Период реконкисты, то есть возвращение христианами занятых арабами территорий Иберийского полуострова, тянулся почти 800 лет. Последние 400 лет этого периода были примечательны появлением среди жителей христианских государств новой значительной группы населения. Это были мудехары (от арабского "мудаджжан" - прирученный). Так назывались мусульмане, оставшиеся жить на отвоеванных христианами территориях и подчинившиеся им на основании договора, соглашения о капитуляции или в силу заключенного союза¹.

Уже в IX-X вв., в эпоху так называемой астурийской реконкисты, мусульмане, попадавшие под власть христиан, становились их свободными вассалами и сохраняли свою собственность. Христиане тогда были слабее и не хотели плодить врагов на своих землях и, кроме того, учитывали, что в Аль-Андалусе хорошо относились к мосарабам и прочим христианам. К тому же, указывает Рафаэль Альтамира-и-Кревеа, "труднейшей проблемой реконкисты было заселение новых территорий и их эффективная эксплуатация". Поэтому правители Арагона и Кастилии, стремясь не нанести ущерба своим вновь обретенным владениям, всячески благоприятствовали мудехарам. Это получило особенно четкое выражение в специальных документах, фиксировавших статус таких городов Арагона, как Дарока, Калатайюд, Теруэль и Тудела. По их образцу подобные документы были разработаны и в Кастилии (кроме Толедо, где это произошло раньше). Тем самым мудехары получили немало льгот, а в ряде случаев почти уравнивались по своему положению с христианами.

Они обычно сохраняли свои земли, имущество, обычаи и религию, а также пользовались особыми правами ("фуэрос"). Причем эти права были весьма значительны. Например, покровительственные меры Альфонсо VI Храброго (1065 - 1109), предоставившего маврам занятого им в 1085 г. Толедо специальные привилегии (освобождение от податей, охрану собственности, свободу исповедования ислама и устройства своего самоуправления), даже привлекли в этот город мусульман - подданных еще сохранивших независимость мавританских правителей (т.н. мулюк ат-таваиф, то есть "удельных

Ланда Роберт Григорьевич - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН.

королей"). И это не было следствием особых симпатий Альфонсо, получившего восточное образование и женатого на арабской принцессе Заиде, к мусульманам или его договоренности с бывшим правителем Толедо Яхьей аль-Кадиром, которому он содействовал в захвате власти в Валенсии. Причины поведения короля были гораздо более глубокими и значительными.

Это было время подъема реконкисты и ее фактически первых серьезных успехов, в частности взятия в 1058 г. Визеу и в 1064 г. Коимбры на северо-западе полуострова и Барбастро - на северо-востоке. Тогда же не только на юг полуострова, но и в Магриб хлынули первые группы беженцев - мусульман, тагаринов (от "тагрийин" - приграничные). Их кварталы возникли прежде всего в городе Алжир, один из районов которого и сейчас называется их именем. Гранадский историк XII в. Ибн Галиб сообщал, что тогда уехало "большинство мусульман северного приграничья", которые в Магрибе, особенно - в земледелии, научили местных жителей обращению с новой техникой, которую те "никогда не знали и не видели". Грамотные и культурные люди из их среды "становились министрами, секретарями, агентами правительства, сборщиками налогов и чиновниками. И если находился андалусиец, о местном жителе даже не заходила речь"².

Однако христианские короли полуострова в то время не были заинтересованы в эмиграции мусульман. Они не могли тогда обеспечить (как это случилось позже) хозяйственную колонизацию присоединенных территорий и наладить там экономическую жизнь на новой основе в силу ограниченности своих людских ресурсов (к тому же, занятых преимущественно войной как с маврами, так и с другими христианскими государствами), более высокого уровня экономического и культурного развития населенных маврами областей и более высокой квалификации и (как впоследствии доказали испанский историк Антонио Домингес Ортис и французский социополитолог Бернар Венсан) более высокой производительности труда мавров³.

Короли хотели удержать своих новых подданных, по крайней мере, от массовой эмиграции и обеспечить за счет их труда и умения экономическое процветание присоединенных земель, что должно было в итоге усилить материальную и финансовую мощь королевств, много сил отдававших реконкисте. Во многом это удалось. "Оставшиеся работники - мудехары сохранили многие промыслы и передали технические знания" - пишет британская исследовательница Оливия Реми Констейбл. Впоследствии это содействовало появлению "в Кастилии и Арагоне новых производств и товаров", хотя не все прибывшие с севера христиане смогли "воспринять стиль жизни и бизнеса своих предшественников, что привело к упадку некоторых ремесел"⁴.

Тем, не менее, первое время, даже первые столетия, жизнь мудехаров под властью христиан объективно была выгодна и той, и другой стороне.

Поэтому не должно вызывать удивления явно благоприятное отношение королей Кастилии и Арагона к мудехарам. Начало этому положил Альфонсо VI. При Альфонсо VII (1126 - 1157) мудехарам были даны дополнительные права, а главой мудехаров был назначен перешедший на сторону короля эмир небольшой таифы Руэды. При Альфонсо VIII (1158 - 1214) аналогичного положения достиг примкнувший к нему эмир Мурсии в 1147 - 1172 гг. Абу Абдаллах Ибн Саид аль-Джумани Ибн Марданиш (по слухам - принявший ислам Мартинес), который объединил вокруг себя весь восток полуострова (Шарк аль-Андалус), заключал договоры с Генуей и Пизой, одновременно сражаясь в союзе с кастильцами против Альмохадов. В Кастилии его называли "Рей Лобо", то есть Король-волк.

Альфонсо VIII привлекал на свою сторону и других вождей мусульман. Его преемники продолжили ту же традицию, которая была особенно харак-

терна для правления Альфонсо X Мудрого (1252 - 1284). При нем мудехары Хереса и Мурсии, восставшие против короля при поддержке эмира Гранады, практически не были наказаны и должны были лишь платить подать королю, не отбывая никаких других повинностей. То же самое было с мудехарами Лебрихи. И это - несмотря на то, что король был в довольно непростом положении, сражаясь против целой коалиции мятежных мудехаров, эмира Гранады, помогавших ему мавров Магриба и части примкнувших к мусульманам недовольных королем кастильских феодалов. Вдобавок мавры тогда впервые применили в бою порох и пушки.

Общины мудехаров (альхамы - от арабского "аль-джамаа", то есть собрание, общество) повсеместно пользовались правом на самоуправление, имели свои особые скотобойни и системы водоснабжения как в селах, так и в городах. Главой альхамы обычно назначался альфаки (то есть "факих" - законодатель, богослов и "просто мудрец"). Мудехарам разрешалось свободно исповедовать ислам, посты главного судьи и альгвасила (начальника полиции) также занимали мудехары. В Севилье и некоторых других городах городского голову (алькальда) избирали сами мудехары, но, как правило, всех должностных лиц из их среды назначал король. Ограничения прав мудехаров также существовали. Они не могли, в частности, строить новые мечети и проводить религиозные церемонии в местах компактного проживания христиан. Они обязаны были жить отдельно от христиан, выплачивать десятину королю, одиннадцатую долю доходов городу, в котором проживали, десятину - чуждой им церкви, становиться на колени при встрече со святыми дарами, несколько позже - брить бороду, по-особому стричь волосы и носить особую одежду.

В то же время им предоставлялись различные льготы, прежде всего, как пишет Рашель Арье, с целью "обеспечить квалифицированными сельскими рабочими... цветущие сады Валенсии и Мурсии". Для них строились особые рынки, организовывались специальные ярмарки. Но, наряду с этим, ограничены были их права в суде как свидетелей и как адвокатов. Христианкам запрещалось вступать с ними в брак. Однако в случае крещения церковь разрешала им сохранять при себе своих жен, даже если их было несколько. В 1295 г. им было запрещено приобретать имущество христиан. Тем не менее мудехары сотрудничали с ними и даже строили для них церкви в своем полувосточном стиле, который сохранился до наших дней⁵.

Впрочем, в разное время к мудехарам относились по-разному. Тот же Альфонсо X Мудрый наказывал их за мятежи, но вскоре после этого обычно прощал, что вполне укладывалось в генеральную линию его политики на сотрудничество христиан, мусульман и иудеев, на совместное изучение памятников культуры и вообще на их относительно бесконфликтное сосуществование. При Альфонсо XI (1312 - 1350) налоги на мудехаров были даже снижены, причем - по просьбе магистра военно-рыцарского ордена Калатравы, опасавшегося массовой эмиграции мудехаров, весьма нужных экономике Кастилии. И не только: известно, что многие альхамы свободных земледельцев патронировались либо королем, либо магистрами рыцарских орденов, которым и выплачивали подати. Были и другие категории сельских мудехаров - полукрепостные арендаторы, приписанные к поместьям католической знати ("рикос омбрес", то есть богатых людей), и состоявшие официально на королевской службе мавры-воины, проживавшие в крепостях и укрепленных городках во главе со своими предводителями (арраэсами или алькайдами). Причем отряды мавров весьма часто использовались королями и в борьбе с мусульманами, и в феодальных междоусобицах внутри королевств, и в войнах между королевствами.

Ввиду заинтересованности в мудехарах короли нередко смягчали ранее ими же установленные или же продиктованные церковью ограничения их прав. Энрике II (1362 - 1379) разрешил им покупать имущество христиан. Энрике IV (1454 - 1474) буквально накануне воссоединения Испании и сокрушения Гранады вообще отменил большинство стеснявших мудехаров постановлений и даже приблизил их ко двору. "В некоторых областях - пишет Альтамира-и-Кревеа - они составляли весьма богатую и влиятельную прослойку, причем именно мудехарам многие кастильские магнаты поручали различные дела доверительного свойства". Имели место даже "сердечные отношения" между мусульманами и христианами, в том числе - на земле еще независимой Гранады, где кастильская и мавританская знать устраивали совместные турниры. Мудехары при Энрике IV даже входили в королевскую охрану. Иными словами, до рубежа XV- XVI вв. жизнь мудехаров была терпимой, иногда - даже неплохой.

Было бы неверно считать, что все мудехары находились в одинаковом положении. Бедные арендаторы, тем более - рабы (были и такие), жили хуже свободных земледельцев, а все сельские жители, права которых не всегда оговаривались, жили хуже горожан, пользовавшихся теми или иными "фуэрос". Но и "фуэрос" давались в разное время и при разных обстоятельствах. Поэтому, например, мудехары Баэсы, Куэнки, Сории пользовались ими в полной мере, в то время как мудехары Кордовы были почти бесправны, а мудехары Севильи так страдали от всякого рода дополнительных поборов и податей, да и от других ограничений (их первыми заставили еще в 1252 г. носить особую одежду), что оказались в первых рядах покидавших родину задолго до навязанного им в начале XVII в. изгнания. Не случайно в области Севильи в XII-XIV вв. было зарегистрировано резкое уменьшение населения. По некоторым сведениям (правда, опровергаемым многими авторами), мусульманское население полуострова за эти 200 лет в целом уменьшилось чуть ли не в 5 раз. Тем не менее мудехары, особенно Арагона, торговали с Гранадой вплоть до ее падения (только в Валенсии этой торговлей в XV в. были заняты 273 мудехара). А некоторые мудехары Арагона даже вели свои коммерческие операции вместе с еврейскими негоциантами, а также купцами-христианами Барселоны, Генуи и Венеции, осуществляя перевозки товаров между Египтом, Тунисом, Алжиром и Гранадой, а также - Марселем, Сардинией, островами Родос и Майоркой⁶.

Поскольку взаимоотношения мусульман и христиан уходят корнями еще в эпоху расцвета аль-Андалуса, некоторые историки считают, что реальными предшественниками мудехаров были берберы, жившие в Кастилии еще в X в., когда она была всего лишь графством в составе королевства Леон. Они, в отличие от арабов, чувствовали себя в горах как дома и потому, внедрившись кое-где в труднодоступные районы населенных христианами отрогов Пиренеи, образовали там своеобразный регион Малакутия (то есть "Плохая Готия", как называли ее в Галисии). Некоторые мусульмане с 916 г. даже владели там замками. Вплоть до 1020 г., задолго до взятия Толедо, официально положившего начало эпохе мудехаров, берберские и арабские имена (большинство берберов аль-Андалуса к тому времени были арабизированы или хотя бы полуарабизированы) фигурируют в документах Леона и Кастилии. Причем лишь с конца XI в. некоторые из них принадлежат мосарабам, вынужденным вследствие репрессий Альморавидов перебраться на земли христиан. Потомки этих постепенно ассимилировавшихся христианским окружением "марагатос", то есть мавров-готов ("морос готос") еще в XIX в. черной одеждой особого покроя, бритыми головами, своеобразными манерами и замкнутостью напоминали берберов, хотя и забыли свой язык. Они говорили по-испански со специфическим акцентом, жили компактно в высокогорных деревнях и, сторонясь

чужаков, выбирали себе жен только из своей среды. Их осталось совсем немного и только в районе Асторга провинции Леон. Большинство же либо погибло, либо разделило судьбу прочих мусульман аль-Андалуса.

Таким образом, у мудехаров были предшественники. Но лишь тогда, когда Альфонсо VI Храбрый, овладев Толедо, стал в глазах христиан "император толетанус", а в глазах мусульман - наследником правивших городом ранее исламских эмиров Зу-н-Нунидов, оформилось само понятие "мудехаризм" как юридическая возможность последователям ислама "жить в христианском сообществе так же, как общины мосарабов жили на землях ислама"⁷.

Взаимодействие и сотрудничество мудехаров и христиан в XI-XV вв., несмотря на периодические приливы и отливы взаимной политико-религиозной антипатии, было тесным и эффективным, особенно в Наварре и Арагоне и прежде всего - в подчиненных Арагону областях Каталонии и Валенсии. В дальнейшем оно распространилось и на Кастилию. В результате для всей Испании постепенно стал своим (в том числе и в наши дни) стиль "мудехар", в первую очередь проявившийся в архитектуре, ремеслах, (особенно художественных), прикладном искусстве, характере декора и орнамента, ювелирном деле, некоторых принципах строительства и общей эстетики (в частности, во внешнем и внутреннем убранстве домов, использовании цветов, растений и цветных панно как элемента украшения жилища). В этом стиле, как и в духе "неомудехаризма" (то есть комбинации стиля "мудехар" с отдельными элементами готики и прочих влияний), только в Мадриде, по данным Педро Лавадо Парадинаса, в XIX-XX вв. было выстроено 68 зданий церквей, школ, больниц, фабрик, институтов, торговых центров.

Вместе с тем, конкретная политическая обстановка, постоянно менявшаяся в иберийских королевствах рассматриваемого периода, не способствовала спокойствию и стабильности⁸. Даже в начале XV в. многие мудехары, например некий Али аль-Бармуни из Барселоны, славили эмира Гранады как "нашего властелина и хозяина", желали ему "успеха и победы в священной войне", призывали своих "братьев-единоверцев" к эмиграции в "несравненную Гранаду", требовали полного невмешательства властей в свои дела, на что власти отвечали закреплением сегрегации мудехаров, церковными предписаниями одеваться так, чтобы "христиане не ошибались, оказываясь в обществе еврейских и сарацинских женщин, а евреи и сарацины - в обществе христианок". Вследствие давления и преследований, вынужденной эмиграции или нередких тогда случаев христианизации мудехаров их альхамы численно сокращались и даже исчезали. Дольше сохранялись "морериа" (мавританские кварталы), следы которых, как и "худериа" (еврейских районов), можно ныне наблюдать почти во всех старинных городах Испании.

Причина этого - в особой и более длительной заинтересованности и властей, и христиан-горожан в умелости, качестве работы и широких (в том числе международных) связях проживавших в городах торговцев и ремесленников (не говоря уже об архитекторах, музыкантах и вообще деятелях искусств) из среды мудехаров. Поэтому даже к 1495 г. только в Кастилии насчитывались десятки "морериа", среди которых были и весьма крупные: 432 домохозяйства в Орначос, 251 - в Авиле, 177 - в Валь-де-Рикоте, 126 - в Пальма дель Рио, 122 - в Агредо, 100 - в Гвадалахаре и т.д. В Арагоне альхамы были более многочисленны, но и менее изолированы от христиан: многие мудехары здесь утратили или полузабыли свой язык, постепенно усвоив каталанский. Все они охотно именовались "королевскими мусульманами", а посты кадиев у них в ряде случаев занимали христиане. Вместе с тем мудехаров в Арагоне очень ценили как оружейников, мебельщиков, садоводов, мастеров фаянса, лекарей и декораторов.

Страной "максимума мудехаризма" американский арабист Р. Бэрнс назвал область Валенсии в составе Арагона, юридически даже считавшуюся особым королевством. Здесь предпочло остаться и стать мудехарами большинство местных мусульман, так как король Хайме I Завоеватель (1213 - 1276), как и некоторые его предшественники и преемники, умел идти на компромиссы со знатью мудехаров. Даже отнимая собственность у наиболее мятежных ее представителей, он передавал ее тем, кто был ему верен среди тех же мудехаров. Так он отдал каиду Тарбены Мухаммаду ибн Исхаку и его племяннику Бакруну деревни и замки высланного в 1264 г. бунтаря Аль-Азрака. Через 5 лет Ибн Исхак и Бакрун тоже были изгнаны, но часть их владений была отдана "вазиру Абиаферу", то есть Абу Джафару. Король дал ряд привилегий альхаме г. Валенсия во главе с каидом Саадом ибн Хаййяном, снизил налоги на мудехаров и поклялся "никогда не изгонять" их и не лишать "домов и замков". Он даже субсидировал их деятельность. Вместе с тем мечеть в г. Хатива стала зданием городского совета, а бывший мусульманский губернатор (вали) города принял католичество и стал бароном.

В Валенсии дольше, чем в других областях Испании, мудехары оставались большинством. В ряде мест их правящие кланы (например, Бану Иса в Хативе и Монтесе) держались десятилетиями. Как правило, их отстраняли лишь в случае мятежа против королевской власти. Во всех иберийских королевствах, нередко воевавших друг с другом, шла постоянная борьба за власть, то и дело вспыхивали внутридинастийные споры, в которые иногда ввязывались и знатные мудехары. К тому же, до середины XIV в. их подталкивали к этому как эмиры Гранады, так и вторгавшиеся на полуостров мусульмане Магриба. С XV в. возникла угроза со стороны поднимавшейся Османской империи. На этом фоне попытки некоторых вождей мудехаров воссоздать на территории христианских государств былые "таифы" аль-Андалуса не казались чистой химерой. Но все вожди потерпели поражение, будь то Абу Абдаллах Мухаммад аль-Азрак в 1243 г. или Ибрахим Абу Исхак аль-Аскари в 1276 году. Тем не менее, к мирным мудехарам сохранялось лояльное отношение.

Структура управления мудехарами была схожей во всех христианских королевствах. Но были и различия. В Кастилии во главе альхамы обычно стоял альфаки, одновременно администратор и духовный авторитет, богослов. Но в Валенсии альфаки был всего лишь учитель или теолог. Административные же функции (как и судебные) возлагались на алькайда, которого часто, даже в документах, не знавшие арабского чиновники называли "аль-кади". Причем его назначал и оплачивал король, в то время как по мусульманской традиции кади избирались верующими. Поэтому везде, где кади превратился в назначаемого христианской властью чиновника, в качестве религиозных лидеров и независимых толкователей шариата стали выдвигаться муфтии, выпускавшие фетвы, то есть основанные на Коране и шариате постановления по разным вопросам. При Энрике II в Кастилии за мудехарами было признано право избирать "главного алькальда мавров", которого мусульмане стали называть "кади аль-кудат" ("всем судьям судья").

По мнению британского историка Леонарда Патрика Харвея, в Валенсии "существовал симбиоз между мудехарами и феодальной аристократией" Арагона, высоко ценившей знания, таланты и производительность труда своих мусульманских подданных. Именно тогда возникла поговорка: "Киен тьене моро, тьене оро" - "У кого есть мавр, у того - золото". Харвей утверждает, что мудехары Валенсии "вросли в христианский политический порядок, став приемлемым интегральным элементом, как и прочие компоненты Арагоно-каталонского феодального государства". Но, если это и было так, то совершенно не сопровождалось отказом мудехаров от ислама. Из местной элиты перешли

в христианство до 1520 г. только три человека - бывший эмир Валенсии Абу Зейд в 1238 г., альфаки Асмет Ханнаджа в 1413 г. и альфаки Хативы в 1487 году.

Хотя католическая церковь всегда была за "изгнание сарацинов" и поощряла погромы мавританских кварталов (только в 1276 - 1291 гг. они были в 16 городах Арагона), короли стремились предотвратить бегство мудехаров, а кортесы в 1376 г. тревожились по поводу "отъезда большого количества мавров, опустошающего страну". В обращениях к королю говорилось, что если они все уедут, то "епископы, рыцари, люди благородного происхождения, граждане и простой люд городов лишатся необходимых средств к жизни". Эти опасения особенно обострились вследствие потерь от эпидемии чумы. В 1428 г. король Арагона Альфонсо Великодушный (1416 - 1458) лично основал альхаму в Кастельоне, продемонстрировав свою заинтересованность в покровительстве мудехарам. Однако в 1459 г. местный феодал добился ее ликвидации, заплатив муниципалитету города за "изгнание 30 мавританских собак". Но это не было общей тенденцией⁹.

В королевстве Наварра, где мусульман было 17%, отношение к ним было наиболее лояльным, ибо страна была максимально заинтересована в полном использовании своих небольших, в том числе человеческих, ресурсов и не опасалась ни атак мусульман извне, ни своих мусульман. Мудехары населяли здесь 13 деревень и город Тудела, до наших дней сохранивший в своей архитектуре, планировке, декоре, оформлении древних стен и кварталов, даже в стиле церквей особенности специфически арагонского мудехаризма, корнями уходящего в VIII-IX вв., то есть эпоху основания города его первыми правителями Бану Каси и Туджибидами. Короли Наварры, участвуя в совместных с Кастилией и Арагоном походах против мусульман, всегда выставляли охрану у Туделы против особенно рьяных "крестоносцев". Но еще больше, чем о строителях, врачах и мастерах Туделы, наваррцы заботились о мудехарах-крестьянах, которые вели очень эффективное хозяйство, особенно на орошаемых землях, выращивая для рынка зерновые, свежие овощи и садовые культуры. Только в Наварре встречались христиане, арендовавшие землю у мудехаров, но также только здесь все должностные лица мудехаров поголовно назначались королем¹⁰.

Очень мало сведений о мудехарах Португалии. В XI в. на западе Пиренейского полуострова существовало до 7 княжеств "мулюк ат-таваиф", составлявших так называемый Гарб аль-Андалус, то есть запад аль-Андалуса. Однако многие из них были сравнительно быстро завоеваны оформившимся в 1139 г. Португальским королевством. Его успехи были пресечены на время халифами Альмохадов, совершившими в 1161 - 1195 гг. 8 победоносных походов в Гарб аль-Андалус. Однако после решающего поражения мусульман при Лас Навас де Толоса в 1212 г. португальская реконкиста при активном участии Кастилии и особенно рыцарей ордена Сантьяго возобновилась. В 1249 - 1250 гг. она была завершена присоединением Алгарви (юго-запада Иберийского полуострова), причем - не только военным, но и дипломатическим путем, в результате заключения соглашений с местными мусульманами, которые, как и мудехары Арагона, Кастилии и Наварры, сохранили за собой важные позиции в экономике, особенно в торговле и ремеслах. Однако настало уже иное время. К тому же, в ходе португальской реконкисты происходила более интенсивная, чем в Испании, христианская колонизация земель, отвоеванных жителями Галисии и других относительно бедных горных районов севера полуострова, а также - выходцами из Франции (первую династию королей Португалии основали герцоги Бургундии), Фландрии, Германии и других стран. А местные мудехары, особенно в сельской местности, представляли собой, по мнению Пьера Гишара, в основном "население, сильно дезорганизованное бегством своей политической, социальной и куль-

турной элиты и экономически все более попадавшее в зависимость от христианской колонизации".

В то же время в городах мусульмане легко прижились и стали, как и в других иберийских королевствах, посредниками в торговле с Гранадой и Магрибом, особенно в XIV веке. В 1383 г. им даже разрешили ездить "за море в землю мавров" (то есть в Магриб) без оставления залога. Однако с 1415 г., с захватом королем Жуаном Сеуты и началом колониальной экспансии Португалии в Африке, доверие к мусульманам, (каковых не без оснований считали солидарными с магрибинцами) начинает уменьшаться. К тому же португальцы последовательно захватывают порты на побережье Магриба, вывозя оттуда рабов и военнопленных. Одновременно в самой Португалии мусульмане все более вытесняются из экономической и социокультурной жизни, ввиду чего они вынуждены отбывать в Магриб, Кастилию или еще куда-нибудь. Король Дону Мануэлу (1495 - 1521) в 1497 г. поставил их перед выбором: либо уехать, либо креститься. Большинство, очевидно, покинуло Португалию, потому что к 1525 г. из примерно 100 тыс. христианизированных экс-мусульман почти не было местных уроженцев. Их основную массу составляли рабы (или их потомки), военнопленные или добровольно приехавшие в страну (часто - в поисках пропитания) выходцы прежде всего из Магриба, но также - из Тропической Африки, османских владений, Индии (в то время уже осваиваемой португальцами) и, реже, Испании¹¹.

Как ни старались христианские правители, особенно в первые века реконкисты, удержать мусульман в своих владениях, это удавалось далеко не всегда. Многие из них, как уже отмечалось, навсегда уезжали в Магриб, где часто играли важную роль, особенно в экономике, градостроительстве, мореходстве и военном деле. Оставалось на завоеванных территориях, однако, не меньше мудехаров, (а в первые века - даже больше), чем уезжало. И вплоть до начала XVI в. они были часто трудноразрешимой проблемой для иберийских христиан. Кое-где существовали своего рода твердыни мудехаров и их элиты. Например, в области Валенсии род Фараджа Белвиса и его потомков на полтора века монополизировал пост генерального кадия (судьи), а в Толедо и Аль-кала де Энарес клан Мухаммада аш-Шарафи с конца XIII до начала XVI в. занимал все важные должности: главного альгвасила, альфаки местных альхам (общин) и их алькальда (административного главы). В ряде городов власть короля во многом была формальной, ибо всем заправляли местные "раисы" (лидеры, вожди) из мудехаров, такие, например как, Абу Джафар ибн Иссам, создавший в Ориуэле своего рода "олигархическую диктатуру". Лишь постепенно в отвоеванных городах - Картахене в 1245 г., Аликанте в 1252, Мурсии в 1272 г. - вводились муниципальные советы из христиан¹².

Вплоть до поголовного крещения мудехаров в начале XVI в. они были особенно многочисленны в королевстве Арагон, составляя до 1/3 его жителей и внося до 10% всей суммы налогов, хотя в самой богатой области королевства - Кастилии - их было всего 2%. Среди них было много умелых коммерсантов и фабрикантов, судовладельцев и ювелиров. Стиль "мудехар" в зодчестве, строительстве, декоративном и прочем изобразительном искусстве именно отсюда распространился на всем полуострове, а впоследствии также в Магрибе и Америке. Особенно рано он появился в Альсире, Калатайюде, Сарагосе, Теруэле, Туделе и Хативе, чьи старинные башни и стены, дворцы и крепостные сооружения, отдельные здания и даже их фрагменты и в наши дни привлекают внимание историков и искусствоведов¹³. Кое-что из этого наследия создано, по мнению Торреса Бальбаса, мудехарами самостоятельно, а кое-что совместно с мосарабами. В любом случае наличие в этих городах кварталов "морериа" говорит о длительном проживании здесь именно мудехаров¹⁴.

Не вызывает сомнений, что в XI-XV вв. мудехары, пусть и не без проблем, но все же могли мирно и довольно успешно трудиться под властью христианских правителей, эпизодически даже участвуя в социальной и политической жизни иберийских королевств. Во многом благодаря этому до сих пор живы духовное и материальное наследие страны аль-Андалус, ее культурное, эстетическое и интеллектуальное богатство.

В современном испанском языке 4 тыс. слов (в португальском - чуть меньше) арабского происхождения (до 8%, по некоторым подсчетам), а влияние арабов на поэзию, фольклор, архитектуру, музыку, художественные ремесла Испании и Португалии общеизвестно. Последними исследованиями испанских филологов установлено проникновение ряда арабизмов из кастильского языка во многие языки Европы. Некоторые из них насчитывают до 650 таких заимствований. Как считают У. Монтгомери Уотт и Пьер Какиа, "непредубежденному взгляду видно, что сегодняшние художники и ремесленники Испании до сих пор черпают вдохновение из мусульманских источников"¹⁵. То же самое литературоведы Испании отмечают при анализе творчества таких современных испанских писателей, как Хуан Гойтисоло, Кабальеро Бональд, Рикардо Леон, Камило Хосе Сера, а из более ранних - Висенте Бласко Ибаньеса, певца валенсианской самобытности. Некоторыми из них даже было образовано литературное течение "мудехаризма", характеризующееся слиянием "латинской и французской традиций" с "формами и темами арабской литературы"¹⁶.

Следы влияния мудехаров на Иберийском полуострове ощущаются и сегодня. Достаточно взглянуть на внутренние дворики (патио) старинных кварталов Кордовы, Севильи и Гранады, на схожие с минаретами колокольни испанских соборов, на декоративные мозаичные плиты с изощренными арабесками у входа во многие дома Мадрида и прочих городов Испании. Пристрастие иберийцев к изобилию фонтанов и пышной зелени, к растительному декору и орнаментальному многоцветью керамических узоров, к живописной раскраске дверей, ставней и крыш, к жанру фламенко, построенному на типично восточных ритмах и мелодиях танца, песен и музыкального сопровождения, как и многое другое, свидетельствуют о том, что наследие аль-Андалуса органично вошло в культуру иберийских народов, став неоспоримым компонентом их цивилизационного своеобразия. Конечно, в дело передачи им этого наследия, помимо мудехаров, многое было вложено и другими, прежде всего мосарабами и иудеями. Однако решающим был, несомненно, вклад мудехаров, более многочисленных, сплоченных и нередко весьма влиятельных в XI-XV вв., особенно в Арагоне и Кастилии.

Бесспорно, какая-то часть культурного богатства была передана ими христианам в ходе контактов и взаимной учебы в годы расцвета аль-Андалуса. Но, скорее всего, наибольшая его часть была воспринята иберийцами именно в XI-XV вв., когда среди них жили и работали мудехары. Они тогда стали слабейшей стороной. А потому христиане более спокойно и охотно, без комплексов и подозрений могли учиться у мусульман и перенимать у них то, что этого заслуживало. А передано мудехарами было немало, что получило подробное освещение в трудах Эмилио Гарсия Гомеса, Леопольда Торреса Бальбаса, Хоакина Альбаррасина Наварро, Хасинта Боска Вилы. Всего этими и другими историками, филологами и культурологами, работавшими в университете Гранады и местной Школе арабских исследований, в 1932- 1982 гг. было опубликовано 55 трудов о мудехарах. И это - не считая десятков исследований на эту же тему, выполненных историками в Мадриде, Севилье, Аликанте и Теруэле¹⁷. Эпоха мудехаризма и ее последствия продолжают быть объектом изучения в Испании, Португалии, Франции, Великоб-

ритании и США, не говоря уже об арабском мире. Она интересна многими своими аспектами, но прежде всего - тем, что явилась убедительным доказательством возможности мирного сосуществования разных цивилизаций и этноконфессий при наличии политической воли к сотрудничеству, осознания его экономической и социокультурной взаимовыгодности, а также - отказа от этноконфессиональной нетерпимости и близорукого эгоизма победителей.

Примечания

1. Шотландский арабист Уильям Монтгомери Уотт переводит термин "мудехар" как "получивший разрешение остаться" или "одомашненный". УОТТ У. М., КАКИА П. Мусульманская Испания. М. 1976, с. 145. Но это - скорее определение сути понятия, нежели точный перевод арабского термина.

2. АЛЬТАМИРА-И-КРЕВЕА Р. История Испании. 1951, с. 180 - 183, 280 - 281; GUICHARD P. Al-Andalus, 711 - 1492. Une histoire de l'Andalousie arabe. P. 2000, p. 126 - 128; Relaciones de la Peninsula Iberica con el Magreb (siglos XIII-XVI). Madrid. 1988, p. 102 - 103.

3. CONSTABLE O.R. Trade and traders in Muslim Spain. Cambridge. 1995, p. 45 - 50; DOMINGUEZ ORTIZ A., VINCENT B. Historia de los moricos. Vida y tragedia de una minoria. Madrid. 1993, p. 110; GLICK TH.F. Islamic and Christian Spain in the Early Middle Ages. Princeton. 1979, p. 34 - 35, 63.

4. CONSTABLE O.R, Op. cit, p. 140, 226.

5. АЛЬТАМИРА-И-КРЕВЕА Р. Ук. соч., с. 183, 237, 281 - 282; ARIE R. L'Espagne musulmane au temps des Nasrides (1232 - 1492). P. 1973, p. 306 - 307; Historia y culture del Islam espafiol. Granada. 1986, p. 67 - 76; Murcie. Une maison musulmane. L'Andalousie arabe au quotidien. P. 1991, p. 17 - 19.

6. АЛЬТАМИРА-И-КРЕВЕА Р. Ук. соч., с. 182 - 183, 282; HARVEY L.P. Islamic Spain, 1250 to 1500. Chicago. 1990, p. 7 - 9.

7. БОТКИН В. П. Письма об Испании. Ленинград. 1976, с. 40 - 41; BORROW G. The Bible in Spain. L. 1959, p. 230; TERASSE M. Islam et Occident Mediterraneen. P. 2001, p. 266 - 269.

8. Обстановка на западе полуострова имела свою специфику: здесь христиане, включая мосарабов, и мусульмане довольно свободно пересекали границу и жили под властью иноверцев, обычно сохраняя свободу вероисповедания и возвращения в любой момент к единоверцам, а также - свободу вступать в союз с кем угодно, сохраняя при этом политическую автономию. Особенно это касалось берберов и мувалладов. PICARD C. Le Portugal musliman. P. 2000, p. 122 - 128.

9. CONSTABLE O.R. Op. cit, p. 253; HARVEY L.P. Op. cit., p. 59 - 71, 100 - 103, 118 - 136; Islamic Studies. Islamabad. 1991, N 1 - 2, p. 83 - 94.

10. Awraq. Madrid, 1978, N 1, p. 29 - 46; GARCIA-ARENAL M., LEROY B. Moras y Judios en Navarra en la Baja Edad Media. Madrid. 1984, p. 21, 23 - 44, 62, 51 - 56, 121.

11. ХАЗАНОВ А. М. Португалия и мусульманский мир (XV-XVI вв.). М. 2003, с. 7 - 35; BOUCHARB A. Les Crypto-musulmans d'origine marocaine et la societe portugaise au XVI siecle. Montpellier. 1987, vol., p. 66; GUICHARD P. Op. cit., p. 196; Les Morisques et leur temps. P. 1983, p. 219 - 233; Metiers, vie religieuse et problematique d'histoire morisque. Zaghouan. 1990, p. 51 - 60; PICARD C. Op. cit., p. 67 - 69, 112 - 113; Religions, Identiteet Sources Documentaires sur les Morisques Andalous. Tunis. 1984, v. 1, p. 67 - 75.

12. АЛЬТАМИРА-И-КРЕВЕА Р. Ук. соч., с. 180 - 181, 203, 282; Проблемы арабской культуры. М. 1987, с. 261 - 266; GARCIA-ARENAL M. Inquisicion y moriscos: los procesos del Tribunal de Cuenca. Madrid. 1978, p. 192; LADERO QUESADA M.A. Los mudejares de Castilla en tiempos de Isabel I. Valladolid, 1969, p. 17 - 20; Melanges Louis Cardaillac. Zaghouan. 1995, v. II, p. 765 - 772.

13. Shark al-Andalus. Estudios Mudejares y Moriscos. - Teruel-Alicante, 1995, N 12, p. 681, 684.

14. Павон Мальдонадо нашел в Туделе 8 "морериа" и отметил, что здесь мудехары создали "важные образцы арагонского стиля мудехар", отличающиеся от сделанного ими же в Сарагосе и Теруэле. Awraq. 1978, N 1, p. 39.

15. УОТТ У. М., КАКИА П. Ук. соч., с. 157; Boletin de la Asociacion Espanola de Orientalistas. Madrid. 1990, XXVI, p. 177 - 189.

16. Melanges Luce Lopez-Baralt. Zaghouan. 2001, v. 2, p. 744.

17. ЛЕВИ-ПРОВАНСАЛЬ Э. Арабская культура в Испании. М. 1967, с. 12 - 25; Мусульманский мир. 950 - 1150. М. 1981, с. 157 - 183; Escuela de estudios arabes de Granada. Catalogo de la exposicion celebrada con motive del Cincuentenario. Granada. 1982, p. 21 - 73.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Р. Г. Ланда:

Комментарии: