М.: изд-во "Муравей", 2004, 444 с.

Новая книга доктора исторических наук, профессора, главного научного сотрудника Института международных экономических и политических исследований РАН Л. П. Делюсина составлена из его работ, написанных преимущественно в 80 - 90-е годы прошлого века. На протяжении двух десятилетий они появлялись в различных сборниках, издававшихся малыми тиражами. Теперь, будучи собраны воедино, они обрели новое качество. Несмотря на долгий срок, отделяющий первые публикации от последних, очевидно их внутреннее единство. Книга воспринимается как произведение цельное во всех его составных частях, которые крепко связаны не только единой проблематикой, но и неизменной мировоззренческой и историософской позицией автора, и его оригинальной исследовательской манерой.

Перед читателем развертывается движение общественной мысли Китая в XX в. со всем его многообразием и внутренними противоречиями. Но как бы ни сложен был этот процесс, автору удается, на наш взгляд, точно выделить главные сквозные линии, которые определяют не только направленность, но и драматичность, а подчас и трагичность идейных поисков китайских мыслителей и политиков в новейшей истории страны. Развитие страны, ее модернизация, вхождение в современный глобальный мир - вот те основные темы, которые волновали и продолжают волновать как элиту, так и широкую публику в Китае, и именно их отражение в воззрениях государственных и общественных деятелей Китая - от Сунь Ятсена до современных диссидентов, является предметом углубленного анализа в книге.

Полемика вокруг выбора путей развития Китая на протяжении века проходила в пространстве, основные координаты которого составляли капитализм и социализм, традиционная культура и индустриальная цивилизация. В этом пространстве многие пытались отыскать такую траекторию, которая бы позволяла за короткий исторический срок добиться оптимальных результатов, по возможности, при этом минимизируя утраты и потери.

На практике, однако, до самого последнего времени попытки найти свой собственный путь, который превзошел бы уже опробованные, оказывались в лучшем случае умозрительной утопией, а в худшем - оборачивались разрушительной трагедией для всего народа. Лишь в последние четверть века видение Китаем своей дороги в будущее обрело значительно большую прагматичность, приблизилось к реальности и потому стало обеспечивать ощутимый прогресс. Вопрос только в том, насколько эта дорога действительно является оригинальной и насколько она позволит избежать хорошо уже известных рытвин и ухабов, и, главное, не заведет ли она в тупик.

Анализируя взгляды различных китайских политиков и ученых прошлого века, Л. П. Делюсин вы-

стр. 228

членяет в них как те компоненты, которые в том или ином виде вошли в современную стратегию развития Китая, так и те, что были отвергнуты историческим опытом и преодолевались в ходе ожесточенной идейно-политической борьбы. Однако размежевание этих компонентов - процесс, как показано в книге, совсем не простой и не всегда однозначный. Иной раз первоначальные идеи претерпевали в дальнейшем сложную метаморфозу и даже обретали противоположный знак.

Так произошло, например, с представлениями о решающем воздействии распределительных отношений на социально-экономическое развитие страны. Сунь Ятсену распределение представлялось ключом к обеспечению всеобщего счастья. В этом же русле, по крайней мере, внешне, развивались и идеи Мао Цзэдуна. Уравниловка стала для него альфой и омегой предотвращения буржуазного перерождения страны. На практике же она обернулась едва ли не главным тормозом развития производительных сил. Отказ от уравнительных установок, восстановление в правах материальной заинтересованности в результатах труда, а затем и признание правомерности распределения по иным факторам производства в постмаоистскую эпоху, несомненно, способствовали ускорению экономического роста. Вместе с тем сопутствовавшее ускоренному экономическому росту быстрое социальное расслоение придает давним высказываниям Сунь Ятсена новый смысл. Вновь актуальной становится его мысль о том, что "рост производства сам по себе не спасет от бедности", что "только путем введения справедливой системы распределения можно разрешить проблему ликвидации бедности" (с. 9).

Стремление маоистов уничтожить человеческую индивидуальность, подчинить личность коллективу и государству, по внешности созвучное намерениям многих китайских мыслителей, нанесло в свое время огромный урон процессу раскрепощения китайского общества. Однако сегодня, когда деньги становятся чуть ли не единственным фактором, определяющим общественную жизнь и мораль, многие в Китае вновь вспоминают упования Сунь Ятсена и других китайских мыслителей на то, что только обращение к истокам традиционной культуры способно уберечь страну от западного индивидуализма, в котором они видели основу всех пороков современного капиталистического общества.

Маоисты наглядно подтвердили справедливость предостережений Сунь Ятсена относительно опасности, которую может нести с собой абсолютизация идей классовой борьбы. Отказ от социального экстремизма при Дэн Сяопине способствовал стабилизации общества. Однако растущий разрыв между бедностью и богатством, возрождение эксплуатации вновь ставят под вопрос возможность классового мира.

Мечты Сунь Ятсена о прямой демократии, о народовластии, способном противостоять бюрократии, нашли у Мао и его сподвижников парадоксальное продолжение в демагогическом и деструктивном курсе на противопоставление идеологически накачанной и анархически настроенной толпы молодежи легальным порядкам и институтам. Отход от этой политики, провозглашение примата правового государства, несомненно, положительно повлияли на все стороны жизни современного китайского общества. Однако до сих пор не достигнута сколько-нибудь существенная демократизация политического устройства Китая, которое по-прежнему зиждется на однопартийной диктатуре и господстве бюрократии.

В книге подробно проанализированы различные аспекты массовых кампаний, проводившихся маоистским руководством КПК с целью укрепления своих позиций и низвержения идеологических и политических противников, иногда действительных, а иногда и мнимых. Особенно основательному исследованию подверглась так называемое движение "критики Линь Бяо и Конфуция", развернутое в 1973 - 1975 гг., на заключительном этапе "культурной революции", непосредственно перед уходом из жизни "великого кормчего".

Прослеживая истоки и формы этого движения, исследователь приходит к важным общим выводам, касающимся принципиальных проблем использования исторического наследия в сиюминутных и, как правило, своекорыстных политических интересах правящей элиты. Л. П. Делюсин показывает, что новейшие идейно-политические кампании были отнюдь не оригинальны, восходя к давней традиции сочинения династийных историй древнего Китая под контролем очередных правителей страны. История постоянно использовалась как аргумент для формулирования политического курса и для его легитимации. Такой подход не только оправдывал, но и делал практически неизбежными весьма вольное обращение с историческими фактами, манипулирование ими. Часто исторические сюжеты использовались только для текущей политической борьбы.

С приходом к власти компартии Китая эта традиция получила новый импульс. Маоистская идеология стала предопределять результаты и выводы в исторических исследованиях, как, впрочем, и во всех других гуманитарных и социальных научных дисциплинах. Тем самым обеспечивалось прислужничество интеллигенции, парализовывалась ее воля к независимому осмыслению действительности.

Однако апелляция к историческим реалиям в политических целях не могла быть монополизирована правящим режимом. С неменьшим успехом она была доступна и оппонентам. Этот феномен основательно прослежен в рецензируемой книге, как и в других работах Л. П. Делюсина. Поэтому, по его словам, "идейно-политическая борьба между различными группировками в КПК... вылилась в форму кампании за переоценку событий и исторических личностей далекого прошлого" (с. 132).

В книге показано, что острие кампании за "критику Линь Бяо и Конфуция", как и последовавших за

стр. 229

ней кампании за изучение диктатуры пролетариата и кампании по критике романа "Речные заводи"¹ , было направлено отнюдь не против событий и персонажей, ставших достоянием истории, но против тех современников, кто на исходе "культурной революции", ввергшей страну в хаос, пытался, по мере сил и возможностей, нормализовать экономику и социально-политическую обстановку. Массовые идейно-политические кампании маоистского толка, вопреки огромным усилиям их организаторов и вдохновителей, оказались все же неспособными предопределить окончательный исход противоборства в их пользу.

Поэтому в преддверии коренного поворота от маоизма к реформистскому курсу вновь пришлось прибегнуть к использованию массовой кампании как к важнейшему каналу и средству идеологической и внутриполитической борьбы. Только на этот раз объектом разоблачений и критики стали те, кто были инициаторами прежних кампаний, так называемая "банда четырех", под флагом борьбы с которой стали постепенно и весьма осторожно расшатывать и некоторые устои маоизма. Тем самым, как пишет Л. П. Делюсин, была расчищена социальная и политическая почва для решений 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, который "открыл новую страницу в истории КНР" (с. 230). Лишь значительно позже, после окончательного утверждения курса на реформы и внешнюю открытость Китая произошел окончательный отказ от попыток использовать идеологическую промывку мозгов в качестве основного средства мобилизации масс. Для экономического строительства и укрепления мощи государства стали применять иные методы.

В книге обстоятельно анализируется сложный процесс отхода нового руководства КПК, пришедшего к власти после смерти Мао Цзэдуна, от основных его установок и становления сугубо прагматического отношения к идеологии. Обращаясь к проблемам формирования постмаоистского реформистского курса, Л. П. Делюсин уделяет особое внимание роли национальной специфики в постановке и решении общезначимых задач модернизации. По его мнению, в этом отношении Дэн Сяопин и его сторонники выступают как своеобразные традиционалисты (с. 377).

Важное место в книге занимает освещение взглядов тех китайских публицистов, которые после трагических событий на площади Тяньаньмэнь в Пекине в июне 1989 г. были вынуждены покинуть страну и оказались в эмиграции. С некоторыми из них автор книги связан не только узами давней дружбы, но и общностью идейно-политических позиций, лейтмотивом которых является приверженность идеалам демократии и неприятие любого подавления прав и свобод человека. Эти взгляды особенно интересны широкому российскому читателю, поскольку они касаются тех проблем современной китайской действительности, которые в немалой степени созвучны и нашим проблемам. Китайские демократы вновь и вновь возвращаются к событиям 1989 г., к анализу их причин и последствий точно так же, как российские граждане при оценке современности не могут обойти события примерно того же времени в нашей стране. Много сходного обнаруживается и в суждениях относительно положения и перспектив развития в обеих странах.

У китайской эмиграции такого рода размышления дополнительно осложняются тем обстоятельством, что они должны по необходимости включать в себя и оценку роли и текущего политического курса правящей коммунистической партии. Это обстоятельство, как показано в книге, способствует разделению китайских демократов на два основных течения. Одни исходят из того, что КПК неисправима, не способна ни к какой эволюции и самоочищению, и потому считают для себя невозможным какое-либо сотрудничество с компартией, настаивают на необходимости отстранения ее от власти любыми средствами, вплоть до насильственных. Другие же отвергают такую позицию как экстремистскую, полагая, что только при сотрудничестве с демократически настроенной частью компартии можно добиться мирной демократизации режима.

Олицетворяют эти различные подходы знаковые для китайского общества фигуры. Первая из них - известный писатель Ван Жован, долгие годы разделявший, как и многие другие представители левой китайской интеллигенции, идеалы коммунистов. Он не утратил веры в эти идеалы и после того, как его репрессировали в 1957 г., объявив "правым буржуазным элементом", и после того, как в годы "культурной революции" он был брошен в тюрьму как "контрреволюционер". Последним ударом по его коммунистическим убеждениям стало даже не исключение из КПК в 1986 г., но подавление студенческого движения на площади Тяньаньмэнь. Тогда он окончательно пришел к убеждению, что у Китая не может быть демократического будущего, если не произойдет краха коммунистического режима, подобно тому, как это случилось в Советском Союзе.

В отстаивании этой позиции Ван Жован далеко не одинок. Ее разделяет, например, другой видный диссидент, которого называли "китайским Сахаровым", известный астрофизик Фан Личжи. Полностью разочаровавшись в марксизме и социализме, он считает, что Китаю следует отказаться от попыток искать свой собственный путь на этом направлении и перенять опыт США и Европы.

Выразителем иного подхода служит видный журналист и общественный деятель Ху Цзивэй. Несмотря на все прошлые прегрешения коммунистического режима, несмотря на свое несогласие со многими ус-

¹ Роман "Речные заводи", написанный в XIV в. Щи Найанем, посвящен крестьянскому восстанию XII в. под руководством Сун Цзяна. В романе воспеваются идеалы справедливости, сострадания к обездоленным, непримиримости к угнетателям народа.

стр. 230

тановками нынешнего руководства КПК, он вернулся из временной эмиграции в Китай. Ху Цзивэй по-прежнему остается верным марксизму, хотя и трактует его, как отмечает Л. П. Делюсин, в близком к конфуцианству духе, продолжая отстаивать свои демократические взгляды на страницах гонконгских изданий.

Другой видный деятель китайской демократической оппозиции, стоящий на сходных позициях, но оставшийся тем не менее в эмиграции, это известный писатель-очеркист Лю Биньянь, с которым Л. П. Делюсин впервые познакомился лично еще в начале 50-х годов прошлого века, когда начинал свою работу в Китае в качестве корреспондента газеты "Правда". Следуя примеру своего друга и учителя, советского писателя В. В. Овечкина, он положил начало тому направлению китайской очерковой литературы, которое без какой бы то ни было лакировки, раскрывало суть реальных конфликтов в китайском обществе. За это в 1957 г. Лю Биньянь был внесен в черный список "правых уклонистов", а в 1987 г. его исключили из КПК как "буржуазного либерала". Тем не менее он остается в ряду тех, кого Л. П. Делюсин называет "коммунистическими идеалистами" (с. 369). Эти люди, несмотря ни на что, стремятся к тому, чтобы воплотить в жизнь те идеалы, в которые они уверовали в годы своей юности, во всей их первозданной чистоте.

Для Лю Биньяня и его единомышленников история маоцзэдуновского Китая - это история отхода от этих идеалов. Главным препятствием на пути к их реализации они считают господство бюрократии. Коррумпированная бюрократия извлекла немалые выгоды для себя из экономических реформ, способствовавших обогащению многих ее представителей, но всячески противится проведению реформ политических. Надежда на демократизацию страны связывается не с созданием многопартийной политической системы и проведением свободных выборов, к чему Китай, как полагают многие, пока не готов, а с усилением влияния прогрессивных сил внутри КПК, с формированием в обществе среднего класса и с активизацией широких масс народа.

История общественной мысли, нацеленной на поиск путей развития, есть одновременно и история той социальной группы, которая является ее носителем. Судьбам китайской интеллигенции под маоистским господством в книге уделено немало горьких страниц. Сегодня самые черные времена представляются канувшими в давно минувшее прошлое. С интеллектуалов сняли клеймо изгоев, которое они носили много десятилетий. Китайские ученые, включая и ученых-гуманитариев, востребованы более чем когда-либо прежде. Было бы, конечно, преувеличением говорить о наличии в сегодняшнем Китае индивидуальных, равно как и многих социальных прав и свобод, без которых полная реализация интеллектуального потенциала общества вряд ли возможна. Тем не менее, нельзя не отметить, что ни одно сколько-нибудь значительное партийное или государственное решение не принимается без серьезной научной экспертизы. Тщательно учитываются исследовательские разработки как китайских, так и зарубежных ученых. Открыто обсуждаются многие сложные проблемы социально-экономического и культурного развития Китая, которые еще недавно тщательно скрывались от общественности. Китайские студенты учатся в лучших американских, японских и европейских учебных заведениях, а китайские ученые стажируются за рубежом и принимают участие в совместных со своими иностранными коллегами исследовательских проектах.

Разумеется, не только сохраняются некоторые прежние старые, но и появляются новые обязательные для употребления идеологические клише. Не сняты и достаточно жесткие рамки доступных для дискуссии сюжетов. Не подлежат, например, сомнению принципиальные идейно-политические основы существующего строя, включая, прежде всего направляющую и руководящую роль коммунистической партии. И все же позитивные изменения несомненны. И они дают основание надеяться на дальнейший прогресс.

Тем более важно помнить о той сложной эволюции, которую пришлось претерпеть общественной мысли Китая за последнее столетие. Эта эволюция помогает лучше понять и многие ее нынешние особенности, и перспективы дальнейшего развития. В этом отношении значение новой книги Л. П. Делюсина трудно переоценить. На богатом фактическом материале она наглядно демонстрирует, как общественно-политическая практика не только порождает и трансформирует идеи, но сама становится их воплощением, иногда открывающим дорогу в будущее, но чаще - перекрывающим ее.

Я. М. Бергер, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, зам. Главного редактора журнала "Проблемы Дальнего Востока"

Постоянный адрес данной публикации: