В конце XX - начале XXI в. происходит переконфигурация основных геополитических сил в Евразии и ее конфликтных зонах - помимо застарелых конфликтов (ближневосточного, афганского) высокое напряжение приобрела иранская проблема, обозначились новые линии внутриполитических разломов на постсоветском пространстве (переворот 2010 г. в Киргизии, политический застой в других постсоветских государствах) и, наконец, выплеснулись наружу оппозиционные импульсы в целой группе арабских стран, чреватые военными переворотами или приходом к власти исламистских сил. Эти обстоятельства осложнили стратегию и тактику ведущей супердержавы - США, под сомнением оказывается американская схема контролируемых либерально-демократических изменений в регионе Большого Среднего (или Ближнего) Востока, так как она распадается на множество ситуационных действий и политических компромиссов. Но нынешняя нестабильность в ряде регионов Большого Среднего (Ближнего) Востока содержит новые возможности реализации крупномасштабных американских проектов изменения политической картины этой зоны. Несмотря на реальные, декларируемые и приписываемые успехи в экономической и геополитической сферах, осторожной линии в международных делах придерживается Китай, сталкивающийся с серьезными внутренними вызовами природно-экологического, социального (в том числе этносоциального) и политического характера. На этом фоне потенциально и реально возрастают возможности активизации таких стран, как Иран, Россия, Индия и в меньшей степени Турция. Российская дипломатия и политическое руководство не только не совершили серьезных промахов, но и нарастили позитивный потенциал азиатской политики на центрально-азиатском и других направлениях, включая ближневосточное. Однако сфокусированность на внутриполитической повестке и продолжающийся латентный конфликт на Кавказе не позволяют ей в полной мере реализовать свою политику в Азии, что вынуждает российскую сторону ограничиваться определенным набором стратегических и пилотных проектов н ... Читать далее