Институт истории Академии наук СССР. Соцэкгиз. 1937. 354 стр. 6 р. 50 к.

Книга проф. Ф. В. Потемкина - ценный вклад в советскую историческую науку. Привлечение обширного документального материала, критическое использование большой общей и специальной литературы, тщательная проработка первоисточников, широкий подход к изучаемым явлениям, марксистский анализ событий, ясность изложения - таковы достоинства этого труда. Особо следует отметить систематическое использование работ классиков марксизма-ленинизма.

О лионских восстаниях 1831 и 1834 гг., первых рабочих восстаниях во Франции в XIX в., существует довольно значительная научная литература на русском и иностранных языках. Но лишь теперь, с выходом в свет монографии Ф. В. Потемкина, история этих двух восстаний изложена с необходимой полнотой на основе марксистского анализа событий.

Введение содержит сжатую характеристику основных моментов социально-экономической и политической истории Франции в период реставрации Бурбонов, т. е. с 1814 до 1830 года. В основу этой характеристики положено указание Ленина, что французская монархия этого периода была "шагом на пути превращения в буржуазную монархию"¹ . Полемизируя с буржуазными исследователями, в частности с французским профессором Анри Сэ, утверждавшим, что экономическое развитие Франции совершалось без скачков, путем медленной эволюции, автор доказывает, что это не так, и ссылается при этом на промышленную революцию. В то же время он не забывает подчеркнуть более медленные чем в Англии темпы развития индустрии и процесс дробления земельной собственности, задерживавшие индустриальный рост страны.

Верно изображает автор и процесс обнищания крестьянства, так ярко оха-

¹ Ленин. Соч. Т. XV, сто. 342.

рактеризованный Марксом в 1852 году. Гезсря о крестьянских движениях в период Реставрации, Ф. В. Потемкин правильно констатирует, что история их совсем не разработана, но, упоминая о работе Ромефа, посвященной аграрному кризису того времени, и книге Дюмолард о заговоре Дидье, слабо освещающей участие крестьян в этом заговоре против монархии Бурбонов, он почему-то умалчивает о действительно ценных по своему фактическому материалу исследованиях Cueneau¹ .

Интересны замечания автора о сельскохозяйственной технике того времени, хотя в книге, посвященной лионским восстаниям, не следовало так подробим останавливаться на этой теме да еще цитировать при этом русский экономический журнал 1830 г. "Северный муравей". Перегружены излишними деталями технического порядка и страницы, посвященные обзору промышленного развития Франции в годы Реставрации. Очень ярко изображено крайне тяжелое положение рабочего класса, страданий которого не могли отрицать и современники из буржуазной среды. "Капитал "нагуливал себе щеки"; рабочие же с юных лет подрывали свое здоровье и преждевременно сходили в могилу", - таков вывод, к которому приходит Ф. В. Потемкин (стр. 19), характеризуя положение рабочего класса.

Политическая история Франции в период Реставрации обрисовала более бегло нежели ее экономическое развитие. Преимущественный интерес автора к явлениям, экономической истории особенно сказывается в первой, вводной главе. Движение карбонариев охарактеризовано в двух словах. Реакционный закон 1826 г. о "субституциях" не упомянут вовсе. Ни слава не сказано об антиклерикальном движении, удельный вес которого в политической жизни страны был весьма значителен. Борьба либеральной буржуазии за парламентаризм и свободу печати очерчена слишком бегло. Имеется фактическая неточность: всех ордонансов, опубликованных 26 июля 1830 г., было шесть, а не четыре, как сказано у Ф. В. Потемкина (стр. 32); пятый и шестой ордонансы содержали новые назначения по Государственному совету. Заканчивается введение автора кратким очерком июльского переворота в Париже и в Лионе.

Три главы, из которых одна посвящена политической жизни Франции со времени июльской революции до ноября 1831 г., другая - шелкоткацкой промышленности Лиона, третья - положению лионских рабочих в период Реставрации и непосредственно после июльской революции, вводят читателя в предысторию первого лионского восстания. Азтору удалось достаточна выпукло охарактеризовать классовые сдвиги, происшедшие в результате июльской революции, и обрисовать расстановку политических сил в начальный период существования июльской монархии. Автор дает яркую, запоминающуюся характеристику самого Луи-Филиппа и ряда его министров, алчных и своекорыстных представителей правящей финансовой аристократии: Казимира Перье, генерала Себастиани. Тьера, графа д'Аргу и др. Говоря о "царстве банкиров", наступившем во Франции после июльской революции, автор правильна называет Ротшильда "домашним гением короля и его министров" (стр. 50). Жаль только, что он не использовал работу немецкого историка Corti² , содержащую весьма выразительные, впервые публикуемые документы о громадном политическом влиянии, которым пользовался в ту эпоху этот банкирский дом.

Что касается революционных волнений и республиканских организаций в 1830 - 1831 гг. ("Общество друзей народа" и др.), то в описании их автор опирается на данные известных исследований Вейля, Чернова, Фести и Перре, критически проверяя и уточняя их выводы на основании ряда первоисточников.

¹ Cueneau "La disette de 1816 - 1817 dans une region productive de bie La Brie". "Revue d'histoire moderne". Janvier - Fevrier 1929.

² Corti "Der Aufstieg des Hauses Rotschild". Bd. II. "Die Blute-Zaite (1830 - 1870)". Berlin und Munchen. 1929.

Главы, посещенные непосредственно Лиону, его населению, промышленности и рабочему движению, свидетельствуют о превосходной осведомленности автора в этих вопросах и читаются с особым интересом. Анализируя классовое расслоение тогдашнего Лиона, Ф. В. Потемкин ведет читателя по старинным улицам этого города - из квартала дворянской аристократии (улица Белькур) в квартал денежных тузов (улица Сен-Клэр), из квартала мелкой буржуазии (улица Мерсьер) в кварталы бедноты (Сен-Жорж, Сен-Жан), в рабочие предместья, точнее городки, прилегающие к северной и восточной сторонам Лиона (Круа-Рус и Гийотьер). Приложенный к книге план Лиона 1829 - 1830 гг. помогает читателю яснее ориентироваться в этом вопросе.

Описывая организацию производства в лионской шелкоткацкой промышленности того времени, автор приходит к выводу, что она представляла собой капиталистическую мануфактуру в той ее разновидности, которую можно назвать рассеянной (весь производственный процесс протекал на дому). Весь этот анализ дан в соответствии с учением Маркса и Ленина о мануфактуре. Говоря о рыночной конъюнктуре шелкоткацкой отрасли промышленности осенью 1831 г., о ее сырьевых условиях, автор удачно опровергает апологетические утверждения ряда буржуазных исследователей, стремившихся доказать, что экономическая депрессия вынуждала "фабрикантов" (мануфактуристов) идти на снижение заработной платы до голодного уровня. Не депрессия, а, наоборот, подъем характеризует состояние лионской шелкоткацкой промышленности в этот период, доказывает Ф. В. Потемкин. "Какие же мотивы заставляли фабрикантов идти на конфликт?" - спрашивает он и отвечает: "Стремление удвоить или утроить сбыт своих изделий и свои доходы путем удешевления производства", "Вот почему даже при повышенной рыночной конъюнктуре фабриканты удерживали низкие расценки" (стр. 80 - 81). А что скрывалось за этими словами "низкие расценки", об этом дает яркое представление глава, характеризующая положение лионских рабочих накануне восстания 1331 года. Автор приводит многочисленные данные, свидетельствующие о голодном и полуголодном бюджете большинства из них, о заработке, которого "едва хватало на скудное пропитание (без мяса и вина)" и из которого "ровно ничего не оставалось на одежду, квартиру и т. п." (стр. 84).

Интересны страницы, посвященные распространению влияния сенсимонизма и фурьеризма в Лионе; жаль только, что автор не использовал новейшей литературы, в особенности работ о сенсимонизме проф. Charlety¹ и d'Ailemagne² .

Истории самого восстания 1831 г. посвящена особая глава объемом в сорок страниц (стр. 90 - 130).

Новым по сравнению с изложением этих событий у других историков является: во-первых, большая детальность в описании всех этапов движения, в частности более точная (почасовая) датировка событий; во-вторых, установление того чрезвычайно важного факта (о котором не упоминает ни один буржуазный историк), что предприниматели сами прозоцироаали конфликт такой мерой, как локаут (19 ноября 104 предпринимателя сговорились закрыть для ткачей двери своих раздаточных контор); в-третьих, особо тщательный анализ всего, что связано с тактикой инсургентов после их победы, с проблемой руководства, с пониманием характера движения. Особо выделяет автор поведение старого республиканца, профессионального революционера Россэ, "СИНДИКОВ" Лякомба и Ляшапелля, редактора газеты "Глянез" Гранье, республиканцев Перье и Пекле, легитимистского авантюриста Перенона, представителей соглашательской группы "хозяев мастерских" Бюиссона и Диано, аполитичных вождей "ассоциации мютюэлистов" Бувери, Фальконке, Шарнье. "Разногласия, имевшиеся еще до восстания, переросли в настоящий глубокий раскол" (стр. ИЗ). Элементы, пытавшиеся придать движению последовательно политический, республиканский характер, были оттеснены элемен-

¹ Sharlety "Histoire du saint-simonisme (1825 - 1864)". Paris. 1931.

² D'Allemagne "Les saint-simoniens. 1827 - 1837". Paris. 1930.

тями соглашательскими, аполитичными, которые возглавили движение с единственной целью удержать его в рамках легальной борьбы за "тариф" и подготовить возвращение "законных" властей.

Неорганизованность рабочих, их классовая незрелость, влияние мелкобуржуазных элементов отчетливо выступают в изложении Ф. В. Потемкина, основанном на тщательном изучении первоисточников. Отметим все же, что из доступных автору печатных документов осталась неиспользованной переписка герцога Орлеанского¹ , содержащая ряд интересных писем о лионских событиях 1831 года. Касаясь махинаций карлистов в дни восстания, автор ограничился простой ссылкой (в примечании на стр. 109) на статью Годара, сообщающего крайне интересные данные об участии в восстании одного из лжедофинов. Об этом любопытном эпизоде следовало рассказать читателю в основном тексте.

Что касается оценки характера восстания 1831 г., то автор решительно отвергает ложный ходячий тезис буржуазной историографии о том, что оно было "чисто экономическим", называет его "первым великим рабочим восстанием в условиях буржуазной монархии" (стр. 335) и напоминает, с одной стороны, слова восставших ткачей "Мы хотим совершить свою революцию", а с другой - оценку исторического значения этих событий, данную Марксом, указавшим в 1859 г., что рабочие Лиона "более тридцати лет тому назад" написали "на своем знамени лозунг современного пролетариата: "Жить, работая, или умереть, сражаясь" (стр. 337).

Следует с удовлетворением отметить то обстоятельство, что Ф. В. Потемкин окончательно порвал со своей ошибочной точкой зрения, высказанной им в 1929 г., когда он сближал восстание 1831 г. со стачками и вооруженными выступлениями ткачей шелка в XVIII в. и утверждал, что его "главное значение" заключается "в обнаружении капиталистами классового характера борьбы".

Особый интерес представляет глава, характеризующая "отклики на лионское восстание 1831 г. во Франции и в других европейских странах". Глава эта содержит яркий и разнообразный документальный материал, в большей своей части впервые появляющийся в литературе. Интересна революционная прокламация, выпущенная в Париже в дни лионского восстания и гласившая: "Дело славных лионцев есть наше дело... Свергнем правительство, которое нам обязано своим существованием и которое не поняло, какую миссию мы ему доверили в июльские дни. В этом единственное средство предотвратить угрожающие нам бедствия и доказать наше сочувствие лионским братьям" (стр. 131, факсимиле на стр. 132). Интересны цитаты из буржуазных газет различного направления, лионских и парижских, сходившихся в признании того, что, как выражался "Journal des Debats", "лионское восстание открыло важную тайну - внутреннюю борьбу, происходящую в обществе между классом имущим и классом, который ничего не имеет" (стр. 139).

Совершенно новым материалом являются цитируемые Ф. В. Потемкиным интересные выдержки из писем двух великих композиторов, откликнувшихся на это восстание, - Берлиоза и Шопена. Привлечение такого рода материала, обычно игнорируемого историками, составляет несомненную заслугу автора. Непонятно, почему не обратился автор к откликам на лионское восстание в художественной литературе. Напомним хотя бы о замечательной поэме Бартелеми "Лион", датированной 5 декабря 1831 года.

Это замечательное произведение, цитирумое в книге Ю. Данилина "Поэты июльской революции", осталось, видимо, неизвестным автору рецензируемой книги.

Интересны данные об откликах на лионское восстание заграницей: в Англии, в Бельгии, в германских государствах. Но и тут есть досадный пробел: не приведено следующее, характерное высказывание Меттерниха (из письма к его другу баварскому министру князю Вреде от 10 декабря 1831 г.): "Я позволю себе

¹ Due d'Orleans "Lettres (1825 - 1842)", publiees par ses fils. Paris. 1889.

надеяться, что как бы ни окончились события, пример (Лиона) будет иметь мало привлекательного для наших немецких либералов. В Германии мы имеем еще натиск среднего класса на трон и высшие сословия; во Франции, где оба эти элемента почти исчезли, чернь восстает теперь против среднего сословия. Это только логично, но это приводит к такому ряду последствий, которые не легко преодолеть"¹ .

Восстанию 1834 г. отведено больше половины книги; эта тема разработана с большой полнотой. Истории самого восстания предпослан обзор экономического развития Франции в предшествующие годы, а также подробный очерк истории республиканской партии и рабочего движения как в обще французском масштабе, так и особенно в Лионе. Автор констатирует прогрессирующее ухудшение положения рабочего класса в 1832 - 1834 гг., в частности прогрессирующее снижение заработной платы лионских ткачей.

Интересны соображения автора о борьбе течений - революционного и мирно-пропагандистского - внутри "Общества прав человека и гражданина". Примиренчески настроенные элементы "Общества" группировались вокруг его председателя Годефруа Кавеньяка, наиболее боевые - вокруг "комитета действия", выделившегося впоследствии в самостоятельное "Общество действия" под руководством бывшего офицера и карбонария Керсози, одной из самых обаятельных фигур революционных деятелей этой эпохи, участника революции 1830 и 1848 гг., военного руководителя июньского восстания, человека, которого Энгельс назвал в 1848 г. "первым фельдмаршалом баррикад в истории". Автор правильно отмечает мелкобуржуазный характер "Общества прав человека и гражданина", не чуждавшегося, однако, таких лозунгов, как "организация труда" (название одной из секций) и "уничтожение эксплуатации человека человеком" (стр. 182). Хорошо показан подъем активности среди рабочих и ремесленников Лиона в период между первым и вторым восстаниями, выразившийся в создании и расширении ряда ассоциаций ("Ассоциация мютюэлистов", "Ассоциация ферандиньеров", союз лионских печатников), в усилении стачечного движения с осени 1833 г., в сближении с республиканскими активистами.

История самого восстания 1834 г. в Лионе, вспыхнувшего 9 апреля, в день суда над организаторами февральской стачки, и подавленного лишь 15-го, изложена весьма подробно, день за днем. Такое детальное описание этих событий, какое дано Ф. В. Потемкиным, до сих пор в литературе отсутствовало. Автор дал яркую картину уличных боев и стойкости инсургентов, на которую командование правительственных войск отвечало зверской жестокостью, расстрелом пленных, взрывом домов и т. п.

Особенно много внимания уделил автор проблеме руководства восстанием, во главе которого стояли частью рабочие и ремесленники, частью представители революционной интеллигенции из состава "Общества прав человека и гражданина". Некоторые из них принимали участие и в первом восстании, что таилось для них хорошей политической школой. К сожалению, документы, которыми располагал автор, не позволили ему, по его собственному признанию, дать более полную и точную характеристику действующих лиц этой исторической драмы. Интересны прокламации лионских инсургентов, цитируемые автором. Интересна также отмечаемая автором попытка группы лионских инсургентов связаться с окрестными деревнями и подмять крестьян на восстание. Попытка эта не удалась прежде всего потому, что лионские республиканцы не сумели выдвинуть лозунгов, отвечающих жизненным интересам и социальным требованиям сельской бедноты, задавленной налогами и закабаленной ростовщиками. Напрасно думает автор, что эта попытка "отличает апрельское восстание не только от восстания 1831 г., но и от всех революционных движений XIX в. во Франции" (стр. 253).

¹ V. Bibl "Metternich in neuer Beieuchung. Sein geheimer Briefwechsel mit dem bayerischen Staatsminister Wrede. Nach uneroffentlichen Documenten aus den Archlven n Wien und Munchen". S. 284, Wien. 1928.

Подобные попытки делались и во время революции 1848 г. и в дни Коммуны. Интересен отмечаемый Потемкиным факт участия в лионском восстании 1834 г. ряда иностранных революционеров (женевец Маринье, португалец Корреа, немцы Брейтбах и Рейнгардт, поляк Рочинский, итальянцы Раджо, Рокати и др.). Этот факт объясняется, конечно, в первую очередь интернациональными связями "Общества прав человека и гражданина".

От апрельских событий в Лионе автор переходит к революционным волнениям, происходившим в те же дни в Париже и в ряде других городов: в Сент-Этьенне, в Гренобле, Вьенне, Арбуа, Безансоне и др.

Руководящая роль в этих выступлениях принадлежала местным секциям "Общества прав человека т. гражданина", опиравшимся на передовые, республикански настроенные элементы рабочего класса мелкой буржуазии и интеллигенции; кое-где (особенно в винодельческих районах) в движение вовлечены были и крестьяне, приславшие небольшие отряды вооруженных людей с красными знаменами на помощь восставшим горожанам. Эти факты свидетельствуют о том, что, вопреки фальсификаторским утверждениям контрреволюционных троцкистских вредителей, французское крестьянство первой половины XIX в. могло, как указывает Маркс, при известных условиях поддержать революционную борьбу пролетариата и городской демократии и в ряде случаев так и поступало. Впрочем, нигде, даже и в Париже, апрельские события 1834 г. не приняли такого размаха, как в Лионе. Объясняется это в значительной мере тем, что "основной руководящий аппарат "Общества прав человека и гражданина" не готовился к восстанию". "При всем желании прокуратуры доказать существование единого заговора, подготовленного именно "Обществом прав человека и гражданина", именно его центральным комитетом, суд по апрельскому делу не мог представить ни одного прямого доказательства в пользу официальной версии" (стр. 280).

Описание всех этих событий выгодно отличается своей четкостью. Но, не располагая необходимыми материалами местных архивов и местной прессы, автор не дал исчерпывающий очерк этих событий и полную характеристику действующих лиц. Не использовал автор и некоторые доступные ему исследования, как например капитальный труд проф. Felix Ponteil о г. Страсбурге в период июльской монархии¹ , в котором можно найти любопытные детали о местных активистах республиканской партии, о прелюдиях апрельских волнений 1834 Г., о деятельности "Ассоциации борьбы с налогом на вино и соль" (Ф. В. Потемкин совершенно не упоминает о ней), о борьбе эльзасских республиканцев против реакционного закона 10 апреля 1834 г., о союзах и т. п.

Автор, по его собственному признанию, обратил внимание "лишь на некоторые наиболее важные моменты" парижских событий. Ему удалось все же внести новое и в историю этого движения, например по вопросу о дне ареста Керсози и других вождей центрального комитета "Общества прав человека и гражданина", по вопросу о цвете знамени парижских инсургентов, по вопросу о роли правительственной провокации.

Интересный материал приводит автор по вопросу о влиянии второго лионского восстания на различные классы европейского общества. Он правильно отмечает, что эта проблема "не исследована и даже, строго говоря, не поставлена в исторической литературе" (стр. 289). Большой интерес представляют отмечаемые Ф. В. Потемкиным факты сочувственных откликов на лионские события 1834 г., исходивших от демократов Швейцарии, Бельгии, Италии, Польши, великого композитора Листа, тогда же создавшего музыкальное произведение "Лион" с эпиграфом "Жить, работая, или умереть, сражаясь" Интересны и приводимые автором данные о враждебных откликах на эти события со стороны европейских реакционеров и правительств.

¹ Felix Ponteil "L'opposition politique a Strasburg sous la monarchic de toilet". Paris. 1982.

Но разбираемая глава не свободна и от существенных недостатков. В ней совершенно обойден вопрос об отношении к лионским и вообще французским событиям 1834 г. английской демократии, рабочей и радикальной печати Англии, но включены факты, не имеющие прямого отношения к затронутой теме. Из того, что знаменитая в свое время книга Ламенне "Le paroles d'un eroyant" вышла вскоре после второго лионского восстания и была тогда же осуждена энцикликой папы Григория XVI, никак еще не следует, что этот разрыв между Ламенне и Римом был обусловлен непосредственно влиянием апрельских событий 1834 г. во Франции. Автор же утверждает, что ему это влияние представляется "почти очевидным". Известно, однако, что поворот в миросозерцании Ламенне (его переход с ортодоксально-католических и консервативно-монархических позиций на позиции демократические) обозначился еще до 1834 г., вскоре после июльской революции 1830 года¹ . Далее, автор сожалеет о том, что не может пока "установить связь апрельских движений во Франции с галицийским заговором", который Меттерних ставил в прямую связь с деятельностью французских революционеров (стр. 296). А была ли вообще такая связь? И можно ли тут доверять Меттерниху, мыслившему по полицейскому трафарету - "рука Парижа", "агенты Франции"? Критическое чутье как будто изменяет автору в этой главе: иначе он не стал бы оказывать доверие такому мутному источнику, как письмо "С", написанное в мае 1834 г. "каким-то информатором-провокатором, вступившим в страсбургскую организацию Карбонады, позднее переселившимся в Берн и отсюда писавшим свои донесения графу Рибопьеру, русскому посланнику в Берлине" (стр. 290).

Опускаем главу о суде над участниками апрельских событий, ход которых довольно полно освещен в исторической литературе.

8-я глава - "Апрельские восстания 1834 г. и внешняя политика Франции" - содержит интересный фактический материал, извлеченный в значительной своей части из неизданной переписки царских дипломатов. Этот материал проливает яркий свет на угодливость министров короля-буржуа по отношению к столь презиравшему их "самодержцу всероссийскому". Автор обнаруживает здесь хорошее знание литературы по истории международных отношений начала 30-х годов, критически проверяет некоторые ее выводы, например ценного исследования проф. Raymond Guyot² .

Однако невольно возникает вопрос: какое это имеет отношение к лионским восстаниям, т. е. к теме книги? Историка дипломатических отношений эта глава удовлетворить не может, так как слишком бегло ее изложение. Для истории же лионских восстаний она ничего не дает. Автор хотел показать, что подавление апрельских восстаний 1834 г. подняло "престиж" правительства июльской монархии в глазах Николая I и всех вообще европейских реакционеров, способствовало повороту вправо не только во внутренней, но и во внешней политике Луи-Филиппа и косвенно оказало влияние на ухудшение англо-французских отношений. Европейские реакционеры единодушно одобрили кровавую расправу французского короля с французскими республиканцами - это, конечно, бесспорно, и что "акции" Луи-Филиппа в связи с этим повысились в глазах других монархов - это тоже факт, но все это можно было показать, не заходя так далеко в историю внешнеполитической борьбы.

В заключение автор в 24 пунктах резюмирует основные выводы своего исследования. Как уже сказано, они не (вызывают в общем никаких возражений. Оценка исторического значения лионских восстаний, данная автором, совершенно правильна. "В обоих восстаниях рабочие стремились к свержению классового господства буржуазии", - заявляет, он, оговариваясь, что второе восстание отличалось, однако, от первого своим открыто республиканским характером (стр. 342). Правильно определяя причины поражения этих восстаний ("неорганизованность пролетариата, не имеющего своей партии и своего вождя", "оппортунизм и из-

¹ С. А. Котляревский "Ламекна и новейший католицизм". СПБ. 1904.

² Raymond Guyot "La premiere entente cordiale", Paris. 1926.

мена делу революции со стороны значительной части мелкобуржуазных руководителей "Общества прав человека и гражданина" и карбонарских организаций, стратегические и тактические ошибки инсургентов, отсутствие прочных связей с крестьянством и т. п.), автор указывает на то, что если в 1830 г. "классовое самосознание французских рабочих было слабо развито", то "лионские восстания привели их к осознанию "сущности пролетариата" (стр. 343). Это, конечно, верно, но требует пояснений. Ведь для превращения французского пролетариата в "класс для себя" потребовалось еще не мало борьбы, потребовался еще неизмеримо более богатый опыт революции, 1848 г., июньского восстания. Вспомним, что писал по этому поводу В. И. Ленин в статье "Исторические судьбы учения Карла Маркса"¹ .

Последнее замечание принципиального порядка: говоря о периодизации истории июльской монархии, автор предлагает новое деление - период до 1834 - 1835 гг. и последующий. Не отрицая того, что этот год, год подавления апрельских восстаний и издания реакционных "сентябрьских законов", образует "заметную демаркационную черту" (стр. 345), мы думаем все же, что главный переломный момент в истории Франции этой эпохи приходится на 1839 - 1840 гг., что так называемый период "бури и натиска" кончается неудачным восстанием Бланки и Барбеса и последующим приходом к власти Гизо.

В заключение несколько замечаний о мелких недочетах и отдельных неудачных формулировках. Термины "партийный кассир", "партийные материалы" (стр. 170) представляются мне мало подходящими в применении к такой организации, как "Общество прав человека и гражданина". Говорить о Годефруа Кавеньяке, не дожившем до 1848 г., как о "брате палача июньских инсургентов (1848 г.)" (стр. 43), по нашему мнению, неправильно.

Иностранные названия и термины, приводимые в научном труде, должны даваться - по крайней мере, в первый раз - в подлиннике. В нарушение этого правила автор рецензируемой книги ни разу не употребляет французское наименование "Общества прав человека и гражданина", "Общества друзей народа", "Ассоциации мютюэлистов" и т. д. и т. п. На стр. 329 помещена карикатура "Воскресение Дон-Карлоса", изображающая панику, вызванную на парижской бирже известием о возобновления карлистского мятежа в Испании в 1833 году. Как ни интересна эта карикатура сама по себе, в книге о лионских восстаниях она явно не на месте. Зато не помещен почему-то ряд современных гравюр об этих восстаниях; не помещен и выразительный сатирический рисунок Травиеса конца 3831 г. - "Порядок" царствует в Лионе".

В заключение нельзя не пожалеть о том, что автор не использовал в своей работе такой интересный исторический источник, как полицейские бюллетени за 1831 - 1834 гг., хранящиеся в парижском Национальном архиве в фонде F ⁷ и дающие известное представление об умонастроениях рабочей массы и всех тех общественных групп, за которыми неусыпно следили власти. Возможно, что автору удастся это сделать во втором издании.

Указанные пробелы и недостатки нисколько не умаляют, конечно, достоинств ^{книги Ф. В. Потемкина, обеспечивающих за нею значение лучшего научного труда по данной теме. Монография эта, безусловно, является достижением исторической науки нашей страны и, бесспорно, будет с пользой прочитана советским читателем, проявляющим все растущий интерес к историческим знаниям.}

¹ См. Ленин. Соч. Т. XVI, стр. 331.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. МОЛОК:

Комментарии: