Одним из политических и общественных деятелей периода первоначальных советских преобразований на Чукотке был выходец из среды коренного малочисленного населения, чукча Тэгрынкеу¹. Вот что написано о нем в краткой биографической справке: "Тегрынкеу (1887 - 1946) - один из видных представителей национальных советских кадров Чукотки. С образованием Чукотского района - заместитель председателя райисполкома, в 1932 - 1934 гг. - первый председатель Чукотского окрисполкома"². Это был выдвиженец советской эпохи, принявший деятельное участие в переустройстве жизненного уклада аборигенов Чукотки.

О Тэгрынкеу писали участники событий первого советского десятилетия на Чукотке - Г. Г. Рудых, секретарь уполномоченного Камчатского облисполкома и облнарревкома по Чукотскому уезду; Ф. И. Караев, уполномоченный Камчатского губревкома в Анадырском и Чукотском уездах³; Н. Галкин, уполномоченный Дальгосторга⁴; И. С. Вдовин, учитель кочевой школы⁵, П. Я. Скорик, учитель Уэленской школы⁶. О Тэгрынкеу упоминается в архивных материалах⁷, в обобщающих исторических монографиях⁸ и других исследованиях⁹. Он послужил прототипом одного из персонажей романа известного чукотского писателя Юрия Рытхеу, на страницах которого выступает под собственным именем¹⁰. Повесть о событиях первых послереволюционных лет в Уэлене, где действуют реальные личности, в том числе и Тэгрынкеу, написал Владилен Леонтьев¹¹. Однако, несмотря на немалую историографию, источники по-разному трактуют некоторые эпизоды его биографии, оставляя место противоречиям и недоговоренностям.

При изложении жизненного пути Тэгрынкеу за основу взята его автобиография¹², составленная 18 марта 1932 г. в с. Уэлен Чукотского района Чукотского национального округа. Источник, так и озаглавленный "Автобиография", скорее всего, написан со слов автобиографа другим лицом, поскольку сам он был малограмотен. Судя по характеру документа, повествование подвергалось редакции - об этом говорит его стиль, близкий официальным образцам подобного жанра. В то же время нельзя усомниться в непосредственной причастности Тэгрынкеу к авторству, поскольку в документе имеются подробности, известные лишь ему одному.

Тэгрынкеу родился в 1887 г. в прибрежном селении Дежнев, поселке морских зверобоев, расположенном на крайней восточной оконечности Чукотского полуострова. Если верить Н. Галкину, он был сыном шаманки, снискавшей себе недобрую славу у окрестных жителей: однажды она "по злобе к своим соседям отравила труп-

Хаховская Людмила Николаевна - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института ДВО РАН.

ным ядом их мальчика"¹³. Тэгрынкеу, впрочем, в семье родителей не проживал, так как в раннем детстве его вместе с младшим братом отдали на воспитание дедушке, который их и вырастил. Подобная практика была обычной в традиционном чукотском обществе: ответственность за судьбу детей мог принять на себя любой близкий родственник. В этом случае выросшие дети должны были поддерживать своих воспитателей, тогда как по отношению к биологическим родителям, согласно неписанным общественным нормам, от таких обязательств они были свободны.

Как свидетельствуют архивные материалы, Тэгрынкеу "со своими родителями с самого раннего детства никакой связи не имел"¹⁴. Будучи уже взрослым и состоявшимся человеком, он с ними не общался, хотя в 1930-х гг. они были еще живы, но проживали по отдельности, каждый на иждивении своих родственников¹⁵. Возможно, имелась и дополнительная причина нежелания общаться с матерью, а именно ее шаманская репутация, несовместимая с положением первого в советском региональном аппарате лица, но, скорее всего, не этот мотив был ведущим, а имело место следование традиционным социальным правилам. Стоит отметить, что семейное положение самого Тэгрынкеу характеризовало его довольно стойкую приверженность сложившимся традициям: он имел двух жен (двоеженство - явление, довольно распространенное у чукчей), родивших ему восьмерых детей¹⁶.

В приемной семье подросток помогал дедушке в морском зверобойном промысле - добыче китов, моржей, лахтаков, нерп; то есть следовал обычному пути оседлого чукчи, жившего за счет традиционного освоения ресурсов окружающей среды. Возможно, семья дедушки терпела лишения, поскольку с 16-летнего возраста в течение двух лет Тэгрынкеу работал в родном селении в фактории американского торговца подсобным рабочим, получая в качестве вознаграждения лишь "одежду и стол без другой платы"¹⁷. Следует отметить, что вторая половина XIX - начало XX в. на Чукотке были отмечены активным проникновением американских предпринимателей: они основывали торговые заведения (фактории), выменивая у коренного населения продукцию зверобойного и пушного промыслов, сами занимались морской охотой, часто в браконьерской хищнической форме, нанося тем самым большой ущерб природным ресурсам. Местные жители, как и юный Тэгрынкеу, в тяжелую пору были вынуждены работать на американцев за весьма скромную плату.

Вскоре Тэгрынкеу ушел из фактории и вернулся к привычному морскому промыслу. Его жизнь могла бы стать обычной судьбой юноши из приморского селения, если бы не события, происходившие в то время. После смерти дедушки в 1913 г., Тэгрынкеу переехал в Уэлен, в то время самый крупный и оживленный населенный пункт на Чукотке, уездный центр¹⁸, который часто навещали американские торговцы и промышленники. У местных жителей вошло в обычную практику подряжаться на шхуны подданных США, где они выполняли самые тяжелые работы. Летом 1913 г. Тэгрынкеу нанялся матросом на американское экспедиционное судно и проработал на нем всю навигацию. В планы американцев входило намерение обследовать природные богатства о-ва Врангель, однако, "судно до Врангеля не дошло и вынуждено было вернуться в Америку, а я был рассчитан и высажен в Уэлене" - вспоминал Тэнгрынкеу¹⁹.

Далее в его биографии следует событие, которое повлекло за собой целую цепочку важных последствий. Зимой 1914 г., гостя в родном селении, Тэгрынкеу оскорбил и обезоружил стражника - чиновника уездной администрации, за то, что последний "без причины", по мнению Тэгрынкеу, убил его собаку. По-видимому, действия Тэгрынкеу были достаточно серьезными, так как его арестовали, длительное время держали в заключении, а летом, с открытием навигации, отправили в окружную тюрьму Петропавловск-Камчатского для дальнейшего разбирательства. Но суд не состоялся, и после пребывания в Петропавловской тюрьме в течение 15 дней Тэгрынкеу вышел на свободу и отправился обратно в Уэлен. Это событие сыграло определяющую роль в дальнейшей судьбе чукотского зверобоя, так как обусловило его разнообразные контакты не только с американскими промысловиками, но и с русскими официальными и неофициальными лицами, следствием чего стало хорошее знание неродных языков, получение целого ряда практических навыков (он освоил ремесла плотника и печника) и, что немаловажно, высокий общественный статус, связанный не с имущественным положением, а с личным авторитетом. К тому

же это событие создало Тэгрынкеу репутацию человека, пострадавшего от царского режима.

Не вполне ясно, вернулся ли освобожденный Тэгрынкеу на родину в ту же навигацию или ему пришлось ждать следующего лета. Н. Галкин, работавший в Чукотском уезде (районе)²⁰ в 1924 - 1925 гг., по этому поводу пишет: "... он год прожил в Петропавловске, увезенный в качестве арестованного, сидел даже сколько-то в тюрьме". Видимо, Галкин в этом пункте точен, хотя по поводу причин ареста Тэгрынкеу его сведения не вполне достоверны: "Дело было еще в царское время. Где-то на севере пристала американская шхуна. Стражник поехал на нее и хотел задержать, но был ранен контрабандистами и выброшен за борт. Теренкеу не оказал ему никакой помощи, хотя был на берегу. Стражник едва не погиб"²¹. Таким образом, Галкин ошибочно приводит гораздо более мягкую версию действий в отношении стражника - неоказание помощи.

Столь же приблизительны в этом вопросе воспоминания Г. Г. Рудых, который находился с официальной советской миссией в Уэлене в 1920 - 1922 годах. По его мнению, Тэгрынкеу был захвачен "вместе с американской промысловой шхуной русским сторожевым судном в наших территориальных водах. Шхуна была отбуксирована во Владивосток. Тегрынкеу жил там продолжительное время до возвращения на Чукотку"²². Здесь чукча-матрос выступает лишь как жертва неудачно сложившихся обстоятельств. Неверно назван и город, где он дожидался отправки на родину. В то же время есть указание на "продолжительное время", что совпадает с данными Галкина. Таким образом, вероятность того, что освобожденный зимовал в русском городе, крупном административном центре, весьма высока, и это лишь подчеркивает исключительный характер его "путешествия".

А. П. Фетисов писал, что "чукча Тыгренкеу" был "стихийным бунтарем, водившим дружбу со ссыльными русскими", и именно за это "царское правительство посадило "красного" Тыгренкеу в тюрьму"²³. Так что под пером советского историка Тэгрынкеу задолго до установления Советской власти на Чукотке стал "красным".

В романе Юрия Рытхеу "Сон в начале тумана" Тэгрынкеу выведен как убежденный большевик, агитатор и пропагандист советского строя среди чукчей. По Фетисову и Рытхеу, это был бунтарь и боец, защитник угнетенной части чукотского общества.

Между тем сам "чукча-бунтарь" на одном из пленумов Чукотского окружного комитета ВКП(б) (1936 г.) заявил следующее: "Когда мне предложили вступить в кандидаты партии, я отказался. Я не знаю партию и коммунистов, зато я знал американцев, с которыми приходилось сталкиваться и не разбирался в разнице между людьми. Но когда мне разъяснили сущность партии и когда я убедился, что коммунисты это не американцы, с которыми я сталкивался, я решил вступить в партию"²⁴. Таким образом, по крайней мере до конца 1926 г.²⁵Тэгрынкеу не делал особых различий между соотечественниками-европейцами и американцами, которых хорошо узнал во время работы на их судах, и к которым относился не слишком хорошо.

После возвращения на Чукотку четыре года подряд каждую навигацию Тэгрынкеу подряжался рабочим на американские "моржово-китобойные" промысловые шхуны, а зимой занимался индивидуальной охотой в Уэлене, где с тех пор проживал постоянно. Далее его сотрудничество с иностранными промышленниками прервалось, но не по его собственной воле, а потому, что события революции и гражданской войны повлекли за собой сужение сферы деятельности американцев в чужой стране. Не вполне, однако, понятно, в каком году это произошло: простой подсчет показывает, что последний "американский" рейс Тэгрынкеу состоялся не ранее 1917 г., или, что вероятнее, в 1918 году. Но из текста автобиографии следует, что с 1917 г. наемным матросом он уже не ходил, занимаясь "в основном ... промыслом и своим хозяйством"²⁶.

Тэгрынкеу вел морской промысел для собственного домохозяйства, а также нанимался на строительные работы, где применял свои умения плотника и печника. Но гораздо большее значение в судьбе чукотского зверобоя с той поры стало играть хорошее знание русского языка, обретенное в результате вынужденных дальних странствий. Уровень его языковой компетенции, по-видимому, был достаточно высок. Вот что говорят об этом источники: "Чукча Теренкеу прекрасно говорит по-русски... Теренкеу не только освоился с разговорным языком, но может вести беседы и на отвлеченные темы"²⁷; "Тегрынкеу был единственным в Уэлене, а возможно, и на Чукотке

чукчей, знавшим довольно хорошо разговорный русский язык ...Знал он немного и английский язык. Во время пребывания на Чукотке мы все время пользовались услугами Тегрынкеу как переводчика и пропагандиста среди населения"²⁸. Сам автобиограф указывает: "... зная хорошо русский язык [работал] переводчиком на всех съездах, заседаниях и собраниях организаций"²⁹.

Немногочисленные сотрудники советской администрации, попадая в общество совершенно "неслышащих" их аборигенов, должны были испытать острое чувство удивления и благодарности, встретив такого уникального и всегда готового помочь "медиатора".

Востребованность Тэгрынкеу в качестве переводчика обусловила и алармистский эпизод в его биографии: "В 1923 г. был мобилизован и принимал участие в Чукотском революционном отряде"³⁰. Речь идет об одном из заградительных отрядов, которые зимой 1923 г. выполняли задание преградить путь белогвардейцам, пытавшимся бежать через Берингов пролив на Аляску. Но этим отрядам не пришлось пустить оружие в ход, так как ожидавшегося прорыва белогвардейцев не последовало. По свидетельству организатора заградительных отрядов, уполномоченного Камчатского губревкома по Чукотке Ф. И. Караева, Тэгрынкеу он привлек именно как переводчика, а не бойца³¹.

Обязанности переводчика влекли за собой обширные и разнообразные взаимодействия с русскими, численность которых после установления советской власти на Чукотке (май 1923 г.) стала быстро увеличиваться. А. П. Фетисов описывает жизнь Тэгрынкеу в те годы так: "При Советской власти он работал переводчиком, потом стал первым мотористом из чукчей"³². Советская модернизация хозяйства и образа жизни чукотских аборигенов в качестве первоначальной меры предусматривала их вовлечение в потребительские и простейшие промысловые (впоследствии интегральные) кооперативы - считалось, что таким путем коренные жители достаточно быстро будут подготовлены к коллективизации и обобществлению имущества. Раньше других на Чукотке кооперативы организовывались в крупных береговых селениях, в том числе Уэлене. Вступившим в них аборигенам передавали в пользование брошенные промысловые суда, отремонтированные за счет этих организаций. Уэленский кооператив восстановил шхуну "Кооператор". Как сказано в архивных документах, "команда и обслуживающий персонал судов состоит из туземцев, за исключением двух русских мотористов, временно плавающих для обучения мотористов-туземцев"³³. Видимо, Тэгрынкеу и был одним из этих "туземцев". Его активное участие в делах кооператива, практические и деловые качества не могли быть не замечены, и Тэгрынкеу избрали на первую в его жизни официальную должность председателя Уэленского кооператива. Достоверно неизвестно, когда это произошло (предположительно, в 1926 г.). Кооператив он возглавлял вплоть до своего переезда в Анадырь в 1932 году.

Сельский чукотский кооператив того времени зачастую был чем-то средним между факторией и "домом туземца": местные жители вели себя здесь более свободно, нежели в фактории, могли заходить за прилавок, выбирая товар, иногда сами его и отвешивали. Продавец же рассматривал покупателей как своих гостей и угощал их "галетами и сластями"³⁴. Паевые взносы, взимаемые с членов кооператива, аборигены считали неправомерным денежным налогом. При таких патриархальных отношениях разворачивать работу кооператива на строгой финансовой основе было непросто. Требовалось умение наладить взаимодействие между сотрудниками новой администрации, остро ощущавшими свой культурный и языковой вакуум, и местными жителями, оценивавшими действия советской власти с точки зрения удовлетворения своих непосредственных запросов и нужд. И Тэгрынкеу, судя по всему, на этом уровне успешно справлялся со служебными обязанностями, не оставляя и своих охотничьих и ремесленных занятий. Так, в 1929 г., при постройке здания склада и фактории в селении Дежнев, когда потерпела фиаско местная бригада строителей (склад завалился), Тэгренкеу, "как сведующего в плотницкой работе" специально приглашали из Уэлена для оказания помощи³⁵.

Личность Тэгрынкеу, однако, по местным меркам выглядела настолько масштабной, что его деятельность не могла ограничиться рамками кооперативного движения. К тому же в регионе набирала обороты социальная модернизация, предусматривавшая выдвижение в органы самоуправления малоимущих аборигенов, "бедня-

ков" и "батраков", в терминах партийного лексикона того времени. Кандидатура Тэгрынкеу как нельзя лучше подходила для этого: зажиточным он никогда не был. Известный этнограф И. С. Вдовин, в начале 1930-х гг. учительствовавший в Чукотском районе, считал, что общественно-политическая деятельность главы уэленских кооператоров началась в 1926 году³⁶. Это мнение Вдовина о начале административной карьеры Тэгрынкеу заслуживает доверия, так как вполне согласуется с историческими фактами. Первые советские выборы на Чукотке прошли в 1926 г. на основе Временного положения Дальревкома: в качестве "низовой советской туземной сети" создавались родовые (лагерные) комитеты (собрания), с 1927 г. преобразованные в туземные (национальные) советы. В ходе выборов Тэгрынкеу активно действовал в Чукотском районе как переводчик и посредник и уже в силу этого приобретал известность и авторитет. Возможно, в это время он стал членом Уэленского местного советского органа, хотя более детальная информация об этом событии пока не выявлена.

Видная роль Тэгрынкеу в местном советском аппарате подтверждается тем, что в 1928 г., на первом Чукотском районном съезде советов его избрали делегатом на окружной съезд, и это позволило ему второй раз в жизни посетить Петропавловск-Камчатский, теперь уже в качестве полномочного представителя чукотского народа. Судя по архивным материалам первого Камчатского окружного съезда советов (октябрь 1928 г.), он был активным делегатом, его слово о нуждах чукчей в связи с нехваткой товаров было услышано: "Каждый год, - говорил чукча Тэгрынкеу, - обещают хорошо снабдить - и каждый год не хватает товаров..."³⁷.

В 1929 г. Тэгрынкеу избрали на пост председателя Чукотского райисполкома (РИКа)³⁸, и это была вторая ступень его советской административной карьеры. В связи с этим следует отметить неточность, содержащуюся в опубликованной биографической справке Тэгрынкеу. Вопреки написанному, он был не заместителем, а председателем Чукотского РИКа, то есть первым лицом советской власти в районе. Вверенную ему власть Тэгрынкеу осуществлял отнюдь не только административным путем: он сам работал на постройке зданий местной школы, районного исполнительного комитета, фактории, складов, жилых домов. П. Я. Скорик, с 1928 г. работавший учителем Уэленской школы, вспоминает: "Тегрынкеу был незаурядной личностью. Большая жизненная школа научила его принимать обдуманные решения. Он был мастером на все руки - столярничал, слесарничал, хорошо знал русский язык. Человек отзывчивый и добрый по своей натуре, он был всегда готов помочь. Тегрынкеу стал моим своеобразным ассистентом и консультантом. Он обучал меня чукотскому языку"³⁹. Таким образом, советский лидер района интересовался повседневными делами школы, поддерживал и фактически обучал молодого, еще неопытного педагога. Складывается впечатление, что в большей степени его привлекала именно живая, а не "бумажная" работа.

Деятельность Тэгрынкеу быстро перерастала и рамки района. В те годы в северных регионах шло выстраивание административно-территориального каркаса партийно-советской системы, важным элементом которой стали национальные округа, в том числе Чукотский, учрежденный 10 декабря 1930 года. Создание районных⁴⁰ и окружных институтов власти проводилось зимой 1931 - 1932 гг. и завершилось первым Чукотским окружным съездом советов (22 - 26 апреля 1932 года). Съезд избрал окружной исполнительный комитет во главе с Тэгрынкеу. Так чукча-зверобой из Уэлена стал первым официальным лицом Чукотского национального округа, и это была вершина его советской административной карьеры. Хорошо известно, впрочем, что данная должность в некоторой степени была лидирующей лишь формально, поскольку основная власть сосредоточивалась в руках партийного руководства. Тем не менее, этот пост определял официальный облик Чукотки, и курс на "коренизацию" советского аппарата, неизменно проводимый советским государством, требовал, чтобы его занимал представитель аборигенного населения округа⁴¹.

Фигура Тэгрынкеу, по-видимому, была настолько впечатляющей, что даже у осведомленных лиц сложилось неверное мнение о продолжительности его пребывания на этом высоком посту. Так, Г. А. Меновщиков, работавший на Чукотке именно в эти годы, был убежден, что Тэгрынкеу "многие годы был председателем Чукотского окрисполкома"⁴². На самом деле, как верно указано в биографической справке, срок этот составил всего два года: в 1934 г. чукчу Тэгрынкеу сменил чукча Тэвлянто,

выпускник Ленинградского института народов Севера, "который с гордостью называл своими воспитателями Тана-Богораза и Лукса"⁴³. Почему рокировка произошла столь быстро⁴⁴ - об этом источники умалчивают. Возможно, Тэгрынкеу стал жертвой массовых чисток партийно-советского аппарата, связанных с отмежеванием от политики форсированной коллективизации на Севере. Возможно, в те годы потребовались кадры более высокого уровня образованности - ведь Тэгрынкеу освоил лишь азы грамоты. Может быть, причины кроются в его личных качествах, обусловивших стиль и характер его руководства, но судить об этом чрезвычайно затруднительно, так как прямых свидетельств, архивных или мемуарных, нет. Можно лишь попытаться по косвенным признакам сделать некоторые предположения.

Первое из них связано с партийным статусом чукотского лидера. Вдовин считал, что Тэгрынкеу стал членом партии большевиков в 1930 г.⁴⁵, однако это не совсем верно. Как следует из архивных документов, решение партийного собрания ячейки с. Уэлен о приеме Тэгрынкеу кандидатом в члены партии было утверждено Чукотским районным бюро ВКП(б) 19 марта 1932 г.⁴⁶, то есть лишь накануне того события, которое вознесло его на вершину окружного правящего Олимпа. Такая хронологическая соотнесенность этих двух эпизодов говорит о том, что кандидатуры на пост председателя окрисполкома прорабатывались заранее, и внезапно вскрывшаяся непартийность будущего лидера, который в свое время отказался от вступления в ряды большевиков, потребовала принятия срочных мер. Однако это лишь одна сторона дела. Главное заключается в том, как проходило дальнейшее утверждение Тэгрынкеу в рядах ВКП(б). Был назначен, как и обычно, годичный срок стажа. Но членом правящей партии, судя по архивным документам, он не стал и в 1936 г., так и пребывая в кандидатах.

Причины столь затянувшегося кандидатства неясны. С одной стороны, в условиях Чукотки и применительно к коренным жителям в этом не было ничего необычного: во-первых, малочисленность и нерегулярный режим собраний местных партийных ячеек в те годы часто влекли за собой несоблюдение установленных сроков; во-вторых, по отношению к кандидатам-аборигенам партийцы подчас проявляли осторожность и предпочитали занять выжидательную позицию. С другой стороны, сама должность руководителя окружного советского аппарата, казалось бы, предполагала почти автоматическое преодоление кандидатского рубежа. Но этого не произошло, и дело тут, видимо, в том, как проявил себя Тэгрынкеу в этой должности.

Возможно, он был излишне, по мнению партийных руководителей, независим во взглядах на сущность советских преобразований. По крайней мере, критический настрой по отношению к действиям новой власти, документально отмеченный еще в 1928 г., сохранился у Тэгрынкеу и много позже. Например, критически окрашены его речи на пленумах окружного комитета ВКП(б), состоявшихся в 1936 году. Вот несколько высказываний: "Единоличники говорят: нет ничего хорошего в колхозе - ни шлюпки, ни вельбота. Необходимо лучше снабжать колхозы производственными средствами". "Стахановцы у нас есть в колхозах, но руководство ими слабое... Не разъясняется, почему дают аванс охотникам. Охотники думают, если беру аванс, значит, должен вступить в колхоз. Это необходимо колхознику разъяснить"⁴⁷. Тэгрынкеу был сторонником осознанного, а не огульного вступления аборигенов в колхозы, что, конечно, шло вразрез с партийным курсом.

Второе предположение связано с некоторыми личными чертами Тэгрынкеу. В одном из источников встретилось указание на такую причину его ухода с высокого поста, как болезнь⁴⁸. Причем болезнь, повлекшая оставление должности председателя окрисполкома, не помешала в дальнейшем трудиться в колхозе. По-видимому, болезнь эта была не физического, а социального свойства, и подтверждения этому имеются в архивных материалах. Так, в высказываниях членов окружного комитета ВКП(б) читаем (протоколы пленумов за 1936 г.): "Очень плохо мы следим за кандидатами, у нас имеются факты пьянства среди них (Тэгрынкеу)"⁴⁹; "Среди коммунистов наблюдается еще расхлябанность, есть случаи пьянки, ... за последнее время исправился Тэгрынкеу"⁵⁰; "Есть еще факты, когда коммунисты и комсомольцы из местного населения пьянствуют, обмениваются женами и т. д."⁵¹; "... партдокументы будут даваться только людям, достойным носить звание коммуниста"⁵².

Каялся в своих недостатках и сам критикуемый: "Я вступил в кандидаты партии, тогда многого не понимал, многим своим ошибкам не придавал значения. Но есть хороший отец и делающий ошибки сын, и есть хорошая парторганизация и делающий ошибки кандидат в члены партии. Парторганизация указывает мне на мои ошибки и я их исправляю, и если я сейчас не пью, так не потому, что нет вина, а я последний раз на пленуме заявляю, что исправляюсь и исправлюсь. Прием в сочувствующие нужно продолжать, это хорошее мероприятие, помогает вступающим в партию лучше разбираться в сущности партийной организации, чтобы не повторялись случаи, как со мной"⁵³. Таким образом, профессиональной карьере Тэгрынкеу могли помешать и его достаточно независимый характер, и "ошибки", связанные с его личными поведенческими предпочтениями.

Вернулся в Уэлен после прекращения административной карьеры Тэгрынкеу далеко не сразу: он продолжал жить в Анадыре, работая председателем окружного отделения Комитета Нового Алфавита (КНА) - организации, созданной при ВЦИК в 1930 г. с целью разработки алфавитов для языков народов СССР на латинской основе. КНА и его отделения на местах существовали до конца 1930-х гг., после чего были свернуты. Тэгрынкеу возглавлял окружной комитет КНА бессменно с момента его организации в сентябре 1932 года⁵⁴. Однако, судя по всему, дела у комитета шли неважно, о чем Тэгрынкеу говорил на пленуме ВКП(б) в 1936 г.: "Дело КНА переводить важнейшие решения вышестоящих организаций на чукотский язык. Чукчи и эскимосы не умеют читать по-русски, мы должны переводить из русского языка на чукотский. Одно время парторганизация округа как будто интересовалась работой КНА, но помощи нам оказывает очень мало. У нас нет даже отдельного помещения"⁵⁵.

Архивные материалы говорят о том, что 1936 г. был последним годом активной работы Тэгрынкеу в официальных органах. По крайней мере, никакого упоминания о нем в документальных источниках последующих лет нет. В мемуарной литературе сведения об этом последнем периоде его жизни также не обнаружены. По-видимому, завершив карьеру в окружном центре, Тэгрынкеу в конце 1930-х гг. возвратился в Уэлен. Здесь он посвятил себя тому занятию, с которого начинался его жизненный путь, - морскому зверобойному промыслу, и в общественно-политическом процессе уже не участвовал.

В партийных кругах Чукотки в то время развернулась дискуссия об оптимальном составе привлекаемых к советско-партийной работе кадров. Сторонники "коренизации" считали: "В части кадров наша задача - взять упор на местное население. Все приезжие импортные люди - в большинстве случаев на определенный срок"; "Нам нужно создавать кадры на месте... На завоз людей надеяться не следует... Недооценку местных кадров мы должны осудить и заставить людей заниматься выращиванием этих кадров"⁵⁶. Возражения их оппонентов состояли в следующем: "...нужно с откровенностью сказать, что эти [местные] кадры возможно будет использовать через год-два, а может быть, позже. Сейчас же доверить им ответственную работу нельзя, может получиться казус. В этом отношении уже имели место случаи. Поэтому завоз с материка коммунистов, ответственных работников, должен продолжаться"⁵⁷. Так что партийцы могли избегать привлечения Тэгрынкеу к руководящей работе, тем более, что его языковая уникальность уже в первой половине 1930-х гг. перестала быть таковой - вступало в жизнь новое поколение, прошедшее обучение в советских школах и вузах.

Таким образом, опираясь на имеющиеся источники, можно предположить, что Тэгрынкеу отнюдь не был сознательным "бунтарем" и борцом за социалистические идеалы. Не был он и жертвой внешних обстоятельств - в нем чувствуется сила и способность управлять собственной судьбой. События, влиявшие на его жизнь, Тэгрынкеу, видимо, принимал избирательно, сохраняя ясное видение и собственных целей, и интересов своего народа. Был у него и некий критический настрой в отношении политики новой власти, менявшей жизнь аборигенов Чукотки. Вознесен на свой высокий пост и отставлен с него он был внешней, чуждой волей, которая так и Не стала его собственной. Уйдя с руководящего поста, Тэгрынкеу, видимо, надеялся принести общественную пользу на ниве просвещения чукотских аборигенов, и когда эти ожидания оказались напрасными, он окончательно ушел из партийно-советской деятельности в частную жизнь морского зверобоя.

Примечания

1. В историографии и архивных материалах встречаются разные варианты написания его имени: Тэгрынкеу, Тегрынкеу, Тэгринкеу, Тыгренкеу, Теренкеу. В работе используется форма, которая имеет место в архивных сведениях, - Тэгрынкеу.

2. Советы Северо-Востока СССР (1928 - 1940 гг.). Сб. документов и материалов. Магадан.

1979, с. 275.

3. Борьба за власть Советов на Чукотке (1919 - 1923 гг.). Сб. документов и материалов. Магадан. 1967, с. 130 - 137, 165 - 175.

4. ГАЛКИН Н. В земле полуночного солнца. М. 1931.

5. ВДОВИН И. С. Чукотский райревком (1925 - 1926 гг.). В кн.: Краеведческие записки. Магадан. 1975, с. 25 - 31.

6. СКОРИК П. Я. Далекое и близкое. В кн.: Время. События; Люди. 1928 - 1940. Исторические очерки об освоении Колымы и Чукотки. Магадан. 1968, с. 200 - 233.

7. Ревкомы Северо-Востока СССР (1922 - 1928 гг.). Сб. документов и материалов. Магадан. 1973; Советы Северо-Востока СССР...; Хроника Магаданской партийной организации, 1923 - 1986 гг. Магадан. 1987.

8. Очерки истории Чукотки с древнейших времен до наших дней. Новосибирск. 1974; История Чукотки. М. 1989.

9. ФЕТИСОВ А. П. Карл Янович Лукс. Биографический очерк. Хабаровск. 1966.

10. РЫТХЕУ Ю. Сон в начале тумана. Магадан. 1988.

11. ЛЕОНТЬЕВ В. Тэгрынкеу. Фрагменты повести. - На Севере Дальнем. 1977, N 2, с. 25 - 39;

1980, N 2, с. 27 - 37; ЛЕОНТЬЕВ В. Новая власть удачу принесла. Глава из повести. - Там же. 1982, N 2, с. 28 - 37.

12. Материалы бывшего партийного архива, ныне хранящиеся в Государственном архиве Магаданской области (ГАМО). Основным источником является автобиография (ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18). Этот документ представляет собой отпечатанный машинописным способом обычный лист бумаги, содержащий собственноручную подпись автобиографа.

13. ГАЛКИН Н. Ук. соч., с. 46, 130.

14. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18.

15. Известно, что его мать продолжала жить в селении Дежнев. ГАЛКИН Н. Ук. соч., с. 130. Относительно места жительства отца сведений нет.

16. Старший сын Тэгрынкеу Татро закончил Ленинградский институт народов Севера, работал на Чукотской культбазе (с. Лаврентий) "политпросветчиком", затем преподавал в школах Чукотского района.

17. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18.

18. В 1888 г. в составе Приморского края была образована Анадырская округа, которую в 1909 г. разделили на два уезда - Анадырский и Чукотский. Центром Чукотского уезда с 1912 г. становится село Уэлен. Администрацию в Чукотском уезде представляло полицейское управление, состоявшее из начальника уезда, фельдшера, переводчика и четырех стражников.

19. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18.

20. 7 октября 1925 г. Анадырский и Чукотский уезды были переименованы в районы.

21. ГАЛКИН Н. Ук. соч., с. 48.

22. Борьба за власть Советов..., с. 134, 135.

23. ФЕТИСОВ А. П. Ук. соч., с. 80.

24. ГАМО, ф. П-22, оп. 1, д. 20, л. 4.

25. Уэленская кандидатская группа в составе 6 коммунистов создана 24 августа 1926 г. (История..., с. 161). Раньше этого времени речь о вступлении Тэгрынкеу в ряды партии идти не могла.

26. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18.

27. ГАЛКИН Н. Ук. соч., с. 48.

28. Борьба за власть Советов..., с. 134, 135.

29. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 18.

30. Там же.

31. Борьба за власть Советов..., с. 168.

32. ФЕТИСОВ А. П. Ук. соч., с. 80.

33. ГАМО, ф. П-12, оп. 1, д. 8, л. 44, 59.

34. Там же, л. 10.

35. Там же, д. 4, л. 46.

36. ВДОВИН И. С. Ук. соч., с. 29.

37. Ревкомы Северо-Востока СССР..., с. 225.

38. Хроника..., с. 19.

39. СКОРИК П. Я. Ук. соч., с. 207.

40. В составе Чукотского национального округа, кроме Анадырского и Чукотского, были выделены 4 района, один из них вскоре передали Якутской АССР.

41. Менялась лишь гендерная принадлежность аборигенов, занимавших этот пост: если до 1961 г. это были исключительно мужчины, то после - исключительно женщины.

42. МЕНОВЩИКОВ Г. А. На Чукотской земле. Магадан. 1977, с. 99.

43. ФЕТИСОВ А. П. Ук. соч., с. 81.

44. Другие первые лица советского окружного аппарата работали в этой должности от 7 до 12 лет.

45. ВДОВИН И. С. Ук. соч., с. 29.

46. Хроника..., с. 19.

47. ГАМО, ф. П-22, оп. 1, д. 20, л. 16.

48. "He left because of ill-health, returned to Uelen and worked at the collective farm". Источник: Tegrynkeu (электронный ресурс); код доступа http://books.google.ru/books.

49. ГАМО, ф. П-22, оп. 1, д. 20, л. 4.

50. Там же, л. 6.

51. Там же, л. 30.

52. Там же, л. 6.

53. Там же, л. 7.

54. СКОРИК П. Я. Ук. соч., с. 228.

55. ГАМО, ф. П-22, оп. 1, д. 20, л. 10.

56. Там же, д. 28, л. 20, 70.

57. Там же, л. 6.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Л. Н. Хаховская:

Комментарии: