Обострение национальных отношений в ряде стран Западной Европы в 60- 70-х годах XX в. способствовало повышению интереса зарубежной науки к истории малых наций и народов, входящих ныне в состав многонациональных капиталистических государств. Этим объясняется и то, что в последние полтора-два десятилетия в Великобритании имел место устойчивый рост объема исследований по истории и историографии одного из ведущих национальных районов этой страны - Шотландии. Наибольшую активность в современной британской историографии проявляет буржуазно-либеральная шотландская школа, сложившаяся еще на рубеже XIX-XX веков.

Значительную роль в развитии шотландской историографической традиции играют такие крупные центры, как университеты Эдинбурга, Глазго, Сент-Эндрюса, Абердина, Данди, Стерлинга. Важное место в современной исторической науке Шотландии занимают исторические общества - Шотландская историческая ассоциация, Общество по изучению шотландского рабочего класса, Общество шотландской истории, Общество экономической истории и многие другие. Университеты и исторические общества Шотландии обладают издательской базой, позволяющей выпускать исторические журналы, сборники научных трудов, ежегодники, монографии. К числу наиболее авторитетных академических периодических изданий относится журнал "Scottish Historical Review" (далее - SHR), который издается с перерывами (в 1929 - 1946 гг.) с 1903 года. Изучение проблематики этого журнала за 60-е - начало 80-х годов дает представление о тенденциях развития современной исторической науки Великобритании.

У истоков возрождения журнала в послевоенный период стоял известный шотландский историк У. Дикинсон, признанный в британской исторической науке специалист по истории средних веков и публикатор архивных документов. В течение длительного времени - с 1947 по 1963 г. - он поддерживал выпуск SHR, который издавался в Эдинбурге частной компанией Т. Нелсона. В середине 60-х годов журнал, переживавший большие финансовые затруднения, обрел новых владельцев. С 1966 г. его издание переместилось в Абердин и стало осуществляться независимой Компанией шотландской истории. Это коммерческое объединение было создано видными историками Шотландии с целью сохранить журнал. В правление компании вошли известные ученые: Дж. Мэкки, М. Андерсон, Дж. Харгривс, Дж. Имрай, С. Лит. Редактором обновленного журнала остались коллеги Дикинсона - Д. Уатт из университета в Сент-Эндрюсе и А. Данкен из университета в Глазго (см. 1965, N 2; 1966, N 1). В настоящее время директорат Компании шотландской истории полностью обновился. В него входят историки: Т. Рэй, У. Скотт, А. Меррей, У. Селлер, Дж. Симпсон, Д. Стивенсон. Редактором журнала, является И. Коуэн из университета в Глазго (см. 1983, N 2).

Объединяя вокруг себя шотландских историков преимущественно буржуазно-либерального направления, журнал играет важную роль в разработке общих (методологических принципов и методики исследований. В нем сотрудничают как известные историки Шотландии, так и начинающие авторы, а также исследователи из США, Канады, Австралии, скандинавских стран. Вместе с тем среди авторов сравнительно редко встречаются ученые, представляющие научные центры Англии. Причина этого - слабый интерес, который по традиции проявляют английские историки к изучению прошлого Шотландии. Для многих из них британская история по-прежнему идентифицируется лишь с историей Англии. На этот факт неоднократно обращали внимание шот-

стр. 153

ландские историки. В 70-е годы наметилась тенденция к расширению шотландской проблематики в ведущих исторических и политологических журналах Великобритании. Однако авторами соответствующих статей по-прежнему являются в них в основном шотландцы.

Стремясь преодолеть предубеждения по поводу значимости изучения истории Шотландии, редакция не замыкается исключительно на шотландской тематике. На страницах журнала регулярно появляются статьи, в которых Шотландия рассматривается в контексте европейской истории, печатаются рецензии на публикации источников и выходящую в Великобритании литературу по проблемам истории Англии, Уэльса, Ирландии.

"Scottish Historical Review" выходит дважды в год - в апреле и октябре. В каждом номере помещаются три-четыре статьи, далее следуют источниковедческие или историографические обзоры. Примерно третью часть объема издания занимают рецензии и заметки о новой литературе. Иногда в журнале в виде статей публикуются части больших научных работ шотландских историков.

Тематика журнальных статей хронологически охватывает историю Шотландии в средние века и новое время. По истории древнего мира и новейшей истории имеются лишь единичные работы. Это прежде всего объясняется направлениями исследований в шотландских университетах. К середине XX в. в ряде из них (Эдинбург, Глазго, Сент-Эндрюс) сформировались центры медиевистики. В 60 - 70-е годы в университетах Глазго (в Глазговском и в Стратклайде), Абердина, Данди стали систематически изучаться проблемы социально-экономической истории Шотландии XVIII-XIX веков ¹ . Поэтому в большинстве статей, помещаемых в журнале, рассматриваются вопросы экономической, социальной, политической истории Шотландии эпохи средневековья и нового времени. Много места отводится также проблемам истории культуры и взаимоотношений Шотландии с Англией, США и скандинавскими странами.

Современная либеральная историография Шотландии в целом сохраняет приверженность позитивистской методологии. Ей присущи ограниченное понимание историзма, абсолютизация эволюционности, стремление к детальному описанию фактов с минимумом обобщений и выводов. Вместе с тем шотландская историческая наука развивается в русле послевоенной буржуазной историографии Великобритании. В последние 15 - 20 лет в ней усилилось влияние релятивизма, тяготение к модернизации истории и повышенной психологизации общественных явлений. На концепции и проблематику исследований либеральных историков Шотландии определенное воздействие оказывает также прогрессивная историография. Это выражается в большем интересе, который они проявляют к социальным вопросам, к переосмыслению важнейших периодов истории Шотландии с учетом конкретно-исторических условий ее развития. Продолжая вести с марксистской исторической наукой острую идейную борьбу, буржуазно-либеральные историки все же вынуждены учитывать ее достижения в изучении важнейших проблем истории народов Великобритании. В 70-е - начале 80-х годов SHR все чаще предоставляет место авторам, находящимся под влиянием марксистской методологии. На выход работ прогрессивных историков по истории Шотландии журнал обычно откликается рецензиями и заметками.

Проблематика журнала в значительной степени определяется подъемом, охватившим шотландскую историографию в 60 - 70-е годы. Повышенный интерес общественности к истории, связанный с общим ростом национального самосознания в Шотландии, активизация деятельности общественных и политических организаций, выступавших в поддержку автономии ² , рост популярности Шотландской национальной партии, которая использовала в арсенале средств воздействия на избирателей мифологизированную националистическую концепцию шотландской истории, - все это стимулировало развитие исследований по наиболее актуальным проблемам истории Шотландии.

С 1962 г. шотландскими историками стали регулярно проводиться конференции и симпозиумы, на которые выносились самые острые, дискуссионные вопросы исторической науки. Постановка ряда из них была обусловлена развитием социально-поли-

¹ Lenman B. The Teaching of Scottish History in the Scottish Universities. - SHR, 1973, N 2, pp. 181 - 188.

² См. подробнее: Государственная политика и обострение национальных отношений в странах капитала. Киев. 1979, гл. III; Рабочее движение Великобритании: национальные и расовая проблемы. М. 1982, гл. III.

стр. 154

тической ситуации в национальных районах Великобритании. Так, в 1962 г. темой конференции стали "Англо-шотландские отношения", в 1964 г. - "Хайленд и острова", в 1966 г. - "Шотландия 1780 - 1870: изменения в обществе", в 1974 г. - "Церковь и общество после Реформации", в 1976 г. - "Шотландия: принадлежность к нации" (1962, N 1; 1964, N 1; 1966, N 1; 1974, N 1; 1976, N 1). Журнал принимал деятельное участие в организации и популяризации этих конференций.

Издатели учитывали сложившуюся обстановку и публиковали статьи, которые были ориентированы не только на академические круги, но и на широкого читателя. На страницах журнала постоянно утверждалась идея социальной значимости истории, декларировалась общественная потребность в написании "новой" истории Шотландии (1963, N 1, с. 41).

Положительную оценку журнала получили труды шотландских историков, выходившие в последнее 20-летие в трех серийных изданиях ³ . Наибольшему пересмотру в них подверглась средневековая история Шотландии, в особенности периоды XII - ХIII вв. и XVI - начало XVII века. Изменилась интерпретация социально-экономического развития Шотландии после заключения англо-шотландской унии 1707 года. В рецензиях на эти серийные издания отмечалась правомерность расширения проблематики исследований по истории Шотландии, усиления аналитических моментов в трудах историков, разработки малоизученных периодов истории средневекового Шотландского государства на основе новых данных археологии, топонимики, агиографии (см. рецензии на упомянутые работы Дикинсона, Г. Прайда, А. Данкена: 1963, NN 1, 2; 1976, N 2; 1977, N 2).

В концепциях истории Шотландии, выдвигаемых современной историографией, нашли опосредствованное выражение устремления шотландской либеральной общественно- политической мысли послевоенного периода. Выступая с позиций умеренной деволюции (частичной передачи центральной власти национальным районам), деятели либерального толка искали обоснование своим взглядам в шотландской истории. В свою очередь, новое поколение историков, заявившее о себе после второй мировой войны, во многом сохранило верность традициям либеральной историографии Шотландии конца XIX - начала XX в., формировавшейся в условиях "гэльского культурного возрождения" (см. статьи Б. Ленмана, Дж. Хантера и М. Ли - 1973, N 2, с. 174 - 179; 1975, N 1 2, с. 182 - 188; 1965, N 2, с. 135).

В 60 - 70-е годы в историографии стали отчетливо вырисовываться контуры концепции шотландской истории, в которой центральное место занимает идея "выравнивания" экономического, социально-политического и культурного развития Шотландии в средние века и новое время. В соответствии с ней по-иному оценивается стадиальное отставание средневековой Шотландии от ведущих европейских стран. В отличие от господствовавшего в британской исторической науке XIX в. негативно- уничижительного взгляда на архаичные черты в экономике и социальной структуре феодального Шотландского государства, современные либеральные историки подчеркивают прежде всего общность важнейших процессов, развивавшихся в Шотландии и соседних с нею государствах. Моменты отставания объясняются национальной спецификой, особенностями исторического развития страны. Те черты в общественном строе Шотландского государства, которые прежде вызывали пренебрежительное недоумение имперских историков Великобритании, возводятся новейшей шотландской историографией в ранг достоинств: особенности феодализации, слабость королевской власти, отсутствие в средневековый период крупных крестьянских восстаний и др. (см. ук. статью Ленмана, с. 189).

Подобным же образом строится концепция шотландской истории нового времени. Авторы, исследующие проблематику XVII-XIX вв., акцентируют внимание на ускоре-

³ A New History of Scotland. Edinburgh, 1961 - 1962 (Vol. I. Dickinson W. Scotland from the Earliest Times to 1603; Vol. II. Pryde G. Scotland from 1603 to the Present Day); The Edinburgh History of Scotland. Edinburgh. 1965 - 1975 (Duncan A. Scotland: The Making of the Kingdom; Nicholson R. Scotland: the Later Middle Ages; Donaldson G. Scotland: James V to James VII; Ferguson W. Scotland: 1689 - to Present); The New History of Scotland. Lnd. 1981 (Barrow G. Kingship and Unity. Scotland 1005 - 1306; Wormald J. Court, Kirk and Community. Scotland 1470 - 1625; Lenman В. Integration, Enlightment and Industrialisation. Scotland 1746 - 1832; Harvie Chr, No Gods and Precious Few Heroes. Scotland 1914 - 1980).

стр. 155

нии социально-экономического развития Шотландии в эпоху промышленного переворота и превращении ее в передовой индустриальный район Великобритании. Особо отмечается тот значительный вклад, который внесла Шотландия в "строительство" и расширение Британской империи. Прикладной характер этой концепции выражается в том, что она содержит развернутую аргументацию в пользу пересмотра англо-шотландской унии 1707 г. с учетом прошлого, национальной и культурной самобытности Шотландии.

Концепция "выравнивания" проявляется, в частности, в подходе шотландских медиевистов к проблеме генезиса феодализма и роли нормандского завоевания Англии в истории Шотландии. Согласно точке зрения, господствующей в современной буржуазно-либеральной историографии, "военный феодализм", который в XII в. проник в Шотландию с юга, не внес ничего качественно нового в хозяйственную жизнь страны ⁴ . Юридическое оформление в XII-XIII вв. иерархической феодальной системы лишь придало "новую видимость" традиционным формам владения и пользования землей, сложившимся в Шотландии еще в глубокой древности ⁵ .

"Новый" взгляд на генезис феодализма в конечном счете представляет собой модифицированный вариант манориальной теории, приспособленный к особенностям исторического развития Шотландии. Исходной посылкой авторов служит тезис, что в Шотландии с доисторических времен и на протяжении всего средневековья существовали устойчивые административно-территориальные единицы (танства и графства), которые складывались из конгломерата поселений - "множества поместий", объединявшихся под властью землевладельца (вождя клана, феодального барона, короля). В рамках этих единиц происходила медленная эволюция шотландских кланов в манориальную систему. При этом изменялись только терминологические обозначения существовавших форм, тогда как их содержание оставалось неизменным ⁶ .

Применение современными авторами методики структурного анализа при исследовании процесса феодализации Шотландии не в состоянии скрыть преемственности их взглядов с буржуазно-либеральными теориями конца XIX в. (теория континуитета; идеи об извечности частной собственности, о решающем влиянии кельтской традиции на формирование феодализма у народов Британских островов и т. п.). Различие состоит в том, что новейшая историография руководствуется иными целевыми установками. Она стремится доказать, что длительное сохранение в общественном строе Шотландии существенных черт клановой системы отнюдь не свидетельствовало о стадиальном отставании от Англии, поскольку кланы якобы всегда основывались на отношениях взаимозависимости (родственной, личной, хозяйственной), близких по характеру к феодальным связям. Это и предопределило безболезненный переход от "дофеодального" общества к "военному феодализму". "Мирное нормандское завоевание" Шотландии в XII-XIII вв. выражалось в постепенном сращивании кельтских элементов с англонормандскими в социальной структуре и системе власти⁷ .

Эти идеи получили полную поддержку журнала (см. рец. на книги Дж. Бэрроу и Данкена: 1974, N 1; 1976, .N 2). Они проводятся практически во всех статьях по проблемам экономического и социально-политического развития Шотландского средневекового государства. Характерным примером могут служить две статьи по сходной тематике - об организации управления епископствами Сент-Эндрюса и Глазго в XII-XIII вв. (1976, N 2). Их авторы, М. Эш и Н. Шид, исследуя новшества в организации феодальной церкви, приходят к выводу о том, что созданный в епископствах аппарат управления "ни в чем не уступал английскому" (там же, с. 149). Однако это не означало, что совершенствование системы управления (подчинение приходских церквей власти епископа, введение феодального права и регламентации) следовало полностью относить на счет "нормандских" епископов. Объясняя содержание изменений,

⁴ Эта мысль последовательно проводится в работах Дж. Бэрроу, признанного авторитета в шотландской медиевистике (Barrow G. The Kingdom of Scots. Lnd. 1973; ejusd. The Anglo-Norman Era in Scottish History. Oxford. 1981).

⁵ Dodgshon R. Land and Society in Early Scotland. Oxford. 1981, p. 67.

⁶ О современном состоянии разработки этой проблемы в Шотландии см. там же, гл. 3 - 4.

⁷ Dickinson W. Scotland from the Earliest Times to 1603. Oxford. 1977, pp. 78- 86.

стр. 156

происшедших в Сент-Эндрюсском епископстве, Эш подчеркивает, что "реорганизация поместий епископа в XII в. касалась только людей и учреждений. Земля же, которой они распоряжались, представляла собой древнюю церковную собственность". В устройстве феодальной церкви Шотландии автор отмечает органичное сплетение элементов, два из которых существовали с незапамятной древности и продолжали главенствовать ("кельтский" и "англо- нортумберийский"), а третий - "нормандский" - лишь упорядочил управленческую структуру и правовые инструменты власти (там же, с. 123 - 126).

Отрыв политико-правовых отношений от отношений феодальной собственности, присущий представителям шотландской буржуазно-либеральной историографии, предопределяет и их подход к проблемам развития шотландских городов в XII-XIII веках. Авторы статей не проводят качественных различий между городскими поселениями "дофеодальной" (т. е. донормандской) эпохи и средневековыми городами как центрами ремесла и торговли. Они объясняют возникновение феодальных городов исключительно волеизъявлением королевской власти (пожалованием хартии). Поэтому не случайно развитие средневекового города в Шотландии относится ими к первой половине XII в. - времени правления Давида I, расширившего сферу действия феодального права. Важным показателем развитости экономики Шотландии XII-XIII вв. У. Скотт, Р. Зупко, У. Стивенсон считают наличие широкого денежного обращения примерно с середины XII века. Королевская власть в данном случае тоже выступает в роли главного созидательного начала (1979, N 2, с. 106 - 110).

Связывая развитие мелкотоварной экономики не с качественными изменениями в характере общественного производства, а лишь с отношениями распределения и обмена, авторы в конечном счете модернизируют процессы, происходившие в Шотландии в условиях перехода к развитому феодализму. Эти историки отмечают, что до XIII в. основным "источником денег" были шотландские города, а затем в этой роли выступила и деревня, где все большее распространение получала денежная рента. Тезис о повсеместном развитии денежного обращения в Шотландии приводит Скотта и У. Стивенсона к выводу о том, что пожалования земли в XIII в. представляли собой скрытую форму купли-продажи с целью спекуляции и обогащения светской и церковной знати и горожан. Большое значение оба автора придают "экономической активности" церкви, которая раньше всех усмотрела в земле выгодную сферу "приложения капитала" и получения "прибыли" (1979, N 2, с. 129 - 130; 1981, N 2, с. 100 - 108).

В журнальных статьях по городской тематике также прослеживается влияние концепции "выравнивания": их авторы создают модель развития Шотландии, постоянно примеряя ее к истории Англии. Это заметно проявляется и в трактовке социально-политического развития Шотландии эпохи развитого феодализма. В журнале нашла отражение полемика, развернувшаяся в историографии 60 - 70-х годов по поводу особенностей процесса централизации Шотландского государства и формирования сословно-представительной монархии. В ней приняли участие многие видные историки ⁸ . Расходясь во мнениях по второстепенным вопросам, представители либеральной историографии проявляют единство в том, что касается оценки уровня политического развития Шотландии накануне и в период войны за независимость в XIV веке. Так, Данкен и Бэрроу подчеркивают, что "мирный XIII век" стал для Шотландии не только периодом "быстрого экономического развития", но и временем, когда сформировалось "политическое единство" Шотландии и "национальная принадлежность" ее жителей (1966, N 2, с. 184; 1976, N 2, с. 153 - 169). Война с Англией, посягнувшей на суверенитет и независимость Шотландского государства, закрепила те тенденции, которые проявились в его социально-политической жизни на полстолетия раньше.

В статьях Данкена, Р. Николсона, Бэрроу, Симпсона, Р. Нормана и др. постоянно проводится мысль о стабильности центральной политической власти в ХIII-XIV веках. При исследовании проблемы возникновения парламента подчеркивается прежде всего его "договорная" основа, функции соглашения, примирения интересов королевской власти с баронами и церковными феодалами. Истоки возникновения парламента Данкен видит в собраниях церковной и феодальной знати, которые стали регулярны-

⁸ См. Barrow G. Robert Bruce and the Community of the Realm of Scotland. Lnd. 1965; Duncan A. The Community of the Realm of Scotland and Robert Bruce. - SHR, 1966, N 2; Nicholson R. David II, the Historians and the Croniclers. - Ibid, 1966, N 1.

стр. 157

ми с середины XII в. (1966, N 1, с. 36 - 38). Однако, по мнению большинства историков, о формировании парламента как сословно-представительного органа следует говорить лишь с периода войны за независимость 1296 - 1328 годов. Изучая социальный состав и функции шотландского парламента XIV в., Бэрроу и Данкен приходят к мнению, что деятельность его в значительной мере обусловливалась необходимостью консолидации шотландского народа перед угрозой феодальной экспансии Англии. Идея "сообщества", воплощенная в парламенте, существенно не влияла на его аристократический характер. Долгое время ведущую роль в этом органе играли прелаты и феодальные бароны (1966, N 2; 1976, N 2). Именно от них, как пишет Дж. Симпсон, исходило принятие решений, определявших политику Шотландского королевства (1977, N 1).

В связи с проблемами развития шотландской государственности авторы ряда статей (Николсон, А. Янг, У. Ламонт, Норман и др.) рассматривают вопрос о соотношении власти короля и феодальных баронов в период развитого феодализма (1966, N 1; 1978, N 2; 1981, N 2; 1982, N 2). Янг прямо заявляет, что традиционный для историографии взгляд на "разрушительную роль баронов" в истории Шотландского королевства давно нуждается в пересмотре (1978, N 2, с. 121). Основная мысль историков, изучающих эту проблему "заново", сводится к тому, что в XIII - первой половине XIV в. феодальные междоусобицы не угрожали центральной власти. Соперничавшие феодалы не преследовали цели подорвать принцип верховной власти короля, за исключением тех, кто выступал на стороне Англии или в роли "английских агентов" (1966, N 1. с. 33; 1978, N 2, с. 142; 1981, N 2, с. 160 - 161). В этой лояльности местных феодалов к королю авторы усматривают позитивную особенность политического развития Шотландского государства (в отличие от Англии) (1966, N 1; 1976, N 2, с. 168 - 169; 1982, N 2).

Используя в качестве аргумента объективную заинтересованность феодалов в сохранении верховной власти монарха, те же авторы стремятся доказать стабильность королевской власти в Шотландии в период складывания централизованного государства. Тем самым они стараются опровергнуть бытующее в британской историографии мнение, что в Шотландском государстве постоянно царила феодальная анархия.

Вместе с тем некоторые историки (А. Грант, К. Мэдден) признают, что начиная со второй половины XIV в. феодальные распри в стране значительно усилились. Феодальная знать в тот период составляла прослойку "наиболее влиятельных людей" в государстве, а короли стали испытывать "недостаток престижа и превосходства" (1978, N 1, с. 26 - 27; 1976, N 2, с. 172; 1981, N 2, с. 171 - 172).

Используя сравнительно-исторический метод, авторы приходят к выводу, что Шотландия и Англия переживали сходные трудности в процессе становления централизованного государства. Ослабление и усиление регулирующих функций центральной власти, ее экономическая роль рассматриваются ими, как правило, отдельно от эволюции феодальной собственности. Феодализм в такой интерпретации предстает как особый метод политического управления, главная цель которого - преодоление децентрализации власти. Отмечаемые авторами перемены в хозяйственной жизни деревни и средневекового города (см., напр., статью Дж. Доннелли - 1980, N 2) выступают в качестве экономического фона, на котором происходит эволюция политико-правового строя. Сам феодальный способ производства понимается как замкнутая структура, которая складывается из качественно не меняющихся элементов. Выражением этих взглядов может служить определение феодализма, содержащееся в книге А. Доджсона. Феодализм "в узком смысле слова" понимается им как система вассальных связей, а "в широком значении" - как "способ производства, в котором прибавочный труд держателя земли изымается посредством отработок и натуральной ренты" ⁹ .

Этот подход в полной мере проявляется в статьях и рецензиях по проблемам шотландской Реформации XVI в. (см. статьи Ли, М. Сандерсон, М. Линча, Дж. Еерка - 1965, N 2; 1973, N 2; 1975, N 2; 1980, N 1). В современной буржуазно-либеральной историографии реформационное движение 60 - 80-х годов XVI в. рассматривается как рубеж, отделяющий средние века от нового времени. В целом процесс шотландской Реформации, завершение которого историки относят к 80-м годам XVII в.,

⁹ Dodgshon A. Op. cit., p. 97.

стр. 158

трактуется как развитие "великой народной революции", соединившей в своих рядах представителей различных классов, "недовольных политической и религиозной обстановкой" в стране ¹⁰ .

Несмотря на определенные различия в оценках шотландской Реформации, авторы единодушны в объяснении ее социально-политического содержания. Стержнем развития реформационного движения они считают конфликт между церковными реформаторами и королем. По мнению одних исследователей, этот конфликт существовал с самого начала Реформации (Сандерсон, Стивенсон), по мнению других (Г. Доналдсон, Ли, Керк), он развивался постепенно, по мере того, как становилась очевидной несовместимость реформированной пресвитерианской церкви со "структурой иерархического общества" в феодальном государстве (1980, N 1, с. 25, 53). Главными действующими лицами и субъектами Реформации у авторов выступают идеологи пресвитерианской церкви. Социальным же группам, составлявшим лагерь реформаторов, отводится роль пассивных исполнителей, в лучшем случае - проводников новых идей.

В журнале широко обсуждается проблема воздействия Реформации на развитие шотландской экономики в первой четверти XVII века. В центре полемики находится вопрос о том, правомерно ли применять известный тезис М. Вебера о возникновении "капиталистического духа" из этики протестантизма к Шотландии конца XVI - начала XVII века ¹¹ . Большинство буржуазно-либеральных историков отрицает связь между идеологией протестантизма и зарождением капиталистических отношений в Шотландии. Объединяя подход Вебера с концепцией известного английского историка Р. Тоуни (о взаимообусловленности социально-экономических изменений в конце XVI - начале XVII в. и кризиса абсолютизма), авторы ряда статей стремятся доказать их неприемлемость для изучения проблемы происхождения шотландского капитализма.

Характерно, что попытки некоторых историков установить взаимосвязи между социально-экономическими сдвигами, происшедшими в Шотландии в ходе Реформации, и особенностями религиозно-политической борьбы в первой трети XVIII в. не встречают поддержки у редакции журнала ¹² . Ли предлагает вообще "похоронить тезис Вебера - Тоуни раз и навсегда" и таким образом избавиться от "соблазнительных упрощений" (1965, N 2, с. 143). Выражая господствующее в буржуазно-либеральной историографии мнение, Т. Дивайн и Лит утверждают, что пресвитерианская религия в конце XVI - начале XVII в. не только не содействовала развитию экономики Шотландии, но, наоборот, воздвигала определенные препятствия на ее пути (1971, N 2, с. 93).

Анализ проблемы генезиса капитализма авторы статей подменяют исследованием факторов экономического роста и поиском стимулов прогресса в хозяйственной жизни Шотландии. Идеи экономического прогресса, как они полагают, исходили главным образом от "королевского абсолютизма". Аргументом для них служит положение о "стабильности" как основном условии и критерии прогресса. По мнению многих историков (Доналдсона, Дивайна, Лита, Ли и др.), именно абсолютистская монархия (в начале XVII в.) сумела обеспечить внутреннюю и внешнюю стабильность государства после подавления феодальных междоусобиц и заключения прочного мира с Англией. Экономическая активность абсолютистской власти выступает в качестве решающего фактора, который способствовал перестройке системы землевладения, росту продуктивности сельского хозяйства, развитию мануфактурного производства, расширению внешней торговли в Шотландии начала XVII в. (см. статьи Дж. Доу, Дивайна, Лита, Ли, Ф. Шоу, И. Коуэна - 1969, N 2; 1971, N 2; 1976, N 1; 1977, N 1; 1979, N 2). В целом абсолютизм характеризуется как эффективный метод политического управления, позволивший добиться политической и социальной консолидации Шотландского государства.

Апология абсолютистской монархии достигает кульминации, когда авторы статей пишут о личности короля Якова VI (I), соединившего в своих руках неограниченную

¹⁰ Smout T. A History of the Scottish People, 1560 - 1830. Lnd. 1972, p. 49.

¹¹ В новейшей литературе положительный ответ на этот вопрос дается в кн.: Marchall G. Presbyteries and Profits. Calvinism and the Development of Capitalism in Scotland, 1560 - 1707. Oxford. 1980; см. рец. Стивенсона (SHR, 1981, N 2, pp. 187-191).

¹² См. рец. Стивенсона на кн.: Me Key W. The Church of the Covenants, 1637-1651. Revolution and Social Change in Scotland. Edinburgh. 1979 (SHR, 1982, N 1).

стр. 159

власть в Шотландии и Англии ¹³ . Шотландский король изображается историками как "человек необычайного дарования и проницательности". "Мудрый монарх, - пишет Доналдсон в своей монографии, - избегал конфликта и стремился управлять путем умиротворения, согласия и сотрудничества" ¹⁴ . Особой заслугой короля М. Энрайт считает его приверженность "кельтской традиции", "древним" институтам власти, восторжествовавшим в абсолютистской монархии после заключения англо-шотландской унии 1603 г. (1976, N 1, с. 31 - 40), которая оценивается авторами как исторический идеал для современного процесса деволюции власти.

Активизация буржуазно-либеральных исследований по истории Шотландии позднего средневековья на страницах журнала не привела, однако, к принципиальным изменениям в подходе к изучению основополагающих проблем этого периода. Акцентируя внимание на политических и социально- психологических аспектах развития шотландского общества, авторы статей оставляют открытыми вопросы о классовой природе абсолютизма и исторических условиях, сопутствовавших появлению этой своеобразной формы государства. Социально-экономическая история, к которой современная шотландская историография проявляет значительный интерес, фактически сводится к рассмотрению демографических процессов и рыночно-конъюнктурных колебаний в хозяйственной жизни Шотландии. Эти вопросы исследуются, как правило, в отрыве от политической борьбы. Журнал "Scottish Historical Review" поддерживает некоторые позитивные тенденции современной буржуазно-либеральной историографии. Публикуемые в нем статьи способствуют преодолению традиционных представлений о Шотландии как "дикой" и "нищей" стране, укоренившихся в британской исторической науке. Вместе с тем этот пересмотр истории Шотландии осуществляется с субъективно-идеалистических позиций и противостоит принципам диалектико- материалистического понимания истории ¹⁵ . Сознательный отказ от использования методов классового анализа в подходе к изучению основных проблем шотландской истории в конечном счете приводит авторов журнала к повторению прежних ошибок и заблуждений.

¹³ эта тенденция современной буржуазно-либеральной историографии к возвеличению роли Якова VI (I) в истории Шотландии и восхвалению абсолютистской монархии конца XVI-начала XVII в. была замечена самими историками, сотрудничающими в журнале. См. рец. Р. Эштона на кн.: Lee M. Government by Pen: Scotland under James VI and Edinburgh. 1980 (SHR, 1982, N 1, pp. 84 - 85).

¹⁴ См. рец. Р. Канта на кн.: Donaldson G. Scotland: James V - James VII (SHR, 1966, N 2, p. 208); см. также статью Ли (1976, N 1, pp. 52 - 53).

¹⁵ Один из видных шотландских либеральных историков, М. Грей, признает, что "марксистский метод мышления действительно дал стимул к изучению особых исторических ситуаций", однако он считает, что марксистские идеи не должны применяться к "фопмам локального опыта". См. его рец. на кн.: Carter I. Farm Life in North-East Scotland, 1840 - 1914. Edinburgh. 1979 (SHR, 1981, N 1, p. 82).

Permanent link to this publication: