Д. АРАПОВ, кандидат исторических наук

"Рисале" ("Записка") путешественника Ахмеда ибн Фадлана, ездившего вместе с посольством багдадского халифа ал-Муктадира (908-932) к царю волжских булгар в 921-922 годах - один из наиболее известных памятников арабской средневековой географической литературы. В отличие от других арабских историков и географов, Ибн Фадлан был первым арабским исследователем, непосредственно посетившим те места, о которых он писал. Такие ученые, как ал-Масуди, Ибн Хаукаль, ал- Мукаддаси, несомненно, превосходили Ибн Фадлана по эрудиции и широте охвата материала, но они черпали его из вторых или третьих рук, поэтому вынужденно зависели от степени точности и достоверности поступившей к ним информации.

Судьба трактата Ибн Фадлана сложилась непросто. Вплоть до начала 20-х годов нашего века историкам были известны лишь отдельные выдержки из его труда, дошедшие в изложении в знаменитом географическом словаре арабского ученого- энциклопедиста Абу Абдаллаха Якута ал-Хамави ар-Руми (1179-1229) и в пересказе персидских авторов Наджиба Хамадани (XII век) и Амина Рази (XVI век).

Первым российским исследователем "Рисале" Ибн Фадлана стал основатель и первый директор (с 1918-го по 1942 год) Азиатского музея АН СССР академик Х.М. Френ. Другие русские ориенталисты - В.В. Григорьев, В.Г. Тизенгаузен, В.Р. Розен, В.В. Бартольд, комментируя имевшиеся в то время отрывки из записок арабского путешественника, считали, что для окончательных оценок необходим более полный текст. Так, Бартольд писал в 1918 году: "Несомненно, что в собранных Ибн Фадланом расспросных сведениях много фантастического, возможно, что он и там, где говорит как очевидец, не все сумел правильно понять, запомнить и передать, но все-таки в его рассказе - особенно в рассказе о погребении знатного руса - виден внимательный и добросовестный наблюдатель. Можно только пожалеть, что до нас не дошел полный текст его труда и что многочисленные списки, существовавшие в эпоху Якута, по-видимому, все исчезли бесследно". Данный пессимистический вывод Бартольда был сделан всего за пять лет до находки наиболее полного текста трактата Ибн Фадлана. Он, конечно, не мог предвидеть, что обнаружит эту рукопись человек ему, Бартольду, лично известный - Ахмед-Заки Валидов (Тоган Заки Валиди).

В отечественной историографии это имя упоминалось, прежде всего, в связи с событиями в России 1917-1923 годов, причем в крайне негативном свете. Лишь в последнее время появились материалы, посвященные его научной и просветительской деятельности, а в 1997 году в Москве были опубликованы его интереснейшие "Воспоминания", по иному представившие облик этой достаточно незаурядной личности.

ДЕЛО ЖИЗНИ АХМЕДА ВАЛИДОВА

Валидов родился в 1890 году в Уфимской губернии в семье башкирского сельского имама. Отец, по словам сына, был разумным человеком, "для него жизнь была жизнью, религия - религией, и в жизни он следовал не шариату, а традициям". С детства Валидов мечтал получить хорошее образование. Учеба в медресе Оренбурга и Казани дополнялась постоянным самообразованием. Его особенно тянуло к изучению источников по истории тюркских народов, поиску новых рукописных материалов. Уже в молодости Валидов стремился войти в круг наиболее авторитетных для него людей - представителей русской ориенталистики, в то время одной из сильнейших в мире.

В 1913-1914 годах Валидов дважды побывал в Средней Азии, где им был обнаружен ряд неизвестных ценных рукописей. Приблизительно в это же время завязывается его знакомство с Бартольдом, вначале через переписку, а затем и личное. Петербургский ученый, обычно весьма скупой и сдержанный на похвалу и поощрение, высоко оценил способности и трудолюбие молодого провинциала и даже поставил вопрос о зачислении Валидова в слушатели факультета восточных языков Петроградского университета. Однако в годы первой мировой войны Валидов был более увлечен политикой, чем наукой. В 1916 году он сотрудничал с мусульманской фракцией IV Государственной Думы, а после февраля 1917 года стал непосредственным участником великой драмы русской революции.

В годы гражданской войны Валидов - активный деятель и один из руководителей башкирского национального движения. Судьба бросала Валидова попеременно в различные враждебные друг другу политические лагеря. Так, в 1918 - первой половине 1919 года он находился в стане врагов большевиков, с лета 1919 года до мая 1920 года сотрудничал с Советской властью и занимал видные посты в руководстве Башкирской республики. Осенью 1919 года он попал на Север вместе с башкирской бригадой, посланной для борьбы с Юденичем. Валидов привез с собой продукты в голодный Петроград и практически спас от смерти академиков В.В. Бартольда, И.Ю. Крачковского, С.Ф. Ольденбурга, Ф.И. Шербатского.

Порвав с большевиками, почти три года - с весны 1920 года по февраль 1923-го - Валидов пытался организовать сопротивление Советской власти и Красной Армии уже в Туркестане. Разочаровавшись в конечном счете в возможности дальнейшей вооруженной борьбы, Валидов решил эмигрировать. Первым большим заграничным городом на его пути стал центр иранской провинции Хоросан - Мешхед, построенный вокруг важнейшей шиитской святыни - гробницы имама Али ибн Муса ар-Резы. Находясь в состоянии душевного стресса из-за неудач в политической деятельности, Валидов пытался снять напряжение возвращением к научным занятиям. Вот что он писал о своем пребывании в Мешхеде: "Самым важным делом было внимательнейшее изучение библиотеки Равза (входящей в комплекс святых мест вышеназванной гробницы. - Д.А .), истинной мешхедской святыни... О важных находках, сделанных здесь, я сообщил через год в Париже,

стр. 54

когда приехал на заседание французского Азиатского общества. Я нашел труд знаменитого арабского путешественника Ибн ал-Факиха, жившего в IX - первой половине Х века и приложенные к этому труду книги путешественников Ибн Фадлана и Абу Дулафа. Отрывки из произведений этих двух путешественников привел в своем труде арабский географ Якут Хамави, поэтому они частично были известны в Европе... но ...считались утерянными... Мне удалось получить разрешение директора библиотеки взять книгу, чтобы работать дома. Фотоаппарата при мне не было, и надо было работать день и ночь, чтобы переписать книгу. От этой находки радости моей не было конца... По поводу своих находок я записал в дневник: "Возможно, Ибн ал-Факих и Ибн Фадлан укажут новое направление моей жизни". Так и случилось. Действительно, впоследствии основным в жизни Валидова станет научная деятельность, а главной ее темой - изучение труда Ибн Фадлана.

Почти сразу после этого открытия Валидов счел своим долгом оповестить о нем академика Бартольда. А в 1924 году статья Валидова об уникальной мешхедской находке по рекомендации Бартольда вышла в свет в только что переименованном в Ленинград городе на Неве. После предварительных исследований попавших в его руки текстов сочинения Ибн Фадлана Валидов пришел к выводу, что Якут несомненно читал весь труд Ибн Фадлана, но включил в свою книгу только то, что ему показалось интересным. То же, что его не заинтересовало, он просто пропустил. Наблюдения Валидова были учтены Бартольдом в его работе над "Арабскими известиями о русах". Бартольд и Валидов поддерживали контакты и позднее, в частности, во время пребывания Бартольда в Стамбуле в 1926 году. Очевидно, что оба ученых ставили интересы науки выше политической конъюнктуры и нетерпимости. Последующие изыскания Валидова, особенно в области тюркологии, встречали в большинстве случаев обоснованное неприятие в среде отечественных исследователей, но они при этом, как правило, подчеркивали широкую эрудированность начавшего некогда в России свою научную деятельность ученого.

"АНОНИМНАЯ" КНИГА

Судьба Андрея Петровича Ковалевского, с именем которого связано появление первого русского перевода наиболее полного текста "Рисале" Ибн Фадлана, сложилась по-своему драматично.

Ковалевский родился в 1895 году. После окончания гимназии в 1915-1916 годах учился на физико-математическом факультете Харьковского университета, в последующие два года - он студент Лазаревского института восточных языков в Москве. Событиями гражданской войны Ковалевский был отрезан от Москвы и в 1922 году окончил романо-германское отделение Харьковского университета.

В первой столице Советской Украины Ковалевский с 1924 года сотрудничал в Институте истории украинской культуры, где им был опубликован ряд интересных статей по данной тематике. Одновременно ученый старался работать и в области арабистики - занимался литературными переводами, написал статью о просвещении в Египте, начал длившееся много лет исследование материалов о славянах и их соседях в труде известного арабского ученого-энциклопедиста Х века ал- Масуди.

В начале 30-х годов Ковалевский установил контакт с главой отечественной арабистики академиком И.Ю. Крачковским (1883-1951). Он мечтал попасть в ленинградский Институт востоковедения Академии наук, где, по его мнению, смог бы получить то, чего ему так не хватало в Харькове: "авторитетное руководство и настоящую школу". Вскоре его желание сбылось, и Ковалевский приступил к работе в главном в то время центре отечественного востоковедения.

В Ленинграде Ковалевский полностью переключился на работу над арабскими источниками по истории Восточной Европы, им был подготовлен к печати труд академика В.В. Бартольда "Арабские известия о русах".

В 1935 году правительством Ирана был сделан любезный подарок Институту востоковедения в Ленинграде -прислана фотокопия полного текста мешхедской рукописи, в которую входил и трактат Ибн Фадлана. С этого момента работа над этим трактатом стала главной для Ковалевского. Всего за три года он сделал русский перевод арабского текста, написал предисловие, составил комментарий, включающий 1237 примечаний, многие из которых имели самостоятельное научное значение.

27 апреля 1939 года (дата подписания книги в печать. - Д.А. ) "Путешествие Ибн Фадлана на Волгу" вышло в свет. Издание стало настоящим уникумом в книжном мире - на титульном листе значился лишь редактор, академик И.Ю. Крачковский, но не было (!) имени переводчика и комментатора.

Секрет появления подобного книжного "раритета" был прост и печален: книгу сдали в набор 20 сентября 1938 года, а в октябре Ковалевский был арестован, ему было предъявлено стандартное для того времени обвинение по 58-ой статье У К РСФСР. Крачковский обратился к прокурору СССР А.Ю. Вышинскому с письмом, где высоко отзывался о своем ученике и как о научном работнике, и как о человеке. Но успеха это послание не имело - в 1939 году Ковалевский был направлен в лагерь сроком на пять лет.

Не сумев сохранить своему ученику свободу, Крачковский сделал почти невероятное - добился издания "Путешествия Ибн-Фадлана" в том оформлении, о котором было сказано выше. Вот как объяснял случившееся сам Крачковский: "Для меня было важно единственно показать, что работа редактирована мною, но не моя, а то, что фамилия автора исчезла - это уже не в моих силах... Издательство предлагало все личные обороты заменить на безличные или поставить "мы", но я чувствовал, что тогда грани моей работы в глазах непосвященных могут стереться и сказал "Пусть будет, как есть, или пусть не будет вовсе".

ДРАМА СО СЧАСТЛИВЫМ КОНЦОМ

В 1939-1944 годах Ковалевский работал на строительстве железной дороги в Коми, затем его по состоянию здоровья актировали и отправили на поселение в Саранск. Лишь после 1945 года Ковалевский вернулся в Ленинград, где некоторое время сотрудничал в Институте востоковедения и университете. В годы заключения ученый потерял близких - в военном Харькове скончались родители, еще в 1939 году умерла его жена, талантливый переводчик и литератор. Жизненные неурядицы, видимо, непрекращающееся "внимание" со стороны НКВД, а также кризис в ленинградском востоковедческом мире - все это привело Ковалевского к возвращению в Харьков.

Несмотря на превратности судьбы, он продолжал трудиться над трактатом Ибн Фадлана. В первой половине 50-х годов им были опубликованы работы по различным сюжетам, связанным с изучением данного памятника, защищена докторская диссертация.

В 1956 году вышло в свет дополненное Ковалевским издание перевода "Записки" замечательного арабского путешественника. На обложке теперь было поставлено имя переводчика и комментатора, а на титульном листе слова "Посвящается незабвенной памяти академика Игнатия Юлиановича Крачковского".

В новом издании переводчик использовал, насколько возможно, все варианты арабских текстов и персидских переложений "Рисале" Ибн Фадлана, материалы других появившихся к этому времени зарубежных публикаций источника. В расширенных статьях и комментариях, обширных указателях и приложениях Ковалевский более тщательно и всесторонне, чем раньше, проанализировал историю отправки и самого путешествия Ибн Фадлана, и описания Хорезма, хазар, огузов, башкир, булгар и русов. Конечно, и сейчас историки спорят (и будут спорить) о трактовке этих свидетельств (особенно рассказа о русах), но все признают одно - труд Ковалевского "Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг." (Харьков, 1956) стал классикой отечественной науки.

стр. 55

Постоянный адрес данной публикации: