Токио. Минерва Сёбо. 2008. 378 с.

Рецензируемая книга японского исследователя М. Икута посвящена проблеме становления русско-японских отношений и формированию взаимных образов при первых контактах между представителями двух стран.

Автор следующим образом определяет задачи своего исследования: "В данной книге исследуется не только образ России в Японии, но также и образ Японии в России и их взаимное влияние. Мне хочется взглянуть на процесс скла-

дывания образа собственной страны и создание образа зарубежного мира на основе анализа не только взаимных взглядов представителей элиты, но и тех составляющих образа, которые содержатся в визуальных материалах, отражающих представления простых людей". Автор анализирует также дипломатический протокол того времени и его использование в процессе ранних контактов между русскими и японцами.

Работа состоит из трех частей. В первой части рассматриваются взаимные образы двух стран в период Эдо (1603 - 1868). В научный оборот вводятся новые материалы, в частности, источники XVIII в., связанные с возвращением Дайкокуя Кодаю (японца, оказавшегося в России в результате кораблекрушения). Это позволяет автору сделать вывод о том, что в условиях изоляции страны под влиянием прямых контактов с русскими и непрямых контактов посредством движения предметов материальной культуры в Японии сформировался образ России как цивилизованной страны. Автор стремится показать, какой образ России существовал в Японии еще до начала прямых контактов на основании информации, получаемой из третьих стран, главным образом из Европы, и как менялся этот образ после начала прямых контактов между двумя странами, под влиянием каких факторов проходила трансформация и какое воздействие созданный образ оказывал на политику, в частности, на развитие дипломатических отношений между Россией и Японией.

Вторую часть, озаглавленную "Переговоры между Россией и Японией в период Эдо с точки зрения дипломатического протокола" автор целиком посвящает важной проблеме дипломатического этикета двух стран. Каждая страна формировала свои правила дипломатического протокола. Россия, считавшая себя империей, практически ко всем иным странам применяла одинаковые правила протокола. В Японии же существовали различные правила протокола в отношении корейских посольств и посольств короля Рюкю (независимого государства со столицей на о. Окинава), голландской миссии в Нагасаки и китайских представительств в Нагасаки. Как пишет автор, "еще до появления русских Япония имела основанные на протоколе отношения с Кореей, Рюкю, Китаем, Голландией и айну, структурированные в форме ступенчатой пирамиды с сегуном (фактическим правителем Японии. - С. Т.) на вершине. Так строилась вся сложная система международных связей". Автор пытается сравнить протокол, принятый во время визитов в Японию трех российских посольств, с правилами, применявшимися в этой стране в отношении других стран, с которыми существовали официальные дипломатические отношения, определив их сходства и различия, а также фактическое место, на которое представители бакуфу ставили русские посольства. Вместе с тем Икута определяет различия в самом дипломатическом протоколе во время посещения Японии представителями России.

На основании записок Н. Резанова считалось, что во время посещения А. Лаксмана обе стороны договорились придерживаться принятых в своих странах процедур. Тем не менее, путем анализа японских материалов автору удалось выяснить некоторые ранее неизвестные детали. Например, во время переговоров с Лаксманом японский посланник, как и русский, сидел на раскладном стуле, русской стороне было дозволено иметь при себе оружие. Кроме того, расстояние между представителями двух стран, составлявшее около 8,5 м. во время первой аудиенции, было уменьшено во время второй встречи, когда японский представитель встал и, сделав несколько шагов к русскому, поклонился. В резиденции русского посланника были сооружены туалет и кровати русского типа, а путь между Хакодатэ и Мацумаэ (от порта, где стоял корабль Лаксмана, до столицы княжества), Лаксман проделал в паланкине главы княжества в сопровождении свиты примерно из 450 человек. Помимо этого, каро (старший административный чиновник) княжества Мацумаэ (самого северного княжества, расположенного на о. Хоккайдо) лично посещал русскую резиденцию. По мнению автора, в этих протокольных действиях прослеживается стремление японской стороны изменить свой протокол в сторону принятия правил русской стороны. "Способ сидения, - пишет автор, - поклоны и расстояние между сторонами - все было в соответствии с русскими правилами", и любой из этих протокольных нюансов может быть истолкован как знак в пользу установления торговых отношений между двумя странами.

Более того, некоторые видные представители бакуфу, например, Кавадзи Тосиакира, прорабатывая различные варианты ответов посольству Путятина, также воспринимали действия японских руководителей как намерение начать торговлю. Автор приходит к заключению, что "если бы А. Лаксман сразу направился бы в

Нагасаки, вероятно, торговые отношения были бы установлены" (с. 172).

Совершенно иную картину рисует, по мнению Икута, исследование дипломатического протокола в период посещения посольства Н. Резанова. С самого начала японская сторона демонстрировала крайнюю неуступчивость в процедурных вопросах. Японцы требовали, чтобы русские снимали обувь, когда входили в дом, во время приветствия стояли на коленях, не имели при себе оружия, и не разрешали сопровождающим присутствовать в помещении, где проходили переговоры. Шаг за шагом они стремились добиться проведения аудиенции по японским принципам. Было полностью проигнорировано послание российского императора, которое привез Резанов, и которое, по меркам того времени, могло расцениваться как прямое оскорбление нации.

Таким образом, автор полагает, что во время посольства Резанова правительство сегуна решило ограничить количество стран, с которыми существовали отношения, Кореей, Рюкю, Китаем и Голландией, и не желало расширять этот круг за счет других стран (в частности, России, Англии, США), провозгласив идею о "бесполезности" внешней торговли. При этом можно согласиться с выводом автора о том, что вряд ли российская сторона могла во время пребывания в Японии понять все нюансы японского этикета.

Икута, анализируя причины того, почему японцы настойчиво добивались от посольства Резанова принять японский дипломатический этикет, считает, что главное заключалось в значительных изменениях в политике Японии в отношении России в период между 1793 и 1804 годами. Заход английского парусника "Провиденс" в 1796 г. в залив Мацумаэ, крупномасштабная экспедиция на земли Эдзо (северная часть о. Хоккайдо) в 1798 г. и укрепление обороны "северных ворот" страны, передача в 1799 г. северных земель под непосредственное управление бакуфу и установление его контроля над торговлей с айнами, запрещение айнам заниматься отходничеством на о. Уруп и уход русских с этого острова привели к существенному изменению внешнеполитической линии Японии. Дипломатический этикет отразил факт смены доктрины внешней политики.

По мнению автора, в результате того, что за 60 лет после отправки первого посольства в Японию русские не смогли добиться своей цели, в России родился образ Японии как экзотической и непостижимой страны, а сама Россия виделась европейским государством.

Третья часть представляет собой перевод сочинения Е. Е. Левенштерна "Вокруг света с Иваном Крузенштерном".

В заключение следует отметить, что автору удалось показать, как складывались образы двух стран в период их ранних контактов и выявить различия в дипломатическом этикете России и Японии в ходе визитов русских посольств во время правления сегуната Токугава.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - С. А. ТОЛСТОГУЗОВ:

Comments: