ОТ ГРУБЫХ ОШИБОК В ОРГАНИЗАЦИИ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СТРАДАЮТ И ПРИРОДА И ЛЮДИ

Доставшийся нашему веку в наследство от века предыдущего Приаральский* кризис - безусловно, одно из самых ярких проявлений социально-экологической катастрофы кризиса одновременно природы и общества. Он был во многом спровоцирован социальной системой Советского Союза и являлся результатом ее функционирования в разных областях - от экономики и технологии природопользования до идеологии.

О природном кризисе Приаралья - иссушении моря, соляных бурях, ухудшении климата было написано много, а в начале 1990-х годов ученые-естественники подытожили результаты исследований не только за советский период, но за всю его трехтысячелетнюю историю.

Аналогичного анализа этого процесса как социального явления сделано не было, поскольку социальный кризис в отличие от природного не выглядел уникальным, а представлялся органической частью общего кризиса советской системы. Тем не менее, была предпринята попытка представить кризис как комплексный - социально-экологический, который является процессом перехода из одного состояния в другое, выбора нового пути эволюции.

ЧТО ТАКОЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС

Выдающийся российский ученый в области социоестественной истории В. С. Залетаев не только связал локальные явления с глобальными, но и впервые выявил главные взаимосвязи процессов в природе и обществе на конкретном примере социально-экологического кризиса в Приаралье.

Социально-экологический кризис - одно из двух основных состояний системы человек-природа. Второе состояние - социально-экологическая стабильность, сохранение относительно равновесных отношений в природе и обществе и между обществом и природой. Для природных биосистем, писал В. С. Залетаев, "и в древности, и в настоящее время усилия по освоению новых территорий оказывались непосредственно связанными с развитием экологических кризисов, которые являются как бы спутниками освоительской активности людей. И это понятно, поскольку вмешательство в природные процессы создает дисбаланс естественных взаимодействий с экосистемами, нарушает их структуру, создавая, таким образом, пусковой механизм для развития внутренних (в животном и растительном мире) процессов, представляющих собой цепь дальнейших нарушений среды, вызываемых уже внутренними причинами". Напротив, разрушительные общественные процессы большей частью сопровождаются снижением демографического давления на землю и укреплением флоры и фауны.

Экологический кризис - это также и конфликт форм хозяйства и социально- культурного комплекса со средой существования. Основными проблемами при этом становятся: масштабы кризиса, обратимость или необратимость изменений природной среды как среды жизни определенных групп населения с

Работа выполнена при поддержке РГНФ грант N 00 - 03 - 00229а.

Приаралье включает в себя Каракалпакию и Хорезмскую область Узбекистана, Кзыл-Ординскую область Казахстана и Ташаузскую область Туркменистана.

стр. 44

присущей им специализацией хозяйственной деятельности и социальной психологией и возможность прогнозирования социально-экологического кризиса, оценки его последствий и уровня моральных, научных и материальных затрат на его ограничение или поиск путей выхода из назревающего эколого- социального конфликта.

Решение названных выше проблем стимулировало становление науки об экотонах, тесно примыкающей к социоестественной истории и питающей ее развитие. Экотоны - это переходные пограничные состояния растительного и животного мира между различными природными системами и зонами, между человеком и окружающей средой. Эти процессы ныне являются для биосферы Земли в целом не исключительными, как прежде, но типичными. Так, в Азии две трети всех освоенных земель в той или иной степени подвержены процессам ускоренной эрозии, вторичного засоления, опустынивания и прочее. В центральноазиатских странах СНГ на засушливых землях, по наблюдениям лаборатории Института водных проблем РАН, этим переходным процессом охвачено 70 - 80 миллионов гектаров, то есть составляет около трети площади этого региона.

Как отмечал В. С. Залетаев, "в кажущихся невероятными взаимодействиях в современном изменившемся и изменяющемся мире попытки выявить закономерности должны привести научное знание к пониманию механизмов и новых путей сопряженного развития природы и человеческого общества, приблизить к постижению истинных путей эволюции органического мира в условиях современных супербыстрых изменений окружающей среды и непропорциональных изменений ее параметров".

Рост устойчивости или деградация природы и общества в совокупности не является простой суммой негативных или позитивных процессов, а зависит от снижения или роста самоорганизации всей комплексной системы. Так, в Приаралье, когда вместо полупустынь в результате труда людей возникают поля и сады, а рост производительности труда стимулирует развитие культуры, при локальном кризисе естественных засушливых биосистем утверждается социально-экологическая устойчивость искусственно созданной системы "человек-природа". Оазисы, вообще, и Приаралье, в частности, являются примерами таких локальных устойчивых социоприродных систем.

Однако уровень самоорганизации в засушливых зонах не является постоянным. Главные критерии его уровня самоорганизации весьма специфичны. Это - не передовые технологии в промышленности и сельском хозяйстве: сами по себе они не являются свидетельством уровня развития общества и экологического равновесия в природе. Это и не достижение высокого плодородия почв: наносные почвы дельт имеют высокое природное плодородие. Основа основ - задействованный для промышленных и сельскохозяйственных целей объем воды и пространственное ее использование - рост орошаемых земель.

В истории Приаралья периоды расцвета орошения полностью совпадали с периодами роста политической централизации, а упадок был вызван социальными потрясениями, ростом феодальной раздробленности и опустошительными войнами.

Наивысший уровень самоорганизации, по-видимому, был достигнут отнюдь не в XX веке, а перед монгольским завоеванием в начале XIII века. Для средневековых оросительных систем Хорезма XI-XII веков уже были характерны все основные элементы позднейших гидротехнических сооружений: защитные дамбы на основном русле Амударьи, головные сооружения, магистральные каналы, крупные распределители, второстепенные арыки, ямы и водорегулирующие приспособления. В XII веке коэффициент использования земли повысился с 10 - 20 до 30 - 40 процентов по отношению ко всей площади, занятой системой орошения. Общая площадь освоенных земель достигала 2,4 миллиона гектаров; из них регулярно орошались 1,4 миллиона гектаров. Это способствовало тому, что в XI-XII веках при династии Хорезмшахов Хорезм стал центром обширной империи.

ОТ СТАБИЛЬНОСТИ - К КАТАСТРОФЕ

В начале XX века Приаралье находилось в состоянии социально-экологической стабильности, хотя уровень организации общества был ниже, чем в домонгольскую эпоху.

стр. 45

Утверждение советской власти в Средней Азии, растянувшееся на два десятилетия (последний басмаческий отряд в ближайшем от Приаралья Мангышлаке был разгромлен буквально накануне Отечественной войны), происходило в условиях нарушения социальной стабильности, но не природных комплексов. Орошаемые Амударьей и Сырдарьей поля давали устойчивые урожаи, а Арал оставался уникальным природным объектом, с многообразием видов живой природы, высокой биологической продуктивностью. Трудно переоценить значение для рыбного и охотничьего хозяйства, транспорта и отдыха значение обширного водоема посреди ареала пустынь и полупустынь. Он оказывал благотворное климатическое, гидрологическое и гидрогеологическое влияние на окружающие территории в радиусе не менее 200 километров, служил местом размножения и нагула перелетных птиц.

Процесс разрушения природных комплексов начался еще до войны, но усилился с 1950-х годов. Какое-то время Арал оставался солоноватым озером- морем. Ежегодный сток рек в него по наблюдениям за 1878 - 1955 годы в среднем составлял 60,2 кубических километра в год. К 1960 году площадь орошаемых земель по сравнению с 1913 годом увеличилась на три миллиона гектаров. Но, несмотря на то, что изъятие воды из Амударьи и Сырдарьи достигло 64,6 кубических километра, уровень воды в море еще оставался в пределах многолетних норм. В 80-е годы приток воды сократился до 20 - 30 кубических километров, а в 1989 - 1990 годах упал до пяти кубических километров, что вызвало быстрое обмеление и осолонение моря.

Экосистема региона оказалась разрушенной, более 200 видов флоры и фауны исчезло.

Высохшее дно стало очагом солевых и пыльных бурь. Барханы окрестных пустынь пришли в движение и начали перемещаться со скоростью 500 - 1200 метров в год. Опустынивание земель и, соответственно, падение их продуктивности охватило сотни тысяч гектаров. К началу 1990-х годов уровень водоема понизился на 14 - 15 метров (до отметки 38,5 метров абсолютной высоты), соленость увеличилась втрое и достигла 30 граммов на литр. Арал разделился на Большое и Малое моря, питающиеся остатками стока Амударьи и Сырдарьи.

Пусковой механизм Аральского кризиса проистекал из непрерывно растущего бездумного, бесплатного, бесконтрольного и беспредельного отбора вод рек по пути их движения к Аралу на полив полей монокультуры - хлопчатника, в меньшей степени - риса. Стратегия первоочередного развития водоемкого производства привела к ускоренному разбору речного стока на полив.

Положение усугублялось освоением неудобных для мелиорации земель, низким качеством проектирования и такими высокими темпами наращивания орошаемых площадей, которых не знала мировая история. Помимо больших затрат воды, поля хлопчатника и риса требовали значительного использования удобрений и средств защиты растений, что вызвало химическое загрязнение окружающей среды до уровней, превышающих допустимые в десятки раз.

Само по себе высыхание моря не является чем-то особенным, этот процесс идет на Земле постоянно, но не так катастрофично, как в Приаралье, если говорить не просто о судьбе моря, а о трагедии людей, живущих в этом регионе.

Большинство населения Приаралья традиционно занято в сельском хозяйстве и зависит от наличия и качества местных природных ресурсов и продуктивности земель. Основными занятиями населения было рыболовство, скотоводство и выращивание монокультур - хлопчатника и риса. В условиях иссушения моря рыбная промышленность полностью отмерла, а деградация почв привела к уменьшению количества и снижению качества сельскохозяйственной продукции. Прекращение морского рыболовства привело к незанятости населения прибрежной полосы - города Муйнак и соседних населенных пунктов, а

стр. 46

потеря качества питьевой воды и плохая социально-экономическая обеспеченность значительных групп населения - к распространению заболеваний. В целом резкое ухудшение условий жизни, питания, труда и отдыха местного населения и привело к росту заболеваемости и смертности людей до наивысшего уровня, зарегистрированного в Советском Союзе. В отдельных местах Приаралья с начала 1980-х годов умирает каждый десятый младенец, и четверо из пяти взрослых страдают различными заболеваниями.

Растительный и животный мир способен к быстрой перестройке без существенных потерь уровня самоорганизации и размера воспроизводимой биомассы. Их перестройка протекает путем замены одних видов растительного и животного мира другими. Что касается мира людей, то он оказывается неспособным к быстрым и гибким реакциям на изменение условий существования. Люди во что бы то ни стало стремятся не изменить себя, а сохранить условия существования, независимо от того, какова цена усилий. В Приаралье апофеозом этих усилий в советский период стала доставка дальневосточной рыбы самолетами на Муйнакский рыбозавод, оказавшийся в условиях кризиса без аральской рыбы.

Главной реакцией людей на ухудшение условий существования является миграция. "Формула" причин миграции, выявленная социологическими опросами, такова: "Все плохо - работы нет, земля не родит, дети часто болеют, воды нет, продуктов нет, чужой язык надо учить, да еще и обстановка (экологическая) вокруг опасна для здоровья". Даже когда люди вынуждены покидать непригодное для жизни местожительство, они, как правило, не пытаются изменить себя, приобрести новые специальности. Исключение из правила составляют только молодые люди, в своем большинстве еще не получившие профессионального образования. Так, часть каракалпакского этноса, компактно проживающего в зоне экологического кризиса, покинула родные места. Однако миграция захватила в основном молодые возрастные группы населения, тогда как люди старших возрастных групп, даже вовлеченные в "миграцию выселения", затем возвращались в свои исконные места обитания, оказавшись не способными к социально-психологической адаптации в новых условиях вне Приаралья.

Первым мигрирует русскоязычное население, которое, с одной стороны, быстрее реагирует на снижение качества жизни и окружающей среды, а с другой -интенсивно выталкивается по политическим мотивам. Из мелких населенных пунктов выехали практически все русские. Казахи, туркмены, узбеки также активно выезжали в 90-е годы, стремясь вернуться на земли исконного проживания. Отток непрерывно возрастал и достиг максимума в 1992 году.

До середины 1980-х годов миграция была внутренней, по направлению деревня - город, поскольку экологический кризис прежде всего коснулся крестьян: процессы опустынивания сказались на продуктивности земель и сельского хозяйства. Высыхание Аральского моря ускорило миграционный процесс, причем темпы высыхания моря и оттока населения коррелируются между собой. Передвижения деревня-город характерны, прежде всего, для коренного населения - каракалпаков. Они обычно остаются в границах республики, стараясь перебраться в более благоприятный район или в город. Но в настоящее время из 16 районов только четыре остаются местами въезда мигрантов. Историческая традиция и культурные факторы (прежде всего, убежденность, что дети должны жить вблизи могил предков, и слабое знание других языков, снижающее возможности адаптации каракалпаков в местах нового проживания) удерживают представителей коренного этноса на землях предков. Тем не менее, с 1980-го по 1996 годы Каракалпакия лишилась почти трети жителей, прежде всего за счет интенсивного оттока некоренного населения.

Лишь в конце 1990-х годов люди, до того пассивно приспосабливающиеся к непрерывно ухудшающимся условиям жизни, стали проявлять активность в преобразовании себя и окружающей природной среды. Началось восстановление рыболовства на базе дельтовых озер. Рыбаки организовали промышленный вылов придонной камбалы-глосса, долго остававшейся вне внимания угасающего традиционного рыболовства.

Настрой местных жителей на инициативу и самостоятельность был погашен распространяемыми с конца 1990-х годов сведениями о заинтересованности правительств Казахстана и Узбекистана, а также зарубежных инвесторов в добыче нефти и газа на линзах, расположенных в Приаралье и под дном бывшего моря.

Люди надеются на занятость и получение ренты от природных ресурсов, но в силу общей и специальной некомпетентности они не понимают, что развитие нефте- и газодобычи не приведет к принципиальному решению социально- экологических проблем Приаралья. Дело в том, что нефте- и газодобыча требует достаточно квалифицированной рабочей силы. Низкий уровень общего образования не позволяет работоспособному местному населению (более образованные люди уже покинули бедствующий регион) освоить новые профессии, не оставляет надежд и для новых поколений. Что же касается экологии, то, как считают специалисты, превращение региона в "нефтегазовый Клондайк" окончательно похоронит все живое.

Центральная Азия практически исчерпала свои водные ресурсы и оказалась в тяжелом положении. Усыхающее Аральское море стало символом переживаемого кризиса и тревожным звонком, указывающим на то, что складывающаяся ситуация с водообеспечением может перерасти в грандиозную трагедию народов обширного региона.

Не случайно вновь стал актуальным вопрос о кардинальном решении проблемы путем подпитки местных водных источников за счет дополнительных ресурсов воды извне. Речь идет о спорном проекте переброса в регион стока сибирских рек. Однако проекты возрождения бассейна скорее всего отпадут за ненадобностью, поскольку элиту стран Центральной Азии гораздо больше интересуют нефтедоллары.

Постоянный адрес данной публикации: