12 апреля 1853 г. Ф. Энгельс писал И. Вейдемейеру: "Для ближайшего будущего, то есть для нас, русская кампания 1812 года является самой важной, она единственная, где остаются еще не решенными крупные стратегические вопросы"1 . За 130 лет, прошедшие с момента написания этих слов, положение в изучении Отечественной войны 1812 г. изменилось коренным образом, создано немало оригинальных исследований, освещающих различные аспекты "грозы двенадцатого года", разгадана не одна тайна наполеоновской дипломатии и стратегии. Но ряд вопросов еще нуждается в дальнейшем изучении. К их числу относится и стратегический план Наполеона при отходе из Москвы: куда намеревался вести свою армию французский император в начале октября 1812 г., что думал предпринять в дальнейшем? Над этим вопросом размышляли еще сами участники борьбы с "двунадесятиязычной" армией, для которых он имел практическое значение. И уже тогда выявились расхождения в понимании стратегического замысла Наполеона. 18 октября генерал-губернатор Москвы Ф. В. Ростопчин писал М. С. Воронцову: "Я в превеликом страхе на счет хода неприятельского и дрожу, чтобы он не... очутился в Калуге, откуда ему удобно будет неразоренными местами дойти до Волыни, избегая встречи с Чичаговым"2 . Иной точки зрения придерживался только что смещенный М. И. Кутузовым с поста начальника Главного штаба Л. Л. Беннигсен. 9 ноября неизвестному адресату он писал: "Уверяли, будто Наполеон хотел пробиться сквозь нашу армию, чтобы овладеть Калужской дорогой, перейти Оку и двинуться через Малороссию, Подольскую или Волынскую губернии - словом, это была страшнейшая чепуха". Беннигсен считал, что Наполеон шел на Калугу с целью "удалить нас (т. е. русскую армию. - Б. А. ) от его коммуникационной линии, чтобы замаскировать свое отступление и прикрыть транспорты". Касаясь приказа Наполеона о строительстве новой военной дороги от Смоленска до Калуги, Беннигсен заключал: "Он предполагал воспользоваться этой военной дорогой для отступления к Смоленску"3 . В пу ... Читать далее