ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ В РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАНАХ: ДОСТИЖЕНИЯ, КОНТРАСТЫ И ПАРАДОКСЫ. Часть III ^*

5. КРИЗИС "АЗИАТСКОЙ МОДЕЛИ" РОСТА

В 1980-1990-е гг. число быстрорастущих развивающихся стран резко сократилось ⁶¹ . По имеющимся расчетам, примерно в 80-ти странах мира подушевой доход в конце 1990-х гг. был меньше, чем 10 лет тому назад, в то же время в 40 странах мира ВВП в расчете на душу населения в 1990-е гг. увеличивался более чем на 3% в год ⁶² . По другим расчетам, в 1980-1997 гг. ВВП в расчете на душу населения увеличивался более чем на 3% в год в 33 странах; в 79 государствах подушевой доход повышался, но был менее 3% в год и в 59 странах наблюдалось снижение ВВП в расчете на душу населения ⁶³ .

Кроме стран Тропической Африки ⁶⁴ , в целом замедлили темпы хозяйственного роста страны Северной Африки и Ближнего Востока, а также латиноамериканские государства. В результате финансово-экономического кризиса 1997-1998 гг. оказались отброшены (на несколько лет) назад казалось бы бесспорные лидеры развивающегося мира - ряд азиатских НИС (Индонезия, Таиланд, Южная Корея), понизились темпы роста ВВП в КНР и на Тайване.

Поскольку теме азиатского кризиса посвящено уже немало исследований, есть смысл лишь вкратце остановиться на некоторых до сих пор еще дискутируемых вопросах. Прежде всего, были ли модели восточноазиатских "тигров" в целом эффективными (в широком смысле слова)? В этом сомневались - и очень упорно - такие исследователи, как Э. Янг, П. Кругман, Д. Ким, Л. Лау и др ⁶⁵ .

Несмотря на превалирующую оценку прошлых успехов азиатских "тигров" как полууспех-полупоражение, хотелось бы четче расставить акценты, ибо эти страны - знаковые фигуры на ^шахматной доске" мира. Их модели были и в чем-то остаются привлекательными для периферийных стран.

Итак, были ли они эффективны? Вероятно, отчасти да. Судите сами: в течение по меньшей мере двух-трех десятилетий Южная Корея и ряд стран Юго-Восточной Азии реализовали на практике своеобразную парадигму "догоняющего развития". Достигнув высоких показателей внутренних сбережений и накоплений (при минимальных показателях бюджетных дефицитов, сравнительно низкой инфляции), резко повысив качество трудовых ресурсов, они в течение длительного времени устойчиво демонстрировали весьма быстрые темпы роста ВВП. Во многом это было связано с проведением агрессивной политики наращивания экспорта готовых изделий, в том числе высокотехнологичных. Уровень жизни населения многократно повысился, а процент бедных резко сократился.

^* Окончание. Начало см.: Восток, 2001, N 1, с. 69-83; N 2, с. 67-75.

стр. 68

В то же время, как отмечалось выше, при достаточно значимых результатах в развитии человеческого фактора, доля инвестиций в физический капитал преобладала в общем фонде развития и в ВВП, достигая нередко рекордных, не всегда обоснованных величин, что рано или поздно (а случилось это в 90-е гг.) привело к увеличению капиталоемкости роста, снижению вклада интенсивных факторов развития.

Нарастание негативных тенденций в ряде восточноазиатских "тигров" было связано с рядом внутренних и внешних факторов (анализ которых, на наш взгляд, показывает, что роль так называемого "заговора международных спекулянтов" в событиях 1997-1998 гг. вряд ли стоит преувеличивать). В сущности, речь идет о значительном исчерпании экстенсивно-интенсивной, во многом мобилизационной, модели развития и снижении международной конкурентоспособности этих стран в условиях резкого повышения степени открытости их национальных хозяйств и интенсивного процесса глобализации экономических связей.

Среди основных "минусов" восточноазиатской модели можно назвать институциональную незрелость. Государственная политика многих стран Восточной и Юго-Восточной Азии, нацеленная на всемерное увеличение масштабов капиталонакопления, в том числе путем обеспечения "дешевых денег", предоставления государственных гарантий ⁶⁶ , при общей слабости, зарегулированности их финансовых систем, плохом аудите, развитии олигархических тенденций (феномен так называемого crony capitalism) ⁶⁷ и широком распространении коррупции ⁶⁸ способствовала росту числа коммерчески необоснованных проектов, в том числе в тяжелой промышленности и строительстве дорогостоящих престижных сооружений, существенному повышению доли неэффективно работающих (реально нефункционирующих) займов и кредитов в банковском секторе.

В 1996 - первой половине 1997 г. в Таиланде, Индонезии и Южной Корее их общий объем достигал 14-18% общей суммы внутренних кредитов по сравнению, например, с 1-2% в США и Сингапуре. Если в США соотношение суммы заимствований к размеру собственных активов в крупных компаниях в среднем не превышает 70%, а на Тайване - 85%, то в Таиланде в конце 1996 г. этот показатель достиг 320%, в Южной Корее у крупных чеболей (конгломератов) составлял в среднем 400% (он вырос с 60% в 1960-е гг. до 300% в начале 1990-х гг.). В этой стране на начало 1997 г. были убыточны 2/3 крупнейших чеболей ⁶⁹ .

Наряду с указанными факторами действовали и другие. Небезынтересно заметить, что ослабление (падение) правящих авторитарных режимов, демократизация ряда стран Восточной и Юго-Восточной Азии, усиление профсоюзного движения привели к уменьшению контроля за ростом зарплаты, которая, например, в Южной Корее и Индонезии в 1985-1995 гг. росла в 2-4 раза быстрее, чем производительность труда. В результате снижалась прибыльность предприятий, которые, в частности в Южной Корее, вплоть до начала финансового кризиса были юридически лишены возможности производить сколько-нибудь значительные увольнения рабочих. К тому же в Южной Корее и Малайзии зарплата рабочих в экспортных отраслях оказалась в 4-8 раз выше, чем в КНР и во Вьетнаме, что в определенной мере (с поправкой на структуру их экспорта) снижало конкурентоспособность южнокорейских и малайзийских товаров ⁷⁰ .

Повышение в ряде азиатских НИС внутренних производственных и трансакционных издержек сопровождалось также ухудшением внешней конъюнктуры, связанной в том числе с уменьшением спроса на их экспортную продукцию на рынках развитых стран, которые в целом в 90- е гг. замедлили динамику своего экономического развития (Япония переживала затяжной период стагнации) ⁷¹ .

Снижение международной конкурентоспособности ряда азиатских НИС во многом определялось значительным подорожанием в 1995-1997 гг. американского дол-

стр. 69

лара, к которому были привязаны национальные валюты большинства стран изучаемого региона, и удешевлением иены (подчеркнем, что динамика внутренних цен в них была выше, чем в США и Японии). Эти факторы наряду с хозяйственным бумом в азиатских НИС и значительной либерализацией движения капиталов (без задействования каких-либо сдерживающих механизмов) способствовали быстрому наращиванию притока не только долгосрочных, но и краткосрочных капиталов, что, как известно, вызвало впоследствии (с их быстрым уходом) крайнюю дестабилизацию в них финансово-экономической ситуации.

Международная конкурентоспособность восточноазиатских "тигров" стала снижаться также вследствие появления на внешних рынках более дешевой продукции из КНР ⁷² и Вьетнама, резкого падения (в 1996 г. на 70-80%) экспортных цен на электронику и ухудшения бартерных условий внешней торговли. В 1987-1995 гг. последний индикатор понизился в Малайзии на 8%, в Индонезии - на 21%, в Южной Корее в 1994-1996 гг. - на 15-16% ⁷³ . Результатом стало значительное сокращение темпов роста физического объема экспорта; в Индонезии с 13.1% в 1995 г. до 8.8% в 1996 г., в Малайзии - с 25.9% до 4.0%, в Южной Корее - с 31.5% до 4.1% и в Таиланде - с 24.7% до 0.1 %. (На Тайване этот показатель тоже сократился, но несколько меньше - с 20% в 1995 г. до 8.2% в 1996 г.) Одновременно в этих странах значительно увеличился дефицит платежного баланса по текущим операциям. Он составил (в процентах от ВВП) в Индонезии в 1994 г. - 1.6%, в 1995 г. -3.5%, в 1996 г. -3.3%; в Южной Корее соответственно - 1.0%, -1.8 и 4.8%; в Малайзии -5.9%, 7.7 и 6.5%; в Таиланде -5.6%, 8.2 и - 7.5% ⁷⁴ . (Подчеркнем, что в Мексике в 1994 г., т.е. накануне экономического кризиса, этот индикатор достигал -7.0% ВВП.)

Заметим также, что в 1992-1996 гг. в упомянутых выше странах Юго- Восточной Азии и Южной Корее в структуре чистого притока частного капитала превалировали портфельные инвестиции и займы. Они достигали в среднем 65-70% общего объема его чистого притока, составив в Индонезии 3.0% ВВП, в Южной Корее - 4.0%, в Малайзии - 4.8% и в Таиланде - 8.3% ВВП. Значительно возросли размеры внешней, особенно краткосрочной, задолженности. При этом, что важно, отношение суммы краткосрочного долга и дефицита платежного баланса по текущим операциям к объему валютных резервов оказалось равным в 1996 г. в Индонезии 138%, в Таиланде -153%. В Южной Корее показатель вырос с 125% в 1994 г. до 164% в 1995 г. и 251% в 1996 г. ⁷⁵ .

Определенную роль в том, что кризис быстро распространился по региону, сыграл эффект "взаимозаражения", который связан с определенной схожестью хозяйственных структур восточноазиатских стран, а также с тем, что около половины их экспорта до 1997 г. приходилось на взаимные поставки ⁷⁶ .

Общие размеры потерь, связанные с замедлением роста в странах региона и за его пределами, оцениваются в 2 трлн. дол. ⁷⁷ Это огромный урон не только для пострадавших стран, но и в целом для мировой экономики, которая в последнее десятилетие стала развиваться все менее устойчиво.

Подытоживая, можно сказать, что восточноазиатский кризис в основе своей имеет три главные причины. Во-первых, он действительно связан с определенными институциональными слабостями азиатских "тигров", о которых говорилось выше. Но стоит все-таки учитывать, что недостаточно хорошие основы роста - разного рода макро- и микродисбалансы - имеются по крайней мере у 3/4 развивающихся стран ⁷⁸ , но которые при этом в середине 1990-х гг. не пострадали от острого валютно-финансового кризиса и тем более не испытали резкого спада после бурного роста. Поэтому, во-вторых, то, что пережили многие восточноазиатские НИС, это кризис успеха, как его охарактеризовал Дж. Сакс, ибо интенсивный поток капиталов в 1990-е гг. направлялся туда, где были возможны и реальны высокие прибыли. В- третьих, это

стр. 70

один из первых кризисов, связанный с ускоренным, во многом неподготовленным (внутренними институциональными, в том числе финансово-банковскими, преобразованиями) дерегулированием внешнеэкономических связей, произошедшим в период быстрой интернетизации международных финансовых потоков ⁷⁹ .

Возникает, однако, вопрос, почему финансовый кризис серьезно не затронул другие НИС, например Тайвань ? Это тема специального исследования. Тем не менее можно заметить, что для этой страны в последние 20-30 лет было характерно более сбалансированное развитие важнейших секторов экономики, более здоровая финансовая система, низкие темпы инфляции, активное сальдо торгового и платежного баланса по текущим операциям. С 70-х годов Тайвань - чистый экспортер капитала. Он не имеет сколько-нибудь значительного внешнего долга, по уровню валютных запасов занимает одно из первых мест в мире. При этом поддерживается реалистичный, незавышенный курс национальной валюты - тайваньского доллара.

В результате продуманного, целенаправленного развития страны, в которой в течение многих десятилетий разрабатывались и осуществлялись индикативные планы-программы экономического роста, сформировалась в целом жизнеспособная смешанная система хозяйства с весьма активным предпринимательским сектором, достаточно гибкими (в отличие, например, от Южной Кореи) рынками капитала и труда, высокомобильной, квалифицированной и дисциплинированной рабочей силой, а также дееспособным и ответственным госаппаратом. Вообще говоря, на Тайване государство всегда играло активную роль в экономике, но эта активность была "прорьточной" ⁸⁰ .

На долю государства на Тайване в 1996 г. приходилась немалая часть - около 3/5 активов банковского сектора ⁸¹ . Оно осуществляет весьма компетентное, стратегическое ориентирование национальной экономики, стимулируя быстрое технологическое обновление инфраструктуры и реального сектора, диверсификацию экспорта, опираясь при этом не только на собственные возможности, но и вовлекая огромную массу мелких и средних частных предпринимателей, функционирующих, подчеркнем, на полнокровной, рыночной основе, на свои страх и риск ⁸² .

Страна покончила с практикой "дешевых денег" для избранных предприятий, долгое время характерной для Южной Кореи и Индонезии, банкротства являются нормальным явлением. Достаточно обычные для жизнеспособной экономики микрокризисы на низовом уровне, способствуют быстрому обновлению производства в промышленности и сфере услуг ⁸³ . Активно сотрудничая с японскими и американскими фирмами, Тайвань, заботясь о своей экономической безопасности, проводит политику разумного, дозированного либерализма, постепенно увеличивая лимиты доступа иностранного капитала на внутренний рынок ценных бумаг, прямо и косвенно ограничивает приток спекулятивных денег, регулирует отраслевую аллокацию зарубежных инвестиций ⁸⁴ .

Таким образом, Тайвань, судя по имеющимся оценкам, - единственная страна из всей группы восточноазиатских "тигров", где в 1997-1998 гг. не обнаружилось резкого спада в темпах экономического роста или уменьшения ВВП. Другим пришлось намного хуже.

Однако, вопреки некоторым скептическим и пессимистическим прогнозам, восстановление во многих странах ЮВА, за исключением Индонезии, где депрессирующее воздействие оказывают политические факторы, проходит быстрее, чем ожидалось. Сказываются долговременные здоровые основы (fundamentals) экономического роста: высокий уровень сбережений, интенсивные инвестиции в образование, появление нового поколения амбициозных предпринимателей, желающих работать в сфере информационных технологий ⁸⁵ .

стр. 71

В Южной Корее и Таиланде при поддержке МВФ и МБРР начали осуществляться программы стабилизации, реструктуризации и либерализации, в том числе финансовых рынков. Экономические и социальные проблемы, стоящие перед этими странами и другими пострадавшими "тиграми", острые и серьезные. По всей вероятности, лечение и реабилитация займут не один год. Однако уже есть некоторые благоприятные симптомы. Растет приток прямых иностранных инвестиций в экономики этих стран, увеличивается экспорт высокотехнологичных товаров. Темпы роста ВВП в 1999 г. составили, по оценкам, в Таиланде 4-5%, в Малайзии - 5-6%, в Южной Корее - 8-10%. К началу 2000 г. валютные резервы Южной Кореи достигли 76-77 млрд. дол. (это столько же, сколько в Сингапуре, но, правда, меньше, чем на Тайване - 103.5 млрд. дол.) ⁸⁶ .

С отмеченными факторами ряд экспертов связывают надежды на ускорение экономического роста в странах Юго-Восточной Азии и Южной Корее в 2000-2005 гг. Однако этому могут воспрепятствовать многие обстоятельства, в том числе и не вполне устойчивая хозяйственная ситуация в КНР. Кроме того, не следует забывать, что банковская система пострадавших в ходе кризиса стран, отягощенная значительным объемом неработающих кредитов (в 1999 г. в Южной Корее - 15-20%, в Таиланде - 40-50%, в Индонезии - 60-80% их общей суммы), вряд ли сможет эффективно функционировать в ближайшее время. Для этого нужна ее реструктуризация и река-питализация. Объем необходимых для этого средств эквивалентен, по ряду оценок, 30-50% ВВП этих стран ⁸⁷ .

Существенным фактором, тормозящим процесс выздоровления азиатских НИС, являются, напомним, огромные размеры долгов предприятий. Доля фирм, не способных осуществить текущие выплаты по долгам в Южной Корее и Таиланде, понизилась с 30-34% в 1998 г. до 27-29% в 1999 г. (но это по-прежнему большая величина). В Индонезии положение намного хуже - там этот показатель вырос с 40-41% в 1997 г. до 58-59% в 1998 г. и 63-64% в 1999 г. В результате норма капиталовложений сократилась в Южной Корее - с 36% в среднем за 1992-1997 гг. до 22% в 1998-1999 гг., в Таиланде - с 40 до 23% и в Индонезии - с 33 до 18% соответственно ⁸⁸ .

Чтобы в этих непростых экономических условиях, которые к тому же неизбежно осложняются острыми социально-политическими проблемами, ослабевшие "тигры" не поддались искушению осуществлять методом проб и ошибок альтернативные, прежде всего популистские по своему содержанию программы выхода из кризиса, развитым странам, МВФ и Всемирному банку, вероятно, придется в течение ряда лет оказывать им существенную и многостороннюю (не только финансовую, но и интеллектуально-консультационную) помощь, направленную на достижение социально-экономической и политической стабилизации, создание благоприятного климата для возвращения на рынки этих стран зарубежных вкладчиков капитала и активизацию внутреннего инвестиционного процесса. К тому же, подчеркнем, экономическое оживление в ряде азиатских НИС в последние годы было связано не столько с внутренними реформами, включая ликвидацию нежизнеспособных предприятий и банков, сколько с внешними факторами, в том числе с активизацией экспортных поставок на активно развивавшийся американский рынок ⁸⁹ . Отказ от проведения решительных реформ может осложнить переход этих стран на более эффективную модель развития.

стр. 72

6. НЕСКОЛЬКО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ РЕМАРОК ПО ПОВОДУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА

К сожалению, несмотря на усиленные поиски, чашу Святого Грааля с эликсиром экономического роста пока, насколько известно, так и не нашли. Вероятно, у успеха нет простой формулы. Однако у неуспеха она есть. Это нестабильность, повышенная неустойчивость, а более всего - непредсказуемые шоки.

Казалось бы, в последнее(ие) десятилетие(я) удалось сделать рывок в новых информационных технологиях (ИТ). Есть много данных, говорящих о фантастическом прогрессе - обвальном снижении цен на ИТ, резком увеличении их быстродействия, глубины и скорости проникновения, формирования всемирного "паутинного" сообщества. Однако, как это часто бывает на начальных этапах крупной технологической революции, резкого рывка в совокупной (общенациональной) производительности в развитых странах пока что не обнаружилось ⁹⁰ . Между тем о наступлении в США эры "новой экономики" (прямая аналогия - 1920-е гг., когда тоже говорили о "новой эре") - высокоэффективной, с низкими показателями инфляции и безработицы - американские официальные лица, в том числе председатель ФРС США А. Гринспен, другие экономические гуру не устают напоминать американцам и всему миру.

В чем причина парадокса ? Дело в том, что лидирующий сектор, имеющий двузначные показатели темпов роста, пока еще невелик: в развитых странах - не более 3-7% учтенного ВВП и столько же по показателям основного капитала (если считать по остаточной стоимости, то ввиду высоких темпов обесценения он и того меньше). Поэтому ожидания потребителей и инвесторов, ассоциированные с динамикой супербыстрого "карлика", оказываются по сути своей не вполне адекватными, а точнее - псевдорациональными, завышенными, выплескивающимися, в частности, в ажиотажной истерии фондовых бирж. Ныне взлеты и коррекции фондовых индексов все жестче синхронизируются, и пертурбации фондового рынка США (их доля в мировом ВВП примерно 1/5, но в рыночной капитализации мира - 3/5) оказывают решающее воздействие на судьбы остальных государств, так или иначе приобщенных к "всемирному открытому обществу".

В постбреттонвудсском мире, характеризующемся нестабильностью валютных курсов, нарастающая либерализация и интенсификация движения товаров, услуг, идей, технологий, капиталов, а также интернетизация финансовых потоков, особенно в 90-е годы, имеет, как известно, неоднозначные последствия. Глобализация мирового сообщества продолжается и идет, судя по ряду индикаторов, быстрыми темпами. Правда, экономический прогресс сопутствует далеко не всем. Углубляется дифференциация по темпам и уровням развития. Усиливается выбраковка слабейших, которым в условиях инфоглобализации (т.е. информационной глобализации) все труднее защититься национальными границами.

Полезно в этой связи заметить, что, согласно ряду расчетов, в том числе сделанных и автором работы, меньших экономических успехов добиваются, как и ожидалось, закрытые, полуавтаркические государства. Но благоприятствует ли однозначно открытость, как полагает ряд исследователей, ускоренному развитию? Высокий уровень открытости в ряде случаев способствует экономическому росту, если сама открытость хорошо подкреплена институциональными реформами, в том числе валютно-финансовой, правовой систем, налажены устойчивые связи с мощными в экономическом плане стратегическими партнерами.

В то же время поспешная, неподготовленная, широкомасштабная либерализация в 1980-1990-е гг. давала много сбоев, усиливала, как правило, неустойчивость хозяйственных систем афро-азиатских и латиноамериканских стран ⁹¹ , подрывала основы эффективной модернизации ⁹² , сопровождалась достаточно жесткой экономической

стр. 73

дискриминацией менее развитых стран ⁹³ и препятствовала более равномерному процессу глобализации ⁹⁴ . Против преждевременной внешнеэкономической либерализации, правда уже после серии валютно-финансовых кризисов 1990-х гг., стали недавно выступать бывшие сторонники форсированной либерализации, такие как Дж. Сакс и Ст. Фишер ⁹⁵ .

Немалых успехов добились, как известно, страны, придерживавшиеся дозированной (стратегической) либерализации - это многие страны Запада, Япония и Россия в период их первичной индустриализации (в XIX - начале XX в.). После второй мировой войны многие страны ЕС (включая Францию и Италию) и Япония дерегулировали свои финансовые рынки лишь в 1980- 1990-е гг. ⁹⁶ Что касается развивающихся государств, то рационально-прагматичная политика либерализации таких стран, как Тайвань, КНР и Индия (занимающих далеко не первые позиции по индексам экономической свободы и открытости) ⁹⁷ принесла им ощутимые успехи: и в 80-90-е гг. они демонстрировали весьма высокие и, что особенно ценно в нашу турбулентную эпоху, относительно стабильные темпы экономического роста.

В целом характеризуя ситуацию в странах Востока и Юга, можно сказать, что, несмотря на трудности, сбои и попятные движения, в 1950-1990-е гг. несколько десятков развивающихся стран сумели в целом встать на рельсы современного (самоподдерживающегося, но, подчеркнем, преимущественно индустриального ) экономического роста. Вместе с тем, как отмечалось, мир в последние два десятилетия стал быстро меняться, выставляя значительно более жесткие критерии странам "догоняющего" развития. Достигнутых успехов им явно недостаточно, чтобы чувствовать себя уверенно, например, в группе ОЭСР (финансово-экономический кризис в Турции в 1994, а затем и в 1999 и 2001 гг., в Мексике - в 1995 г., в Южной Корее - в 1997-1998 гг.).

Сейчас, в обстановке резкого усиления глобализации экономических связей, что само по себе объективно не столько облегчает, как отмечают некоторые российские и зарубежные исследователи, сколько усложняет положение периферийных, неустойчивых экономик, происходит стремительное перерастание мировых производительных сил из индустриальных в научно- технические, или информационно-инновационные. В этих условиях дальнейший экономический прогресс развивающихся стран в немалой мере зависит от ряда обстоятельств. Прежде всего от того, насколько международные экономические организации (МВФ, МБРР, ВТО и др.) способны обеспечить большую стабильность и предсказуемость хозяйственной конъюнктуры.

Как считает ряд аналитиков, МВФ не должен гипертрофировать свою функцию как кредитора в последней инстанции, так как, по сути дела, это будет "расслаблять" и заемщиков и кредиторов, стимулируя их к менее обоснованным рискам ⁹⁸ . Однако, чтобы возникающий валютно- финансовый кризис не имел катастрофического распространения (contagion effect). Фонд будет вынужден предоставлять в четко просчитанных размерах и адресно помощь, но не "хромым уткам", т.е. обреченным предприятиям, а относительно здоровым, жизнеспособным фирмам и банкам, временно испытывающим нехватку ликвидных средств ⁹⁹ .

К тому же сторонникам увеличения кредитных линий помощи со стороны Фонда полезно учитывать следующее. По сравнению с возможными потребностями в экстренном кредитовании, связанными с мировым долговым кризисом, обострившемся в последние 20-30 лет, ресурсы МВФ относительно сократились. По расчетам Ст. Фишера, если бы финансовые возможности Фонда увеличивались после 1945 г. в соответствии с динамикой доходов наиболее развитых стран мира, они должны были быть втрое больше. А если бы они соответствовали темпам роста мировой торговли, то ресурсы МВФ следовало бы увеличить в 9 раз - до 2,5 трлн. дол. ¹⁰⁰

стр. 74

Одновременно усиливается необходимость большей ответственности национальных государств за обеспечение экономической безопасности, поддержание здоровой финансовой системы, соблюдение сбалансированности бюджетов и платежных балансов, минимальной инфляции и реалистичного обменного курса национальной валюты. Все эти, возможно, более жесткие меры рыночной дисциплины в сочетании с государственным и банковским надзором и аудитом можно было бы назвать augmented fundamentals (расширенный пакет "здоровых принципов" финансово- экономической системы). Подчеркнем, однако, что каждый в отдельности или даже несколько правильно выполняемых принципов вряд ли могут гарантировать малую, среднюю или даже более крупную развивающуюся страну от валютно-финансовых потрясений. Простой факт: общая сумма мировых валютных резервов не превышает 1% суммарной величины "горячих денег".

В условиях повышенной неустойчивости финансовых рынков одной из мер стабилизации национальных банковских систем могла бы явиться процедура повышения базельских стандартов BIS достаточности резервирования капитала с 8-10% до 15-20% ¹⁰¹ . Однако это может привести к удорожанию кредита и ослабить международную конкурентоспособность страны.

В течение определенного (предпочтительно короткого) времени можно поддерживать высокую процентную ставку для привлечения (или удержания в стране) иностранных капиталов. Однако стоит также иметь в виду, что высокая ставка процента может ограничить возможности расширения рабочего капитала предприятий и отрицательно воздействовать на их рентабельность и конкурентоспособность, дестимулировать инвестиции и экспорт.

Многие эксперты считают достаточно полезным, хотя и временным средством ограничения сверхмобильности потоков краткосрочного капитала, так называемый налог Тобина (пожалуй, впервые эта практика была применена в Чили в 1991 г.). Речь идет о резервировании на счетах ЦБ примерно 10-15-20% суммы поступающего в страну краткосрочного капитала с последующим (обычно через год) ее возвращением владельцу капитала. Стоит, однако, заметить, что ужесточение по линии краткосрочного капитала может временами лишать страну и ее предприятия необходимых оборотных средств ¹⁰² , а в некоторых случаях явиться и дополнительным сигналом к тому, что в финансовой сфере той или иной страны не все благополучно. Как показывает практика Тайваня, Чили и Сингапура, весьма эффективным средством является применение валютного контроля наряду с четким надзором над банковской системой ¹⁰³ , поддержание прозрачности счетов ¹⁰⁴ .

Некоторые российские и зарубежные эксперты рассматривают расширение участия иностранных банков в экономической жизни менее развитых стран в целом как позитивное явление (имевшее исторические корни еще в эпоху индустриального рывка ныне развитых стран), поскольку, как показывает практика, они способны, при определенном контроле со стороны государства, оказать дисциплинирующее, стимулирующее и стабилизирующее воздействие на национальные финансово-экономические системы афро-азиатских и латиноамериканских стран.

Роль рыночного саморегулирования народного хозяйства (центральная тема многих "экономиксов" и серьезных журналов) не стоит, однако, ни умалять, ни тем более фетишизировать. В развивающихся и отставших странах необходимы действенные государственные меры ¹⁰⁵ по решительной поддержке посредством кредитов, субсидий, льготного налогообложения приоритетных сфер - сельского хозяйства, мелкого и среднего бизнеса, экспортных отраслей, а также экономической и социальной инфраструктуры.

Привлечение ТНК, а следовательно, использование передового опыта, технологий и коммерческих связей, должно органически сочетаться с максимальной мобили-

стр. 75

зацией внутренних резервов, сокращением престижных, малоэффективных проектов, урезанием военных расходов, борьбой с коррупцией и хищениями (сопоставимыми в ряде развивающихся стран с размерами их внешней задолженности) ¹⁰⁶ , усилением контроля за качеством продукции и рациональным использованием ресурсов, а также значительным наращиванием инвестиций в человеческий фактор и НИОКР, поддержанием нарождающихся сегментов ИТ (как это, и причем весьма энергично, делается в США, Западной Европе, Японии, на Тайване и Индии) ¹⁰⁷ .

Однако, пожалуй, самое трудное, но одновременно и наиболее перспективное направление с точки зрения обеспечения "догоняющего" (и вообще ускоренного) развития - формирование и совершенствование экономических, социальных, политических и правовых институтов, нацеленных на создание конкурентно- контрактной социально-экономической системы (адекватной традициям той или иной страны, а также современным международным условиям), стимулирующей квалифицированный, высокопроизводительный труд.

ПРИМЕЧАНИЯ

⁶¹ См.: Фридман Л.А. Процесс глобализации. С. 12, 24; Easterly W. The Growth That Wasn't: Trends in Growth and Policies, 1961-1968 (Wash.), 1999. - http://www.worldbank.org/html/prdmg/grthweb/present.htm.

⁶² UNDP. Human Development Report, 1999. N.Y. 1999. P. 2-3.

⁶³ UNDP. Human Development Report, 1999. P. 27.

⁶⁴ В особенно бедственном положении оказался, за несколькими исключениями, регион Тропической Африки. Голод, нищета, болезни, этнические и межгосударственные конфликты, проявления геноцида - таков далеко не полный список человеческих трагедий, жертвами которых оказались десятки, а может быть, и сотни миллионов людей. Как отмечают американские ученые Р. Фриман и Д. Линдауэр, 36% населения Тропической Африки проживают в странах, в которых в 1995 г. еще не был восстановлен уровень подушевого дохода, отмечавшийся там в 1960 г. Отток капитала в процентах от общей стоимости частного национального капитала, составлявший в первой половине 90-х гг. в странах Южной Азии 2-4%, Латинской Америки - 10- 17%, в Тропической Африке достигал 37-39% (Freeman R., Lindauer D. Why Not Africa? // NBER. Working Paper 6942. Cambridge, 1999. P. 1-2, 10; P. Collier, J. Gunning. Explaining African Economic Performance // Journal of Economic Literature. 1999. V. 37. No. 1, P. 92; D. Bloom, J. Sachs. Geography, Demography and Economic Growth in Africa // Brookings Papers on Economic Activity. 1998. No. 2; Ferree K., Singh S., Bates R. Political Institutions and Economic Growth in Africa // Harvard Institute for International Development. Dev. Discuss. Paper No. 583. Cambrdige, 1997). Применительно к ним сами понятия экономического роста, наращивания человеческого капитала теряют всякий смысл. Мировому сообществу так или иначе придется столкнуться с необходимостью решения острейших проблем жизнеобеспечения в этих странах. Таково одно из реальных противоречий современного мира.

⁶⁵ Young A. The Tyranny of Numbers: Confronting the Statistical Realities of the East Asian Growth Experience // The Quarterly Journal of Economics, 1995. V. CX, No. 3, P. 672; Drysdale P., Huang Y. Technological Catch-Up and Economic Growth in East Asia and the Pacific //The Economic Record. 1997. V. 73. No. 222. P. 201-211; Krugman P. The Myth of the Asia's Miracle // Foreign Affairs. 1994. N 6.

⁶⁶ См.: Cough L. Asia Meltdown. The End of the Miracle? Oxford. 1998. P. 109-115.

⁶⁷ Любопытно, что олигархический капитализм существовал там и раньше десятилетиями. Вместе с тем наблюдался быстрый экономический рост. К тому же в НИС интенсивно шли иностранные инвестиции. Следовательно, этот фактор лишь частично может объяснить ситуацию. (Кстати, и выход из кризиса начался без преодоления этого варианта капитализма). ( Sachs J. Year in Review // World Economic Forum. The Global Competitiveness Report, 1999. Geneva. 1999. -http://www.weforuni.com/publications/GCR99. P. 18-20. Williamson J. Whether and When to Liberalize Capital Account and Financial Services // WTO. Staff WP. ERAD-99-03. Geneva. 1999. September. P. 10).

⁶⁸ По оценкам американских экономистов Ст. Раделета и Дж. Сакса, в странах Восточной и Юго-Восточной Азии "коррупционный налог" на иностранные фирмы, функционирующие в регионе, достигал в середине 1990-х гг. примерно 1/5 их доходов. ( Radelet St., Sachs J. Asia's Reemergence // Foreign Affairs. 1997.

стр. 76

N 6. P. 56); Mishkin F. Global Financial Instability: Frameworks, Events, Issues // Journal of Economic Perspectives, 1999. V. 13. P. 14-19.

⁶⁹ Неэффективность государственных предприятий в КНР (до 40-45% их общего числа), куда в 1995-1997 гг. все еще направлялось около 4/5 всех внутренних кредитов, важнейший фактор, обусловивший ситуацию, при которой доля неработающих займов в общей их сумме оказалась примерно вдвое больше, чем в Южной Корее, Таиланде и Индонезии накануне финансового кризиса. По данным Н. Ларди, в государственном секторе КНР соотношение заемных средств и собственных активов предприятий увеличилось с 80-90% в 1988 г. до 570% в 1995 г. Судя по имеющимся оценкам, в 1996-1998 гг. этот индикатор продолжал расти. К середине 1998 г. общий размер нефункционирующих займов равнялся приблизительно 30-40% китайского ВВП. Несмотря на существенные размеры золотовалютных запасов (около 157 млрд. дол. в конце 1999 г.), положительное сальдо торгового баланса, сохранение режима валютного контроля, отмеченные показатели - наряду с резким замедлением общих темпов экономического роста (по скорректированным оценкам, в 1997-1998 гг., возможно, до 4-5% в год), начавшимся оттоком капиталов из экономики КНР - свидетельствуют о значительном ухудшении положения в народном хозяйстве страны.

Что касается Японии, то размеры невозвратных (правда, как и в КНР, по преимуществу внутренних) долгов в национальном хозяйстве этой страны были эквивалентны по состоянию на середину 1998 г. 30-36% ее ВВП. С 1992 г. по начало 2000 г. государство потратило для подъема экономики уже свыше триллиона долларов. Отдача пока незначительна, но внутренний долг стал крупнейшим среди развитых стран - 130% ВВП. ( Kwon Y.O. Korean Economic Developments and Prospects // Asian Pacific Economic Literature. 1997. V. 11. N 2. P. 37-38; Huang Y., Yang Y. China's Financial Fragility and Policy Responses // Asian Pacific Economic Literature. 1998. N 2. P. 3; Corsetti G., Pesenti P., Roubini N. Paper Tigers? A Preliminary Assesstment of the Asian Crisis. NBER. Wash., 1998; Kochhar K., Loungani P., Stone M. The East Asian Crisis: Macroeconomic Developments and Policy Lessons. IMF. WP/98/128. Wash., 1998. P. 14; IMF. World Economic Outlook. Wash., 1998. September. Pt II. P. 19; Frozen Miracle. A Survey of East Asian Economies // Economist, 1998. No. 8058. P. 6; Lardy N.R. China and the Asian Contagion // Foreign Affairs. 1998. V. 77. No. 4. P. 81, 83; Krugman P. Saving Asia // Fortune. 07.09.1998. P. 76; Mishkin F. Global Financial Instability // Journal of Economic Perspectives. 1999. V. 13. No. 4. P. 11; Segal G. Does China Matter? // Foreign Affairs. 1999. No. 5. P. 24-26; Forbes. 29.12.1997. P. 67; Economist. 1997. No. 8043. P. 19; 1998. N 8055. P. 63-64; 1998. N 8087. P. 23; 1998. N 8087. P. 23; 1998. N 8091. P.24, 27.

⁷⁰ Kwon Y.O. Korean Economic Developments. P. 37; Frozen Miracle. P. 7; Business Week. 02.12.1996. P. 43.

⁷¹ Fox J. Why Japan Won't Budge? // Fortune, 07.09.1998. P. 82-83; If Japan Should Crash // Economist. 1998. N 8063. P. 9-10.

⁷² Вытеснение экспортных товаров восточноазиатских НИС на рынке США экспортными товарами КНР было одним из важнейших факторов снижения их международной конкурентоспособности. Доля Китая в общем объеме экспорта азиатских стран в США увеличилась в 1985-1995 гг. в 4-5 раза - с 6 до 26% (Johnson Ch. Economic Crisis in East Asia: the Clash of Capitalisms // Cambridge Journal of Economics.. V. 22. 1998. N 6. P. 658).

⁷³ Radelet St., Sachs J. The East Asian Financial Crisis. Diagnosis, Remedies, Prospects. HIID. 1998. P. 12; Bacchelta Ph., Wincoop E. Capital Flows To Emerging Markets: Liberalization, Overshooting and Volatility. NBER. Cambridge (Mass.). 1998. P. 6; UNCTAD. Trade and Development Report, 1997. N.Y., 1997. P. 14; Economist. 01.03.1997; Korea Annual. 1997. P. 245; World Development Indicators. 1997. P. 154-156; Asian Development Outlook, 1999. Hong Kong. 1999. P. 212.

⁷⁴ UNCTAD. Trade and Development Report. 1997. P. 14, 32-33.

⁷⁵ UNCTAD. Trade and Development Report. 1997. P. 32; Economist. 1998. N 8052. P. 76.

⁷⁶ R.H. McLeod, Garnaut R. East Asia in Crisis. L., 1998. P. 362; IMF. World Economic Outlook, 1999. October, Wash., 1999. P. 44.

⁷⁷ The Facts of Global Life. N.Y., 1999. - http://www.undp.org/hdro/E 5-htm.

⁷⁸ Furman J., Stiglitz J. Economic Crises: Evidence and Insights from East Asia // Brookings Papers on Economic Activity. 1998. N 2. P. 50.

⁷⁹ По расчетам Дж. Стиглитца, в последние два-три десятилетия в 75 случаях из 100 кризисам в мире предшествовал этап быстрой внешнеэкономической либерализации. (Стиглитц Дж. Многообразнее инструменты, шире цели: движение к пост- вашингтонскому консенсусу // Вопросы экономики. 1998. N 8. С. 117). На это обстоятельство обращают внимание и другие исследователи: Baer W., Miles W.R., Moran A.B. The End of the Asian Myth: Why Were the Experts Fooled? // World Development. 1999. V. 27. N 10. P. 1745; Mishkin F.S. Lessons from the Asian Crisis. NBER, WP N-7102. Cambridge. 1999. P. 2-3.

стр. 77

⁸⁰ Henderson J. Uneven Crises: Institutional Foundations of East Asian Economic Turmoil // Economy and Society. V. 28. 1999. No. 3. P. 362.

⁸¹ См.: Adelman I. State and Market in the Economic Development of Korea and Taiwan. University of California at Berkeley. 1996. P. 51-56; Banking in Emerging Markets //Economist. 1997. No. 8012. P. 12.

⁸² A Survey of Taiwan // Economist. 1998. N 45 (8093). P. 8, 12, 13.

⁸³ The Flexible Tiger // Economist. 1998. N 8049. P. 73; IMF. World Economic Outlook. Wash., 1998, September. Pt. II. P. 24.

⁸⁴ The Republic of China Yearbook: 1995. Taipei, 1995. P. 205, 213.

⁸⁵ Kraar L. What Pacific Century? //Fortune. November 22, 1999. P. 198; Sachs J., Woo W.T. The Asian Financial Crisis: What Happened, and What Is to Be Done // World Economic Forum. The Global Competitiveness Report, 1999. Geneva, 1999. - http://www.weforum.com/publications/GCR99.

⁸⁶ World Bank. Global Economic Prospects and the Developing Countries, 2000. Wash. 1999, December. P. 97; Risque Pays 2000 // Le MOCI. P. 2000. N 1426. P. 154, 176; Forbes. December 27, 1999. P. 49; Wolf M. Asia's Future Burning Bright // Financial Times. February 22, 2000; Economist. April 8, 2000. N 14. P. 128.

⁸⁷ World Bank. Global Economic Prospects and the Developing Countries, 2000. Wash., 1999, December. P. 73.

⁸⁸ World Bank. Global Economic Prospects and the Developing Countries, 2000. Wash., 1999, December. P. 77, 81.

⁸⁹ Fischer St. The Road to Sustainable Recovery. October 18, 1999. - http://www.imf.org/External/np/speech- es/1999/101899.htm; The Korean Economy in 1999 and Its Remaining Problems // Korea Fokus. 2000. N 1. P. 126.

⁹⁰ Мельянцев В.А. Информационная революция, феномен "новой экономики", закон Мура и парадокс Р. Солоу // Мировая экономика и международные отношения. М., 2001. N 2.

⁹¹ Stiglitz J. Two Principles of the Next Round. Geneva. September 21, 1999. - http://www.world- bank.org/knowledge/chiefecon/articles/geneva.htm. P. 3.

⁹² Rodrik D. The Asian Financial Crisis and the Virtues of Democracy // Challenge. 1994. No. 4. P. 45; Streetn P. Review of D. Lim's Explaining of Economic Growth // Economic Development and Cultural Change. V. 47. 1999. N 4. P. 909.

⁹³ США чаще других стран применяют нетарифные меры и антидемпинговые пошлины. В соответствии с недавно сделанными расчетами, если бы стандарты, используемые при рассмотрении антидемпинговых процедур, были бы применены внутри США, то 18-ти из 20-ти крупнейших американских фирм могли предъявить обвинение в демпинге ( Ricupero R. Statement of the Secretary-General of UNCTAD to the Secretary-General of UNCTAD to the Third WTO Ministerial Meeting. Seattle. November, 30, 1999. - http://www.unctad.org/speeches/seattle2.htm.; J. Stiglitz. Two Principles of the Next Round. Geneva. September 21, 1999. - http://www.worldbank.org/knowledge/chiefecon/articles/geneva.htm. P. 15.)

⁹⁴ Как отмечают некоторые представители развивающихся стран: мы не против глобализации, мы хотим больше и более справедливой глобализации ( Nusshaum Br. Davos: A Tale of Two Forums // Business Week. February 3, 2000. - http://www.businessweek.com/globdiz/index.html. ).

⁹⁵ Sachs J. Global Capitalism: Making It Work // Economist. 1998. No. 37 (8085). P. 22; St. Fischer. Lessons From a Crisis // Economist. 1998. N 40 (8088). P. 30.

⁹⁶ Cooper R. A Tour of International Financial Reform // Challenge. 1999. No. 4. P. 18; Nayyar D. Globalization: What Does It Mean for Development? // Debroy B. Challenges of Globalization. New Delhi. 1998. P. 20; James H. Is Liberalization Reversible? // Finance and Development. 1999. N 4.

⁹⁷ Справедливости ради следует заметить, что, хотя по индексу экономической либерализации Индия и Китай занимали в 1999 г. соответственно 85 и 86 места, в 90-е гг. степень экономической либерализации этих крупнейших стран Востока, судя по всему, повысилась. Об этом, в частности, можно судить по следующему показателю: в 1990-1997 гг. средний уровень импортных тарифов в Индии сократился с 82 до 30%, а в КНР - с 43 до 18%. ( Williamson J. Whether and when to Liberalize Capital Account and Financial Services // WTO. Staff WP. ERAD-99-03. Geneva. September, 1999. P. 16; Fernald J.G., Babson O.D. Why Has China Survived the Asian Crisis So Well? // Board of Governors of the Federal Reserve System. Interna-tion Financial Discussion Papers. 1999. February, No. 633. P. 1-2; How Free Is Your Country? Index of Economic Freedom, 1999 Ranking // Economist. 1999. N 37 (8136). Survey 20th Century. P. 28; UNDP. Human Development Report, 1999. N.Y. 1999. P. 29.

⁹⁸ Gianini С. The IMF and the Lender-of Last-Resort Function // Finance and Development. 1999. V. 36. N 3; DeLong J.B. Financial Crises in the 1980s and 1990s. Berkeley. September 1, 1999. - http://econl61.berkeley.edu.html.

⁹⁹ Asian Development Bank. Asian Development Outlook, 1999. Hong Kong, 1999. P. 43.

стр. 78

¹⁰⁰ Fischer St. On the Need for an International Lender of Last Resort // Journal of Economic Perspectives. 1999. V. 14. N 4. P. 96.

¹⁰¹ Fischer St. Global Markets and the Global Village in the 21st Century. B. November 19, 1999. - http://www.imf.org/external/speeches/1999/111999.htm.

¹⁰² Заметим, однако, что если размеры прибылей, которые могут быть получены в ходе краткосрочной операции, особенно велики, то налог Тобина не будет большой препоной для утечки капитала (см.: Crise mondiale et marches financiers // Cahiers francais. P., 1999. N 289. P. 61).

¹⁰³ Rogoff K. International Institutions for Reducing Global Financial Instability // Journal of Economic Perspectives. 1999. Fall. P. 24; Wolf M. Preventing Crises // Financial Times. March. 2000. - http://www.ft.com/ftsur-veys/q75a2.htm.

¹⁰⁴ Здесь полезно сделать уточнение. В США и ряде других богатых стран в принципе дают лишь минимальную информацию о состоянии счетов компаний и банков. К тому же, как резонно замечают Брай-нард У. и Перри Г., важна не сама по себе транспарентность счетов, а мнение (представление) о них ( Brainard W.C.. Perry G.L. Summary // Brookings Papers on Economic Activity. 1998. N 2. P. XIV).

Но все же, как считает К. Рогофф, уж лучше больше расходов на усиление транспарентности, чем увеличение необоснованных рисков, трансакционных издержек, связанных с асимметричной информацией о финансово-экономическом состоянии контрагентов, ростом в чем-то, может быть, не вполне обоснованных страхов ( Rogoff K. International Institutions for Reducing Global Financial Instability // Journal of Economic Perspectives, 1999, Fall. P. 28).

¹⁰⁵ Как считает немалое число зарубежных экономистов, компетентная, взвешенная политика государственного интервенционизма в условиях повышенной нестабильности в мире и усиления конкуренции на глобальных по существу рынках, а не самоустранение государства как такового, т.е. активный проры-ночный государственный интервенционизм, - важнейший критерий успеха для многих нарождающихся экономик (Porta R. La, Lorez-de-Silanes F., Shieifer A., Vishny R. The Quality of Government // IBER. Working Paper. No. 6727. Cambridge, 1998. P. 7, 37).

¹⁰⁶ По данным Всемирного банка, разворовывается примерно один-два из трех долларов, предоставляемых в счет помощи бедным (World Bank. Global Economic Prospects and the Developing Countries. Wash., 1998, dec. P. 108).

¹⁰⁷ Резюмируя, не следует все-таки чрезмерно драматизировать нынешнюю стадию глобализации и постиндустриального развития при всех имеющихся сложностях. Ряд стран Востока и Юга имеют определенный потенциал перехода на более современные технологии и методы производства. Информационная революция (ИР), хотя и с весьма "низкого старта", начинает разворачиваться и в менее развитых странах. Этому способствует ряд факторов, в том числе:

а) ИР, по крайней мере на ее начальном этапе, предполагает не сокращение, в увеличение "ручного труда" в производстве программ, чипов и т.п.; б) возможность дистанционной работы и перенос ее в страны с намного более дешевой, чем в развитых странах, рабочей силой.

Немалые успехи отмечены, например, в таком густонаселенном и в целом бедном государстве, как Индия. Несмотря на то что в стране с почти миллиардным населением насчитывается лишь 22 млн. (стационарных) телефонов и один сотовый телефон приходится в среднем на 100 семей, а компьютеры пока что имеют четыре человека из тысячи, темпы ИР в последние годы стали ускоряться. Государство активно способствует развитию телекоммуникаций и существенно ослабило ограничения на проникновение иностранного капитала в информационный сектор.

Индия, похоже, имеет немалые шансы вписаться в стремительно растущий мировой рынок программных продуктов. Дело в том, что в стране ежегодно в общей сложности подготавливается около миллиона специалистов (больше, чем где-либо в периферийных странах), способных разрабатывать компьютерные программы. (Речь идет о ежегодном выпуске примерно 120 тыс. инженеров университетами Индии: к этому необходимо прибавить большое число выпускников политехникумов, а также специальных компьютерных центров, которых насчитывается уже около 3000 и которые увеличиваются примерно на сотню в месяц.)

Немалое число индийских профессионалов-компьютерщиков, почувствовав благоприятную конъюнктуру, стало возвращаться на родину из США и Западной Европы. По данным агентства Goldman Sachs, число индийцев, использующих Интернет, возрастет в ближайшие три года с 2 млн. до 70 млн. человек. К тому же программные продукты, сделанные в Индии, намного (по некоторым оценкам, в среднем не менее чем на 40%) дешевле, чем в США. О буме в информационно- инновационном секторе Индии говорит тот факт, что доля акций индийских компаний, производящих информационные технологии, в общей стоимости капитализации Бомбейской фондовой биржи возросла с 8% в 1998 г. до 30% в 1999 г. По расчетам

стр. 79

экспертов, среднегодовые темпы роста производства программных продуктов в Индии в 1990-е гг. составили 50-60%.

По оценкам аналитическо-консультационной фирмы McKinsey&Co, экспорт из Индии программных продуктов может возрасти с 5-6 млрд. дол. в 2000 г. (10% общей стоимости вывоза) до 50 млрд. дол. в 2008 г. (33%). ( Quah D. Growth and Wealth Creation in the Weightless Knowledge-Based Economy. October 7, 1998. - http://econ.lse.ac.uk/~dquah/tweirlo.html. P. 5; Kripalani M. India Wired // Businessweek, February 21, 2000. - http://www.businessweek com/2000/00 08/b366908.htm; Dertouzos M. A Revolution Just Starting // International Herald Tribune. February 15, 2000).

Постоянный адрес данной публикации: