Публикуемые письма- источник не только личного происхождения, но и интимного характера, не предназначавшийся для ознакомления с ним третьих лиц. Но для характеристики общественно-политических событий, властно вторгавшихся в быт корреспондентов, письма представляют чрезвычайный интерес. Они помогают воспроизвести в более "панорамном виде" сложную и противоречивую российскую политическую историю первой четверти XX века.

Уроженец сибирского города Кургана, Леонид Борисович Красин (1870-1926) в 1890 г., будучи петербургским студентом-технологом, примкнул к социал- демократическому движению (группа М. И. Бруснева), после образования большевистского течения в 1903 г. стал большевиком, быстро выдвинулся в партийные лидеры, руководил Боевой технической группой при ЦК партии во время революции 1905-1907 гг., а затем также являлся казначеем ЦК. После революции он продолжал оставаться членом неофициального Большевистского центра, в котором уже в 1907 г. возникли серьезные разногласия между Лениным, с одной стороны, Красиным и А. А. Богдановым, с другой. Красин "предпочитал решительность действий. Его радикализм граничил с фанатизмом" ¹ . После эмиграции Красина в 1908 г. разногласия охватывали все новые и новые вопросы и, по существу, переросли в борьбу за лидерство в партии. Ленину удалось обойти Красина, отстранить его от распоряжения финансами. В феврале 1909 г. он был обвинен в растрате. Произошел разрыв. Красин полностью отошел от революционного движения. Будучи квалифицированным инженером-электриком и хорошим организатором, он поступил на службу в германскую электротехническую компанию "Сименс- Шуккерт", вскоре стал видным ее специалистом, а в 1911 г. был направлен компанией в Россию, где вскоре стал ее генеральным представителем. Красин пошел на службу к большевикам в самом конце 1917 г., а уже в следующем году стал наркомом торговли и промышленности, в 1919 г. наркомом путей сообщения, в 1920 г. наркомом внешней торговли и почти одновременно - полномочным представителем в Великобритании (до 1923 г.). В 1924 г. он был назначен полпредом во Франции, а в следующем году вновь переведен в Великобританию. На XIII и XIV съездах партии (1924 и 1925 гг.) Красин избирался членом ЦК.

Первые из писем относятся к июню 1917 г., и эта переписка почти не прерывалась до начала 1926 г., когда Красин уже страдал от неизлечимой болезни - злокачественной анемии (ее часто называют раком крови). Эта

стр. 83

переписка возникла сразу после того, как, опасаясь развития политических событий в России, отнюдь не исключая краха Временного правительства и демократии в стране в условиях двоевластия и развития политического экстремизма, Красин вывез свою семью в спокойную Скандинавию, куда и сам намеревался бежать в случае необходимости. Письма являются составной частью материалов Красина (в их число входят также рукописи и заметки), переданных вдовой, Любовью Васильевной Красиной (Миловидовой), в архив Международного института социальной истории (Амстердам). В фонде Красина имеются 106 писем, из которых несколько неполных (утрачены страницы). 32 письма полностью либо с оговоренными и неоговоренными сокращениями или же в виде фрагментов и цитат в переводе на английский язык (при переводе допущены неточности и искажения текста) опубликованы в воспоминаниях Красиной о своем супруге ² . Остальные письма не публиковались. На русском языке все документы публикуются впервые.

Письма воспроизводятся в соответствии с принятыми правилами археографии. Некоторые письма датированы по содержанию. В этих случаях дата или ее часть заключены в квадратные скобки. В некоторых случаях, когда не удалось расшифровать отдельные места красинской рукописи или предпринята попытка расшифровать их по контексту, соответствующие места обозначены отточиями в квадратных скобках или же в квадратные скобки заключен реконструированный текст. Соответствующие пояснения даны в примечаниях.

В примечаниях приводятся сведения о лицах, событиях и других реалиях, упомянутых в письмах. Имея в виду частный характер документов, отсутствие для их автора необходимости растолковывать супруге многие факты, которые ей были безусловно известны или же понятны по смыслу письма, объяснение ряда моментов текста представляло значительную трудность. Не удалось идентифицировать отдельные имена или же найти биографические сведения о других упоминаемых лицах. Это, однако, почти исключительно знакомые или близкие родственники Красиных- люди, в основном непосредственно не связанные со значительными историческими событиями. Не удалось также расшифровать некоторые, незначительные, как нам представляется, семейные аллюзии.

Публикация подготовлена Ю. Г. Фельштинским и Ф. Маркиз, вступительная статья - Фельштинским и Г. И. Чернявским, примечания - Чернявским. Письма публикуются с любезного разрешения администрации Международного института социальной истории (Амстердам), который мы выражаем глубокую благодарность.

Примечания

1. 0'КОННОР Т.Э. Инженер революции. М. 1993, с. 84 (О'CONNOR Т. Е. Engineer of Revolution. Lnd. 1992.) Русский перевод изобилует неточностями и ошибками.

2. KRASSIN L. Leonid Krassin. Lnd. [1929].

N 1

[13 июня 1917 года]

Милый мой Любан ¹ и родные детки!

Как скучно и пусто стало у нас с вашим отъездом. Весь дом и Царское ² стали иными. Иногда по инерции торопишься окончить какое-либо дело, чтобы поскорее попасть на вокзал, но потом вспомнишь- торопиться некуда, и защемит на сердце. Со внешней стороны дела все обстоит

Фельштинский Юрий Георгиевич - доктор исторических наук; Маркиз Флора - искусствовед;

Чернявский Георгий Иосифович - доктор исторических наук. Балтимор, США.

стр. 84

благополучно, только Анна, видимо, еще не вошла в роль кухарки и Марусе ³ приходится торчать на кухне. Ну, да это обойдется.

Меня обслуживают по-прежнему, и к утреннему чаю я исправно получаю сибирские пряженики. Володя ⁴ в добром здоровье и духорасположении. В пятницу идет на комиссию. Вчера, наконец, была вечером гроза и дождь, хоть и не очень большой. Воздух на балконе - вне описания: прямо можно было его пить. Я сидел на балконе всю оставшуюся часть вечера, смотрел вниз на скошенные газоны и вспоминал трех красинских девчушек ⁵ , еще так недавно валявшихся там на спине. Письмо и лекарство Бражникову переданы, но из-за дождя я вечером к ним не попал, а сегодня (13- го) они переехали в город и завтра рано утром уезжают совсем. Полагаю, он все исполнит, как обещал. Из других новостей, более крупных, могу сообщить, что я все же решил от Луги не отказываться ⁶ и послезавтра, кажется, оформляю это дело у нотариуса. Дровяной лес можно будет, кажется, продать на корню. Насчет Луги сговорюсь с [...] ⁷ . Ну, как же вы, милые мои котята, доехали? ⁸ Думаю, что хорошо. По крайней мере, при отъезде разместились вы хорошо. Сейчас ваш поезд идет где-то уже в середине Швеции. Как-то вас встретит заграница! Сегодня я видел опять одного приезжего из Швеции, и он уверял меня, что там прекрасно можно устроиться. Самое главное, не есть по ресторанам, а поскорее устроиться собственным хозяйством. Особенно имею в виду тебя, большой Любан, с твоей склонностью заболеть при отравлении недоброкачественной пищей. Надеюсь, вы не забудете мне телеграфировать немедленно при приезде. Это письмо пошлю Вацлаву Вацлавовичу ⁹ и ему буду писать, пока не получу вашего окончательного адреса. Целую и обнимаю всех вас крепко, мои дорогие, любимые - сокровища вы мои.

Сейчас пришло письмо от Нины ¹⁰ от 9 июня. Они там здоровы и особенного у них ничего нет. Жарятся на солнце, купаются в море. Кланяйтесь М-lle Лочмо ¹¹ , Ляле и всем знакомым. Еще раз крепко целую. Благословит вас бог. Будьте благополучны.

N 2

18 июня 1917 года. Воскресенье

Родной мой Любинышик! Ты можешь совершенно ясно представить себе весь мой сегодняшний день. Измаявшись за неделю изрядно (безденежье, "товарищи" ¹² и прочие очередные напасти!), вчера я залег в 11 ¹ / ₂ и сегодня проснулся только в 10, благо по случаю пасмурного утра мухи меня совершенно не беспокоили. К 11-12 выглянуло солнце, и я буквально весь день просидел на своем балконе, занимаясь делами, чтением газет и "Природы" ¹³ , а между делом также печатанием фотографий. С 6 ч. пришел М. И. Бруснев ¹⁴ , и мы с ним и Борисом ¹⁵ на том же балконе просидели до ужина. Сейчас 11 ¹ / ₂ , и перед сном я хочу тебе написать несколько строк. Живется мне хорошо, если бы только не было так скучно без тебя и милых девочек. Все как-то еще не верится, что вас нет. Ждешь инстинктивно, что откроется дверь и войдет озабоченный Любан в поисках за какой-нибудь штучкой или раздастся визг во дворе в ознаменование жизнедеятельности милого Любана ¹⁶ , или Катабрашный ¹⁷ появится со своим "можно сладкого", или Людмила ¹⁸ с видом потусторонним пройдет, не спуская глаз с книги! Только вот порядок неизменный на моем письменном столе и непоявление на нем разных неожиданных вещей или просто мазни на почтовых или других листах бумаги напоминает об отъезде кое-кого! Я креплюсь и утешаю себя соображениями о неизбежности вашего отъезда и о скором нашем свидании. Думаю, что вам ввиду перемены места, людей и обстановки некогда будет скучать. Тебя, милый мой Любченышек, очень прошу не огорчаться и не беспокоиться за меня. Как ни утомительна и трудна работа, я никогда не переутомляюсь свыше сил, ибо мне свойственно особое чувство, подсказывающее, когда надо бросить работу и отдыхать. Этим и объясняется моя выносливость и относительно большая работоспособность. В смысле спокойствия мне теперь будет лучше, особенно, когда я буду знать, что вы уже устроились и чувствуете себя хорошо. Через неделю возвращается Гермаша ¹⁹ из своего отпуска, и это

стр. 85

меня значительно разгрузит. Они живут на даче на Казанской дороге и пока что довольны летом: погода хорошая, пища есть.

N 3

23 июня [1917 года]

Протаскал письмо в кармане почти целую неделю. Выдалась опять горячая неделя в смысле всяких разговоров, заседаний и пр. пр.

Наконец-то сегодня получил Вашу телеграмму от 4 июля [21 июня]. Хотя я и не беспокоился особенно, но все же было уж очень скучно без всяких-то известий. Теперь я спокоен, тем более что есть депеша от Леонида о переводе вам денег. Сообщи мне, Любаша, получены ли эти деньги на твоем текущем счете.

Завтра я поеду на автомобиле в Изенгоф по поводу сланцев ²⁰ и пробуду там дня два, немножко поотдохну.

Крепко-крепко всех вас целую и обнимаю.

Ваш Красин.

N 4

29 июня 1917 года

Милый мой, родной Любченышек!

Скоро уже три недели, как вы уехали, а я не имел еще ни одного письма, если не считать открытки из Таммерфорса. Правда, была от вас телеграмма, и приехавший [...] ²¹ привез поклон, но из всего этого я могу лишь заключить, что вы живы и здоровы, каково же твое настроение и как вообще вам там живется и чувствуется, об этом не имею никакого представления. Временами мне бывает очень скучно и тоскливо; с письмами было бы, надо думать, легче. Родной мой, Любченышек, ты был еще такой грустный при расставании. Отношу это, главным образом, к твоему беспокойству за Володю, Нину и Андрея ²² . Относительно них ты можешь быть пока что вполне покойна. Те двое живут в прекрасных условиях, на солнце и на море и им можно только завидовать. Не знаю, как Виктор ²³ , но я Соне ²⁴ советую и на зиму оставить там Алексея ²⁵ , спокойнее. Сегодня утром был на зав[одском] совещании], речь о карточках на дрова на зиму, причем нормой считалось отопление домов с таким расчетом, чтобы поддержать температуру 9 градусов. Курица на базаре в Царском сегодня, по словам Маруси, 11 рублей! При таких видах и перспективах кто уж раз не в Питере, пусть благодарит Господа Бога. Володя получил отсрочку до конца сент[ября] и, видимо, опять ожил. Собирается куда-то поехать (был разговор даже об Алтае), но еще ничего определенного об этом не знаю. Вчера тут был проездом в Уфу Дм[итрий] Николаевич] ²⁶ .

Я-то его не видел, но Володя у него был в городе и провожал его на вокзал. Во всяком случае, мой миланчик, ты за этих ребят не беспокойся, ничего с ними худого не будет, да и возраст их такой, что надо и пора привыкать им к более самостоятельной жизни. Устраивайся вот получше с малыми ребятами, и если их и себя убережешь от непосредственного созерцания и переживания этого развала и оскудения, то никому от этого хуже не будет: ты достаточно помытарилась на своем веку, чтобы позволить себе если не отдых, то хоть жизнь в более культурной обстановке. Что касается меня, то, во-1-х, с внешней стороны я пока живу по-прежнему. Кормят меня и поят хорошо, Маруся очень обо мне заботится и, кроме того, я на каждом шагу еще ощущаю твою милую ласковую обо мне заботу в виде разных услуг и удобств, появляющихся без моей просьбы, очевидно, в силу оставленных тобою Нюше распоряжений. Утрами меня угощают неукоснительно сибирскими пряжениками. Вечером на столике против 120 [номера] появляется то земляника, то еще что-нибудь в этом роде. Если же начнется уж очень большое утеснение, то все-таки одному все это полбеды, особенно при моей способности сокращаться до самого скромного минимума. Меня очень будет укреплять и в этом случае сознание, что вы находитесь в более благоприятной обстановке. Вообще я сейчас наибольшее удовлетворение нахожу в сознании, что тружусь и работаю на вас и для вас и что, может быть, за эти годы удастся создать более или менее прочный фундамент и обеспечить себе в будущем некоторую возможность отдыха

стр. 86

в кругу семьи. В делах у нас как будто стало поспокойнее, меньше требований и нервности, хотя общее положение, особенно из-за растущих финансовых затруднений, очень тяжелое. Целый ряд предприятий на краю финансового краха, а расчеты на государственную поддержку при современном состоянии финансов более чем проблематичны. Курс, несмотря на победоносное наступление ²⁷ , все падает! Пока эта проклятая война не окончится, все наши внутренние дела остаются под знаком вопроса.

На этой неделе у нас забастовка на Финл[яндской] жел[езной] дор[оге]. Дачники многие очутились в затруднительном положении, и я липший раз порадовался, что мы имели решимость в этом году не связываться с Финляндией ²⁸ . Я уже писал тебе, что в прошлую субботу предпринял путешествие в Изенгоф на автомобиле. Изыскания со сланцами оканчиваются, результаты благоприятные, но финансирование этого дела пока что продвигается медленно и не вышло еще из стадии переговоров. Многие на лето поразъехались, и вообще деловая публика настроена выжидательно.

Домой возвращаюсь обычно часам к 8-9 и остаток дня провожу на балконе, иногда даже поливаю герани. Они немного отходят, и некоторые кусты даже зацвели. Праздничные дни тоже сижу дома, либо пишу, либо читаю. Сегодня только был с утра в рев[олюционном] совете и возвратился домой к 3 часам (Петров день!). Гермаша еще не вернулся из отпуска. Борис избрал бывшую часть и поступил пом[ощником] комиссара в Софию. Даже раскрыл уже несколько краж и очень увлекается, как и всем на первых порах.

Ну что же, мои милабранчики, когда же я от вас дождусь писем? Неужто же никто из вас до сих пор не собрался отцу-старичишке даже открытки написать? Или это шалости почты и цензуры?

Пишите подробно, как устроились. Людмил должен мне что-нибудь нарисовать из окружающего ее. Катабрашный и Любан могут ограничиться письмами. Погода у нас чудесная опять установилась: я пишу сейчас на плетеном столике на балконе при закате солнца. На полях золотистая дымка, мычат коровы, возвращаясь с полей, такой мир разлит над всем пейзажем. Зато в городе форменный ад. Крепко вас всех целую, родные мои! Пишите. Кланяйтесь М-lle Лочмо, Ляле, Воровским и всем знакомым. Ваш Красин.

N 5

11 июля 1917 года

Родной мой Любан, не писал тебе давненько, частью из-за событий, частью потому, что, приготовляясь сам к отъезду, уже терял настроение.

Ну, большевики-таки заварили кашу ²⁹ , или, вернее, пожалуй, заварили не столько они, сколько агенты германского штаба и, может быть, кое-кто из черной сотни, "Правда" же и иже с ней дали свою фирму и сами оказались на другой день после выступления в классически глупом положении.

Описывать тебе все это по порядку нет смысла: гораздо полнее прочитаешь изложение событий в газетах. Скажу только, если правдисты хотели осуществить какой-либо "план", вроде захвата власти, смены правительства и т. п., то, конечно, они себе самим обязаны провалом. Большей организационной беспомощности и убожества, отсутствия намека на какую-либо осознанную и поставленную себе цель трудно себе представить. При малейшем руководительстве в первые два дня, когда вся многоголовая "власть" была тоже в состоянии полной растерянности, можно было сделать что угодно, но болтуны остались болтунами, и когда вместо вынесения резолюции или писания громовых статей потребовалось проведение лозунга в жизнь, грозные вожди и руководители всемирного пролетариата оказались попросту в нетях и не сделали даже попытки извлечь из разыгравшихся событий и пролитой уже нелепым и бесцельным образом крови хоть что-либо для осуществления своих тактических программ. Несчастные же "массы", в лице главным образом солдат и некоторого процента хулиганья, совершенно бессмысленно толкались два дня по улицам, стреляя с перепуга друг в друга, шарахаясь в стороны от малейшего слуха или тревоги

стр. 87

и абсолютно не понимая, что все это значит и что к чему: в общем, уличный пейзаж несколько напоминал февральский с поправкой на время года. Раненых было изрядно, так как стрельба шла не только с крыш, и коэффициент полезного действия некоторых ружей и пулеметов был, вероятно, больше по сравнению с протопоповским. Зато не было массовых расстрелов каких-либо определенных групп, хотя по адресу "буржуев" и раздавались грозные возгласы, особенно на окраинах.

Мой автомобиль, конечно, забастовал со вторника утра, но, по счастью, его на этот раз не угоняли, и я походил пешком только дня три, пока все не вошло в норму. В городе я бывал каждый день, но лишь у себя на Екатерининской, конечно, не пускаясь на Петроградскую сторону, благо телефон работал все время и я имел возможность сноситься с конторой в течение всего дня. Никакой опасности я нигде не подвергался и под перестрелку нигде не попадал, хотя трескотня слышна была в конторе одно время изрядно (с Гороховой).

Совпадение всей этой истории с наступлением немцев на фронте слишком явное, чтобы могло оставаться сомнение, кто настоящий виновник и организатор мятежа. Разумеется, заслуги идейных обоснователей и проповедников этой авантюры от этого нисколько не умаляются, и, вероятно, этот эксперимент не так-то просто и не всем из них сойдет с рук.

Сейчас все эти события в значительной степени уже заслонены нашими поражениями, прорывом на Тарнополь и проч. Это бедствие для меня лично, впрочем, не неожиданно, потому что развал армии обусловливается не только упадком духа, но и рядом объективных причин, разрухой, расстройством транспорта и проч. С другой стороны, и немцы, при всех их победах, вряд ли уже смогут достигнуть в эту кампанию какого-либо решающего результата. Скорее этот их удар через некоторое время скажется усилением нашей армии и, возможно, даже некоторым оздоровлением тыла. Может быть, немного меньше будут болтать и больше работать, а это сейчас главное по отношению ко всем значительным слоям и группам народа. Я, как и раньше, главную беду и опасность вижу в расстройстве транспорта, продовольственных затруднениях и в ужасающем падении производительности всякого почти труда. Всякий, не исключая интеллигентов, инженеров и пр. до министров включительно, делает ¹ / ₂ , если не ^l / ₃ против того, что он мог бы делать, и не из-за лени, а из-за неорганизованности, неумения приспособиться к новым обстоятельствам, из-за этой атмосферы неуверенности, испуга, возбуждения, всеобщей сумятицы! В этом улучшения пока не заметно, и когда оно начнется - Бог знает. Жить становится все труднее, исчезают самые обыденные вещи, вроде молока, масла. Каждый обед- почти чудо, ибо только стечение исключительно благоприятных обстоятельств позволило достать эту курицу, или крупу, или рыбу. Вести хозяйство - чистое мучение, и я каждый день радуюсь за тебя, что ты пока что избавлена от этого наказания. Я уже не говорю о ценах: огурец - 50-70 коп., малина - 2 р[убля] ф[унт], салат - 50 к[опеек] ф[унт] и пр. Затруднения в последнее время настолько возрастают, что Марусю с девочкой, пожалуй, придется выслать во внутренние губернии.

Тогда и мое относительно (и даже вполне) спокойное и благополучное житье должно будет как-то измениться, хотя я ни в каком случае не хотел бы покидать Царского Села. Анна к самостоятельному ведению хозяйства совершенно непригодна, и я не знаю, как тут быть. Нюша ³⁰ тоже вряд ли может поварить. Впрочем, обо всем этом поговорим при свидании, квартиру же я на всякий случай оставил на год за собой. Борис по-прежнему в Софийской милиции, но вряд ли он долго тут усидит, хотя и проявил таланты и чуть ли даже не будет избран начальником милиции. Володя сейчас в Финляндии. Он "собирается" ехать не то на Алтай, не то в Кокчетавы ³¹ (Зап. Сибирь), но если сборы будут вестись с такой же энергией и дальше, то отъезд, вероятно, совершится уже по первопутку. Он здоров и чувствует себя, по-видимому, неплохо. Но в Крым не поедет, ибо там, по сообщению Андрея и Нины, всегда переполнено и, кроме того, ему нежелательно попасть в курортную обстановку: он стремится в более дикие

стр. 88

и менее культурные места. Сонечка вместе с Ниной ухитрились перенести дизентерию, но, кажется, сравнительно благополучно, если не будет рецидивов. Гермаша из отпуска вернулся черный как арап, очень отдохнул и воспрянул духом, хотя, конечно, как запряжется в работу, то живо загар этот с него слиняет. Видел вчера Фрумкина ³² , получил посылку (спасибо, миленький мой) и порасспросил о вашем житье-бытье. Ты забыла, очевидно, что Дун[аев] должен был перевести деньги на твой текущий счет в Eutkilds Bank'e. От него у меня есть телеграмма, что деньги тебе переведены. Пожалуйста, справься в банке и телеграфируй мне, получила ли ты эти деньги. Если же нет, то запроси телеграммой Дунаева (2 Rector St[reet], New York, Dunajeff), что это значит!? Пока прощай, родной мой дружочек! Я предполагаю выехать около 25 июля ст[арого] стиля, но возможно, что выеду несколько позже, но не позже 1 августа. Крепко тебя обнимаю и целую. Родных моих девочек целую крепко-прекрепко. Письмо я от вас всех пока что получил одно- единственное от 15 июня, писанное на второй день по приезде. Неужели вы после того не писали, или это все задержки почты? Поклон М-llе Лочмо и всем знакомым. Еще раз крепко всех вас целую, будьте здоровы и благополучны. Ваш Красин.

N 6

16 (29) октября 1917 года

Родной мой, незаменимый, Любченышек, достопочтеннейший Тулен ³³ и драгоценные мои детеныши! Вот уже ровно неделя, как мы расстались ³⁴ , а кажется, будто давно. В то же время я еще вполне ясно вспоминаю все мелочи нашей стокгольмской жизни и вижу вас всех как наяву такими, какими вы были на вокзале в минуту проводов. Могу сказать, что эти два месяца одни из самых счастливых в моей жизни. Ты вот, Тулен мой, часто меня упрекаешь, что я не ценю тебя, а в действительности я, очевидно, только не умею тебя хвалить и не умею тобою вслух хвастаться ("глупый хвастает молодой женой"!), в действительности же, про себя, я доволен, счастлив и горд и тобой и твоим туленачьим выводком, несмотря на все его нухи, мордасы и прочие неприличности ("Фу! Папа!"). В эти месяцы как-то особенно ясно выявилось, какую хорошую семью все мы вкупе образуем и какой славный молодятник подрастает под сенью таких вовсе еще [не] дряхлых дерев, как мы с тобой, родной мой Любанчик! Я только сейчас вижу, как хорошо я с вами отдохнул и сколько сил прибавилось у меня за эти недели. Прежде и больше всего этим я обязан, конечно, тебе, милый мой Любан, твоей ласке, заботе и иногда даже опеке. Буду надеяться, недалеко время, когда можно будет перестроить свою жизнь применительно к только что прожитому времени, и во всяком случае приложу все усилия, чтобы это было скорее. Вас же прошу, мои миленькие, родные, прежде всего беречь здоровье и строжайше друг за другом наблюдать, чтобы ни одного фунтика не потерять из того, что привезено из Норвегии. В особенности относится это к тебе, маманя. Ты можешь растрясти все свои микитки и прочие части в один момент, стоит только простудиться или начать недосыпать, больше чем надо курить и прочее. Между тем, если ты побережешься и подольше продержишься на туленнем положении, то организм твой привыкнет к этому и уже так ты и закрепишься до теплого времени, когда можно будет опять поджариться.

Ну, буду вам описывать по порядку. Доехали мы с Брунстремом ³⁵ очень хорошо, хотя с Гапаранды до Питера шел дождь не переставая. Накануне в Риихимаках было столкновение поезда, шедшего из Питера, с санитарным, вследствие чего не только опоздала на 8 ч[асов] баронесса ³⁶ , но и на нашем поезде это отразилось опозданием, так что в Питер мы приехали в 3 ч[аса] ночи. Благодаря телефонограммам баронессы и двум моим депешам (из Гапаранды и Торнео) Николай с машиной оказался на вокзале, и я, отказавшись от предложения Брунстрема ночевать у него, отправился к Гермаше, с которым проговорили всю ночь. Выглядит он неплохо, и вообще все петроградцы гораздо менее забиты, напуганы, изнурены и утомлены, чем мы представляли по газетам,

стр. 89

очевидно, сгущающим краски против действительности. Конечно, время было, есть и еще будет трудным, но ужасного пока еще ничего нет, и в частности у Сименс-Шуккерта ³⁷ , если бы не безденежье, было даже сравнительно спокойно, и товарищи за мое отсутствие как-то утихомирились. Сейчас прибавится хлопот ввиду намерения частичной эвакуации завода. Третьего дня Гера ³⁸ поехал в Москву и, вероятно, проедет и на юг в поисках места, куда можно бы выселить некоторые отделы завода. Меры эти над принять: если война не окончится зимою, к весне возможны попытки взятия Питера и к июню, чего доброго, немцы, может быть, городом и смогут завладеть. Всего мы, конечно, не сможем увезти, но два-три наиболее важных отдела (с точки зрения обороны) можно будет эвакуировать, и переезд не будет совсем бесполезен даже и в случае скорого конца войны, ибо некоторая децентрализация нашего большого дела имеет и свои хорошие стороны.

Набросились на меня, конечно, со всех сторон, но я пока отбиваюсь и вхожу в работу медленно, с прохладцей, чтобы не сразу взять большую нагрузку. В сущности, у Сименс-Шуккерта главное зло - это безденежье, но тут уж ничего не поделаешь.

У Барановского ³⁹ на порохов[ом] зав[оде] была забастовка, послужившая причиной вызова меня телеграммой, но к моему приезду забастовка окончилась, и сейчас идет устранение второстепенных трений. Секвестра еще не последовало и даже, вероятно, не последует, так как завод наш в конце концов все-таки будет казною куплен и, может быть, даже в недалеком будущем. [...] ⁴⁰ дела вообще я ожидал застать в значительно худшем положении, нежели то есть в действительности.

Питер поражает прежде всего, конечно, грязью и затем какой-то отрешенностью, запустением, жалкой выморочностью. Улицы и тротуары залиты жидкой грязью, мостовые полуразрушены, сломанные там и сям решетки, перила, водопроводные тумбы или люки- остаются неисправленными, стекла не мыты, много пустующих заколоченных лавчонок (хлебных, овощных) - все в целом имеет вид города если не оставленного жителями, то во всяком случае населенного пришельцами, настолько мало заинтересованными в каком- либо благоустройстве, что они не считают нужным делать самого элементарного ремонта. Улицы заметно опустели: не то убыло жителя (статистика будто бы говорит противное), не то он сидит дома из-за бесцельности покидать жилье (веселого все равно ничего не увидит) или из-за отсутствия средств передвижения и даже калош. Меньше стало даже солдат, хотя все еще предостаточно, и идиотские физиономии плюющих семечками "революционеров" по-прежнему украшают пейзаж. По погоде настроение у толпы более кислое и злое, чем летом, да и в политике идет какая-то новая анархистско-погромная волна, перед которой, кажется, даже бесшабашные большевики начинают останавливаться в раздумье. Черносотенная (или пока желтосотенная) пропаганда в суворинских газетах поднимает голову, а массы, даже пролетарские, проявляют политически все больше и больше индифферентизма. Пожалуй, если бы Корнилов не поторопился, его выступление могло бы найти почву. Сейчас испуганные обыватели с трепетом ждут выступления большевиков, но преобладающее мнение, что у них ничего не выйдет или выйдет решительный и уже непоправимый провал. Еда пока что есть, хотя мало и цены ужасные. Яйца до 1 р[убля 50 [копеек] штука! Штаней и обуви нет. Сахару мало, мука белая 2-3 рубля фунт и т. п. Тем не менее все как- то ухитряются жить, и людская толпа на улице, в поездах, в магазинах имеет обычный вид, лишь грязнее и оборваннее, чем прежде, да и это, м[ожет] б[ыть], лишь оптический обман после шведской чистоты и шика.

У нас в Царском Маруси с Тоней ⁴¹ я уже не застал. Они "зацепились" в Москве. Боря тоже скоро туда переедет на "Святое Озеро", около болота, где Радченко ⁴² устраивает электрическую станцию - в качестве комиссара милиции. Таким образом я останусь, видимо, один. Последние недели Нюша готовила на всю семью и, видимо, насобачилась в этом деле, так что

стр. 90

прокорм мой будет обеспечен. Поселить сюда Людмилу вряд ли придется, так как она будет жить в переднем дерев[янном] доме, из нижнего этажа к[ото]рого жильцы уехали. Уехали вчера Гессены ⁴³ : он получил профессуру в Томске, в его квартире будет жить сын хозяина, Максимов, выбранный городским головой Царск[ого] Села. Наша Анна поступила к нему прислугой. Нюша утверждает, что справится со всем хозяйством одна, и пожалуй, что оно и так. Из ребят мне сюда жильцами залучить никого не придется: замани собаку на живодерню! Видел я пока лишь Володю, который вчера был у меня здесь. Вид у него очень хороший, хотя он говорит, что был еще лучше по приезду из Сибири. От Сибири он в восторге. Его освободили еще на 2 месяца, на этот раз даже от воинского [призыва] (без всякой протекции), так что до Шмидтовской комиссии не дошло. Поступил он к Сабурову, чтобы иметь возможность, если отсрочка не будет продлена (но она, вероятно, будет продлена) попасть в какой- то театральный батальон (Надеждин обещал удостоверить, что у Володи уже есть 3 года артист[ической] деятельности- необходимое] условие для этого батальона), где можно заниматься чем и как угодно. Живет он где-то у такой хозяйки, которая все достает и кормит его отлично, словом, не тужит. Кажется, не нуждается и в деньгах, судя по тому, что предлагал присланные отцом 50 р[ублей] (сегодня еще 100 получено) оставить в погашение моего долга. В театр[альное] училище ходить не будет: нет будто бы смысла: учить ничему не учат, диплом же сейчас не имеет цены. Зато поступает в школу Петровского ⁴⁴ , но когда и как, не знаю. Общее впечатление на меня произвел благоприятное, нет той истасканности и Katzenjammer'a ⁴⁵ , говорит обо всем толком, очень, по его словам, скучает по тебе и детям: "дорого бы дал на них посмотреть".

То-то, говорю, теперь вы все заскучали, а то вас, чертей, бывало в Царское и калачом не заманишь. Сапогами тронут, но еще не надел, ибо я лишь сегодня их получил из Морск[ого] Штаба. Пальто носит мое, но, пожалуй, надо ему заказать в Стокгольме, ибо здесь будто бы немыслимо ничего уже заказать. Просил его дать мерку и постараюсь ее тебе прислать.

Нину я еще не видал: ко мне она идет, а у меня нет минуты свободной. Виктор и Володя говорят, что она поселилась в компании 3-4-х учительниц и ведут сообща хозяйство. Будто бы подросла и окрепла: Крым пошел на пользу. Андрей остался на зиму в Крыму и совсем превращается в какого-то плантатора: возмужал, научился работать по виноградному делу, кажется, всерьез: видно, придется мне покупать где-либо на юге землю. Будет заниматься за 6-й класс и весной или осенью сдавать экзамен. Вообще живет, видимо, хорошо, и идея запрятать его в Крым была совсем не глупая. Я эту шлынду все-таки на днях разыщу и тогда напишу тебе обстоятельно свое впечатление. Хуже обстоят дела у Сонечки: Нина опять была больна и с трудом поправляется. Чистая беда с девочкой, жалко ее и мало надежды на выздоровление, если уж и Кисловодск не помогает.

Я сам чувствую себя прекрасно, появилось откуда-то желание работать, чего я не замечал за собою в Стокгольме. Очевидно, отдых взял свое. Если дело с Барановским ликвидируется благополучно, то сразу сильно облегчится моя работа. Кормят меня хорошо, и завтраки у Барановского стали даже лучше, чем прежде (берут обеды из столовой Музыкальной] драмы, где служит один из наших чинов). Автомобиль пока не реквизирован, так что и с этой стороны хорошо. Передай Штолю, что у него есть отсрочка до 1 апреля 1918; т. е. все в порядке.

С переводом 500 кр[он] через Валерьяна, кажется, я напутал: было переведено 500 руб. = 393 кр[оны], а я записал и 393 кр[оны] и вместо рублей 500 кр[он]. Впрочем, я еще наведу дополнительную справку.

Письмо это отправляю с дядей Мишей ⁴⁶ и надеюсь с ним же послать и твою шубу, а может быть, и учебники. Хорошо, если это все так выйдет. Пока прощай, мой родной, любимый. Целую тебя крепко и тоже моих хороших дорогих девочек. Будьте вы все там благополучны и довольны, красавушки мои. Не очень скучайте обо мне: мне пока здесь неплохо.

стр. 91

N 7

1 ноября 1917 года

Милый мой, родной Любан!

Очень я стосковался по тебе и девчушкам, родным. Уже почти месяц, как я от вас уехал, и непосредственных известий от вас за все это время не имею. Правда, от разных приезжающих знаю, что вы живете по-прежнему, но хотелось бы и непосредственно от вас получить письма. Я знаю, вы отправили мне письма с Гольденбергом ⁴⁷ , но этот головотяп ухитрился потерять весь свой портфель вместе с письмами. Как это вышло, еще неизвестно. На вокзале служитель из посольства вручил ему багажную квитанцию на две вализы ⁴⁸ , причем в купе ему не дали никакого посольского багажа. Между тем в курьерском его месте значится 4 вализы! Таким образом, выходит, что он 2 вализы не то потерял, не то оставил их у шведов, не то ему их забыли дать в Стокгольме. Мало того, из 2-х мест, бывших в багаже и привезенных им с собой сюда, одно оказалось с печатями копенгагенской миссии, т. е. одно место он перепутал в Торнео и Белоострове с каким-то другим головотяпом, ехавшим, очевидно, тоже курьерским из Копенгагена!

Ну, как вам понравится! И это полномочный посол российской демократии в Европу! Ваши все письма тоже пропали, и я готов был избить эту фефелу. Министерство иностр[анных] дел сейчас не функционирует, и распутать всю эту историю покамест нет никакой возможности. Надеюсь, что другой посол, с которым я вам отправил шубу и учебники, оказался более европейцем и доставил вам эти вещи в сохранности. Впрочем, на запрос, посланный вам по этому поводу телеграфом, я ответа еще не получил. И вообще я отмечаю, что, вопреки условию, я не имею от вас телеграмм, а ведь вы должны были раз в две недели по крайней мере давать о себе знать. Я за последние дни вам три раза телеграфировал, но, конечно, неизвестно, как теперь действует телеграф: мы здесь несколько дней даже без телефонов сидели, и только с сегодняшнего дня работа телеф[онной] станции понемногу начинает восстанавливаться.

Воображаю, сколько всякой чепухи сообщалось в ваших газетах за эту последнюю неделю! Вкратце дело обстояло так. Временное правительство] и Совет республики ⁴⁹ за последние недели проявляли какой-то такой паралич всякой деятельности и воли, что у меня уже возникал вопрос: да не политика ли это и не собирается ли Керенский и К дать большевикам, так сказать, зарваться и затем одним ударом с ними покончить. В действительности, покончили с ним б[ольшеви]ки нападением на Зимний дворец, в котором в последний момент не было иной защиты, кроме юнкеров и смехотворного женского батальона. Весь остальной гарнизон, подвергавшийся в течение 3-х недель безудержному воздействию б[ольшеви]ков, отказался выступать на защиту Вр[еменного] правительства], и все оно к вечеру 25 октября оказалось в казематах Петропавловки, кроме Керенского, который бежал в Гатчину и с 5000 казаков начал там готовиться к обратному завоеванию Петрограда. Пронунциаменто ⁵⁰ б[ольшеви]ков подействовало оглушительно, но не вызвало на первых порах противодействия, а лишь встретило пассивный бойкот чиновничества, интеллигенции и городского самоуправления. Жертв почти не было, матросы и красная гвардия вели себя вполне достойно, только солдаты кое-где в Зимнем дворце, а еще вернее, переодетые солдатами уголовные элементы коснулись слегка кое-каких сундуков с драгоценными вещами. Б[ольшеви]ки были, видимо, обескуражены очень единодушным бойкотом всех вся (рассказывали курьезы о визитах новых "министров" в свои министерства, где все их встречали заявлением о непризнании- начиная с тов[арища] мин[истра] и кончая швейцарами и курьерами), бойкот этот угрожает остановить всю вообще жизнь столицы, и всем начала делаться ясной необходимость какого-то выхода, а именно, образования нового министерства, несомненно уже социалистического, ответственного перед Советами.

Более правые элементы, нар[одные] социалисты], меньшевики оборонцы и правые социалисты-]-р[еволюционер]ы, заявили протест против вхождения в новое правительство] б[ольшеви]ков, а эти, в свою очередь, имея

стр. 92

в своих руках фактически всю власть, конечно, не могли согласиться на самоустранение, хотя и соглашались, во-первых, допустить не менее 40% оборонцев до нар[одных] социалистов включительно, а во-вторых, по- видимому, - пожертвовать Лениным и Троцким, которые со своим курсом на социалистическую революцию, кажется, остаются в единственном числе. Вмешались железнодорожный и другие союзы, а сейчас будто бы также и Ставка, требуя, все, прекращения военных действий и немедленного образования однородного (т. е. социалистического]) министерства из всех партий от н[ародных] с[оциалист]ов до большевиков. Известно, с какой тягучестью идут у нас всякого рода переговоры, и неудивительно, что воз и поныне там: все еще не могут сговорится.

Между тем, уже на 4-й день переворота, когда вся сила в городе была уже давно в руках большевиков, правые элементы, так наз[ываемый] комитет спасения ⁵¹ , под влиянием раздутых и, как потом оказалось, даже ложных слухов о "победах" Керенского под Гатчиной, в Пулкове и Царском, решились на безумный шаг обратного захвата телеф[онной] станции, крепости, Мих[айловского] манежа и пр., послав для этой цели юнкеров. Предполагалось, кажется, участие и 3-х полков казаков, находящихся в Питере, но они не только не выступили, а даже будто бы выдали план всей авантюры. Результатом этой предпринятой в воскресенье попытки были уличные бои, окончившиеся, конечно, полным разгромом несчастных юнкеров, которых перебили около 200, причем кроме того были убитые и со стороны красногвардейцев, матросов и солдат. Здание Владимирского] училища, где юнкера засели с пулеметами, было обстреляно даже из пушек. Не обошлось и без самосудов и расстрелов. Сотни юнкеров арестованы и в качестве заложников посажены в крепости и Кронштадте. Не будь этой воскресной авантюры, весь переворот в городе прошел бы почти бескровно. За городом дошло до форменного сражения, причем бомбардировке и обстрелу подверглось в понед[ельник] (третьего дня) также и Царское Село, и наша Нюша из окон могла наблюдать, как рвутся шрапнели, а Бражников, случайно в эти дни проезжавший Царское, попал в самое пекло и потрясен военными впечатлениями. Что касается меня, то я в предвидении событий еще в субботу решил не ехать в Царское, чтобы там не застрять, и все эти дни провел в городе, вплоть до сегодня, когда восстановилось движение по дороге, и я в 4.35 дня приехал сюда взять ванну и посмотреть, что тут делается. У нас все в порядке и нигде по соседству никакого ущерба никто не потерпел. Город занят советскими войсками и Красной гвардией, которые поддерживают пока что полный порядок. О красногвардейцах (рабочих) вообще хорошо отзываются. Они основательно дерутся и соблюдают полный революционный порядок, так что покамест хулиганам нет ходу. Большевистское правительство тем не менее в отчаянном положении, ибо бойкотистская тактика всех учреждений создала вокруг него торичеллиеву пустоту, в которой глохнут все его декреты и начинания. Б[олыпеви]ки готовы уступить власть блоку из 40% большевиков, 40% оборонцев и 20% интернационалистов, на том же сейчас сошлись уже почти все другие партии, но н[ародные] с[оциалист]ы и правые с[оциалисты]- р[еволюционер]ы упорно хотят исключить самих б[ольшеви]ков, и соглашение все не налаживается. Иного же выхода нет, так как кадетская и правая контрреволюция в лице бежавшего Корнилова и донца Каледина слишком слаба, чтобы идти сейчас в бой против Петрограда. Разруха растет, с каждым днем близится призрак голода и, если так пойдет дальше, мы можем докатиться до стихийного взрыва анархии, которая после неслыханных бедствий отдаст страну в руки какого-нибудь крутого взявшего в руки палку капрала. Социалистический блок - сейчас последняя попытка овладеть ходом вещей. Если он не состоится или не сумеет взять руль твердо в руки, то кораблю не миновать порогов, и весь вопрос лишь в том, что уцелеет при неизбежном тогда кораблекрушении. Вот какие дела, милая моя, родная, Любашечка, золото мое ненаглядное!

Я себя чувствую очень бодро, здорово и хорошо! Отдохнул, очевидно, и заправился силами. Питаюсь, благодарю Бога, пока еще очень хорошо, не

стр. 93

очень волнуюсь событиями, стараясь смотреть на них философски, и менее всего переутомляюсь, а попросту говоря, ни черта не делаю, так как, в сущности, никакой работы нет из-за всей этой кутерьмы.

Гермаша неделю назад уехал в Москву, а Боря туда же в субботу. В Москве, по слухам, жестокие бои и даже погромы. Я уповаю лишь на то, что обычно слухи и молва преувеличивают все в десятки раз, но, конечно, события такие, что всякое случиться может. Володю я видел прошлую субботу и дал ему 700 руб. на покупку какой-то шинели чуть не на собольем меху, которую он должен был переделать себе в меховое пальто. Попенял его малость за франтовство и вечное стремление лезть выше и выше по лесенке какого-то денди, но моя педагогика от него отскакивает как горох от стены, и вряд ли он что-либо восчувствовал, кроме разве неудовольствия по поводу ненужной воркотни. Нину эти дни не видал, но увижу, наверное, до отсылки тебе этого письма.

Большое мне утешение в эти дни дает сознание, что вы все вне этих трудных дней и событий. Хоть и счастье жить всем вместе, но в такие времена и разлуке будешь рад, только бы сознавать вас в безопасности.

Боюсь, в газетах ваших очень много вранья (здесь мосты разводили, а у вас, кажется, сообщалось, что они взорваны и т. п.) и, если мои телеграммы не доходят в нормальное время, то вы, пожалуй, там очень беспокоитесь. Прошу поменьше поддаваться всяким паническим слухам. У меня какая-то уверенность, что лично с нами всеми ничего плохого не случится, и ты, маманя, не унывай, если даже узнаешь, что меня в министры пригласят. Об этом опять поговаривают, и если работа у Сименса и Барановского будет складываться в направлении бесполезного толчения воды в ступе, то я, пожалуй, пойду спасать отечество, с тем чтобы, когда дадут по шее (а это сейчас делается очень быстро), уже не возвращаться к делам, а махнуть прямо к вам совсем. Так и знай и этим и утешайся, если бы до тебя вдруг дошли такие слухи. Если состоится всеобщий левый блок и последует такое приглашение, отказаться будет совершенным дезертирством. Кроме того, в случае введения всеобщей трудовой повинности (а это, вероятно, очень близко) единственный доля меня способ освободиться от Сименса и Барановского - это уйти в какое-нибудь общественное служение, от которого переход к чистой отставке уже легче. Во всяком случае, если я приду к решению о вступлении в какую-либо подобную комбинацию, то ты можешь быть уверена, это будет сделано не под влиянием какого-либо увлечения или донкихотства, а по зрелому размышлению, и значит, так будет лучше не только для меня, но и для нас всех. Не всегда это можно ясно доказать (особенно будучи от вас отрезанным, как теперь), но ты уж тут поверь мне и положись на мою способность правильно учесть ситуацию и найти наиболее удачный из нее выход.

7 ноября.

Прошла неделя, а воз и поныне там! Б[ольшеви]ки, разбив Керенского и завладев Москвой, не идут ни на какие соглашения, жарят себе ежедневно декреты, работа же всякая останавливается, транспорт, продовольствие гибнут, армии на фронтах начинают умирать с голода. Все видные б[ольшеви]ки (Каменев, Зиновьев, Рыков (Алексей-заика) etc.) уже откололись от Ленина и Троцкого, но эти двое продолжают куролесить, и я очень боюсь, не избежать нам полосы всеобщего и полного паралича всей жизни Питера, анархии и погромов. Соглашения никакого не получается, и виноваты в этом все: каждый упрямо как осел стоит на своей позиции, как б[ольшеви]ки, так и тупицы с[оциалисты]-р[еволюционе]ры и талмудисты меньшевики. Вся эта революционная интеллигенция, кажется, безнадежно сгнила в своих эмигрантских спорах и безнадежна в своем сектантстве. А между тем, соглашение теперь - это уже последняя надежда на спасение революции, и если оно не состоится или, состоявшись, не сумеет овладеть положением, т. е. навязать известную дисциплину как буржуазии, так и массам, - неизбежно стихийное бедствие, граничащее с полным развалом страны и гибелью государственного единства.

Письмо это мне пока не удалось отправить, и каковы в будущем будут возможности с вами сноситься- неизвестно. Я прошу тебя, Любанчика,

стр. 94

и детей обо мне не беспокоиться, если даже не будете иметь от меня известий. Если события примут очень головокружительный бег, то я, м[ожет] б[ыть], тоже отсюда уеду, на юг ли к Сонечке, а м[ожет] б[ыть], на восток, например, к Ивану Манухину ⁵² . Приму все меры, чтобы вас оповещать своевременно, но, м[ожет] б[ыть], не всегда удастся это сделать. Теоретически обсуждая разные возможности, в крайнем случае м[ожет] б[ыть] придется ехать к Валерьяну Мурзакову, а от него к дяде Дунаеву ⁵³ , чтобы по весне быть у вас или вас к себе туда выписать.

У Нины я был на днях. Живет она на Боль[шой] Дворянской в хорошей квартире, снимаемой 8-ю барышнями-учительницами, живущими коммуной. Одну из ее хозяек видал, производит хорошее впечатление, и вообще вся компания, видимо, очень порядочная, трудовая молодежь, как-то даже не похоже на нынешних слюнявых картежников, эстетов и футуристов. Башмакам и всему присланному очень рада. Выглядит хорошо, розовая, толстая, только вот росту бог не дает! Ученье у них идет через пень-колоду, по случаю революционных событий, и я грешным делом не вижу смысла в ее петроградском сидении. Того же взгляда держится Виктор, и это, кажется, решит судьбу Нинки: либо мы ее сошлем к вам, если Виктору удастся выхлопотать разрешение на выезд, либо пошлем ее на юг, в Крым, к Андрею, а м[ожет] б[ыть], еще и в другое место. Я вообще за разгрузку Петрограда от всех ненужных людей и, думаю, Нине только на пользу будет пребывание на юге. В поездку к вам не очень-то верю, так как шведы теперь абсолютно никого не впускают, и даже деловым людям крайне трудно добиться разрешения. Имейте это в виду на случай, если бы кому-либо пришла фантазия съездить на побывку в Питер: назад уже не удастся вернуться.

До сих пор не имею никаких известий из Москвы, ни от Гермаши, ни от Бориса, не знаю уж, уцелели ли там братовья-то! Районы Арбата, Пречистенки, Никитской, а также центр- Дума, Метрополь, сильно, говорят, пострадали. Известия о разрушении Кремля и Вас[илия] Блаженного оказались, по счастью, ложными.

Володю за последние] дни не видел, но Нина с ним говорила по телефону - у него все благополучно.

8 ноября.

Ну, слава Богу, получилась сегодня ваша телеграмма от 6/19 ноября. Значит, и вы, по крайней мере, некоторые из моих телеграмм получили. Несколько удивлен я припиской "Володя без денег". Надо сказать, что за месяц с моего приезда Володя через мои только руки получил: 100 руб. от Дм[итрия] Николаевича], от него же еще 50 руб. и от меня на шубу 600+100, а всего 850 рублей. Как будто это мало похоже на сидение без денег! Впрочем, я должен заметить, что мне очень трудно как-либо следить за В[олодей] и заботиться о нем. Держит он себя со мной в высшей степени странно. Адреса, где живет, мне не сказал, хотя я его об этом спросил при первом же свидании. Телефон дал, по- видимому, театральный, и сколько раз я ни пытался его вызвать, ни разу не добился. Ко мне он не звонит и, если не считать как-то приезда вечером в Царское еще до всей этой кутерьмы с б[ольшеви]ками, визитами тоже не балует. В к[онто]ру заходил ко мне утром, когда у меня как раз сидело 2-3 наших инженера или рабочих с завода. Я попросил подождать, но когда минут через 10-15 деловой визит у меня кончился, - его уже след простыл, и швейцар, которого я послал было его догнать (чтобы передать 50 р., полученные из Юрьева), доложил, что "они уехали на извозчике" и догнать было нельзя. Я спрашивал В[олодю] о его денежных делах, и, по его словам, выходило, что с получаемым им жалованьем и деньгами от отца у него дефицит 50 р. в мес[яц], который я обещал ему покрывать, и эти деньги буду ему давать, если он будет за ними являться, разыскивать же его у меня нет времени, да, по правде сказать, и охоты. Возможно, что он жаловался тебе на отсутствие денег до разговора со мной. Как он живет и как думает строить свою жизнь, я не знаю, и моральной поддержки вряд ли ему смогу оказать: слишком разные мы люди, и мои советы вряд ли для него приемлемы и интересны.

стр. 95

Нина более склонна прислушиваться к моим мнениям, и В. В. [Оке] даже утверждает, что единственно я мог бы заставить ее прервать ученье и уехать к вам или на юг. Результатов его хлопот я еще не знаю.

Сегодня послал запрос Lux'y насчет вина. Здесь получить разрешение на вывоз было тоже нелегко, и если я и добьюсь толку, то лишь через Сименса, под предлогом, что С[именсу] нужна валюта для расчета по военным заказам, а иначе как продажей вина валюту достать нельзя. Вин крепче 15 градусов к вывозу не разрешают, и, следовательно], не удастся вывезти ни мадеры, ни портвейна, а лишь красн[ое] и бел[ое] вино. Пока я нашел хороший рислинг по 2 рубля бутылка, не считая пошлины, провоза и страховки в пути. Пусть-ка Lux или [...] ⁵⁴ узнают, стоит ли рислинг при такой цене вывозить. Правда, 2 рубля это теперь не более 40 эре ⁵⁵ , и, пожалуй, даже при этой цене игра еще стоит свеч. Возможно, что я найду и еще каких-либо вин, и тогда цены сообщу по телеграфу. Сегодня я запросил Lux, могут ли они от шведск[ого] правительства] получить разрешение на ввоз 60 000 литров разного вина. Главная трудность будет это[т] самый провоз через Финляндию, где краса и гордость русс[кой] революции может, пожалуй, перелить вино прежде времени в другие желудки.

Последние дни я водворился в Царском ввиду относительного успокоения. Нюша меня кормит преисправно. Спальню я перенес в комнату Людмилы, а из нашей бывшей столовой думаю, по замазке окон, сделать себе кабинет и столовую, спальня же и гостиная, а равно обе комнаты в северной части отапливаться не будут или будут лишь в случае приездов сюда кого-либо. Если, паче чаянья, Каледин или Корнилов пойдут на Питер, то, м[ожет] б[ыть], еще раз придется выехать на несколько дней в город, но такое нашествие сейчас маловероятно, гораздо большую опасность представляет вопрос продовольствия и недостатка угля для железных дорог. Вообще же пока все есть и даже, по современному] курсу, пожалуй, многое дешевле, чем у вас в Стокгольме (из белья, шерстяных вещей, посуды и т. п.).

Письмо отправляю 10/23 ноября.

Целую всех вас крепко.

(Продолжение следует)

Примечания

1. Красина (урожденная Миловидова) Любовь Васильевна- участница социал- демократического движения в России в конце XIX века. С 1902г. фактическая жена Красина. Официально брак был заключен в 1915 году.

2. Царское Село (с 1918г. Детское Село, с 1937г. город Пушкин)- резиденция российских императоров под Петроградом. В начале первой мировой войны Красин купил в Царском Селе дом с садом. Здесь в основном проживала его семья.

3. Анна и Маруся - прислуги.

4. Владимир Кудрей - сын Л. В. Красиной от первого брака. В. В. Кудрей оставил воспоминания о Красине: KOUDREY V. Once a Comissar. New Haven. 1937.

5. Дочери Красина.

6. Луга - город под Петроградом на р. Луга. Видимо, в Луге Красин имел недвижимую собственность.

7. Фамилия не поддается прочтению.

8. Учитывая нестабильное положение в России, Красин позаботился о безопасности своей семьи. В июне 1917 г. Л. В. Красина с дочерьми выехала в Швецию, а затем в Норвегию, где сняла виллу в Вуксанкалене, недалеко от Осло. Затем Красин, полагая, что Швеция более удобна и безопасна, в августе 1917 г. перевез семью в Стокгольм.

9. Воровский Вацлав Вацлавович (1871-1923)- социал-демократ с 1894 года. В 1917 г. Боровский представитель акционерного общества "Сименс и Шуккерт" в Стокгольме. После Октябрьского переворота полпред РСФСР в скандинавских странах, с 1921 г. полпред в Италии. Убит в Лозанне (Швейцария) русским эмигрантом.

10. Нина- дочь Л. В. Красиной от второго брака.

стр. 96

11. Мадмуазель Лочмо, гувернантка дочерей Красина.

12. Речь, очевидно, идет о большевиках, стремившихся восстановить связи с Красиным. До Октябрьского переворота он не только отказывался от таких контактов (исключение было сделано для Ленина), но и называл большевиков, в частности Ленина, "маньяками", "опасными мечтателями", "мелкими демагогами" (0'КОННОР Т. Э. Инженер революции, с. 122).

13. "Природа" - ежемесячный естественно-научный популярный журнал, основанный в 1912г. в Москве товариществом "Человек и вселенная". Выходит по настоящее время.

14. Бруснев Михаил Иванович (1864-1937)- организатор и руководитель социал- демократической группы в Петербурге (1889-1892), инженер. В начале XX в. отошел от политической деятельности. Умер в Ленинграде.

15. Красин Борис Борисович (1864-?) - младший брат Красина.

16. Любовь - младшая дочь Красина.

17. Екатерина - старшая дочь Красина.

18. Людмила - средняя дочь Красина.

19. Красин Герман Борисович (1871-?)- младший брат Красина, инженер.

20. Изенгоф - поселок в Петербургской губернии на р. Плюсса (с 1949г.- город Сланцы). В районе поселка - залежи горючих сланцев, организацией добычи которых занимался Красин.

21. Фамилия написана неразборчиво.

22. Андрей, сын Л. В. Красиной от второго брака.

23. Оке Виктор Владимирович - адвокат, второй муж Л. В. Красиной, отец ее детей Андрея и Нины. Участник социал-демократического движения в России.

24. Красина (в замужестве Лушникова) Софья Борисовна (1878-?), младшая сестра Красина. Лушникова участвовала в социал-демократическом движении. В 1906 г. вместе с Брусневым руководила большевистским легальным издательством "Дело". Ее муж, М. А. Лушников, был богатым промышленником. Когда Красин стал наркомом внешней торговли, Лушникова работала в его наркомате.

25. Алексей - сын С. Б. Лушниковой.

26. Кудрявский Дмитрий Николаевич - первый муж Л. В. Миловидовой, отец ее сына Владимира (Владимир изменил фамилию на Кудрей).

27. 18 июня 1917 г. русская армия начала наступление на Юго-Западном фронте, окончившееся катастрофическим поражением и прорывом обороны русских войск в районе Тарнополя.

28. В течение нескольких лет Красин с семьей жили в местечке Куоккала на территории Финляндии, имея также квартиру в Петербурге.

29. Имеется в виду июльский кризис 1917 года. Кризис начался с отставки 3(16) июля министров-кадетов, протестовавших против уступок украинской Центральной Раде, сделанных во время визита в Киев А. Ф. Керенского и других министров. Но более важной его причиной был провал наступления на Юго-Западном фронте. Большевистские организации попытались воспользоваться демонстрациями 3-4 (16-17) июля в Петрограде, чтобы захватить власть.

30. Нюша - домработница Красиных.

31. Кокчетавы (Кокчетав)- город на юге Западно-Сибирской равнины, ныне в пределах Казахстана.

32. Фрумкин (псевдоним Германов) Моисей Ильич (1878-1939)- социал- демократ с 1898 года. После Октябрьского переворота был членом краевого экономического совета Западной Сибири. С 1918г. член коллегии Наркомата продовольствия. В 1920г. заместитель председателя Сибирского ревкома, затем уполномоченный Наркомпрода на Северном Кавказе. В 1921-1922гг. заместитель наркома продовольствия. С апреля 1922 г. заместитель наркома внешней торговли. С 1928г. заместитель наркома финансов. В 1929г. направил в Политбюро ЦК ВКП(б) письмо с критикой экономической политики Сталина, особенно в области сельского хозяйства, за что был подвергнут публичному осуждению. Арестован во время "большого террора" и расстрелян без суда.

33. Тулен - ласкательное имя, которым Красин называл жену. Происхождение неясно.

34. В августе 1917 г. Красин побывал в Осло (Норвегия), где находилась его семья, и перевез ее в Стокгольм. В октябре он вновь побывал в Стокгольме. В данном случае имеется в виду этот второй визит.

35. Брунстрем О. О. - член правления акционерного общества П. В. Барановского, директор ряда других военно-промышленных предприятий.

36. Видимо, идет речь о баронессе Ропп, упоминаемой в письме от 21 февраля 1921 года.

стр. 97

37. "Сименс-Шуккерт" - германский электротехнический концерн, созданный электроинженером и промышленником Э. Сименсом. В эмиграции Красин работал в Берлине на заводе компании с 1908 г., быстро продвинулся от должности младшего инженера до заместителя главы берлинского отделения в 1911 году. С 1912 г. являлся представителем компании в Москве, затем генеральным представителем компании в России. С конца 1916 г. производилось принудительное преобразование этой компании в новую, с решающим участием в ее капиталах правительства. Красин сохранил должность управляющего.

38. Имеется в виду Г. Б. Красин.

39. П. В. Барановский - владелец электростанции в г. Владимир, порохового и машиностроительного заводов в Петрограде. Во время первой мировой войны Красин по совместительству являлся управляющим порохового завода Барановского.

40. Два слова, видимо, иностранного происхождения, не поддаются прочтению.

41. Тоня- дочь домработницы Красиных.

42. Радченко Иван Иванович (1879-1942)- социал-демократ с 1898 года. В 1918- 1931 гг. председатель Главторфа, одновременно в 1921-1922гг. заместитель наркома внешней торговли, в 1923-1931 гг. член президиума и заместитель председателя Высшего совета народного хозяйства РСФСР.

43. Гессен Иосиф Владимирович (1866-1943) - один из лидеров кадетов, адвокат, профессор права. Депутат II Государственной думы. Вскоре после Октябрьского переворота 1917г. эмигрировал. С 1921 г. проживал в Берлине. Издавал "Архив русской революции".

44. Школа Петровского (правильно - Петровская школа) - театральная студия Малого театра. Названа была так по первоначальному наименованию коллектива (Петровская театральная труппа). В октябре 1894 г. труппа, которая стала формироваться в 50-е годы XVIII в., переехала в здание рядом с Большим театром и с этого времени театр получил название Малого.

43. Katzenjammer (нем.) - похмелье.

44. Видимо, речь идет о Михайлове М. А. (1878-1939) - участнике социал- демократического движения в России и революции 1905-1907 гг., во время которой сотрудничал с Красиным. Тогда же получил партийный псевдоним "дядя Миша". После 1917г. был на дипломатической работе, в частности являлся сотрудником советского полпредства во Франции. Арестован во время "большого террора" и расстрелян без суда.

45. Гольденберг Иосиф Петрович (1873-1922)- социал-демократ с 1892г., большевик с 1903 г.; с 1914г. меньшевик. Весной 1917 г. был направлен меньшевистской организацией за рубеж, где остался после Октябрьского переворота. В 1920г. заявил о переходе на позиции большевизма. В 1921 г. возвратился в Россию и стал членом большевистской партии.

46. Вализа (франц.) - чемодан или мешок для перевозки почты. Обычно вализами именовались мешки с дипломатической почтой, которую перевозили дипломатические курьеры.

47. Совет Республики (правильно - Временный демократический совет Российской республики), или Предпарламент, был избран на Всероссийском Демократическом совещании, созванном Всероссийским центральным исполнительным комитетом для решения вопроса о власти 14-22 сентября 1917 года. Предпарламент должен был функционировать до созыва Учредительного собрания. В его состав вошли представители различных политических и общественных организаций и участники Демократического совещания. Председателем был эсер Н. Д. Авксентьев. Предпарламент был разогнан после Октябрьского переворота.

50. Пронунциаменто (исп.) - государственный переворот.

51. Комитет спасения родины и революции был организован эсерами и меньшевиками после Октябрьского переворота. Распространял антибольшевистские листовки, поддерживал саботаж чиновников, пытался организовать вооруженное выступление юнкеров. В конце ноября был преобразован в Комитет защиты Учредительного собрания (в него вошли также представители других партий). Комитет самораспустился после разгона Учредительного собрания.

52. Манухин Иван Иванович (1882-1930) - врач, исследователь методов лечения туберкулеза почек. Личный врач Горького, близкий знакомый Красина.

53. Упомянутый в письме от 11 июля 1917г. Дунаев жил в Нью-Йорке, то есть Красин не исключал возможность выезда в США.

54. Фамилия написана неразборчиво.

55. Эре - мелкая монета в Швеции и Дании (1/100 кроны).

Постоянный адрес данной публикации: