М. Изд-во "Наука". 1978. 239 стр. + 4 вклейки. Тираж 1000. Цена 2 руб. 20 коп.

Истории возникновения и развития земледелия как важнейшей основы хозяйственной деятельности .древних обществ посвящен не один десяток монографий, изданных как в нашей стране, так и за рубежом¹ . Наметился ряд направлений, по которым идет разработка этой проблематики. Соединение их позволяет нарисовать широкую картину, выявив при этом общие закономерности развития земледелия.

Новая книга старшего научного сотрудника Института археологии АН СССР кандидата географических наук Г. Н. Лисицыной, ранее уже выступавшей с работами подобного рода² , подводит итоги ее многолетних исследований в области истории земледелия как одной из основных отраслей производящего хозяйства у племен, населявших Южный Туркменистан и сопредельные районы Ближнего Востока, начи-

¹ "Возникновение и развитие земледелия". М. 1967; Ю. А. Краснов. Раннее земледелие и животноводство в лесной полосе Восточной Европы. II тыс. до н. э. - первая половина I тыс. н. э. "Материалы и исследования по археологии", N 174, 1971; С. А. Семенов. Происхождение земледелия. Л. 1974; P. J. Ucko, G. W. Dimbleby. The Domestication and Exploration of Plants and Animals. L. 1969.

² Г. Н. Лисицына. Орошаемое земледелие эпохи энеолита на юге Туркмении. М. 1965.

стр. 133

пая с эпохи неолита и кончая эпохой бронзы (VI-I тыс. до н. э.). Автор затрагивает также период раннего железного века и частично средневековья. Важное место в работе занимают вопросы методики исследования, разработанные автором; освещены также общие проблемы перехода от присваивающих форм хозяйства к производящим. Данные археологических исследований в Закавказье, Турции, Иране, Ираке, Сирии и других странах Ближнего Востока позволили автору рассматривать историю земледелия Южной Туркмении в системе ближневосточной ойкумены.

Опираясь на собственные разработки в сфере палеогеографии и палеоэкологии, достаточно широко привлекая археологические материалы, автор рисует яркую картину становления и развития земледелия в его древнейшем ближневосточном регионе (от Каракумов до Средиземного моря). При этом особое внимание уделяется Прикаспийскому центру, являющемуся одним из семи регионов, выделяемых в пределах аридной зоны СССР и Ближнего Востока. Такое районирование очаговой множественности (стр. 21) удачно отражает сложный характер полицентричного развития древних оседлоземледельческих культур, их связей, взаимовлияний и взаимозаимствований. Вероятно, по мере накопления материалов предложенное районирование будет уточняться и детализироваться. По мнению автора, прикаспийский очаг раннеземледельческих культур развивался в рамках выделенной Н. И. Вавиловым Туркмено-Харасанской провинции Переднеазиатского очага формообразования культурных растений, что и определило специфический набор культивированных здесь злаков. Г. Н. Лисицына последовательно характеризует географию Прикаспийского центра, останавливается на истории заселения Южной Туркмении и Северного Ирана в VI-I тыс. до н. э. и вопросах палеодемографии.

Наряду с краткой историко-археологической информацией в книге подробно рассматриваются вопросы палеогеографии в связи с расположением и функционированием древних поселений. Помимо Геоксюрского оазиса, автором проведены широкие, работы на Мисрианской равнине, где были детально изучены гидрография и следы орошения, а также обследованы десятки памятников, часть которых и открыта Г. Н. Лисицыной (стр. 12). Демографические расчеты (как отмечает и автор) во многом условны, но тем не менее они намечают некую общую динамику.

В книге поднимается весьма существенная проблема восстановления некогда функционировавших агрономических систем. Автор подробно разбирает такие важные компоненты земледельческого хозяйства, как растительность, почвы и водообеспечение. В ходе полевых работ все эти компоненты изучались в Широких масштабах. Причем в ряде случаев для этого была применена новая, ранее не использовавшаяся методика. При анализе древней растительности изучались и карбогизированные зерна и семена, и их отпечатки в кирпичах и керамике, производились палинологические анализы и исследования древних углей, собранных на 20 различных памятниках. В составе культурных растений обращает на себя внимание устойчивое наличие в Южном Туркменистане лишь двух видов пшеницы - мягкой и карликовой. Г. Н. Лисицына предполагает, что они образовывались где-то в близлежащих районах Ирана и Афганистана (стр. 101). Особенно важны приемы изучения древних почв, как правило, обычно выпадающих из поля зрения исследователей, которые занимаются реконструкцией древнеземледельческих агрономических систем ранних земледельцев. Г. Н. Лисицына отмечает повышенную плотность агроирригационных горизонтов и ряд других признаков, приобретенных почвами в процессе развития земледелия (стр. 123). Она подробно рассматривает природные и антропогенные факторы, определяющие характер водообеспечения. Ею открыты многочисленные оросительные системы разных эпох, в том числе IV тыс. до нашей эры. Комплексные работы по сплошному изучению отдельных замкнутых районов Туркмении позволили воссоздать историю отдельных оазисов и проследить в них структуру поселений, закономерности развития почвенного покрова, динамику оросительных каналов (см., например, рис. 15).

Одной из основных в книге является проблема экологической ситуации становления⁴ оседлого земледелия. Обширный информационный базис дает возможность автору охарактеризовать периоды развития земледелия в Прикаспийском центре и, опираясь на данные по Ближнему Востоку и Закавказью, построить общую периодизацию истории орошаемого земледелия (стр. 202). Здесь очень важна выделяемая автором фаза, когда земледелие было комплексным

стр. 134

и сочетало неполивные (необеспеченная богара) и орошаемые формы (стр. 8, 204, 205). Для земледелия аридной зоны переломным явился период простейших оросительных сооружений, ярким образцом которых следует назвать открытые Г. Н. Лисицыной энеолитические каналы Геоксюра. Эта система позволяла с помощью искусственного орошения получать до двух устойчивых урожаев в год, что стало началом быстрого хозяйственного, а затем и культурного прогресса. Период сложных ирригационных систем в Прикаспийском центре, судя по всему, наступает (по сравнению с Месопотамией) относительно поздно - в конце II - начале I тыс до н. э. и сопровождается широким освоением земледельческими общинами Мисрианской равнины и дельты Мургаба.

Намеченные Г. Н. Лисицыной общие закономерности развития земледелия в аридной зоне Старого Света не только всесторонне обоснованы южнотуркменистанскими материалами, но и подтверждаются данными, полученными для Ближнего Востока. Как отмечает автор, первые были связаны главным образом с развитием способов и системы орошения (стр. 215). Выделенные Г. Н. Лисицыной этапы в становлении земледелия объясняются ею как последовательные ступени нарастания экономической эффективности и характеризуются изменениями принципов устройства оросительных систем, определенным уровнем развития орудий труда (хотя она практически не рассматривает вопросы технической эволюции орудий, связанных с хозяйственными изменениями) и расширением ассортимента возделываемых культур (стр. 215). Таким образом, автору удалось не только воссоздать картину развития земледелия в одном важном центре, но и сделать обобщения более широкого плана.

В то же время полнее могли быть использованы данные этнографии в качестве моделей при реконструкции различных этапов развития орошаемого земледелия. Автор привлекает орудия труда преимущественно в иллюстративном плане, отсылая читателя к работам специалистов (стр. 88). Думается, что они могли бы быть разработаны и как полноправный источник наряду с почвами, растительностью и водообеспечением. Тогда, в частности, выявилась бы их связь и взаимовлияние, поскольку определенные почвы требовали соответствующего набора орудий, без которых земли не могли быть освоены сколько-нибудь широко. Так, вероятно, помимо прочих ^факторов, прочная бронзовая мотыга, а возможно, и лопата благоприятствовали широкому выходу человека на Мисрианскую равнину и в дельту Мургаба и созданию здесь сложных оросительных систем. Это было явно не под силу геоксюрским земледельцам, вооруженным деревянными палками-копалками с каменными утяжелителями н, видимо, деревянными же мотыгами. Большое значение имела и эволюция жатвенных орудий, предназначенных для уборки урожая. Хочется надеяться, что эти разработки в дальнейшем будут осуществлены Г. Н. Лисицыной либо самостоятельно, либо в содружестве со специалистами соответствующего профиля.

Автор прав, относя пещерные комплексы эпохи мезолита в Прикаспийском центре к памятникам специализированного собирательства и охоты (стр. 35). Вместе с тем нельзя не отметить первые признаки доместикации животных, известные по материалам пещер Дам-Дам-Чешме 2 и Гари-Камарбанд (Бельт). Нам представляется, что хозяйство прикаспийских племен эпохи мезолита было более сложным и разнообразным, чем это изображается в книге.

Г. Н. Лисицына приписывает скребкам функции жатвенных инструментов, используемых якобы для сбора травянистых растений (стр. 35). В практике трасологического и экспериментального исследований скребковых орудий подобные функции у них не наблюдались. Автор не останавливается на эволюции жатвенных и землеобрабатывающих орудий, полагая, что об этом нет необходимой информации (стр. 205). В книге справедливо отмечается отсутствие в неолите и энеолите Южной Туркмении серпов изогнутой полулунной формы, которые известны в неолитических комплексах Закавказья и Ближнего Востока. Однако, как свидетельствуют экспериментально- трасологические исследования материалов джейтунской культуры и энеолитических комплексов Геоксюра последних лет, эволюция жатвенных орудий идет не по линии изменения оправы серпов, а по пути оформления лезвий вкладышей³ . Кроме то-

³ Г. Ф. Коробкова. Переход к земледелию и скотоводству и прогресс орудий труда (по материалам ранних земледельческо-скотоводческих культур юга СССР). "Формы перехода от присваивающего хозяйства к производящему и особенности развития общественного строя". Материалы конференции. Тезисы докладов. М. 1974; ее же. Древнейшие жатвенные орудия и

стр. 135

го, уже в то время и особенно в эпоху ранней бронзы известны металлические серпы.

Имеются археологические и экспериментально-трасологические данные и по вопросу эволюции землеобрабатывающих орудий. При этом можно говорить о разнообразных способах обработки почв у племен разной культурной принадлежности. Так, энеолитическая культура Южной Туркмении Анау IA представлена только каменными мотыгами хассунского типа. Неолитическая джейтунская культура содержит материалы, свидетельствующие о существовании палочного способа обработки земли. Причем на раннем этапе это могли быть палки-копалки без специальных утяжелителей, на среднем - появляются каменные кольца-утяжелители на поселениях Монджуклы-депе и Гадыми-депе, свидетельствующие о техническом совершенствовании палок- копалок и заметном прогрессе в землеобработке. Возможно, отмеченные здесь изменения в орудиях труда, связанных с основной земледельческой отраслью производящего хозяйства, и явились отражением тех огромных перемен, которые переживало орошаемое земледелие на территории Южной Туркмении в ходе своего развития. И, как нам представляется, эволюция земледельческих орудий находилась в тесной связи и определенном соответствии с древними системами земледелия.

В целом рецензируемая книга намечает формирование нового направления в изучении земледелия и утверждает в этом отношении приоритет советской науки.

их производительность (в свете экспериментально-трасологического изучения). "Советская археология", 1978, N 4.

Permanent link to this publication: