого поворота событий оказался впечатляющим. Умеренному президенту республики А. Лебрену, согласно Конституции, предстояло поручить Блюму формирование правительства. Отдать судьбу страны в руки социалиста, который на протяжении 15 лет подчеркивал, что был и остается революционером - многие не верили в то, что Лебрен пойдет на это. Блюм сохранял спокойствие. "Он назначит меня, но лишь скрепя сердце", - предвидел он⁶⁸. Однако Франция реагировала не так хладнокровно. Сразу после получения известий о результатах выборов на парижской бирже разразилась паника. Одновременно, по фабрикам и заводам прокатилась волна забастовок: рабочие, встревоженные задержкой с формированием правительства, занимали цеха и отказывались покидать их, пока предприниматели не пойдут на уступки в вопросах оплаты и организации труда.

Блюму приходилось проводить запланированные преобразования фактически "с колес". 6 июня, зачитывая в парламенте правительственную декларацию, он подтвердил, что его кабинет в своей деятельности будет руководствоваться общей программой Народного фронта, чем несколько успокоил разгоревшиеся страсти. Уже на следующий день в резиденции главы правительства Матиньонском дворце под эгидой нового премьера прошли переговоры между представителями предпринимателей и профсоюзов. В результате заключенных но их итогам соглашений заработная плата на предприятиях выросла на 7 - 15%, а особо низкая - в несколько раз⁶⁹. Проводить реформы должна была сплоченная команда. Предполагалось, что в состав кабинета Блюма войдут представители всех партий Народного фронта, однако коммунисты отказались от участия в работе правительства, пообещав оказывать ему поддержку в парламенте. В результате посты разделили между собой социалисты и радикалы. За своими однопартийцами Блюм закрепил портфели, связанные с управлением социально-экономической сферой. Важнейшие политические министерства отошли к радикалам, лидер которых Даладье стал военным министром. Всех поразило решение премьера ввести в состав своего кабинета трех женщин, занявших позиции заместителей министров. В их числе была и ученый с мировым именем И. Жолио-Кюри.

Действовать приходилось быстро. Времени на раскачку кабинету не дали бы ни политические оппоненты, ни мощное рабочее движение, активизированное исходом парламентских выборов. В течение лета 1936 г. правительство провело через парламент беспрецедентное количество законопроектов - 133. Специальным законом запрещалась деятельность националистических лиг и прочих военизированных формирований. Внушительный пакет мер относился к регулированию социальной сферы. Рабочая неделя на предприятиях уменьшалась до 40 часов без сокращения зарплаты. Реализовывалась система коллективных договоров, в общих чертах сохранившаяся до наших дней. В ряде сфер повышался размер оплаты труда. Увеличивались пенсии. Для безработных организовывались общественные работы. Созданное национальное зерновое бюро закупало у крестьян хлеб по стабильным ценам. Увеличивалось финансирование науки и культуры. Усиливалось государственное присутствие в экономике. Под контроль правительства перешел Французский банк. Кабинет объявил о частичной национализации военной промышленности и полной - железных дорог. Особое социальное и психологическое значение имел закон о бесплатных отпусках, который впервые в истории страны давал трудящимся возможность за счет предприятия по сниженным ценам путешествовать по стране. На пляжи Лазурного берега, где раньше отдыхали лишь состоятельные буржуа, хлынул поток рядовых французов. В бумагах Блюма сохранилось несколько десятков благодарственных открыток, присланных премьер-министру простыми тру-

⁶⁷ http://centenaire.parti-socialiste.fr/article.php3%3Fid article-346.html

⁶⁸ Moch J. Rencontres avec... Leon Blum. Paris, 1970, p. 136.

⁶⁹ La Republique recommencee: de 1914 a nos jours, p. 162.

дящимися, которые благодаря принятому закону смогли открыть для себя собственную страну⁷⁰.

Блюм активно занялся внешнеполитическими вопросами. Со времен своего участия в работе правительств "Священного единения" в годы Первой мировой войны и вплоть до прихода Народного фронта к власти в 1936 г. он являлся последовательным пацифистом, выступал за разоружение и тактику переговоров против политики альянсов и тайной дипломатии. В 1935 г. Блюм был одним из тех, кто критически отнесся к подписанию франко-советского соглашения о взаимопомощи, считая, что оно может втянуть Францию в конфликт с Германией⁷¹. Однако придя на пост премьер-министра, он во многом изменил свое видение международных дел. Агрессивная политика фашистской Италии и нацистской Германии, очевидно, угрожала Франции. Для того чтобы противостоять ей, Блюм сохранил традиционную ориентацию на союз с Великобританией, предложил международному сообществу занять более жесткую линию в отношении Германии⁷² и, главное, выдвинул масштабную, наиболее значительную с 1914 г. программу перевооружения французской армии. На модернизацию вооружений предлагалось ассигновать 14 миллиардов франков в 1936 - 1940 гг. Акцент предполагалось сделать на моторизацию армии и развитие бронетанковых сил. В октябре 1936 г. Блюм обсуждал этот вопрос с полковником Ш. де Голлем, который в это время активно разрабатывал теоретические вопросы развития танковых войск⁷³.

Политические оппоненты Народного фронта были в шоке от размаха и темпов преобразований кабинета Блюма. В июне 1936 г. правореспубликанская "Тан" со дня на день ожидала революционного взрыва, спровоцированного проводимыми реформами: "Правительство, какими бы здравыми не казались кому-то его намерения... способствует развитию революционных настроений... Революция развивается в атмосфере хаоса, который ставит под угрозу будущее Франции"⁷⁴. Ультранационалистическая "Аксьон франсэз" не выбирала выражений. Деятельность правительства Блюма она объявила "еврейской революцией"⁷⁵, а его самого заклеймила "французским Керенским"⁷⁶, выставляя премьер-министра фактически марионеткой красной Москвы. Захлебываясь от ненависти, Моррас представлял Блюма поджигателем войны, который только для того и перевооружает французскую армию, чтобы использовать ее по приказу Коминтерна⁷⁷.

Однако никакая клевета и агрессивные нападки справа не могли испортить общего позитивного фона первых месяцев Народного фронта. Лето 1936 г. стало в полном смысле слова его золотым периодом. После длительного периода фактической изоляции и междоусобной борьбы, Французская социалистическая партия во главе с Леоном Блюмом в полный голос заявила о себе как о локомотиве преобразований общенационального масштаба. Воплощение на практике ряда положений ее программы реально меняло жизнь страны к лучшему. В памяти миллионов французов лето 1936 г. навсегда осталось временем надежд и всеобщего энтузиазма. Почти каждую неделю люди выходили на митинги в поддержку Народного фронта. Его неофициальным гимном стала песня "Впереди жизни", которую легко узнать по музыке, написанной в 1932 г. советским композитором Д. Д. Шостаковичем для фильма "Встречный". Ее мажорный мотив тем памятным летом звучал на улицах десятков французских городов. Страна переживала состояние общего душевного подъема. В своем новогоднем обращении к нации 31 декабря 1936 г. Блюм с полным основанием мог заявить: "К нам вернулась надежда, вкус к труду и вкус к жизни. Франция выглядит теперь совершенно иначе. Кровь цир-

⁷⁰ РГВА, ф. 46к, оп. 4, д. 72, л. 98, 101, 106.

⁷¹ Le Populaire, 5.V.1935.

⁷² Ibid., 12, 17.III.1936.

⁷³ Арзаканян М. Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М., 1990, с. 26.

⁷⁴ Le Temps, 15.VI.1936.

⁷⁵ L'Action francaise, 14.VI.1936.

⁷⁶ Ibid., 16.IX.1936.

⁷⁷ Ibid., 23.IX.1936.

кулирует быстрее в омолодившемся теле"⁷⁸. Однако трудные времена для Народного фронта были еще впереди.

В то время, когда правительство Блюма проводило через парламент свои судьбоносные законопроекты, по другую сторону Пиренейских гор разворачивались события, которые окажут серьезное влияние на судьбу Франции. В июле 1936 г. в Испании разразилась Гражданская война. Правые силы во главе с военными под руководством генерала Ф. Франко выступили против республиканского правительства, близкого по духу и по программе французскому Народному фронту. Уже через несколько дней официальный Мадрид обратился к Парижу за помощью. Первая реакция Блюма была быстрой и однозначной - оружие испанцам необходимо послать. Казалось, что это логично. И дело тут заключалось не только в идеологической близости Народного фронта и испанских республиканцев. В случае победы франкистов Франция оказывалась в кольце потенциальных врагов. Однако в течение двух последующих недель позиция Блюма в корне поменялась. Под влиянием правительства Великобритании, не настроенного вмешиваться в события на Пиренеях, принимая во внимание сдержанную позицию партии радикалов и резко негативное отношение общественного мнения к перспективе ввязывания страны в новую войну, он пересмотрел свое решение. Этот шаг дался ему непросто. Представитель испанского кабинета вспоминал, что когда премьер Франции сообщал ему о своем решении, "в его глазах стояли слезы"⁷⁹.

Именно это его решение станет одной из мин, заложенных под здание Народного фронта. Блюм оказался на перепутье между собственными идеями и политической необходимостью. Испанией пришлось пожертвовать во имя гражданского мира. Блюм шел против самого себя, но, как он признался в беседе с полковником де Голлем октябрьским вечером 1936 г., "когда становишься главой правительства, взгляд на вещи меняется"⁸⁰.

Попытки найти третий путь противопоставили кабинет Блюма как левому, так и правому крылу Народного фронта. Коммунисты пришли в возмущение после отказа правительства оказать помощь республиканской Испании и его решения по регламентации деятельности лиг. "Трудности, с которыми столкнулось правительство Народного фронта, - заявил Торез, - это результат его слабости, а также тактики отступления и соглашательства перед лицом фашизма как внутри страны, так и за ее пределами"⁸¹. Часть радикалов выступила против широкой социальной политики Народного фронта, направленной, в первую очередь, на поддержку рабочего класса и в значительной степени игнорирующей интересы средних слоев и мелкой буржуазии - традиционного электората партии. Небольшие предприятия не только не выиграли от реформ лета 1936 г., но и понесли серьезный экономический урон⁸². Осенью радикалы потребовали от кабинета Блюма соответствующих изменений внутриполитического курса, а также раскритиковали коммунистов, своих соратников по коалиции, за их активные призывы вмешаться в Гражданскую войну в Испании. Проводником новой линии своей партии стал Даладье - фактически второй человек в правительстве.

Однако настоящим "проклятым вопросом" для правительства Блюма стал финансовый, тот самый, на котором спотыкались все левоцентристские правительства, начиная с Картеля левых. Надежды на то, что стимулирование внутреннего спроса и сокращение безработицы за счет общего сокращения продолжительности рабочей недели позволят компенсировать финансовые затраты кабинета, в том числе огромные оборонные расходы, не оправдались. Одновременно, предприниматели начали выводить капиталы за рубеж. Чтобы как-то сбалансировать бюджет, Блюм и его министр финансов В. Ориоль в октябре 1936 г. девальвировали франк, что нанесло удар по покупатель-

⁷⁸ Le Populaire, 1.I.1937.

⁷⁹ Berstein S. Op. cit., p. 517.

⁸⁰ Голль Ш. де Военные мемуары: Призыв 1940 1942. М, 2003, с. 47.

⁸¹ Цит. по: Lefranc G. Histoire du Front populaire. Paris, 1965, p. 210.

⁸² La Republique recommencee: de 1914 anosjours, p. 170.

ной способности населения внутри страны. В феврале 1937 г. правительство объявило паузу в реализации программы Народного фронта с целью стабилизации финансовой ситуации. Коммунисты выступили с жесткой критикой этого решения. Ряды союзников по парламентской коалиции дрогнули. Видя это, Даладье открыто встал на сторону той части своей партии, которая была недовольна социальной политикой кабинета и постепенно набирала активность с лета 1936 г. Маятник радикалов, который в 1936 г. качнулся влево, стал вновь сдвигаться вправо. Большинство Народного фронта в нижней палате парламента стало на глазах размываться.

В июне 1937 г. кабинет Блюма представил в парламенте программу стабилизации финансов, предполагавшую введение ряда косвенных налогов и увеличение налога с капитала, а также запросил для реализации этого плана особых полномочий. В палате депутатов коалиции удалось собрать большинство голосов в поддержку правительства, однако после того, как проект поступил на обсуждение в Сенат, латентная оппозиция радикалов правительству Блюма, проявилась в полной мере. С подачи сенаторов-радикалов верхняя палата отвергла предложения кабинета. Блюму оставалось лишь с грустной иронией заметить: "Я никогда не заблуждался насчет истинного отношения Сената к нашему правительству"⁸³.

В свое время отечественные историки часто обвиняли Блюма в том, что он не пошел на конфликт с Сенатом, имя за спиной поддержку большинства нижней палаты⁸⁴. Однако была ли эта поддержка столь прочна? Радикалы не скрывали своего двойственного отношения к политике кабинета. Недоверие между социалистами и коммунистами вновь обострилось с первыми серьезными трудностями Народного фронта. Блюм мог рискнуть и поставить перед палатой депутатов вопрос о доверии правительству, однако подобный демарш, беспрецедентный в истории Франции с 1877 г., требовал поддержки президента А. Лебрена, в которой правительство было не уверенно. В этой патовой ситуации премьер-министр принял решение об отставке своего кабинета.

Отставка правительства Блюма летом 1937 г. фактически обозначила собой финал французского Народного фронта. Сформированный в июне кабинет радикала К. Шотана, в котором лидер социалистов занял должность вице-премьера, фактически взяло курс на сворачивание его программы: увеличивались налоги, пересматривалось решение о введении 40-часовой рабочей недели, франк подвергся новой девальвации. В сфере внешней политики Франция окончательно приняла идею "умиротворения" агрессора. В марте 1938 г. Блюм вернулся на пост председателя совета министров - шаг - рискованный, если не бесперспективный на фоне "дезертирства" радикалов из Народного фронта и общей дестабилизации внутри и вовне Франции. Однако лидер социалистов не терял надежду сохранить завоевания лета 1936 г. С этой целью он выступил с предложением сформировать широкую коалицию с участием всех политических сил - от М. Тореза до вице-президента правоцентристского Демократического альянса П. Рейно⁸⁵. Однако в условиях фактического распада Народного фронта это оказалось невозможным. Второй кабинет Блюма просуществовал лишь несколько недель, уступив место правительству Даладье. В его составе уже не было социалистов, зато несколько портфелей получили правые. На словах кабинет Даладье продолжал считать себя правительством Народного фронта и опирался на поддержку социалистов и коммунистов, однако на практике речь о реализации общей программы 1936 г. уже не шла. Намеченные Шотаном меры продолжали приводиться в жизнь.

Наступил один из самых тяжелых периодов в жизни Блюма. В январе 1938 г. он пережил личное потрясение: от тяжелой болезни умерла его жена Тереза. Если смерть Лизы Блюм в 1932 г. стала частным событием его семьи, то уход Терезы, не только супруги, но и близкого соратника Леона, вызвал едва ли не общенациональный резонанс. В бумагах Блюма хранятся сотни писем с соболезнованиями. Среди их отправителей -

⁸³ Le Populaire, 21.VI. 1937.

⁸⁴ История Франции, т. 3. М., 1973, с. 185.

⁸⁵ Le Populaire, 17.I.1938.

М. Торез, Э. Эррио, Ж. Дюкло, П. Фор, целые общественные организации и партии⁸⁶. К личным и политическим невзгодам примешивались и внутрипартийные раздоры, немного улегшиеся в 1936 г., но с новой силой разгоревшиеся после того, как наступили трудные времена. Крайне левое крыло СФИО, "Революционная левая", с уходом из партии неосоциалистов в 1933 г. заняло место главного фрондера руководству во главе с Блюмом. Его вдохновитель М. Пивер не упускал ни одного случая уличить лидеров партии в отходе от революционных принципов. В 1936 г. он раскритиковал партийное руководство за излишнее увлечение легальными способами политической борьбы в рамках Народного фронта, в 1938 г. его разрушительной критике подвергся курс второго кабинета Блюма на формирование коалиции "от Тореза до Рейно". Последней каплей стала выпущенная в конце марте 1938 г. резолюция столичной федерации СФИО, в которой доминировали пивертисты, провозглашавшая "смерть" впавшего в реформизм французского социализма⁸⁷. За фракционную деятельность федерацию распустили, и вскоре она покинула ряды партии. Налицо был очередной кризис, разразившийся после того, как партия, казалось, обрела единство в составе Народного фронта.

На протяжении 1938 г. отошедший от дел Блюм наблюдал за тем, как правительство Даладье берет курс вправо и ставит под угрозу достижения Народного фронта. Главному удару подвергся закон о 40-часовой рабочей неделе, который кабинет фактически отказался выполнять. Поднимались налоги, ложившиеся тяжелым бременем на население. Кабинет начал борьбу с забастовочным движением. В ряде статей на страницах "Попюлер" Блюм критически отзывался о мероприятиях Даладье, однако каждый раз воздерживался от прямых нападок. Отдельные шаги нового премьера даже встречали его одобрение. К их числу относилось и подписание 29 сентября 1939 г. Мюнхенского соглашения, фактически открывшего путь к захвату Чехословакии Гитлером. "Ни одна женщина и ни один мужчина во Франции не могут отказать господам Невиллу Чемберлену и Эдуарду Даладье в благодарности. Опасность войны миновала", - писал он в "Попюлер"⁸⁸. 10 ноября радикалы официально объявили о своем выходе из коалиции.

Эпопея борьбы за обновленную Францию, начавшаяся в феврале 1934 г., закончилась. Блюму удалось убедить свою партию в необходимости участия в правительстве, затем решить сложнейшую задачу объединения в одном блоке таких разных сил как радикалы и коммунисты и, наконец, воплотить в жизнь ряд важнейших положений социалистической программы. Вряд ли можно было рассчитывать на большее во Франции 30-х годов XX в. Наступали другие времена.

Блюм положительно оценил подписание Мюнхенского соглашения. Но ему, как и многим другим, потребовалось лишь несколько месяцев, чтобы понять свою ошибку. После того, как Гитлер в марте 1939 г. оккупировал Чехословакию, лидеру социалистов стало ясно - война на пороге, время уступок агрессору прошло. "Вот каким образом реализуется право наций на самоопределение! Вот как исправляются несправедливости Версаля!" - не скрывал он эмоций на станицах партийной газеты⁸⁹. Далеко не все члены СФИО придерживались такой же точки зрения. Ближайший соратник Блюма, генеральный секретарь партии П. Фор настаивал на продолжении политики "умиротворения". За ним следовала большая часть партии и большинство парламентской фракции социалистов - традиционного оплота Блюма. Использовав весь свой авторитет, бывший премьер смог провести на партийном съезде в мае 1939 г. резолюцию, которая требовала жесткого курса в отношении Германии⁹⁰.

Блюм пришел к выводу, что внешнеполитический интерес Франции с необходимостью требовал союза с СССР. Об этом он писал давно, еще со времен переговоров с коммунистами по вопросу формирования Народного фронта. В 1938 г. Блюм отмечал,

⁸⁶ РГВА, ф. 46к, оп. 1, д. 252 - 253.

⁸⁷ Berstein S. Op. cit., p. 586.

⁸⁸ Le Populaire, 30.IX.1938.

⁸⁹ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5. Paris, 1964, p. 390.

⁹⁰ Le Populaire, 31.V.1939.

что логическим продолжением уступок Германии в Мюнхене должно стать укрепление внешнеполитических позиций Франции за счет укрепления союза с СССР⁹¹. Советско-германский пакт о ненападении он воспринял с горечью, как явный отказ от политики "сдерживания" в союзе с Францией и Великобританией⁹². После его заключения Блюм почувствовал, что в воздухе запахло войной. Он потребовал от Даладье прервать парламентские каникулы, однако для того, чтобы премьер прислушался к его совету, потребовались события куда более серьезные - нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. и последовавшее за этим объявление войны между Францией и Германией.

Страна вновь оказалась перед угрозой с другой стороны Рейна. Блюм считал, что настало время воссоздать правительство "Священного единения". В апреле 1940 г. Даладье ушел в отставку. Новый кабинет возглавил П. Рейно. В его состав вошел ряд министров-социалистов. Утверждение состава правительства Рейно проходило в атмосфере всеобщего замешательства месяцев "странной войны". "Леон Блюм, - вспоминал де Голль, присутствовавший в тот день в зале заседания палаты депутатов, - был единственным оратором, который выступил с подъемом. Благодаря ему Поль Рейно, правда, с большим трудом, но все же одержал верх"⁹³.

Блюм показал себя активным сторонником войны до победного конца. Однако часть французского общественного мнения уже решила, что новое кровопролитие стране не нужно. Коммунисты, действовавшие в духе пакта о ненападении между СССР и Германией, и крайне правые, выступившие осенью 1939 г. под лозунгом "немедленного мира", выражали точку зрения значительной части населения. Но самое прискорбное для Блюма состояло в том, что подобные настроения активизировались и внутри СФИО. В феврале 1940 г. очередная партийная конференция показала, что большинство парламентской фракции социалистов выступает с антивоенных позиций⁹⁴. Перед лицом новых испытаний Блюм остался практически в одиночестве. Собственная партия грозила от него отвернуться, коммунисты не могли простить ему его жесткой критики их пацифизма, навеянного советско-германским пактом 1939 г., радикалы со времен боев 1937 - 1938 гг. испытывали к нему стойкую неприязнь, не говоря уже об ультранационалистах, для которых он всегда оставался воплощением зла. Рядом с ним осталась лишь семья и ближайшие соратники, однако этот уже пожилой человек решил идти до конца.

Блюм находился в Великобритании на конференции Лейбористской партии, когда до него дошли известия о прорыве немцами французского фронта в районе Седана и р. Маас 14 мая 1940 г.⁹⁵ Он тут же вернулся во Францию. Сначала ему казалось, что опасность преувеличена, однако быстро стало ясно, что военная катастрофа приближается. Сына Блюма Робера мобилизовали в действующую армию. Свою невестку и внучку Леон, пробиваясь через забитые беженцами дороги, эвакуировал вглубь страны, а сам отправился в Бордо, куда в июне из Парижа переехало правительство⁹⁶. В столице Аквитании бывшего премьера и известного сторонника ведения войны до победного конца приняли столь недружелюбно, что ему пришлось отказаться от намерения поселиться в отеле и перебраться в квартиру местного депутата-социалиста. Именно в Бордо 16 июня к своему негодованию он узнал о решении кабинета, поддержанном военными, заключить перемирие с Германией. Оставался небольшой шанс продолжить борьбу: члены правительства рассматривали возможность своего переезда во французскую Северную Африку и ведения войны оттуда. Блюм, не колеблясь, решил следовать за ними. "Подумайте хорошо, - предостерегал его от такого шага вице-премьер кабинета Шотан, - Вы не всем по душе. Во всяком случае, они не будут рады видеть Вас в

⁹¹ LePopulaire, 30.IX.1938.

⁹² Le Populaire, 25.VIII.1939.

⁹³ Голль Ш. де Указ. соч., с. 56.

⁹⁴ Berstein S. Op. cit., p. 629.

⁹⁵ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5, p. 11 - 14.

⁹⁶ Ibid., p. 22 29.

качестве попутчика". "Я хорошо это знаю, - ответил Блюм, - но что Вы от меня хотите? Это правительство, созданное вне Франции, должно представлять Францию. Я все еще представляю собой кое-что для многих французов"⁹⁷.

Однако переезд в Алжир не состоялся. Лидер социалистов отказался от предложения друзей бежать в Америку и остался во Франции. 10 июля он участвовал в памятном заседании французского парламента в городе Виши, в ходе которого было утверждено перемирие с Германией, упразднена Третья республика, а полнота власти передана маршалу Ф. Петену. Накануне рокового для Франции голосования Блюм собрал совещание депутатов-социалистов, многие из которых сочувствовали идее перемирия. В убеленном сединами вожде французского социализма вновь ожил пламенный оратор, беспощадно бичевавший собственную партию на Турском съезде в декабре 1920 г. "Никакое решение большинства, - предупреждал он, - не заставит меня проголосовать за перемирие и разрушение республиканского строя"⁹⁸. Однако он уже ничего не мог сделать. На следующий день парламент проголосовал за судьбоносные законопроекты, в том числе большинство фракции СФИО. Блюм вошел в число 80 депутатов, отказавшихся подержать правительство Петена. Не дожидаясь подведения итогов, он покинул Виши.

Бывший премьер укрылся недалеко от Тулузы. С ним находились невестка и внучка: сын Робер попал в немецкий плен, где судьба свела его в одном концлагере с сыном И. В. Сталина Я. И. Джугашвили⁹⁹. Однако затворничество Блюма продолжалось недолго. 15 сентября 1940 г. его арестовали. Режим Виши решил организовать показательный процесс над рядом видных деятелей Третьей республики с целью возложить на них ответственность за военную катастрофу лета 1940 г. Перед трибуналом, помимо Блюма, предстали Э. Даладье и П. Рейно. Бывшего лидера Народного фронта обвиняли в подрыве обороноспособности Франции в годы его премьерства. Фактически же под прицелом оказался упраздненный республиканский строй, который вишисты собирались окончательно дискредитировать.

По замыслу организаторов процесса, проходившего в городе Риом, он должен был превратиться в судилище, однако слушания пошли по другому сценарию. Блюм и Даладье в своих открытых выступлениях полностью опровергли предъявленные им обвинения. Лидер социалистов показал, что его кабинет сделал для укрепления национальной обороны столько, сколько ни одно правительство до него, а также отметил тот факт, что суд осознанно пытается снять всякую ответственность за военное поражение с самих военных. В результате, обвинители и обвиняемые поменялись местами: Блюм перешел в наступление и заявил, что процесс является ни чем иным как "политическим действом"¹⁰⁰. Апофеозом слушаний стала речь Блюма на заседании в апреле 1942 г. "Господа, - обращался он к судьям. - Вы, конечно, можете нас осудить. Я уверен, что своим решением Вы не сможете предать забвению наши свершения... В тяжелые времена мы олицетворяли и поддерживали особые традиции нашей страны, традиции демократии и республики... Мы стали частью их истории. Мы не были какой-то противоестественной аномалией в истории Франции, потому что мы были народным правительством. Мы являемся частью традиции, заложенной Французской революцией"¹⁰¹.

Блюм и другие подсудимые фактически сорвали Риомский процесс. Гитлер в ультимативной форме потребовал от Петена прекратить его. Заключенных перевели в тюрьму форта Портале, расположенного высоко в Пиренейских горах. Согласно решению маршала, они должны были провести здесь остаток жизни. Настало время подводить итоги. Блюм не сомневался в том, что "тысячелетний Рейх", а с ним и режим Виши, обречены.

⁹⁷ Ibid., p. 43.

⁹⁸ Ibid., p. 76.

⁹⁹ Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о показаниях югославского генерала о Якове Джугашвили от 05.03.1945. http://www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/58933

¹⁰⁰ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5, p. 231 - 234.

¹⁰¹ http://centenaire.parti-socialiste.fr/article.php3%3Fid article-349.html

Нападение Гитлера на СССР с его точки зрения стало тем событием, которое "если не предопределит судьбу [Германии. - А. В.], то во всяком случае не оставит [ей] шансов и приблизит развязку"¹⁰². Франция неизбежно возродится в будущем, но ей необходимо сделать выводы из драматических событий 1940 г. Французская парламентская демократия показала себя неустойчивой и хрупкой. Политические партии не справились с вызовом времени. Главное, историческим банкротом оказалась буржуазия, выродившаяся в аморфную социальную прослойку, которая предала свою страну. Государственность Франции придется восстанавливать с нуля на новых началах, возможно с привлечением опыта президентских республик. Человеком, который может справиться с этой задачей, по мнению Блюма, был генерал де Голль. Вокруг него должно сформироваться переходное правительство новой Франции, в котором активное участие примет и социалистическая партия - единственная, с точки зрения Блюма, политическая сила, способная предложить стране адекватную альтернативу развития. Партии придется поменяться организационно, провести кадровую чистку, но ее базовые идеи, демократия, справедливость и равенство, в послевоенных условиях будут как никогда актуальны¹⁰³.

Благодаря друзьям и сочувствующим, Блюму удалось поддерживать связь с внешним миром. На страницах выходившего в подполье "Попюлер" анонимно печатались его статьи. Однако все резко поменялось в 1943 г., после того, как по приказу правительства Виши Блюма, в числе ряда других высокопоставленных французских политических деятелей, депортировали в Германию. Инициатором депортации стали немецкие власти, якобы опасавшееся, что лидеры Третьей республики, в случае их освобождения союзниками, могут войти в состав альтернативного Виши правительства Франции. Однако сам Блюм не сомневался, что покидает родину навсегда. "Я находился в руках нацистов, - вспоминал он. - Для них я являлся не просто французским политиком. Кроме того, я воплощал все то, что они ненавидели больше всего на свете. Я был социалистом-демократом и евреем"¹⁰⁴. Бывшего премьер-министра Франции разместили в окрестностях Бухенвальда, в небольшом отдельно стоявшем доме, располагавшемся на некотором отдалении от концентрационного лагеря. На протяжении всего срока заключения Блюм не догадывался о том, что творилось буквально в нескольких километрах от его временного пристанища, тем более что его условия содержания были относительно сносными: он имел возможность хорошо питаться, читать французские газеты, слушать радио и выходить на прогулку. Летом 1943 г. из Франции прибыла его спутница жизни Ж. Левилье-Юмбер. 27 годами младше Блюма, она сошлась с ним в 1938 г. после смерти его жены Терезы. В октябре 1943 г. они официально оформили отношения.

Однако тучи постепенно сгущались. Леон не знал о том, что еще в апреле 1943 г. в Освенциме погиб его младший брат Рене. В июле 1944 г. СС вывезло и расстреляло как заложника Ж. Манделя, французского политика, который на протяжении года делил с бывшим премьер-министром дом недалеко от Бухенвальда. После получения этого известия, Блюм написал завещание, которое немецкий офицер согласился отправить во Францию в случае необходимости¹⁰⁵.

Но самое страшное началось в апреле 1945 г. Опасаясь приближения наступавшей советской армии, СС приняло решение об эвакуации четы Блюмов вглубь страны¹⁰⁶. Машина, в которой Леон и Жанна покинули Бухенвальд, присоединилась к длинному каравану автотранспорта, который увозил прочь от границы особо важных узников фюрера: генералов, проходивших по делу о покушении на Гитлера, бывшего президента Рейхсбанка Я. Шахта, бывшего канцлера Австрии К. Шушнига, членов семьи Штауфенберг. На несколько дней караван задержался в лагере Дахау, где Блюмы разместились в одной из камер. Приближение американских войск заставило их двигаться дальше на

¹⁰² L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5, p. 179.

¹⁰³ Blum L. A l'echelle humaine. Paris, 1945.

¹⁰⁴ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5, p. 517.

¹⁰⁵ Blum L. Lettres de Buchenwald. Paris, 2003, p. 142.

¹⁰⁶ Рассказ Блюма о последних месяцах плена см.: L'Oeuvre de Leon Blum, t. 5, p. 517 - 544.

юг, в Тирольские Альпы. Разговоры охранников не оставляли никаких сомнений: пленников собираются использовать в качестве живого щита. Солдаты и офицеры СС были настроены решительно. Неизвестно, чем для Блюма и его супруги завершился бы этот переезд, если бы охрана СС не сменилась на солдат и офицеров Вермахта, не желавших отягощать свою участь казнью нескольких десятков знаковых фигур европейской политики. 4 мая Леона и Жанну освободили американцы, а уже 14 мая самолет ВВС США доставил их в парижский аэропорт Орли.

Блюм вернулся в освобожденную Францию полный желания принять активное участие в ее возрождении. Но начинать все приходилось заново. Лидера социалистов к этому времени уже хорошо знали как сторонника перестройки государственных институтов республики, показавших свою неэффективность в межвоенный период. Он поддержал проведение референдума с целью принятия новой конституции Франции. Его идеи, а главное, его авторитет могли оказаться серьезным подспорьем новому правительству страны во главе с генералом де Голлем, который принял Блюма вскоре после его возвращения на родину и предложил ему портфель государственного министра. Однако бывший лидер Народного фронта отказался. Формальной причиной он назвал состояние своего здоровья, но де Голль понял, что дело не в этом. "Он, как было мне прекрасно известно, сейчас больше, нежели когда-либо, склонялся к социализму", - вспоминал генерал¹⁰⁷.

Действительно, Блюм считал, что его главная задача - возродить французский социализм. Социалистическая партия прошла через огонь Сопротивления и серьезно изменилась. Однако ее лидер считал, что наступило время для ее идейного обновления. Имея за плечами огромный политический опыт и бесспорный авторитет, он решил, наконец, сказать о перспективах французского социализма то, что думает, без оглядки на фракции, не боясь спровоцировать партийный раскол.

В августе 1945 г. Блюм выступил на XXXVII съезде СФИО с программной речью. То, что он говорил, многих удивляло и смущало: "Я бы хотел отметить, что цель революции заключается не только в освобождении человека от экономической и социальной эксплуатации, а также второстепенных ограничений, которые эта эксплуатация обуславливает... Она также состоит в том, чтобы обеспечить для него в рамках общественного коллектива полноту его фундаментальных прав и возможность реализации его личного призвания... Я считаю, что цель революции состоит в том, чтобы создать условия гармоничного сосуществования между тем единством, которым является личность, и тем всеобщим, что представляет собой общественный коллектив... Истинная цель социализма, которую можно достичь путем преобразования общества, состоит именно в этом"¹⁰⁸. Пройдя сложную идейную эволюцию, Блюм вернулся к тому, с чего начал - к жоресовскому социализму. На каком-то этапе, частично по убеждению, чаще из тактических соображений, он принимал марксистскую доктрину, однако она никогда не являлась основой его системы взглядов. Сейчас он мог заявить открыто: Леон Блюм остался приверженцем "гуманного" социализма и призывает свою партию принять его идеи.

План Блюма по реформированию французского социализма имел проекцию и вовне: возрожденная СФИО станет становым хребтом новой государственности. По мнению лидера социалистов, будущее Франции - за обновленной парламентской республикой, которая путем согласования различных интересов наиболее эффективно справится с задачей политического и морального совершенствования общества. Когда-то, находясь в заточении в тюрьме в отрогах Пиренеев, Блюм писал о возможности принципиально новой политической модели в стране - республике с сильной исполнительной властью¹⁰⁹. Однако теперь эти мысли были отставлены в сторону. Свою роль здесь сыграл растущий антагонизм между Блюмом и де Голлем. Генерал считал себя призванным к

¹⁰⁷ Голль Ш. де Военные мемуары: Спасение 1944 - 1946 гг. М., 2004, с. 293.

¹⁰⁸ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 6. Paris, 1965, p. 72.

¹⁰⁹ См. статьи Блюма: Le Populaire. 9.XI.1945; 22.XI.1945; 13.XII.1945.

власти фактом своего решающего участия в Сопротивлении. Лидер социалистов думал иначе: "Что касается меня, я не считаю, что Сопротивление может быть источником власти для кого-либо. В условиях демократии ни у кого заранее нет права на власть¹¹⁰. Суверенитет принадлежит народу, который высказывает свою волю в ходе всеобщих выборов - эта максима французской парламентской республики остается для Блюма неприкосновенной. "Он тоже вновь принял фундаментальное правило французского парламентского режима: "Чтобы никто не вылез из джунглей демократии!"", - с горечью писал в мемуарах де Голль¹¹¹.

С октября 1945 г. во Франции работало Учредительное собрание, призванное выработать новую Конституцию страны. Социалисты, наряду с коммунистами и вновь возникшей правоцентристской партией МРП, образовали в нем крупнейшую фракцию. Блюм не получил депутатского мандата. Он даже не занял руководящего поста в рядах новой СФИО. Но, тем не менее, его влияние на политику партии в ходе решения вопросов восстановления французской государственности было ключевым: как бы ему не претили издержки парламентского строя Третьей республики, в делах партийной политики Блюм за долгие годы поднаторел как никто другой. В рядах СФИО он стал главным вдохновителем "трехпартийного" курса на сотрудничество социалистов, коммунистов и МРП. Такая тактика в наибольшей степени соответствовала блюмовскому видению политического процесса как постоянного поиска компромисса. По мнению Блюма, отставка де Голля с поста главы временного правительства в январе 1946 г. была удачной возможностью показать, что Франция вполне может обойтись без генерала. С его подачи следующим руководителем правительства стал социалист Ф. Гуэн.

Леон Блюм взял на себя роль "серого кардинала¹¹² французской политики. Его идеи стали основой предложений фракции СФИО в Учредительном собрании по вопросу о новом проекте Конституции страны: во Франции предполагалось учредить парламентскую республику с однопалатным парламентом и президентом, выполняющим представительские функции. Таким образом, Блюм предполагал раз и навсегда избавиться от Сената, который в 1937 г. похоронил правительство Народного фронта. Однако проект, выработанный совместно социалистами и коммунистами, не прошел на референдуме в мае 1946 г. Задача выработки альтернативной Конституции легла на новый созыв Учредительного собрания, в котором социалисты получили уже ощутимо меньше депутатских мест. Обновленный состав собрания вынес на всенародное одобрение свой проект основного закона, главное отличие которого от предыдущего состояло в сохранении верхней палаты парламента. В октябре 1946 г. французы одобрили Конституцию на референдуме. В стране образовалась Четвертая республика.

Конституция октября 1946 г. в принципе не вызвала серьезных возражений Блюма¹¹³. Главное ее достижение состояло в том, что она исключила возможность установления во Франции президентского строя, за который ратовал де Голль. В декабре 1946 г. в ситуации, когда крупнейшие партии нового парламента, МРП и ФКП, не смогли прийти к соглашению по поводу состава кабинета министров, Блюм на короткий срок даже встал во главе правительства, сформированного согласно букве нового основного закона. Однако третий приход бывшего лидера Народного фронта во власть стал столь же мимолетным, сколь и неплодотворным. Переходный характер кабинета Блюма понимали все, включая его самого.

На восьмом десятке Леон вновь ввязался в борьбу за реализацию идеалов "гуманного" социализма, однако на этом пути его опять ждало горькое разочарование. На протяжении всей своей политической карьеры, вслед за Жоресом, он считал социалистическую партию важнейшим инструментом преобразования общества, и именно поэтому так пекся о ее целостности. По иронии судьбы, именно партия нанесла послед-

¹¹⁰ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 6, p. 9.

¹¹¹ Голль Ш. де. Военные мемуары, с. 293.

¹¹² Berstein S. Op. cit., p. 724.

¹¹³ Le Populaire, 9.X.1946; 10.X.1946.

ний и решающий удар по его идеалам. В августе 1946 г. съезд СФИО под влиянием неогедистского крыла во главе с Г. Молле отверг блюмовские принципы "гуманного" социализма, противопоставив им старую марксистскую доктрину.

В 1947 г. Блюм еще раз выступил в роли идейного вдохновителя СФИО, сформулировав концепцию "третьей силы" - "союза республиканцев во имя свободы, социальной справедливости и мира". "Третья сила" была направлена против, с одной стороны, коммунистов, весной 1947 г. покинувших "трехпартийную" коалицию, и, с другой, голлистов, образовавших в апреле 1947 г. партию РПФ, которую Блюм прямо сравнивал с правым популистским движением генерала Буланже 80-х годов XIX в.¹¹⁴ Осенью 1947 г. бывший премьер-министр предложил партийному руководству созвать экстренный съезд СФИО с целью открытого обсуждения и принятия тактики "третьей силы". Однако верхушка партии во главе с Г. Молле решила не форсировать события: социалисты опасались открыто признать, что стратегия союза с популярными в стране коммунистами провалилась. В ноябре Блюм представил свое видение политики "третьей силы" перед парламентом в ходе рассмотрения его кандидатуры на ноет премьер-министра, предложенной депутатам его давним другом В. Ориолем, который в январе 1946 г. стал президентом Четвертой республики. Однако депутаты отказались поддержать очередной приход лидера социалистов во власть.

Последние политические баталии окончательно утомили Блюма. Они показали, что партии он больше не нужен как активный руководитель. Ему отдавали должное как патриарху французского социализма, но не более. У руля СФИО стояли другие люди, принадлежавшие к другому поколению и иначе смотревшие на вызовы эпохи. Страна прошла исторический перелом. В ее истории открылась новая страница, однако его взгляды на ее будущее оказались пока невостребованы. Блюму оставалось лишь удалиться с политической сцены. Последние годы жизни он провел в местечке Жуи-ан-Жоза недалеко от Парижа вместе со своей женой Жанной.

30 апреля 1950 г. Л. Блюм скончался от сердечного приступа. На его могиле скульпторы установили необычный памятник - плиту, состоящую из десятков соединенных вместе осколков. Таким был и сам Блюм, один из наиболее противоречивых персонажей в новейшей истории Франции, волею судеб оказавшийся в политике, но при этом не переставший в душе оставаться литератором. Ему удалось объединить в себе множество идей и принципов, удивительным образом сочетать их и, при этом, суметь сохранить собственные идеалы. Те самые идеалы, которыми уже не одно десятилетие вдохновляется французский социализм.

¹¹⁴ L'Oeuvre de Leon Blum, t. 7. Paris, 1963, p. 128.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - А. А. ВЕРШИНИН:

Comments: