В отечественной и зарубежной историографии образ Сергея Семеновича Уварова как бы двоится. В одних исследованиях перед нами предстает ловкий и беспринципный карьерист, который, подсунув Николаю I "триединую формулу" "православия, самодержавия и народности", использовал умонастроение монарха для своего служебного взлета 1 . Эта линия как бы продолжает желчную характеристику, которую дал министру народного просвещения С. М. Соловьев: "Он не щадил никаких средств, никакой лести, чтобы угодить барину - императору Николаю,... и придумал эти начала, т.е. слова: православие, самодержавие и народность; православие - будучи безбожником, не веруя во Христа даже и по-протестантстски; самодержавие - будучи либералом; народность - не прочтя во всю жизнь ни одной русской книги" 2 . С другой стороны, в последнее время появились исследования, в которых деятельность Уварова не рассматривается в упрощенных координатах лицемерия и карьеризма; его политический консерватизм для авторов этих работ не является синонимом подлости и пресмыкательства перед властью 3 . Разумеется, Уварову были свойственны эти качества (как, пожалуй, и каждому бюрократу высокого ранга), но его деятельность далеко не исчерпывалась этими чертами. Он был первым министром народного просвещения в России, который сознавал значение своего ведомства и имел глубоко продуманную программу его деятельности. Триединая формула, в его глазах, должна была стать не только залогом стабильности, но и ответом России на вызов национализирующейся Европы. АЛ. Зорин подчеркивает, что Уваров испытал сильнейшее влияние немецкого романтического национализма, в лоне которого разворачивалось философско-историческое обоснование таких категорий, как Volkstiimlichkeit, Volksgeist, nationale Eigenart (народность, дух народа, национальное своеобразие). Этот интеллектуальный императив ощущал не только Уваров, но и все поколение 1830-х годов. Как писал профессор Петербургского университета П. А. Плетнев: "Идея народности есть главная черта, кот ... Читать далее