В первые послевоенные годы усиливался контроль партийных органов за работой вузов, а во второй половине 1940-х годов сталинское руководство организовало мощные идеологические кампании, оказавшие отрицательное влияние на деятельность интеллигенции, на развитие важных научных направлений. В 1946 г. эти мероприятия еще не затронули непосредственно научные учреждения и высшую школу, хотя изучение известных репрессивных постановлений ЦК о литературе и искусстве, конечно, проводилось и там. Положение резко изменилось в 1947 г. в связи с активизацией "борьбы с низкопоклонством перед Западом". Кампания была начата закрытым письмом ЦК ВКП (б) по делу профессоров Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина. Это письмо было разослано во все партийные организации для обязательного обсуждения на закрытых партсобраниях. В документе эти ученые обвинялись в измене, но в действительности кампания травли ставила целью пресечение научных контактов специалистов с коллегами за рубежом и была связана с началом "холодной войны". (После XX съезда КПСС все участники этого "дела" были реабилитированы.)

Закрытое письмо ЦК вызвало повсеместное ужесточение партийного контроля над научной и вузовской интеллигенцией. Лицемерно заявляя о желании покончить с "пресмыкательством перед иностранщиной", с замалчиванием достижений отечественной науки и культуры, на деле руководство страны преследовало иные цели: оградить интеллигенцию от опасного для власти влияния либеральных идей, развязать новую "охоту на ведьм" - борьбу с "низкопоклонниками" и "космополитами", чтобы в корне подавить инакомыслие, вернуть довоенную атмосферу всеобщего страха, доносительства, шпиономании.

В разгар борьбы с "низкопоклонниками" П. Л. Капица, отстраненный в 1946 г. от работы, направил письмо секретарю ЦК ВКП (б) А. А. Жданову. Известный ученый пытался объяснить ему нелепость ситуации, в которой оказалась отечественная наука. "Совершенно очевидно и бесспорно, - писал Капица, - что достижения науки и культуры, на основе которых развивается наша страна, являются в значительной мере плодами международного сотрудничества ученых, писателей, мыслителей, художников и пр. Если оградить развитие культуры, запрещая возникновение противоречий и пр., то ее развитие сперва замедлится, а потом пойдет к вырождению... Только за-

Сизов Сергей Григорьевич - кандидат исторических наук, профессор Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии. Омск.

стр. 95

имствуя все лучшее, что создается специалистами отдаленной нации в лице ее крупных людей культуры, можно процветать и развиваться. Сейчас та изоляция, в которой находятся наши ученые, не имеет прецедента... Конгрессы, свидания, поездки, переписка - это все является необходимым элементом развития науки. Отказываясь от них, будет страдать первым долгом наука в нашей стране" ¹ .

Кампания борьбы с "низкопоклонством" сопровождалась обманом и фальсификациями. "Поскольку авторство ряда крупных исследований в восстановлении не нуждалось ввиду его полной и общепризнанной очевидности (например, И. П. Павлов), то свой пыл "квасные" патриоты направили на частные, иногда мелкие достижения, не имеющие большого значения. В своих поисках они опирались на общие приемы борьбы с космополитизмом и "низкопоклонством"... Для наиболее же пронырливых деятелей отрыв от зарубежной литературы облегчал использование ее для скрытого плагиата и выдачу его за оригинальное исследование. Борьба с низкопоклонством и за приоритеты давала не только ореол патриотического борца, но была и меркантильно выгодной". Подобные попытки были оскорбительны для отечественной науки, чей авторитет в мире был всегда высок ² .

Борьба с "низкопоклонниками", по мнению ряда исследователей, привела к "фактической дискредитации русских ученых" ³ . Ущербность подобной "пропаганды патриотизма" официально была признана в годы "оттепели". Кампания 1947 г. создала идеологическую основу для развертывания подобных кампаний в различных сферах науки и культуры. Борьба с генетиками, развернувшаяся после августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г., еще больше ожесточилась. В 1948 - 1950 гг. "за крупные идеологические ошибки в учебной и научной работе" из университетов страны были уволены 54 профессора ⁴ .

С 1948 г. борьба с "низкопоклонством" была дополнена кампанией против "космополитов" ⁵ . Евреев и "политически неблагонадежных" ученых- "космополитов" других национальностей под надуманными предлогами изгоняли из научных учреждений и высшей школы. Но и оставшиеся преподаватели, независимо от национальной принадлежности, были поставлены в трудное положение. Они боялись неправильно выразиться, быть неправильно понятыми, дать повод для политического искажения формулировок ⁶ . Своеобразным апофеозом развернувшейся кампании стали "дело Еврейского антифашистского комитета" и пресловутое "дело врачей".

Кампании по борьбе с "низкопоклонничеством" не миновали и западносибирскую научно-педагогическую интеллигенцию. В Алтайском крае кампания проводилась по ряду направлений. Во всех городах края в октябре и ноябре были проведены совещания пропагандистских работников об идеологической работе среди интеллигенции. Крайком организовал проверку работы Барнаульского и Бийского горкомов по "политическому воспитанию интеллигенции". Во всех вузах прошли партийные собрания с обсуждением закрытого письма ЦК. В Барнауле состоялись собрания работников редакций многотиражных газет и семинар преподавателей марксизма-ленинизма. Во всех городах и 33 сельских районах прошли собрания интеллигенции для проведения лекции на тему: "Коммунистическое воспитание масс и задачи пропаганды советского патриотизма" ⁷ .

Судя по стенограммам партийных собраний алтайских вузов в сентябре 1947 г., на которых обсуждалось закрытое письмо, делалось это по единой схеме. Как правило, секретарь партийной организации института выступал с докладом, в котором повторял положения закрытого письма ЦК, не скупясь на обвинения Клюевой и Роскина в "антипатриотизме", "пресмыкательстве перед иностранщиной, холопстве и угодничестве перед врагами демократии". Все выступавшие партийные руководители вузов говорили о двух главных причинах "низкопоклонства перед Западом", вскрытых в письме ЦК: во-первых, "пережитках проклятого прошлого царской России" и, во-вторых, "влиянии капиталистического окружения" ⁸ .

Основное внимание уделялось успехам и недостаткам "идейно-политического воспитания профессорско-преподавательского состава и студенчества". Секретарь парторганизации Машиностроительного института Макеев

стр. 96

с сожалением отметил, что, несмотря на все преобразования, "личные интересы и собственное благополучие некоторыми ставятся выше интересов общественных". Он назвал и фамилии тех, кто "остается в стороне от общественной жизни". Коммунист Лагутин выражал опасение, что плохая политико-воспитательная работа среди студенчества приведет к тому, что мы "не насытим их политическим сознанием". В результате выпускники "сделаются инженерами старого склада" ⁹ .

В сельскохозяйственном институте докладчик Канаков отдельно остановился на поступке члена Белорусской АН А. Р. Жебрака. О нем тогда много писали в газетах. На страницах американского журнала "Наука" ученый рискнул заявить, что Т. Д. Лысенко не имеет отношения к советской биологии и награжден не за открытия в области генетики, а лишь за практическую работу в области сельского хозяйства. "Жебраку следовало бы разоблачить классовый смысл борьбы, происходящей вокруг вопроса генетики. Но, ослепленный буржуазными предрассудками, презренным низкопоклонством перед буржуазной наукой, он встал на позиции враждебного нам лагеря", - заявил докладчик ¹⁰ .

В Барнаульском пединституте отдельные преподаватели были подвергнуты критике. Преподавателю литературы Атамановской указали, что она поступает неверно, когда отмечает иностранное влияние на русских писателей (ставит романтизм А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова в связь с байронизмом, философские суждения Н. Г. Чернышевского - с антропологизмом Л. Фейербаха) ¹¹ .

17 сентября 1947 г. состоялось обсуждение закрытого письма на партийном собрании в Бийском учительском институте. В постановлении собрания после слов осуждения вышеупомянутых профессоров говорится о том, что работа в вузе поставлена "неудовлетворительно. Коллектив преподавателей не сплочен вокруг парторганизации в борьбе за полноценное идеологическое вооружение нашего студенчества. Факты аполитичности, искажения научных данных, верхоглядства - все это имело место на наших лекциях и семинарских занятиях". Далее перечислялись недостатки в деятельности отдельных преподавателей: "непоследовательность в изложении и незнание фактического материала", "чтение по старым конспектам", "отсутствие марксистско- ленинского анализа", "искажение материализма". Был также назван случай, когда преподаватель географии на лекциях "допускал преклонение перед культурой Германии". В заключительной части постановления подчеркивалось: "Партийная организация не должна забывать, что большевистское воспитание студенчества - будущих учителей - это дело государственной важности. Чем выше будет идейный уровень профессорско-преподавательского состава, чем сильнее будет их ненависть к разлагающейся буржуазной идеологии и гнилой капиталистической культуре, тем лучше они смогут воспитывать студенчество, тем выше будет качество читаемых лекций, тем успешнее они могут проводить в жизнь политику большевистской партии". Далее в документе перечислены меры, которые должны были помочь борьбе с "низкопоклонством": "организация лекций для коммунистов", "изучение биографий Ленина и Сталина", "установить контроль за выполнением преподавателями индивидуальных планов", "изучить материалы философской дискуссии", "добиться вовлечения всех преподавателей в чтение лекций для населения города" и т.п. ¹²

В том же духе проходили собрания по обсуждению закрытого письма в Омске. В сентябре 1947 г. бюро обкома утвердило план мероприятий по усилению идеологической работы среди научных работников, инженерно-технической интеллигенции, учителей, студентов. Список мероприятий включал 22 пункта. Среди них: обсуждение письма ЦК на закрытых партсобраниях научно- исследовательских учреждений, вузов, учреждений культуры и искусства. Предусматривалось проведение городских собраний интеллигенции, работников вузов и НИИ, учителей, специалистов сельского хозяйства, медиков, студентов. Были запланированы мероприятия вечернего университета марксизма-ленинизма, городского лектория, постоянных семинаров ¹³ .

Не выполнить указания партийных органов было практически невозможно. К тому же у большинства представителей научно-педагогической

стр. 97

интеллигенции правильность политики партии не вызывала сомнений. В Сибирском автодорожном институте (Омск) обязательным разделом в кафедральных планах был такой: "Работа по борьбе с низкопоклонством и раболепием перед иностранщиной". Эта деятельность включала пересмотр учебных программ, рецензирование учебников, их исправление и дополнение, изучение и систематизацию материалов о приоритете русских и советских ученых, связанных со специальностями института. В 1948 г. в институте была проведена конференция, посвященная роли русских ученых в мировой науке и технике ¹⁴ .

В ходе борьбы с "низкопоклонством" и "космополитизмом" в конце 1940-х - начале 1950-х годов проводились и репрессивные меры: прежде всего - увольнение "политически неблагонадежных". Это касалось в первую очередь преподавателей из числа бывших ссыльных. В Омске подвергся изгнанию доцент кафедры истории СССР пединститута Николай Васильевич Горбань (1899 - 1973). Судьба его складывалась драматически. Этот крупный украинский историк был в 1931 г. арестован в Харькове и до приезда в Омск отбывал ссылку в Алма-Ате и Тобольске. В Омске он развернул работу по историческому краеведению. Но в 1950 г. его изгнали, причем в том же году он получил медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". В этом проявились жестокость и лицемерие режима. Лишь после смерти Сталина Горбань смог вернуться на педагогическую работу. Правда, разрешалось ему преподавать только латынь в медицинском училище ¹⁵ .

О борьбе с "низкопоклонниками" в Кузбассе отчитывался перед ЦК Кемеровский обком ВКП (б). В докладе от 9 сентября 1947 г. подробно говорилось о мероприятиях, проведенных в связи с получением закрытого письма. Обком отчитался перед ЦК проведенным в Кемерове совещанием работников культурно-просветительных учреждений с обсуждением выполнения идеологических постановлений ЦК ¹⁶ .

В Томске - ведущем научном центре региона в те годы - партийные органы боролись против "преклонения перед иностранщиной" особенно энергично. Закрытое письмо ЦК обсуждалось на партийных собраниях во всех высших учебных заведениях и НИИ. Бюро Томского обкома ВКП (б) 12 декабря 1947 г. приняло постановление с длинным названием: "О выполнении указаний Центрального Комитета ВКП (б), данных в закрытом письме по делу профессоров Клюевой и Роскина, в Томском электромеханическом институте железнодорожного транспорта". В документе отмечалось, что в институте не перестроена научная работа в свете письма ЦК, не организуются дискуссии. "Отдельные научные работники, - говорится в постановлении, - в лекциях и на практических занятиях до сих пор слабо освещают вопросы развития русской науки и техники, недостаточно популяризируют отечественных и, особенно, советских ученых". Отмечалось, что "не изжиты проявления низкопоклонства перед иностранщиной, безыдейность и аполитичность (профессор Воронов, доценты Брилинг, Брок и др.)" ¹⁷ . Бюро потребовало от руководства вуза усилить контроль и воспитательную работу.

Министерство высшего образования занялось пересмотром учебных программ с целью утверждения приоритета русских и советских ученых в достижениях мировой науки и техники. Тщательно были пересмотрены учебные программы на кафедре русской литературы Томского университета. Всего в ТГУ было пересмотрено 90 программ, в Томском политехническом институте - свыше 200. С целью дальнейшего "идейно-политического воспитания" преподавателей и студентов в томских вузах были проведены теоретические конференции, нацеленные на показ достижений русских и советских ученых в мировой науке и технике. Подобные конференции прошли в 1948 г. в университете, политехническом и педагогическом институтах ¹⁸ .

Тех, кто осмеливался возражать против передергиваний и фальсификаций, замалчивания достижений ученых других стран, записывали в "низкопоклонники" и подвергали разносам, не обращая внимания на заслуги перед наукой. Неоднократно подвергался критике, например, геолог профессор Ю. А. Кузнецов (позднее действительный член АН СССР). В "низкопоклонстве перед Западом" обвиняли профессоров Томского университета археолога К. Э. Гриневича, биолога А. И. Купцова (вскоре их выслали из Томска), доцента

стр. 98

института инженеров транспорта Преображенского, доцента политехнического института С. И. Ногина ¹⁹ .

Характерно, что обвинения в "низкопоклонстве" предъявлялись чаще всего либо представителям национальных меньшинств, либо политическим ссыльным. Среди ссыльных был, например, профессор-антиковед К. Э. Гриневич, высланный ранее из Днепропетровска за "пренебрежение успехами советской науки и отсутствие творческого подхода в изучении марксизма- ленинизма". Изгнанный из Томского университета, он уехал в Нальчик ²⁰ . Другой известный ученый-спецпереселенец профессор филолог А. П. Дульзон (немец по национальности, высланный в годы войны из Саратова) в 1948 г. был уволен из университета (впоследствии работал в Томском педагогическом институте) ²¹ .

Разоблачению "врагов народа" посвятил свое выступление на собрании научных работников первый секретарь Томского обкома КПСС В. А. Москвин. Одновременно в областной газете была опубликована статья на ту же тему секретарем обкома С. И. Мурашовым. Среди названных в ней "низкопоклонников и космополитов" были и представители научно- педагогической интеллигенции - преподаватели университета и педагогического института Гохман, Горбачева, Романов, Р. Е. Кугель. Заведующий кафедрой новейшей истории профессор Кугель был обвинен в том, что "восхвалял врага народа, предателя Тито" ²² . Вскоре профессор Кугель был арестован ²³ .

Этот арест в Томске не был единственным. В 1948 - 1953 гт. были арестованы и отправлены в лагеря профессора университета и политехнического института В. А. Хахлов, А. Я. Булынников, И. К. Баженов, М. И. Кучин, Ф. Н. Шахов, доцент В. Д. Томашпольская, преподаватель кафедры основ марксизма-ленинизма Е. Н. Кибирева и др. Парадокс ситуации заключался в том, что одних "низкопоклонников" и "космополитов" изгоняли, а других брали на работу. Именно вследствие гонений в конце 1940-х годов в "Сибирские Афины", как иногда называют Томск, приехали некоторые высококвалифицированные ученые из Москвы и других городов. Среди них были, например, историк лауреат Сталинской премии И. М. Разгон, философ К. П. Ярошевский ²⁴ .

Идеологические кампании оказали немалое влияние и на научную ориентацию студенческой молодежи. На проведенных в эти годы студенческих научных конференциях идеологические мотивы были доминирующими, а тема борьбы с "низкопоклонством перед Западом" была едва ли не основной. Именно такой подход закладывался при проведении подобных конференций. В апреле 1949 г. профессор В. Елисеев, председатель оргкомитета городской научной студенческой конференции, сообщал на страницах "Омской правды" о целях проводимого мероприятия: "Задача состоит в том, чтобы в научной работе и в преподавании отдельных дисциплин до конца преодолеть низкопоклонство перед буржуазной наукой и культурой. Необходимо восстановить историческую справедливость в вопросе о приоритете нашей отечественной науки и техники, разоблачать гнилые "теории" реакционно-буржуазных идеологов, пропагандирующих космополитизм, "теории" о том, что "наука не имеет границ". Долг работников вузов яростно и непримиримо бороться против всех и всяческих проявлений космополитизма, всемерно разоблачать лживую и опасную демагогию поборников "безродности" науки и культуры" ²⁵ .

Борьба партийных комитетов с "преклонением перед иностранщиной" продолжалась и в начале 1950-х годов. После пика пропагандистской кампании этот показатель стал дополнительной "лакмусовой бумажкой" на политическую бдительность при проверке учреждений культуры и образования. При проверке Новосибирского педагогического и учительского института (тогда это был единый институт. - С. С.) было обращено внимание на "политическую ошибку" старшего преподавателя кафедры физики Малашева. На одной из своих лекций он "демонстрировал учебный фильм, где были показаны опыты Мелликена и его портрет, а как известно, Мелликен является ярым пропагандистом "американского образа жизни" и выступал с антисоветскими заявлениями" ²⁶ .

В целом, борьба с "низкопоклонством" в Западной Сибири в конце 1940-х годов проходила по общему сценарию и имела целью произвести мае-

стр. 99

сированное идеологическое давление на интеллигенцию, уволить "неблагонадежные элементы" из вузов и научных учреждений.

Борьба с "низкопоклонством" не привела к более глубокому освоению достижений отечественной науки и культуры. Все, что в отечественной науке и культуре не укладывалось в сталинское "прокрустово ложе", по-прежнему замалчивалось или искажалось.

Вместе с тем заметно, что обсуждение дела Клюевой и Роскина работники вузов стремились перевести в плоскость конкретных жизненных проблем. Ритуальные проклятия в адрес опальных столичных профессоров, конечно, произносились, но критика местных преподавателей и ученых в 1947 г. еще редко носила характер травли. И это вызывало недовольство со стороны местных обкомов, которые требовали более решительной борьбы. Под давлением вышестоящих партийных органов были случаи увольнения "неблагонадежных" преподавателей из вузов. Борьба с "низкопоклонством перед Западом" стала лишь началом чисток в вузах.

В партийных документах западносибирских обкомов и горкомов партии борьба с "космополитами" освещена менее ярко, нежели борьба с "низкопоклонниками". Однако известно о ряде увольнений вузовских преподавателей. На это нацеливали местных руководителей постановления ЦК ВКП (б) 1950 и 1952 годов ²⁷ . Информацию об увольнении "неблагонадежных" содержит, в частности, справка о работе партийной организации Новосибирского педагогического и учительского института, представленная в обком в 1951 году. В документе говорится, что из института в 1949 - 1951 гг. уволен ряд преподавателей, "не внушавших политического доверия и не обеспечивавших воспитание студентов в духе марксистско- ленинской науки". В числе уволенных названы Фретд, Эдельман, Шейн, Степанайтис, Трайнин и "другие" (последнее указывает на явную неполноту списка). Упомянут также заведующий кафедрой русского языка Гольдорт, осужденный в 1949 г. за "антисоветскую деятельность" ²⁸ . Хотя в документе слово "космополиты" не используется, нетрудно заметить, что уволенные имеют нерусские фамилии.

После августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г., когда в качестве единственно правильной теории была утверждена (и поддержана ЦК ВКП (б)) "мичуринская" концепция "народного академика" Лысенко, началось повсеместное гонение на "вейсманистов-морганистов". Преследование неугодных проводилось по всем тогдашним "правилам": травля на общих и профсоюзных собраниях с требованием покаяния нередко заканчивалась изгнанием из вуза. Всеми этими действиями руководили местные обкомы ВКП (б). Главной целью проводившихся показательных мероприятий являлась борьба с инакомыслием и утверждение атмосферы страха и покорности в интеллигентской среде. После проведенных мероприятий обкомы отчитывались перед ЦК ВКП (б).

Докладная записка Томского обкома, датированная 5 октября 1948 г., озаглавлена: "О состоянии преподавания биологических наук в вузах г. Томска". Сама стилистика и лексика документа дает представление о том, какая установилась атмосфера. В документе сообщается, что бригадой обкома была проведена 30-дневная проверка вузов города, которая показала, что подавляющая часть ученых-биологов "настроена в мичуринском духе и проводит в своем преподавании, в своей научно-исследовательской работе марксистско-ленинскую точку зрения". Однако далее подробно перечислены недостатки. Оказывается, в Томском университете длительное время работали "матерый антимичуринец" профессор Поляков, его единомышленник профессор А. И. Купцов и некоторые их ученики. Купцов и Поляков "безнаказанно проводили в университете вейсманистскую, менделевско-моргановскую трактовку вопросов наследственности, тратили государственные деньги на бесплодную "научно-исследовательскую" работу" ²⁹ . Очень важный момент, отмеченный в документе обкома: после изгнания "вейсманиста" Купцова его сторонники (профессора Н. Н. Лавров, Пегель, Иоганзен, доценты Л. Г. Маркова, Н. Н. Карташова, Абрамова) продолжили преподавание в том же духе. Все они в своих лекциях большое внимание уделяли менделевско- моргановскому учению о наследственности и "замалчивали достижения школы Мичурина-Лысенко". В докладной записке обкома были названы и так называв-

стр. 100

мые "скрытые вейсманисты", читавшие курсы "с позиций буржуазного объективизма".

По мнению обкома, все эти "крупные недостатки и извращения" явились следствием неудовлетворительного руководства биологическим факультетом со стороны ректората. Внимание обкома привлек и тот факт, что до июля 1948 г. биофаком "руководил немец, профессор Иоганзен, и только после вмешательства обкома он был отстранен от руководства факультетом и заменен членом партии доцентом Шумиловой" ³⁰ . Доцент Маркова была освобождена от работы с поразительной формулировкой: "как не справившаяся с курсом генетики". И, наконец, последний штрих. "В целях исправления допущенных извращений курс генетики и селекции будет прочтен повторно студентам 4-го и 5-го курсов" ³¹ . Собрание ученых-биологов "осудило" деятельность "ярого вейсманиста" Купцова, его коллег - Лаврова, Маркову, Карташову, В. В. Ревердатто и приняло "единодушное решение: горячо одобрить доклад академика Лысенко, неустанно двигать вперед передовую мичуринскую науку" ³² .

Несмотря на проведенные собрания и принятые "нужные" решения, в Томском обкоме были недовольны "вялостью" обсуждения острых политических вопросов, уходом вузовских работников от критики коллег. Известны примеры самоотверженного поведения деятелей науки, пытавшихся смягчить давление партийных органов на вузовский коллектив. В Томске директора мединститута СП. Хадкевич и пединститута Ф. Ф. Шамахов, несмотря на угрозу репрессий, тормозили "чистки" преподавательского состава, мотивируя это неподготовленностью новых кадров для замены ³³ . Существовали и другие способы противодействия репрессивной политике, которым пользовались директора институтов, деканы факультетов, заведующие кафедрами. Одним из них было публичное покаяние в своих "ошибках", с заверениями о том, что ситуация будет исправлена. Но фактически отдельные руководители научных коллективов пытались сохранить науку и научные кадры. Такое негласное сопротивление оказывалось более эффективным, нежели прямое столкновение с властью.

Трагично закончилось обсуждение решений августовской сессии ВАСХНИЛ в Омске. Травля ученых в Омском сельскохозяйственном институте (ОмСХИ) привела к самоубийству профессора К. Е. Мурашкинского. Константин Евгеньевич Мурашкинский (1884 - 1948) был известен как крупный специалист в области биологии. В 1944 г. за исследования по увеличению военных урожаев он был награжден орденом, но в период борьбы с "вейсманизмом" его заслуги были забыты. Два дня длилось собрание научных работников ОмСХИ, посвященное итогам сессии ВАСХНИЛ. В работе собрания участвовали секретарь обкома ВКП (б) П. А. Шуркин и другие партийные работники. Докладчик, директор института Ф. М. Дробышев, сообщил собравшимся, что "менделисты-морганисты" "свили свое гнездо" и в руководимом им вузе. В качестве таковых были названы профессора К. Г. Ренард, А. А. Стольгане, К. Е. Мурашкинский, Б. А. Вакар. Секретарь обкома Шуркин обвинил Мурашкинского в "развале науки, потворстве врагам социализма и вредительстве". В ходе собрания подверглись критике и другие ученые института: К. П. Горшенин, М. З. Журавлев, М. С. Бодров, М. С. Каргополов. Фактически вся вина этих научных работников состояла в том, что они не разделяли взглядов Лысенко. Стольгане и Ренард на данном собрании не присутствовали, так как были уволены из института минвузовским приказом еще в конце августа. 25 сентября 1948 г. профессор Мурашкинский предпочел смерть продолжению этих экзекуций.

В отчете секретаря обкома Шуркина, посланном в ЦК, нет информации о смерти Мурашкинского. Омскому партийному чиновнику важно было отчитаться о числе присутствовавших на собраниях, обсуждавших итоги августовской сессии ВАСХНИЛ. Он докладывал в ЦК, что в медицинском институте на собрании присутствовало 750 человек, в автодорожном - 113, в педагогическом - 58. Прошли собрания студентов, теоретические конференции. Была намечена перестройка работы ряда кафедр в омских вузах, организованы семинары преподавателей школ. Наконец, по решению обкома проводится областное совещание научных работников и "практических

стр. 101

мичуринцев" (540 человек) ³⁴ . В последующие месяцы большое количество работников омских вузов было обязано посещать университеты марксизма-ленинизма для повышения своего идейного уровня ³⁵ .

Таким образом западносибирские обкомы партии руководили идеологическими кампаниями на местах, координировали проведение их, руководствуясь постановлениями, закрытыми письмами и указаниями ЦК ВКП (б).

Изучение документов и воспоминаний позволяет ответить на вопрос: Почему власть поддерживала лженауку и псевдоученых? Политические причины кампаний уже были названы, но имелись и иные основания. Сталин и его приближенные были уверены в правильности своих действий. Недостаток образования власть имущих, догматизм мышления, отсутствие свободы научных дискуссий, недоверие к западным ("буржуазным") научным достижениям - вот те дополнительные причины, которые влияли на ситуацию. Немалую роль в поддержке псевдоученых, вероятно, играли и трудности, переживаемые страной. Соблазн решить простым "марксистским", "мичуринским" способом, к примеру, продовольственную проблему затуманивал разум советским руководителям.

В целом в западносибирских вузах и других учреждениях образования кампании по борьбе с "низкопоклонниками", "вейсманистами", "космополитами" развивались синхронно с акциями по всей стране, под полным контролем партийных органов. Кампании имели широкие идейно-политические задачи, далекие от официально провозглашенных целей. Создаваемый образ врага в лице "антипатриота-космополита" должен был сплотить общество, показав очередных виновников всех переживаемых бед. Идеологические кампании власти использовали для того, чтобы избавиться от "политически неблагонадежных элементов" (с судимостью по политическим статьям, репрессированными родственниками и т.п.).

Идеологические кампании 1946 - 1953 гг. серьезно влияли на общественное сознание и поведение ученых и преподавателей. Большинство вузовской интеллигенции Западной Сибири поддерживало мероприятия ВКП (б) и принимало в них активное участие. Это определялось не только страхом, но и верой в правильность проводимого курса. Значительная часть молодой интеллигенции была воспитана в советском обществе, прошла соответствующую социализацию, что во многом и предопределяло общее согласие с курсом сталинского руководства.

Интеллигенция не могла не испытывать на себе влияние послевоенного патриотического подъема. Оспаривать мероприятия ВКП(б) было не только опасно, но и зачастую неприемлемо морально, так как это означало бы ставить под сомнение политику партии и ее вождя, приведших страну к победе над фашизмом, добивавшихся успехов в восстановлении народного хозяйства, демонстрировавших свои усилия по развитию науки, образования и культуры, в частности повышая зарплату научных работников.

Вместе с тем, ряд идеологических кампаний, проводимых партийными органами в Западной Сибири, вызвал молчаливое неприятие их частью интеллигенции. Откровенно оскорбительные выпады против отдельных ученых, объявление лояльных власти деятелей науки и культуры "низкопоклонниками", "космополитами", а порой и иррациональные действия партийных руководителей (борьба с генетикой и т.п.) не могли не вызывать двоемыслие у заметной части интеллигенции. Свидетельством внутреннего несогласия части ученых стали случаи преподавания биологии с точки зрения классической генетики даже после репрессивных акций (особенно в Томске и Омске).

Примечания

1. КАПИЦА П. Л. Письма о науке. 1930 - 1980. М. 1989, с. 275 - 276.

2. РАПОПОРТ Я. Л. На рубеже двух эпох. М. 1988, с. 24, 25; ВОЛЬКЕНШТЕЙН М. От Ахматовой и Зощенко до Эйнштейна и Полинга. - Наука и жизнь, 1989, N 11, с. 90 - 91.

3. ЛИСИЧКИН В. А., ШЕЛЕПИН Л. А. Третья мировая (информационно- психологическая) война. М. 2000, с. 102.

стр. 102

4. ПЫСТИНА Л. И. Проблема изучения научной интеллигенции в послевоенные годы (идеологические кампании 1940-х гг.). В кн.: Интеллигенция в советском обществе. Кемерово. 1993, с. 167.

5. См. подробнее: КОСТЫРЧЕНКО Г. В. В плену у красного фараона. М. 1994; ЕГО ЖЕ. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. М. 2001.

6. См.: РАПОПОРТ Я. Л. Ук. соч., с. 26 - 33. См. также: КОСТЫРЧЕНКО Г. В. Идеологические чистки второй половины 40-х годов. В кн.: Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. Т. 2. М. 1997, с. 140 - 141; МАТЮЩЕНКО В. И. 300 лет истории сибирской археологии. Т. 1. Омск. 2001, с. 114; ГЕЛЛЕР М., НЕКРИЧ А. Утопия у власти. Кн. 2. М. 1995, с. 52 (544)-53 (545).

7. Центр хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФАК), ф. П-1, оп. 30, д. 14, л. 133 - 136.

8. Там же, ф. П-10, оп. 33, д. 174, л. 83.

9. Там же, л. 2, 24.

10. Там же, л. 81. О том, что статья А. Р. Жебрака была написана в апреле 1945 г., опубликована в ноябре того же года, когда отношения с американцами были еще союзническими, докладчик не ведал. Думается, что и статью Жебрака прочесть в американском журнале он тоже не мог. Докладчик лишь повторял то, что писали по этому поводу в "Правде".

11. Там же, л. 107.

12. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 122, д. 282, л. 59 - 60.

13. См. ШЕВЕЛЕВА Л. В. Идеология против культуры. В кн.: Русский вопрос. Омск. 1998, с. 119.

14. КОРНИЛОВ Л. Л. Из истории идейно-политического воспитания научной интеллигенции Западной Сибири в послевоенный период (1946 - 1956 гг.). В кн.: Омский институт инженеров железнодорожного транспорта. Науч. труды, 1971, т. 129, с. 121, 122.

15. См.: РОЩЕВСКАЯ Л. Н. Сибирский историк Н. В. Горбань. В кн.: Российская культура: модернизационные опыты и судьбы научных сообществ. Т. 2. Омск. 1995, с. 186 - 187.

16. РГАСПИ, ф. 17, оп. 122, д. 112, л. 180 - 183.

17. Центр документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО), ф. 607, оп. 1, д. 689, л. 12.

18. КОРНИЛОВ Л. Л. Ук. соч., с. 122.

19. Томская область: Исторический очерк. Томск. 1994, с. 493.

20. Личный архив автора (ЛАА). Запись беседы с Владимиром Ивановичем Матющенко (Омск, 31.V.2001).

21. Там же. Интересно, что до сих пор в подробнейшем справочнике о профессорах ТГУ ничего не сказано о причинах увольнения А. П. Дульзона. Крайне скудна или отсутствует информация об увольнении ученых и в ходе других идеологических кампаний конца 1940-х - начала 1950-х годов. См.: Профессора Томского университета. Биограф, словарь. Т. 3. Томск. 2001.

22. Томская область, с. 495.

23. ЛАА. Запись беседы с Владимиром Ивановичем Матющенко (Омск, 31.V.2001).

24. Там же; Томская область, с. 494 - 495, 506 - 507. Подробнее об их научной деятельности см.: Профессора Томского университета. Т. 3, с. 333 - 340, 481 - 484.

25. ЕЛИСЕЕВ В. Вторая научная конференция студентов в г. Омске - Омская правда, 6.IV. 1949.

26. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО), ф. П-4, оп. 15, д. 459, л. 123.

27. См.: СТЕЦОВСКИЙ Ю. История советских репрессий. Т. 1. М. 1997, с. 508, 510.

28. ГАНО, ф. П-4, оп. 15, д. 459, л. 120 - 125.

29. РГАСПИ, ф. 17, оп. 132, д. 74, л. 169 - 177.

30. Там же, л. 172, 176. Уже 1 сентября 1954 г. Б. Г. Иоганзен вновь стал деканом факультета и проработал на этой должности десять лет, до августа 1964 года. Он возглавлял биолого-почвенный факультет и в 1973 - 1985 годах (Профессора Томского университета. Т. 3, с. 487).

31. РГАСПИ, ф. 17, оп. 132, д. 74, л. 176.

32. Томская область, с. 494.

33. ДУКАРТ С. А. Власть и управление сибирскими вузами в условиях сталинского режима (1945 - 1953 гг.). В кн.: Проблемы истории местного управления Сибири XVII-XX веков. Вып. 2. Новосибирск. 1997, с. 127.

34. РГАСПИ, ф. 17, оп. 132, д. 74, л. 91 - 94.

35. РОМАНОВСКАЯ Е. Научно-исследовательскую работу на уровень новых задач. - Омская правда, 4.II.1949.

Постоянный адрес данной публикации: