N 11. Протокол N 33 заседания парткома Института истории АН СССР 28 ноября 1967 года

ПРИСУТСТВОВАЛИ: тт. Данилов, Драбкин, Волобуев, Курносов, Чугаев, Альперович, Симонова, Тарновский, Волин, Пашуто, Якубовская, Анфимов. ОТСУТСТВОВАЛИ: тт. Еремеева, Слезкин. ПРИГЛАШЕНЫ: члены комиссии МГК КПСС тт. Буймов П. С, Костюк Д. З., Плетнева Л. П., т. Никонов М. И. - инструктор отдела науки МГК КПСС, т. Чернов С. А. - инструктор Октябрьского РК КПСС; тт. Голубцова Е. С., Преображенский А. А., Штрахов А. И.

ПОВЕСТКА ДНЯ: 1. Обсуждение справки комиссии МГК КПСС "О работе парткома Института истории АН СССР по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению ответственности коммунистов за порученное дело".

1. СЛУШАЛИ: Обсуждение справки комиссии МГК КПСС "О работе парткома Института истории АН СССР по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению ответственности коммунистов за порученное дело".

Т. НИКОНОВ: Комиссии МГК КПСС проверяли состояние работы парткома и секторских парторганизаций по идейно-политическому воспитанию коллектива. МГК готовит общую справку по Институту. Сегодня мы обсудим справку по парткому. Это обсуждение поможет нам в работе над общей справкой.

Т. БУЙМОВ: Наша комиссия обследовала работу парткома Института не полностью, а только работу по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению ответственности коммунистов за порученное дело, согласно перечню вопросов, разработанных МГК. Но в ходе работы мы сталкивались и с другими вопросами, которые частично отразили в своей справке. Мы изучали протоколы заседаний парткома, стенограммы партсобраний, партактивов. (Читает текст справки.)

ВОПРОСЫ:

Т. ПАШУТО: Просит представить членов комиссии.

Т. БУЙМОВ: Я историк партии, кандидат исторических наук, доцент, т. Румянцев - историк партии, кандидат исторических наук, ст. преподаватель; т. Костюк - историк партии, кандидат исторических наук, ст. преподаватель; т. Плетнева - историк партии, кандидат исторических наук. Все мы преподаватели истории партии вузов.

Т. ДАНИЛОВ: Комиссия ставит перед собой задачу - оказать помощь в улучшении работы парторганизации Института по идейно-политическому воспитанию коллектива. Каковы ваши конкретные рекомендации, предложения по улучшению этой работы парторганизации?

Окончание. Начало см. Вопросы истории, 2007, N 12; 2008, N 1.

стр. 44

Т. КУРНОСОВ: Хотелось бы конкретно представить тот круг вопросов, который рассматривала комиссия. Мне непонятно, о какой записке идет речь в справке комиссии, по которой зачислен на работу в Институт т. Барг.

Т. СИМОНОВА: Знакомилась ли комиссия, проверяющая работу парткома, с выводами комиссий, работавших в секторах?

Т. ЯКУБОВСКАЯ: В справке неясно, в каком смысле я была научным руководителем Пузырева?

Т. ВОЛИН: Просит объяснить, что такое кара, постигшая т. Ваганова и кто он такой?

Т. АЛЬПЕРОВИЧ: Знакомилась ли комиссия с научными работами, которым она дает крайне отрицательную оценку? В трех секторах, парторганизации которых проверял партком, сложилась нездоровая обстановка. В чем комиссия усматривает вину парткома? Такие отношения в этих секторах сложились несколько лет назад. Сейчас, например, в секторе США хорошая рабочая обстановка.

Т. БУЙМОВ: По ряду вопросов в ходе бесед с товарищами мы высказывали свое мнение (о дисциплине на партсобраниях и др.).

Вопросы, по которым мы работали, означены самим заголовком справки. Мы проверяли работу парткома по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению ответственности коммунистов за порученное дело. Присутствовали на партсобраниях в шести секторах.

Что касается научного руководства т. Якубовской работой Пузырева, то, если это не так, просим извинения.

Кто такой т. Ваганов, мы не знаем, мы рассматриваем факт угрожающей анонимки, присланной т. Шаумян. В результате чего ушла из Института т. Шаумян и кто в этом виноват?

Работу Пузырева читали в выдержках.

Статьи Дунаевского и Гурвич читали не полностью, только те места, которые касаются Слуцкого и Фридлянда.

Наш вывод о нездоровых отношениях в трех секторах основан на беседах с товарищами. Уход из сектора т. Михайлова Б. Я. подтверждает этот вывод. Мы были на собраниях этих секторов.

Мы беседовали с членами парткома тт. Даниловым, Драбкиным, Еремеевой, Якубовской, Тарновским, Чугаевым, Хвостовым, Анфимовым, всего провели 34 беседы.

Т. ДРАБКИН: Вы проверяли работу парткомов двух последних составов?

Т. БУЙМОВ: В 1964 г. состоялось обсуждение IX тома "Истории СССР", где были допущены грубые выпады против линии нашей партии. В конце 1965 г. - дело Пузырева, по которому выводы должен был сделать партком прошлого состава. Оба эти факта характеризуют положение в парторганизации.

Т. ПАШУТО: Не считает ли комиссия возможным указать в своем документе дату этих событий.

Т. БУЙМОВ: Хорошо, учтем.

Т. ДАНИЛОВ: Обращает внимание товарищей на задачу, поставленную пунктом 5-м Постановления КПК об оказании помощи парторганизации Института в идейно-политическом воспитании коллектива и в повышении ответственности коммунистов за порученное дело. Насколько полное освещение эти вопросы получили в справке комиссии, насколько точно отражают объем и содержание идейно-политической работы парторганизации в целом, насколько точно и правильно изложено мнение парткома по ряду научных и идеологических вопросов? Таковы главные вопросы, по которым мы должны сегодня высказаться. Есть в "Справке" немало неточностей в изложении фактов. Например, запись беседы комиссии со мной по поводу так называемой рекламы Снегову. Я говорил, что рекламу Снегову создавали не наши собрания, а крикливая, бездоказательная ругань в его адрес, которую иногда можно слышать. На комсомольское собрание Снегов приглашался не два, а один раз. Ответ на его выступление был дан тут же, на этом же собрании, мною.

Вчера в МГК со справкой были ознакомлены тт. Драбкин, Тарновский, Данилов. Все остальные товарищи сегодня ее воспринимали на слух. Поэтому позвольте вначале предоставить слово тт. Драбкину и Тарновскому.

Т. ДРАБКИН: Останавливается на трех группах вопросов. Первое. Справка комиссии - документ серьезный. Она подготовлена комиссией (точнее - членами комиссии) МГК КПСС. Справка - документ необычный. О проделанной парткомом положительной работе в нем сказано на одной странице, и то крайне осторожно. Недостаткам посвящено 95% справки. Мер не предложено никаких. Выдвинутые обвинения весьма серьезны. Система этих обвинений строится так: сначала положение

стр. 45

дел "вызывает тревогу", затем "тревога усиливается" - и как пример приводится дело Пузырева, потом Ученый совет (1964 г.) с обсуждением IX тома "Истории СССР". Далее говорится, что "благодаря создавшейся ненормальной обстановке в состав парткома оказались избранными люди, разделяющие и активно защищающие линию", выдвинутую в выступлениях некоторых коммунистов. Потом как-то намеком проложен мостик к тому, что говорится "определенными кругами на Западе". А затем наносится уже прямой удар: "Прикрываясь именем Маркса, Энгельса, Ленина... доклад (парткома) по существу ставит вопрос о пересмотре оценок различного рода лицам, принадлежавшим к оппозициям". От этого утверждения один шаг к заявлению о мифическом стремлении к "автономизации Института", к призывам "фактической реабилитации некоторых лидеров троцкизма и правого уклона".

На основании вырванных из контекста и ложно истолкованных высказываний коммунистов делается чудовищный вывод о наличии у партийного комитета и ряда коммунистов ошибочной линии, заключающейся в стремлении реабилитировать оппозиционеров, отойти от принципа партийности в науке (и идейно и организационно). Вдобавок это обвинение отягощено еще и намеками на "повышенный интерес Запада". Подразумевается также вывод о том, что два года кряду парторганизация выбирает не тот состав парткома. Это обвинение политическое и крайне серьезное. Может быть, потому и нет предложений об улучшении работы, что все так плохо, что и улучшать нечего? Поэтому мы должны со всей тщательностью проверить все, что сказано в документе и о чем там не сказано, критически и самокритически просмотреть всю работу парткома и парторганизации.

Второе. Какие же аргументы приводят авторы справки, чтобы обосновать свои выводы? Как известно, большое значение для политико-воспитательной работы имеют общие партийные собрания. Остановлюсь на них.

1. Собрание по итогам сентябрьского Пленума ЦК КПСС 30 октября 1965 года. Комиссия берет из стенограммы только куски из выступлений трех товарищей и характеризует их как попытку увести собрание в сторону от решений Пленума ЦК. Не сказано даже, что это за собрание, что докладчиком был А. М. Румянцев, который в заключительном слове не со всеми выступлениями согласился, но не дал оснований для такого вывода. Все положительное в выступлениях на собрании просто отсечено. Для чего? Чтобы доказать наличие "линии"?

2. Об отчетно-выборном собрании 3 - 4 декабря 1965 г. не сказано вообще ни слова. А ведь в выступлениях и принятой собранием резолюции было много резких критических замечаний в адрес прошлого состава парткома. Говорилось, что он не уделял должного внимания идейно-теоретическому содержанию томов "Истории СССР"; на собраниях не обсуждались важные проблемы развития исторической науки; он не создал атмосферы нетерпимости в отношении невыполнения планов и т.п. А ведь это был наказ новому парткому. Почему этого нет в справке? Тоже для "линии"?

3. Партийное собрание 19 февраля 1966 г. с докладом парткома "Советская историческая наука и некоторые вопросы работы парторганизации Института". Партком старался накануне XXIII съезда партии дать анализ состояния исторической науки, выразил озабоченность имеющимися недостатками, исказил (искал. - Ред.) причины слабостей, способы и пути их устранения. Докладу дано искаженное, тенденциозное толкование. Все выступавшие по-деловому говорили о достоинствах и недостатках доклада. Подход же комиссии и к выступлениям односторонний, необъективный. Разве тт. Ким и Хвостов только критиковали доклад, а другие только его восхваляли? Не сказано в справке и о том, что доклад был одобрен собранием единогласно.

4. Собрание 17 мая 1966 г., на котором с докладом дирекции и парткома "XXIII съезд КПСС и задачи Института истории АН СССР" выступал В. М. Хвостов, вообще не удостоилось внимания комиссии. А оно имело немаловажное значение.

5. На отчетно-выборном собрании 10 декабря 1966 г., где председателем был т. Волобуев, была дана возможность выступить всем желающим. Мы не ограничивали критики, и почти половина выступавших критиковала партком, и далеко не всегда в пристойных выражениях. Здесь было много и дельных выступлений. А вы что взяли в справку? Только вопрос о Некриче и шум на собрании по заявлению т. Салехова. Кстати, т. Салехов выступал не о Некриче, а по поводу т. Комоловой. В. М. Хвостов, между прочим, в своей справке отверг его утверждения. Вы не отметили, что при оценке деятельности парткома за предложение Б. Я. Михайлова - считать линию парткома неправильной - голосовал он один (трое воздержались). Никто не оспаривал, что выборы были проведены правильно, отразили мнение большинства организации. Т. Данилов и др. получили 80% голосов. Неправильно, что в новый партком были

стр. 46

выбраны все старые. Из 16 - 8 новых. Неправда, что Данилов в заключительном слове отверг всю критику; его правом было ответить на необоснованную критику.

Неверно и утверждение комиссии, будто "партком ничего не сделал по реализации критических выступлений, никакого плана по ним разработано не было". В протоколах и планах парткома, которые были представлены комиссии, отражены эти вопросы. Мы рассматривали предложения коммунистов как наказ для парткома.

Протоколы парткома дают большой материал не только о положительных сторонах его работы, но и о недостатках и ошибках. Партком не замазывал своих промахов. Так, на выборах народных судей в одной из участковых комиссий были допущены ошибки. Несколько товарищей получили взыскания. Мы старались делом исправить положение, и на выборах в местные Советы работали организованнее. РК КПСС отметил это, и взыскания были сняты. Мы допустили, не желая того, нетактичность в отношении акад. Минца и Л. С. Гапоненко. Мы исправили ошибку и публично принесли извинения. Не потому ли обо всем этом в справке ничего не сказано, что тогда комиссии пришлось бы признать, что партком был самокритичен, не упорствовал, когда речь шла о действительных ошибках, а не о мифической "линии".

Трудный в наших условиях вопрос - работа парткома с секторскими парторганизациями. Мы улучшили эту работу, но сделали не все. В справке же говорится о "нездоровой обстановке" среди работников отдельных секторов: новейшей истории, истории Москвы, истории США. И далее сказано, что "партком не только не стремился к нормализации отношений в этих коллективах, а скорее своими действиями обострял их". Это абсолютно неверно. Члены комиссии почему-то не пришли на обсуждение сектора Москвы. Но представители МГК и РК КПСС были. Они подтвердят, что вопрос обсуждался спокойно и серьезно, решение принято правильное. Вопрос о секторе США и т. Михайлове - затянувшийся, обсуждался он более трех лет. В конце концов было принято согласованное решение дирекции и парткома об освобождении т. Михайлова. Теперь обстановка в секторе нормализовалась. Жаль, что не работала комиссия в секторе новейшей истории. Критика, содержащаяся по этим вопросам в справке, неверная, односторонняя.

Третье. Чем же объяснить, что комиссия (группа) дала одностороннюю, искаженную картину жизни парторганизации, работы парткома? Не берусь выяснить все причины. Но надо иметь в виду, что жизнь парторганизации научно-исследовательского института сложна, имеет свою специфику. Партийная работа неотделима от научной. Все актуальные научные вопросы - политические. Как подчеркнуто и в Постановлении ЦК об общественных науках, споры и научные дискуссии необходимы. Должен поощряться смелый научный поиск, а при этом неизбежны и ошибки. Всего опаснее для творческой атмосферы окрик. А комиссия обвиняет нас в том, что мы не пресекали выступления ученых и старых коммунистов тт. Генкиной и Лисовского, которые выступили с критикой по ряду вопросов, может быть, несколько резкой.

Думаю, что в комиссию по проверке парткома Института нужно было наряду с преподавателями ввести и ученых. Я уважаю преподавателей, сам семь лет преподавал основы марксизма-ленинизма в военной академии, но специфика научно-исследовательского института иная, чем вуза. Членам комиссии было поэтому трудно. Они сами говорили, что далеки от научных проблем, но зато хорошо разбираются в партработе. Но эти вопросы у нас так связаны, что их нельзя разделить. Комиссия затронула вопросы идеологической и партийной работы, но не сумела решить их.

Комиссия, разумеется, имела право и даже была обязана беседовать с теми, кто выступал с критикой парткома. Но она не проверила их доводов, а легковерно усвоила их. В моей беседе с комиссией я заявил, что ее подход односторонний, и т. Буймов обещал расширить круг вызываемых товарищей. Частично это было сделано, но эти беседы превратились в допрос по определенным вопросам. Но раз уж это был допрос, так сказать, по криминальным вопросам, надо было соблюдать определенные нормы: сделанные комиссией записи надо было дать прочесть и подписать тем, с кем велись разговоры. Этого не было, а в справку они включены, например, вырванные из контекста слова академика Нечкиной.

Вы, товарищи члены комиссии, злоупотребили нашим доверием. Мы, признавая для себя обязательным, как коммунистов, решение КПК, говорили вам, что хотим уяснить для себя существо дела, для чего нужно знать материал, послуживший основой для решения КПК по делу Некрича. А вы вместо помощи нам создали обвинение, будто я и другие товарищи против решения КПК.

Я не могу принять обвинений комиссии. Документ вы составили хотя и серьезный, но в основе своей неверный, необоснованный.

стр. 47

В заключение еще один вопрос: этично ли, что в составе комиссии работает, да еще протоколистом, Л. П. Плетнева - жена Б. Я. Михайлова, с которым у трех составов парткома сложились трудные отношения? Я только ставлю этот вопрос.

Т. БУЙМОВ: По существу справки вы, т. Драбкин, имеете что добавить? Как вы относитесь к приведенным заявлениям коммунистов?

Т. ДРАБКИН: Да, я считаю выступления многих коммунистов, в том числе Генкиной, Гефтера, в своей основе правильными, хотя они в справке вырваны из контекста и неправильно истолкованы.

Т. ДАНИЛОВ: Отношение Якова Самойловича к справке определенное. Считаю, что ставить ему такие вопросы не следует.

Т. ТАРНОВСКИЙ: Какие выводы содержит справка комиссии? Рекомендаций она не содержит, да и не может содержать. Главное, что старалась доказать комиссия, это - партком Института имеет свою линию, идущую вразрез с линией партии. Он стремится к реабилитации правых, троцкистов. Поэтому рекомендаций документ не содержит, ибо из него прямо вытекает вывод, что люди с такой системой взглядов не могут оставаться в рядах партии. Наличие "линии" доказывается, во-первых, "объективными" фактами - "делом Пузырева" и "делом Некрича". Во-вторых, этот вывод доказывается примерами из выступлений на партсобраниях, Ученых советах, на собрании 19 февраля 1966 года. В-третьих, он подтверждается материалами буржуазной печати.

Отношение к Пузыреву и его записке у всех у нас одно, но следует все же учитывать, что он - шизофреник. За его действия и поступки нельзя нести ответственность нормальным людям. Факт с Пузыревым в справке приведен для нагнетания.

Цитируя выступления коммунистов, комиссия прибегает к ряду натяжек. Так, например, выступление т. Берхина было направлено всего лишь против комментаторства, за обоснование научных проблем (читает текст стенограммы). В справке же читаем, что Берхин "поставил под сомнение правильность принимаемых решений партии и правительства".

Выступление Снегова было в 1964 году. Материал в справке расположен так, что не знающий читатель сделает вывод, что оно имело место недавно. Снегов не является членом нашей партийной организации, и выступал он на заседании Ученого совета, на которое вход доступен для всех. Ни партком, ни дирекция не могут нести ответственность за то, что он говорил. Не случайно, что против Снегова выступали на этом заседании тт. Ким, Якубовская, Данилов.

(Т. ВОЛОБУЕВ, как член экспертной комиссии, дает справку о том, что Снегов выступал, например, в мединституте на тему: "Сифилис в России".)

Прибегать к ссылкам на свидетельства буржуазной прессы для доказательства своих собственных измышлений о расколе организации - прием недостойный для коммуниста. Почему не верят товарищам по партии? Почему верят буржуазным информаторам, желающим действительно посеять разброд в наших рядах?

Доклад, зачитанный на собрании 19 февраля 1966 г. предварительно показывался в РК, МГК, ЦК КПСС. Мы не скрывали своего мнения. Резолюция по докладу была принята единогласно. Все это комиссии надо бы указать. Предложения доклада были конструктивными, и все выступавшие делали критические замечания - иначе и не может быть в серьезной дискуссии, а комиссия говорит только о выступлениях тт. Мочалова и Хвостова. Но ведь т. Хвостов начал с предложения о публикации конкретно-исторической части доклада. Он не соглашается с рядом положений доклада, например, с отношением парткома к статье трех историков, но затем сам дает свою критику той же статьи. В выступлении т. Кима опять-таки содержалась не только критика отдельных положений доклада. Наконец, и т. Хвостов и т. Ким голосовали за доклад в целом. Почему этот факт не учитывается?

Теперь о содержании доклада от 19 февраля 1966 года. Доклад говорит о том, что партия берет курс на демократизацию науки, называет основные вехи развития науки, говорит о необходимости комплексного изучения вопросов, характеризует некоторые направления дальнейшего развития науки - вот что главное в докладе. Речь идет о вопросах, поставленных развитием науки, обсуждавшихся перед XXIII съездом КПСС.

Те вопросы, которые взяты комиссией, - это вопросы подчиненные. Но и они поданы неверно, извращенно. Обратимся к стр. 10 справки, где говорится об исторической истине. В докладе речь идет о существовании объективной истины, а комиссия делает вывод на этом основании об отходе от принципа партийности. Надо было не разрывать текст, продлить цитату (читает). Просит комиссию эту цитату дать в своей справке полностью.

О фигуре умолчания (читает текст справки). В докладе говорится о том, что надо брать все без исключения факты. Об этом говорит Ленин, а не партком. Это

стр. 48

азбука. Что в этом криминального? А почему, собственно, такие претензии к нам, а не, например, к журналу "Коммунист", где, уже после нашего собрания, опубликована статья т. Степакова (см. "Коммунист" N 17 за 1966 г.), в которой, в частности, сказано: "Общественные науки призваны разрабатывать актуальные вопросы социалистической действительности, не бояться острых вопросов. "Фигура умолчания" самым отрицательным образом сказывается на воспитании советских людей. Следует помнить: о чем мы не скажем с партийных позиций, скажут наши враги, но с позиций враждебных" (с. 19 - 20).

Теперь о попытках "реабилитации оппозиционеров" - такое обвинение парткому тоже предъявлено членами комиссии МГК. У меня нет претензий к членам комиссии ни по форме, ни по тону нашей беседы. Хочу напомнить. Во время беседы я спросил т. Буймова: если бы сейчас вышла книга с анализом деятельности и гибели троцкизма в нашей стране, написанная на современном уровне нашей науки - помогла бы она преподавателям? Вы, тов. Буймов, сказали: Да, помогла бы. Теперь же вы пишете нечто прямо противоположное - что, мы, мол, пытаемся реабилитировать троцкизм. Мало того, по отношению к парткому вы договариваетесь до чудовищных вещей, не стесняясь оскорблять самые святые чувства каждого коммуниста. Я имею в виду следующее место из справки. В докладе парткома указывалось, что изучение истории организаций, во главе которых стояли в свое время Зиновьев, Бухарин, Троцкий, Каменев, не должно приводить к концентрации внимания на деятельности этих именно лиц. Члены комиссии выхватывают эту фразу из контекста и перетолковывают следующим образом: "Призывая к "объективному освещению" деятельности руководящих деятелей партии и Советского государства, партком рекомендует "не концентрировать внимания на этих лицах, не делать чрезмерной акцентировки их ошибок или заслуг. Центр внимания, акцент должен лежать здесь на изучении объективных процессов, происходивших в стране". Следуя призыву доклада, - продолжают авторы справок, - историки не должны заниматься критикой ошибок различного рода оппозиционеров, не должны показывать напряженную борьбу за генеральную линию, за чистоту марксистско-ленинской теории, а лишь так, попутно, на фоне общих процессов, изучать деятельность "личностей и вождей"". Далее и следует замечание в скобках, которое меня возмущает до глубины души. Комиссия спрашивает: "О каких вождях идет речь? У нас только один вождь партии и государства - В. И. Ленин".

Действительно "диву даешься", говоря словами комиссии. Или вы считаете, что вам все дозволено, все можно? Посмотрите хотя бы на сидящих здесь членов парткома - сколько из них выступило с книгами и статьями, специально посвященными деятельности и образу Ленина! И вы нам приписываете призыв - не писать о нем! Есть ли границы бесстыдству!

Выходит, что комиссия знать ничего не хочет. В связи с этим отмечу, что по вопросам о соотношении партийности и объективности, о том, как подходить к оценке деятельности прошлого - мы говорили не только устно, а написали обширную справку с разъяснениями нашей позиции. Дошла ли она до вас?

На выступлениях тт. Лисовского и Генкиной строить линию парткома - это неверно. Разделаться со старыми коммунистами мы не дадим. (Т. ШТРАХОВ: Выступление Лисовского безобразное. Никто у вас его не берет.) Товарищ Штрахов! Я говорю о том, что на основе выступлений тт. Лисовского и Генкиной парткому предъявлено обвинение в наличии особой линии. Вот этого допустить нельзя. Сравните стенографическую запись выступления Генкиной и то, как процитирована ее речь в справке комиссии (читает). (Т. ДАНИЛОВ: В цитатах даны пропуски - это характерно для справки.) То же самое проделывается и с выступлением Лисовского. Ему приписывается, что он "поставил по существу знак равенства между марксистской и буржуазной наукой". Но прочтите с. 47 стенограммы партсобрания, и вы увидите, что вслед за местом, приведенным комиссией, он прямо говорит о глубоких различиях советской и буржуазной науки. Вот почему не во всем Лисовского надо отдавать комиссии. (Т. ШТРАХОВ: Ага! Не во всем, значит.) Считаю, что из документа комиссии тоже вытекает линия. Раз вы обвиняете партком в том, что он призывает писать правду - значит вы сами считаете, что правду писать не нужно. Раз вы критикуете партком за его выступление против фигуры умолчания - то значит вы за эту фигуру. Вопрос только в том, какая из "линий" ближе к постановлениям и решениям нашей партии, в частности, к последнему постановлению ЦК по общественным наукам.

Т. ПАШУТО: Я бы не хотел, чтобы нас поняли так, что мы, критикуя выводы комиссии, отрицаем существование недостатков в работе парткома. Хочется надеяться, что эта комиссия (или более квалифицированная) более внимательно отметит их. Сейчас работы Института и сам Институт подвергаются нападкам за рубежом, нам

стр. 49

надо квалифицированно ответить в печати на эти вопросы. Много недостатков и в организации труда. Некоторые неотложные задачи наметил наш доклад по НОТ, нужно совместно с дирекцией еще раз обсудить [их] и вынести на собрание.

Факты, подобранные комиссией, едва ли дают основу для плодотворного обсуждения путей преодоления недостатков и ошибок в работе. Они тенденциозно, источниковедчески беспомощно [построены] с целью доказать недоказуемое, что партком идет против линии ЦК КПСС. Комиссия оказалась некомпетентной. Комиссия совершенно опустила большую работу парткома по борьбе с реакционной буржуазной историографией. Это и понятно, ибо ее оценка собрания от 19 февраля опровергается содержанием собрания от 19 ноября.

О последнем собрании сказано лишь в связи с выступлением т. Яковлева. И сказано неточно. Я, как докладчик, в заключительном слове поправлял т. Яковлева по двум вопросам. Суть собрания комиссию не заинтересовала, а ведь на основании доклада была принята резолюция, посланы письма в ЦК КПСС, Президиум АН СССР.

В ряде случаев формулировки документа комиссии просто оскорбительны. Я выступал с критической статьей в журнале "Коммунист" по вопросу о принципе партийности. Я же - один из авторов доклада парткома. Почему я должен принимать формулировки, будто мы действуем "под флагом борьбы", "под флагом демократизации..." и т.д.

Т. ВОЛОБУЕВ: В прошлом составе парткома я не был. В связи с командировками мне в прошлом году пришлось отсутствовать на ряде собраний. Мне многое не нравится в нашей работе, в частности, имеют место незрелые, безответственные заявления отдельных коммунистов, если можно так выразиться, слева и справа. Партком не давал им отпора. Мне приходилось в более сложное время, лет 10 - 15 тому назад, принимать участие в обследованиях ряда парторганизаций. И я должен сказать, что более тенденциозного и одностороннего документа мне видеть не приходилось. В выводах комиссии видна недостаточная компетентность. Так, цитирование об объективной истине. Это азбука марксизма. Признав это положение доклада ошибочным, комиссия расписалась в своем невежестве.

Комиссии было поручено оказать нам помощь. Я считаю, что мы действительно нуждаемся в помощи, но комиссия поняла свою задачу упрощенно, решив, что раз Некрич - сотрудник Института и выпустил ошибочную книгу, то весь коллектив Института тоже нездоровый. Обеспечение партийного руководства по повышению ответственности за выпускаемую Институтом продукцию - об этом нет ничего в справке комиссии. Записка не дает делового материала для обсуждения ошибок и недостатков, которые возможны и были в нашем большом деле. Комиссия в своих выводах не опирается на анализ основной продукции Института, а идет по единственному пути: откопать - откуда и почему появилась книжка Некрича.

Я никогда не был поклонником книжки Некрича. Но чтобы увидеть ее истоки, надо было проанализировать всю литературу по этой проблеме, например, историю Великой Отечественной войны и др. Ведь было время, когда об этом все кричали, и беда Некрича в том, что когда все замолчали, он крикнул громче всех. Комиссия не учла также, что эта книга вышла до избрания как данного, так и предшествующего состава парткома.

О недостаточной компетенции комиссии сегодня было сказано правильно. Мы работаем в головном академическом Институте в области истории и имеем дело с наукой, которая тесно связана с политикой. Поэтому неправы те, кто отрицает политическую целесообразность. Комиссия не поняла особенности нашего Института, того, что мы разрабатываем проблемы исторической науки, того, что нам, живущим в современном мире, не уйти от учета политической целесообразности. В научном учреждении должны обсуждаться все вопросы, поставленные наукой. Так надо рассматривать и вопрос о Троцком и троцкизме. При подготовке III тома "Истории КПСС" этот вопрос вставал. От него нам никуда не деться, ибо Троцкий, к сожалению, не может быть вычеркнут из истории. Никто не зовет к пересмотру партийных оценок троцкизма и других антипартийных течений как антиленинских, но нельзя закрывать глаза на то, что на определенном этапе развития нашего общества, под руководством Ленина, эти люди выполняли положительную работу. Этот конкретно-исторический подход был понят частью товарищей как реабилитация троцкизма. Но это было пять лет тому назад. А сейчас комиссия пытается подкинуть парткому тезис о реабилитации антипартийных течений. Этого не было.

Я только что вернулся из командировки в Италию. Там тоже поднимаются эти вопросы. Нам говорят, что мы пишем историю не по Ленину и оставляем его в одиночестве или окруженным предателями. Я убежден, что если написать о Троцком как следует, то отпадет охота изображать эти вопросы извращенно и [пропадет] интерес к этой личности. Поэтому не вижу ничего ошибочного в высказываниях по этому воп-

стр. 50

росу Э. Б. Генкиной, и я готов в этом плане подписаться под ними (как и под цитируемыми высказываниями тт. Берхина и Якубовской).

Я не выступал против Главлита. Но кто доказал, что Главлит - обязательный компонент социалистической демократии и идеальное учреждение и не подлежит критике? Нет оснований утверждать, что кто-то из нас, членов парткома, заявлял - долой цензуру. Она, к сожалению, еще нужна. Но критика Главлита, конечно, в рамках партийной организации, явление нормальное.

О докладе от 19 февраля. Я прочел его только сегодня, считаю его в основе правильным и готов подписаться под ним, хотя не являюсь его автором. В нем есть недостатки, нечеткие формулировки, но в нем нет линии или призыва к изучению только недостатков. Этот тезис комиссия обосновывает путем натяжек. Правда, отдельные ошибочные выступления на этот счет на партсобраниях были. Курс, так называемая "линия" парткома - в решениях линии партии. Это курс на смелое и творческое развитие науки. Но все это в рамках линии партии, в рамках Постановления ЦК КПСС об общественных науках. Но не все партком успел сделать, так как брал задачу не по силам, много декларировал, меньше делал. Может быть, отдельные члены парткома несколько шире практиковали некоторые вопросы, но партком проводил партийную линию, а не какую-то антипартийную. А из документа комиссии вытекает, что кучке ревизионистов, засевших в парткоме, удалось повести по антипартийному пути целый коллектив. Это неверно. Передача беседы комиссии с беспартийным акад. Нечкиной возмутительна и к нам не имеет отношения.

Почему Институту истории подкидывают Снегова? Он выступал по всем вопросам вне Института и чаще всего, видимо, в ИМЛ. Я был против его приглашений. Если книга Некрича плохая, то рецензия на нее Деборина и Тельпуховского - еще хуже. Эта рецензия - не образец партийности, а комиссия представляет ее как пример марксистской критики.

Источники сведений о парткоме - это, как можно судить, тт. Салехов и Сурат и др. Их нельзя принимать всерьез, это мутный источник. Ибо люди стоят вне науки и специализируются на "ортодоксальности".

Об организации работы комиссии. Почему до сих пор нет председателя столь высокой комиссии? Ведь с ним можно было бы решить многие вопросы. Почему в составе комиссии т. Плетнева, родственно связанная с т. Михайловым Б. Я.? Она сама должна была отказаться, не мне ее учить.

Итак, считаю документ, представленный в нынешнем виде комиссией, проверявшей работу парткома, для себя лично и для коллектива Института, не только односторонним, но и оскорбительным.

Т. АЛЬПЕРОВИЧ: Разделяю отношение выступивших товарищей к справке. Она тенденциозна, лишена объективной оценки работы парткома. Согласен с Павлом Васильевичем.

Хотелось бы, чтобы партком обсудил не только документ части комиссии, проверявшей работу парткома, но и справку комиссий, работавших в секторах. Эта часть справки не соответствует выводам комиссий секторов, которые отметили не только недостатки, но и большую работу коллектива Института. Тот принцип критики, который избрала часть комиссии, проверяющая партком, неверен, ее выводы не соответствуют действительности. Эта часть материалов подобрана тенденциозно. Вне поля зрения комиссии оказался такой важный объект, как "Очерки по истории международного рабочего движения", хотя они подвергались критике в парторганизации сектора новейшей истории, на парткоме. (Т. ВОЛОБУЕВ: А его-то надо было учесть. Т. АНФИМОВ: А также обсуждение VII т. "Истории Москвы".)

Выпала работа коллектива Института по критике буржуазной историографии. Например, роль Института на международном конгрессе историков в Вене, советско-французских, англо-советских, советско-итальянских и других конференциях историков, где работа по идейно-политическому воспитанию выявилась в полной мере. Эта большая работа осталась вне поля зрения комиссии.

О характере критики. Неужели вся работа коллектива дала повод только к такого рода критике, которая содержится в справке. Мы не услышали доброжелательной, конструктивной критики. В справке комиссии звучит, я бы сказал, разносная, зубодробительная критика.

Констатация справки о создавшейся обстановке в трех секторах не соответствует действительности. Товарищ Буймов сказал, что к такому выводу комиссия пришла на основе беседы с товарищами, которым Павел Васильевич сегодня дал правильную оценку. Действительно в секторе США в прошлом была напряженная обстановка, но сейчас там нормальные рабочие отношения. Комиссия беседовала с тт. Штраховым и

стр. 51

Соболевым, которые входили в состав комиссии, изучавшей и подготовившей вопрос о положении в секторе США. После разговора с ними выводы комиссии должны бы быть иными. После внимательного и всестороннего изучения вопроса совместное заседание дирекции и парткома вынесло решение, направленное на улучшение, а не на обострение обстановки в секторе США.

Вопрос о работе парторганизации сектора истории Москвы также решался парткомом при участии дирекции и руководства отдела. И это решение имело целью нормализацию положения, а не разжигание страстей.

Если комиссия считает, что проверка работы парторганизации сектора новейшей истории комиссией парткома в составе тт. Преображенского, Болховитинова, Слезкина и обсуждение вопроса на парткоме проведены необъективно, то надо было обеспечить тщательное обследование работы этого сектора сейчас. А между тем он оказался единственным сектором, который комиссия МГК не проверяла.

На основании каких материалов обвиняются Дунаевский и Гурвич в том, что в своих статьях они якобы стремятся реабилитировать Слуцкого и Бухарина? Из ответа товарища Буймова я понял, что он не читал их статей полностью, а смотрел только отдельные выдержки.

Мне непонятно, на каком основании комиссия считает рецензию Деборина и Тельпуховского образцом, эталоном научной критики? Об ее несостоятельности здесь уже говорили. Даже некоторые члены комиссии отзывались о ней весьма критически. Я присутствовал на собрании в секторе внешней политики, где т. Волков заявил (это записано в протоколе), что с постановкой некоторых вопросов в этой рецензии не согласен. Почему члены комиссии отождествляют эту рецензию с решением КПК при ЦК КПСС по делу Некрича? Чтобы судить об этих вопросах, надо прежде всего прочитать саму книгу и рецензию на нее.

Справка комиссии не отражает действительного положения дел в парторганизации Института и извращает позицию парткома. Она никак не способствует критическому осмысливанию наших недостатков и поэтому не принесет пользы.

Т. ЯКУБОВСКАЯ: Выводы комиссии предъявляют парткому и отдельным ученым серьезные политические обвинения в стремлении к обелению и реабилитации троцкизма и в отходе от партийности в науке. Даже в 40 - 50-е годы в адрес целых организаций не бросалось обвинений в антипартийной линии.

Комиссия берет на веру оценку зарубежной прессы "Ди вельт" и "Экономист" и других, которые утверждают, что в среде советских историков раскол. Эта же оценка звучит и в выводах комиссии. Партия и ее Центральный комитет ориентируют ученых на творческую работу. Об этом говорится в постановлениях ЦК о написании многотомной истории КПСС, об общественных науках, в передовой "Правды" от 18 ноября 1967 г. "Роль историков партии". Однако невежды и обскуранты на местах подчас мешают творческой разработке проблем, извращенно толкуют стремления ученых к всестороннему марксистскому исследованию.

Цитируя мое выступление на партактиве 17 ноября, комиссия утверждает, что я хотела обелить троцкизм. Я говорила, что надо давать верную, марксистскую оценку в соответствии с оценкой Ленина всем деятелям в разные периоды истории и, в частности, в период гражданской войны. Это цинизм - обвинять в обелении троцкизма на основании того, что историк предлагает, чтобы не было расхождений с оценками Ленина. Я забочусь об интересах партии, о том, чтобы наша наука имела должный авторитет, забочусь об усилении воспитательного значения исторической науки.

Я сказала в беседе с комиссией, что поддержала апелляцию А. М. Некрича в КПК. Это мое право.

Передовая "Правды" от 18 ноября говорит о неудовлетворительном освещении ряда вопросов истории партии, пишет о недопустимости тенденциозности и комментаторства. Правильная установка ЦК КПСС, данная в решении о написании многотомной истории КПСС и других решениях, иногда неправильно проводится в жизнь, чем наносится вред науке.

Неправильно истолковано выступление т. Генкиной, которая говорит о периоде 1923 года, а комиссия приписывает ей обеление правого уклона в 1928 году.

На обсуждении IX т. "Истории СССР", которое было открытым, выступал Снегов. Я выступала против его убеждения и сказала, что Сталин не мог быть ничтожеством и преступником, так как он 30 лет руководил партией, что он допустил ошибки, но нельзя все недостатки приписывать ему. Т. Данилов выступил против Снегова, и т. Ким назвал выступление Снегова политически неправильным. Я даже не правила свое выступление в стенограмме, ее можно посмотреть. В документе комиссии эти факты искажены. (Т. ВОЛОБУЕВ: Когда это было? ОТВЕТ: В июне 1964 года.)

стр. 52

Далее т. Якубовская дает фактическую справку по делу [пропуск]...¹ ...был студентом Историко-архивного института и писал дипломную работу под моим руководством, это было за семь лет до разбирательства его дела в Институте. По окончании Историко-архивного института он работал в секторе публикации источников и в XII томе ["Истории СССР"]. Он учился в заочной аспирантуре. Я не была его руководителем. Я дала ему рекомендацию в партию и несу за это ответственность. На собрании, когда разбиралось его дело, я так же, как и все, сказала, что его взгляды, выраженные в записке, несовместимы с пребыванием в рядах партии. Но я учитывала, что он физически - калека, человек нервно-потрясенный. Речь шла не о защите его бредовых антипартийных выступлений, а о мере взыскания, я выступила за перевод его в кандидаты в партию. Партком и райком указали нашей организации и мне персонально на ошибку. Парторганизация сектора отменила свое решение и исключила... [пропуск]. На этом основании нельзя говорить, как делает комиссия, что я лишена политического доверия. Комиссия ставит в упрек организации факт моего избрания в партком. Меня никто не лишал права быть избранной в партийные органы. Какие факты моей биографии дают вам основание выносить мне политическое обвинение?

По делу Некрича. Не вижу нарушения партийных норм с моей стороны. Мое право - сообщить свое мнение в вышестоящую инстанцию. Я так и говорила в беседе с комиссией. Я подала заявление в высшую партийную инстанцию и поставила об этом в известность партком. Рецензию Деборина и Тельпуховского я рассматриваю как авторский документ, а не решение партии. Она предъявляет необоснованные обвинения Некричу.

Товарищ Плетнева говорит, что она записывает беседу стенографически. Стенограмму надо давать читать и подписывать авторам. Запись беседы академика Нечкиной не отражает содержания ее ответов, надо было дать ей прочитать, прежде чем вносить в документ ее мнение.

Документ, написанный комиссией, пятнает честь ученых, которые своими трудами доказали свою преданность делу партии, он пятнает выборный орган - партком и избравший его коллектив. Поддерживаю мнение выступавших товарищей в оценке документа комиссии.

Т. ТАРНОВСКИЙ: Говорили ли вы на беседе в КПК о своем отношении к рецензии Деборина и Тельпуховского?

ОТВЕТ: Я не знаю, имею ли я право оглашать, хотя бы разговор в КПК. Я говорила, что рассматриваю эту рецензию как авторский документ.

Т. АНФИМОВ не считал и не считает, что линия парткома идет вразрез с линией партии. Обвинение комиссии по этой линии по меньшей мере странно.

Партком делал много положительного, были, конечно, и недостатки, но все положительное уместилось на одной странице, а недостатки раздуты. Никак не могу согласиться с комиссией в том, что партком сознательно отступает от партийности в науке. Это совершеннейшая неправда. Такой пример в документе комиссии, как "неразборчивое отношение к подбору кадров". Как же это может быть? Наши партийные собрания, производственные совещания, заседания Ученых советов, разве они направлены на разложение воспитательной работы с молодыми коммунистами?

В документе комиссии записано, что Институт за последние годы обновился наполовину. Как это так? Ведь мы все время говорим о том, что средний возраст нашего ученого - 58 лет. Вот в чем могла бы комиссия помочь Институту - обратить внимание МГК и ЦК КПСС на необходимость пополнения Института молодежью. Ведь некоторые отрасли науки вымирают. За три последних года принято в Институт (кроме сотрудников хозгруппы) научных сотрудников 66 человек, а уволено - 78.

Комиссия говорит, что изживаются из Института люди определенных категорий, главным образом пришедшие в институт из Академии общественных наук. Приводится пример - уход из Института тт. Ильиной и Шаумян. Т. Ильина работала в секторе Октябрьской революции около полугода, работала хорошо, ею были довольны, но ей не дали ставки старшего научного сотрудника, а в ИМЛ дали, и она ушла туда. Ведь у нас кандидаты наук по 5 - 7 - 15 лет не получают звания старшего, это от нас не зависит. К тому же у т. Ильиной была всего одна статья. Тов. Шаумян работала в советском отделе по истории Хорезма и Бухары. Мне стало известно, к сожалению, поздно, о ее уходе, мне говорили, что у нее осложнились отношения с В. М. Хвостовым.

Т. ДАНИЛОВ (дает справку): Я не думаю, что здесь имели место личные отношения с директором. Дело в том, что т. Шаумян была зачислена в Институт и по положению через год должна была пройти конкурс. Весной прошлого года В. М. Хвостов подписал приказ о конкурсе на несколько человек, в их число попала и т. Шаумян. Она, учитывая свои реальные возможности, не подала на конкурс. В беседе со

стр. 53

мной перед уходом она сказала, что ни к парткому, ни к Институту претензий не имеет. Если бы члены комиссии побеседовали со мной по этому поводу, может быть, сейчас не было бы этого вопроса. Ученый совет учитывает научные данные работника. Вот, например, весной прошлого года не прошел конкурс, был забаллотирован на Ученом совете т. Федоров - это хороший, заслуженный, военный человек, но не научный работник, был зачислен исполняющим обязанности старшего научного сотрудника, но Ученый совет его не утвердил, и теперь он младший научный сотрудник.

Т. АНФИМОВ удивляется, как комиссия по анонимке делает вывод. Далее - комиссия делает вывод о том, что нет работы с молодыми научными сотрудниками, что они якобы предоставлены сами себе. Институт ежегодно выдает 80 - 100 работ (кстати, работа Некрича прошла не по Институту). Как же может Институт давать такое количество работ, не имеющих отрицательных рецензий, если работы с кадрами нет? У нас 100 научных сотрудников без степени. За 1963 - 1967 гг. из наших младших научных сотрудников защитило кандидатские диссертации 40 человек. Значит для них создаются условия для научного и идейного роста, их участие в коллективных трудах - это один из элементов этого роста. Главный источник пополнения кадрами Института - аспирантура, работа с аспирантами ведется организованно, планомерно. Более 70% из них представляют диссертации в срок. Это конечно не 100%, но эта цифра выше, чем по всей Академии. Поэтому говорить, что нет работы с молодыми коммунистами, это неверно.

Т. ШТРАХОВ: Наш партком всегда выступал за хорошее обращение с людьми, за демократизацию, а обсуждение ведется в очень резкой, а иногда оскорбительной форме.

Сейчас товарищи доказывали, и многие правильно доказывали, неправильность отдельных положений документа комиссии.

У парткома есть огромная ошибка, о которой он упорно не хочет говорить даже сейчас, когда Некрич исключен. Говорят, что КПК не дал материалов. Есть решение, и этого достаточно. Члены парткома должны сказать об этом прямо на собрании. Т. Альперович говорит, что нет мнения о статьях Дунаевского и Гурвич. А ведь статьи ошибочные. Гурвич, правда, пожалуй, по неопытности написала. Чего же ждет партком? Ведь у нас высококвалифицированный народ, надо высказать мнение, не дожидаясь, когда что-то будет.

Я думаю, что правильные замечания, которые были сделаны сегодня, комиссия учтет.

Т. ЧУГАЕВ: Товарищи правильно указывали, что нет антипартийной или непартийной линии у парткома. Я считаю, что в нашей парторганизации есть ряд ошибочных поступков, которые надо исправить.

Решение КПК КПСС предлагает комиссии МГК оказать помощь парторганизации Института по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению ответственности коммунистов, то есть посмотреть всю систему нашего воспитания. Спецификой воспитания в нашей организации должна быть работа с каждым научным сотрудником. Это главный вопрос работы по воспитанию - индивидуальная работа с каждым научным сотрудником. Каждый из них работает над определенной темой под руководством научного руководителя, сотрудников сектора, принимает участие в работе Ученого совета, коллективных трудах, таким образом он растет научно и политически. Как надо в этой связи повышать воспитание и повышать ответственность каждого за работу, какие формы используются, правильно ли. Эта проблема в работе комиссии, проверяющей партком, и комиссий секторов не затронута. Это надо доработать.

Такие выражения в документе комиссии, как "...под видом... под флагом... под прикрытием..." неправильны, они, по существу, создают тенденцию крикливости и такое положение, которое возрождает систему далеких лет.

Партком не реагировал на решение по книге Некрича. Вот сегодня говорили о статьях Дунаевского и Гурвич. Партком должен был поручить изучить этот вопрос основательно. Парткомы старых составов и настоящий состав не боролись с такими ошибками. Комиссия должна солидно и правильно осветить ошибки.

Доклад парткома от 19 февраля комиссия должна была осветить всесторонне. Вопросы, поставленные в нем, обсуждались до XXIII съезда КПСС. Доклад имеет положительные стороны и ошибки. Некоторые члены парткома отстаивают неправильную позицию в методологии и под этим углом зрения критикуют рецензию Деборина и Тельпуховского, которая правильно поставила главный вопрос - методологический.

Комиссии следует конкретно указать ошибки и имеющиеся в документе факты сгруппировать вокруг определенных ошибок и затем наметить пути их исправления.

стр. 54

Т. СИМОНОВА: Тягчайшие и несправедливые политические обвинения в адрес парткома и отдельных коммунистов, выдвинутые членами комиссии, обязывают нас проанализировать причины этих чудовищных выводов. Отмечает, что подход комиссии субъективен. Ибо проблемы, названные и осуждаемые в записке, изображаются как [не]случайные, чуть ли не как результат злой воли парткома или отдельных лиц. Это результат основной и главной ошибки членов комиссии в подходе к обследованию партийной работы в таком Институте как наш, в научно-исследовательском учреждении. Партийная идейно-воспитательная работа рассматривалась комиссией в отрыве от научной, работа парткома - в отрыве от работы секторских партийных организаций. Иначе члены комиссии поняли бы, что проблемы, названные в докладе парткома 19 февраля, вытекают из состояния исторической науки. В материалах комиссии нет оценки состояния науки и итогов работы коллектива Института. А без этого нельзя объективно оценить работу партийной организации. Есть по крайней мере два коренных обстоятельства, которые комиссией названы, но не проанализированы. Первое - то, что развитие исторической науки происходило на основе решений XX-XXI-XXII-XXIII съездов КПСС, которые поставили перед историками много новых проблем и создали условия для подлинного скачка в развитии науки. И второе - та работа, которая была проделана коллективом по созданию обобщающих трудов: многотомной "Истории СССР", "Всемирной истории", "Очерков по истории международного рабочего движения" и др. Поставленные в докладе парткома проблемы были результатом этой работы и непосредственно вытекали из опыта работы коллектива. Это совершенно не учитывается комиссией.

Представленные здесь материалы имеют сугубо обвинительный характер. Представьте себе, что обвинения были бы сняты, тогда от этого документа вообще ничего не останется. Подлинного анализа работы парткома он не содержит. Что касается обвинений по адресу отдельных лиц, то членам комиссии следовало бы иметь в виду, что названные в их записке люди - ученые, идейная позиция которых изложена не только в выступлениях на собраниях (выступлениях, которые в ряде случаев к тому же членами комиссии неточно цитируются, неправильно истолковываются), но и в их научных трудах, которых члены комиссии не рассматривают. То, как эти товарищи представлены в данной записке, будет воспринято ими наверняка как тяжелое и несправедливое обвинение. В этом отношении выступление С. И. Якубовской - очень показательно.

Симонова считает неправильным представление комиссии о коренном изменении состава институтских кадров, "омоложении" Института за последние годы. Непонятно, на чем основан этот вывод. А между тем этот довод приводится комиссией как обоснование "незрелости" партийной организации. В действительности состав Института, как и партийной организации, за последние годы в основе стабилен. Люди, реально пишущие историю, костяк Института, кандидаты и доктора наук - это поколение, прошедшее через войну. Если Институт "молодеет", то самым печальным образом: уходят из жизни лучшие наши ученые, наши учителя. Молодежи в Институте относительно немного, это младшие научные сотрудники и аспиранты. И с ними ведется постоянная работа. Возможно, что ее можно поставить лучше, чем она есть. Но с предложениями комиссии о перестройке работы по теоретической учебе для молодых коммунистов не согласна. Предлагается для молодых коммунистов организовать изучение устава и программы КПСС, истории партии. Комиссия при этом исходит из неверной оценки работы теоретических семинаров в Институте как формы для повышения сугубо производственной квалификации. Это неверно. (Зачитывает темы теоретических семинаров.) Недавно нашу теоретическую учебу специально проверяла комиссия из издательства "Мысль", подобного обвинения нам никто не выдвигал. Форма идейно-политической учебы в Институте проверена жизнью, она оправдывает себя. Темы семинаров - широкие, требующие творческого овладения марксистско-ленинской теорией, изучение их к тому же во многом помогает нашим пропагандистам и лекторам, работающим вне Института. Комиссия не учитывает, что большинство молодых коммунистов, особенно аспиранты, имеют постоянные партийные поручения по пропаганде и агитаторской работе. В Октябрьском районе мы ежегодно ведем 25 - 30 объектов, на заводах и др. предприятиях. Молодые коммунисты преподают историю партии, биографию В. И. Ленина. За два последних учебных года не было ни одного случая каких-либо нареканий на работу наших пропагандистов и молодых лекторов. Напротив, мы получаем благодарности и просьбы от организаций о закреплении на ними наших пропагандистов.

О лекционной пропаганде Института в записке комиссии сказано также неполно. Общее число прочитанных лекций по тематике, связанной с юбилеем Октября на конец ноября - 465.

стр. 55

О деле А. М. Некрича. Дело это для партийной организации и парткома действительно очень тяжелое. А. М. Некрич был членом парткома. Партком в своем большинстве - поддерживал и защищал его книгу. (Т. ШТРАХОВ: И сейчас поддерживаете!)

Т. СИМОНОВА: Почему стремление коммунистов получить полную ясность о деле Некрича надо расценивать как незрелое, как это оценено в материалах комиссии? Неправильно утверждение комиссии, что партком не принял никаких мер по постановлению КПК при ЦК КПСС по книге А. М. Некрича. Партком информировал о постановлении КПК при ЦК КПСС и принял его к сведению. По постановлению КПК было принято решение парткома о повышении личной ответственности коммунистов за порученное дело, намечены меры по улучшению идейно-воспитательной работы. Однако считает необходимой более подробную официальную информацию о постановлении КПК при ЦК КПСС на партийном собрании. Считает необходимым ходатайствовать об этом перед МГК КПСС.

Согласна с тем, что говорилось здесь о рецензии Г. А. Деборина и Б. С. Тельпуховского на книгу А. М. Некрича. Рецензия содержит много необоснованных обвинений в адрес книги Некрича и неубедительна.

Т. ШТРАХОВ: Непартийное это решение. Вы не только защищали его, но и защищаете и сейчас.

Т. КУРНОСОВ согласен с выступавшими товарищами, что документ комиссии не объективен. Партком проводил большую политико-воспитательную работу. Грамоты и благодарности, присланные учреждениями и организациями нашим лекторам и пропагандистам, свидетельствуют о большой и хорошей работе наших товарищей. Партком провел большую политическую работу по подготовке и проведению 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Все значительное в жизни Института обсуждалось и готовилось парткомом.

Записка комиссии рисует партком как группу заговорщиков. Система доказательств в ней - странная. Комиссия использовала анонимку о Ваганове и не знает даже, кто он и что это за кара, которая его постигла. Положение записки о якобы имеющемся стремлении к реабилитации троцкизма основано на цитатах, которые вырываются с кровью из контекста. Выдержки из выступлений с оценкой культа личности Сталина даются без анализа. Эти выдержки поставлены в один ряд и получается, что критика культа личности Сталина, например, с точки зрения комиссии является криминалом. Это было бы понятно 20 лет назад, но после прошедших XX-XXIII съездов КПСС и тезисов в связи с 50-летием Октября, в 1967 году - непонятно. Обвинения в отходе парткома от линии партии доказываются опубликованными в зарубежных буржуазных журналах статьями, в которых, кстати, критикуют и работы гг. Хвостова и Пономарева. Этот метод тоже неприемлем.

По поводу письма о зачислении т. Барга в Институт. Я как сотрудник сектора, куда зачислен Барг, могу сказать, что вопрос о его зачислении обсуждался не раз. Он большой специалист по методологии, по истории английской революции. Сейчас т. Барг возглавляет группу структурного анализа. (Т. НИКОНОВ: По конкурсу он прошел? ОТВЕТ: Он работает у нас полтора месяца, в течение года должен пройти конкурс.)

Неверно было бы изображать дело так, что партком не извлек урока из дела Некрича. Указание КПК при ЦК КПСС и 3-й пункт его решения об усилении воспитательной работы и повышении ответственности коммунистов за порученное дело реализуются парткомом. Под этим углом зрения рассматривались на заседании парткома отчет парторганизации сектора истории Москвы (присутствовали представители МГК и РК КПСС), отчет парторганизации сектора Октябрьской революции. Такие же деловые принципиальные обсуждения проходили и по другим секторам.

Т. СИМОНОВА (дает справку): По октябрьской тематике прочитано нашими лекторами - 485 лекций.

Т. ВОЛИН: В партии я не один год. Сам проводил обследования парторганизаций и подвергался обследованиям. Мне трудно говорить. Вся тенденция справки комиссии третирует нас как коммунистов. Если бы в ней шла речь о недостатках, больших и малых ошибках парткома - это одно дело. А так как вся справка (ее тон такой: "Вы вообще не партийно подходите") не отражает действительного состояния работы парткома, принять ее нельзя. В записке все представлено так, что все в нашей работе антипартийно, поэтому сегодня все товарищи бросились в бой, чтобы отстоять свое партийное лицо.

По разным вопросам существуют разные мнения. Например, о демократизации. Я считаю, что редактора журнала выбирать не надо, а заместителя директора - надо.

стр. 56

(Т. ВОЛОБУЕВ: А я считаю наоборот.) Вот почему сегодня у нас такой взволнованный разговор.

Ведь наш коллектив озабочен недостатками в нашей науке, а вовсе не считает линию партии неправильной. Ведь после XX съезда КПСС произошел перелом, нам надо с новыми аргументами подходить к работе с молодежью.

После XX съезда в учебнике для вузов цензура зачеркнула даже упоминание о том, что Сталин был секретарем. Во втором издании - восстановлен текст. А молодежь читает и сравнивает. Мы должны вовремя предусмотреть подобные ошибки.

Если бы комиссия подошла иначе к парткому, как и членам партии, выводы ее были бы иными.

Т. ДАНИЛОВ: Я не хочу повторять то, что было сказано в выступлениях членов парткома по содержанию документа, а повторить должен бы. Одни говорили резче, другие в более мягкой форме, но, по существу, все выступали с протестом против содержания документа, в котором действительная идейно-воспитательная работа, действительная идейная жгань нашей организации не нашли отражения. В справке все вывернуто наизнанку, все подгоняется под тезис об антипартийной линии парткома.

Комиссия вольна считаться или не считаться с нами, но мы считаем своим долгом сказать об этом. В составленной ею справке ничего не говорится об идейно-политических вопросах, которые, хорошо или плохо, с недостатками или без недостатков, ставились, рассматривались и решались парткомом.

В период подготовки к XXIII съезду во всех секторах были проведены партсобрания, на которых с предложениями выступили более 130 человек. После съезда состоялось общее партийное собрание с докладом дирекции и парткома о задачах Института в свете решений XXIII съезда. Это ли не работа парткома и парторганизации.

О кадрах. Комиссия говорит, что не было работы по подбору кадров. Партком не раз обращался, и не декларативно, в различные инстанции с этим вопросом. Примеры: о заместителе директора, письмо по кадрам редких специальностей, которое имеет реальный результат - предполагается соответствующее расширение аспирантуры.

По поводу ухода тт. Шаумян и Ильиной, я думаю, все ясно. Вопрос о приеме т. Барга обсуждался не один раз в дирекции - мнение было принять, и в соответствии с нормами АН он должен пройти конкурс на протяжении года. Почему комиссия в одном случае считает зачисление правильным в другом нет? Ведь и в том и в другом случае зачисление было проведено одним способом.

Обсуждения на парткоме работы парторганизаций трех секторов проходили по-деловому, и решения были приняты по существу, а не только по вопросу о неудовлетворительном научном руководстве этими секторами. (Т. ВОЛОБУЕВ напоминает А. И. Штрахову, что В. М. Хвостов обещал, что после празднования 50-летия Октября освободит т. Саморукова от заведования сектором.)

Обсуждение работы парторганизации сектора истории Москвы проходило в присутствии представителей МГК и РК, которые наделе могли убедиться, что обсуждение было необходимо, что оно проходило в здоровой и спокойной обстановке, что недостатки были вскрыты серьезные, а решение парткома обосновано.

В выступлениях Алексея Ивановича [Штрахова] и Дмитрия Агеевича [Чугаева] речь идет о двух конкретных случаях - о книге Некрича и статьях Дунаевского и Гурвич.

Я вынужден повторить свое мнение, так как комиссия неточно изложила то, что я сказал в беседе с ней. КПК принял решение - исключить автора за политические ошибки в книге Некрича. Нет сомнения в том, что партком или его секретарь - Данилов, обязаны выполнять решения КПК. Решение КПК показало мне, что, очевидно, я ошибался в оценке этой книги. Я хочу понять свою ошибку, усвоить, какие пороки и недостатки в этой книге. Как секретарь парткома я должен выйти на собрание партийной организации и сказать о решении КПК. Как коммунист я должен убедиться в существе ошибок Некрича. Это не предлог, это необходимо для того, чтобы понять самому, чтобы убедительно довести до сознания всей парторганизации. (Дмитрий Агеевич говорит, что методология подвела Некрича. Но когда речь идет о судьбе человека, это не объяснение.) Решение КПК для меня обязательно, но от этого факта оно не становится моим убеждением. В научном коллективе, который будет писать об этом периоде и об ошибках этого периода, выйти и сказать только то, что есть в решении, недостаточно. На основании рецензии Деборина и Тельпуховского нельзя выступать. (Т. ШТРАХОВ: Какой выход вы видите? Это волнует всех и меня.) Я просил дать мне справку, которую мне читали, чтобы зачитать ее на партсобрании, или поручить тому, кто участвовал в заседании КПК, - доложить собранию. Взять на себя задачу пересказать документ, который воспринимал на слух, я не могу. (Т. ШТРАХОВ:

стр. 57

Значит, без этой справки мы не поставили этот вопрос?) Может быть, МГК поможет нам решить этот вопрос, или же мы должны будем ограничиться информацией только о решении КПК. Я серьезно отношусь к решению КПК и вижу свой долг секретаря не только в том, чтобы проинформировать собрание, но и убедить его.

О статьях Дунаевского и Гурвич. Пока ходят разные слухи. Я обращался за разъяснением, но не получил его. Говорят, что скоро выйдет рецензия. Но рецензия - это не партийный документ. Рецензия - это способ научного обсуждения проблемы. После ее публикации возможен ответ критикуемого и мы должны будем учитывать мнение всех сторон.

Об использовании записи бесед, которые вела комиссия в справке. Эти записи не были показаны тем людям, чьи слова записывались. Они не были проверены, выправлены и подписаны теми людьми, чьи слова в них записаны. При таком подходе возможны ошибки и даже прямые искажения высказываний. Ошибки и искажения при записи высказываний бывают даже у самых квалифицированных стенографисток. Тем более они неизбежны при записи т. Плетневой - отнюдь не профессиональной стенографистки. Поэтому использование в справке комиссии неисправленных и неподтвержденных записей неправильно и является нарушением элементарных норм. Я об этом говорил комиссии, вам, Павел Семенович. Было сказано, что эти записи только для памяти членов комиссии, что они официально использованы не будут. Это обещание нарушено.

Комиссию на самом деле не интересует работа парткома. Ее беседы были допросом по определенным заранее заготовленным вопросам.

Павел Семенович в беседе со мной говорил, что он 35 лет в партии. А вот в галерее антипартийных высказываний у вас стоит, например, т. Генкина - коммунист с 1920 года, автор ряда крупных работ о Ленине, о других больших проблемах истории Советского государства и Коммунистической партии, которые являются такой заслугой перед партией, которую не каждый из нас может назвать за собой. Сегодня обращалось внимание комиссии не только на то, что она цитирует, но и на то, как она это делает, на то, что она пропускает в цитатах. Это нечестный прием.

Я просил комиссию побеседовать с секретарями парторганизаций и заведующими секторами, но только на последнем этапе своей работы комиссия наспех побеседовала с некоторыми из них.

Я не думал, что результатом разговора с акад. Нечкиной будут вот такие цитаты в справке, что разговор с ней будет слышан в коридоре. Я чувствую себя виноватым перед нею.

Мне нужно еще сказать, как партком отнесся к предложению Алексея Ивановича обсудить книгу Некрича. Партком принял решение, рекомендующее дирекции провести обсуждение книги на Ученом совете или на совещании специалистов. Это предложение не было принято дирекцией.

Объем таких конкретных вопросов очень велик. Я резервирую за собой право ответить на них в письменном виде.

Т. БУЙМОВ: В наш адрес высказано много нелестных слов, что методы нашей работы - это методы 30-х годов и т.д. Но пусть это, как сказал Виктор Петрович на отчетном собрании, останется на их совести.

Относительно вхождения в состав комиссии т. Плетневой. Когда ее включили в комиссию, она предупреждала т. Федюкина, что она жена т. Михайлова. Ей было сказано, что ведь она - коммунист.

Есть положения в нашей справке, которые требуют уточнения. Никакого предвзятого мнения у нас нет, но если у нас есть убеждения по тому или иному вопросу, мы будем их отстаивать. Такая реакция, которая была сегодня здесь, естественна. Ко всем вопросам, которые мы поднимали в своей работе, мы подходили тоже с партийных позиций. То, что мы неточно изложили, мы исправим. Но то, что нам со стороны виднее, об этом мы будем говорить.

Далее т. Буймов зачитывает выдержку о выступлении т. Генкиной о троцкизме...

В ответ т. Драбкину о выступлениях на партсобрании по докладу т. Румянцева зачитывает выдержки из выступления т. Хвостова о культе; т. Кучкина - о критиканстве, т. Румянцева - о положительном и отрицательном, т. Кима с критикой доклада от 19 февраля; т. Мочалова о несостоятельности фигуры умолчания.

Т. Хвостов - исследователь, он должен давать оценку всесторонне. Мы беседовали с ним, он считает, что часть доклада, касающуюся развития науки, публиковать надо. Но то, что относится к четырем пунктам (о демократизации, цензуре, правде...), конечно, публиковать нельзя.

Мы не говорим о вашем непартийном подходе к науке, по ряду вопросов у вас неправильное представление.

стр. 58

Вопросы партсобрания по XXIII съезду включены. Тут ссылались на голосование. Но вот выступление Некрича и выступление Данилова в его защиту было принято под аплодисменты. Это говорит за незрелость парторганизации.

По поводу плана мероприятий. Мы готовы исправить, если вы нам его покажете.

Если выступает коммунист и заявляет (зачитывает выступление т. Хлоповой) о предвзятости подготовки проверки работы парторганизации сектора Саморукова, а т. Драбкин говорит, что это выступление ниже критики, а т. Данилов... (т. ДРАБКИН: Одним верите, другим нет. Т. ЯКУБОВСКАЯ: Надо ли реагировать на разговоры где-то?)

Комиссия не ставила себе задачу рисовать вас только в черном цвете.

Дело не в одергивании старых коммунистов, ведь т. Якубовская сказала, что и у стариков могут быть завихрения от учености (т. ПАШУТО: Старых ученых, а не стариков).

Беседы комиссии, говорит далее т. Буймов, не были по характеру допросами. Мы слушали акад. Нечкину, она сказала, что цензура страшно мешает науке. Я говорил Виктору Петровичу в беседе, что с цензурой надо спорить. Но другое дело - утверждение, что она мешает развитию науки, вот отсюда и вытекает - цензура не нужна.

Если будут нужны рекомендации, мы их дадим. В ходе бесед мы говорили об этом. Мы не говорим о попытке некоторых товарищей реабилитировать троцкизм. Ряд ваших примеров о том, что деятельность некоторых организаций не освещена только потому, что во главе их стояли троцкисты, неверна. Ведь по Советам, например, написано много и недавно защищал диссертацию ваш т. Андреев².

Мы за то, чтобы писать правду. Мы тоже читали решения ЦК. Мы не стараемся изобразить дело так, что у парткома - своя линия. Но со многим, я думаю, вам согласиться придется. (Т. ДРАБКИН: Это уже угроза. Т. ШТРАХОВ: Это неправильно. Вы все время прерываете выступающего.) Я не пытаюсь ставить себя выше вас в ряде научных вопросов, но я обладаю партийным чутьем и даю правильную оценку.

Объективная истина существует, но она должна быть партийной.

На выступление т. Тарновского по поводу правды я отвечать не буду. Правда нужна и вам и нам.

По поводу выступления т. Пашуто. В докладе о НОТ есть много полезных вопросов, но есть и вопросы, которые ставятся неправильно. По поводу партактива от 17 ноября по буржуазной историографии мы дополним. Все, что вы делали хорошего, мы об этом пишем, но не сочли нужным раскрывать эти положения, так как они вам известны. Уберем такие выражения как "...под флагом" и т.д.

Т. Волобуев говорил, что мы не в ту область ударились. Я думаю, что в ту. Мы сосредоточили внимание на недостатках. Мы не охаиваем работу коллектива, он хороший, работоспособный, но работа парткома имеет недостатки. Вы говорите, что в состав комиссии надо было ввести видных ученых. Но мы вникали в область партийной работы, и здесь мы можем дать оценку.

Моя точка зрения по поводу работ о Троцком. Выпячивать оценку Ленина, когда он еще не был исключен из партии, правильно ли? Надо говорить об огромном ущербе, который он нанес партии.

Вы говорите, что мы ссылаемся в своих выводах только на мнение тт. Салехова и Сурата. Это неверно. Мы говорили с более чем 30 товарищами и делаем выводы на этом основании.

Мы тоже считаем, что надо было обсуждать общую справку.

Почему не взята нами критика по трехтомнику "Международное рабочее движение..."? Мы знакомились с материалами, с выступлениями т. Яковлева, который опубликовал 21 неплановую работу, который был снят с работы, потом восстановлен и снова снят. Если надо, мы доработаем эту часть.

Не отрицаем вашу роль в защите наших интересов в борьбе с буржуазной историографией. Мы думаем, что такую роль вы играете и было бы странно, если бы вы эту роль не выполняли.

О статьях Дунаевского и Гурвич - мы не компетентны, но информированы авторитетными товарищами. Ведь разговор идет о том, что вы почему-то ждете, когда кто-то, что-то скажет на стороне, а вы сами не предвосхитите этот вопрос.

Рецензию Тельпуховского и Деборина мы не берем за основу, может быть, она и страдает какими-то недостатками, но вы не в ту сторону ведете. На партсобрании в секторе внешней политики Некрич заявил, что эта рецензия послужила основанием для решения КПК. Секретарь парторганизации сектора не поправил его, никто не поправил.

стр. 59

Дело не в обвинении в том, что у парткома своя линия или не линия, а в том что создается такое впечатление.

Подчинение КПК состоит не в том, что вы признали его решение, а считаете недостаточной информацию. Вам нужны материалы КПК. Вам надо решить, почему в вашем коллективе появились такие работы, как книжка Некрича.

Стенограмму обсуждения IX тома "Истории СССР" мы читали у т. Сдобнова³. Если были выступления против Снегова, мы их прочтем. Нам не дали стенограмму полностью. Почитаем выступления т. Якубовской и др.

Т. БУЙМОВ [Якубовской]: Мы не считаем вас лишенной политического доверия, мы об этом не говорим. Мы говорим о том, что вы несете ответственность за Пузырева, а что касается вашего письма о Некриче...

Всю работу мы не проверяли и не говорим о всей.

Партком не занимался по-настоящему подбором кадров, об этом говорил Виктор Петрович. Старение кадров не относится к подбору кадров. Мы поддерживаем ваше предложение о расширении аспирантуры.

По поводу партучебы. Мы вам не как криминал предъявляем, а высказываем свои предложения, так как в организации есть молодежь, с которой надо работать. Научный рост - это не рост партийный, хотя он в какой-то мере отражает партийный рост.

Пожелания об улучшении справки. Т. Симонова говорит, что если снять обвинения, то от справки ничего не останется. Это неверно. Разве избрание Некрича в партком после критики его говорит о серьезной зрелости организации? Факт, о котором говорит т. Щербаков - оскорбительные крики на собрании - говорит о том же.

Мы не противопоставляем партком и коллектив, мы не хотим умалить достоинства парткома, он, конечно, принимает большое участие в работе коллектива.

Мы не берем за эталон зарубежные высказывания по оценке работы Института, но иногда к ним надо присматриваться.

Т. Волин говорил, что мы непартийно подходим. (Т. ВОЛИН: Не вы, а мы. Вы о нас говорили.) Тогда, значит, я неправильно понял, извиняюсь.

Вы говорите об окончательном решении Ученого совета по выпуску работ. Так зачем же цензура? Вы считаете, что цензура мешает науке. Мы считаем - цензура нужна. (Т. ЯКУБОВСКАЯ: Никто не отрицает, что цензура нужна.)

Мы ничего не выворачиваем наизнанку. Мы не говорим, что у парткома непартийная линия, а говорим о том, что у парткома есть ошибки. Мы не говорим, что вы отказываетесь от решения КПК, говорим о том, что надо его проводить в жизнь. Материалы КПК не высылаются в парторганизацию, высылается решение, а вы хотите материалы.

Беседы с товарищами мы не искажали. Записи вели потому, что беседовали с 33 товарищами. Это был материал для нашей работы. Если вы считаете, что М. В. Нечкину мы записали неправильно, то мы покажем ей запись, методов допросов 30-х годов у нас не было. Мы готовы продолжить цитату т. Генкиной. Если что было сказано не так, исправим.

В докладе парткома были ошибки, и их мы указываем.

Т. ДАНИЛОВ: Мы не убедили друг друга.

Т. БУЙМОВ: Это неверно.

Т. ДАНИЛОВ: У меня такое впечатление. Павел Семенович! Мы ссылаемся на факты, их надо изложить правильно. Просьба изложить мнения людей, которые упоминаются в записке, так, как они в действительности думают и высказываются. Читает проект^ постановления.

Т. БУЙМОВ: Вам будет дана справка о работе всего Института. Наша справка - только материал, который будет доработан.

Т. ДРАБКИН: Кем будет подписана справка?

Т. ДАНИЛОВ: Ответ Павла Семеновича меня убедил в том, что 2-й пункт постановления надо оставить. Партком должен располагать справкой о своей работе, так же как секторские парторганизации располагают справками об их работе. Мы не можем забывать, что Справка о работе парткома будет "работать" и независимо от обсуждения на бюро горкома. Ее нельзя оставлять без ответа.

Т. ЯКУБОВСКАЯ предлагает п. 1 дополнить: политические обвинения, выдвигаемые в адрес парткома и ряда ученых Института - членов парторганизации, не обоснованы.

Т. ПАШУТО: Анализ вопроса об идейно-политической работе оторван от вопросов научных. Надо ли ставить вопрос о том, что следует пополнить комиссию?

Голосуется проект постановления в целом с включением предложения т. Якубовской.

стр. 60

"За" - 12. Т. Чугаев воздержался от голосования за дополнение т. Якубовской.

Принято единогласно.

Т. НИКОНОВ: Эта справка - рабочий документ для составления общей справки. Разговор сегодня был серьезный. Обсуждение поможет Отделу науки МГК составить объективную справку. Те данные, которые есть в справке - это высказывания отдельных коммунистов. Но когда они подобраны, они звучат иначе. Все моменты взяты из протоколов и бесед. Но выводы, к которым пришла комиссия, основаны на критических выступлениях. С некоторыми моментами мы согласиться не можем (например по поводу проверки работы парторганизаций секторов новейшей истории, США, истории Москвы). Цитирование мы посмотрим. Это обсуждение поможет нам составить объективный документ.

Т. ВОЛОБУЕВ: Напоминает, что на отчетно-выборном собрании с ведома президиума собрания не было дано слово записавшимся 8 коммунистам, которые выступали в поддержку парткома.

ПОСТАНОВИЛИ:

Заслушав и обсудив составленную членами комиссии МГК тт. Буймовым, Костюком, Плетневой и Румянцевым "Справку о работе парткома Института истории АН СССР по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению чувства ответственности коммунистов за порученное дело":

1. Партийный комитет считает, что справка не дает представления об идейно-воспитательной работе в парторганизации Института, что содержание справки односторонне и предвзято. Политические обвинения, предъявленные парткому и ряду коммунистов, не обоснованы.

2. Партийный комитет просит Отдел науки МГК дать ему возможность получить письменный текст справки для подготовки письменного ответа.

Секретарь парткома Института истории АН СССР В. П. Данилов ЦАОПИМ, ф. 211, оп. 2, д. 111, л. 48 - 85.

N 12. Из стенограммы открытого собрания партийной организации Института истории 11 декабря 1967 года

...В. П. ДАНИЛОВ. Товарищи! Постановление ЦК партии "О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве" создает новые благоприятные условия для творческого изучения развития общества, определяет задачи, направления работы каждой общественной науки, поднимает их роль в коммунистическом строительстве, в решении задач, поставленных XXIII съездом партии. Поэтому неудивительна такая активность, деловой и конкретный характер выступлений, большинства выступлений на сегодняшнем партийном собрании. Эти выступления охватили весьма широкий круг проблем. Они свидетельствуют о том, что наша партийная организация глубоко продумывает и усваивает постановление ЦК партии и сделает все, что в ее силах, для претворения этого постановления в жизнь.

Как всегда у нас бывает, при этом высказываются иногда и точки зрения спорные, иногда может быть недостаточно продуманные. Я должен сказать, что неправильно будет на этом партсобрании такое большое внимание уделять рецензии Деборина и Тельпуховского. В особенности в этом отношении я не могу согласиться с постановкой вопроса в выступлении т. Холодковского. Неправильно было сравнивать постановление ЦК партии с рецензией т. Деборина и т. Тельпуховского.

Я думаю, что предложение обсудить на партсобрании или на Ученом совете сейчас книгу Некрича и рецензию Деборина и Тельпуховского мы принять не можем. Мы принять не можем это предложение хотя бы потому, что по этой книге имеется достаточно четкое постановление Комитета партийного контроля, о чем сегодня у нас на партсобрании будет идти речь.

Я думаю, что отношение к рецензии Деборина и Тельпуховского, которая, вполне естественно, вызывает критические замечания, отрицательную оценку, не имеет ничего общего с постановлением Комитета партийного контроля, которое для всех нас, коммунистов, является, согласно Уставу партии, обязательным. Вы, т. Холодковский, заставили меня говорить об этом на этой открытой части партсобрания.

Теперь я позволю себе вернуться к существу тех вопросов, которые обсуждались сегодня на партийном собрании, - к вопросам, связанным с осуществлением постановления ЦК партии, его значения для нашей работы, работы нашего коллектива.

Здесь говорили, что в докладе было сказано много такого, о чем уже раньше говорилось, все это было. Я считаю, что ничего плохого в этом нет. Естественно, что для решения каких-то насущных задач, насущных проблем мы должны, может

стр. 61

быть, не один раз об этом поговорить и на партийных собраниях, и на Ученом совете. По-моему, первой и важнейшей отличительной чертой постановления ЦК партии является то обстоятельство, что это постановление отвечает наиболее существенным, глубочайшим нуждам общественных наук, выражает назревшие потребности их дальнейшего развития. Этот важный момент мне хотелось бы подчеркнуть в особенности.

На протяжении ряда лет коммунисты нашего института, весь коллектив и в практической работе, и в ходе различных обсуждений, часто очень острых, искал решения жизненно важных для исторической науки проблем, касавшихся условий, направления и характера дальнейших исследований. Об этом у нас шел большой разговор на партийных собраниях и активах, когда мы обсуждали состояние исторической науки и некоторые вопросы ее дальнейшего развития, когда мы обсуждали задачи Института истории в свете решений XXIII съезда партии, когда обсуждался вопрос о месте партийной организации в жизни научно-исследовательского института, когда мы рассматривали состояние и задачи борьбы с буржуазной зарубежной историографией, наконец, когда на серии кустовых собраний обсуждали перспективы исследовательской работы в нашем институте.

Постановление ЦК партии создало прочную основу для решения всех тех вопросов, которые волновали нашу организацию, всех историков, в частности, постановление ЦК партии сделало ближайшей, неотложной задачей завершение работы по определению наиболее актуальных и перспективных направлений работы.

Постановление прямо обязывает "определить реальные перспективы фундаментальных и прикладных исследований по основным научным вопросам"; важность и неотложность этой задачи не зависят от того, сохранится ли Институт в настоящем виде или на его месте появятся, например, два других. Но об этом я еще скажу.

Сейчас мне бы хотелось обратить внимание присутствующих на одну важную особенность постановления ЦК - требование нового, требование "новых выводов, обобщений и рекомендаций, требование дальнейшего развития теоретической мысли, требование более глубокого анализа конкретно-исторического процесса". Требование нового пронизывает содержание постановления от первой до последней строки. ЦК партии прямо обязывает партийные организации и руководителей научно-исследовательских учреждений "создавать подлинно творческую атмосферу в научных коллективах, обстановку высокой партийной требовательности и принципиальности", "поощрять смелый научный поиск, проведение плодотворных дискуссий и обсуждений по актуальным вопросам", внедрять "новые формы организации, планирования и координации научно-исследовательских работ" и т.д. Партийная организация, развивая партийную требовательность и принципиальность, повышая ответственность за идейное и научное содержание наших публикаций, должна обеспечить благоприятные условия для постановки новых проблем, для применения новых методов исследования, для формулирования новых выводов и обобщений.

Новые мысли, новые проблемы, новые выводы потому и называются новыми, что они необычны, новы по существу и не сразу приобретают силу в смысле аргументированности, продуманности, а тем более в смысле общепризнанности. Поэтому так важны указания постановления ЦК партии о необходимости "шире практиковать проведение товарищеских дискуссий по спорным или недостаточно ясным вопросам", "улучшать условия ознакомления широкой общественности с результатами поисковых исследований, обеспечивать их своевременное издание и творческое обсуждение в научных коллективах".

Именно в результате товарищеских дискуссий, творческих обсуждений может и должна выясняться правильность новой мысли, ее соответствие марксистско-ленинской методологии, принципам классово-партийного, конкретно-исторического подхода к общественным явлениям, ее научное качество.

Эти задачи - задачи обеспечения творческой обстановки, обеспечения условий для движения науки вперед, для смелого поиска, для смелых высказываний новых идей - и были подчеркнуты в особенности сегодня утром на совещании секретарей партийных организации общественных институтов, которое проводилось в Президиуме Академии наук вице-президентом Академии наук т. Румянцевым. Я сделал краткие записи этого выступления и вот что должен сказать.

Вот таким рефреном через все выступления о задачах партийной организации в академическом институте общественных наук проходит следующее:

Главное в работе партийной организации творческого коллектива - помогать решать научные вопросы, содействовать организации творческих обсуждений. Партийная организация должна являться сосредоточением творческих замыслов, творческой инициативы коммунистов. Партийная организация должна выступать инициатором

стр. 62

постановки и обсуждения крупных проблем. Борьба за партийность - это значит борьба за позиции научного коммунизма, за позиции рабочего класса. Партия требует не бездумного вывода по своему решению, а сознательного творческого осмысливания.

В этой связи академик Румянцев говорил о различии между маоистами и марксистами.

Волнующее обстоятельство для академика Румянцева - институты общественных наук, в том числе и парторганизации, как оказалось, не знают науку в целом. И только Институт истории выполнил задание по составлению записки, характеризующей состояние науки в данный момент. (Аплодисменты.)

Задача партийной организации - тщательно анализировать состояние науки в целом. Разумеется, это задача не только партийной организации, но и администрации Института. Но очень важно, что руководство Академии наук с деятельностью партийных организаций связывает создание творческой обстановки в Институте. Создание условий для дальнейшего развития, для движения науки вперед.

Постановление ЦК КПСС о мерах по дальнейшему развитию общественных наук предъявляет высокие требования к организации научных исследований, к уровню идейно-политической и профессиональной подготовки кадров, к руководству деятельностью коллектива, к практике обсуждений и дискуссий. У нас здесь немало недостатков, устранение которых должно привлечь внимание партийной организации. Партком продолжал в этом году анализ и обсуждение состояния научной и партийной, идейно-воспитательной работы в секторах. Однако масштабы этой работы и ее результативность невелики.

В ряде случаев высказываются нарекания по поводу организации дискуссий на ученых и научных советах, партийным организациям нужно будет уделить серьезное внимание работе ученых советов и научных советов, до сих пор мы этими вопросами не занимались.

И другие, такие же конкретные вопросы. О части из них говорилось в выступлениях коммунистов.

В связи с теми выступлениями, которые мы сегодня слушали, я позволю себе остановиться на тех, которые касались вопроса о разделении Института.

Этот вопрос, вполне естественно, всех нас волнует. С этим, очевидно, связано то распространение всяческих слухов, которые ходят у нас в Институте, слухов, противоречащих друг другу, исключающих друг друга, которые меняются на протяжении даже одного дня, - совершенно различных слухов. Это, конечно, является свидетельством озабоченности людей решением этого важного вопроса.

Но все-таки для нас, для партийной организации, должно быть важно прежде всего выяснить вопрос по существу реального его состояния с тем, чтобы деловая и творческая обстановка в нашем институте не нарушалась необоснованными слухами.

Сегодня на совещании секретарей партийных организаций я этот вопрос задал вице-президенту: вопрос о судьбе Института, в каком направлении, как и когда он намечается для решения. И ответ я получил такой. Действительно, есть предложение комиссии, которая была создана, о разделении Института на Институт отечественной истории и Институт, который должен называться примерно Институтом общих исторических проблем. Эти предложения обсуждались и обсуждаются в Секции общественных наук. Но и только, дальше дело пока не пошло. Никаких постановлений по этому поводу нет. И материал этот на Президиуме пока не ставился.

Так ответил на этот вопрос академик Румянцев. Больше того, вице-президент сказал, что ему еще не известно мнение Президента Академии наук... (С МЕСТА: Это в личной беседе он говорил?) Нет, на совещании секретарей партийных организаций и общественных организаций институтов Академии наук. Ему неизвестно мнение Президента по этому вопросу, и вопрос на Президиуме еще не обсуждался и будет обсуждаться вместе с предложениями Секции по организации и улучшению структуры институтов общественных наук в целом.

Я думаю, что эта информация должна внести определенную ясность в положение и во всяком случае она должна положить конец хотя бы тем слухам, что уже есть подписанное постановление, назначены люди, определены сроки, что Институт доживает последние недели, если не дни. Эти слухи беспочвенны. Сама по себе озабоченность судьбой Института и его будущим, которая звучала сегодня в выступлениях, она, конечно, обоснованна. И я считаю, что выступление Н. А. Ерофеева выражало общее мнение, оно выражает и мое мнение, которое я высказываю сегодня. Думаю, что партком после этого собрания должен будет еще раз обратиться к руководству

стр. 63

Секции общественных наук с предложениями в том, примерно, плане, в котором это было сформулировано в предложении Н. А. Ерофеева.

Но как бы ни решалась судьба Института, будет ли Институт один или их будет два, постановление ЦК о мерах по развитию общественных наук будет осуществляться. Его надо осуществлять уже сейчас в нашей практической работе. И я думаю, что, волнуясь о будущем Института, добиваясь, чтобы при решении этого вопроса было учтено наше мнение, мнение коллектива, мы будем вести прежде всего научно-исследовательскую работу, будем добиваться решения тех задач, которые поставлены перед нами партией. На этой главной задаче и будут сосредоточены наши усилия. (Аплодисменты.)

ЦАОПИМ, ф. 211, оп. 2, д. 108, л. 110 - 120.

N 13. Из стенограммы закрытого партийного собрания Института истории АН СССР 11 декабря 1967 года

П. В. ВОЛОБУЕВ [председатель]: На повестке дня закрытого партийного собрания Института информация о постановлении КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 года. Слово предоставляется секретарю парткома В. П. Данилову.

В. П. ДАНИЛОВ: Коммунистам нашей организации уже известно, что 28 июня этого года на заседании Комитета партийного контроля при ЦК КПСС состоялось обсуждение книги сотрудника Института истории, доктора исторических наук А. М. Некрича "1941 год, 22 июня", а также выступлений некоторых коммунистов на дискуссии по этой книге в Институте марксизма-ленинизма в начале прошлого года.

В результате обсуждения Комитет партийного контроля принял постановление о серьезных политических ошибках в книге А. М Некрича "1941 год. 22 июня" и фактах неправильного поведения некоторых коммунистов при ее обсуждении.

Вот содержание этого решения. (Зачитывает решение КПК при ЦК КПСС.)

Информация о решении КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 года. "Проверив обстоятельства, связанные с изданием и обсуждением книги А. М. Некрича "1941. 22 июня", а также с передачей тенденциозно составленной "краткой записи" ее обсуждения за границу, Комитет партийного контроля при ЦК КПСС постановляет:

1. Исключить из членов КПСС Некрича Александра Моисеевича... за преднамеренное извращение в книге "1941. 22 июня" политики Коммунистической партии и Советского правительства накануне и в начальный период Великой Отечественной войны, что было использовано зарубежной реакционной пропагандой в антисоветских целях".

Вторым пунктом постановления директору издательства "Наука", члену-корреспонденту АН СССР А. М. Самсонову был объявлен выговор "За выпуск политически вредной книги".

В третьем пункте постановления КПК обращал внимание на неправильную организацию обсуждения книги А. М. Некрича в Институте марксизма-ленинизма.

Четвертый пункт постановления говорит о необходимости продолжить расследование и рассмотрение на заседаниях КПК неправильного поведения некоторых коммунистов при обсуждении книги в ИМЛ.

Наконец, пункт пятый постановления: "Поручить МГК КПСС проверить работу парторганизации Института истории АН СССР и оказать ей необходимую помощь в улучшении идейно-политического воспитания коммунистов и всего коллектива и в повышении их ответственности за порученное дело".

Постановление подписано председателем КПК при ЦК КПСС т. Пельше.

В той информации, которая была дана мне как секретарю парткома работниками КПК, было сказано, что суровость примененной меры партийного взыскания связана и с неправильным поведением А. М. Некрича при подготовке обсуждения и в ходе самого обсуждения, в частности, с его отказом признать правильной критику, сделать выводы для себя из обсуждения на заседании КПК.

12 июля с текстом изложенного постановления КПК был ознакомлен секретарь парткома. 13 июля партком, заслушав информацию о содержании постановления КПК при ЦК КПСС, принял следующее решение:

"1. Принять к сведению решение КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 г. об исключении из рядов КПСС Некрича А. М. Считать его выбывшим из состава парткома с 28 июня с.г.

2. Включить в план работы парткома на июль-сентябрь 1967 г. обсуждение следующих вопросов: а) об улучшении идейно-воспитательной работы (готовят орг. и

стр. 64

агитпроп, сектора); б) о повышении ответственности за порученное дело (готовят проп. сектор и оргсектор). Постановление принято единогласно".

18 июля состоялось совещание секретарей цеховых организаций, на котором они были проинформированы о постановлении КПК при ЦК КПСС от 28 июня и о решении парткома. Секретари цеховых организаций довели до сведения коммунистов основное содержание постановления КПК.

В соответствии со своим решением от 13 июля партком на расширенном заседании с участием секретарей цеховых организаций 29 сентября обсудил доклад секретаря парторганизации сектора истории Октябрьской революции т. Андреева о работе по идейно-политическому воспитанию. Состоялся обмен мнениями, и в принятом решении были намечены задачи для всех секторских парторганизаций. О других мероприятиях, направленных на улучшение идейно-политического воспитания коммунистов и всего коллектива, на повышение их ответственности за порученное дело, сегодня было доложено партийному собранию в докладе дирекции и парткома по первому пункту повестки дня.

В соответствии с п. 5 постановления КПК при ЦК КПСС Московский городской комитет партии направил в Институт ряд комиссий. К настоящему времени комиссии по проверке секторских парторганизаций закончили работу. Их заключения, их оценка состояния работы цеховых организаций оказывают большую помощь в улучшении всей нашей работы, в преодолении имеющихся недостатков. Доложенный сегодня собранию план мероприятий парткома по реализации Постановления ЦК КПСС от 14 августа с.г. разработан с учетом выводов и рекомендаций комиссий МГК КПСС, обследовавших секторские парторганизации.

Решения вышестоящих партийных органов, согласно Уставу КПСС, являются безусловно обязательными. Постановление КПК при ЦК КПСС от 28 июня с.г. должно быть тщательно продумано каждым членом нашей организации. Из него должны быть сделаны серьезные выводы, прежде всего о необходимости улучшения идейно-политического воспитания и повышения ответственности коммунистов за порученное дело. Партком, доводя до сведения членов организации постановление Комитета партийного контроля при ЦК КПСС от 28 июня с.г., вносит на рассмотрение собрания следующий проект резолюции:

Заслушав информацию секретаря парткома Института истории В. П. Данилова о постановлении КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 г., общее собрание коммунистов Института истории АН СССР постановляет:

1. Постановление КПК при ЦК КПСС "О серьезных политических ошибках в книге А. М. Некрича "1941. 22 июня" и фактах непартийного поведения некоторых коммунистов при ее обсуждении" принять к сведению.

2. Партийному комитету и секторским парторганизациям осуществить необходимые меры для улучшения всей системы идейно-политического воспитания коммунистов и всего коллектива, для повышения ответственности коммунистов и сотрудников за порученное дело.

Считать прежде всего необходимым: а) обеспечить высокую партийную требовательность и принципиальность при проведении творческих научных дискуссий и рекомендации работ к печати как в секторах, так и на Ученых советах; б) организовать систематический обмен опытом идейно-воспитательной работы секторских парторганизаций; в) практиковать в секторах и на секционных Ученых советах обсуждение опубликованных работ, посвященных острым и спорным проблемам; г) совершенствовать работу теоретических семинаров, добиваясь активного участия в ней всех сотрудников; д) значительно усилить индивидуальную политико-воспитательную работу, особенно среди молодых коммунистов, молодых научных и научно-вспомогательных работников.

П. В. ВОЛОБУЕВ: Какие есть вопросы?

КУЛЬБАКИН: На отчетно-выборном собрании т. Данилов и некоторые другие члены партийного комитета положительно отзывались о книге Некрича. Меня интересует вопрос: как теперь они относятся к этой книге?

В. П. ДАНИЛОВ: Я думаю, что мой ответ будет ответом и других членов партийного комитета, ранее положительно отзывавшихся о книге Некрича. По-видимому, я ошибался. Решение Комитета партийного контроля при ЦК партии для меня, как и для всякого коммуниста, является обязательным. Я стараюсь понять, в чем состояла моя ошибка в оценке этой книги.

А. П. КУЧКИН: Насколько нам известно, в партийном комитете раньше, еще до решения Комитета партийного контроля, ставили вопрос о том, чтобы обсудить книгу Некрича. Почему это не было сделано?

стр. 65

В. П. ДАНИЛОВ: Предложение обсудить книгу Некрича было внесено в середине ноября прошлого года на заседании партийного комитета. Партийный комитет, обсудив это предложение, счел целесообразным провести обсуждение книги Некрича, как и других книг, вызывающих споры и разноречивые оценки, на заседаниях Ученого совета и его секций, на заседаниях секторов или других научных коллективов. Партийный комитет нового состава повторил это решение в начале этого года.

Что же касается обсуждения книги Некрича на заседании партийного комитета, то я считал и в прошлом году, считал и в начале этого года и считаю сейчас, что партийный комитет - не место для обсуждения научных книг. Возможно, что я ошибаюсь.

СМИРНОВ: К порядку ведения, мне кажется, что лучше было бы высказать наше суждение по отношению к решению Комитета партийного контроля, а если у кого-либо есть вопросы персонального оттенка, пускай задает их после того, как мы примем решение КПК к сведению.

П. В. ВОЛОБУЕВ: Я думаю, что это предложение является в принципе правильным. Но, к сожалению, у нас обсуждение пошло с несколько другого конца. Я думаю, давайте примем предложение т. Смирнова.

А. Я. ГРУНТ: В формуле исключения Некрича из партии нет ни одного слова о неправильности его поведения. Можно ли понимать так, что то, что сказано относительно суровости вынесенного взыскания Некричу, есть результат частного мнения работников аппарата Комитета партийного контроля?

И второе. В чем должен был признать свои ошибки А. М. Некрич: предумышленность того, что он написал в своей книге или что-нибудь другое?

В. П. ДАНИЛОВ: Товарищи! Прежде чем отвечать на вопросы, я хочу высказать свое собственное отношение к тем критическим замечаниям, которые были сделаны А. П. Кучкиным и И. Н. Ловецким.

Я считаю, что да, действительно, партком не проявил необходимой настойчивости. Даже больше того - не проявил необходимой инициативы в обсуждении книги А. М. Некрича на Ученом совете или каком-либо другом научном коллективе. Это обсуждение, очевидно, помогло бы решить те задачи, провести работу в тех направлениях, о которых говорил А. П. Кучкин. Поэтому, если собрание сочтет необходимым, то оно сможет записать любую оценку позиции парткома. Я лично считаю справедливыми замечания Андрея Павловича и Ивана Николаевича. Но это воля собрания.

Теперь я должен закончить ответы на те вопросы, которые были поставлены.

Вопрос о том, не является ли личным мнением работников Комитета партийного контроля оценка неправильности поведения А. М. Некрича при подготовке обсуждения и при самом обсуждении и не было ли это неофициальной информацией.

Я был у работников Комитета партийного контроля как секретарь парткома. Поэтому информация могла быть только официальной.

На это обстоятельство было обращено мое внимание. Я не вижу здесь противоречия между решением Комитета партийного контроля и этим дополнительным пояснением, которое было сделано в беседе со мной работниками Комитета партийного контроля.

Я боюсь допустить неточность при передаче конкретных фактов, о которых говорили в беседе со мной. Но эту общую оценку я слышал примерно в той же формулировке и при подготовке к этому собранию. И я считал своим долгом и прямой обязанностью довести эту оценку до сведения коммунистов нашего Института.

Комментировать само постановление я не берусь. Я сказал, что мне была зачитана справка, где содержался критический разбор содержания книги А. М. Некрича, но пересказывать этого я не буду, потому что пересказ может быть неточным. И кроме того, я не уполномочен на это. Мы вас информировали о решении Комитета партийного контроля, а не об анализе содержания этой книги на заседании КПК.

Теперь - ответ Л. Н. Растопчиной. Комитет партийного контроля привлекает к партийной ответственности коммунистов сам и вовсе не обязан приглашать для этого партийную организацию. Это высшая инстанция партии в этих вопросах, и она сама решает эти вопросы.

Здесь говорили об апелляции, поданной Некричем. Поскольку об этом было сказано, я должен добавить к тому, что сказано, что, да, действительно, А. М. Некричем была подана апелляция в ЦК партии и недели полторы примерно тому назад мне как секретарю партийного комитета было сообщено из Комитета партийного контроля, что исключенный из партии А. М. Некрич обращался в ЦК с просьбой о пересмотре дела и восстановлении его в рядах партии. С этим заявлением были ознакомлены руководящие работники ЦК и члены Комитета партийного контроля. Ими было

стр. 66

поручено аппарату Комитета партийного контроля передать А. М. Некричу и в нашу партийную организацию о том, что Комитет партийного контроля не считает возможным вновь вернуться к рассмотрению этого вопроса. Одновременно такой же ответ был передан авторам писем, направленных в ЦК партии в поддержку апелляции А. М. Некрича. Эти заявления и письма были написаны, в частности, членами нашей партийной организации С. И. Якубовской, А. П. Молчановой и А. С. Каном. Должен сказать, что их действия вполне отвечают уставным нормам нашей партии.

С места Ю. А. ПОЛЯКОВ: Обращался ли Некрич в партком с просьбой о поддержке его апелляции?

В. П. ДАНИЛОВ: Да, А. М. Некрич обращался в партком с просьбой о поддержке его апелляции. Я считаю, что это обращение также не выходит за рамки партийных норм и партком мог в принципе рассмотреть это заявление и принять решение, отвергающее его или поддерживающее. 8 сентября на заседании парткома обсуждался процедурный вопрос, связанный с поступлением этого заявления Некрича. Суть решения парткома такова: партком отложил рассмотрение этого заявления в связи тем, что в заявлении А. М. Некрича обращалось внимание на то, что он в течение 22 лет был в нашей партийной организации, был сотрудником Института, неоднократно избирался секретарем партийной организации первичной, избирался и в состав парткома. Мы все это знали прекрасно. Если бы речь шла о каком-то обычном рядовом проступке, то партком бы обсудил это заявление и сразу принял то или другое решение. Но здесь [речь] шла об исключении за преднамеренное искажение политики партии и правительства в книге.

Так как сам А. М. Некрич в своей апелляции не высказал никакого отношения к конкретным обвинениям - не признавал или, наоборот, не опровергал их, и постольку, поскольку партийный комитет не имел информации о конкретном содержании тех обвинений, которые были предъявлены к книге, то естественно, что партийный комитет не рассматривал это заявление на своем заседании и обратился к вышестоящей партийной организации с просьбой об информации по этому делу. Поскольку эта информация не была получена, постольку это заявление осталось не рассмотренным.

[ВОПРОС] С МЕСТА: Когда было получено постановление КПК?

П. В. ВОЛОБУЕВ: В информации, сделанной секретарем партийного комитета, были указаны все даты.

В. П. ДАНИЛОВ: Я как секретарь партийного комитета был ознакомлен с постановлением Комитета партийного контроля в районном комитете партии 12 июля. Это был понедельник. Насколько я знаю, это постановление поступило в райком в пятницу или в субботу. 13 июля партийный комитет рассмотрел эту информацию на своем заседании.

П. В. ВОЛОБУЕВ: Есть два предложения, которые товарищи предложили добавить в решение партийного комитета...

Резолюция закрытого партийного собрания Института истории АН СССР 11 декабря 1967 года

Заслушав информацию секретаря парткома В. П. Данилова о постановлении КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 г., общее собрание коммунистов Института истории АН СССР постановляет:

1. Постановление КПК при ЦК КПСС "О серьезных политических ошибках в книге А. М. Некрича "1941. 22 июня" и фактах непартийного поведения некоторых коммунистов при ее обсуждении" принять к сведению.

2. Партийному комитету и секторским парторганизациям осуществить необходимые меры для улучшения всей системы идейно-политического воспитания коммунистов и всего коллектива, для повышения ответственности коммунистов и сотрудников за порученное дело.

Считать прежде всего необходимым: а) обеспечить высокую партийную требовательность и принципиальность при проведении творческих научных дискуссий и рекомендации работ к печати как в секторах, так и на Ученых советах; б) организовать систематический обмен опытом идейно-воспитательной работы секторских парторганизаций; в) практиковать в секторах и на секционных Ученых советах обсуждение опубликованных работ, посвященных острым и спорным проблемам; г) совершенствовать работу теоретических семинаров, добиваясь активного участия в ней всех сотрудников; д) значительно усилить индивидуальную политико-воспитательную работу, особенно среди молодых коммунистов, молодых научных и научно-вспомогательных работников.

стр. 67

3. Считать ошибкой парткома, что он не добился организации обсуждения книги А. М. Некрича.

Председатель П. В. Волобуев

N 14. Ответная записка партийного комитета Института истории АН СССР на "Справку о работе парткома Института истории АН СССР по идейно-политическому воспитанию коллектива и повышению чувства ответственности коммунистов за порученное дело" (не датирована)

Ознакомившись с письменным текстом "Справки о работе парткома", подготовленной членами комиссии МГК тт. Буймовым П. С., Костюком Д. З., Плетневой Л. П. и Румянцевым Б. А., партком Института истории АН СССР вынужден вновь подтвердить свое мнение, изложенное в решении от 28 ноября с.г., и констатировать, что справка не дает правильного представления о работе парткома по идейно-политическому воспитанию коллектива, составлена односторонне и предвзято, что выдвинутые в ней политические обвинения не доказаны. Итоговый вывод "о крупных ошибках партийного комитета по идейно-политическому воспитанию членов партии и сотрудников Института и неудовлетворительной работе по повышению чувства ответственности за порученное дело" (с. 29) основан на тенденциозно отобранных и недобросовестно истолкованных свидетельствах.

Партком не считает свою деятельность свободной от недостатков и упущений, о чем будет сказано ниже, однако он не может принять необоснованные обвинения в нарушении Устава КПСС, в зажиме критики, в отходе от принципа партийности в исторической науке, в попытках реабилитировать оппортунистов и т.п. В связи с этим партком считает необходимым рассмотреть как методы работы названных членов комиссии, так и выдвинутые ими главные обвинения.

1. О подходе членов комиссии МГК тт. Буймова, Костюка, Плетневой и Румянцева к проверке работы парткома

В отличие от членов комиссии МГК, которым была поручена проверка секторских парторганизаций Института и которые дали в своих записках всесторонний анализ состояния и работы секторов, партийных бюро и партгрупоргов, оценив положительные стороны и высказав ряд существенных критических замечаний и предложений об улучшении работы, члены комиссии по проверке деятельности парткома подошли к выполнению данного им задания по-другому.

Они не стремились разобраться в большой, сложной и ответственной работе коллектива крупнейшего научно-исследовательского центра в области истории и его парторганизации. Об этом со всей определенностью говорит то, что содержание справки не связано с Постановлением ЦК КПСС о дальнейшем развитии общественных наук от 14 августа с.г. При формулировании своих выводов и оценок члены комиссии не учли важнейших задач научно-исследовательских институтов: подготавливать научно обоснованные рекомендации, необходимые "для выработки политики Коммунистической партии и Советского государства, научных основ партийной пропаганды", разрабатывать крупные теоретические проблемы, создавать обобщающие труды "по актуальным вопросам развития общества и современного научного знания", способствовать дальнейшему повышению "качества и эффективности научных исследований". Решение этих задач, как сказано в том же Постановлении ЦК, невозможно без подлинно творческой обстановки в научном коллективе, без широких "товарищеских дискуссий по спорным или недостаточно ясным вопросам", без поощрения "смелого научного поиска".

Только игнорирование этих важнейших условий научной работы могло привести к тому, что члены комиссии пытаются обосновать серьезнейшие политические обвинения в адрес парткома, как правило, не решениями партсобраний и парткома, их обращениями к вышестоящим органам и другими документами, характеризующими работу парткома и секторских парторганизаций, а чаще всего ссылками на то или иное выступление отдельных коммунистов на партийном собрании, на то или иное вырванное из контекста (нередко неправильно понятое или ложно истолкованное) место из речи сотрудника и даже не сотрудника Института на научной дискуссии или обсуждении. При этом они не считаются с записанным в Уставе КПСС правом члена партии "свободно обсуждать на партийных собраниях... на заседаниях партийных комитетов и в партийной печати вопросы политики и практической деятельности партии, вносить предложения, открыто высказывать и отстаивать свое мнение до принятия организацией решения". Разумеется, это право связано с обязанностью коммуниста твердо и неуклонно проводить в жизнь решения партии, разъяснять массам политику партии, вести решительную борьбу с любыми проявлениями буржуазной идеологии.

стр. 68

Из 12 стенограмм партийных собраний партактивов члены комиссии упоминают лишь о пяти, причем выбирают лишь те места из отдельных выступлений, где, по их мнению, высказаны "ошибочные положения". При непредвзятом рассмотрении, например, собрания по итогам сентябрьского Пленума ЦК КПСС, состоявшегося 30 сентября 1965 г., на котором с докладом выступил член ЦК КПСС академик А. М. Румянцев, нельзя было не отметить, что выступавшие коммунисты, отвечая на призыв докладчика конкретно проанализировать положение на своем участке работы, высказали озабоченность имеющими место недостатками. Этой заботой были проникнуты и цитируемые выступления тт. Плимака, Гефтера, Берхина и выступления тт. Хвостова и Кучкина. То, что по некоторым вопросам были высказаны разные мнения и имела место дискуссия, никак нельзя расценивать как попытку "увести партийную организацию в сторону от решений сентябрьского Пленума ЦК КПСС" (с. 5). Не оценил так эти выступления и А. М. Румянцев.

Столь же искаженно освещается и ход собрания партийного актива Института 17 ноября 1966 г., посвященного задачам борьбы с реакционной буржуазной историографией. Не рассматривая по существу ни доклад члена парткома В. Т. Пашуто, ни выступления в прениях, ни принятое решение, авторы справки изображают дело так, будто все свелось к приведенным словам С. И. Якубовской (в которых, впрочем нет ничего неверного) и заявлению Н. Н. Яковлева. Кстати, неправильные заявления Н. Н. Яковлева были опровергнуты не только выступавшим в прениях т. Коваленко, но также и докладчиком В. Т. Пашуто. Столь же односторонне и потому неверно изображаются и собрание 19 февраля 1966 г. и отчетно-выборное собрание 10 декабря 1966 года. Партком, разумеется, не может нести ответственности за каждое выступление коммуниста, но нельзя согласиться с тенденциозной интерпретацией членами комиссии отдельных вырванных из контекста высказываний (например, тт. Плимака, Генкиной, Лисовского).

Из многочисленных научных обсуждений трудов, готовящихся к изданию, члены комиссии рассмотрели только два. Обсуждение макета IX тома "Истории СССР" имело место еще в июне 1964 года. Поэтому выступление т. Снегова (который выступал тогда не только в нашем Институте, но и во многих других учреждениях), равно как и отклики в зарубежной печати на него, не могут быть поставлены в вину двум последним составам парткома. Кроме того, на этом обсуждении с возражениями т. Снегову тогда же выступили члены редколлегии тома В. П. Данилов и С. И. Якубовская, а также заведующий сектором М. П. Ким. Обсуждение V тома "Истории исторической науки" было проведено не Институтом истории, а Научным советом по истории исторической науки. Притом авторы справки пользовались не просмотренной выступавшими рабочей стенограммой научного обсуждения, и по ней делать какие-либо выводы вообще неправомерно.

Что касается критических замечаний авторов справки по поводу макета IX тома (с. 23), то этот макет был переработан, замечания учтены и его рукопись утверждена к печати Главным редакционным советом под председательством академика Б. Н. Пономарева.

Их заключение о политической ошибочности содержания труда "История коллективизации сельского хозяйства в СССР" построено на одной вырванной из контекста фразе. Этот труд дважды обсуждался на заседаниях Ученого совета с участием практически всех ведущих специалистов по истории коллективизации, рассматривался на специальном совещании в Отделе науки ЦК КПСС (февраль 1966 г.) и получил в целом положительную оценку.

Члены комиссии (как следует из их справки) оставили без внимания или лишь вскользь отметили значительную положительную работу партийной организации Института и партийного комитета в области идеологической работы, по выполнению решений Коммунистической партии и Советского Правительства, по претворению в жизнь указаний ЦК КПСС и других руководящих органов, а также мероприятия, направленные на дальнейшее развитие советской исторической науки, повышение ее идейно-теоретического уровня, усиление борьбы с буржуазными фальсификаторами истории.

Удивительно то обстоятельство, что ни в ходе своей работы, ни в своей справке члены комиссии не высказали никаких конкретных деловых соображений или предложений, направленных на улучшение работы парткома, парторганизации и всего коллектива.

Члены комиссии, которым была предоставлена полная возможность ознакомиться со всей документацией парткома и партийной организации Института, беседовать со всеми коммунистами и сотрудниками Института, односторонне использовали лишь те материалы, которые могли, по их мнению, дискредитировать коммуни-

стр. 69

стов, ученых и членов парткома, создать впечатление, будто вся работа партийного комитета представляет собой цепь крупных ошибок идейного, политического и организационного характера. В итоге, если сопоставить заключения комиссий, проверявших работу секторских парторганизаций, с заключением комиссии, проверявшей работу партийного комитета, нельзя не прийти к выводу, что предпринимается попытка оторвать партком от парторганизации в целом, представить партком как группу лиц, не выражающих мнение парторганизации, более того, направляющих ее работу по ложному, ошибочному пути.

2. Обвинение в отходе от принципа партийности в исторической науке

Это чудовищное обвинение обосновывается тем, что, по мнению членов комиссии, "партийный комитет не только проходит мимо порочных выступлений отдельных коммунистов и беспартийных, но и сам по ряду принципиальных вопросов... занимает ошибочную позицию" (с. 3). Наиболее резкой критике подвергнут в справке доклад парткома "Советская историческая наука и некоторые вопросы работы парторганизации Института истории", обсуждавшийся на закрытом партийном собрании 19 февраля 1966 года. В справке прямо сказано: "Доклад повторяет те выступления, в которых выдвигалось требование "писать всю правду". Авторы, по существу, договариваются до отрицания партийности в исторической науке" (с. 11 - 12).

Члены комиссии полностью игнорируют обстановку в исторической науке в целом и конкретные задачи, стоявшие перед коллективом Института в то время, когда партком готовил обсуждение этого доклада на партийном собрании. В связи с подготовкой к XXIII съезду КПСС на страницах партийной и советской печати развернулось обсуждение ряда проблем, связанных с развитием общественных наук. В статьях, опубликованных в "Правде", в "Комсомольской правде", в "Известиях", в журнале "Коммунист", говорилось, в частности, о "падении престижа" исторической и других общественных наук.

Выдвигая на обсуждение партийной организации коренные вопросы производственной деятельности и идейно-политической работы Института, партком руководствовался решением отчетно-выборного собрания партийной организации Института от 3 декабря 1965 г., в котором предыдущий состав парткома был подвергнут критике за то, что "партийная организация в целом не обсуждала на своих собраниях некоторые важные проблемы развития исторической науки", а также за то, что "партком недостаточно использовал право инициативы в постановке назревших проблем исторической науки перед вышестоящими партийными органами". Собрание обязало партком "систематически проводить общие партийные собрания с обсуждением важнейших проблем исторической науки и институтской жизни". Кроме того, постановка доклада с анализом состояния науки и ее перспектив диктовалась еще и тем, что в Институте начался заключительный и самый ответственный этап подготовки коллективных обобщающих трудов.

Ставя на обсуждение коммунистов Института широкий круг вопросов, партком стремился, руководствуясь решениями партии, наилучшим образом творчески реализовать их применительно к конкретным задачам, стоявшим перед коллективом Института. Подготавливая доклад и его обсуждение, партком советовался и с членами парторганизации, и с вышестоящими партийными инстанциями, прежде всего с Отделом науки ЦК КПСС.

Авторов справки вовсе не интересуют "правильные положения" доклада, о которых они лишь мельком упоминают. Они видят его коренной недостаток в том, что он "концентрирует внимание главным образом на недостатках и ошибках, на необходимости более полного освещения ошибок и теневых сторон в истории советского периода" (с. 10). Они произвольно смешивают здесь два вопроса. Доклад действительно концентрирует внимание на недостатках и ошибках исторической науки (хотя и о достижениях ее сказано немало). И это более чем естественно для партийного подхода к задачам науки. Но доклад вовсе не призывает к концентрации внимания исследователей только на "ошибках и теневых сторонах в истории советского периода (в частности, периода индустриализации, коллективизации сельского хозяйства, Отечественной войны и т.д.)". Об этих сторонах и важности более полного их освещения говорилось постольку, поскольку в работах историков не вскрывались причины недостатков, о которых было сказано в Постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. и неоднократно писалось в партийной печати.

Чтобы обосновать свое утверждение об отрицании в докладе партийности исторической науки, авторы справки прибегают к прямой фальсификации текста. Они приводят слова о том, что "поиски правды в исторической науке - это поиски объективной истины, то есть истины, не зависящей от воли отдельных лиц и даже отдель-

стр. 70

ных классов. И такая объективная истина существует вне зависимости от того, какой отрезок всемирно-исторического процесса исследует историк". На этом они обрывают цитату, хотя в тексте далее следует: ""Правда не должна зависеть от того, кому она должна служить", - говорил Ленин (Полн. собр. соч., т. 54, с. 448). Другой вопрос, что эта правда, эта объективная истина наиболее полно и глубоко познается с позиций восходящих прогрессивных классов, что только таким классам, и прежде всего пролетариату, практически выгодно познать ее в наиболее полном объеме... Партийность в науке, то есть исследование исторической действительности с позиций пролетариата, предполагает, следовательно, стремление познать истину в ее наиболее полном объеме. Именно на эту сторону дела должен быть сделан особый упор сейчас, когда партия столь остро ставит вопрос о преодолении всех и всяческих проявлений субъективизма".

Из приведенной выдержки видно, что в докладе рассматривается вопрос о соотношении партийности и объективности и отстаивается положение о неразрывном единстве этих понятий. Позицию авторов доклада коротко можно было бы передать формулой: "Коммунистическая партийность в науке - высшая степень объективности". Именно эта идея лежит и в основе статьи коммунистов Института (один из ее авторов - член парткома т. Пашуто) "Принцип партийности исторической науки и его современные буржуазные критики" (Коммунист, 1965, N 18).

Возможно, членов комиссии (как и цитируемого ими т. Мочалова) смутило содержащееся в докладе положение, что объективная истина не зависит от воли отдельных лиц и даже классов. Но В. И. Ленин определяет объективную истину как истину, "не зависящую от человечества", "исторический материализм и все учение Маркса, - писал он, - насквозь пропитаны признанием объективной истины" (В. И. Ленин. Соч., т. 14, с. 110, 304 - 305; см. также с. 120, 312).

Напомним, наконец, что в Постановлении ЦК КПСС "О мерах по дальнейшему развитию общественных наук" содержится требование давать "глубокий и объективный анализ реальных процессов общественной жизни". Это требование исходит из признания объективной истины, познать которую призвана наука.

Таким образом, признание наличия объективной истины вовсе не связано с отрицанием принципа партийности. Добавим, что в докладе подчеркивалось и то, что "для нас, историков-коммунистов, принцип партийности является обязательным, непреложным принципом научного исследования".

3. Обвинение в призыве "писать всю правду" и желании "устранить цензуру"

И по этому вопросу позиция парткома и отдельных коммунистов в справке полностью извращена. Во-первых, требование правдивого, максимально приближенного к объективной истине описания исторических событий является для марксиста-ленинца абсолютной аксиомой. Во-вторых, речь всегда шла не только о таких препятствиях, как недоступность ряда архивных источников или неоправданное вмешательство отдельных работников издательств и Главлита, но и о сложившейся у самих историков традиции обходить острые вопросы, уклоняться от выяснения наиболее сложных процессов и т.п. В-третьих, никто (это видно даже из приведенных в справке цитат) не выдвигал требование вообще "устранения цензуры", а говорилось лишь о недопустимости некомпетентного вмешательства некоторых ее работников в решение научных вопросов.

В докладе парткома 19 февраля 1966 г. об этом необходимо было сказать прежде всего потому, что исключение из арсенала исследователя ряда фактов, субъективное разделение фактов на желательные и нежелательные связаны с прямым нарушением одного из главных принципов марксистского изучения исторического процесса (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 30, с. 351). Кроме того, так называемая "фигура умолчания" вредит делу воспитания молодежи и весьма затрудняет борьбу с буржуазной идеологией. К постановке этого вопроса члены комиссии отнеслись как к чему-то предосудительному. Между тем известно, что уже после партийного собрания 19 февраля 1966 г. в журнале "Коммунист" была опубликована статья зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС т. Степакова (1966, N 17), в которой, между прочим, сказано: "Общественные науки призваны разрабатывать актуальные вопросы социалистической действительности, не бояться острых вопросов. "Фигура умолчания" самым отрицательным образом сказывается на воспитании советских людей. Следует помнить: о чем мы не скажем с партийных позиций, скажут наши враги, но с позиций враждебных" (с. 19 - 20).

Как уже сказано выше, партком выступал не против цензуры вообще. В докладе говорилось об отрицательных последствиях для развития советской исторической науки превышения полномочий отдельными работниками цензуры, их некомпетентного вмешательства в решение научных вопросов.

стр. 71

Наука призвана открывать новое, то есть исследовать новые факты, формулировать новые выводы, ставить новые проблемы. Недаром в Постановлении ЦК КПСС об общественных науках с такой силой подчеркивается требование нового, требование дальнейшего развития, требование более глубокого и полного исследования. Но новое нельзя найти в учебниках и пособиях, иначе оно не было бы новым. Его надо выявить и исследовать, всесторонне оценить его соответствие интересам коммунизма. Это может сделать только коллектив исследователей-коммунистов, которым интересы партии не менее дороги, чем работнику Главлита, который со знанием дела может решать только вопросы охраны государственной тайны. Трудности для развития науки возникают не тогда, когда цензор выполняет свои полномочия, а когда он их превышает.

Так ставил вопрос партком не только в докладе, но и в письме секретарю ЦК КПСС П. Н. Демичеву 15 марта 1966 года. Пересылая доклад, стенограмму выступлений и резолюцию партийного собрания от 19 февраля 1966 г., партком выделил несколько вопросов, которые "выходят за рамки работы одной только нашей парторганизации". В этом письме, в частности, говорилось о желательности уточнения и определенного ограничения полномочий цензуры.

Для методов работы членов комиссии, желающих ошельмовать, опорочить ученых, наиболее показателен пример с использованием высказывания акад. М. В. Нечкиной. В беседе с членами комиссии М. В. Нечкина рассказала о том, что сокращенный и доработанный текст доклада парткома был рекомендован к печати Ученым советом и одобрен редколлегией сборника "История и историки". Уже в верстке статья была согласована в Отделе науки ЦК КПСС. Сделанные здесь замечания были учтены. В середине апреля 1966 г. статья прошла стадию сверки.

18 мая 1966 г. председатель Комитета по делам печати т. Михайлов обратился с письмом к Президенту АН СССР акад. М. В. Келдышу, в котором, в частности, бездоказательно утверждалось, будто в статье "содержалась попытка пересмотреть некоторые вопросы политики КПСС". Узнав об этом, партком 23 июня направил экземпляр сверки статьи Президенту, изложив историю подготовки статьи и обстоятельства, связанные с ее публикацией. Одновременно акад. М. В. Нечкина как главный редактор сборника "История и историки" в письме председателю Комитета по печати т. Михайлову просила разъяснить причины запрещения опубликования статьи. 28 июля зам. председателя Комитета по печати В. Фомичев прислал ответ, в котором высказал возражение лишь против одной фразы в статье, а именно: "Из поля зрения исследователей выпадает деятельность ряда организаций на том только основании, что во главе их стояли Каменев, Пятаков, Троцкий, Зиновьев и др.". Хотя в этой фразе не содержалось никакой попытки пересмотреть политику партии, авторы статьи исключили указанную фразу из текста. Однако статья так и не была опубликована.

Только в этой связи можно понять возмущенные слова М. В. Нечкиной о превышении цензурой ее функций. Авторы справки, вырвав эти слова из контекста, грубейшим образом извратили их смысл. Подобным же образом искажены ими мысли ряда коммунистов.

4. Обвинение в попытке реабилитировать оппортунистов

В справке выдвинуто серьезное обвинение в постановке вопроса "о пересмотре оценок по отношению к различного рода лицам, принадлежавшим к оппозиции" (с. 11), "в какой-то части по-иному осветить деятельность троцкистов, правых оппортунистов" (с. 15), другими словами, обвинение в стремлении в какой-то мере реабилитировать антипартийные оппозиции.

И это обвинение основано на произвольном цитировании отдельных выступлений (тт. Плимака, Генкиной и Якубовской и др.), на предвзятом толковании сути проблемы. Чтобы подкрепить свое обвинение, авторы справки весьма произвольно сводят вопрос о "фигуре умолчания" к якобы требованию осветить деятельность политических противников Ленина. Они ссылаются при этом на пример с исследованием вопроса о деятельности Петроградского Совета 1905 и 1917 годов. Так как деятельность этого Совета, - утверждают авторы справки, - изучалась и изучается, то, следовательно, доклад парткома имеет в виду освещение деятельности не Совета, а Троцкого. Однако такое "вполне обоснованное впечатление" авторов справки (см. с. 11) не выдерживает соприкосновения с фактами, приводимыми ими самими. Действительно, есть работа т. Кривошеиной о Петербургском Совете 1905 года. Авторы справки только забыли указать, что она была опубликована в 1926 году. Действительно, имеется монография т. Андреева о Советах в 1917 году. Авторы справки только забыли сказать, что она вышла в свет в 1967 году, то есть через два года после доклада парткома и, вдобавок, деятельность Петроградского Совета затрагивает в весьма малой степени. Действительно, изданы три тома документов о деятельности районных

стр. 72

Советов Петрограда. Авторы справки только забыли отметить, что эти три тома документов также были опубликованы после доклада парткома и являются лишь источником для исследования, но никак не могут заменить само исследование (не говоря уже о том, что районные Советы - это не Петроградский Совет). Действительно, "диву даешься" как легко и безответственно обращаются с фактами авторы справки.

В докладе парткома и выступлениях коммунистов речь шла, разумеется, не о реабилитации оппозиции или смягчении критики ее участников, а о таком ее освещении, которое не порождало бы у современного поколения советских людей неясности и недоумения. Мы считаем, что при освещении решительной борьбы партии против всякого рода оппозиций необходимо учитывать прежде всего то обстоятельство, что за последние годы опубликовано много важных исторических источников, которые ранее были малодоступны, фактически неизвестны большинству - Полное собрание сочинений В. И. Ленина, в том числе его переписка, стенографические отчеты почти всех партийных съездов и т.п. В этих условиях выявились несовпадения между ленинскими оценками и освещением поведения оппозиционеров в исторической литературе. Мы сталкиваемся с фактами, когда известная часть читателей, особенно молодежь, не понимает этих различий и относится с недоверием к историческим работам.

Поэтому мы глубоко убеждены, что всю напряженную и решительную борьбу партии против оппозиции надо освещать в строгом соответствии с исторической правдой, которая неопровержимо свидетельствует за партию и против ее идейно-политических противников. Только такой подход соответствует Постановлению ЦК КПСС о многотомной истории партии, где ясно сказано, что деятельность активных участников революционного движения, деятелей партии и государства должна характеризоваться "в соответствии с той ролью, которую они играли, а также с той позицией, которую они в каждый данный момент занимали в принципиальных вопросах политики" (Правда, 22 июня 1962 г.).

Авторы справки не только извратили основные положения доклада парткома, но и скрыли тот факт, что после обстоятельного обсуждения, в ходе которого было высказано немало конкретных предложений и уточнений, собрание единогласно приняло решение. В нем отмечалось, что "в докладе правильно поставлен вопрос о необходимости в преддверии XXIII съезда нашей партии проанализировать основные тенденции развития исторической науки за последние 10 - 12 лет, ее успехи и достижения, причины и характер имеющихся недостатков и тем самым облегчить партийной организации определение важнейших направлений работы парторганизации и всего коллектива на основе решений XXIII съезда КПСС". В п. 9 решения сказано: "Считать целесообразным опубликование основных положений доклада парткома в одном из исторических журналов".

Что касается конкретных предложений по редактированию текста доклада при подготовке его к печати, в том числе рекомендаций В. М. Хвостова, то они были авторами учтены. На отчетно-выборном собрании в декабре 1966 г. в резолюцию был снова включен пункт о том, что "собрание подтверждает свое решение о желательности опубликования доклада парткома "Советская историческая наука и некоторые вопросы ее дальнейшего развития" и рекомендует товарищам, подготовившим этот доклад, внести соответствующие дополнения в свете решений XXIII съезда партии".

5. Обвинение в нарушении уставных норм

В обоснование серьезного обвинения, что партком якобы "нарушал Устав КПСС", члены комиссии утверждают, будто партком не только не стремился к нормализации отношений в секторах новейшей истории, новой и новейшей истории США, истории Москвы, "а скорее своими действиями обострял их"; при обсуждении вопроса о работе сектора новейшей истории "допустил ряд нарушений норм партийной жизни" и т.д. (с. 27 - 28).

В действительности положение в указанных трех секторах стало предметом обсуждения парткома, дирекции и актива Института не по злой воле парткома, а потому, что там уже несколько лет назад возникли трудности в отношениях между руководством и коллективом, серьезно отразившиеся на научной деятельности этих секторов. Исходя из уставных требований "смело вскрывать недостатки и добиваться их устранения", "неуклонно проводить линию партии в подборе кадров по их политическим и деловым качествам", партком вынужден был разобраться в той ненормальной обстановке, которая сложилась в названных трех секторах.

Одной из причин постановки вопроса о работе парторганизации сектора новейшей истории явилось состояние работы над важнейшим объектом государственного плана - коллективным трудом "Очерки новейшей истории международного рабочего движения" (тт. I-III). Ранее этот вопрос дважды рассматривался Бюро отделения

стр. 73

истории, которое констатировало неудовлетворительное положение с подготовкой трехтомника. Готовя данный вопрос, партком создал авторитетную комиссию, в которую вошли доктора наук А. А. Преображенский, Л. Ю. Слезкин, Н. Н. Болховитинов. Заслушав отчет секретаря парторганизации сектора т. Комоловой и выводы комиссии, партком в результате двухдневного всестороннего обсуждения (с участием всего коллектива сектора) принял 12 апреля 1966 г. развернутое решение. В нем отмечена большая работа, проведенная парторганизацией и коллективом сектора по подготовке как монографических исследований, так и "Очерков новейшей истории международного рабочего движения". Вместе с тем партком указал на то, что "неблагополучное положение, сложившееся в работе над Очерками, объясняется явно недостаточным научным и организационным руководством работой сектора и редколлегии издания". Партком сделал также ряд конкретных рекомендаций, направленных на усиление контроля за выполнением в срок всех заданий производственного плана.

Партком посвятил три заседания обсуждению заявления Н. И. Саморукова в Октябрьский РК КПСС. Каждый из его пунктов был тщательно и всесторонне рассмотрен. В результате 19 июля 1966 г. партком постановил "отклонить как необоснованные обвинения в нарушении норм партийной жизни, в отступлении от линии XX-XXIII съездов КПСС, выдвинутые в заявлении Н. И. Саморукова по адресу комиссии.., а также по адресу парткома и отдельных его членов". Партком подтвердил свое решение "О работе парторганизации сектора новейшей истории" от 12 апреля 1966 г. и вместе с тем отметил недостатки в подготовке и проведении заседаний парткома 5 и 12 апреля: а) ознакомление бюро парторганизации и руководства сектора новейшей истории с докладом комиссии парткома было сделано в устной форме и лишь за день до заседания парткома, б) не была выполнена просьба Н. И. Саморукова об обсуждении ряда вопросов на закрытом заседании парткома. Тем самым утверждения комиссии, будто "партком вынужден был согласиться со многим из того, что было написано в заявлении т. Саморукова и извиниться перед ним" (с. 28), являются чистейшим вымыслом.

Вопрос о положении в секторе новой и новейшей истории США был поставлен перед парткомом и дирекцией Института парторганизацией и коллективом сектора. Секторская партийная организация на протяжении года трижды (10 сентября 1965 г., 17 июня 1966 г., 21 сентября 1966 г.) единогласно принимала решения, содержавшие резкую критику зав. сектором Б. Я. Михайлова и просьбу к парткому и дирекции об укреплении научного руководства сектора.

Для ознакомления с положением в секторе парткомом и дирекцией была создана комиссия в составе зам. директора Института А. И. Штрахова, зав. сектором П. Н. Соболева, докторов наук В. М. Далина, В. Т. Пашуто, М. С. Альперовича. Она пришла к выводу, что "для нормализации положения в секторе, консолидации научного коллектива и создания здоровой творческой и рабочей атмосферы необходимо обновить руководство сектора".

В марте 1967 г. вопрос обсуждался на совместном заседании парткома и дирекции. В принятом постановлении отмечены определенные успехи в работе сектора и вместе с тем сказано, что главным препятствием, мешающим наладить его работу, "является ненормальная обстановка, сложившаяся в коллективе за последние годы". Исходя из того, что зав. сектором Б. Я. Михайлов не сработался с коллективом, а также в связи с истечением срока его полномочий как зав. сектором было решено поставить вопрос о руководстве сектором перед Ученым советом, а также обратить внимание парторганизации сектора на необходимость усиления воспитательной работы в коллективе. В сентябре 1967 г. Б. Я. Михайлов был освобожден от обязанностей зав. сектором. Обстановка в секторе нормализовалась.

Вопрос о положении в секторе истории Москвы первоначально привлек внимание парткома в связи с состоянием работы над 7-м томом "Истории Москвы". Ход его подготовки впервые обсуждался на заседании парткома 16 февраля 1965 г. в связи с письмом т. Растяпина в ЦК КПСС. Уже тогда отмечались существенные недостатки в организации работы, обращалось внимание на то, что сектором руководит "человек, не обладающий нужным научным уровнем".

Вновь к вопросу о секторе партком вернулся в феврале 1966 г. в связи с результатами работы комиссии парткома и дирекции по 7-му тому "Истории Москвы". В своем постановлении партком отметил существенные недостатки в содержании 7-го тома "Истории Москвы", особенно второй его части, и указал, что "серьезные недостатки тома являются следствием ряда объективных причин (новизна периода, многоплановость тома и др.), а главным образом неправильной организации работы над томом... Фактически всю редакторскую работу взял на себя А. М. Синицын, который не смог обеспечить необходимого научного и литературного редактирования тома".

стр. 74

Отметив формальный подход секции Ученого совета (советский отдел) к обсуждению книги, партком рекомендовал дирекции провести вторичное обсуждение тома на Ученом совете после его доработки.

Еще раз вопрос о положении в секторе истории Москвы рассматривался парткомом 15 сентября 1967 г., когда он заслушал и обсудил отчет о работе парторганизации сектора за 1965 - 1967 годы. Парткому было известно о тревожном положении с подготовкой к изданию трудов, выпуск которых был намечен к юбилею Великой Октябрьской социалистической революции. О неблагополучии в секторе свидетельствовали также заявления ряда коммунистов. Для проверки работы секторской парторганизации была создана комиссия во главе с заведующим сектором доктором исторических наук Л. М. Ивановым. После обсуждения, в котором участвовали коммунисты - сотрудники сектора, руководитель отдела истории советского общества Ю. А. Поляков, зам. директора А. И. Штрахов, партком принял развернутое решение, в котором наряду с достижениями коллектива и парторганизации было отмечено невыполнение сектором задач, возложенных на него МГК КПСС и Президиумом АН СССР. В решении указано, что плохая организация труда, низкий уровень и неверный стиль научного руководства сектором поставили коллектив в трудное положение. Партком предложил парторганизации сектора усилить идейно-воспитательную работу, обратил внимание на необходимость повышения научной квалификации сотрудников, рекомендовал дирекции Института и отделу истории советского общества в ближайшее время решить вопрос о научных перспективах работы сектора и укреплении его руководства.

Все эти факты, сообщенные нами Отделу науки МГК КПСС, в Справке игнорируются. Ее авторы предпочли ориентироваться на безымянные "заявления многих членов организации".

Аналогичным образом обстоит дело и с утверждением членов комиссии, будто организация и подготовка многих партийных собраний Института, а также поведение коммунистов (особенно молодых) на этих [собраниях] "не отвечает требованиям Устава КПСС". Что касается обвинения в плохой организации и подготовке партсобраний, то оно голословно и не подтверждено в справке ни единым фактом. Напротив, последние составы парткома уделяли много внимания задаче превращения собраний в действительную школу партийности, воспитанию у коммунистов чувства ответственности за работу партийной организации. Вывод же о "недостойном поведении" многих коммунистов основан на заявлении т. Салехова, которое было подано несколько месяцев спустя, и партком не имел возможности рассматривать его по существу. Кстати, во время выступления т. Салехова протестующий шум на собрании был вызван не критикой Некрича (как утверждает комиссия), а его безответственным заявлением по поводу т. Комоловой. Это заявление было опровергнуто на том же собрании директором Института В. М. Хвостовым.

6. О Постановлении КПК при ЦК КПСС от 28 июня 1967 года

Научно-популярная книга А. М. Некрича "1941. 22 июня" была выпущена издательством "Наука" в конце 1965 года. Как неплановая работа, она не обсуждалась в Институте, но прошла до издания соответствующее рецензирование по линии издательства. Первые отзывы об этой книге в советской и зарубежной коммунистической печати были положительными, оценки в устных выступлениях - разноречивыми. 10 ноября 1966 г. на заседании парткома т. Штрахов предложил обсудить ее на парткоме. Согласившись, что обсуждение в Институте данной книги и других работ, вызвавших общественный интерес, целесообразно, партком считал, что такие обсуждения следует провести на Ученом совете или в другом научном коллективе. К сожалению, это предложение не было реализовано, что является, как отмечено в решении партсобрания Института от 11 декабря 1967 г., ошибкой парткома.

28 июня 1967 г. КПК при ЦК КПСС принял постановление о серьезных политических ошибках в книге А. М. Некрича "1941. 22 июня" и исключил его из рядов КПСС. По информации секретаря парткома В. П. Данилова 13 июля с.г. партком единогласно решил принять информацию к сведению и включить в план работы проведение ряда мероприятий по улучшению идейно-воспитательной работы в Институте и повышению ответственности коммунистов за порученное дело. 18 июля о постановлении КПК и решении парткома были информированы секретари цеховых парторганизаций. На первом общем закрытом собрании коммунистов Института (11 декабря) секретарь парткома сделал информацию о постановлении КПК и решении парткома. Собрание постановило принять постановление к сведению, обязало партком и секторские парторганизации осуществить необходимые меры для улучшения всей системы идейно-политического воспитания коммунистов и всего коллектива.

стр. 75

Таковы факты, из которых следует, что утверждение авторов справки, будто партком "не выразил своего принципиального отношения к решению КПК", неверно. Партком и отдельные его члены действовали в полном соответствии с Уставом КПСС. Между тем в справке извращенно освещена позиция парткома и отдельных коммунистов в этом вопросе. В противоречии с Уставом партии коммунистам предъявлены обвинения за их суждения о книге, высказанные ими до принятия партийного решения. Точно так же неправомерно обвинять коммунистов за их мнения по персональному делу А. М. Некрича, высказанные ими в беседах с членами МГК и в высших партийных инстанциях. Несмотря на то, что члены парткома неизменно подчеркивали, что считают постановление КПК для себя обязательным, эти беседы использованы в справке в качестве обвинительного материала против них.

Решительные возражения вызывает также попытка членов комиссии отождествить решение КПК с рецензией ГА. Деборииа и Б. С. Тельпуховского на книгу А. М. Некрича, опубликованной в журнале "Вопросы истории КПСС" (1967, N 9). Ставя в вину ряду коммунистов и беспартийных ученых их критическое отношение к данной рецензии, авторы справки произвольно делают далеко идущий вывод: "Критикуя рецензию, выступающие ставят своей задачей лишить аргументации решение, принятое Комитетом партийного контроля" (с. 21). Подобные рассуждения являются домыслом. Вместе с тем, именно ввиду того, что рецензия Г. А. Деборина и Б. С. Тельпуховского в научном отношении несостоятельна и неубедительна, представлялась необходимой информация коммунистов Института о конкретных обвинениях, предъявленных книге А. М. Некрича.

7. О других обвинениях в адрес парткома и коммунистов Института

Не имея возможности подробно остановиться на всех многочисленных необоснованных обвинениях, выдвинутых в справке, ограничимся кратким указанием еще на некоторые из них.

а) О деле Пузырева. Не говоря уже о том, что это дело происходило в 1965 г. и потому не может быть поставлено в вину двум последним составам парткома, следует указать на следующее. Неверно, что партком "не сделал из этого дела соответствующих выводов и не вынес этот факт на обсуждение общего собрания" (с. 4). О деле Пузырева подробно говорилось в отчетном докладе секретаря парткома Е. С. Голубцовой на отчетно-выборном собрании 3 декабря 1965 г., причем была подвергнута критике позиция секторской парторганизации. Ошибка секторского партсобрания (в том числе и тт. Арутюняна и Якубовской) состояла не в том, что была дана неправильная политическая оценка дела - взгляды Пузырева решительно осуждались и отвергались всеми, а в определении меры наказания.

б) О проекте доклада "О научной организации труда". Следуя избранному ими методу, члены комиссии обошли основное содержание и цели доклада, сведя все дело к абсурдным обвинениям, будто партком стремился "вывести из-под контроля вышестоящих партийных и государственных органов работу ученых-историков", добиться "автономизации" Института, ведущей "к избавлению идеологического центра страны от руководства со стороны ЦК КПСС, Президиума АН СССР", оспаривал право Главлита решать вопрос о публикациях того или иного исследования (с. 13).

Но, во-первых, комиссия имела дело не с докладом парткома и тем более не с решением партсобрания по докладу, а с проектом доклада. Во-вторых, содержащиеся в нем предложения о расширении в Институте выборности руководства, вполне соответствующие решениям сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС о демократизации руководства хозяйственными и научно-исследовательскими учреждениями, относятся к числу тех, с которыми партком рекомендовал войти в вышестоящие органы. Об этом ясно сказано в проекте доклада: "Сообща продумать, какие недостатки мы можем устранить собственными силами, а какие проблемы надо ставить перед Президиумом АН СССР и ЦК КПСС". Послушать авторов справки, так выйдет, что партком собирался просить ЦК КПСС избавить Институт от руководства ЦК КПСС! Наделе, как известно из истории советской науки, постепенно расширяющееся применение в ней принципа выборности отнюдь не ослабляло, а напротив, усиливало руководящую роль партии. В-третьих, как показано выше, авторами справки извращенно изложен весь вопрос о функциях Главлита.

в) Об отношении парткома к критике и самокритике. Партийный комитет неизменно прилагал большие усилия для создания и поддержания в Институте обстановки повышенной требовательности, развертывания критики и самокритики. Но члены комиссии весьма своеобразно понимают критику и самокритику. Когда партком в своем докладе 19 февраля 1966 г. и других докладах остро ставил вопрос о недостатках в работе историков или когда коммунисты выступают против искажений исторической правды, субъективистского подхода и конъюнктурщины, авторы

стр. 76

справки сразу же обвиняют их в "принципиальных ошибках". Когда же с трибуны партсобрания некоторые коммунисты (тт. Салехов, Кульбакин, Синицын, Хлопова и др.) выступают с необоснованными и даже клеветническими утверждениями, порочащими других коммунистов, то любая попытка членов парткома ответить на такую "критику" объявляется "зажимом критики". Что стоит, скажем, заявление авторов справки, что бездоказательное выступление т. Хлоповой показало "порочный, осужденный партией, стиль работы (парткома), сговор (?), нарушение внутрипартийной демократии (?), попытку расправиться с руководителями старой ленинской закалки"?

Показателен в этой связи следующий пример. В своем заключительном слове на отчетно-выборном собрании 10 декабря 1966 г., на котором в прениях выступило 33 коммуниста, в том числе все пожелавшие критиковать партком, В. П. Данилов сказал: "Новому составу парткома нужно будет внимательно изучить все выступления. Даже те выступления, которые были недостаточно обоснованными или вовсе необоснованными, даже они должны быть изучены. В критических выступлениях... было высказано немало правильных, справедливых замечаний как по содержанию доклада, так и по деятельности парткома за истекший год". Но в справке можно прочесть прямо противоположное: "В заключительном слове т. Данилов по существу отверг все критические замечания в адрес парткома и его членов..." (с. 26). Для усиления впечатления к этому прибавлено, наперекор фактам, будто "партком никаких выводов (из критики) не сделал" (с. 26) и "не имеет плана по реализации критических замечаний коммунистов" (с. 25), хотя из протоколов парткома от 20 декабря 1966 г. и 6 января с.г. члены комиссии могли видеть, что все замечания в адрес старого парткома были внимательно обсуждены и мероприятия по реализации многих из них были включены в план повседневной работы парткома.

Хорошо известен всей парторганизации факт, что партком прошлого состава, рассматривая вопрос о выплате гонорара акад. И. И. Минцу за работу, стоявшую в институтском плане, допустил ряд ошибок, нанесших моральный ущерб тт. Минцу и Гапоненко. Партком прямо доложил общему партийному собранию о допущенных ошибках и публично принес извинения тт. Минцу и Гапоненко. В справке же все это излагается так, чтобы создать впечатление, будто партком не только не исправил допущенной ошибки, а совершил ряд еще более серьезных ошибок.

В действительности, партийный комитет прошлого и нынешнего состава никогда не стремился замазать имевшиеся в его работе упущения, готов и сейчас признать свои действительные промахи, а не мнимые "принципиальные ошибки", которые пытаются приписать ему члены комиссии. Так, партком признал ошибочным, что не добился в свое время обсуждения в Институте книжки А. М. Некрича. Когда ему стало известно о серьезной критике в адрес некоторых статей сборника "Европа в новое и новейшее время", он поручил парторганизации секторов новой истории и истории исторической науки тщательно рассмотреть этот вопрос. Когда комсомольской организацией в 1966 г. на встречу с молодежью в числе шести старых большевиков был приглашен т. Снегов, т. Данилов на этом собрании подчеркнул нежелательность односторонних выступлений. Комитету ВЛКСМ было рекомендовано проводить со старыми большевиками тематические встречи с таким расчетом, чтобы в них участвовали и специалисты-историки по данному вопросу, которые могли бы дать в случае необходимости квалифицированные разъяснения. Так и была организована следующая встреча.

Партком считает своим упущением, что не добивался с достаточной энергией проведения институтского партсобрания с обсуждением вопроса о научной организации труда. В Институте имеются недостатки в расстановке кадров, о чем партком не раз поднимал вопрос. Однако обвинение в "неразборчивом отношении к подбору кадров" партком принять не может, также как и огульное заявление о "неудовлетворительной работе с молодыми коммунистами и с вновь принятыми на работу в Институт". Абсолютно неправильно и утверждение, что "за последние годы" (видимо, не случайно об этом говорится так неопределенно) "состав Института почти удвоился" (с. 24).

д) О постановке политической учебы в Институте. Институт истории, как и любое другое научно-исследовательское учреждение, не представляет собой простой арифметической суммы научных сотрудников, каждый из которых работает сам по себе. Наряду с работой по своему индивидуальному плану, сотрудник является членом научного творческого коллектива. Крупнейшие обобщающие коллективные труды, подготовленные за последние годы Институтом, являются результатом деятельности больших научных коллективов. Поэтому утверждение авторов справки, будто

стр. 77

"каждый сотрудник предоставлен сам себе" (с. 28), исходит из совершенно неверного представления об организации труда в научном учреждении.

Теоретические семинары - основная форма политучебы коллектива, проверенная многолетним опытом и обусловленная высоким общеобразовательным уровнем сотрудников Института и характером выполняемой ими работы. Семинары имеют своей целью расширить политический и научный кругозор сотрудников путем постановки и обсуждения проблем марксистско-ленинской теории, а также неразрывно связанных с ними теоретических и методологических вопросов исторической науки. Естественно, что семинары увязывают обсуждение тех или иных вопросов с проблемами, над которыми работает данный сектор, причем большое внимание уделяется критике буржуазных концепций рассматриваемой проблемы.

Обследовавшие постановку теоретической учебы в Институте комиссии (весной 1967 г. - комиссия Октябрьского РК КПСС, а осенью с.г. - члены комиссии МГК КПСС, проверявшие сектора) в целом положительно оценили работу теоретических семинаров.

Характерная особенность работы семинаров в 1966/67 и 1967/68 учебных годах - связь их тематики с 50-летием Великой Октябрьской социалистической революции и с подготовкой к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Нельзя забывать также, что семинары оказывают существенную помощь нашим пропагандистам и лекторам в их практической работе.

Совершенствование системы партийной учебы в Институте - предмет постоянного внимания и парткома и секторских парторганизаций. Однако неверно утверждение комиссии, которая, в отличие от комиссий, работавших в секторах, не знакомилась с занятиями теоретических семинаров, о том, что это "есть скорее повышение квалификации, а не политучеба". И уже совсем необоснованным является вывод комиссии о прямой связи между "не совсем правильной", с ее точки зрения, постановкой политучебы в Институте и "нарушениями партийной дисциплины" (с. 28).

Что касается политучебы молодых коммунистов, то надо отметить, что молодые коммунисты в парторганизации - это прежде всего аспиранты и младшие научные сотрудники, то есть люди с высшим историческим образованием. Все они имеют постоянные партийные поручения, большинство ведет кружки (в том числе на крупных заводах) по истории партии, биографии В. И. Ленина и текущей политике, как правило, хорошо справляются с порученным делом. Все они участвуют в теоретических семинарах в своих секторах, глубоко изучая теорию марксизма-ленинизма в разных ее аспектах. Устав КПСС молодые коммунисты изучают при вступлении в партию, и вряд ли целесообразно организовывать его изучение в порядке теоретической учебы. Предложение об углубленном изучении молодыми коммунистами истории партии будет обсуждено.

В заключение мы считаем необходимым обратить внимание на предвзятое разделение коммунистов организации на две группы - "критиков" и "критикуемых", что проявилось и в ходе бесед членов комиссии с коммунистами, записи которых используются в справке в качестве обвинительного документа. Разумеется, не только правом, но и обязанностью комиссии было беседовать с коммунистами, критиковавшими партком (в этой роли в справке фигурируют тт. Салехов, Коваленко, Хлопова и "некоторые другие"). Но поразительно, что члены комиссии некритически усвоили все их заявления, даже абсолютно необоснованные. Вот еще один характерный пример. Комиссия безоговорочно признала обоснованными претензии А. В. Пясковского к К. Н. Тарновскому как заместителю ответственного редактора VI тома "Истории СССР". Между тем достаточно было бы ознакомиться с выводами специальной комиссии, созданной по распоряжению главного редактора 1-й серии акад. Б. А. Рыбакова, или поговорить с самим Б. А. Рыбаковым, чтобы убедиться, что обвинения в адрес К. Н. Тарновского являются беспочвенными, поскольку решение, против которого протестует А. В. Пясковский, было принято редколлегией VI тома и санкционировано редакционным советом 1-й серии многотомника. Наконец, заявление А. В. Пясковского было адресовано директору Института акад. В. М. Хвостову и лишь в копии передано в партком. Именно поэтому оно рассматривалось не парткомом, а дирекцией.

Беседы с членами парткома и некоторыми другими коммунистами носили характер допроса по уже установленным пунктам обвинения. При этом было нарушено элементарное требование: сделанные членами комиссии записи не были показаны тем, с кем велась беседа. В справке же они приведены как доказательства "виновности" говоривших, как "признания" обвиненных. Пущена в ход даже нелепая анонимка.

Для доказательства обвинений служат в справке также высказывания реакционной буржуазной прессы (кстати относящиеся к 1964 - маю 1965 г., то есть ко време-

стр. 78

ни, предшествовавшему работе двух последних составов парткома), причем с явно провокационными измышлениями буржуазной пропаганды члены комиссии безоговорочно солидаризируются.

Такие недозволенные в партийной практике методы работы членов комиссии не могли не привести к односторонности и тенденциозности сделанных ими выводов, к тому, что справка дает искаженное, неправильное представление о состоянии политико-воспитательной работы в Институте истории.

Мы не имеем возможности судить о причинах столь необъективного, предвзятого подхода членов комиссии к обследованию работы партийного комитета. Но изложенное выше показывает со всей ясностью, что эта группа комиссии МГК не сумела понять специфики научной и партийной работы в научно-исследовательском институте. Вызывает недоумение и то обстоятельство, что одним из членов комиссии, да вдобавок еще ее протоколистом, является Л. П. Плетнева - жена сотрудника Института Б. Я. Михайлова, который не сработался с коллективом сектора и три состава парткома и дирекция вынуждены были этим заниматься.

Партийный комитет Института истории АН СССР, внимательно рассмотрев письменный текст "Справки о работе парткома", составленной членами комиссии тт. Буймовым, Костюком, Плетневой и Румянцевым, вынужден заявить решительный протест против применявшихся членами комиссии методов работы, противоречащих партийной практике, и необоснованных выводов, порочащих как отдельных коммунистов, так и всю партийную организацию Института истории АН СССР.

Настоящая ответная записка обсуждена на заседаниях парткома 22 и 27 декабря 1967 г. и принята единогласно.

Секретарь парткома Института истории АН СССР В. П. Данилов

ЦАОПИМ, ф. 4, оп. 165, д. 5, л. 208 - 232.

N 15. Доклад на бюро МГК КПСС 17 апреля 1968 года⁴ О работе парторганизации Института истории АН СССР по идейно-политическому воспитанию коммунистов и всего коллектива и повышению ответственности коммунистов за порученное дело

Партийная организация Института истории ведет работу в коллективе, представляющем собой крупный отряд научной интеллигенции. В Институте (без Ленинградского отделения) постоянно занято 558 человек, из них 432 человека - научные сотрудники. По обеспеченности специалистами высокой квалификации - докторами и кандидатами наук - мы стоим на одном из первых мест среди гуманитарных институтов Академии. У нас работают: 7 академиков и членов-корреспондентов, 90 докторов и 211 кандидатов наук. Следует отметить, что 3/4 докторов и кандидатов наук - коммунисты. А всего в парторганизации Института 381 коммунист, что составляет 2/3 всего состава сотрудников. Высокая партийная прослойка среди работников Института и особенно среди докторов и кандидатов наук, а также руководящих кадров резко повышает возможности партийного влияния на все стороны его деятельности.

Институт истории, будучи ведущим научным учреждением в области отечественной и всеобщей истории, выполняет важные идеологические задачи, поставленные партией перед советскими историками. Конкретно научно-исследовательская работа Института велась и ведется по следующим основным направлениям: история Великой Октябрьской социалистической революции; история строительства социализма и коммунизма в СССР и социалистических странах Европы; история международного рабочего движения; революционные традиции народов СССР и проблемы отечественной истории дооктябрьского периода; исторические формы и особенности развития и смены общественно-экономических формаций и т.д. При этом ученые Института стремятся с партийных позиций раскрыть и обобщить гигантский опыт революционной и созидательной деятельности советского народа и поставить его на службу строительства коммунизма.

Здесь нет возможности хотя бы бегло назвать наиболее крупные труды, подготовленные Институтом за последнее время. Поэтому ограничимся лишь некоторыми. В основном завершена подготовка такого фундаментального академического труда, как 12-томная "История СССР с древнейших времен до наших дней". Из печати вышло 6 томов, в том числе 4 по досоветскому и 2 тома по советскому периоду истории нашей Родины. Вышедшие тома получили признание читателей, о чем свидетельствует предложение Книготорга вдвое (до 100 тыс. экз.) увеличить тираж этого издания. На базе ранее выпущенной Институтом 10-томной "Всемирной истории" издана "Краткая всемирная история" в 2-х томах. Опубликованы также многие дру-

стр. 79

гие коллективные работы и монографии как по отечественной истории, так и по истории стран Западной Европы и Америки общим объемом около 2 тыс. печ. листов. Можно сказать, что ни одно крупное и политически важное начинание в области исторической науки не обходится без активного участия ученых Института. Так, например, наши ученые внесли в качестве авторов и редакторов большой вклад в создание вышедших из печати 3-х томов "Истории КПСС". Институт принимает активное участие в подготовке учебников для вузов и школ. Много внимания коллективом и партийной организацией уделяется борьбе с буржуазными фальсификаторами истории. Немало наших трудов, и, что особенно важно, первая марксистская "Всемирная история", переведено на иностранные языки.

Как и все советские люди, особенно напряженно трудился весь коллектив нашего Института в юбилейном, 1967 году. Взятые обязательства по подготовке 22-х юбилейных изданий (28 книг) мы выполнили. В ряду этих трудов такие ценные работы, как три монографии о Советах в период Октябрьской революции и гражданской войны, двухтомная коллективная монография "Октябрьское вооруженное восстание", публикация "Документы ВРК". Примечательной особенностью вышедших к 50-летию Октябрьской революции трудов является то, что они глубже и полнее раскрывают всемирно-историческую миссию героического рабочего класса нашей страны, великую революционно-преобразующую роль Коммунистической партии, титаническую деятельность гениального вождя партии и народа - В. И. Ленина. К юбилею работниками Института были написаны научно-популярные книжки и брошюры, разошедшиеся большими тиражами по стране. Ряд товарищей выступил со статьями, посвященными 50-летию Великой Октябрьской революции, на страницах центральной партийной и советской печати, по радио и телевидению. Кроме того, наши ученые, в основном коммунисты, принимали активное участие в многочисленных юбилейных научных сессиях и конференциях как внутри страны, так и за рубежом, выступив на них с содержательными докладами.

Подводя итоги проделанной в юбилейном году работе, мы вправе сказать, что коллектив Института внес определенный вклад в идеологическую работу партии.

Вся деятельность партийной организации Института направлена на решение поставленных перед нами партией научно-исследовательских и идеологических задач, на поддержание и развитие творческой активности всех ученых Института. Партком отдает себе отчет в том, что залогом успешного решения этих задач является всемерное повышение идейно-теоретического уровня исследований, авангардной роли и ответственности коммунистов за порученное дело.

Партийный комитет стремился усилить партийное воздействие на ход и уровень исследовательской работы. В качестве примера можно указать на весьма плодотворное рассмотрение на заседании парткома (4 мая 1967 г.), после предварительного изучения, состояния работы над советской серией многотомной "Истории СССР". В частности, партком указал на необходимость полнее учитывать в подготавливаемых томах достигнутые в отдельных монографиях результаты исследований, не обходить острые вопросы истории советского общества, а освещать их с принципиальных партийных позиций. Эти рекомендации сейчас реализуются. По решению парткома коммунисты приняли активное участие в большой работе, проводившейся дирекцией Института, по перспективному планированию исторических исследований. Партком поддерживал инициативу секторов и научно-проблемных советов в деле развертывания творческих дискуссий. Однако мы не удовлетворены сделанным в этой области. Ибо еще слабо осуществляется контроль со стороны парторганизаций за проведением обсуждений и дискуссий, а партком не подводит их идейно-политические итоги. Партком решил поправить это дело. Так, в настоящее время мы основательно изучаем, как организуются и проходят научные дискуссии в ведущем отделе Института - отделе истории советского общества, и намерены обобщить имеющийся опыт и вскрыть недостатки.

Сейчас мы совместно с дирекцией вплотную занимаемся вопросами подготовки к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Мы учитываем также, что на наш Институт ложится большая доля ответственности за подготовку к XIII Международному конгрессу историков, который состоится в Москве в 1970 году.

Одним из решающих условий усиления партийного руководства наукой является, несомненно, повышение роли парторганизаций секторов. Партком не только ориентировал в этом направлении цеховые парторганизации, но и на своих заседаниях заслушивал отчеты секретарей отдельных парторганизаций об их работе. Так, обсуждение работы парторганизации сектора истории Москвы на заседании парткома (в сентябре 1967 г.) позволило вскрыть серьезные недостатки в работе руководства этого сектора. К сожалению, рекомендации парткома относительно этого сектора до сих

стр. 80

пор не выполнены. Парткомом совместно с дирекцией были всесторонне изучены причины неблагополучного положения в секторе истории США. Это, наряду с укреплением руководства сектором, привело к нормализации положения, к повышению творческой активности коммунистов.

Партийный комитет стремился поднять роль Ученых советов (их в Институте четыре), превратив Советы в подлинные центры научно-творческой мысли. Мы добиваемся от коммунистов - членов Ученых советов Института и отделов - высокой активности, того, чтобы они ставили и решали крупные научно-теоретические проблемы. Однако деятельность Ученых советов нуждается в улучшении, а их состав в обновлении, особенно за счет более молодых ученых-коммунистов. Между тем вот уже почти полтора года предложения дирекции Института о новом составе Ученых советов лежат без движения в Президиуме Академии наук. Вообще надо сказать, что кадровые вопросы, особенно связанные со сменой научных поколений и выдвижением более молодых и способных ученых, решаются у нас в Институте нелегко.

Решающей предпосылкой повышения идейного и научного уровня ведущихся в Институте исследований является действенная идейно-воспитательная работа с коммунистами и всеми сотрудниками, их политическая закалка. Исходя из этого, мы придаем большое значение совершенствованию системы партийной учебы. Основной формой партийной учебы коммунистов и беспартийных ученых являются теоретические семинары в секторах и группах. Таких семинаров в Институте работает 18. Руководителями семинаров являются 15 докторов наук, 9 заведующих секторами, двумя семинарами руководят сами секретари секторских парторганизаций. Проблематика семинаров учитывает как высокий общеобразовательный уровень кадров Института, так и потребности исследовательской работы. Представление о ней дает простой перечень проблем: ленинская теория социалистической революции и современность, В. И. Ленин как историк, современное международное коммунистическое движение, современные буржуазные теории развития капитализма и т.д. Занятия семинаров проходят, как правило, при большой активности и резко заострены против буржуазных, ревизионистских и левосектантских концепций. Хотя партком и цеховые парторганизации держат под своим контролем работу теоретических семинаров, мы не можем закрывать глаза на имеющиеся недостатки в партийной учебе. В некоторых семинарах узок круг активных участников. Многие молодые коммунисты проявляют известную робость, не все семинары соблюдают необходимую регулярность занятий. Выявилась также необходимость для повышения идеологической вооруженности научных работников расширить проблематику теоретических семинаров за счет таких новых тем, как история борьбы партии с антиленинскими течениями и группировками.

Парторганизация Института ведет обширную лекционную и пропагандистскую работу среди населения. В ней принимают регулярное участие более 170 коммунистов. В наших условиях лекционная и пропагандистская деятельность является одним из главных партийных поручений коммунистов и играет большую роль в воспитании их деловых и политических качеств. Ряд коммунистов Института в течение многих лет успешно преподает в Вечернем университете марксизма-ленинизма при МГК КПСС.

Более 150 научных сотрудников Института (в том числе 114 коммунистов) ведут лекционную пропаганду по линии общества "Знание". Наши лекторы, по имеющимся в парткоме отзывам, пользуются большим и заслуженным авторитетом не только в Октябрьском районе, но и в городе и неоднократно награждались почетными грамотами. Однако у нас нет оснований для самодовольства. Идеологическая борьба обостряется. Мы, историки, можем и должны делать больше по пропаганде марксистско-ленинских идей и исторических знаний, активнее разоблачать новейшие хитроумные приемы апологетов капитализма, попытки очернить советский опыт революции и социалистического строительства.

Сейчас мы развертываем лекционную работу в связи со 150-летием со дня рождения К. Маркса. Настала пора возобновить хорошую практику коллективных выходов ученых-историков на предприятия, выступлений видных ученых в рабочих аудиториях.

Одной из самых действенных форм политического воспитания активности коммунистов являются партийные собрания. Их всесторонней подготовке, постановке на них актуальных вопросов научной и партийной жизни партком придавал большое значение. И мы можем сказать, что интерес коммунистов к партсобраниям и активность на них за последние годы значительно выросли. Этого, правда, нельзя сказать о партсобраниях всех цеховых парторганизаций, которые подчас

стр. 81

проводятся редко, при недостаточной активности коммунистов. Но все же сдвиг налицо - партийные собрания играют большую роль в идейно-политической жизни Института.

Как ни значителен актив в работе парторганизации и всего коллектива, мы стремимся трезво и критически оценивать свою работу. Теперь, особенно в свете выступления генерального секретаря ЦК т. Брежнева на городской партконференции и решения последнего пленума ЦК, остро поставивших вопрос об идейной непримиримости и высокой требовательности к кадрам, нам видно, что мы допустили в своей работе серьезные недостатки, промахи и упущения. То обстоятельство, что ЦК КПСС за истекший год трижды отметил серьезные идейно-теоретические ошибки в публикациях отдельных сотрудников и в журнале нашего Института, говорит само за себя. Как известно, в Постановлении Секретариата ЦК КПСС от 7 апреля 1967 г. было указано, что опубликование на страницах журнала "История СССР" - органа Института - мемуаров Шульгина было грубой политической ошибкой редколлегии. 28 июня 1967 г. решением КПК при ЦК КПСС был исключен из партии А. М. Некрич за допущенные им серьезные идейно-политические ошибки в книге "1941. 22 июня". Серьезные критические замечания были высказаны также по поводу некоторых статей в сборнике "Европа в новое и новейшее время".

Как могло случиться, что в нашем в целом здоровом и политически зрелом творческом коллективе могли иметь место подобные идейные срывы отдельных сотрудников?

Мы должны откровенно признать, что за последние годы среди части научных работников ослабли принципиальность и требовательность к идейно-теоретическому содержанию публикаций, получили известное распространение недопустимые в идеологических учреждениях снисходительность и либерализм. Партком повинен в том, что не сумел собственными силами противостоять и дать отпор этим настроениям, проявил терпимость, полагая, что в здоровом коллективе все отрицательные явления будут изжиты сами собой. Партком до постановления КПК не выразил своего принципиального отношения к критике книги Некрича. Как показал опыт, все это было нашей серьезной ошибкой.

Решение КПК при ЦК КПСС по делу Некрича послужило решающим толчком для того, чтобы партком и вся организация критически оценили свою деятельность. Мы можем доложить МГК, что партком извлек необходимые уроки из своих просчетов и принял меры к решительному улучшению политико-воспитательной работы в Институте. Большую помощь в этом нам оказал Октябрьский РК КПСС. Разработаны и проводятся в жизнь мероприятия по активизации деятельности парторганизаций секторов, повышению требовательности к идейно-теоретическому содержанию работ при обсуждении и рекомендации их к печати на заседаниях секторов и Ученых советов. В этих мероприятиях, в частности, нашли отражение результаты работы комиссий МГК КПСС по проверке цеховых парторганизаций.

По-деловому прошло в парторганизации Института обсуждение Постановления ЦК КПСС от 14 августа 1967 г. "О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве". Это постановление, являясь для нас программой деятельности, определило основные направления исследовательской работы всего коллектива. Дирекцией при активном участии парткома, парторганизаций секторов и коммунистов - членов Ученого совета пересмотрен план научно-исследовательской работы, выдвинуты новые проблемы, нуждающиеся в разработке. Особое внимание мы уделяем преодолению таких отрицательных явлений, как субъективизм и догматизм в науке, и намерены добиваться, чтобы во всех трудах Института кардинальные проблемы отечественной и зарубежной истории освещались с партийных позиций. Недавно партком рассмотрел важный вопрос об усилении борьбы с буржуазными фальсификаторами истории на страницах журналов Института и нацелил на это коммунистов-ученых.

Наши усилия, усилия парткома, направлены на то, чтобы, поддерживая и далее в Институте творческую атмосферу, поощряя смелый научный поиск и новаторство в науке, повысить партийную требовательность и ответственность коммунистов за их научную продукцию. Напоминание т. Брежнева в его недавнем выступлении о том, что доверие и уважение к ученым не исключает, а напротив, предполагает высокую требовательность к ним, служит для нас в связи с этим руководством. По предложению парткома в феврале-марте почти во всех парторганизациях секторов проведены партсобрания о повышении авангардной роли и ответственности коммунистов, на которых были остро поставлены вопросы партийности в исторической науке и повышения взаимной бескомпромиссной требовательности. В последнее время ни одно мероприятие парткома не проводится без того, чтобы оно так или иначе способство-

стр. 82

вало улучшению идейно-воспитательной работы в коллективе Института. Большое значение мы придаем индивидуальной работе с коммунистами, которая до последнего времени велась от случая к случаю. К сожалению, в своей работе с кадрами мы все еще не доходим до каждого. Поэтому отчасти и возможны такие явления, как безответственное политическое поведение мл. научного сотрудника П. И. Якира, резко осужденного коллективом⁵.

Руководствуясь постановлением пленума МГК КПСС, партком стремится поднять уровень организаторской работы, чтобы сделать нашу работу более эффективной.

Пользуясь случаем, мы хотели бы обратить внимание МГК на трудности, с которыми сталкивается наш Институт. Нельзя признать нормальным, что вот уже год большой коллектив идеологического учреждения работает без директора. Решение же вопроса о реорганизации Института затягивается. Мы просим бюро горкома в своем решении поставить эти неотложные вопросы перед ЦК. КПСС.

В настоящее время в свете выступления т. Брежнева на городской партконференции и решений последнего Пленума ЦК КПСС мы намечаем дальнейшие меры с тем, чтобы не только поднять на должный уровень партийно-политическую работу в своей организации, но и резко усилить нашу роль в идеологической борьбе партии. Уверены, что наш отчет на сегодняшнем заседании бюро горкома партии поможет нам успешно решать стоящие перед парторганизацией задачи.

ЦАОПИМ, ф. 211, оп. 2, д. 118, л. 68 - 79.

Примечания

1. Имеется в виду Пузырев.

2. Речь идет о диссертации: АНДРЕЕВ А. М. "Советы рабочих и солдатских депутатов накануне Октября. Март-октябрь 1917 г.", изданной в виде монографии в 1967 г.

3. Сдобнов - следователь КПК, который вел дело Некрича.

4. Заголовок, надписанный рукой Волобуева.

5. О П. И. Якире см.: КИМ Ю. Дело Петра Якира. В кн.: Крайности истории и крайности историков. М. 1997.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Автор(ы) публикации - Вопросы истории, № 2, Февраль 2008, C. 44-83:

Комментарии: