С середины XIII в. монгольские завоеватели насаждают имперские социально-политические институты на территории завоеванных стран. "Так как все страны и народы стали им подвластными, - писал персидский историк Джувейни, - то они провели перепись, после которой в соответствии со своими традициями разделили всех на "десятки", "сотни" и "тысячи" и потребовали нести военную службу, обслуживать ямы, нести вызванные этим расходы, обслуживать их кормами - это в добавление [к прежним налогам]; сверх всего они установили также купчур"¹ .

Сразу после завоевания к покорившимся местным владетелям приставлялся чиновник, который выполнял функции даругачи, таких чиновников на Руси называли "баскаками". По приказу хана Монкэ в 1250-х годах была проведена перепись во всей империи (в Китае - в 1252 г. в Иране - в 1253 г.). И. П. Петрушевский писал, что организованный после проведенной в Иране переписи "купчур" был заимствован из Китая, причем имелось две разновидности, собиравшиеся, соответственно, с кочевников и оседлых жителей. Кочевники отдавали по 1 голове со ста голов скота; а оседлые жители платили подушный налог - 70 дирхемов с "десятка", связанного круговой порукой. Купчур платили только трудоспособные мужчины, от его уплаты освобождались служители религии, которым предоставлялось "тарханство". Подушную подать собирали с горожан; поначалу в некоторых районах и с крестьян, но это отменили. Сохранившаяся податная роспись Хузистана времен Газан-хана (1295 - 1304) уже не упоминает о купчуре с земледельцев, с них собирали старую, домонгольскую поземельную подать - "харадж". В документах часто упоминаются термины "калан" и "маль" (как показал Дж. Смит, "калан" - это монгольский эквивалент местного термина "маль", означающего "обычные", то есть домонгольские налоги). Главным из "обычных" налогов был харадж, и калан, в общем, соответствует хараджу; по мнению И. П. Петрушевского, в податной росписи Хузистана "маль" - просто синоним хараджа² .

Можно считать, что часто упоминающаяся в значении основного налога пара купчур-калан равнозначна купчур-харадж и соответствует китайскому подушно-поземельному налогу, который собирался в городах с "душ" или со дворов, а в деревнях - с земли. Помимо этого основного налога существовали торговый сбор "тамга" и принудительные закупки товаров казной ("тарх").

Нефедов Сергей Алексеевич - кандидат исторических наук, доцент Института истории и археологии Уральского отделения РАН.

стр. 113

Далее, в источниках упоминаются воинская повинность - поставка рекрутов (1 человек с 9 дворов), "улаг" (букв, "вьючное животное") или "подвода" - поставка лошадей и подвод для созданных монголами почтовых станций ("йамов"), постойная повинность ("нузл") с обеспечением проезжающих чиновников, воинов и гонцов ("ильчи") пищей, кормом и содержанием ("ала-фэ" и "улафа")³ .

Харадж взимался деньгами или в виде доли урожая, причем единицей обложения служил так называемый "джуфт" (по-арабски - "фаддан", по-турецки - "чифт"). Термин "джуфт" имел двоякий смысл: во-первых, это плуг с упряжкой из двух быков, а во-вторых, участок земли, который можно вспахать этой упряжкой. Воловья упряжка стоила больших денег и обычно она находилась в общей собственности нескольких крестьянских дворов; поэтому "джуфт" как единица обложения не совпадал с двором. После монгольского нашествия свободной земли было много, поэтому каждая упряжка, как правило распахивала "джуфт" земли, поземельное обложение совпадало с поплужным, которое, в принципе, было одним из двух китайских методов поземельного налогообложения. Однако вряд ли здесь имелась генетическая связь, такое обложение существовало на Ближнем Востоке и до прихода монголов; поплужный налог существовал и в Византии. При недостатке грамотных чиновников и знакомых с математикой землемеров поплужное обложение являлось простейшим способом учета пашни, почему и было широко распространено и в древности, и в средние века. Но и такой простейший способ сбора налогов требовал проведения переписей и подсчета "джуфтов". Такой учет проводился в Иране, но далеко не всегда; столетие предшествовавшее монгольскому нашествию было временем войн и анархии, когда учет был запущен и переписи не проводились. Монголы восстановили систему учета, и при них появились особые писцы-"битикчи", которые вели составленные в каждом районе податные росписи, "дафтары"⁴ .

Согласно "Великому дафтару", при Абака-хане (1265 - 1282) в державе Хулагуидов насчитывалось 150 туменов (тумен - это 10 тыс. дворов, эта единица применялась по всей Монгольской империи). Как и в Китае, налоги сдавались на откуп и их сбор сопровождался разнообразными злоупотреблениями. Среди чиновников, собиравших налоги, помимо "шихне" и "битикчи", упоминаются и "даруги" (вероятно, этот термин использовался иногда как эквивалент "шихне"). Судебные дела, касавшиеся знати, подлежали компетенции особых судей - "яргучи". И в Китае, и в Иране одно время выпускались бумажные и медные деньги с определенной номинальной стоимостью⁵ .

Административно-налоговая система, введенная монголами в Иране, в целом воспроизводила имперский монголо-китайский образец. Однако "в чистом виде" эта система продержалась недолго. Купчур в качестве подушной подати вызывал резкое неприятие мусульман - по законам ислама подушную подать ("джизью") платили только "неверные". При принявшем ислам Газан-хане купчур в городах был заменен налогом с торговых и ремесленных заведений; он носил старое название "тамга", но уже не сводился к пошлине при продаже товара⁶ . Таким образом подушно-поземельный налог превратился в поимущественно-поземельный.

Государство ильханов копировало не только административную, но и социальную структуру империи. Общество было разделено на два сословия. Завоеватели и примкнувшие к ним тюркские и иранские кочевые племена составляли военное сословие. До монголов воины получали поместья-"икта", но ильханы (вплоть до времен Газан-хана) не применяли эту практику. Воины кочевали вместе со своими семьями или располагались в гарнизонах; они получали оружие и денежные выдачи из казны ("джамыги"). Хан кочевал со своей "орду", состоявшей из приближенных и гвардии. Покоренное население составляло приниженное податное сословие. Захваченные в плен ремесленники, как и в Китае, трудились на положении рабов в больших государственных мастерских ("кархана")⁷ .

стр. 114

Имперская система была в общих чертах воспроизведена и в малоазиатском Румском султанате. "Монголы изменили систему управления, - писал В. А. Гордлевский, - упорядочили и взимание налогов: с земли то есть с оседлого населения, брали они "кылан", со скота, то есть с кочевников, - "купчур", с горожан и купцов - "бадж" (дорожная пошлина - С. Н.) и "тамга", словом в Малой Азии прекратилась экономическая анархия". Источники говорят о существовании "ямов" и связанных с ними повинностях, о чиновниках-"шихне", об откупе налогов, о переписи населения, о ведомостях-"дефтерах". Однако Гордлевский не упоминает о подушной подати в городах - возможно, источники, на которые опирается этот историк, относятся ко времени, когда купчур в городах был заменен тамгой⁸ .

Данные о податной системе улуса Джучи (традиционно именуемого в историографии "Золотой Ордой") достаточно фрагментарны и базируются в основном на нескольких тарханных ярлыках, выданных Тохтамышем, Тимур Кутлугом и казанским ханом Сагиб Гиреем. Известно, что существовала подать с кочевников - "купчур" (1 голова со ста голов скота) и подушная подать - "ясак". Х. Шурманн и Дж. Смит на основе сопоставления тарханных грамот Персии и Золотой Орды (а также исходя из этимологических соображений) пришли к выводу, что персидская пара налогов, "купчур" и "калан", соответствует ордынской паре "ясак" и "калан", то есть "ясак" - это персидский "купчур", понимаемый в смысле подушной подати с оседлого населения⁹ . М. Г. Худяков на основании материалов Казанского ханства сделал вывод, что ясак платили как горожане, так и крестьяне¹⁰ , однако более близкий к изучаемому периоду ярлык Тимур Кутлуга не упоминает о подушной подати для крестьян. Согласно этому ярлыку земледельцы платили поземельную подать - "калан", который специалисты отождествляют с "хараджем"¹¹ . "Ясак" и "калан", таким образом, образуют пару, аналогичную иранской паре "купчур"-"харадж" ("купчур"-"калан") и соответствующую имперскому подушно-поземельному налогу. Кроме того, в источниках упоминается "улаг" - повинность по обслуживанию ямских станций, постойная повинность с предоставлением пищи, корма и содержания проезжающим чиновникам - "шусун" и "улуфа", торговый налог - "тамга", принудительные государственные закупки - "тарх", а также некоторые мелкие сборы¹² .

В Золотой Орде, как и в Китае, проводились переписи, население было разбито на "десятки", "сотни", "тысячи" и "тумены" (общее число туменов достигало семидесяти). К покоренным князьям (и не только к русским) были приставлены баскаки, но в Крыму и в Поволжье в качестве гражданских чиновников обычно упоминаются "даруги" ("даругачи") разных уровней: "городские даруги", "внутренних селений даруги" и т. д. Название должности, по-видимому, перешло на название административной единицы: улус делился на "дороги". Известно, что существовали налоговые росписи-"дефтеры", которые вели писцы, "битикчи" или "бакши"; часть документации велась на уйгурском языке. Среди сборщиков налогов упоминаются "таможники", сборщики тамги, и "поплужники"; последнее позволяет предположить, что поземельный налог ("харадж"), как и в Персии, собирался с "плуга". В источниках упоминаются также судьи-"яргучи" и государственные мастерские "кархана". Существовал также ханский двор ("орду"), где во времена Казанского ханства служили "огланы" (буквально "сыновья") - это известие можно сопоставить с тем, что монгольских "кешектенов" набирали из детей знати¹³ .

Сведения об административно-налоговой системе, уставленной на Руси после монгольского нашествия, очень фрагментарны, однако метод сопоставления содержания тарханных грамот, использованный Х. Шурманном и Дж. Смитом, позволяет до некоторой степени восполнить существующие пробелы. Эти авторы использовали прежде всего ярлыки, данные ордынскими ханами русским митрополитам. Шурманн особо отмечает, что сравнение текстов этих ярлыков с текстами подобных указов, написанных на китайском, монгольском и тюркских языках "открывает необыкновенное подобие в стиле, форме и содержании"¹⁴ . Ярлык Бердибека, датируемый 1357 г., осво-

стр. 115

бождает от налогов в следующей формулировке: "... и какая дань ни будет, или пошлина, не емлют у них, ни подвод, ни корма, ни питья, ни запросов, ни почестия не взъдают". Ярлык Тюлюка (1379 г.) использует почти такую же формулу: "... ино никакова дань, ни которая пошлина, ни подвода, ни корм, ни питье, ни запрос, ни даров не дадут"¹⁵ . Дж. Смит, сравнивая эти ярлыки с ордынскими тарханными грамотами, пришел к выводу, что "дань" и "пошлина" соответствуют стандартной форме yasak qalan ордынских грамот, следовательно, "дань" - это ясак, а "пошлина" - это калан¹⁶ . И. Н. Березин так же отмечал, что русская дань соответствует "ясаку", а пошлина - калану¹⁷ . Ясак был подушной податью, и имеются свидетельства, что первое время после нашествия дань собирали с душ: об этом пишет Плано Карпини¹⁸ . С. М. Соловьев, рассказывая, как татары переписывали дома в Новгороде, делает вывод, что дань собиралась со дворов "без соображения со средствами плательщика"¹⁹ . Подробный лингвистический анализ позволил Дж. Смиту установить, что везде, кроме Китая, монголы различали налоги - старые, земледельческие, существовавшие до их прихода, и новые, установленные завоевателями. К группе новых налогов относятся персидский "купчур", золото-ордынский "ясак" и русская "дань", к группе старых относится персидский и золотоордынский "калан" (он же "харадж"), а на Руси - "пошлина"²⁰ . Легко заметить, что новые, введенные монголами налоги - это та же подушная подать, что "калан"-"харадж" - фактически старый поземельный налог; старые и новые налоги в паре образуют подушно-поземельный налог - то есть тот, который был в Китае и который Дж. Смит не смог разделить на "старый" и "новый". Но что же такое "пошлина" - ведь налога с таким названием не было на Руси? Действительно, делать "по пошлине", означало на Руси делать "по-прежнему, по-старому"; в соответствии с трактовкой Дж. Смита, "пошлина" - это просто общее обозначение "старых" налогов. Пытаясь расшифровать это понятие, Смит обращается к единственному ярлыку, сохранившемуся от XIII в. - ярлыку хана Менгу-Темира, датируемому 1267 годом. "... Которая дань, или поплужное, или подвода, или корм, или кто ни будет, да не просят, ям, воина, тамга, не дают", - такова формула ярлыка, дающая освобождение от налогов²¹ . В этой формуле стандартному выражению yasak qalan ордынских грамот соответствуют не "дань" и "пошлина", а, следовательно, "дань" и "поплужное" это "дань" и калан. Казалось бы, следует сделать вывод, что "старый налог", "пошлина" - это "поплужное", однако Дж, Смит почему-то заключает, что "пошлина" - это "поплужное" и "тамга"²² . "Тамга" была введена монголами, и, конечно, не может считаться "пошлиной", "старым налогом". Но как бы то ни было, главный старый налог, отличный от установленной монголами дани, - это "поплужное".

Действительно, до прихода монголов на Руси существовала поземельная подать. "Повесть временных лет" под 981 г. говорит, что ее собирали с плуга и называет эту подать данью. "В том же году победил Владимир вятичей и возложил на них дань - с каждого плуга, как и отец его брал". Однако из текста ярлыка Менгу-Темира следует, что "дань" и "поплужное" - разные налоги. Остается предположить, что старинная дань X в. ко времени монгольского завоевания сменила название на "поплужное". Однако и термина "поплужное" нет в русских источниках - зато есть "поралье" (рало - предшественник плуга). "Поральское серебро" упоминается в Новгороде около 1270 г.; позже, в начале XIV в., "поралье" было налогом, собиравшимся в пользу посадника и тысяцкого. Л. В. Данилова отмечает, что "поралье" иногда называли данью²³ - по-видимому, в старом, домонгольском смысле, и, очевидно, для того, чтобы не путать старую дань с новой, новгородцы называли новую, монгольскую дань "черным бором", что означает "повальная, поголовная подать". Различие между новой и старой данью было в том, что старую дань платили лишь крестьяне-смерды с "рала", это была поземельная подать, а новая дань была подушной (или подворной) податью.

Кроме того, по поводу старой, домонгольской дани до сих пор ведутся споры, можно ли считать ее налогом. Хотя летописи и говорят, что эту дань

стр. 116

устанавливали "с плуга", но ни о каком дальнейшем учете "плугов" нет сведений; переписи, очевидно, не проводились. Известно, к примеру, что в Смоленском княжестве сумма дани не менялась полвека²⁴ ; это означает, что с крестьянских общин требовали когда-то установленную дань, которая, конечно, уже не соответствовала ни "плугам", ни "дворам". М. К. Любавский в свое время утверждал, что правильное (с учетом числа плательщиков) налогообложение на Руси было установлено только после нашествия, и некоторые современные историки придерживаются близкой точки зрения²⁵ .

Источники прямо свидетельствуют, что монгольская дань распространялась на горожан - и надо особо отметить, что это было новым для Руси: ведь прежде горожане не платили прямых налогов²⁶ . Но платили ли подушную подать крестьяне? В. Н. Татищев, передавая не дошедшую до нас летопись, сообщает, что в 1275 г. великий князь Василий Ярославич "привез хану по полугривне с сохи, или с двух работников"²⁷ . Известия о том, что дань собиралась с "сох", мы встречаем и позже, но следует обратить внимание, что "соха" - это не пахотное орудие в буквальном смысле, а некая податная единица. Содержание этой податной единицы остается неясным - включала ли она еще что-то кроме "двух работников", были ли эти работники крестьянами, или сюда включались и горожане, и почему она называлась "соха", если речь идет только о "душах"? Более подробные сведения о "сохе" сообщает известная грамота середины XV в. о порядке взимания "черного бора" с Новоторжских волостей²⁸ . На эти волости новгородцы перевели всю монгольскую дань с Новгородской земли; здесь не платили других податей²⁹ и, таким образом, налагаемый на "соху" "черный бор" включал все прямые налоги, которые платили новгородцы, в том числе и "поральное". Грамота сообщает, что за "соху" считались "два коня да третье припряжь", или лавка, или ладья, или кузница, или Кожевнический "тшан" или "црен", а также, что "плуг" приравнивался к двум "сохам". Таким образом, с крестьян бралась поземельная подать по числу лошадей или плугов (по-видимому, это и было "поральное"); с горожан бралась поимущественная подать соответственно числу лавок, кузниц и т. д. Подворной же подати в XV в. уже не было. В отношении горожан очевидно, что существовавшая ранее подворная подать к этому времени сменилась на поимущественную (как отмечалось выше, эволюция в этом направлении шла и в других странах). Что же касается крестьян, то остается неясным, существовала ли для них подворная подать, и если она существовала, то когда исчезла.

В целом, однако, складывается картина, вполне соответствующая стандартной имперской налоговой схеме: крестьяне платят поземельный налог, исчисляемый через количество рабочих лошадей или плугов (совсем, как в Китае и в Персии); горожане же платят подворный налог, который затем дифференцируется и превращается в поимущественный (как и в других "улусах" империи). Заметим, что русская единица обложения "соха" (две-три лошади, которые запрягали в реальную соху или, скорее, в рало) равна половине "плуга", то есть половине персидского "джуфта"; эта разница объясняется тем, что плуг был более мощным орудием и в него запрягали двух быков³⁰ . Таким образом, не только сам поземельный налог, но и единицы его исчисления на Руси и в Персии были аналогичными, так что А. Л. Хорошкевич прямо называет этот налог "хараджем"³¹ . Остается добавить, что и другие налоги были аналогичны общеимперским. "Тамга", как и в Китае, составляла 3% с цены товара. Далее в ярлыках упоминается "подвода" ("улаг") - обязанность поставлять подводы на организованные монголами ямские станции, "питье" и "корм" ("улуфэ") - обслуживание татарских чиновников и послов, останавливающихся на постой, "запрос" ("колтка") - чрезвычайный сбор по требованию хана. На Руси, как и в других частях империи, была введена и всеобщая обязанность поставлять рекрутов ("воина"). От более позднего времени сохранились свидетельства о принудительных государственных закупках и торговых монополиях (аналог "тарха"). Существовали также некоторые небольшие сборы, сохранившиеся со времен Киевской Руси, и не упоминав-

стр. 117

шиеся в ярлыках. К числу таких сборов относились, в частности, торговая пошлина "осмничие" и подорожная пошлина "мыт"; эти пошлины шли в пользу русских князей³² .

Система монгольского управления на Руси, в общем, была такой же, как и в других областях Империи. Киевщина и Черниговщина были взяты в прямое управление, а северо-восточные княжества отдавались в улус местным князьям, к которым были приставлены баскаки. Князья ездили на поклон к хану и получали ярлык - грамоту на управление улусом; этот ярлык мог быть в любое время отнят и передан другому князю. В 1257 г. Монкэ назначил верховным даругачи Руси сына своего зятя по имени Китат; И. Бичурин переводит это имя просто "китаец" - и вполне естественно, что китайскую налоговую систему на Руси устанавливали специалисты, присланные из Китая³³ . "Приехаше численици, исцетоша всю землю Суздальскую и Рязанскую и Мюромскую и ставиша десятники и сотники и тысячники и темники", - говорится в летописи³⁴ . А. Н. Насонов в свое время полагал, что таким образом, монголы создали на Руси некую "военно-политическую организацию", но, как показал В. Л. Егоров, речь идет о делении "численниками" податного населения на "десятки", "сотни", "тысячи" и "тьмы" (десятки тысяч) в податных целях по методу, предписанному Елюй Чуцаем - то есть о введении китайской системы объединенных круговой порукой "десятидворок" и "стодворок". Главой этой фискально-административной системы, по мнению В. Л. Егорова, был "великий баскак владимирский"³⁵ .

Термин даругачи (в русском произношении "дорога") использовался на Руси сравнительно редко; по смысловому соответствию "дорога" - "путь" чиновники-"дороги" позднее превратились в "путников" и "путных бояр"; канцелярии (позднейшие "приказы") также называли "путями". Так же как в других частях империи, сбор налогов сначала сдавался на откуп, но затем эту практику отменили. Баскаки и дороги имели свой штат писцов-"битекачи", "даныциков", "таможников" (сборщиков "тамги") и судей-"ярыг". В каждой волости была своя канцелярия, "столец", где сидели писцы и велись налоговые списки. Русские князья вполне освоили эту административную систему, и Дмитрий Донской, подчинив в 1377 г. Булгар, назначил в город своего "дорогу" и "таможника" - подобно тому, как монголы назначали чиновников в русские города³⁶ .

В терминологии русских канцелярий сохранились следы уйгурской и китайской терминологии. "Битекачи" ("бакшии"), "ярлык", "тамга", "товар", "ясак", "белег" (удостоверение личности), "батман" (мера веса), "сагчий" (сановник) - это уйгурские термины. Слово "книга" имеет китайское происхождение и буквально означает "свиток" (так же, как персидское слово "дафтар"); дело в том что и в Китае, и в Персии, и на Руси писали по восточному обычаю на свитках. Писцы-бакшии вели налоговую документацию, по-видимому, отчасти на уйгурском языке, и в XVI в. в царском архиве хранились "дефтери", которых уже никто не понимал. Китайское происхождение имеет и принятый на Руси обычай подачи прошений - русское "челобитье" является переводом китайского "коу тоу". (Китайский обычай коленопреклонения был принесен монголами и в другие покоренные ими страны.) Слитки серебра, "саумы", которыми русские платили дань в Орду, имели традиционную форму китайского "ляна". Русские счеты тоже заимствованы из Китая - это приспособление называется в Китае "суан-пан". Любопытно, что в Европу счеты попали из России уже в XIX в. - их привез с собой возвратившийся из русского плена наполеоновский офицер (и известный математик) Ж. Понселе³⁷ .

В формировании русской административной системы принимали участие и мусульманские чиновники, арабы и персы. Держава ильханов была наиболее могущественным государством в западной части монголо-китайского культурного круга, поэтому значительная часть заимствований шла через Персию. Термины "деньги", "печать", "папирус", "папка" (для бумаг), "киличей" (посол), "лафа" (жалованье) имеют арабское или персидское про-

стр. 118

исхождение. Так же как в Персии, основным правительственным учреждением на Руси была казна ("хазине"); известно, что в казне хранились налоговые росписи, которые и в России, и в Персии называли "дефтери". Нужно отметить, что на Руси ходили ордынские медные деньги с номинальной стоимостью ("пула")³⁸ .

В целом, можно сделать вывод, что завоеватели установили в русских княжествах в основных чертах ту же административную и налоговую систему, что и в других частях империи. Конечно, дальнейшая эволюция этой системы сопровождалась процессами социального синтеза и уже через полвека мы видим существенные перемены: баскаки уходят и власть концентрируется в руках князей. Однако первоначальный результат очевиден: монголы создали на Руси государство китайского образца.

Относительно заимствования элементов социальной структуры можно отметить мнение Г. В. Вернадского и Х. Шурманна о том, что княжеский "двор" как военная свита князя и центр управления происходит от "орду" чингизидов³⁹ . Р. Г. Ланда и М. Г. Худяков проводят параллели между служившими при дворе русскими "детьми боярскими" и татарскими "огланами"⁴⁰ . Русские "богатыри", очевидно, соответствуют монгольским "багатурам", а рынды - вооруженным топорами телохранителям монгольских ханов⁴¹ . Некоторые авторы считают, что русский обычай местничества имеет монгольское происхождение; известно так же о существовании на Руси "тарханов"⁴² . Однако в целом тема социальных заимствований остается слабо разработанной, хотя и очевидно, что изменения в социальной структуре, вызванные монгольским завоеванием, были весьма существенными. Одним из свидетельств таких изменений, по мнению археологов, было исчезновение практики захоронений представителей знати в больших курганах⁴³ .

Можно констатировать, что вслед за заимствованием военной техники перенимались административные и политические институты. Особый интерес в этом смысле представляет история Делийского султаната - одного из немногих, если не единственного, государства, сумевшего отразить монгольское нашествие в открытом бою. Монгольский удар обрушился на Индию сравнительно поздно, в конце XIII в., когда монгольское оружие уже распространилось на Ближнем Востоке. Из более поздних источников известно, что, во всяком случае, в XV в., в Индии изготовляли монгольские "саадаки" и "юшманы", а также разрывные пороховые гранаты. При султане Ала-уд-дине (1296 - 1316) в Дели по иранскому образцу были созданы большие оружейные мастерские "кархана", и производство монгольского оружия могло быть легко налажено, в частности, благодаря тому, что в рядах султанской армии сражалось 30 тысяч монголов⁴⁴ . Войско султана, по монгольскому образцу, делилось на десятки, сотни и тысячи; каждый воин имел лук, две сабли и кольчугу, лошади были защищены попонами с металлическими пластинами. На службе султана находилось много монгольских офицеров, и некоторые обычаи делийского двора - например, запрет эмирам пить вино и совещаться между собой - могут быть объяснены влиянием монгольских порядков⁴⁵ .

Столкнувшись с мощным монгольским наступлением, Ала-уд-дин был вынужден предпринять ряд реформ, направленных на усиление армии. Эти реформы в значительной степени копировали порядки монголо-иранской державы ильханов. Были конфискованы в казну все частные владения; простым воинам, как в Иране, стали выдавать денежное жалование. По имперскому образцу был проведен кадастр, оценена урожайность земель, и крестьяне должны были платить поземельный налог ("харадж") в половину урожая - такой же высокий, как в Иране. Кроме того, был введен налог на скот и дома; составлявшие подавляющее большинство населения индусы-немусульмане платили также подушный налог - "джизью". Джизья и харадж, таким образом, составляли подушно-поземельный налог, аналогичный ильханско-му "купчур-калан". Была создана почтовая служба, причем повинность по обеспечению почтовых станций называлась, как и в Иране - "улаг". Монго-

стр. 119

ло-иранский институт принудительных закупок ("тарх") стал базой для создания государственной системы торговли, с помощью которой обеспечивалось снабжение столицы и армии. Это копирование монгольских порядков завершилось при преемнике Ала-уд-дина Мухаммад-шахе введением медной монеты с номинальной стоимостью⁴⁶ . Переняв государственные и военные традиции завоевателей, Ала-уд-дин смог создать "великую армию" из 475 тысяч всадников, которая остановила монгольское нашествие в серии грандиозных сражений на берегах Джамны⁴⁷ . Реформы Ала-уд-дина являются примером диффузионного распространения культурного влияния: волна этой диффузии движется впереди завоеваний и государственной власти. Те, кто вовремя воспринял эти элементы, в состоянии отразить приближающегося врага.

В комплекс элементов монголо-китайского культурного влияния входят также некоторые достижения в области материальной культуры. На первом месте среди этих достижений стоит технология чугунного литья. Литье чугуна было освоено в Китае еще в ГУ в. до н. э., и ко времени монгольского завоевания чугунные изделия получили массовое распространение; к числу таких изделий относились прежде всего котлы, сошники для плугов, втулки для колес. Из Китая технология литья чугуна распространилась в кочевой мир Великой Степи и в Среднюю Азию. Одним из крупных центров этого производства была столица Монгольской империи Каракорум, и большие монгольские "арбы", отправлявшиеся отсюда по Великому шелковому пути в Сарай, имели чугунные втулки. Археологические данные свидетельствуют, что в начале XIII в. технология чугунного литья была освоена в Туве, причем для поддержания высокой температуры использовался кокс. В начале XIV в. чугунное литье стало производиться в городах Поволжья, прежде всего в Сарае, Укеке и Болгаре. Изделия из чугуна, датируемые XIII-XIV вв., были найдены археологами в Средней Азии, на Урале (на берегу р. Исети), на Северном Кавказе, близ Киева и Липецка, в Белгороде на Днестре, на Руси (во Владимире)⁴⁸ .

Слово "чугун" уйгурского происхождения (как и многие другие термины, используемые канцеляриями Монгольской империи). Чугунные котлы назывались по-татарски "чуйун казан", а по-русски "чугун" ("чугунок") или "казан". Название Казань говорит о том, что, как и расположенный рядом Болгар, этот город был центром металлургического производства. При раскопках Болгара были найдены остатки домниц, имевших высоту до 2,5 метров и работавших не на коксе, как в Китае, а на древесном угле. По мнению известного историка металлургии Д. В. Гаврилова эта технология ничем не отличалась от той, которая была освоена в Западной Европе в конце XIV века. Л. Р. Кызласов считает, что она была завезена на Запад с помощью среднеазиатских купцов - подданных Золотой Орды, водивших свои караваны с низовий Днепра на Львов⁴⁹ .

Другим важным элементом китайско-монгольского культурного круга была техника печати. Книгопечатание было изобретено в Китае в XI в.; в XII столетии оно было известно в Уйгурии, а затем стало использоваться монголами. Как сообщает Рашид ад-дин, в начале XIV в. китайская технология книгопечатания была известна на Ближнем Востоке; китайский историк Су Фэнлинь предполагает, что она была известна и на Руси. В 1998 г. профессор Института истории естественных наук в Пекине Джи Ксин Пан, сопоставив европейскую технику печати с китайской, показал, что они совпадают даже в мелких, не имеющих технологического значения деталях. Это свидетельствует, что книгопечатание было заимствовано европейцами из Китая⁵⁰ .

Большой интерес представляет вопрос о заимствовании сельскохозяйственных орудий. Как известно, в XIII-XIV вв. в Волжской Болгарии и на Руси появилось пашенное орудие нового типа - соха с "полицей". В отличие от старой сохи, которая лишь царапала землю, новая соха частично переворачивала пласт. Отмечая принципиальную важность этого нововведения, Ю. А. Краснов пишет, что "трудно решить вопрос о прообразе, на основе которого

стр. 120

полица могла сформироваться"⁵¹ . Действительно, полица появилась в завершенном виде, ее прообразы были в Азии: сохи с полицами были распространены в Китае, начиная, по крайней мере, с VII века⁵² .

Заимствования коснулись так же одежды и быта. Одежда в некоторых случаях играет роль военной формы и ее заимствование было прямо связано с использованным оружием. Одежда монгольских воинов была стереотипной и содержала в зимнем варианте шапку-ушанку (монг. "малахай"), двуслойную шубу мехом наружу (монг. "доха") и сапоги с войлочными чулками ("саб"), известные на Руси как "валенки". Весь этот комплект одежды был заимствован как тюрками, так и русскими; русское слово "сапог", вероятно, произошло от монгольского "саб"⁵³ .

Помимо чисто практической роли одежда - в особенности парадная - играет также роль этнокультурного маркера. Знать слабых государств в своей одежде старается подражать аристократии сильных государств, чтобы такими образом приблизиться к ней и, может быть, войти в ее среду. С другой стороны, народ подражает знати и пытается, по мере возможности, копировать ее одежду. Восточные обычаи распространились неудержимо на Руси во время монголов, принося с собой новую культуру, новый быт. Изменилась коренным образом одежда: от длинных белых славянских рубах, от бритых голов с "оселедцами", длинных штанов они перешли к золотым кафтанам, к цветным шароварам, к сафьяновым сапогам, тафьям и мурмолкам. Русские носили восточные "кафтаны", "халаты", "дохи", "шубы", "тулупы", "сарафаны", "армяки", "башлыки". С. Герберштейн отмечал, что русская одежда очень похожа на татарскую, только застегивается с другой стороны⁵⁴ . Когда в 1681 г. царь Федор Алексеевич приказал московским служилым людям носить короткие кафтаны, придворный летописец Адамов подчеркнул идейный смысл этой реформы: "...платье народу российскому повелел носить от татар отменное"⁵⁵ . Через двадцать лет Петр I приказал дворянам и горожанам сменить одежду на европейскую и сбрить бороды: это означало формальный разрыв с Востоком.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что монгольские завоевания и последовавшее за ними распространение китайских и монгольских культурных элементов в основных чертах вписывается в предлагаемую культурно-исторической школой схему возникновения и распространения культурного круга. Фундаментальным открытием, породившим монголо-китайский культурный круг, было создание нового оружия - мощного рефлексирующего лука. Появление нового оружия вызвало волну монгольских завоеваний и процесс диффузии в военной сфере; при этом заимствовался не только рефлексирующий лук, но и элементы оборонительного вооружения (легкие панцири "хатангу дегель", тяжелые пластинчатые панцири, легкие кавалерийские щиты и др.), а так же конно-стрелковая военная тактика и применение пороха. После завоевания Северного Китая начался процесс социального синтеза: монголы адаптировали существовавшую в Китае налоговую и административную систему, включив в нее некоторые монгольские компоненты. Это китайско-монгольское государственное устройство стало насаждаться монголами в завоеванных ими странах; его основными элементами были система дуального управления военных и гражданских властей ("баскаки", "даруги", "шихне"), переписи населения и основанная на них система податей и повинностей: подушно-поземельный налог, "тамга", "улаг", постойная повинность и "корм", всеобщая воинская обязанность, выражающаяся в поставках рекрутов. Существенными элементами этой системы были сеть почтово-транспортных станций ("ям"), государственные мастерские ("кархана"), государственные закупки ("тарх"), бумажные или медные деньги с номинальной стоимостью.

Вслед за административно-налоговыми заимствованиями шли заимствования в сфере материальной культуры: здесь мы можем упомянуть такие элементы, как технология плавки чугуна, печатное дело, и, вероятно, усовершенствованные пахотные орудия. Наконец, еще один слой заимствований

стр. 121

связан с одеждой, бытом и духовной культурой, но ввиду ее обширности эта тема практически остается вне сферы нашего рассмотрения.

Границы монголо-китайского культурного круга выходили за пределы границ Монгольской империи. Под давлением победоносных завоевателей некоторые государства самостоятельно перенимали перечисленные выше культурные элементы, как в комплексе, так и по отдельности. Отдельные элементы монголо-китайского круга, такие, как технология выплавки чугуна, книгопечатание, порох стали достоянием мировой цивилизации.

Примечания

1. JUVAYNI, ALA'UDDIN. The History of World Conqueror. Vol. I. Cambridge (Mass.). 1958, p. 33 - 34.

2. ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П. Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII-XIV вв. М. -Л. 1960, с. 342, 363 - 365, 368, 369, 384; SCHURMANN H. F. Mongolian Tributary Practice of the Thirteenth Century. - Harvard Journal of Asiatic Studies. 1956. Vol. 19, p. 378; АЛИ-ЗАДЕ А.-К. Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII-XIV вв. Баку. 1956, с. 204 - 206; SMITH J. M. Mongol and Nomadic Taxation. - Harvard Journal of Asiatic Studies. 1970. Vol. 30, p. 49 - 55.

3. ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П. Ук. соч., с. 386, 393, 396, 398; РАШИД-АД-ДИН. Сборник летописей. Т. III. М. -Л. 1946, с. 257 - 258, 290; ФЕДОРОВ-ДАВЫДОВ Г. А. Общественный строй Золотой Орды. М. 1973, с. 40.

4. ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П. Ук. соч., с. 289; АЛИ-ЗАДЕ А. -К. Ук. соч., с. 291; КАЖДАН А. П. Аграрные отношения в Византии XIII-XIV вв. н. э. М. 1952, с. 144.

5. НАСОНОВ А. И. Монголы и Русь. М. -Л. 1960, с. 98; ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П. Ук. соч., с. 367, 392, 399; РАШИД-АД-ДИН. Ук. соч., с. 257; SCHURMANN H. F. Op. cit., p. 310; ПИГУЛЕВСКАЯ Н. В., ЯКУБОВСКИЙ А. Ю., ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П., СТРОЕВА Л. В., БЕЛЕНИЦКИЙ Л. М. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л. 1958, с. 195.

6. АЛИ-ЗАДЕ А. -К. Ук. соч., с. 205.

7. ПЕТРУШЕВСКИЙ И. П. Ук. соч., с. 46, 263.

8. ГОРДЛЕВСКИЙ В. Государство Сельджуков Малой Азии. М. -Л. 1941, с. 39, 41, 146.

9. SCHURMANN H. F. Op. cit, p. 310, 334; SMITH J. M. Op. cit., p. 48 - 49.

10. ХУДЯКОВ М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. - На стыке континентов и цивилизаций... (из истории образования и распада империй X-XVI вв.) М. 1996, с. 690.

11. ГРЕКОВ Б. Д., ЯКУБОВСКИЙ А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М. 1950, с. 55, 111.

12. Там же, с. 111, 114; БЕРЕЗИН И. Н. Очерк внутреннего устройства улуса Джучидов. - Русское археологическое общество. Восточное отделение. Труды. 1864. Т. 8, с. 471; ХУДЯКОВ М. Г. Ук. соч., с. 690, 692.

13. БЕРЕЗИН И. Н. Ук. соч., с. 457; ФЕДОРОВ-ДАВЫДОВ Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. 1966, с. 92, 94, 123; ГРЕКОВ Б. Д., ЯКУБОВСКИЙ А. Ю. Ук. соч., с. 129; ХУДЯКОВ М. Г. Соч. Т. V. М. 1968, с. 686 - 687; БАРТОЛЬД В. В. Сочинения. Т. V. М. 1968, с. 139.

14. SCHURMANN H. F. Op. cit., p. 341.

15. Памятники русского права. Вып. 3. М. 1955, с. 465, 469.

16. SMITH J. M. Op. cit., p. 48 - 60.

17. БЕРЕЗИН И. Н. Ук. соч., с. 474, 475.

18. Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М. 1957, с. 55.

19. СОЛОВЬЕВ С. М. Соч. Кн. II. М. 1988, с. 508.

20. SMITH J. M. Op. cit., p. 48 - 60.

21. Памятники русского права. Вып. 3. М. 1955, с. 467.

22. SMITH J. M. Op. cit., p. 48, 49, 57.

23. ДАНИЛОВА Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле. М. 1955, с. 66.

24. АЛЕКСЕЕВ Л. В. Смоленская земля в IX-XIII веках. Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии. М. 1980, с. 109.

25. ЛЮБАВСКИЙ М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского статута. М. 1898, с. 482; ДВОРНИЧЕНКО А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). СПб. 1993, с. 220.

26. ХОРОШКЕВИЧ А. Л. Изменение формы государственной эксплуатации на Руси в середине XIII века. - Общее и особенное в развитии феодализма в России и Молдавии. Проблемы феодальной государственной собственности и государственной эксплуатации (ранний и развитой феодализм). М. 1988, с. 157.

27. ТАТИЩЕВ В. Н. История Российская. Т. 5. М. -Л. 1965, с. 51.

28. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. -Л. 1949, с. 38 - 39.

29. ЯНИН В. Л. "Черный бор" в Новгороде XIV-XV вв. - Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М. 1983, с. 106 - 107.

стр. 122

30. КРАСНОВ Ю. А. Древние и средневековые пахотные орудия Восточной Европы. М. 1987, с. 132. Две-три лошади обычно запрягали в рало; сколько лошадей запрягали в соху в XIV- XV вв. остается неизвестным, но в XVI в. запрягали только одну лошадь. В XIV-XV вв. соха была относительно новым орудием, ее формы менялись (были сохи с полицами и сохи без полиц), и, по-видимому, терминология еще не устоялась, "поральное" и "посошное" еще не различались.

31. История Европы. Т. 2. М. 1992, с. 439.

32. СОЛОВЬЕВ С. М. Ук. соч., с. 481; ГОРСЕЙ Дж. Записки о России. XVI - начало XVII в. М. 1990, с. 59; ФЛЕТЧЕР Дж. О государстве Русском. - Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск. 2003, с. 63 - 64.

33. Цит. по: НАСОНОВ А. И. Ук. соч., с. 14; ВЕРНАДСКИЙ Г. В. Монголы и Русь. М. 1997, с. 221 - 222.

34. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. Стб. 474 - 475; СОЛОВЬЕВ СМ. Ук. соч., с. 488; OSTROWSKY D. The Mongol Origins of Moscovite Political Institutions. - Slavic Review. 1990. Vol. 49, N 4, p. 535.

35. ЕГОРОВ В. Л. Александр Невский и Чингизиды. - Отечественная история. 1997, N 2, с. 53 - 54.

36. ВЕРНАДСКИЙ Г. В. Ук. соч., с. 365, 369; НАСОНОВ А. И. Ук. соч., с. 105; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 116 - 117.

37. Словарь русского языка XI-XVII веков. Вып. 4. М. 1977.; ФАСМЕР М. Этимологический словарь русского языка. М. 1964; БЕРЕЗИН И. Н. Ук. соч., с. 455; OSTROWSKI D. Ivluskovy and the Mongols. Cambridge. 1998, p. 534; БОБЫНИН В. В. Лекции истории математики. - Физико-математические науки в их настоящем и прошлом. 1897. Т. XIII. N 3, с. 264; Очерки истории русской культуры XVI века. Ч. 2. М. 1977, с. 236; СПАССКИЙ И. Г. Русская монетная система. М. 1960, с. 37; ВЕСЕЛОВСКИЙ Н. И. Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории. СПб. 1911, с. 14 - 15.

38. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ А. Г. Этимологический словарь русского языка. М. 1958. ВАШКЕВИЧ Н. За семью печатями. М. 1994, с. 149; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М. -Л. 1950. N 36, 46; ГРЕКОВ Б. Д., ЯКУБОВСКИЙ А. Ю. Ук. соч., с. 131; КУЛИШЕР И. М. История русского народного хозяйства. Т. I. М. 1925, с. 379.

39. ВЕРНАДСКИЙ Г. В. Ук. соч., с. 372; SCHURMANN H. F. Op. cit., p. 348.

40. ЛАНДА Р. Г. Россия и ислам: взаимодействие культур. - Восток, 2000, N 5, с. 24; ХУДЯКОВ М. Г. Ук. соч., с. 710.

41. ВЕСЕЛОВСКИЙ Н. И. Ук. соч., с. 18.

42. НАСОНОВ А. И. Ук. соч., с. 63; OSTROWSKI D. Op. cit., p. 537; ВЕСЕЛОВСКИЙ С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. I. М. 1947, с. 133.

43. МАКАРОВ Н. А. Русь в XIII веке: характер культурных изменений. - Русь в XIII веке. Древности темного времени. М. 2003, с. 5, 8.

44. KHAN I. A. Origin and Development of Gunpowder Technology in India: A. D. 1250 - 1500. - The Indian Historical Review. 1977. Vol. IV, No 1, p. 25; ВИНКЛЕР П. Оружие. М. 1992, с 251; НИКИТИН, АФАНАСИЙ. Хождение за три моря. - Все народы едино суть. М. 1987, с. 46 - 461; История Индии в средние века. М. 1968, с. 247; АШРАФЯН К. З. Делийский султанат. М. 1960, с. 73.

45. LAL K. S. History of the Khaljis (1290 - 1320). Lnd. 1967, p. 171, 175 - 175, 192; ХАРА-ДАВАН Э. Чингис-хан. Элиста. 1991, с. 54, 70.

46. LAL K. S. Op. cit, p. 181 - 184; 198, 201 - 202; СИНХА К. Н., БАНЕДЖИ А. И. История Индии. М. 1954, с. 175.

47. LAL K. S. Op. cit., p. 193.

48. КЫЗЛАСОВ Л. Р. Клад земледельческих орудий с надписями XIII века на верхнем Енисее. - Древности Алтая. Вып. 8; ЕФИМОВА А. Л. Черная металлургия города Болгара. - Материалы и исследования по археологии СССР. Т. 61. 1958, с. 306, 308; ВОРОНИН Н. Н. Оборонительные сооружения Владимира XII в. - Материалы и исследования по археологии СССР. Т. 11. 1949, с. 239; РЯЗАНОВ С. В. Чугунолитейное ремесло в городах Золотой Орды. Уфа. 1997, с. 3, 33.

49. КЫЗЛАСОВ Л. Р. Ук. соч.; СЕМЫКИН Ю. А. Черная металлургия и металлообработка на Болгарском городище. - Город Булгар. Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань. 1996, с. 103 - 104.

50. СУ ФЭНЛИНЬ. История культурных отношений Китая с Россией до середины XIX века. - Восток-Запад. М. 2000, с. 61; JIXING PAN. A Comparative Research of Early Movable Metallype Printing Technique in China, Korea and Europe. - Gutenberg-Jahrbuch. Mainz. 1998, S. 40.

51. КРАСНОВ Ю. А. Ук. соч., с. 189.

52. КРЮКОВ М. В., МАЛЯВИН В. В., САФРОНОВ Н. В. Китайский этнос в средние века (VII- XIII вв.). М. 1984, с. 29, рис. 1.

53. НЕМЕРОВ В. Ф. Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII-XIV вв. - Советская археология. 1987, N 2, с. 223; ФАСМЕР М. Этимологический словарь русского языка.

54. ГЕРБЕРШТЕЙН С Записки о Московии. М. 1988, с. 117.

55. Цит. по: БОГДАНОВ А. В тени Петра Великого. М. 1998, с. 197.

Постоянный адрес данной публикации: