Источником сведений о монархической традиции на Бали является "Бабад Булеленг". Английский перевод этой хроники с древнеяванского языка был выполнен П. Дж. Уорсли [Worsley, 1972]. В обширном предисловии Уорсли подчеркивает особенности жанра данного произведения и рассматривает этот памятник как своего рода документ, обосновывающий легитимность или нелегитимность правления монархов.

"Бабад Булеленг" возводит генеалогию династии к Ки Густи Нгурах Панджи Сакти, первому правителю Булеленга, государства на севере Бали. Панджи Сакти является реальной исторической личностью. Его правление относится ко второй половине XVII в. и отмечено завоеванием территорий на Бали и Восточной Яве. Именно он положил начало правящему клану княжества Ден Букит, получив легитимное право на трон Булеленга.

Фигура правителя и его государство оказываются в смысловом центре, а миф о власти является лейтмотивом содержания данного бабада. Вместе с тем надо отметить, что "Бабад Булеленг" не дает развернутые или компактные описания "идеального" образа монарха. Последний складывается из разносторонних аспектов содержания самого повествования, включающего множество "указаний" на это. Можно предположить, что при использовании сравнительного эпиграфического и этнографического материала данный памятник позволит проследить важные особенности, отражающие как местные (австронезийские), так и общерегиональные черты концепции власти.

В нашу задачу входило выделение в тексте источника конкретной совокупности реалий и понятий (признаков), относящихся к представлениям о монархической власти, и последующая их структуризация. Было выделено порядка 200 случаев употребления признаков, так или иначе связанных с идеей власти и характеристикой правителя.

При вычленении и отборе признаков мы в принципе руководствовались имеющейся схемой структурного описания монархической концепции в ранних государствах Нусантары, разрабатываемой при опоре на яванский материал [Бандиленко, 1998].

Пространство монархической власти (ПМВ) ориентировано на столичные центры и через них - на сосредоточение власти монарха или группового носителя власти. Однако ПМВ определяется и теми культово-религиозными центрами, а также монархическими и культово-религиозными атрибутами, которые выражают идею пространственной власти центра [Бандиленко, 1998, с. 37].

стр. 5

При изучении нусантарских центров важно помнить, что они зачастую не тождественны понятию "классического" средневекового города, объединяющего в себе административную, социально-экономическую и религиозную функции. В "Бабад Булеленг" нет конкретных подробных описаний города как такового, так как истинным центром городского комплекса был кротон - резиденция правителя. Как и на доисламской Яве, именно кратон (дворец) и был, собственно, городом, о чем свидетельствует сходство таких понятий, как санскритское pura (дворец, город, храм) и образованное от него puri с таким же значением, почти не употреблявшееся в санскрите, однако широко распространенное в местной традиции. Более того, многие выделенные нами понятия, относящиеся к пространственным категориям, подразумевают совпадение значений "город", "резиденция", "дворец", а иногда и "государство"¹ . Часто дворец правителя и прилегающая к нему территория не имели самостоятельной и автономной значимости, а выступали как бы функцией государства. Именно поэтому такие города отличались неустойчивостью, были часты переносы столиц, судьбы которых зависели от нашествий, междоусобных войн, природных катастроф и дурных знамений. Город-столица в более точном его виде появляется лишь в маджапахитский период² . Однако, по описаниям яванской поэмы XIV в. "Нагаракертагама", столичный центр не был резко отделен от остальной территории и состоял из кратона, резиденции знати и ремесленных поселений, перемежавшихся с деревнями и рисовыми полями [Тюрин, 1995, с. 6]. Неотъемлемой частью этой "столицы" являлся храм-пура или храмовый комплекс.

Легитимация власти нового правителя часто сопровождалась переносом столицы и строительством нового кратона. Автор бабада подробно описывает этапы освоения нового столичного центра, причем создается впечатление целого ритуала, необходимого для сакрализации власти монарха и его кратона. Убийство правителя-"конкурента", обретение несметного богатства с корабля Ки Мпу Авванга, наделение крисса³ именем Ки Семанг и обретение титула Нгурах - все это предваряет переселение всех жителей, причем с их согласия, и перенос главного храма из владения Гендис в Панджи. Примечательно, что Панджи Сакти не разрушает⁴ и не строит новый, а именно "наследует" храм этой территории - таким образом как бы происходит передача правителю сакральной силы, необходимой для легитимации его правления.

Перенос же нового дворца⁵ происходит через какое-то время, за которое Панджи Сакти опять проходит несколько этапов ритуала легитимации. Он берет в жены дочь убитого им Ки Пунгакан Гендиса (опять же "с согласия своих подданных"), затем делает своему крису золотую рукоятку особой формы и дает ей имя Ки Авак. Только после того, как "благоволение Ки Панджи Ландунга сбылось"⁶ , Панджи Сакти основывает новое поселение и переносит туда свой дворец⁷ .

¹ См. приложение "Центры и пространство власти".

² Маджапахит - яванское государство конца XIII - начала XVI в.

³ Крис - древняя австронезийская форма холодного оружия, обычно представленная кинжалом с пламевидным лезвием и фигурной рукоятью. В данном источнике крис является важнейшей частью монархической атрибутики и легитимирующей формой выражения власти.

⁴ За надругательство над святынями в храме Бандана войско Панджи Сакти было атаковано роем пчел, каждая "величиной с кулак" [Worsley, 1972, р. 164 - 165]

⁵ Непосредственно о строительстве дворца сказано лишь, что он "был полностью построен его подданными", акцент делается на последовавший через некоторое время перенос кратона в новое владение, основанное Панджи Сакти.

⁶ Ки Панджи Ландунг - великан, который указал границы будущего государства Панджи Сакти.

⁷ На этом, однако, не ограничивается основание столичного центра - последующий перенос столицы и строительство нового дворца (!) ознаменует очередное присоединение земель и "оформление" княжества Булеленг.

стр. 6

Интересно, что с укреплением столичного центра, а следовательно, и своих позиций, правитель Ден Букита начинает вооруженный захват новых территорий. Он начинает назначать наместников управлять подвластными ему территориями, его имя "становится известным во всем мире", "ибо он обладал невероятной силой" (сакти), а также наделяется соответствующим титулом Сакти. Таким образом, с одной стороны, завершается этап восхождения Ки Густи Нгурах Панджи Сакти (так теперь звучит его имя) к власти и укрепления на троне Ден Букита, а с другой - начинается расширение границ государства путем присоединения новых территорий. Вспомним концепцию "священного круга земель", или мандалы, которая, начиная с VII в., проходит через всю историю идеологии власти средневековых государств Нусантары и сопряжена с сакральным организующим воздействием столичного центра в соединении с культово-религиозным пространством. Феномен мандалы часто кладется в основу модели так называемого галактического государства в ЮВА и отражает традиционный принцип "идеального" построения государства и его властных функций. Это образование включает в себя такое же "идеальное" ядро, окруженное определенным числом центров ближней и дальней периферии, которое в данном случае выступает как центр-парадигма и изначально является проекцией космологической структуры [Бандиленко, 1995, с. 27 - 28]. Миф об "идеальном" центре является одним из основных принципов концепции К. Герца о "государстве-театре" (theatre-state): двор и столица как материальное воплощение политической власти являются микрокосмом и воплощением политического порядка⁸ [Geertz, 1980].

В "Бабад Булеленг" таким "идеальным" центром становится новый дворец правителя Сингараджа и прилегающие к нему земли, образовавшие город Булеленг - столицу княжества Панджи Сакти. Второй перенос столичного центра последовал за присоединением яванских земель Брангбангана (Баламбангана), захваченных правителем Ден Букита, "ибо помнил он о благоволении Ки Панджи Ландунга". Эти события сопряжены с очередным этапом ритуала легитимации: появление у короля великого пурохиты (жреца) - необходимого атрибута сакрализации власти монарха, и проводимая Панджи Сакти церемония воронов, которая предвещает победу над княжеством Брангбанган.

Возвращаясь к выделенным нами пространственным категориям, стоит отметить, что границы территорий, и даже самих центров, достаточно размыты - автор не дает конкретных описаний их рубежей. Вспомним сцену встречи Панджи Сакти с великаном Ки Панджи Ландунгом: на востоке будущий правитель видит гору Тойя Аньяр, на севере - "ничего, кроме бескрайнего моря", а на западе - "что-то черное, очертания горы Баньер". Здесь символичен образ Горы, который наряду с концепцией мандалы традиционно известен среди народов ЮВА. В частности, в балийской мифологии⁹ в центре мироздания находится образ космической Горы (в частности, Гунунг Агунг). Она является осью мира, которая соединяет подземный и небесный миры и служит пристанищем богов, воплощает реальную вершину Гунунг Агунг, расположенную на востоке острова Бали. Божеством - духом и покровителем Гунунг Агунг - считается Батара Махадева (индуистский Шива), который в образе Гунунг Агунг олицетворяет мужское начало по отношению к священному озеру Батур. На Гунунг Агунг восходят духи предков, там они воссоединяются с духом горы. Она считается обителью балийско-индуистских богов, возвращающихся после посещения земного мира (главным образом храмов в период религиозных празднеств). Мифологическая

⁸ Второй принцип этой концепции - миграционная мифологема о происхождении правящего слоя.

⁹ В балийской мифологии прослеживается образ мироздания, сочетающего вертикальное (нижний -подземный, средний - наземный и верхний - небесный миры) и горизонтальное (четыре стороны света и центр) членение, закрепившееся под воздействием индуистской и буддийской мифологий [Мифы..., 1987, с. 152].

стр. 7

концепция мировой Горы в образе Гунунг Агунг формировалась на почве древнебалийской религии с участием индуистских образов, а именно образа широко известной по всей ЮВА вселенской Горы индусов Меру (Сумеру, яван. Семеру). Под названием Махамеру Гунунг Агунг у балийцев выступает как небесная Гора, божественная обитель.

Кроме того, появление Гунунг Агунг балийская легенда связывает с представлениями о происхождении острова Бали, который до прихода туда богов (по утверждению М. Коваррубиаса, оскорбленные боги бежали туда с исламизированной Явы [Covarrubias, 1937, р. 6]) был унылой бесплодной равниной. Боги создали на острове горы (Гунунг Агунг на востоке, Батур на севере, Батукау на западе и т.д.) и сделали их местом своего пребывания, центральной же вершиной стала Гунунг Агунг¹⁰ .

Топонимы

К особой группе пространственных категорий относятся многочисленные топонимы (географические векторы ПМВ). Примечательно, что большинство из них (главным образом их этимологии) встречаются в основной части бабада, посвященной Панджи Сакти, и связаны с главными персонажами бабада¹¹ либо непосредственно, либо косвенно, т.е. имеют отношение к его ближайшему окружению, атрибутике и т.д.

Прежде всего напомним об эпизоде появления водного источника Банью Анаман (Тоя Катипат), когда мать будущего правителя Си Лух Пасех Панджи ударила копьем о землю, в результате чего появилась вода (tirta pawitra). Эта сцена важна, так как она связана одновременно с несколькими аспектами концепции монархической власти: с атрибутами власти (священной регалией - копьем Ки Тунджунг Тутур или Ки Пангкаджататва), генеалогией правителя (образ матери Панджи Сакти), мифом о власти (непосредственное участие богов в судьбе героя). В данном контексте подчеркивается связь хтона (земли), воды и женского начала, характерная для балийской религиозно-мифологической традиции.

Такие географические реалии, как гора Тоя Аньяр, "бескрайнее море" и "очертания горы Бангер", обозначают рубежи будущего государства Панджи Сакти. Это именно то пространство, которое смог увидеть юноша соответственно на востоке, на севере и на западе, когда великан Ки Панджи Ландунг поднял его над землей. Таким образом, великан наделяет принца легитимным правом на власть над этой территорией, а также указывает, что центром станет Ден Букит. Кроме того, с помощью топонимов обозначаются рубежи подвластного ему пространства, например: "Население, живущее к востоку от реки Be Нирмала и во владении Тоньяр от моря до гор, благоговейно подчинилось". Очевидно, подобные уточнения подчеркивают масштабность и величие власти Панджи Сакти, возможно, автор использует их нарочито с целью придания описанию большей достоверности.

Перенос владения Гендис и главного храма на новое место, а также строительство дворца являются неотъемлемыми элементами перехода власти в руки нового правителя Панджи Сакти и ее легитимации. Автор бабада подчеркивает, что Панджи Сакти совершает все это "с согласия всех жителей", которые "были непоколебимо преданны своему господину" и "готовы были служить ему до самой смерти". "Дворец Ки Густи Нгрурах Панджи был полностью построен его подданными". Место, где был заложен новый дворец, получило название Сукасадда-Сангкет, "потому что король и все его подданные всегда были счастливы" (akasukan). Значение слова "Сангкет" в

¹⁰ По другой версии, содержащейся в сборнике "Усана Бали", эта гора - часть горы Махамеру - была перенесена богами на Бали с острова Ява.

¹¹ Например, лес, в котором любил охотиться Панджи Сакти, получает название Буруван (от abuburu - "охотиться") и т.п.

стр. 8

данном случае не разъясняется, однако его этимология встречается далее в тексте -так было названо место, где между Панджи Сакти и его священнослужителем Сри Багаванта Сакти Нгурахом было достигнуто полное взаимопонимание и согласие (asaηketa), благодаря которым их дружба стала "примером для всего мира".

Эпизод основания самого Булеленга невероятно богат топонимами и их этимологиями. Интересно, что большинство из них имеет лишь косвенное отношение к Панджи Сакти, а связано в основном с его атрибутикой (в данном случае с его ездовым животным - ваханой). Например, район, где было построено стойло (petak) для слона правителя, так и было названо Петак; а место к северу от него, где проживали двое яванских (Yawa) слуг, ухаживающих за слоном, - Петак Джава.

Само название "Булеленг" скорее всего восходит к древнеяванскому слову buleleη), что означает "сорго". В хронике лишь говорится, что "Сри Панджи Сакти... построил дворец на полях тегал Балалака, где люди выращивали сорго". Можно также предположить и связь этого топонима с ibu leleη) (Уорсли предлагает свой перевод -"искривленное святилище", однако этимология этого значения не совсем ясна и представляется маловероятной).

Как уже говорилось, столичные центры бесспорно занимают особое место в системе пространственных категорий, являясь наряду с остальными аспектами ПМВ неотъемлемыми и легитимирующими элементами власти монарха. Дворец (рига) Панджи Сакти получает название Сингараджа, "ибо смелость короля воистину не уступала храбрости льва" (siηha). Подобное сравнение как элемент идеального образа монарха встречается в "Рамаяне": правитель, как и царь зверей лев, готов пойти на все, чтобы уничтожить всех врагов, угрожающих его владениям [Worsley, 1972, р. 48]. Кроме того, трон, на котором восседает правитель, называется siηhasana, т.е. "львиное место".

В некоторых случаях бабад не дает объяснения появления того или иного топонима, например Ромарсана. Такое название получает дом пурохиты Панджи Сакти и место, где он располагается.

В бабаде встречаются лишь два топонима, связанные с армией Панджи Сакти. Однако интересно, что их этимология восходит к двум противоположностям: Тахен Шьят получает название поле битвы между героическими армиями Ден Букита и Баденга, тогда как деревня, население которой пострадало (kapanesan) от варварства армии Ки Густи Нгрурах Панджи Сакти, стала называться с тех пор Панасан.

Следует отметить, что роль топонимов не ограничивается прямыми или косвенными характеристиками образа правителя и его деятельности. Важно то, что автор хроники, наделяя их своеобразной "легендарностью", тем самым связывает прошлое с настоящим. В этом ему помогают такие дополнения-характеристики, как "и по сей день" (katekan iη maηke), "и на вечные времена" (katekan iη dlaha) или более уклончивые типа "вот так и появилась легенда" / "вот таким и стал сейчас этот рассказ" (maηkana kacaritanya nuni). Даже если такого явного указания в тексте нет, то связь все равно очевидна, так как многие топонимы, пусть даже без прилагаемых к ним этимологии, действительно являются реальными географическими названиями, которые существуют и по сей день.

Временное пространство

Важно помнить, что пространственные категории - это концептуальные реалии, подразумевающие в том числе и временной план рассмотрения, т.е. "временную глубину пространства"¹² . Имеются в виду прежде всего преемственность династий и восхождение власти к предку-основателю.

¹² Кроме того, ПМВ имеет горизонтальный план (географические векторы) и вертикальный, выражающий власть в социальном пространстве [Бандиленко, 1998, с. 37].

стр. 9

Временные ориентиры отражают особенности менталитета и политической культуры самих балийцев, их "философию истории"¹³ , концепцию времени (в том числе циклическую теорию времени¹⁴ ) и т.д. Дело в том, что в основе традиционной балийской историографии лежит категория долженствования, т.е. прошлое воспринимается не просто как "то, что имело место быть", а "как это должно было быть" (Кузнецова, 1984, с. 14). М. М. Бахтин называет это "исторической инверсией"¹⁵ . Такие культурные стереотипы, определяющие ход исторического повествования, были заложены именно в литературной традиции, что во многом и объясняет тесную взаимосвязь бабадов и художественной литературы¹⁶ . Вспомним хронотоп¹⁷ ("время-пространство") - термин, определяющий существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, их неразрывность. Время сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым. Пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории, т.е. осмысливается и измеряется временем [Бахтин, 1975, с. 234 - 235]. Кроме того, стоит отметить концепцию Мирча Элиаде о мирском и священном времени [Элиаде, 1994]. Балийцы живут как бы в двух планах времени, наиболее значимым из которых является для них в силу религиозности время священное, периодически восстанавливаемое посредством обрядов и праздников. Течение мирского времени также периодически останавливается включением в него с помощью обрядов и праздников священного времени. Причем это священное время одновременно является мифическим, поскольку идентифицируется не с историческим прошлым, а с мифологией, которая тесно переплетена на Бали с реальной историей.

Бабады в первую очередь стоит рассматривать как "взгляд" балийцев на их прошлое и средство его реконструкции с целью раскрытия значимости настоящего и установления преемственности и порядка. Важно исследовать эти хроники в контексте того, в каких условиях и для чего они создавались. По словам Х. С. Нордхолта, "эти генеалогические повествования отражают постоянную диалектическую взаимосвязь между изменяющимся политическим контекстом и переформулированным представлением о прошлом" [Nordholt, 1992, р. 33].

Таким образом, легитимация власти правителя основывалась не на его настоящем положении или выдающихся заслугах (хотя эти факторы учитывались), а на выявлении его далекого, но славного прошлого. Политический порядок, однажды установленный, символизировал контроль над прошлым. По словам И Ваян Рекена, современного балийского историка, "при завоевании соседних территорий правитель становился не только обладателем савахов [рисовых полей] и женщин, а также и местной истории" [Nordholt, 1992, р. 38] .

¹³ Термин, примененный С. С. Кузнецовой [Кузнецова, 1984].

¹⁴ Согласно этой теории, жизнь непрерывна, и событие происходит только тогда, когда соприкасаются независимо существующие жизненные циклы. Каждому событию жизненного круга придается сакральное значение, и оно приобретает место в ряду обрядов. Исследователь полагает, что эти представления лежат в основе балийских календарных систем: лунно-солнечного календаря сака (или шака; 360 дней) и жреческого календаря вуку (или уку; 210 дней). Они сосуществуют одновременно. Согласно представлениям балийцев, жизнь каждого человека состоит из временных циклов, счастливых и несчастливых, сменяющих друг друга. Особо отмечаются дни совпадения двух календарей [Lansing, 1983, р. 52 - 53].

¹⁵ "Определяя ее несколько упрощенно, можно сказать, что здесь изображается... то, что... по существу является целью, долженствованием, а отнюдь не действительностью прошлого" [Бахтин, 1975, с. 297 - 298].

¹⁶ В балийской литературе в принципе нет отдельных жанров "история" и "художественная литература" [Nordholt, 1992, р. 27].

¹⁷ Термин, введенный М. М. Бахтиным [Бахтин, 1975].

стр. 10

Интересно проследить, насколько события, описанные в "Бабад Булеленг", соответствуют реальным историческим событиям. Безусловно, "однобокий" и узкий подход неуместен в отношении бабадов, учитывая их жанровую специфику, однако в данном случае важно выделить те способы, которые использует автор хроники для выявления того самого "далекого, но славного прошлого". Например, передача Панджи Сакти яванских земель Баламбанага и Джембраны правителю Менгви в знак его дружбы выглядит несколько "неуместно" и странно, учитывая их значимость для правителя Ден Букита: присоединение этих земель стало заключительным актом реализации благоволения Ки Панджи Ландунга. Кроме того, в ожесточенном бою при Баламбангане погиб старший сын Панджи Сакти. Очевидно, что автор бабада нарочито умалчивает о некоторых фактах или даже искажает их, пытаясь придать им более "выгодную" окраску. Х. С. Нордхолт приводит два критерия, по которым составители подобных текстов реструктуризировали довольно хаотичное прошлое в упорядоченные и знаменательные события¹⁸ . Во-первых, для литературного повествования необходимо было обрисовать сложные перипетии и процессы "суммирующими фактами". Во-вторых, желание противостоять угрозе порядка требовало создания упорядоченного прошлого с логически развитой схемой [Nordholt, 1992, р. 38].

Возвращаясь к временным категориям, прежде всего стоить выделить такие, как pe ηjpe ηani η diwa ауи или ri pameeneriη dawasa ауи ("в благоприятный день"), а также ri kalani η asubadiwasa ("в неблагоприятный день"). Так, "в один благоприятный день Си Лух Пасек Панджи помочилась". Наступив на ее мочу, правитель Сри Аджи Далем Сагенинг таким образом выделил ее исключительность. Наоборот, "в один неблагоприятный день он [Ки Пунгакан Гендис] поехал в отдаленное место на петушиный бой на своем гнедом коне" - в этот день он был убит Панджи Сакти. Очевидно, что с помощью подобных временных конструкций автор подводит к тому или иному событию, выделяя его важность.

Кроме того, по количественному критерию лидируют такие формулы, как arawas-rawas puna η kala / pira kuna η lawasnya / pira kuna η lamanya ("через некоторое время", "прошло какое-то время, когда"). Они служат своего рода "связками" между событиями. Автор нарочито использует неопределенные конструкции, чтобы не нарушать событийного повествования, хотя в реальном времени они могут подразумевать под собой и несколько дней, и десятки лет. Это пример "субъективной игры временем", под которым М. М. Бахтин понимал "растяжения и сжимания его..., исчезновения целых событий как не бывших и др." [Бахтин, 1975, с. 305].

Отдельно стоит отметить роль prodigia, т.е. различных предзнаменований и их истолкований. В prodigia, то есть в предзнаменованиях судьбы как отдельных дел и начинаний человека, так и всей его жизни, индивидуально-личное и публично-государственное неразрывно сливаются. Prodigia - важный момент при начале и совершении всех государственных начинаний и актов [Бахтин, 1975, с. 288 - 289]. Вспомним встречу Панджи Сакти с великаном, указавшим на границы его будущего государства. Далее интересен сюжет проведения правителем церемонии воронов, которая предваряет военный поход на Баламбанган.

Анализируя пространственные категории, мы видим, что события в прошлом, настоящем и будущем неразделимы и глубоко взаимосвязаны. Автор все время стре-

¹⁸ Например, вместо более или менее "спланированного" и "целенаправленного" процесса экспансии, перед нами беспорядочная смена событий. Или вместо одного лидера, который олицетворяет собой рождение династии, как минимум, два правителя - отец и сын, вместе основавшие негару. Согласно бабаду, процесс основания занял всего лишь пару лет и состоял из нескольких решающих битв, тогда как другие источники утверждают, что обоим правителям понадобилось десятки лет, чтобы преуспеть [Nordholt, 1992, р. 37 - 38].

стр. 11

мится подчеркнуть эту связь времен, точнее, как бы "стереть" ее: время одно, все события предопределены и подвластны ему. Вспомним теорию "вертикального" мира Данте: временная логика этого мира - чистая одновременность всего. "Чтобы понять мир, нужно сопоставить все в одном времени, то есть в разрезе одного момента, нужно видеть весь мир как одновременный" [Бахтин, 1975, с. 306 - 307].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бандиленко Г. Г. Религиозно-идеологическая концепция монархической власти как объект систематического описания // Вестник Московского Университета. N 4. М., 1998.

Бандиленко Г. Г. Центр власти и власть центра (к проблемам изучения монархической концепции столичных образований в ранних государствах Нусантары) // Города-гиганты Нусантары и проблемы их развития (Малайско-индонезийские исследования, выпуск VI). М., 1995.

Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики // Исследования разных лет. М., 1975.

Кузнецова С. С. Яванские хроники XVII-XVIII вв, как источник по истории Индонезии. М., 1984.

Мифы народов мира. Энциклопедия. Т. 1. М., 1988.

Тюрин В. А. Типология доколониального города Нусантары // Города-гиганты Нусантары и проблемы их развития (Малайско-индонезийские исследования, выпуск VI). М., 1995.

Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994.

Covarrubias M. Island of Bali. L., 1937.

Geertz С. Negara: the Theatre-State in XlXth Century Bali. Princeton, 1980.

Lansing St. The Three Worlds of Bali. N.Y., 1983.

Mardiwarsito L. Kamus Jawa Кипа (Kawi)-Indonesia. Ende-Flores, 1978.

Nordholt H.S. Origin, Descent, and Destruction: Text and Context in Balinese Representations of the Past // Perspectives on Bali, Indonesia, 1992. N 54 (October).

Worsley P.J. Babad Buleleng. The Hague, 1972.

Zoetmulder P.J. Old Javanese-English Dictionary. Vol. I-II. The Hague, 1982.

Приложение

ЦЕНТРЫ И ПРОСТРАНСТВО ВЛАСТИ

стр. 12

-----

Источники: [Mardiwarsito, 1978; Zoetmulder, 1982].

стр. 13

Постоянный адрес данной публикации: