В 2000 г. археологами Екатеринбурга и Сургута раскопана сохранившаяся часть (380 м2) укрепленного поселения-жилища эпохи бронзы, расположенного на р. Быстрый Кулъёган (правобережье Оби), в 35 км к западу от Сургута. Первоначальные размеры поселения - ок. 650 м2. Одиночное жилище находилось на небольшом песчаном мысу, было защищено с напольной стороны дуговидным рвом, а по периметру, вероятно, оборонительной бревенчатой стеной. Постройка в плане прямоугольная, по общей форме близка высокой усеченной пирамиде со скругленными углами; конструкция каркасно-столбовая с вертикальными опорными столбами, наклонными стенами, сложенными из бревен и жердей, и плоской либо очень низкой двускатной крышей, наподобие тех, что встречаются у традиционных хантыйских наземных жилищ и надмогильных "домовин". Основание стен было укреплено снаружи песчаной завалинкой. Основную площадь помещения занимал прямоугольный котлован с вертикальными стенками высотой 0,4 - 0,9 м, обшитыми полубревнами или плахами. Вдоль них располагались деревянные нары-"лежанки". Возвышенное пространство между котлованом и основанием стен жилища использовалось для хранения посуды, инвентаря и припасов. К находкам эпохи бронзы относятся 33 предмета из камня и 1 640 фрагментов минимум от 25 сосудов кульёганского типа. Сосуды баночной формы, плоскодонные, орнаментированы гребенчато-ямочными узорами. Памятник предварительно датирован первой половиной или первой третью II тыс. до н.э.
Ключевые слова: Сургутское Приобье, p. Быстрый Кулъёган, укрепленное жилище, эпоха бронзы, керамика кульёганского типа.
Введение
За последние три-четыре десятилетия в Сургутском Приобье выявлено огромное количество археологических памятников, датируемых от неолита до позднего средневековья. Только в Сургутском р-не Ханты-Мансийского автономного округа (ХМАО) их известно сейчас ок. 2 тыс. Многие древние объекты располагаются на возвышенных участках побережий озер, однако в большинстве своем они тяготеют к водотокам, причем не только крупным (Обь, Большой Юган, Тромъёган), но и питающим их малым. Таких малых рек - протяженностью менее 100 км, имеющих бассейн площадью до 2 тыс. км2, расположенных в пределах одной географической зоны - в таежном Обь-Иртышье сотни. Речка с русско-хантыйским названием Быстрый Кулъёган, на берегу которой находится интересующий нас памятник, протекает в 35 - 40 км к западу от Сургута. Она берет начало из оз. Кульёганлор, имеет длину 59 км, площадь бассейна 421 км2, впадает с левой стороны в
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект N 10 - 06 - 00405-а, и гранта губернатора Ханты-Мансийского автономного округа, проект "Археологический феномен малых рек".
стр. 55
р. Минчимкина. Последняя через 12 - 13 км соединяется с правобережной обской протокой Ионина (рис. 1). Это типичная для среднетаежной подзоны река, текущая по заболоченной пойме, сильно меандрированная, на отдельных участках приближающаяся то к одному, то к другому коренному берегу, шириной 10 - 15 м и глубиной до 1,5 - 2,0 м.
У ничем внешне не выдающейся речки Быстрый Кульёган или, как ее часто называют, Быстринки есть одна замечательная особенность: в ее среднем течении на отрезке длиной ок. 20 км открыто более 155 местонахождений, включающих объекты одной или нескольких эпох. Столь высокая концентрация археологических памятников на малой реке - явление, может быть, не уникальное, но отнюдь не рядовое и, безусловно, заслуживающее внимания. Интересен другой факт: на Быстринке и ее левом притоке р. Серебрянке зафиксировано крупное скопление оригинальных поселений эпохи бронзы - т.н. укрепленных жилищ [Борзунов, 1995, 1997, 1999]. Обычно они сильно рассредоточены, но здесь их выявлено восемь, притом что на территории Сургутского р-на таких объектов известно всего 11 (рис. 1). Поскольку обследование реки не завершено, число подобных памятников может возрасти. Оригинальны не только поселения, но и, как будет показано ниже, происходящий с них керамический материал. В 2000 г. объединенной экспедицией Уральского государственного университета (УрГУ, г. Екатеринбург) и Сургутского государственного педагогического института (ныне - университета) было проведено стационарное исследование поселения Быстрый Кульёган-38 (руководитель раскопок - В. А. Борзунов; см.: [Борзунов, Погодин, 2001]).
Описание памятника и результатов раскопок
Поселение Быстрый Кульёган-38 открыто археологами УрГУ в 1994 г. [Погодин, 1995, с. 48 - 52; Борзунов и др., 1996]. Оно располагалось на мысовидном песчаном выступе правого коренного берега реки. Выступ ныне узкий, подтрапециевидный, с покатыми склонами, высотой 4,0 - 4,5 м, ориентирован по линии ССЗ - ЮЮВ (рис. 2). Общие размеры мыса 60 (65) × 20 (40) м, верхней площадки - 45 × 10 (25) м. Его центральную и южную части занимали остатки укрепленного жилища эпохи бронзы. Когда-то река огибала мыс с западной стороны, но после отделения старого меандра и образования новой излучины стала интенсивно подмывать мыс с противоположной стороны. Отделившийся от русла меандр постепенно превратился в старицу. Новое русло реки уничтожило юго-восточную часть выступа и половину остатков укрепленного объекта. До раскопок на поверхности мыса прослеживались следы жилищной впадины в виде заплывшего треугольного углубления 17 (18) × 10 (12) × 0,15 (0,3) м, оконтуренного с севера шишковидным валом 15 (16) × 5 × 0,8 (1,0) м, с запада и юго-
Рис. 1. Поселения кульёганского типа в Сургутском Приобье.
1 - Быстрый Кульёган-2; 2 - Быстрый Кульёган-38; 3 - Быстрый Кульёган-40; 4 - Быстрый Кульёган-44; 5 - Быстрый Кульёган-73; 6 - Быстрый Кульёган-77; 7 - Быстрый Кульёган-100; 8 - Быстрый Кульёган-105; 9 - Барсова Гора II/8 (ранний слой); 10 - Барсова Гора II/37, объект 1; 11 - Барсова Гора II/22; 12 - городище Барсов Городок II/14 (ранний слой); 13 - Чернореченское I; 14 - Малая Моховая I, а - укрепленное жилище; б - селище.
стр. 56
Рис. 2. Ситуационный план памятника Быстрый Кульёган-38. Съемка В. А. Борзунова 2000 г.
1 - лес, кусты; 2 - заболоченная пойма; 3 - тропы; 4 - обрыв и край террасы; 5 - впадина, остатки охотничьей ямы-ловушки; 6 - ров; 7 - вал, обваловка стен жилища; 8 - котлован жилища.
запада - более покатым и низким - 24 (26) × 4 (5) × 0,5 (0,6) м. Северную полу вала прорезала круглая впадина диаметром 2,1 м, глубиной 0,4 м, оставшаяся от древней охотничьей ловчей ямы. Близкое по размерам и форме углубление находилось в северо-восточном углу укрепления. К началу раскопок оно было разрушено в результате продолжающейся эрозии террасы. Третья такая же яма диаметром 1 м, глубиной 0,5 м отмечена в 13 м к югу от укрепления на поверхности короткого (25 м) и узкого (10 - 15 м) перешейка, соединяющего мыс с коренной террасой. С южной стороны укрепленного объекта к валу примыкала узкая (1,1 м) и мелкая (0,2 м) канавка протяженностью 4 м, представлявшая собой западный отрезок оборонительного рва. Общие размеры различимого на поверхности объекта составляли 30 × 5 (20) м (рис. 2).
Можно не сомневаться в том, что во время строительства и функционирования большого жилища мыс имел иную конфигурацию. Вероятно, он был подтреугольной формы, а постройка занимала площадь не менее 650 м2 и была защищена с напольной стороны рвом. Остатки кратковременной неолитической стоянки, обнаруженной в ходе раскопок, в рельефе не прослеживались. Поверхность была покрыта лесной подстилкой и ягелем, на валу и западном склоне мыса росли редкие большие сосны.
При обследовании памятника в 1994 г. в обрыве берега зафиксированы следы оборонительного рва, обваловки стен, жилищного котлована (рис. 3) и расположенного в его центре, по-видимому, наземного очага. Очажная линза состояла из наслоений коричнево-бурой и серой углистой супеси с остатками органики. Под обрывом и в шурфе найдено ок. 200 фрагментов керамики эпохи бронзы, обломок неолитического сосуда и четыре каменных предмета. В результате предпринятых в 2000 г. раскопок на площади 380 м2 (см. рис. 2, 3) вскрыты вся сохранившаяся часть поселения эпохи бронзы, северная ловчая яма (уч. Б-В/9) и еще одна яма, не фиксировавшаяся на поверхности (уч. В-Г/9). Под развалинами укрепления и на стрелке мыса обнаружены остатки культурного слоя неолитической стоянки [Борзунов, 2001; Борзунов, Погодин, 2001].
Стратиграфия памятника (рис. 4 - 8). Поверхность мыса была покрыта тонкой лесной подстилкой, состоявшей из хвойного опада, лишайников, темно-коричневого гумуса и древесного тлена. Ниже следовали пласты супеси черного и темно-серого цвета, пепельно-серого подзола, далее - переотложенные пески (расплывшаяся обваловка стен жилища, заполнение жилищной впадины, рва и разновременных ям). В валу и нижней части оборонительного рва фиксировались прослойки углистой супеси - остатки бревенчатых стен постройки эпохи бронзы. Такая же темноокрашенная супесь прослеживалась по краям котлована жилища (остатки деревянной опалубки его песчаных стенок и сгоревших нар-"лежанок") и в заполнении ямок (следы крепежных и несущих столбов). Под всеми этими наслоениями за пределами жилого котлована, ям и рва залегал тонкий горизонт погребенного подзола (дневная поверхность эпохи бронзы), ниже которого локально сохранился слой розово-охристого песка с неолитической керамикой. Общая мощность культурных отложений на мысу составляла от 0,5 до 1,2 м. Верхний горизонт материка представлен желтым и темно-желтым иллювиальным песком с сероватыми углистыми включениями, ниже - стерильными белыми песками с прослойками яично-желтого, серо-желтого, коричневатого и иного цвета. В ряде случаев нижняя граница подзола была оконтурена пластами и клиньями ортзанда, прорезавшими расположенные ниже культурные и материковые слои.
В пределах жилищной впадины верхние пепельно-серые подзолы с ржавыми пятнами ортзанда переходили в переотложенные пески, "окрашенные" окис-
стр. 57
Рис. 3. План раскопа. Съемка В. А. Борзунова 2000 г.
1 - обрыв и песчаная осыпь; 2 - внешняя граница завалинки - расплывшейся обваловки основания стен жилища; 3 - полоса углистой супеси (остатки основания стен постройки); 4 - котлован жилища; 5 - остатки сгоревших деревянных нар; 6 - ямки от столбов; 7 - ямы; 8 - раздавленный сосуд; 9 - орнаментированная керамика; 10 - черепки без орнамента; 11 - каменные предметы и отщепы.
лами железа в красно-желтые, оранжево-желтые и буро-болотные тона, ниже залегали розовато-желтые, красно-желтые и желто-серые супеси (нижний горизонт заполнения котлована и пол жилища), далее - темно-желтые и серо-желтые иллювиальные пески. На некоторых участках на дне котлована прослеживались тонкие линзы погребенного подзола, а под ними - желтые и белые материковые пески. Общая мощность культурных отложений в пределах помещения варьировала от 35 до 90 см. Вдоль северного
стр. 58
Рис. 4. Разрез рва, обваловки стен и юго-западного угла котлована жилища (обрыв террасы). Съемка В. А. Борзунова 1994 г. Нумерация слоев соответствует принятой в отчете [Погодин, 1995, рис. 72, 137].
1 - лесная подстилка (хвойный опад, мох, гумус); 2 - верхние черный и пепельно-серый подзолы; 3 - погребенный подзол (древняя почва); 4 - светло-коричневые, ржавые и бурые ортзанды; 5 - желтый переотложенный песок; 6 - светло-желтый переотложенный песок; 7 - желто-серый углистый песок; 8 - серый и светло-серый углистые пески; 9 - темно-серый и черный углистые пески; 10 - розово-охристый песок; 12 - материковый белый песок; 13 - материковый желтый песок; 14 - угли.
края котлована под остатками "лежанок" прослеживались канавообразные затеки в виде насыщенных истлевшей органикой бурых, буро-желто-коричневых и иного цвета песков.
Раскопанные объекты. Они относятся к трем эпохам: камня (неолитическая стоянка с комплексом кварцевых орудий и керамикой быстринского типа), бронзы (укрепленное жилище) и железа (средневековая ловчая яма). Еще одна промысловая (?) яма датируется концом неолита - началом бронзового века.
Поселение эпохи бронзы. Одиночное наземное жилое сооружение площадью ок. 450 - 480 м2 (см. рис. 3) располагалось на поверхности мыса и было ориентировано по его продольной оси. Данный объект включал следующие основные элементы: жилой котлован и "заплечики" по его краям (интерьер, помещение); остатки стен, несущих столбов и обваловку стен постройки (общая конструкция жилища); ров и предположительно дополнительную защитную стену (система обороны).
Интерьер жилища. Жилое помещение имело размеры 23 (24) × 14 м. Основную его часть занимал прямоугольный котлован (20 × 13 м). От него сохранились западная и северная стенки, частично - северо-восточная, юго-западный угол и менее половины дна. Котлован выкопан от уровня древней поверхности на глубину 0,4 - 0,6 м, а в отдельных местах - до 0,9 м. Участки погребенной почвы сохранились по краям ("заплечикам") углубления и под обваловкой стен жилища, состоявшей из грунта, вынутого при сооружении котлована. Его стенки строго вертикальные, в древности были обшиты полубревнами или колотыми плахами прямоугольного сечения. Вдоль них располагались деревянные нары-"лежанки" шириной 1,0 - 1,5 м, высотой ок. 0,4 м. Остатки крепиды стенок котлована отчетливо фиксировались от его верха до среднего горизонта в виде углистой полосы шириной 10 - 30 см, ниже они сливались с остатками сгоревших нар. Последние прослеживались до дна углубления в виде двух параллельных темно-серых углистых полос шириной 20 - 40 см, соединенных через определенные промежутки (0,5 - 2,0 м) углистыми перемычками такой же или менее интенсивной (светло-серой, серой, серо-желтой) окраски (см. рис. 3, 4, 6, 8). По-видимому, "лежанки" (точнее, серия соединенных между собой в одну линию помостов) были сооружены из двух параллельных рядов отесанных бревен подпрямоугольного сечения, уложенных в два венца и со-
стр. 59
Рис. 5. Разрезы рва и обваловки стен жилища (западная стенка уч. В/1 - 2). Съемка В. А. Борзунова 2000 г. Нумерация слоев соответствует принятой в отчете [Борзунов, 2001, рис. 7].
1 - лесная подстилка (хвойный опад, мох, гумус); 2а - верхние пепельно-серый и белый подзолы; 2б - верхний черный углистый подзол; 3а - погребенные серый и темно-серый подзолы; 3б - погребенные светло- и бело-серый подзолы; 3в - погребенный желто-серый подзол; 3г - погребенные белый и ярко-белый подзолы; 3д - погребенные светло- и бело-желтые подзолы; 4 - угли; 4а - светло-серый и бело-серый углистые пески; 46 - серо-желтый и серый углистые пески; 4в - темно-серый углистый песок; 4г - черный углистый песок; 5а - переотложенный светло-желтый песок; 5б - переотложенные желтый и темно-желтый пески; 5в - темно-желтый песок; 5г - бело-желтый песок; 5е - серовато-желтый с углистыми включениями песок; 5ж - мелкозернистый белый песок; 5з - желтый с коричневым оттенком песок; 6в - буро-серая супесь; 6д - буро-болотный песок; 7в - прокаленный оранжево-розовый песок; 8а - светло-коричневый ортзанд; 8б - коричнево-ржавый ортзанд; 8в - темно-желтый и оранжево-желтый ортзанды; 8ж - серо-бежевый ортзанд; 8з - кремовый ортзанд; 9а - материковый темно-желтый песок; 9б - материковые белый и светло-желтый пески; 9в - материковые светлый серо-желтый и бело-серый пески; 9г - серо-желтый иллювиальный песок; 9д - материковый яично-желтый слоистый песок; 9е - материковый кремово-желтый песок; 11в - розово-желтый и красно-желтый пески; 12 - керамика эпохи бронзы; 13 - раздавленный сосуд эпохи бронзы.
единенных распорками. Поверхность нар собиралась из тонких жердей и, вероятно, покрывалась шкурами животных. У северной и восточной стенок котлована между материковыми песками и остатками деревянной крепиды прослеживалось небольшое пространство (6 - 12 см), засыпанное переотложенным песком. В нескольких местах на дне котлована вдоль его стенок в пределах углистой полосы были выявлены ямки от столбов. Особый интерес представляют углубления, примыкавшие к стенкам. К ним относятся заполненные черной углистой супесью ямы в юго-западномуглу котлована науч. В/3, ямка N45 на том же участке, ямка между участками Г/8 и Д/8, а также серия углублений науч. Е/7 (см. рис. 3,4). Мы полагаем, что все они остались от столбов каркаса, поддерживавших кровлю жилища и одновременно укреплявших нары и деревянную обшивку стенок котлована.
Дно впадины под остатками "лежанок" ровное, горизонтальное, покрыто слоем черной углистой супеси. Возможно, это следы сгоревшего пола или покрытия "лежанок". В других частях углубления дно также относительно ровное (см. рис. 4, 6, 8). Это, а также наличие участков погребенного подзола в центре котлована свидетельствуют о том, что пол помещения имел какое-то покрытие. Для стационарных круглогодичных жилищ это является правилом.
В центральной части помещения находилась округлая в плане хозяйственная (?) яма диаметром и глубиной ок. 0,65 м, выкопанная в материковом песке и наполовину разрушенная обрывом (см. рис. 3). Ее стенки практически отвесные, дно округлое. Основное заполнение - насыщенный угольками песок буро-болотного цвета. Находок в яме не было. К юго-западу от нее залегал слой коричневой супеси, насыщенный
стр. 60
Рис. 6. Разрезы обваловки стен жилища и остатков сгоревших нар в котловане (западные стенки участков Б-В/2, Б-В/3). Съемка В. А. Борзунова 2000 г. Усл. обозн. см. рис. 5.
Рис. 7. Профиль нижней части рва (уч. В/2). Съемка В. А. Борзунова 2000 г. Усл. обозн. см. рис. 5.
мелкими кальцинированными косточками, протяженностью более 1 м. Рядом с этим местом ранее находился уже упоминавшийся разрушенный центральный очаг жилища.
Пространство между котлованом и стенами постройки представляло собой возвышенную часть помещения, ее ширина 1,2 - 2,5 м, площадь ок. 80 м2 (см. рис. 3 - 6, 8). В процессе строительства жилища и укрепления его стен на этот подиум было насыпано немного песка, вынутого из котлована.
Основная масса находок - керамика и единичные каменные предметы - была сосредоточена вдоль стен котлована, часть - на его "заплечиках" (см. рис. 3). Нары служили местом отдыха, под них же во время периодических чисток помещения заметали мусор, в т.ч. битую посуду. Кроме того, нары и пространство рядом с ними являлись территорией наиболее интенсивной хозяйственно-бытовой деятельности в пределах жилища. Песчаная платформа по краям котлована использовалась для хранения хозяйственного инвентаря и посуды. Наибольшая концентрация артефактов отмечена в северо-восточном углу помещения, представлявшем особую хозяйственную зону, по-видимому, максимально удаленную от входа в жилище. В центре котлована находки редки.
Общая конструкция жилища. Постройка реконструируется как бревенчатая, каркасно-столбовой конструкции, в плане прямоугольная (длина 24 м, ширина 18 - 20 м), по общей форме близкая высокой усеченной пирамиде со скругленными углами. Наклон-
стр. 61
Рис. 8. Разрезы обваловки стен жилища, остатков сгоревших нар в котловане (западные стенки участков Г/6 - 9) и средневековой ямы-ловушки. Съемка В. А. Борзунова 2000 г. Усл. обозн. см. рис. 5.
ные стены жилища, составленные из бревен и жердей, опирались на внешний край системы деревянных рам, установленных на вертикально вкопанных столбах, находившихся в пределах помещения. Те же рамы, покрытые жердями, колотыми плахами, полотнищами бересты, корой, дерном и мхом, составляли крышу (перекрытие) постройки. Она была плоская или, скорее всего, очень низкая двускатная, наподобие тех, что встречаются у традиционных хантыйских наземных жилищ и надмогильных "домовин". Основание стен было укреплено с обеих сторон песчаной насыпью, а снаружи, возможно, бревнами, уложенными горизонтально в одну линию.
В заполнении расплывшегося вала обнаружены ямки от столбов и углистые слои - остатки сгоревших бревенчатых конструкций. Линия стены дома проходила по оси вала на расстоянии 1,2 - 2,5 м от края котлована. При раскопках основание стены фиксировалось в виде углистой полосы шириной от 0,4 до 2,5 м, толщиной 0,05 - 0,23 м, залегавшей в среднем и нижнем горизонтах светло-желтой песчаной насыпи (см. рис. 3). По мере приближения к основанию вала интенсивность окраски углистой полосы нарастала - от светло-серых, бело-серых и серых тонов до темно-серых и черных. Стены не были углублены в грунт, о чем свидетельствуют отсутствие характерной канавки под валом и практически ненарушенный горизонт древней почвы (см. рис. 4 - 6, 8). В древности общая ширина обваловки стен, по-видимому, составляла 3,0 - 4,5 м, ширина внешней "завалинки" - до 2, а ее высота - ок. 1 м. Об этом косвенно свидетельствует приходящийся на 80 - 88 м периметра стен постройки объем грунта, вынутого из котлована (96 - 120 м3), оборонительного рва и мелкой (0,3 м) канавки шириной 1,5 - 1,7 м с северной стороны вала. Еще одним элементом, характеризующим общую конструкцию постройки, является серия округлых ямок, часть из которых могла остаться от столбов каркаса жилища. Речь идет о 19 ямках, расположенных в котловане на расстоянии до 2,5 м от его стенок. Их размеры варьировали от 10 до 25 см в диаметре и от 4 до 35 см по глубине. Для сравнения: на "заплечиках" котлована было зафиксировано 30 ямок, а в пределах всего раскопа - более 90 углублений искусственного и естественного происхождения. С учетом необходимости создания воздушной тяги для костров и максимального прогрева помещения в зимний период высота несущих столбов и всего жилища от дна котлована вряд ли превышала 3,5 м, а от окружающей поверхности - 2,5 м. При
стр. 62
этом угол наклона стен мог быть ок. 45°. Вход в жилище на раскопанных участках не обнаружен. Вероятно, он находился с южного торца постройки, разрушенного рекой.
Система обороны. С южной стороны поселение было защищено дуговидным (?) в плане и трапециевидным в сечении рвом с уплощенным дном (см. рис 3 - 8). Ширина на сохранившемся отрезке 2 м, глубина 1,0 - 1,2 м. В отличие от рвов других укрепленных жилищ эпохи бронзы, этот не пересекал весь мыс. Между западным концом рва и бровкой террасы строители оставили перемычку шириной 3 - 4 м. Мы предполагаем, что здесь находился вход на площадку поселения, оформленный воротами, а вся постройка была обнесена забором типа заплота или тургэ (бревенчатая стена с опорой на растущие деревья), от которого на западном склоне мыса сохранились различной глубины ямки от столбов. Без такой оборонительной стены сооружение рва, тем более незамкнутого, бессмысленно: низкие берега реки не являлись серьезной преградой для возможного противника. Северо-западный склон мыса был эскарпирован. С северной стороны жилища ров отсутствовал. В этом месте вдоль насыпи прослеживалась мелкая канавка, появившаяся в результате выемки грунта для укрепления основания стен (см. рис. 3).
Со временем оборонительный ров частично заплыл и в нем (на уч. Б-В/1) была выкопана подпрямоугольная яма с уплощенным дном (длина 1,12 м, ширина 0,50 - 0,76, глубина 0,30 - 0,35 м). Основное ее заполнение - черная углистая супесь, в которой найдено два десятка черепков эпохи бронзы. Над ямой залегали углистые супеси, вымытые из обваловки стен жилища, а также светлый песок, обрушившийся со стенок рва. Судя по стратиграфии (см. рис. 3, 5), данное углубление появилось ближе к концу функционирования поселка. Скорее всего, это остатки какого-то объекта производственного назначения, а не обыкновенная яма для мусора.
Инвентарь
Коллекция вещественных остатков, полученных при разведочном обследовании и раскопках поселения, насчитывает свыше 1 700 фрагментов керамики и 33 каменных предмета. Отметим, что речь идет о находках из слоев и объектов сохранившейся части памятника. Как много их было в юго-восточной половине жилищного котлована и на прилегавших к нему участках мыса, исчезнувших в результате усиленного подмыва берега рекой, сказать невозможно. Принимая во внимание масштаб разрушений, рискнем предположить, что в толще донных и русловых отложений покоятся (?) артефакты в не меньшем количестве.
Ранний в составе коллекции комплекс, вне всякого сомнения связанный с кратковременной стоянкой эпохи неолита, образуют 108 черепков и 13 предметов из кварца (7 % от общего числа находок). Необходимости в подробном рассмотрении неолитических материалов нет, по всем основным характеристикам они полностью соответствуют инвентарю недавно выделенной в Сургутском Приобье быстринской археологической культуры рубежа V-IV тыс. до н.э. [Поселение..., 2006]. Среди памятников этой культуры значится и стоянка Быстрый Кульёган-38 [Там же, с. 57]. Остальная часть коллекции (93 %) определенно связана с укрепленным жилищем.
Керамика эпохи бронзы. Она представлена обломками (ок. 1 640 ед.) минимум от 25 сосудов (рис. 9 - 12). Коллекция, может, и небольшая, но вполне достаточная для целей общей характеристики и сравнительного анализа. Исходным сырьем для изготовления посуды служила ожелезненная глина с включением песчаных конкреций. Формовочная масса неотлежавшаяся, нерегидрированная, содержит вкрапления сухой глины. Для предотвращения растрескивания керамики при обжиге в глиняное тесто добавляли крупный некалиброванный шамот в объеме до 40 - 50 %. Кроме того, в глине присутствовала выгорающая органическая добавка, вид которой
Рис. 9. Керамика эпохи бронзы хулиганского типа.
стр. 63
Рис. 10. Керамика эпохи бронзы кульёганского типа (1 - 4, 7, 8) и предметы из камня (5, 6).
Рис. 11. Керамика эпохи бронзы кульёганского типа.
определить трудно. По крайней мере у трех сосудов в глиняном тесте отмечены частицы охры.
Сосуды формовались в основном из жгутов диаметром 1,8 - 2,2 см. В нескольких случаях зафиксирован метод налепа нешироких (2,0 - 2,5 см) лент. Расформованность жгутов слабая. Из этого следует, что доминировала т.н. скульптурная лепка, а не выдавливание. Днища плоские, также жгутовой формовки. К стенкам они крепились в последнюю очередь, на это указывают особенности спаев и трещин в соединительной зоне, а также характер разрушения сосудов - "выпадения" днищ. Венчик специально не обрабатывался, к моменту окончания формовочных операций он уже довольно хорошо подсыхал. Глиняные жгуты часто распадались по спаям, что свидетельствует о пересушенности самих спаев, длительной и постепенной формовке, а также указывает на особую - тугую - формовочную массу.
Обработка поверхности сосуда грубая, явно поспешная. Выполнялась она твердым орудием с зубчатым краем, скорее всего, гребенчатым штампом. Как правило, на внутренней стороне черепков и изредка на внешней присутствуют характерные следы затирки поверхности такими инструментами. При этом горизонтальные штрихи преобладают. Перед обжигом сосуды не подвергались дополнительной влажной обработке. Обжиг костровой, кратковременный, низкотемпературный (ниже 800°). Черепки различных оттенков, но в основном серые, светло-серые и серо-коричневые. В целом качество произведенной кульёганскими гончарами продукции можно оценить как весьма невысокое.
Керамика сильно фрагментирована. Судя по имеющимся обломкам, практически на 100 % комплекс состоит из плоскодонных сосудов баночной формы. Среди них абсолютно доминируют удлиненные экземпляры, стенки которых в верхней части слегка наклонены внутрь или имеют профилировку, близкую к вертикальной. Открытые банки редки, но и у них в приустьевой зоне наблюдается слабый загиб стенок внутрь (см. рис. 10, 4). Напротив, у части закрытых банок края стенок чуть отогнуты наружу (см. рис. 9, 4; 10, 1; 12, 8). Профилировка тулова плавная, зона наибольшего расширения приходится на верхнюю половину или середину сосудов, переход стенок к днищу также плавный. Верхний край ровный (см. напр., рис. 10, 1; 12, 1) или пологоволнистый (см. рис. 9, 4, 5; 11, 1), срез венчика в подавляющем большинстве случаев плоский. Кроме обычных плоских горизонтальных венчиков, изредка встречаются плоские, скошенные на внешнюю сторону (см. рис. 9, 4; 11, 1) или грибовидные (см. рис. 11, 12), с нависающими над стенкой краями.
В коллекции представлены обломки сосудов средних и крупных размеров. Уцалось измерить диаметр
стр. 64
по венчику в восьми случаях: у трех емкостей он был в пределах 16,5 - 21,0 см, у пяти - 26 - 29 см и более. Диаметр донышек при этом варьировал от 9 до 14 см. Высота единственного восстановленного сосуда ок. 29 см при диаметре устья 27 - 28 см (см. рис. 9, 5). Посуда, за очень редкими исключениями, толстостенная: по верху стенок 7 - 10 мм, в средней части 6 - 9, толщина донных лепешек 9 - 11 мм.
Боковая поверхность покрыта узорами у всех сосудов, днища орнаментированы у 90 % банок, венчики - у 66 %. Орнаментация сплошная, плотная, построена по горизонтально-зональному принципу. Венчики, как правило, украшены по плоскому срезу наклонными отпечатками гребенчатого штампа (см. напр., рис. 10) и только изредка - овальными вдавлениями (см. рис. 11, 7; 12, 2). В случаях, когда глубокие оттиски располагались часто и близко друг к другу, край приобретал зубчатый контур (см. рис. 10, 4; 11, 3).
Исчерпывающая характеристика декора, покрывавшего боковую поверхность сосудов, затруднена по причине малочисленности крупных обломков. С определенностью можно говорить об элементарности орнамента в нижней половине тулова и усложненности композиций в верхней. Узоры в нижней зоне состоят из однообразно повторяющихся горизонтальных линий или рядов зубчатых отпечатков - вертикальных либо с наклоном вправо, иногда чередующихся друг с другом или с поясками ямочных вдавлений (см. рис. 9, 5; 10, 8; 11, 2, 9, 16; 12, 10, 11, 13). Примерно у трети сосудов аналогичным образом украшена и верхняя половина (см. рис. 11, 1). Усложнение композиций в верхней части орнаментального поля достигалось путем включения в них элементов, более нигде не повторяющихся, а также применением разнообразных способов исполнения декора. У 60 % сосудов здесь расположена оригинально оформленная полоса горизонтальных зигзагов (от одного до четырех). Ломаные линии выполнены оттисками гребенчатого штампа (см. рис. 10, 1, 3), прочерчиванием (см. рис. 9, 3, 4; 10, 4), глубокими желобками (см. рис. 9, 5, 6) и даже, на одном экземпляре, узким формованным валиком (см. рис. 10, 8). Углы зигзагов почти всегда помечены ямочными вдавлениями, а на ряде банок (не менее 5 экз.) от них идут вниз до середины тулова вертикальные цепочки таких же вдавлений, прочерченные или гребенчатые отрезки (см. рис. 9, 5; 10, 1, 4, 8). Иногда ломаные линии обрамлены оттисками гребенки или угловыми вдавлениями (см. рис. 10, 4, 8). Собственно геометрические фигуры занимают достаточно скромное место в кульёганском декоре: только на одном баночном сосуде верхняя часть стенок украшена горизонтальным пояском ромбов (см. рис. 12, 1). Их верхние и нижние углы также отмечены неглубокими ямками. Под ромбами расположен двойной зигзаг и тоже с ямками в углах. Любопытно, как изображены эти фигуры - они состоят из горизонтальных отпечатков короткого зубчатого штампа, нанесенных в шахматном порядке. Полоса из ромбовидных фигур и зигзагов в комбинации с ямками и разного рода вертикальными элементами в обрамлении является в композициях центральной.
Рис. 12. Керамика эпохи бронзы хулиганского типа.
Зона непосредственно под венчиком обычно покрыта гребенчатыми горизонтальными линиями (см. рис. 10, 1), рядами вертикальных или наклонных отпечатков зубчатого штампа (см. рис. 11, 6 - 8), но чаще (до 50 % сосудов) все теми же горизонтальными оттисками короткого штампа, расположенными в шахматном порядке (см. рис. 9, 1, 4; 10, 3, 4; 12, 2 - 4, 8). "Шахматное" заполнение приустьевой зоны с помощью специфического орнаментира, на наш взгляд, можно рассматривать в качестве одного из отличительных признаков керамики с поселения Быстрый Кульёган-38. Днище большинства сосудов украшено гребенчатым узором в виде радиально расходящихся из центра лучей (см. рис. 11, 14 - 16), а у некоторых экземпляров - параллельными рядами гребенчатых отпечатков (см. рис. 9, 5).
Среди прочих способов нанесения декора господствует гребенчатая техника. Это заключение справедливо в отношении как керамического комплекса в целом, так и каждого сосуда в отдельности. Гребенчатые узоры выполнялись в большинстве случаев штампо-
стр. 65
ванием, реже - прокатыванием. Только на одном сосуде отмечена "шагающая гребенка". Орнаментиры различались по длине, ширине, форме и количеству зубцов. В частности, на ряде фрагментов присутствуют отпечатки штампов с треугольной нарезкой зубцов (см. рис. 9, 5; 11, 12, 14, 16). В зависимости от угла наклона и глубины проникновения один и тот же инструмент оставлял разные оттиски.
На многих банках (ок. 70 %) в состав орнамента включены ямочные вдавления, обычно неглубокие, не образующие на внутренней стороне сосудов "жемчужин". Сгруппированные в ряд, они выполняли функцию разделительных элементов, но в некоторых композициях им отводилась явно декоративная роль (см. рис. 9, 5; 10, 1, 4). Ямочные мотивы более характерны для узоров, расположенных в верхней половине сосудов. Только в приустьевой зоне размещались зигзаги и горизонтальные линии, выполненные в желобчатой технике (пять сосудов) или прочерчиванием (три сосуда). В коллекции есть по крайней мере одна банка с валиком.
На стенках пяти сосудов изнутри и снаружи, как правило в зоне под венчиком, отмечены следы нагара. На одном экземпляре по обеим сторонам трещины зафиксированы высверленные сквозные отверстия (см. рис. 9, 5) - очевидное свидетельство ремонта посуды. Обломки сосудов иногда использовались в качестве орудий для каких-то хозяйственных и бытовых нужд. Такие черепки имеют характерные следы в виде затертости и заглаженности на одном из краев. Возможно, это скребки по коже, лощила или абразивы иного назначения.
Каменные изделия эпохи бронзы. Каменный инвентарь из раскопанной части укрепленного жилища предельно скуден. Он включает две абразивные плитки со слегка вогнутой рабочей поверхностью; изделие из куска лимонита, на плоских гранях которого прослеживаются следы пришлифовки; подвеску из плитки черного сланца сегментовидной формы (52 × 23 × 7 мм) с недосверленным отверстием для подвешивания (см. рис. 10, 5); заготовку другой подвески из серой сланцевой плитки (25 × 24 × 5 мм) и до десятка обыкновенных галек (размерами от 20 × 19 × 9 до 43 × 31 × 21 мм) без каких-либо следов обработки и использования, явно принесенных откуда-то в жилище. Под обрывом найдено несколько подобных галек, а также обломок еще одной абразивной плитки и орудие размером 73 × 66 × 43 мм, похожее на молоток среднего действия (ср.: [Зданович, Коробкова, 1988, с. 63]), со следами забитости на боковых гранях и двумя пришлифованными поверхностями (см. рис. 10, 6). Принадлежность каменных предметов к комплексу находок бронзового века сомнений не вызывает. Не имея даже приблизительного представления о количестве (и, разумеется, составе) изделий из камня, находившихся в размытой части постройки, мы, тем не менее, полагаем, что их было немного. Это суждение основывается, во-первых, на аналогиях (поселения Чернореченское I, Барсова Гора II/19, 22, Малая Моховая I, Щетнмато-лор и др.), во-вторых, на фактах, свидетельствующих об использовании металлических орудий и освоении металлообрабатывающего производства населением Сургутского Приобья в начале бронзового века. К сожалению, на исследованном нами памятнике не обнаружено изделий из меди или бронзы, но есть крупный выпуклый фрагмент сосуда с сильно ошлакованной внутренней поверхностью и типичным для кульёганской керамики орнаментом на внешней стороне. Для кузнечной обработки металла и заточки лезвий металлических орудий могли применяться упомянутые выше каменные абразивы и молоток.
Обсуждение результатов исследования
Укрепленные жилища являются одним из наиболее оригинальных и древнейших типов укрепленных поселений - предшественников городищ и городов. До недавнего времени считалось, что они были распространены только в узкой полосе Старого Света - между 20 и 45° с.ш. - от Балеарских островов до Китая, как исключение - в отдельных западных районах Европы, в Северной Америке и на юге Африки [Джандиери, 1981]. Первыми строителями укрепленных жилищ являлись древнейшие земледельцы-скотоводы, а также находившиеся под их непосредственным влиянием коллективы с комплексным хозяйством, сочетавшим производящие и присваивающие отрасли. В настоящее время в Евразии выделен еще один ареал распространения таких сооружений - таежные области Западной Сибири и Зауралья, между 56 и 64° с.ш. [Борзунов, 1995, 1997, 1999]. Урало-западносибирские укрепленные жилища отличает особая - деревоземляная - архитектура, а также то, что впервые в мировой практике создателями оборонительных сооружений стали первобытные общества с присваивающими отраслями экономики (рыболовство, охота и собирательство) - далекие предки современных манси, ханты, ненцев, кетов и других коренных народов указанных регионов. Первое массовое строительство жилищ-"крепостей" на севере Западной Сибири приходится на первую половину II тыс. до н.э., когда в таежном Приобье началось изготовление бронзовых орудий и оружия из привозного сырья. Согласно общей периодизации бронзового века Евразии, это время соответствует периоду поздней бронзы [Черных, 1978; Черных, Кузьминых, 1989]. Прообразами таежных укреплений-жилищ были большие одиночные "полуподземные" и наземные бревенчатые жилища, окруженные цепочкой ям и канав, из которых брали
стр. 66
грунт для обваловки стен и которые одновременно являлись дренажными углублениями. Наиболее ранние известные образцы такого домостроительства восходят к эпохе неолита: поселения Быстрый Кульёган-66 в Сургутском Приобье [Косинская, 1999, с. 38; 2001, с. 46; Поселение..., 2006, с. 68] и Усть-Тара XXVIII в Среднем Прииртышье [Горбунова, Толпеко, 2002].
Укрепленные жилища севера Евразии довольно разнообразны. Они представлены двумя основными вариантами (малое или средней величины жилище в центре двора, окруженное оборонительной стеной и рвом; большое одиночное жилище, оконтуренное валом и внешним рвом) и несколькими разновидностями [Борзунов, 1997, 1999]. Раскопанное нами укрепление - одна из разновидностей второго варианта. Синхронные поселки-жилища в Сургутском Приобье располагались, как правило, на высоких местах - мысах коренных берегов (Быстрый Кульёган-2, -40, Барсова Гора II/37, объект 1, Имнъёган-2.1, объект 1, Имнъёган-2.2, объект 8), мысовидных выступах (Быстрый Кульёган-73, Барсова Гора II/22), у края береговых террас (Быстрый Кульёган-44, -100, -105), реже - на низких мысках близ ручьев в глубине берега (Быстрый Кульёган-77). С напольной стороны они ограждены сплошными или прерывистыми рвами, при этом к жилищу можно было подойти по перекидному мостку или земляной перемычке. У отдельных объектов ров прослеживался как у основания, так и на стрелке мыса (Быстрый Кульёган-2, -40). Укрепление Быстрый Кульёган-73 окружено двумя кольцевыми валами и рвами, а поселение Моховая-8 представляло собой два окруженных рвами смежных объекта, в плане наподобие цифры 8. Размеры укреплений, судя по внешним признакам, варьировали от 230 до 1500 м2, а самих жилищ - от 125 до 660 м2. Основные элементы укрепленных жилищ второго варианта стандартны: прямоугольный жилой котлован, окруженный песчаной обваловкой и частично - рвом. Вместе с тем конструкция стен и деталей интерьера могла различаться. Так, у частично раскопанной в 2007 - 2008 гг. большой постройки поселения Барсова Гора II/22 стена могла быть двухрядной, вертикальной; ее внешний пояс представлял собой частокол или заплот, установленный в глубокую траншею и укрепленный с обеих сторон мощным валом. Один из входов находился в северном скругленном углу жилища. При этом нары-"лежанки" были оборудованы не в котловане, а на возвышении вокруг него.
Конструкция данных построек и находки из них свидетельствуют о том, что это были мощные укрепленные комплексы, использовавшиеся как круглогодичные жилые, хозяйственные и производственные помещения. Они же, по-видимому, являлись социальными центрами общин и объединений более высокого уровня. Свободная от леса территория вокруг дома в теплое время года могла использоваться как хозяйственно-производственная площадка. Однако малые жилища на ней не возводились.
Рассматриваемые памятники эпохи бронзы на р. Быстрый Кульёган концентрируются двумя группами, разделенными промежутком в 6 - 7 км. Расстояние между крайними объектами ок. 15 км, между домами в группах - от 0,3 до 5,0 км. Если предположить, что древности кульёганского типа существовали не менее трех веков, то одновременно в среднем и нижнем течении реки могли функционировать два или от силы три укрепления.
Массовое распространение укрепленных жилищ второго типа в начале эпохи бронзы в западно-сибирской тайге отмечает не просто очередной этап военной напряженности и междоусобных войн, вызванных ростом населения. По всей вероятности, в это время заканчивается период первичного заселения севера Западной Сибири (мезолит - энеолит) и происходит демографический взрыв, обусловленный явным прогрессом присваивающего хозяйства. В конечном счете, ситуация относительного перенаселения в Приобье привела к первому после эпохи камня масштабному разделу (местами переделу) промысловых угодий и началу массового освоения глубинных территорий тайги, удаленных от крупных водных артерий. Этот процесс прекрасно иллюстрируют памятники на р. Быстрый Кульёган. Непосредственной предпосылкой изменений, как мы допускаем, стало очередное потепление климата, предопределившее увеличение ресурсных возможностей ландшафтов на севере Евразии и вызвавшее массовые миграции в степи, лесостепи и отчасти в лесных областях. В евразийской лесостепи и на южной кромке леса с приходом скотоводческого населения с юго-запада, юга и юго-востока сформировалась особая буферная культурно-хозяйственная зона, населенная племенами с комплексной экономикой. Миграции скотоводов сопровождались распространением металлообработки на севере Евразии, включая таежные районы Урала и Западной Сибири.
Однодворные укрепленные поселки самой различной планировки и оборонной архитектуры появились в это время по всему таежному Приобью (Нижнее и Среднее Приобье, Конда) и в верховьях Пура. Единичные укрепления близкого типа известны в прииртышской лесостепи - у носителей сейминско-турбинских традиций (поселение кротовской культуры Инберень X [Стефанова, 1985]). Вполне вероятно, что именно через прииртышское население путем многоступенчатых обменных операций поступал в приобскую тайгу первый цветной металл. Экономическим и социальным изменениям в жизни лесных сообществ могло способствовать влияние мигрировавших сейминско-турбинских групп [Черных, Кузьминых, 1989, с. 271 - 277].
стр. 67
Что же касается по селения-жилища Быстрый Кульёган-38, то оно, по-видимому, погибло в результате пожара и на этом месте больше не восстанавливалось. На пепелище, кроме битой посуды и единичных изделий из камня, не найдено никаких выразительных предметов. По всей вероятности, жители сгоревшего поселка построили новое укрепление где-то поблизости. Не исключено, что его остатками является расположенное в 300 м к северо-западу от данного места укрепленное жилище Быстрый Кульёган-40 со сходной керамикой.
Быстрый Кульёган-38 до настоящего времени остается единственным почти полностью исследованным и опубликованным объектом из числа поселений подобного рода, известных в Сургутском Приобье. Это практически закрытый и чистый, т.е. не содержащий инокулыурных примесей, археологический комплекс и к тому же достаточно представительный. Считаем, что он вполне может претендовать на статус опорного памятника, отражающего некоторые особенности культуры местного населения в один из периодов бронзового века. Разумеется, основываясь на материалах только одного памятника, пусть и опорного, и не принимая во внимание другие стационарные и сезонные поселения, в той или иной мере близкие ему, мы не получим полной картины. Какие поселения имеются в виду? Таковых, если обратиться к археологической литературе и архивным материалам последних лет, оказывается довольно много. В числе сопоставимых с Быстрым Кульёганом-38 (прежде всего по керамике) и, более того, непосредственно относящихся, по мнению ряда авторов, к древностям кульёганского типа, называются поселения Барсова Гора II/8в, II/9в, II/36 [Чемякин, Карачаров, 2002, с. 28 - 30; Чемякин, 2008, с. 42 - 46], Чернореченское I [Косинская, 1998а; Чемякин, 2008, с. 42 - 46], Малая Моховая I [Стефанов, 2002], Щетнмато-лор [Косинская, 19986; 2000, с. 18], Балинское-1 [Баранов, 2006, с. 345 - 346], Коим-1 [Сергеев, Погодин, 2008, с. 191 - 192]. В окрестностях Сургута в 2007 - 2008 гг. исследовались поселение Барсова Гора II/19 (руководитель раскопок Е. Н. Дубовцева) и укрепленное жилище Барсова Гора II/22 (руководитель раскопок В. А. Борзунов), еще более мощное, чем Быстрый Кульёган-38. Приведенный список можно дополнить серией поселений, в т.ч. укрепленных, выявленных при обследовании рек Быстрый Кульёган, Серебрянка, Моховая и др. Складывается впечатление, что этот этап/период бронзового века, представленный в Сургутском Приобье и на прилегающих территориях (поселение Щетнмато-лор - Надым-Пуровская низменность) перечисленными памятниками, имеет капитальную источниковую базу. Насколько оно верно, судить не возьмемся, во всяком случае, пока. Во-первых, не факт, что все упомянутые выше поселения относятся к одному хронологическому горизонту. Во-вторых, не установлена степень их близости к опорному памятнику кульёганского типа - поселению Быстрый Кульёган-38. Это и не могло быть сделано до полного опубликования результатов раскопок укрепленного жилища. Полагаем, что сейчас ситуация упростится, и исследователи смогут внести коррективы в свое понимание древностей кульёганского типа и уточнить положение комплексов, сравниваемых с изученным нами объектом.
Мы не ставили перед собой задачу провести детальный сравнительный анализ материалов укрепленного жилища Быстрый Кульёган-38, обосновать его культурно-хронологическую позицию и представить развернутую содержательную характеристику древностей, условно атрибутируемых как кульёганские. Объясняется это желанием использовать в качестве веских аргументов серию ожидаемых радиоуглеродных дат для образцов с поселений Барсова Гора II/19 и II/22, а также результаты предварительного анализа керамической посуды и других находок, полученных при их раскопках. В совокупности с уже имеющимися новые данные, как мы надеемся, позволят конкретизировать суждения о локальном своеобразии кульёганских комплексов и, что в настоящий момент является наиболее важным, уточнить их относительную и абсолютную хронологию. Пока же ограничимся тезисным изложением некоторых выводов.
1. В региональной периодизационной схеме Быстрый Кульёган-38 - памятник раннего этапа бронзового века.
2. В соответствии с периодизацией эпохи раннего металла [Черных, Кузьминых, 1989; Черных, Агапов, Кузьминых, 1990], он относится к периоду становления Евразийской металлургической провинции в азиатской зоне (ПБВ-1).
3. Время существования поселения определяется предположительно в рамках первой половины или, скорее всего, первой трети II тыс. до н.э.
4. Укрепленное жилище Быстрый Кульёган-38 является эпонимным для памятников (и, безусловно, керамики) кульёганского культурного типа, входящих - на правах локального образования - в культурно-историческую общность, характеризуемую гребенчато-ямочной керамикой.
Список литературы
Баранов М. Ю. Комплекс археологических памятников бронзового века на р. Балинская в Среднем Приобье и его культурно-хозяйственная интерпретация (по материалам археологических исследований поселений Балинское 1, 3, 8, 10) // Современные проблемы археологии России. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. - С. 343 - 346.
стр. 68
Борзунов В. А. Укрепленные жилища Зауралья и Западной Сибири // Великий подвиг народа. - Екатеринбург: НПМП "Волот", 1995. - С. 19 - 24.
Борзунов В. А. К вопросу о генезисе и функции урало-сибирских укрепленных жилищ // Актуальные проблемы древней и средневековой истории Сибири. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та систем управления и радиоэлектроники, 1997. - С. 224 - 236.
Борзунов В. А. Новый ареал укрепленных жилищ на севере Евразии // РА. - 1999. - N4. - С. 5 - 23.
Борзунов В. А. Отчет о раскопках в 2000 г. укрепленного поселения-жилища Быстрый Кульёган-38 на р. Быстрый Кульёган в Сургутском районе Ханты-Мансийского автономного округа. Т. I, II. Екатеринбург, 2001. // Архив КА (ПНИАЛ) УрГУ Ф. П. Д. 615. 166 с; Д. 615а. 51 с.
Борзунов В. А., Ковригин А. А., Погодин А. А., Сергеев А. С., Стефанов В. И. Разведка в зонах нефтепромыслов Сургутского района // АО 1995 года. - М.: Наука, 1996. - С. 317 - 320.
Борзунов В. А., Погодин А. А Раскопки укрепленного жилища Быстрый Кульёган 38 // АО 2000 года. - М.: Наука, 2001. - С. 206 - 207.
Горбунова Т. А., Толпеко П. В. Раскопки в Усть-Тарском археологическом микрорайоне // АО 2001 года. - М.: Наука, 2002. - С. 405 - 406.
Джандиери М. П. Древнее башенное оборонное жилище // Вестн. древней истории. - 1981. - N 2. - С. 118 - 155.
Зданович С. Я., Коробкова Г. Ф. Новые данные о хозяйственной деятельности населения эпохи бронзы (по данным трасологического изучения орудий труда с пос. Петровка II) // Проблемы археологии Урало-Казахстанских степей. - Челябинск: Изд-во Челяб. гос. ун-та, 1988. - С. 60 - 79.
Косинская Л. Л. Чернореченское I - поселение эпохи бронзы в г. Сургуте // Археология Западной Сибири. - Нижневартовск: Изд-во Нижневарт гос. пед. ин-та, 1998а. - С. 87 - 100.
Косинская Л. Л. Археологические памятники севера Западной Сибири: учеб. пособие. - Сургут: Информ.-изд. центр Сургут, гос. ун-та, 19986. - 39 с: ил.
Косинская Л. Л. О схемах развития северного неолита // Обские угры. - Тобольск; Омск: Изд-во Ом. гос. пед. ин-та, 1999. - С. 38 - 41.
Косинская Л. Л. Археологические памятники бассейна реки Пур (итоги исследований 1990 - 1998 годов) // Науч. вестн. - Салехард, 2000. - Вып. 3. - С. 13 - 23.
Косинская Л. Л. О некоторых традициях домостроительства на севере Западной Сибири // XV Уральское археологическое совещание: тез. докл. - Оренбург: Оренбургская губерния, 2001. - С. 46 - 47.
Погодин А. А. Отчет об археологической разведке в Сургутском и Березовском районах Ханты-Мансийского АО. Т. I: Отчет об археологических исследованиях в зоне Быст-ринского месторождения нефти в Сургутском районе Ханты-Мансийского автономного округа в 1994 г. Екатеринбург, 1995. // Архив ИА РАН. Р-1. N19011; Архив КА (ПНИАЛ) УрГУ Ф. П. Д. 565. 206 с.
Поселение Быстрый Кульёган 66: памятник эпохи неолита Сургутского Приобья / Л. Л. Косинская, В. В. Занина, Е. Н. Дубовцева, Ю. М. Баранов, Е. А. Юдина, Т. Ю. Величко, Н. Е. Рябогина; под ред. Л. Л. Косинской, А. Я. Труфанова. - Екатеринбург; Сургут: Урал. кн. изд-во, 2006. - 192 с.
Сергеев А. С., Погодин А. А. Культурно-хронологические комплексы поселения Коим 1 // Барсова Гора: древности таежного Приобья. - Екатеринбург; Сургут: Урал. кн. изд-во, 2008. - С. 170 - 194.
Стефанов В. П. Новые материалы по бронзовому веку Сургутского Приобья // Барсова Гора: 110 лет археологических исследований. - Сургут: Изд-во МУ ИКНЦП "Барсова Гора", 2002. - С. 97 - 112.
Стефанова Н. К. Новый памятник кротовской культуры на Иртыше // Археологические исследования в районах новостроек. - Новосибирск: Наука, 1985. - С. 54 - 62.
Чемякин Ю. П. Барсова Гора: очерки археологии Сургутского Приобья: Древность. - Сургут; Омск: Ом. дом печати, 2008. - 224 с.
Чемякин Ю. П., Карачаров К. Г. Древняя история Сургутского Приобья // Очерки истории традиционного землепользования хантов (материалы к атласу): науч.-ист очерки. - 2-е изд., испр. и доп. - Екатеринбург: Тезис, 2002. - С. 5 - 74.
Черных Е. П. Металлургические провинции и периодизация эпохи раннего металла на территории СССР // СА. -1978. - N4. - С. 53 - 82.
Черных Е. Н., Агапов С. А., Кузьминых С. В. Азиатская зона Евразийской металлургической провинции // Проблемы исторической интерпретации археологических и этнографических источников Западной Сибири: тез. докл. - Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1990. - С. 34 - 37.
Черных Е. Н., Кузьминых С. В. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский феномен). - М.: Наука, 1989. - 320 с.
Материал поступил в редколлегию 09.02.10 г.
стр. 69
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
![]() |
Editorial Contacts |
About · News · For Advertisers |
![]() 2017-2025, BIBLIO.KZ is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Kazakhstan |