В 60-70-е годы советский читатель вдруг полюбил японскую литературу - книги Ясунари Кавабаты, Кобо Абэ, Кэндзобуро Оэ выходили регулярно, хотя достать их можно было с большим трудом. Потом был некоторый спад в переводах японской литературы на русский (хотя именно в этот период мы освоили творчество Юкио Мисимы), но в последние два года пошла новая волна интереса - прежде всего, конечно, благодаря модному писателю Харуки Мураками, чей роман "Охота на овец" в переводе Дмитрия Коваленина выдержал уже два издания. В октябре в Российском государственном гуманитарном университете состоялся "круглый стол", посвященный сопоставлению российской и японской культур в их истории и современном состоянии; естественным образом на нем обсуждалась и тема вхождения в западную культуру двух изначально не относящихся к ней стран. Одним из руководителей "круглого стола" был видный японский славист, профессор Токийского университета Мицуеси Нумано, который сделал доклад об образах русских в актуальной японской прозе. Кстати, статья г-на Нумано, посвященная современной русской словесности, будет опубликована в одном из ближайших номеров "EL-НГ". - Вы находитесь в уникальном положении: одновременно и филолог-славист, пишущий о русской словесности, и активно действующий в Японии литературный критик. Если смотреть из Японии, какой видится нынешняя русская литература? - В последнее время меня интересуют самые современные процессы - и в поэзии, и в прозе. Сейчас вы в России переживаете очень интересный литературный период. Сначала он назывался постмодернизмом, но некоторые сейчас уже говорят, что постмодернизм уже окончен и начинается пост-постмодернизм или что- нибудь в этом роде. Но такие понятия вообще слишком емкие. Люди просто не знают, куда стремится сейчас русская литература. И это характерно не только для России, это в целом судьба литературы одной отдельно взятой страны. Теперь нельзя рассматривать литературу одной страны как самодовлеющую - скорее это уже часть мирового процесса, и о ... Читать далее