Выход в свет книги известного монголоведа С.К. Рощина - событие далеко не рядовое. Эту работу ждали специалисты, она будет интересна и широкому читателю, ибо вопреки распространенному мнению, что мы хорошо знаем Монголию, оказалось, что это практически неизвестная нам страна. Причина подобного парадокса кроется не в нашем легковесном или снисходительном отношении к истории Монголии, а, скорее, в сложившемся еще в советский период и полностью сохранившемся до наших дней восприятии монгольского прошлого, включающем такие стереотипы, как "красные конники Сухэ-Батора", "некапиталистический путь развития", "младший брат" и т.д. Кто руководил ЦК МНРП и что реально происходило в Монголии в 20-40-е годы, знают практически единицы. Рецензируемая книга, основанная на уникальных архивных документах, рассекреченных в начале 90-х годов, не только проливает свет на неизвестные страницы истории Монголии, но и фактически является своеобразной энциклопедией политических процессов, происходивших в монгольском обществе в 20-40-е годы XX в.

На страницах монографии представлена галерея портретов малоизвестных широкому читателю монгольских революционеров, коминтерновцев, советских политиков, которые и делали революцию в Монголии. Прежде всего, это первый премьер народного правительства Д. Бодо (расстрелян в 1922 г.), председатель МНП С. Данзан (расстрелян в 1924 г.), буряты- коминтерновцы Э. Ринчино, Ц. Жамцарано, руководители МНР и МНРП в 1924-1928 гг. Ц. Дамбадорж, Н. Жадамба, премьеры Б. Цэрэндорж, А. Амор и многие другие. Автор не просто документально точно и предельно правдиво возрождает для истории трагическую судьбу этих людей, он как бы сам вместе с ними проходит их жизненный путь, прослеживает их внутреннюю мотивацию в тех или иных действиях.

В книге по-новому дается характеристика народной революции 1921 г., т.е. с учетом всех политических факторов, действовавших в Монголии и за ее пределами. На первый план С.К. Рощин выдвигает деятельность Коминтерна и его восточных структур (Сиббюро РКП(б), Дальбюро, Дальневосточного Секретариата ИККИ) (с. 26-53), унгерновский поход на Монголию, непосредственно повлиявший на революционные события (с. 8- 26), "китайский фактор" и другие обстоятельства. В этой связи следует заметить, что монгольская революция была стимулирована гражданской войной в России. Одновременно она явилась отражением как опыта, так и нерешенности задач монгольского национально-освободительного движения

стр. 202

1911-1912 гг. Революция 1921 г. фактически интегрировала два противоречивых момента: 1) традиционный панмонголизм и идеи движения 1911-1912 гг., довольно удачно позаимствованные у "старого" теократического руководства новым революционным правительством, и 2) идеологическое влияние Советской России и Коминтерна, видевших в Монголии удобный объект мировой, в данном случае восточной, революционной политики, а также выгодный стратегический "буфер" на дальних рубежах.

С. К. Рощин подробно анализирует все коллизии переговоров, позицию монголов по тем или иным вопросам, не всегда совпадающую с советским подходом, в процессе подписания советско-монгольского соглашения от 5 ноября 1921 г. - первого международного документа народного правительства Монголии. Автор отмечает и особенности международной ситуации того времени, прежде всего действие "китайского фактора", проявлявшееся в том, что Москва в тот период находилась в стадии восстановления официальных отношений с Китаем и не хотела ссориться с ним из-за Монголии. Тем не менее соглашение между Советской Россией и Монголией было подписано и стало первым международно-правовым актом, закладывавшим основы советско-монгольского союза. Соглашение объективно возрождало традиционные российско-монгольские связи, прерванные "смутными временами" 1917-1920 гг. Официальное признание со стороны Советской России, несмотря на усиление идеологической зависимости, давало Монголии определенные политические, экономические и военные гарантии сохранения ее государственности и независимости от Китая.

С. К. Рощин первым в современном российском монголоведении затронул проблемы политической борьбы в монгольском руководстве. Автор объективно освещает политику Советской России и Коминтерна, не скрывая негативных и порой разрушительных ее последствий для монголов.

В связи с работой С.К. Рощина возникают некоторые общие вопросы, связанные не только с судьбой Монголии.

Во-первых, относительно теории "некапиталистического пути развития". В контексте монгольского опыта хотелось бы выяснить, что лежало в основе этой теории: конкретная практика развития отсталых советских республик Средней Азии или же изначальные теоретические установки классиков большевизма, подгонявшиеся под среднеазиатские и монгольские реалии? Являлась ли эта теория адекватным отражением социально-экономических и политических процессов, действительно происходивших в советской Средней Азии, Закавказье и Монголии, или она носила абсолютно искусственный идеологически-конъюнктурный характер?

Во-вторых, по поводу оценки роли Коминтерна в отсталых странах Востока. Отмечая наличие негативных, разрушительных последствий деятельности Коминтерна в Монголии, автор в целом все же подчеркивает преобладающее позитивное влияние этой организации на политическую и общественную жизнь монгольского общества. Соотношение конструктивной и деструктивной составляющих в политике Коминтерна, на мой взгляд, требует более детального рассмотрения. Сложность этой проблемы связана с методологией, которую использует автор при анализе политики Коминтерна в Монголии и ее результатов. Если за точку отсчета при заключительном анализе влияния Коминтерна изначально берется "классовая целесообразность", то результат его политики в Монголии, при всех ее ошибках и перегибах, будет положительным. Если же исходить из принципа идеологического невмешательства в развитие самобытной страны, то итог политики Коминтерна можно расценить как исключительно негативный. Другими словами, возникает потребность научного обсуждения методологических и теоретических подходов в изучении политики Коминтерна в отсталых странах Востока.

Вопросы взаимодействия классовых (идеологических) основ политики Коминтерна с цивилизационными ценностями того или иного восточного общества, в котором экспериментировал Коминтерн, затрагивают различные регионы и страны Востока. В варианты такого взаимодействия, на мой взгляд, могут входить и достаточно удачный синтез внешней идеологии и внутренних цивилизационных основ (например, "социализм с китайской спецификой"), и полный антагонизм первого и второго (басмаческое движение как реакция на Советскую власть в Средней Азии).

В целом, работа С.К. Рощина является несомненным вкладом в российское монголоведение и будет не только полезна специалистам, но и интересна широкому кругу читателей, занимающихся историей Востока. Книга вполне может служить учебно-вспомогательным материалом для учащихся и преподавателей соответствующих востоковедческих дисциплин.

Постоянный адрес данной публикации: