Историческая наука добилась значительных успехов в изучении государственной символики 1 . Однако остаются еще проблемы, от решения которых зависит понимание истории становления русской государственности. Одна из этих проблем - интерпретация изобразительного символа Русского государства, который закрепился в конце XV века в виде всадника (ездеца), поражающего копьем змея. Как известно, современники были убеждены в том, что на коне изображен сам царь 2 , хотя не приводилось никаких прямых объяснений того, почему так следует считать. Известный публикатор рисунков древних русских печатей Ф. Бюллер недоумевал: "Царь никогда бы не позволил изобразить себя полуодетым!" Впрочем, он же допускал, что "история о самом царе на коне в виде римского воина возможна только как фикция, метафора, аллегория православного монарха, поражающего неверных". 3 Однако это допущение также не объясняет истоки семантического наполнения образа ездеца. Отсутствие поясняющих текстов, исходящих от самих современников, создает "вакуум", который заполняется уже искусственно. В новейшем обобщающем труде по истории печатей утверждается, что "культ св. Георгия трансформировался в культ воина- защитника и борца со злом". Московские князья, по мысли Н. А. Соболевой, переносили на себя "не только одеяния Георгия-воина, но и его внешний вид" 4 . Однако обращение к текстам легенды о "чюде" св. Георгия не делает понятным тот символ, который мы встречаем на первых русских печатях. Суть легенды заключается в том, что дракон был укрощен молитвой, обращением святого воина к помощи Бога, силой которого чудовище превращается в безропотное существо, лижущее ноги Георгия- победоносца. Царь, отдавший свою дочь дракону, был язычником, гонителем христиан, не знавшим истинной веры. Георгий привел укрощенного змея в город и сказал: "Веруете ли всем сердцем в Господа нашего Исуса Христа, Сына Божия, то оубию змия сего; аще же не веруете, то пущу на вас кровопивца сего". Увидев это "страшное чюдо", люди высказались за при ... Читать далее