Террор эпохи Французской революции конца XVIII в. сейчас практически не изучают ни в России, ни во Франции. Однако к тому, чтобы постараться как можно реже о нем вспоминать, отечественная и зарубежная историография шли разными путями. В советской историографии идеализация якобинцев 1 , привела к тому, что в 1990-е годы проблемы диктатуры монтаньяров вообще и террора в частности начинают затрагиваться все меньше и меньше. И хотя террор неоднократно упоминался на прошедшем в 1995г. в Институте всеобщей истории (ИВИ) РАН круглом столе "Якобинство в исторических итогах Великой французской революции" 2 , в конкретные исследования призывы к его изучению так и не вылились. Что же касается французской историографии, то выход в свет считанных работ, в которых глубоко затрагивались бы проблемы террора во многом объясняется борьбой, идущей долгие годы между историками "классического" и "критического" направлений в историографии революции, нередко переходившей - в период научных споров - в политическую плоскость. И чем более острая тема поднималась Ф. Фюре и его последователями, тем более сильный шквал критики обрушивался на них со стороны продолжателей традиций А. Матьеза и А. Собуля. Тем более важным представляется, что в 2000 г. и в России, и во Франции одновременно появились работы, посвященные феномену террора. При этом обе книги в известной степени дополняют друг друга, рассматривая его под разными углами зрения. В своем курсе лекций 3 ведущий научный сотрудник ИВИ РАН, доктор исторических наук А. В. Чудинов прежде всего уделяет внимание идеологическим основам и предпосылкам террора. История революции для него неразрывна со всей историей XVIII столетия, с тем комплексом идей, который был выработан, осмыслен, введен в оборот в то время, когда возник "принципиально новый тип мировосприятия, радикально отличающийся от того, что ему предшествовал и в своей основе имел христианскую религию" (с. 6). Отказ от социального реализма, создавший почву для утопий (в начале чисто ... Читать далее