Русско-японская война 1904 - 1905 гг. оказала сильное влияние на ход общественного движения в России, в том числе на либералов, сначала затормозив рост их оппозиционности, а затем ускорив его. Но признание данного факта не подтверждает мнения, будто именно эта война была основным фактором революционизирования России, явилась главным рубежом начала революционного подъема в те годы. "Началом периода наивысшего развития общественного движения последних лет или собственно началом его революционного периода, - писали меньшевики, - следует считать, без сомнения, русско-японскую войну. Больше того: эта война знаменует собой грань, которая отделяет эпоху предреволюционную от собственно русской революции" ¹ . Историческая действительность была гораздо сложнее этой ошибочной схемы - это наглядно подтверждается отношением либералов к русско-японской войне в 1904 г., то есть накануне первой российской революции.

Русский либерализм в начало ХХ в . был представлен по меньшей мере тремя организациями ² . На самом правом его фланге стоял замкнутый, со значительной долей олигархического фрондерства аристократический кружок "Беседа", среди 54 членов которого было 9 князей, 8 графов, 2 барона, 4 губернских и 18 уездных предводителей дворянства. Земские либералы были представлены в подавляющем большинстве помещиками (для избрания в земские гласные требовался определенный земельный ценз), причем осенью 1903 г. из их среды выделился нелегальный "Союз земцев-конституционалистов", выдвинувший требование ограничения самодержавия. Наконец, начавший гыходить за границей с июля 1902 г. журнал "Освобождение" занялся организацией буржуазной интеллигенции и части последовательных земцев- конституционалистов в "Союз Освобождения", учредительный съезд которого состоялся в январе 1904 года.

"Беседа" и оба союза, оставаясь в пределах либерального лагеря, разнились по программным положениям, тактике и социальному составу. В. И. Ленин, отмечая эти особенности, указал на то, что в России появилось "новое либеральное направление" ³ (имея в виду журнал "Освобождение"). На рубеже 1902 - 1903 гг. по просьбе одного из членов Организационного комитета по созыву II съезда РСДРП Ленин подготовил "список вопросов, по которым желателен ответ в докладах комитетов и групп нашей партии на II съезде ее" ⁴ , куда вошли и такие пункты: "Освобождение", его распространение (в студенчестве? у рабочих?) и влияние? Есть ли кружки "освобожденное"? Отношение их к с. -д. Интерес к "Освобождению" в с. -д. кругах и точка зрения на него. Утилизируется ли для пропаганды и агитации? Общие собрания с полемикой?" ⁵ .

Возникновение "нового либерального направления" стало заметным событием в российском либерализме. Ленин связывал с ним новый этап в отношениях социал-демократов и либералов: "Со времени появления "Освобождения" начался второй период борьбы старой "Искры". Когда либералы выступили с самостоятельным органом и с особой политической программой, задача воздействия пролетариата на

¹ Общественное движение в России в начале XX века. Т. II, ч. 1. СПб. 1914, с. 35.

² См. подробнее: Шацилло К. Ф. О составе русского либерализма накануне революции 1905 - 1907 годов. - История СССР, 1980, N 1.

³ Ленин В. И. ПСС. Т. 2, с. 441.

⁴ Там же. Т. 7, с. 72.

⁵ Там же, с. 82.

стр. 103

"общество" естественно изменилась: рабочая демократия не могла уже ограничиться "встряхиванием" либеральной демократии, расшевеливанием ее оппозиционного духа, она должна была поставить во главу угла революционную критику той половинчатости, которая ясно обнаружилась в политической позиции либерализма" ⁶ .

Целью очерка как раз и является показ политической позиции различных либеральных организаций в 1904 г. в их отношении к русско-японской войне ⁷ .

Война поначалу прервала рост либеральной оппозиции. Наметившиеся в земском либерализме первых лет XX в. два противоречивых, хотя и тесно связанных между собой процесса - дифференциация на отдельные течения и консолидация внутри них - на время были приостановлены. Война прервала также некоторое полевение земского либерализма, которое проявлялось в том, что в начале XX в. "чисто земские вопросы и интересы стали отходить на второй план. Все сильнее и настойчивее перед земцами вставали вопросы общегосударственного значения" ⁸ . На царский манифест о начале русско-японской войны чрезвычайные земские собрания ответили "единодушным патриотическим порывом": град верноподданнических адресов, депутации к "обожаемому монарху" свидетельствовали о том, что либеральная фронда уступает место чувству "оскорбленного патриотизма". Дело не ограничилось словесной и бумажной шумихой. Земства, соревнуясь одно с другим, жертвовали на войну миллионные средства. На чрезвычайных собраниях под гром рукоплесканий и правых, и левых, и "средних" земцев принимались адреса Николаю II ⁹ и решения о добровольных пожертвованиях на армию. Так, Харьковское земское собрание дало 1,5 млн. руб. и еще 1 млн. на непосредственное усмотрение государя. Эту сумму, взятую из страхового капитала, население губернии должно было, как намечалось, погашать в форме земских податей в течение 20 лет ¹⁰ . За первые полтора месяца войны земства ассигновали на военные нужды около 5 млн. рублей ¹¹ . Деньги, собранные ранее с крестьян по копейке на ремонт дорог, больниц, школ, страхование от голода и пожаров, теперь жертвовали, не спросясь их хозяев, на поддержку военных авантюр самодержавия.

Николай II милостиво принял адреса из рук уполномоченных земскими собраниями делегаций. 10 февраля 1904 г. в Зимнем дворце министр внутренних дел В. К. Плеве представил царю депутацию петербургских земцев, в состав которой входили либеральные лидеры М. М. Стасюлевич и К. К. Арсеньев. Они поднесли царю "патриотический адрес". Чтобы унизить их, Николай II одновременно с ними принял председателя и членов Тверской губернской и Новоторжской уездной земских управ, назначенных правительством на 1903 - 1906гг. взамен выбранных, но не утвержденных министерством либеральных деятелей, высланные из пределов их губерний ¹² . Однако это не остановило "отцов либерализма". Идентичные настроения охватили многих лиц из их среды. По свидетельству будущего видного кадета проф. А. А. Корнилова, даже традиционные оппозиционеры в земстве стали высказываться "далеко не в пользу либеральных начинаний" ¹³ .

Военные неудачи царизма вызвали новый всплеск патриотизма у вождей либералов. Акад. С. Ф. Ольденбург писал в дневнике: "Война! По-видимому началась

⁶ Там же. Т. 9, с. 78.

⁷ С этой целью использованы архивные материалы, впервые вводимые здесь в научный оборот. Они находятся в фонде редакции журнала "Освобождение", который был нелегально переслан еще до 1917 г. из Парижа в архив Российской Академии наук и в рукописный отдел ее библиотеки, а осенью 1929 г. вместе с другими материалами, не имевшими непосредственного отношения к АН СССР, передан в другие архивы, по тематической принадлежности. Фонд редакции хранится сейчас в ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС.

⁸ Из записок Ф. А. Головина. - Красный архив, 1933, т. 58, с. 143.

⁹ Всеподданнейшие адреса по поводу войны (ЦГАОР СССР, ф. 1099, оп. 1, д. 13).

¹⁰ Освобождение, 1904, N 21 (45), с. 367.

¹¹ История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. VI. М. 1968, с. 98.

¹² Листок Освобождения, 1904, N 2, с. 1.

¹³ Архив АН СССР (Москва), ф. 518, оп. 5, д. 68 (Корнилов А. А. Воспоминания, л. 137).

стр. 104

жутко и больно. Странно вместе с тем - страшно хочется, чтобы нас не разбили, хочется победы... Теперь не время активной критики, это понятно, итоги подводиться будут потом" ¹⁴ . "Я от всей души, искренно и без задней мысли желаю победы нашим войскам", - писал проф. С. Н. Трубецкой проф. В. И. Вернадскому ¹⁵ . В ответ последний признавался: "Так же, как и Вы, я от всей души, всеми фибрами своего существа желаю победы Русскому государству и для этого готов сделать все, что могу... Я физически не в состоянии радоваться русским поражениям. Движение в русском обществе, явно или еще чаще скрыто смотревшее с надеждой на поражение русского войска, пидевшее в нем спасение от внутренних врагов Русского государства - Плеве и К ^о , - несомненно есть и сильно. Много приходилось говорить об этом,, ко в конце концов, мне кажется, взяла верх бессознательная органическая живая сила русского общества" ¹⁶ . Выступая на проводах ген. А. Н. Куропаткина, уезжавшего в Маньчжурию, председатель Московской губернской земской управы Д. Н. Шипов говорил "о великой минуте подъема народного духа, когда все русские люди готовы и стремятся на деле доказать свою беззаветную любовь к Родине" ¹⁷ .

Отношение земских либералов к этой войне определяли, однако, не только чувство патриотизма или пресловутые соображения о "желтой опасности" ¹⁸ . Немалую роль играла, с другой стороны, надежда, что за поражениями последуют уступки самодержавия, которое вынуждено будет пойти под клиянием поражений на реформы: "Ты всегда поспеешь к быстро грядущим великим событиям после второго Севастополя, который мы себе так искусно приготовили. Я уверен, что флот погиб и что на суше мы будем чувствовать себя не лучше англичан с бурами" ¹⁹ . Эти расчеты на то, что самодержавие, как и после Крымской зойчы, само станет на путь реформ, сковали решимость земских либералов, заставили их занять выжидательную позицию.

Недалеко ушли от "беседников" и земцы-конституционалисты. Их II съезд собрался 23 февраля 1904 года. На нем присутствовало около 40 человек, представлявших два десятка губерний. Земцам казалось, что в деревне дело идет "даже не к революции, а прямо к пугачевщине" ²⁰ . И все же они признали необходимость на время войны прекратить всякую оппозицию. Измена былым убеждениям оправдывалась ссылками на объективные причины. Так, член "Беседы" В. М. Петрово-Соловово считал невозможным даже заикаться о конституции "ввиду страшного подъема патриотического чувства"; председатель Саратовской губернской земской управы Н. Н. Львов доказывал, что "монархизм стоит несомненно незыблемо, что авторитет царя огромен и не поколеблен"; попытки отдельных конституционалистов (например, Ф. И. Родичева: "Если вы, господа, не скажете вашего слова в земских собраниях, то его скажут другие слои общества", - заявил он и сделал вывод: "Этим историческая роль земства будет сведена к нулю") настаивать на необходимости выдвижения конституционных лозунгов и в годы войны потонули в общем хоре сторонников оборончества и "гражданского мира".

Отказавшись на время войны от оппозиционной деятельности, земцы-конституционалисты дальнейшее ее развитие поставили в зависимость от хода военных действий. Поэтому они решили осенью 1904 г., перед созывом очередных губернских земских собраний, провести новый свой съезд, а до него "предоставить каждому, по его усмотрению, проводить в жизнь, что будет возможно из общей программы" ²¹ . Практически это означало капитуляцию перед самодержавием. Подтверждением ее явилось принятое съездом обращение "К русскому обществу", которое распространя-

¹⁴ Там.же (Ленинград), ф. 208, оп. 2, д. 8, лл. 3, 6.

¹⁵ Там же (Москва), ф. 518, оп. 3, д. 1656, л. 9.

¹⁶ ЦГАОР СССР, ф. 1093, оп. 1, д. 85, л. 2 (письмо от 7.ІІІ.1904).

¹⁷ Отдел рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина (ОР ГБЛ) ф. 440, к. 3, д. 1, л. 1.

¹⁸ Трубецкой С. Н. Автограф "На рубеже" (ОР ГБЛ, ф. 305, к . 13, д. 16а).

¹⁹ Тульский областной государственный архив (ТОГА), ф. 2203, оп. 1, д. 11, л. 1 (письмо кн. М. В. Голицына члену "Беседы" Р. А. Писареву от 4.II. 1904 г.).

²⁰ Будберг Р. Ю. Съезд земских деятелей 6 - 9 ноября 1904 г. в Петербурге (по личным воспоминаниям). - Былое, март 1907, N 3/15, с. 71.

²¹ Там же.

стр. 105

лось нелегально. В нем говорилось: "Мы - граждане России" - вот лозунг времени, вот что должен подсказывать народный дух". Обращение содержало и такие фразы: "сражаться за Россию является теперь уже национальным делом", "теперь поддержание чести и славы России легло на русский народ" ²² . Оно требовало "объединения во имя высшего начала" и выражало надежду, что, выйдя из тяжкой годины испытаний, Россия победит не только врага внешнего, но и врага внутреннего, у которого "отвоюет себе мирным путем, напором сильно пробудившегося общественного мнения свои человеческие права" и, "вздохнув полной грудью", славно заживет "на почве народного представительства при органическом единении монарха с народом" ²³ . Среди земских либералов не оказалось тогда ни одного человека, выступившего, хотя бы нелегально, с призывом продолжать борьбу против царской бюрократии.

Самодержавие, при всяком удобном случае демонстративно подчеркивавшее свое пренебрежение к "обществу", так же поступило и на этот раз. Более того, посчитав момент для себя выгодным, оно обрушило на смирившихся земцев град новых репрессий. Даже убежденный сторонник царизма Шипов оказался неугодным правительству: Плеве не утвердил его в должности председателя управы, которую тот занимал в течение 11 лет. Далее последовало неутверждение в земских должностях еще ряда либералов ²⁴ . "Признавая вредное влияние на ход земских дел в Тверской губернии" А. И. Бакунина, М. П. Литвинова, И. И. Петрункевича, М. И. Петрункевича, М. Е. Зайцева, В. Д. Дервиза, Н. К. Милюкова и Б. Н. Тица, Плеве с согласия царя приказал губернатору выслать их из пределов губернии, а в опустевшую управу назначил своих чиновников ²⁵ . В знак протеста покинули свои посты в Тверском земстве 12 врачей, 7 акушерок, 24 учителя, 28 статистиков и других служащих. Тогда директор департамента полиции 12 марта 1904 г. разослал во все губернии поименный список, требуя не принимать их никуда на работу ²⁶ . Затем было пущено в ход традиционное средство против строптивых земцев - ревизия со стороны МВД, ретивые чиновники которого буквально громили управы ²⁷ .

Резко отрицательную позицию заняло правительство в отношении стремления земцев как-то объединиться, даже на такой патриотической почве, как помощь раненым. 13 губернских земств решили все же послать в Маньчжурию совместно 21 санитарный отряд. Однако Плеве заявил, что никакой помощи от "общественности" не требуется и что он запрещает тратить земские деньги на госпитали и на помощь раненым. Тогда один из инициаторов затеи, выбранный главноуполномоченным, председатель Тульской губернской земской управы Г. Е. Львов добился через родственницу-фрейлину приема у царя и пожаловался на Плеве. "Царь молчал. Тогда кн. Львов просил его высказать свой взгляд на предприятие общеземской организации. - Не хотелось бы тайно и крадучись ехать на такое дело, - говорил главноупол-номочениый. Николаи II, казалось, был тронут. Он обнял князя, перекрестил его, поцеловал и заговорил о полном сочувствии предпринятому делу... Гонения, конечно, продолжались. Но слова царя были преданы широкой огласке, и задержать отряды оказалось неудобным" ²⁸ .

²² По сравнению с земскими либералаїми куда больше твердости в своих взглядах проявил Л. Н. Толстой. На вопрос одного из американских журналистов, за кого он стоит - за Россию или за Японию, писатель ответил: "Ни за ту, ни за другую, а за рабочий народ, обманутый своими правительствами и принужденный сражаться против своей совести и религии и против своего благосостояния" (Отдел письменных источников Государственного Исторического музея, ф. 31, оп. 1, д. 142, л. 148).

²³ Шаховской Д. И. Союз освобождения. В кн.: Зарницы. Ч, II, СПб, 1909, с. 120 - 121. См. также: Освобождение, 1904, N 22 (46), с. 407.

²⁴ ЦГАОР СССР, ДП, 00, 1903 г., д. 141, т. 2, лл. 9 - 14.

²⁵ Там же, лл. 61 - 63.

²⁶ Освобождение, N 22 (46), с. 409. Оценку поведения тверских служащих см. Мицкевич С. И. Революционная Москва, 1888 - 1905 М. 1940, с. 312 - 313.

²⁷ Белоконский И. П. Земское движение до образования партии народной свободы. - Былое, октябрь 1907, N 10/22, с. 256 - 257. В результате ревизии Тверского земства было уволено около 100 служащих.

²⁸ Полнер Т. И. Жизненный путь князя Георгия Евгеньевича Львова. Личность. Взгляды. Условия деятельности. Париж. 1932, с. 67.

стр. 106

Так земству позволили приобщиться к работе, которую царь определил как "святое дело человеколюбия". При этом Плеве тут лее разослал в земства инструкцию с обязательной полицейской отчетностью о деталях этого "святого дела" ²⁹ . 12 апреля 1904 г. В. И. Вернадский записал в дневнике: "Фактически земская деятельность должна считаться прекращенной - подобно живой университетской жизни ей нет места в России при современных условиях" ³⁰ . Такая линия самодержавия вызвала раздраженно даже среди умеренных либералов ³¹ и постепенно вела к росту их оппозиционности.

Если у земцев в начале войны существовало однозначное ура-патриотическое настроение, то в только что возникшем "Союзе Освобождения" дело обстояло сложнее. 19 февраля 1904 г. совет Союза, игравший роль ЦК новой организации, собрался на заседание ³² в петербургской квартире члена совета Н. Н. Ковалевского. Главным был вопрос об отношении к войне. Совет отказался поддержать А. В. Пешехонова, потребовавшего публично осудить земские ассигнования на войну. Тогда последний вышел из состава совета, не выходя официально из Союза, и практически перестал принимать участие в его работе ³³ . Затем выяснилось, что в среде освобожденцев вообще нет единого отношения к войне. Имелся широкий спектр мнений: от открытых "пораженцев" до сторонников победы под флагом самодержавия.

Тому были две причины. Во-первых, среди российской интеллигенции, составлявшей большинство "Союза Освоболгдения", еще и ранее были как "патриоты", так и лица, выступавшие с более радикальных позиций ³⁴ . По мере неудачного хода войны число первых уменьшалось, а других - возрастало. Во-вторых, даже "патриоты" осуждали внешнеполитический курс, которого придерживался в то время царизм. Так, считая Переднюю Азию "сферой естественного экономического и культурного влияния России", П. Б. Струве, выражая мнение многих, утверждал, что России "необходимо искреннее соглашение с Японией и Англией, расширение и упрочение на этой базе франко-русского союза. Поддержание всех разумных стремлений, направленных на коренное преобразование Турецкой империи в интересах угнетенных народностей: радикальное решение македонского, критского и армянского вопросов" ³⁵ . Эта сугубо ближневосточная ориентация освобожденцев порождала осуждение ими дальневосточной авантюры царизма.

В статьях "Освобождения" зазвучали пораженческие нотки. Порицая самодержавие за то, что оно ведет внешнюю политику "без малейшей мысли об истинных интересах народа и государства, без всякого чувства реальности" ³⁶ , Струве отказывался от "дальневосточной" линии, ибо она не имеет под собой "естественного экономического фундамента" ³⁷ , и приходил к выводу: парадокс русско-японской войны заключается для его сторонников в объективном совпадении тех целей, к которым стремится воюющая против России Япония, с интересами русского народа на Дальнем Востоке: "Япония стремится вытеснить Россию из Маньчжурии, русский народ заинтересован в том, чтобы уйти оттуда с возможно меньшими потерями" ³⁸ . Струве осуждал "нелепый призрак панмонголизма и желтой опасности", который должен, по замыслу его изобретателей, вызвать "у русских людей жалость к дву-

²⁹ Белоконский И. П. Земство и конституция. М. 1910, с. 122. "Освобождение" опубликовало этот циркуляр Плеве, сопроводив его статьей своего редактора П. Б, Струве "Самодержавие против раненых и земств" (1904, N 24(48).

³⁰ Архив АН СССР (Москва), ф. 518, оп. 1, д. 33, л. 40.

³¹ ТОГА, ф. 2203, оп. 1, д. 9, лл. 3 - 5 (письмо гр. В. Н. Бобринскон, родной сестры Н. Н. Львова, племяннику Р. А. Писареву с резкой оценкой "легендарно ненавистной личности" Плеве и проводимой им политики).

³² Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР (РО ИРЛИ), ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 34.

³³ Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова- Щедрина, ф. 445, оп. 1, д. 10, л. 86; РО ИРЛИ, ф. 334, оп. 1, д. 651, л. 40; Шаховской Д. И. УК. соч., с. 119.

³⁴ Подробнее см.: Иванов А. Е. Российские университеты и русско-японская война. В кн.: Проблемы отечественной истории. Ч. 1. М. 1973.

³⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 13, л. 4 (автограф Струве "Основы программы", б, д.).

³⁶ Освобождение, N 23(47), 2 - 15.V. 1904, с. 410.

³⁷ . Там же, N 54, 19.VIII(1/IX). 1904, с. 66.

³⁸ Там же, с. 65.

стр. 107

главому орлу, посрамленному желтыми деспотами" ³⁹ ; "отечество вовсе не в опасности, хотя Россия действительно переживает трудное и скорбное время... фон Плеве для России опаснее японцев" ⁴⁰ , - писал он.

По мере новых неудач в войне пораженческие нотки усиливались. "Их надо бить по голове палкой, - заявил Струве А. В. Тырковой. - Японцы и будут такой палкой!" ⁴¹ . Однако эти нотки имели характерную особенность: в поражениях самодержавия Струве видел не факторы, резко ослаблявшие царизм и тем менявшие общий баланс сил в пользу освободительного движения, а факт, подтверждающий неумение царизма вести здоровую и дееспособную внешнюю политику, что являлось свидетельством необходимости замены самодержавия правовым, представительным государством. "Поражения России в войне имеют огромное воспитательное значение, - писал он. - В политике следует всегда помнить: люди воспитываются не столько пропагандой идей и принципов, сколько событиями... Война всех интересовала и интересует, война всех просветила и просвещает, война всех воспитывала и воспитывает" ⁴² ; военная беспомощность самодержавия подтверждала его бесполезность; в результате "идея политического освобождения России приобретала с каждым новым фактом новых сторонников, новое ее выражение становится все авторитетнее и авторитетнее" ⁴³ .

Личное отношение Струве к войне было противоречивым. С первых ее дней, истолковывая "патриотическое возбуждение как темное, но все-таки в основе здоровое проявление гражданских чувств" ⁴⁴ , он решил развивать эти чувства и вскоре наладил нерегулярный выпуск "Листков Освобождения" - оперативного издания, в центре внимания которого оказались вопросы, связанные с войной. N 1 открывался его "Письмом к студентам". Самым жгучим вопросом он считал не борьбу с самодержавием, а необходимость "выяснить всем и каждому, как и почему страна оказалась не подготовленной к войне"; заявив далее, что "патриотическое возбуждение окажется могущественным рычагом непреодолимой свободной пропаганды", он призвал студентов "устроить такую истинно-патриотическую прогулку..., от которой г-на фон Плеве возьмет дрожь" ⁴⁵ . Выдвинуты были и лозунги, под которыми следовало проводить такие "прогулки". По убеждению Струве, всего лишь за полтора года до того давшего "аннибалову клятву" борьбы с самодержавием, в России создалось ненормальное положение, при котором на царскую армию русские люди смотрят со страхом и недоверием; с этим пора кончать: "Не странно ли, что русские люди до сих пор не умеют и не решаются кричать: "Да здравствует армия!"; призвав студентов произносить здравицы в честь вооруженных сил, он добавлял: "Вы должны испускать этот лозунг одним духом с другими, еще более ценными и более патриотическими: "Да здравствует Россия!", "Да здравствует свобода!", "Да здравствует свободная Россия!". Иные же, "более острые и волнующие лозунги", под которыми разумелось "Долой самодержавие!", редактор "Освобождения" объявил неуместными и нежелательными. Такой была цена "аннибаловой клятвы" в устах либерала ⁴⁶ .

Новая тактика Струве вызвала среди либералов различное отношение. Те, кто безоговорочно встал на шовинистическую позицию, резко осуждали ее. "Пошлой, путаной и бестактной представляется мне выходка этого бедного Струве, который пригласил петербургских студентов устроить "хорошенькую патриотическую прогулку" по Невскому с криками "Долой фон Плеве!" ⁴⁷ . Повторяю, я от всей души и всего более желаю победы" ⁴⁸ , - писал С. Н. Трубецкой. Предупреждая Струве, что реак-

³⁹ ЦПА НМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 21, л. 41 (письмо Струве кн. С. Н. Трубецкому, с. 3, 4).

⁴⁰ Листок Освобождения, 18.II (2.III). 1904, N 2.

⁴¹ ЦГАОР СССР, ф. 629, оп. 1, д. 16, л. 6 (дневник Тырковой).

⁴² ЦПА НМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 21, л. 3.

⁴³ Там же, л. 4.

⁴⁴ Освобождение, 2(15).VIII.1904, N 53, с. 49.

⁴⁵ Листок Освобождения, 11 (24).II.1904, N 1, с. 2.

⁴⁶ Там же.

⁴⁷ Струве призвал студентов выдвинуть этот лозунг в случае, если полиция станет разгонять их манифестации.

⁴⁸ Архив АН СССР (Москва), ф. 518, оп. 3, д. 1656, л. 10 (С. Н. Трубецкой - В, И. Вернадскому, 18.II.1904).

стр. 108

ционеры нападают на "Освобождение" за то, что оно якобы хочет, воспользовавшись трудностью положения, вырвать у самодержавия все, что возможно, В. М. Петрово-Соловово добавлял: "Таких мыслей я в "Освобождении" не вижу, они бы не нашли сочувствия в конституционном лагере... Для меня все более и более несомненным становится, что, пока длится война, никакие конституционные заявления не будут иметь успеха и что их необходимо отложить". Одобрило поведение Струве земское крыло освобожденцев. Член совета "Союза Освобождения" Петр Д. Долгоруков ⁴⁹ писал ему: "Взятый Вами тон относительно войны могу лишь приветствовать, он намного вернее взят, чем в некоторых произведениях друзей "Освобождения" в России" ⁵⁰ .

Долгоруков не зря ссылался на некоторых друзей "Освобождения", ибо позиция Струве была воспринята ими отрицательно. С. Г. Сватиков прислал письмо, в котором обвинял Струве в хвостизме и утверждал, что положение редактора нелегального органа обязывает его "не угадывать проблески патриотизма в полицейско-неосмысленных манифестациях и стараться попасть в такт этому патриотизму... Вы хотя и не отрекаетесь от Вашей "аннибаловой" клятвы, но временно складываете ее "на полочку", т. е. "Долой самодержавие!" останется само по себе, а Вы особо будете выкрикивать "Vive la Russie", "Vive la liberte" ⁵¹ . Еще резче выступил один из руководителей петербургских освобожденцев, который сообщал "крайне грустную весть: листок к студентам произвел на всех крайне грустное впечатление. На студентов он произвел такое впечатление, что они хотели даже препятствовать его распространению: возмущение было всеобщим"; осуждая попытку Струве слить патриотизм с гражданскими чувствами, автор напомнил, что и в свободных государствах армию не очень-то любят, "а у нас ее чествовать, значит чествовать вооруженную власть, значит не понимать, что до национальной гвардии нам еще далеко".

Разногласия не ограничились личной перепиской. Они вышли на страницы "Освобождения" и показали отсутствие единства среди освобожденцев в вопросе об отношении к войне. С N 19 (43) журнала в нем появился постоянный раздел "Война и русская оппозиция", где регулярно печатались дискуссионные статьи. Первым было опубликовано "Письмо к редактору" проживавшего за границей проф. П. Н. Милюкова, который резко возражал против выдвинутых Струве новых лозунгов для студенчества, назвал их недостойными и добавил: пусть реакционеры "обвиняют нас ежедневно в измене отечеству по этому поводу, мы этого не боимся... Пока русская армия будет кулацким символом... русской внешней политики, мы не станем кричать "Да здравствует армия!"... Будем патриотами для себя и для будущей России, останемся верными старой "народной поговорке" - Долой самодержавие! Это тоже патриотично, а заодно гарантирует и от опасности оказаться в дурном обществе реакционеров" ⁵² . Тут же был помещен ответ Струве, который настаивал на правильности изобретенных им лозунгов и впредь обещал "все силы приложить к тому, чтобы слить здоровое патриотическое чувство с гражданскими освободительными стремлениями"; призывая к "национальной солидарности", он именно в ней обещал найти "общую почву с теми, кто нас еще не понимает" ⁵³ . Заявив, что "действовать после начала войны теми же приемами, как до войны, на мой взгляд, невозможно", Струве утверждал, что созданное войною в России возбуждение следует использовать для осуществления "основной идеи редактируемого мною органа, - понимания политического освобождения России как великой национальной задачи" ⁵⁴ .

Милюков не удовлетворился этим, и вскоре "Освобождение" опубликовало его новое письмо: "Я глубоко убежден, что никакой подходящей программы и никаких удачных конкретных предложений нельзя сделать, исходя из Вашей мысли (найти общую почву с националистами. - К. Ш.)... Дозвольте мне не следовать за Вами" ⁵⁵ .

⁴⁹ Его близнец - Павел Д. Долгоруков, впоследствии видный кадет.

⁵⁰ ЦПА НМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 46, л. 64 (Петр Д. Долгоруков - П. Б. Струве, 15(28). III. 1904).

⁵¹ Там же, ф. 279 (С. Г. Сватиков - Струве, 22.IV.1904).

⁵² Освобождение, 7(20).III.1904, N 19(43), с. 350.

⁵³ Там же, с. 351.

⁵⁴ Там же, с. '352.

⁵⁶ Там же, 2(15).IV.1904, N 21 (45), с. 378.

стр. 109

Струве ответил отпиской, в которой заявил, что ищет "опоры для политического расчета в моральном чувстве" ⁵⁷ . Тогда Милюков направил Струве частное письмо, в котором заявил: "Мы, очевидно, не сговоримся", и предложил продолжить публичную дискуссию, "устранивши точку зрения слишком принципиальную и абстрактную, все-таки не занимая общей почвы с правительством и русскими шовинистами" ⁵⁸ . Так определились первоначальные расхождения в позициях либеральных течений по вопросу о войне и ее последствиях.

Далее дискуссия среди освобожденцев развернулась вовсю, представляя все оттенки мнений, от верноподданнических до призывов использовать патриотический подъем для усиления освободительного движения и даже порою до провозглашения лозунга "чем хуже, тем лучше". По мере неудачного хода войны в журнале усиливались подобные нотки, все реже раздавались голоса тех авторов, которые, согласно Струве, надеялись увязать пожелание победы царизму со стремлением к политическому освобождению страны. На страницах "Освобождения" появились высказывания о полезности поражения царизма. "Что потеряет русский народ, если его флот и армия будут разбиты?.. Он потеряет уверенность, что царская сила несокрушима. А что потеряет русский народ, если его армия выйдет победоносной из этой войны? Он потеряет все!.. Он потеряет последний луч надежды на освобождение, так как правительство, упитанное победой, окрепнет и усилится настолько, что всякая попытка протеста будет невозможна", - писал ученый, скрывший свою фамилию под тремя звездочками ⁵⁹ . Летом 1904 г. в разделе "Письма из провинции" "Освобождение" печатало: "Глубокий вздох облегчения вырывается из груди при чтении официальных свидетельств о крушении на Дальнем Востоке мрачной, адской силы, столетиями страшным кошмаром тяготеющей над Россией, опустошающей все жизненное, самобытное, равняющей с землею все возвышающееся над казенным уровнем" ⁶⁰ .

Естественно, легальные либеральные газеты и журналы, издававшиеся в России, не могли писать столь откровенно, как выходившее за границей "Освобождение". Но и они в связи с военными поражениями резко критиковали бюрократию и господствовавшие в стране порядки ⁶¹ , выступая порою хотя и со скрытых, но все же пораженческих позиций. Близкий к освобожденцам журнал "Право" поместил статью известного статистика (позднее - народного социалиста и министра Временного правительства, а потом сотрудника торгпредства СССР в Риге) А. В. Пешехонова "Война и отечество", в которой были такие слова: "Честь, достоинство... Но чьи же? Прислушиваясь к своему национальному чувству, я не могу сказать, чтобы оно было задето поражениями, которые терпят русские войска на Дальнем Востоке. И я не выродок в этом случае. Вокруг я вижу много людей, которые думают и чувствуют так же... "Чем хуже... тем лучше" ⁶² .

А бесцензурное "Освобождение" выступало еще откровеннее. Осенью 1904 г. помогать вести журнал приехал в Париж А. А. Корнилов. На время он стал вторым по влиянию человеком в журнале. В конце 1904 г. там была помещена его статья "Наши внутренние дела": "Иностранцы, теперь попадающие в Россию, не понимают, как природные русские люди могут желать победы японцам и опасаться сколько-нибудь явных успехов ген. Куропаткина. А между тем это факт, такое настроение существует... Японцы, нанося поражение русским войскам, бьют, в сущности, вовсе

⁵⁷ Там же, с. 379.

⁵⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 47, л. 90.

⁵⁹ Освобождение, N 22(46), с. 399. Предположительно им был родственник двух видных земцев, затем активных кадетов А. И. Петрункевич, учившийся и работавший в Англии. В апреле 1904 г. он писал из Оксфорда Струве: "Мое мнение о том, что правительство будет усилено, если одержит победу, я считаю безусловно верным Вам кажется это невероятным. Но подумайте, в каком затруднении оно находится теперь и как подорван его престиж в России и за границей... Я считаю более нравственным и добрым в конечном результате перевешать все правительство, чем помочь ему хотя бы одной копейкой". Резолюция Струве на этом письме: "Не требует ответа" (ЦПА ИМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 47, л. 155).

⁶⁰ Освобождение, 19.VII(1.VIII).1904, N 52, с 47.

⁶¹ См. кн. Трубецкой Е. Н. Война и бюрократия. -Право, 1904, N 39, 1871 - 1875; Петрункевич И. И. Война и наши задачи. -Право, 1904, N 41, с. 1951 - 1955, и др.

⁶² Право, 1904, N 46, с. 3166.

стр. 110

не русский народ, а лишь теперешнее правительство"; освободительному движению остается теперь лишь "удержать то положение, которое нам обеспечено внешними неудачами нашего правительства" ⁶³ . Настроение левого крыла "Союза Освобождения" довольно полно выразил бессменный член его совета В. В. Хижняков: "Я был "пораженцем" в русско-японской войне, полагая, что поражение русских в этой войне будет поражением царского самодержавного строя, после которого этот строй должен будет рухнуть. Но чувства мои были сложны. Не мог я, пораженец, радоваться вестям о цусимском разгроме, о потоплении эскадры Рожественского, о сдаче Порт-Артура, об отдельных гибельных для нас сражениях" ⁶⁴ .

Дело не ограничилось словесной полемикой. С первых дней войны в русском либерализме, и чем дальше - тем чаще и сильнее, сталкивались не только различные мнения. Разными были и конкретные действия. Московский губернатор Г. И. Кристи доносил Плеве, что 27 января 1904 г. пришло на заседание губернского земского собрания много публики - "третий элемент" земств, студенты, интеллигенция, - и произошли "беспорядки": в ответ на речь губернского предводителя дворянства П. Н. Трубецкого с предложением послать царю телеграмму с выражением патриотических чувств в "публике было заметно вызывающее к ней отношение, а когда кн. Трубецкой кончил и все гласные поднялись, как один человек, восторженно выражая свою полную солидарность с только что сказанным, в публике раздались неодобрительные возгласы и шиканье, причем некоторые остались сидеть на своих местах" ⁶⁵ . К одному из не вставших подскочил земец, проф. Н. Ю. Зограф и крикнул: "Встань, негодяй! Русский ли вы, мерзавец?" Поднялся шум, объявили перерыв. Земцы для выработки текста телеграммы перебрались в закрытое помещение, а в Колонном зале бушевала публика. Гласные Ф. Ф. Кокошкин и М. В. Челноков убеждали ее "не производить беспорядков при чтении всеподданнейшей телеграммы". Когда заседание продолжилось, гласные встретили оглашение телеграммы возгласом "Ура!" и рукоплесканиями, публика же начала шикать, затем демонстративно вышла из зала, причем "земские служащие на глазах губернской управы не постеснялись примкнуть к позорной демонстрации" ⁶⁶ .

Тревожные для правительства слухи ползли в МВД не только из первопрестольной, но и из провинции. В Полтавской губернии либералы распространяли написанную 30 января 1904 г. листовку, осуждавшую верноподданнический адрес, принятый Ярославским земством: "Бейте нас, лишайте элементарных человеческих прав, а мы останемся вашими верными холопами", - иронизировали полтавские освобождении; "Истинный патриотизм заключается в раскрытии истинных нужд родины, а не в верноподданном холопстве" ⁶⁷ . Вскоре там появилась еще одна листовка - "Открытое письмо харьковским земцам". В ней осуждались пожертвования на войну, произведенные последними ⁶⁸ . В Киевской губ. за подписью "Друзья Освобождения" распространялся изданный 14 февраля 1904 г. "Летучий листок N 1". Перечислив правительственные репрессии, авторы его заявляли, что в борьбе с самодержавием "нет отсрочек, нет примирения... Для нас честь и достоинство нации не тождественны с престижем самодержавного режима. Для нас истинно патриотическая задача, истинно национальное дело - борьба с вами" ⁶⁹ . По мере новых неудач в войне издание антивоенных листовок освобожденцами ширилось. Осенью 1904 г. в разных местах России появилась их прокламация "Народ и война" ⁷⁰ , в которой

⁶³ Освобождение, 30.XI(13.XII). 1904, N 61, с. 186. О настроениях в либеральной среде того времени Корнилов писал в "Воспоминаниях": "Война сделалась главным предметом обсуждения и на наших журфиксах. Публика разделилась на желающих поражения и, напротив, желающих победы" (Архив АН СССР (Москва), ф. 518, оп. 5, д. 68, л. 137).

⁶⁴ РО ГБЛ, ф. 322, к. 2, д. 7, лл. 13 - 14 (В. В. Хижняков. Воспоминания).

⁶⁵ ЦГАОР СССР, ф. 102, ОО, 1903 г., д. 1875, л. 7.

⁶⁶ ЦПА НМЛ, ф. 279 (запрещенная цензором верстка газеты "Московские ведомости"); Листок Освобождения, 1904, N 1, с. 3 - 4.

⁶⁷ ЦГАОР СССР, ф. 102, ОО, 1904 г., д. 5, ч. 7, л. 22.

⁶⁸ Там же, л. 35.

⁶⁹ ЦГАОР СССР, ф. 102, ОО, 1902 г., д. 1503, л. 22.

⁷⁰ Авторами были председатель совета "Союза Освобождения" И. И. Петрункевич и член совета Петр Долгоруков.

стр. 111

война осуждалась и были выдвинуты такие требования: "Долой самодержавие! Да здравствует конституция!" Даже Струве, присоединившись к этим "ясным политическим лозунгам", приветствовал "этот простой по форме и вразумительный по соцержанию призыв народа к борьбе за освобождение" ⁷¹ . О лозунге "Да здравствует армия!" он теперь уже не вспоминал.

На почве различного отношения либералов к войне возник разнобой мнений и по поводу того, какой должна быть их тактика при контактах с правительством. Патриотический угар первых дней войны постепенно проходил и у земских либеральных помещиков, более склонных к прямому компромиссу с самодержавием, чем фрондировавшая буржуазная интеллигенция. Особое негодование земцев вызывали поражения на суше и на море. "Маленькая война", какой ее планировал царизм в качестве громоотвода для революции и общественного негодования, превращалась в их стимулятор. Одним из признаков роста либеральной оппозиционности стало появление в "Освобождении" более резких статей. Автор материала "Несколько слов об отношении русского общества к войне" за подписью "Земец" (Петр Долгоруков. - К. Ш.), отметив взрыв шовинизма в первые дни войны, писал, что теперь в общественном мнении намечается перемена. Ее породило вероломство "своих внутренних хунхузов", действия которых уносят "не меньше жертв у русского народа, как личных, так духовных и материальных" ⁷² . Далее он ссылался на известного либерала Б. Н. Чичерина, сказавшего за несколько дней до смерти, что последствия войны на Дальнем Востоке "помогут разрешению, наконец, внутреннего кризиса и что трудно решить, какой исход войны для этого более желателен" ⁷³ .

В разделе "Война и русская оппозиция" из номера в номер печатались письма либералов, высказывавших свое отношение к войне и предлагавших рецепты действий, тоже самые различные. "Для меня ясно, как божий день, вот что: либеральная печать, если она не хочет утратить в данную минуту всякое значение в массе русского общества, должна без всяких колебаний идти, насколько возможно, в ногу с тем могучим патриотическим потоком, который зашумел теперь "по всей Руси великой". Вопрос о водворении в нашей стране политической свободы, первостепенный и неотложный вопрос мирного времени, должен в настоящий момент отойти на второй план... Будьте осторожны! Вот мое первое и последнее слово" ⁷⁴ , - призывал один из авторов. "Отступления не будет! - отвечал ему другой... Борьба с самодержавием, политическая борьба выдвигается войною на первую очередь... Ни один день, ни один час мы не должны забывать главной задачи: избавления России от позора и несчастья самодержавия" ⁷⁵ .

Наибольший интерес в этом плане представляют статьи либеральных вождей. В июне 1904 г. было опубликовано письмо "Задачи конституционной партии в данный момент", автором которого, по словам члена совета "Союза Освобождения" Д. И. Шаховского, был "видный член одной из московских групп" ⁷⁶ . Он утверждал, что возникшие накануне войны конституционные кружки теперь не могут и не должны осуществлять прежнюю тактику, ибо их члены всецело отвлечены войною с Японией, поэтому конституционная организация не может на них рассчитывать; "связанная с войной тактика неизбежно требует гораздо более пассивного отношения к событиям общественной жизни, чем это думалось несколько месяцев тому назад"; пересмотреть надо и программу и ввиду войны отказаться от всякого провозглашения конституционных требований; далее автор закономерно проводил резкую грань между либеральной оппозицией и революцией, которая "не хочет и не умеет понимать элементарных государственных интересов"; поэтому и методы действий этих различных политических сил должны быть принципиально отличны и не совместимы: "Русские конституционалисты далеки и от террора, и от классовой борьбы,

⁷¹ Освобождение 2( 15).X.1904, N 57, с. 120 (прокламация о войне и конституции).

⁷² Там же, 2(15).IV.1904. N 21(45), с. 367 - 369; ЦПА НМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 46, л. 65.

⁷³ Освобождение, 1904, N 21, с. 368 - 369.

⁷⁴ Освобождение, 18.1V(1.V) 1904, Ms 22(46), с. 400.

⁷⁵ Там же, 21.V (3.VI).1904. N 24(48), с. 436. Авторскую подпись Solus (т. е. одиночка) идентифицировать не удалось.

⁷⁶ Шаховской Д. И. УК. соч., с. 122.

стр. 112

они не имеют возможности добиваться торжества своих идей ни путем военного пронунциаменто, ни путем народных восстаний - их задача заключается в организации государственного общественного мнения, этой основной страшной силы, которая в сильной и вековой государственной машине далеко оставляет за собой все обычно признаваемые за реальные силы - террор, восстания и бунты" ⁷⁷ .

Особенно важно, заявлял либеральный болтун, чтобы такое общественное мнение исходило из тех же целей, какие лежат в основе правительственной деятельности, ибо общественное мнение лишь тогда сможет повлиять на государственный порядок, когда оно само государственно; основу соответствующей платформы ранее определяли два пункта: "1. безумная и разрушительная с точки зрения силы и могущества России борьба правительства с земством и местными живыми силами и 2. крестьянский вопрос, тесно связанный с аграрными непорядками и волнениями"; теперь же либералы должны заняться созданием оппозиции на иной, "патриотической" основе, для чего критически проанализировать и ознакомить общество с работой Красного Креста, условиями железнодорожных перевозок по Сибири и поставкой пищевого довольствия войскам, объективно освещать ход военных действий и финансовую сторону ведения войны, "выяснить вред агрессивной политики г. фон Плеве, который усиливает и раздувает внутреннюю войну при серьезной войне внешней" ⁷⁸ . По сути дела, автор предлагал либералам стать внештатными государственными чиновниками, выполняющими контрольно-ревизионные функции в отдельных ведомствах бюрократического аппарата, и настаивал на необходимости резко обособиться не только от революционных кругов, но даже от либерального, однако "не государственного мнения: в отношении национальных окраин (Польша, Финляндия).

Его предложения вызвали ответ. П. Н. Милюков поместил в журнале статью "Очередные задачи русских конституционалистов", с основной мыслью которой редакция выразила в примечании полное согласие. Мысль эта сводилась к нежеланию "в угоду будущим сознательным носителям этого "государственного" мнения съежиться перед ним в настоящем и кастрировать программу и тактику только что народившейся политической партии"; не согласен был Милюков и со стремлением абсолютно отгородиться от других оппозиционных или даже революционных течений: "Формы и приемы политической борьбы также не могут положить резкой и принципиальной границы между "государственным" и каким-то другим общественным мнением... Мы не думаем призывать русских конституционалистов к "террору" и вместе с автором надеемся, что оно как организованное мнение интеллигенции останется чуждо "классовой борьбе"; но мы не можем не признать, что лишь активная борьба, какова бы она ни была по своим формам, расчищает дорогу той группе, которая готовится эксплуатировать победу от имени "государственного" общественного мнения; и мы не можем не считать верхом неблагодарности и непонимания со стороны представителей этой группы, кому и чему они будут обязаны своим торжеством" ⁷⁹ . Далее глашатай буржуазных кругов писал, что падение Плеве "есть только вопрос времени, ...что Витте скоро явится в роли спасителя России от бездны зол, в которые ввергнул ее Плеве"; поэтому русские конституционалисты должны не сворачивать своих знамен "для некоего стратегического движения назад", но, наоборот, "создавать и подготовлять события, а не тащиться у них в хвосте". В этом же номере журнала была помещена краткая заметка "Следующий шаг", автор которой писал, что первый шаг - создание в России общественного мнения, выступающего за освобождение, - уже сделан; теперь необходимо сделать второй - взяться за "политическую организацию и политическое действие" и подумать над тем, "какие именно конкретные формы должна принять организация общественных сил для открытой борьбы с самодержавным режимом" ⁸⁰ .

Таким образом, русско-японская война стала в 1904 г. определенной вехой в истории российского либерализма. Узкозамкнутая "Беседа" собирала на свои редкие заседания несколько десятков участников и издавала легальные сборники осторожно-

⁷⁷ Освобождение, 25.VI(8.VII).1904, N 50, с. 12 - 13.

⁷⁸ Там же, с. 13.

⁷⁹ Там же, 19.VII (1.VIII).1904, N 52, с. 37.

⁸⁰ Там же, с. 38 - 39. Псевдоним "Петроградский" не идентифицирован.

стр. 113

го содержания. Отношение ее членов к войне носило абстрактно-теоретический характер и не требовало никаких действий. Члены "Союза земцев-конституционалистов" активнее решали вопрос, должны ли они оставаться в конституционной оппозиции или во имя победы над внешним врагом примириться с самодержавием. А "Союз Освобождения" вообще должен был либо подтвердить верность только что принятой программе подпольной деятельности, либо отказаться от нее. Война явилась сепаратором, который отделял краснобаев, способных болтать за обеденным столом, от тех, кто готов был реально действовать и страдать за осуществление своих идеалов; ускорилось то размежевание в либерализме, которое наметилось еще в предвоенные годы. Кроме того, война породила новые идеи, вокруг которых происходили и обособление и консолидация. Одних привлекали лозунги "Да здравствует армия!", "Бей японцев!" и т. п. Другие заговорили иначе: "Чем хуже, тем лучше". Никогда прежде и никогда позже российский либерализм не занимал столь радикальной позиции относительно внешней политики самодержавия.

Но даже у самых радикальных либералов формула "Чем хуже, тем лучше" сводилась к тому, что ослабленное неудачами и лишившееся морального авторитета правительство само, без какого бы то ни было революционного давления со стороны народных масс, даст реформы, в результате которых к власти придет буржуазия. "Заключение мира возможно только для правительства сильного, авторитетного, внушающего доверие и импонирующего и самой стране, и заграничному общественному мнению, - писал Струве. - Таким правительством могло бы быть в России только правительство коренных реформ. Я глубоко убежден, что люди нашего направления в ближайшем будущем должны будут взять на себя власть" ⁸¹ .

Либералы мечтали о приходе к власти "самотеком". Революционное ниспровержение царизма их никак не устраивало и откровенно страшило. Ленин же и большевики считали, что ничто не может и не должно ослабить беспощадную борьбу с самодержавием. Идея желательности военного поражения царизма связывалась ими с активизацией трудящимися борьбы против самодержавия и привлечением их к непосредственному решению коренных для судеб России вопросов Большевики и либералы делали принципиально различные выводы из создавшегося положения и предлагали совершенно противоположные решения проблемы. Ближайшее будущее - 1905-й год - ясно продемонстрировал это.

⁸¹ ЦПА НМЛ, ф. 302, оп. 1, д. 13, л. 10 (автограф Струве "Наша программа").

Постоянный адрес данной публикации: