Хроника гражданской войны в Сибири и изгнания в Китае. Дневники Петра Васильевича Вологодского. Hoover Institution Press, Stanford University. Stanford (California). 2002. Vol. 1, 456 p., vol. 2, 472 p.

Одним из актуальных направлений отечественного источниковедения является поиск и публикация новых документов и материалов, посвященных проблемам истории гражданской войны в России 1917 - 1922 годов. Заметный интерес наблюдается к публикациям воспоминаний военных деятелей, которым в тех условиях принадлежала значительная власть¹ .

Но, увы, огромный объем воспоминаний, дневников, очерков, принадлежавших представителям "гражданской власти" в Белом движении известен лишь ограниченному кругу специалистов. Тем не менее, в последние годы наметилась тенденция к публикациям и этого рода источников. Нельзя не отметить выход в свет переписки российских послов в Париже и Вашингтоне В. А. Маклакова и Б. А. Бахметьева, мемуаров депутата 3-й и 4-й Государственной Думы Н. В. Савича, воспоминаний министра Временного Сибирского правительства И. И. Серебренникова² .

Издание на русском языке двухтомного собрания дневников премьер-министра Временного Сибирского (июнь-ноябрь 1918 г.) и Российского правительств (ноябрь 1918 - ноябрь 1919 гг.)

Петра Васильевича Вологодского можно считать заметным событием в научной жизни.

Один экземпляр дневников хранится в фондах Государственного архива Российской Федерации (далее - ГАРФ), другой - в Гуверовском институте войны, революции и мира. Экземпляр, хранящийся в фондах ГАРФ (фонд 5881, образованный из материалов Русского Заграничного исторического архива в Праге), еще в 1920-е годы должен был публиковаться в одном из предполагавшихся выпусков "Архива русской революции" И. В. Гессена ³ . Основой рецензируемого издания стал экземпляр дневников, хранящийся в архиве Гуверовского института. Следует отметить, что экземпляр ГАРФ, более тщательно обработан, в нем меньше авторских вставок и вклеек, но оба они одинаково репрезентативны как исторические источники.

Дневник нередко цитировался отечественными и зарубежными учеными как важный документ по политической истории Белой Сибири. Частично он был опубликован в документальном сборнике "Россия антибольшевистская. Из белогвардейских и эмигрантских архивов", изданном ГА.

стр. 163

Труканом в 1995 году⁴ . Однако настоящую публикацию дневников, подготовленную историками С. М. Ляндресом и Д. Вульфом можно считать наиболее полной. При ее подготовке использовались не только источники, хранящиеся в Гуверовском архиве, но и многочисленные дополнения, поправки, внесенные в первоначальный вариант текста. Эти уникальные свидетельства были предоставлены ныне здравствующей в Австралии дочерью Вологодского - Зинаидой Петровной. Материалы из семейного архива существенно дополняют многие записи за 1918 - 1919 годы. Публикация отражает эмигрантский период жизни Петра Васильевича (1920- 1925 гг.), тогда как записи дневника, хранящегося в России, заканчиваются на 1920 годе.

"Решил вести дневник. Российская революция, по-видимому, переживает новый фазис своего бытия, быть может, более сложный и бурный, чем было до сих пор..." (т. 1, с. 75). Таким словами (запись от 24 мая (6 июня) 1918 г.) начинается дневник будущего главы Российского правительства. Подобная оценка Вологодским своих записок уже предполагает некоторую долю пристрастности автора, но в нем нет ни самовосхваления, ни самооправдания. Звучит взвешенный, скупой на эмоции, практически лишенный рассуждений на "глобальные" темы, и, в то же время, насыщенный фактами, живой голос трагической эпохи.

Одними из первых актов после ликвидации советской власти в Омске должны были стать, по мнению Вологодского, указы, восстанавливающие разрушенную судебную систему. Здесь автор проявил себя не только как профессиональный юрист, но и как убежденный сторонник эффективного законодательства. Однако очень скоро текущая политическая жизнь захватила все время председателя сперва Временного Сибирского правительства, а затем Российского правительства. Характерно отношение Вологодского к предложению возглавить антибольшевистское движение в Сибири: "Ох, не по плечу мне эта задача. Я предпочел бы остаться на посту старшего председателя Судебной палаты. Я так люблю судебное дело и вовсе не чувствую потребности в бурной политической деятельности..." (т. 1, с. 79).

Многими современниками и историками эти слова воспринимались как проявление слабости, пассивности премьера. Довольно распространенной стала точка зрения, что Вологодский вообще был не способен заниматься политической деятельностью по причине старости (возраст 55 лет уже можно считать "политической старостью"?) и болезней, на которые он периодически жалуется в дневнике. И вполне естественное в тех условиях состояние усталости (т. 1, с. 92))

не стоит воспринимать как проявления некоей "неизлечимой болезни". Напротив. В тех (немногочисленных) случаях, когда он упоминал о своем нездоровье, Вологодский не впадал в отчаяние, а, наоборот, постоянно находил в себе силы для работы, для борьбы. В день своего 58-летия (в Тяньцзине) он записывает: "...я чувствую себя крепким и вполне трудоспособным. Мне почему-то кажется, что я проживу до 74 или даже до 77 лет (Петр Васильевич прожил 62 года. - В. Ц.)... Если мои предчувствия о продолжительности моей жизни меня не обманывают, то я еще могу надеяться вернуться в Сибирь и доживать там свой век..." (т. 2, с. 13).

Второй, не менее распространенный упрек Вологодскому, как, впрочем, и большинству его министров, - это их "провинциализм", неспособность решать проблемы общероссийского масштаба. Став главой Российского правительства, Вологодский, по мнению критиков, только вредил своими политически наивными и подчас чересчур откровенными заявлениями о внутренней политике. Во внешней политике он так и не поднялся выше уровня "провинциального интеллигента". Впрочем, "провинциализм" Временного Сибирского Правительства вполне объясним. 1918 г. дал много примеров антибольшевистских правительств, выражавших преимущественно местные интересы (Крымское Краевое правительство, Временное правительство автономной Сибири, Временное управление Северной области, Донское Войсковое правительство).

Не стало исключением и сибирское областничество. В условиях отсутствия сколько-нибудь прочной, законной власти, гораздо больше шансов уцелеть в круговерти гражданской войны имели те властные структуры, которые опирались на прочный фундамент местных экономических и политических ресурсов. Не случайно накануне работы Уфимского государственного совещания будущий глава Уфимской директории, эсер Н. Д. Авксентьев заявлял: "...образование областных правительств вполне естественно. После свержения большевистской власти в той или иной области образовывается брешь, пустота, которую восполнить необходимо, необходимо кому-нибудь взять в руки впасть, так и возникают правительства..."⁵ . Правда, позднее, в 1919 г., когда от омских министров потребовались эффективные стратегические решения, касающиеся всей России, они далеко не всегда действовали своевременно и профессионально. Это приводило и к серьезным конфликтам, интригам, борьбе за влияние, сковывало законодательную инициативу белых правительств других регионов России.

Материалы дневника свидетельствуют, что уже в 1918 г. Вологодский и возглавляемый им

стр. 164

кабинет стремились приобрести статус всероссийских. Это отчетливо проявилось во время поездки Вологодского в сентябре на Дальний Восток и переговоров о самороспуске Временного правительства автономной Сибири и Делового кабинета управляющего КВЖД Временного верховного правителя России ген. Д. Л. Хорвата. Записи, относящиеся к этому событию, довольно фрагментарны. Привлекают внимание отчетливые нотки властности, единодержавия: "...в составе нашей делегации всесторонне обсуждался вопрос о необходимости Сибирскому правительству взять на себя функции Всероссийского... происходило совещание о том, как отнестись все-таки к правительствам, создавшимся во Владивостоке - к Сибирскому и Хорвату. Решено было единогласно в целом не признавать ни того, ни другого, и если они откажутся от подчинения нашему правительству, то принять самые решительные меры вплоть до ареста их состава..." (т. 1, с. 131 - 132). "Тельберг (юрисконсульт Временного Сибирского правительства. - В. Ц.) выработал проект обращения к населению о вступлении во власть Сибирского Временного правительства с аннулированием всех других местных правительств. Обращение было составлено в решительном тоне, пожалуй, даже в резком и грозном, как может говорить с успехом только правительство, чувствующее за собой силу..."(т. 1, с. 136 - 137). Самороспуск правительства П. Я. Дербера и кабинета ген. Хорвата стал первым шагом на пути к образованию единого общероссийского антибольшевистского центра. О "сибирском областничестве" в это время никто не вспоминал.

Следующим важным событием в истории российского Белого движения стала ликвидация Уфимской директории и образование Российского правительства, утвердившего в качестве Верховного правителя России адмирала А. В. Колчака. Вологодский подробно описывает это событие в дневнике. Подчеркивая неизбежность перехода к структуре всероссийской власти, он, вместе с тем, считал, что ее становление не должно быть связано с конфликтами, противостоянием. Политик-идеалист был возмущен фактом ареста офицерами казачьего отряда И. Н. Красильникова в ночь с 17 на 18 ноября членов Директории, социалистов-директоров Н. Д. Авксентьева, А. А. Аргунова и В. М. Зензинова и собирался подать в отставку, о чем и заявил во время заседаний Совета министров. Собрав 18 ноября экстренное заседание кабинета, Вологодский потребовал немедленно судить всех участников переворота (т. 1, с. 184). Подобное поведение лучше всего опровергает расхожий тезис об осведомленности и заинтересованности Вологодского в совершенном перевороте. Но его благородное негодование встретило весьма негативную реакцию остальных министров. Управляющий делами Г. К. Гинс "доказывал, что Красильников сделал только то, что давно надо было сделать, что арест его не встретит сочувствия в общественной среде, ибо Директорией давно все недовольны... Гинса дружно поддерживали другие члены Совета Министров..." (т. 1, с. 184).

Вологодский не только остался на своем посту, но и стал носителем Верховной Всероссийской власти (Верховный Правитель России по так называемой Конституции 18 ноября 1918 г. законодательно подчинялся Совету министров). Введена была должность диктатора, им был провозглашен адмирал А. В. Колчак.

Знакомство с ним состоялось у Вологодского во время его поездки во Владивосток 20 сентября. "...Колчак произвел на меня очень приятное впечатление" (т. 1, с. 138). И хотя во время голосования по кандидатуре Верховного правителя в Совете министров Вологодский отдал свой голос ген. Хорвату, в дневнике нет принципиальной критики Колчака, который, по оценке Вологодского, всегда стремился сохранить единство власти, неоднократно разрешал назревавшие конфликты (т. 1, с. 231).

В дневнике немного упоминаний об успехах Российского правительства, что, разумеется, вовсе не означало его бездеятельности (достаточно просмотреть лишь описи огромных фондов делопроизводства Совета министров в ГАРФ). На протяжении всего "Омского периода" Белой Сибири Вологодский оставался фигурой политического центра. "Почетный гражданин Сибири" прекрасно понимал все недостатки административного аппарата и лично для себя не исключал возможности отставки, неоднократно упоминая об этом на страницах дневника.

Уже в зарубежье, остро чувствуя несправедливость упреков в стремлении "удержаться у власти", в "непомерном честолюбии", в "предательстве интересов Сибири во имя интересов России", он отмечал (запись от 25 мая 1921 г.): ".. .написал письмо в редакцию "Русского эхо" под заглавием "Вынужденное объяснение", где я описал, как я не хотел принять министерского поста, как я им потом тяготился, доказывая, что пост министра в революционном правительстве не наслаждение, а сплошное мучение..."(т. 2, с. 30).

Повышенное внимание Вологодского к роли "общественности" в формировании политической системы как нельзя лучше раскрывает его протокольная запись совещания Совета Министров по вопросу об организации сибирского Земско-Городского Союза. Образование "Всесибземгора" должно было создать серьезную основу для сотрудничества "власти и общества" (т. 1, с. 263 - 269). Но, реальность оказалась го-

стр. 165

раздо жестче. Уже с середины 1919 г. земства и городские управы Сибири, Дальнего Востока все чаще и чаще заявляли о своей оппозиции политическому курсу правительства Колчака - Вологодского. Власть шла на уступки (т. 1, с. 295 - 296).

Из заслуживающих внимания политических эпизодов последних недель Омского правительства Вологодский выделяет обсуждение вопроса о перспективах смены внешнеполитического курса в связи с образованием в Латвии корпуса немецких добровольцев, под командованием ген. фон дер Гольца. В составе корпуса находились и русские части Западной добровольческой армии ген. Бермондт-Авалова. В этой связи ставился вопрос о возможной внешнеполитической ориентации на Германию. Заседание Совета Министров, посвященное этому вопросу, прошло довольно единодушно. Большинство министров, не исключая и самого премьера, в принципе не отрицало возможности сотрудничества с Германией (ведь война уже закончилась) и стремилось к получению максимальной информации о происходящих в Прибалтике событиях (т. 1, с. 310 - 315).

Оставление Омска, неожиданное на фоне категорических заявлений генералитета о готовности к его "обороне", начало Великого Сибирского ледяного похода и переезд правительства в Иркутск - все это роковым образом повлияло на судьбу "всероссийской власти". 22 ноября 1919 г. Вологодский получил извещение о своей отставке. Он понимал необходимость подобного акта и в дневниковых записях отстранение от должности премьера не оспаривается.

Заключительные события периода Белой Сибири - описание иркутских событий зимы 1919 - 1920 годов. Вологодский оставался в городе, возглавляя Комиссию по выработке положения о выборах в Учредительное собрание. Накануне эсеровского мятежа Политцентра он давал интервью одной из японских газет, в котором беспристрастно и довольно оптимистично оценивал перспективы внутриполитической деятельности обновленного состава правительства: "...То обстоятельство, что теперешний Совет министров хорошо сознает ошибки прошлого, что он решил бороться самым энергичным образом с произволом, главным образом, военных властей и недобросовестностью агентов власти, а также и то обстоятельство, что во главе Совмина стал столь волевой человек, как В. Н. Пепеляев, имеющий к тому же за своей спиной брата-героя (генерала А. Н. Пепеляева, бывшего командующего Сибирской армией. - В. Ц.), служат порукой, что дело налаживания жизни в Сибири стоит уже вовсе не так безнадежно, как думают многие..." (т. 1, с. 343). Но скорый приход к власти эсеровского Политцентра, выдача адмирала Колчака и премьера Пепеляева, реальная перспектива собственного ареста заставили Вологодского покинуть Россию.

Живя в различных городах Китая, Вологодский нарисовал на страницах дневника поразительные по своей точности картины жизни русских военных, чиновников КВЖД, гражданских беженцев в Китае в начале 1920-х годов. Во многом примечательны оценки руководства Российским правительством в прошедший период. Сквозь все эти зарисовки эмигрантского быта проходит одна мысль - память о России и надежда на возвращение домой. "Но политическая обстановка, писал Вологодский, ничего не обещает лучшего. Большевики-коммунисты внутри России все крепнут и крепнут, несмотря на недовольство народа..." (т. 2, с. 9).

Примечательны последние записи, датированные весной-летом 1925 года. В результате приказа N 94 управляющего КВЖД сотни русских служащих были поставлены перед выбором: принимать советское гражданство или увольняться с работы. Вызванный для беседы к управляющему А. Н. Иванову (29 мая 1925 г.), на вопрос о нежелании перехода в советское гражданство Вологодский ответил: "...Я потерял бы свое лицо, если бы я решился на этот шаг... вообще я избираю тяжелый для себя путь в жизни. Но не могу иначе поступить..." (т. 2, с. 275 - 276). Через несколько месяцев его на стало.

Издание снабжено добротными комментариями и научным аппаратом, второй том заканчивается практически полной библиография трудов по истории Белой Сибири.

"...Ошибки, которые мы делали на своем пути, оценит только история, история же и оправдает нас в этих ошибках..." (т. 1, с. 333) - эти слова Вологодского на заседании Совета министров 25 ноября 1919 г. (последнего под его председательством), как нельзя лучше характеризуют жизненный путь этого незаурядного политика Белого движения.

Примечания

1. ТУРКУЛ А. В. Дроздовцы в огне. Л. 1991; СЛАЩОВ-КРЫМСКИЙ Я. А. Белый Крым. 1920 г. Мемуары и документы. М. 1990; Марков и Марковцы. М. 2001; БУДБЕРГ А. Дневник. М. 2003 и др.

2. Совершенно лично и доверительно. Б. А. Бахметьев - В. А. Маклаков, Переписка. 1919 - 1951 гг. Т. 1 - 3. М. 2001, 2002, 2003.

3. ГАРФ, ф. 5881, оп .2, д. 773.

4. Дневник П. В. Вологодского (из хроники антибольшевистского движения в Сибири), 1923 г. - Россия антибольшевистская. Из белогвардейских и эмигрантских архивов. М. 1995, с. 121 - 253.

5. Уфимская жизнь, 19.VIII.1918.

Permanent link to this publication: