Казанские народные массы в своем дооктябрьском прошлом вписали в историю борьбы с российским империализмом, в историю борьбы за разрушение вековой "тюрьмы народов" славные революционные страницы, самой яркой из которых является восстание 1916 г.

В противоположность трусливой, соглашательской деятельности националистической алашской интеллигенции, восстание 1916 г. показало образцы подлинно самоотверженной антиимпериалистической борьбы. Впервые за всю историю национально-освободительного движения казанского народа широкие массы поднялись на штурм царизма и российского империализма с их системой колониального угнетения и грабежа.

* * *

Восстание 1916 г. мало изучено и не получило еще достаточно полного марксистско-ленинского освещения. Между тем и великодержавные шовинисты и местные националисты немало потрудились над тем, чтобы смазать и извратить значение восстания.

Работа великодержавных шовинистов и их подголосков направлена на то, чтобы представить это движение в виде "бунта" "темных и забитых" масс, не имевшего никакого значения для подготовки революции 1917 г. "Условий для того буржуазно-национального движения, которое объективно являлось революционным (речь идет здесь о западных окраинах России - Б. и Ш. ) в Туркестане не было" - пишет Н. Кузьмин в своей статье "О марксистском понимании восстания 1916 г."¹ .

Некоторые из наших товарищей глубоко ошибаются, полагая, что якобы условия в Казакстане делали невозможным "даже и восстание", что ежели оно и произошло, то исключительно потому, что оно было спровоцировано царским правительством с целью захвата колонизационных фондов. "Понадобился, - пишет один из авторов, - дьявольский провокационный план с мобилизацией, чтобы добиться восстания", "Киргизское восстание и было одним из средств царских палачей, уже в 1916 г. искавших земли, чтобы заткнуть глотку революционизировавшемуся крестьянину"² . Выходит таким образом, что восстание 1916 г. не было проявлением общего революционного кризиса, назревавшего в то время в России, а служило прямо провокационным целям, целям самодержавия, направленным против революции, "Теория" провокации, не говоря уже о ее фактической несостоятельности, опирается ню на объективный анализ движущих сил восстания, а отдает дань шовинистическому отношению к казакским тру-

¹ "Коммунистическая мысль" N 2, за 1926 г., стр. 188 - 189.

² "Новый Восток" N 6, стр. 407 - 408.

дящимся массам не как к субъекту революции, а как к объекту правительственного зла.

Откровенные великодержавные шовинисты идут еще дальше. Они изображают движение 1916 г. просто как погром русского населения, как проявление басмачества. Великодержавническая оценка восстания 1916 г. имеет своей задачей представить его как движение, лишенное революционного содержания, смазать его национально-освободительный характер, представить карательные экспедиции царского правительства против восставших в виде безобидных "экскурсий" в степи³ и задним числом оправдать свирепую расправу с восставшими.

Немало было сделано и алаш-ордынцами с их подголосками, чтобы исказить историю 1916 г. Одно время они вообще отрицали факт восстания. Даже в 1927 г. в статье "Революционное движение в Киргизии"⁴ Кенжин писал: "Казакский народ как таковой не восставал, а были отдельные случаи сопротивления вербовке... эти события нельзя рассматривать как революционные акты в степи". Отрицание самого факта восстания понадобилось Кенжину для отрицания предательской роли алашской интеллигенции в восстании.

Алаш-ордынская историография знает однако и другую оценку восстания 1916 г., которая появилась несколько позднее, вслед за разгромом алаш-орды. Восстание теперь уже не отрицается, но в роли его организатора и вождя выводится байство. Эта алашская оценка имеет своей целью противопоставить Октябрьской революции восстание 1916 г. и таким образом подвергнуть сомнению освободительное значение Октября для казакских трудящихся масс.

Противопоставление восстания 1916 г. Октябрю нужно для того, чтобы скрыть классовую борьбу внутри аула, скрыть эксплоататорское лицо байства и алаш-ордынцев как байских идеологов, культивировать легенду о прошлой якобы революционной роли алашской интеллигенции и этим сохранить ее влияние на отсталые слои казакских трудящихся для организации борьбы против диктатуры пролетариата и социалистического строительства.

Отголоском националистической и по существу меньшевистской точки зрения является и та оценка восстания, которую дает т. Федоров в статье, напечатанной в сборнике "Весть Казахстана" за 1931 г. "Субъективно, - пишет он, - эго было движением за восстановление власти ханов и султанов, за восстановление старины, субъективно это восстание было контрреволюционным движением, оказавшись под руководством баев, "оппозиционных" волостным управителям. Восстание приобрело заметное революционное значение потому, что оно было массовым и ослабляло фронт империалистической войны" (стр. 60). Позднее, в полемике с т. Асфендиаровым, т. Федоров частично изменил свою оценку восстания 1916 г. Он отказался от меньшевистской квалификации его "как субъективно контрреволюционного движения"⁵ , но в вопросе о значении байства, о его якобы руководящей роли в этом восстании он остался на прежней позиции. Нужно сказать, что эта точка зрения на роль байства в восстании 1916 г., получив силу предрассудка, и до сих пор вопреки исторической правде имеет широкое распространение в работах историков-марксистов. Эта точка зрения помимо всего прочего дает совершенно ложное и искаженное представ-

³ К. В. Харлампович, Восстание тургайских казак-киргизов 1916 - 1917 гг., изд. Общества изучения Казакстана, Кзыл-Орда, 1926 г., стр. 37.

⁴ "Степная правда" N 189 от 23 июля 1927 г.

⁵ "Большевик Казахстана" N 1 за 1933 г.

ление о движущих силах Октября в Казакстане, выражает отрицание и в лучшем случае недооценку революционных возможностей в казакском ауле.

В глубокую ошибку при оценке восстания 1916 г. впадает и т. Рыскулов в своей статье "По поводу выступления т. Меницкого"⁶ , когда пишет: "Все это показывает, что восстание было направлено вообще против русских. Разве все это не говорит о национально-революционном признаке восстания 1916 г.?". Выходит, по т. Рыскулову, что восстание 1916 г. являлось национально-революционным не потому, что своим острием было обращено против российского империализма, а потому, что было направлено "вообще против русских". К этому выводу он приходит на том основании, что "повстанцы в своих нападениях не разбирали ни русских царских чиновников, крестьян, ни русских рабочих (ведь были случаи, когда повстанцы нападали на железнодорожных рабочих)".

Тов. Рыскулов забывает при этом об одном из важнейших уроков истории национально-освободительной борьбы, а именно, что в условиях колониального господства в тех колониях, где пришлое национальное меньшинство, принадлежащее к угнетающей нации метрополии, недостаточно социально диференцировано и содержит значительную эксплуататорскую колонизаторскую прослойку и очень слабые пролетарские элементы, где следовательно национальное меньшинство в своей значительной или подавляющей части выступает как агентура империализма, а подлинно революционные элементы в его среде незначительны, - там взрыв возмущения порабощенных масс может привести к истребительной войне против всех представителей господствующей нации. И все же эта истребительная война остается войной против империализма, а не погромным движением против национального меньшинства. В восстании 1916 г. ярость казакских масс была, направлена не только против русского чиновничества, но и против колонизаторских поселков, в особенности в Семиречье⁷ . Сделать однако отсюда вывод, что восстание 1916 г. было революционным именно потому, что оно было "направлено вообще, против русских", а не потому, что оно боролось против империализма, это значит отрицать "национально-революционный признак восстания".

Не поняв характера и исторического значения восстания 1916 г., его роли в подготовке Октября, нельзя понять и движущие силы Октябрьской революции в Казахстане, нельзя понять весь процесс перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую в условиях колониального режима, нельзя понять те социально-экономические сдвиги, которые пролетарская диктатура вызвала в ауле в первые же годы своего существования. Об этом свидетельствует и ряд высказываний т. Голощекина, относящихся к оценке первых лет строительства советской власти в нашей республике.

В своих выступлениях и статьях т. Голощекин неоднократно повторял ту мысль, что летоисчисление Октябрьской революции начинается в Казакстане не с 1917 года, а на несколько лет позднее. В своем докладе на VI партконференции (1927 г.) т. Голощекин заявил: "В ауле не было Октября, дореволюционные социально-экономические отноше-

⁶ "Коммунистическая мысль" N 2 за 1926 г., стр. 176.

⁷ Отдельные случаи нападения на русских ж.-д. рабочих значительно раздуты, причем забывают, что эти нападения там, где они имели место (Тургай), были продиктованы необходимостью разрушения железной дороги с целью воспрепятствовать переброске царских войск.

ния почти не затронуты"⁸ . Из такого неправильного понимания хода октябрьской революции делается т. Голощекиным ряд неверных выводов. Прежде всего он утверждает, что советизация аула знаменует собой только начало Октября, только начало завоевания власти трудящимися, между тем как советизация аула - процесс, реализующийся на базе победившего Октября утвердившейся пролетарской диктатуры. Отсюда и такое утверждение, высказанное т. Голощекиным в 1926 г на II пленуме крайкома: "В казакском ауле нет советской власти", "...на новых перевыборах (речь идет о перевыборах аульных советов - Б. и Ш. ) будет стоят вопрос о взятии власти"⁹ . Второй неверный вывод заключается в том, что первые годы советской власти в Казакстане рассматриваются им как строительство сверху, "верхушкой и для верхушки". "Объективное положение в Казакстане после Октябрьской революции, - говорит т. Голещекин, - было таково, что нужно было начинать строить сверху Советскую власть и партийную организацию"¹⁰ . Свое понимание объективного положения в Казакстане т. Голощекин в другом месте расшифровывает следующим образом: "В ауле нет еще массовой борьбы, там родовой строй"¹¹ . "Аульному батраку и бедняку, находящемуся под гнетом бая, полуфеодала, в то время (речь идет о периоде Октября - Б. и Ш. ) не были доступны идеи коммунистической партии"¹² .

Чтобы дать такой извращенный анализ положения в ауле, нужно было совершенно забыть следующее ленинское положение: "Установлено определенно, что всем трудящимся массам среди наиболее отдаленных народов близка идея советов": нужно было забыть, что национально-освободительное движение и колониальные революции входят составной частью в общий поток международной пролетарской революции; нужно было наконец сбросить со счетов истории восстание 1916 г. и игнорировать тот ясный и неопровержимый исторический факт, что "революция в России не победила бы и Колчак с Деникиным не были бы разбиты, если бы русский пролетариат не имел сочувствия и поддержки со стороны угнетенных народов б. Российской империи" (Сталин).

Не случайно в двух томах статей и речей т. Голощекина не находит себе места анализ восстания 1916 г. Признание восстания 1916 г. национально-освободительной борьбой и подготовкой Октября не мирт-лось со всей его схемой октябрьской революции в Казакстане. Игнорирование восстания обусловливалось и сочеталось с недооценкой революционных возможностей аула и казакско-крестьянских масс как резерва и союзника пролетариата, недооценкой, которая вела к отрицанию наличия советской власти в ауле до VI партконференции.

Октябрьская революция в Казакстане не была навязана массам сверху, она совершена самими массами под руководством и при поддержке российского пролетариата. Уроки и опыт восстания 1916 г., хотя оно и закончилось временным поражением казакских трудящихся масс, целиком и полностью подтверждают указания программы Коминтерна о том, что рациональное восстание и его победа могут открыть здесь (в наиболее отсталых колониальных странах - Б. и Ш. ) дорогу развитию к социализму без прохождения стадии капитализма вообще, если будет на деле оказана могущественная помощь странами пролетарской диктатуры".

⁸ Ф. Голощекин, Партийное строительство в Казакстане, Госиздат, 1930 г., стр. 174.

⁹ Там же, стр. 43.

¹⁰ Там же, стр. 65.

¹¹ Там же, стр. 58.

¹² Ф. Голощекин, 10 лет пройденных и предстоящие задачи, стр. 39

* * *

Остановимся вкратце на экономическом положении казакских масс накануне 1916 г.¹³ . Колонизация казакских областей российским военно-феодальным империализмом имеет свою длинную и кровавую историю. Однако все, что делалось царизмом в этом направлении до революции 1905 г., бледнеет перед тем, что было предпринято им в период между двумя революциями. Напуганное революцией 1905 г. царское правительство вынуждено было шире приоткрыть клапан для крестьянской эмиграции из метрополии в колонии и в связи с этим форсировать экспроприацию казакских земель. Под видом "изъятия излишков" казакские массы насильственно сгонялись с культурных и обработанных участков. Начиная с 1903 г., стал производиться в массовом масштабе захват и наиболее удобных скотоводческих участков. Казакские трудящиеся оттеснялись все дальше, в малопригодные для хозяйства горные местности и в пустыни. "Киргизы, - писал генерал-губернатор Куропаткин 10 ноября 1916 г. в своем дневнике, - последние 30 лет и особенно последние 12 лет теснились во всех направлениях. У них с 1904 г. только по Семиреченской области отобрано несколько миллионов десятин земли, часто без разбора, нужны или не нужны жизненно эти земли киргизам... Особенно для меня необъяснима, - продолжает он, - отдача в 1913, 1914 и 1915 гг. 1800 тыс. десятин в Семиреченской области под скотоводство различным лицам, в том числе полицеймейстеру гор. Верный Протикову 10 тыс. десятин. Боюсь, что это будет хуже знаменитых "башкирских земель". Мы сами не знаем, куда клоним. Обращая киргиз к оседлой жизни, наделяем их только пахотной землей, а скотоводческие участки - 1800 тыс. десятин - отдавали аферистам некиргизам. В то время во всех областях края шла вакханалия с лесными площадями края. Их хозяевами по существу являлись местные объездчики, которые стали всеми силами теснить киргиз, туркмен и сартов. Их теснили в пользовании не только на участках, отобранных в казну, но и на участках, оставленных в пользование населения как кочевого, так и оседлого"¹⁴ .

Таково свидетельство даже заклятого врага казаков, которого конечно трудно заподозрить в сгущении красок. Отнимая у казакских масс жизненно необходимые им земли, царское правительство ставило их в условия вынужденной кабальной аренды и полукрепостнической зависимости от чиновников казеннооброчных статей, лесного ведомства и русского кулака-переселенца или казака.

Казакские трудящиеся массы попадали под двойной гнет - "своих" и иноземных эксплоататоров, что еще более ускоряло их разорение и пауперизацию, разрушая скотоводческую основу их хозяйства. Если отдельные прослойки казакских масс переходили от кочевания к оседласти и хозяйственно укреплялись, то их и тут настигала колонизационная политика самодержавия и беспощадно сгоняла их с культурной и обработанной земли, отбрасывая обратно в кочевку. Очень характерны в этом отношении факты, приводимые в докладе Воронникова об обследовании Чуйского переселенческого участка¹⁵ .

На обследованный участок предположено было переселить 300 русских семейств. Их устройство, по словам Воронникова, шло следую-

¹³ Об экономике дореволюционного аула см. также нашу статью "Об истоках алашского движения", "Большевик Казакстана" N 6 за 1933 г.

¹⁴ "Красный архив", т. III, 1929 г., стр. 86.

¹⁵ Воронников, Чуйский переселенческий участок.

щим образом: "Никто из них не выстроил себе решительно ничего: два-три приобрели у киргиз зимовки, уплатив им снопами клевера при переводе на деньги не дороже 1- 2 руб. на порядочную зимовку с постройками; остальные не делали и этого и заняли их, не спрашивая ничьего согласия... Большинства приобрело скот у киргиз очень оригинальным способом. Придя на участок, переселенцы получили засеянные и орошенные киргизами клеверники, которые аккуратно поделили между собой... Новые владельцы предложили, старым (киргизам) убрать клевер с половины; киргизы, так как им ничего другого не оставалось делать, согласились... Переселенцы, получая таким образом собранный клевер, продают его киргизам по снопам, оценивая каждый по 3 коп. (надо заметить, что летом даже в Верном сноп продавался не дороже 1 - 1 1/2 коп.). Вместо денег киргизы платят лошадьми и коровами, при этом хорошая лошадь, стоящая 50 - 60 руб., оценивается в 1000 снопов, т. е. самое большее в 15 руб.".

Вот типичная картинка колониального грабежа и разбоя.

Озабоченный восстанием 1910 г. Куропаткин вынужден был в припадке откровенности признать на страницах своего дневника, что за "последние 40 лет точно безмолвно согласились стереть с лица земли" казаков. К этому действительно клонилась вся политика самодержавия. Только за период 1902 - 1912 гг. - количество казакского населения уменьшилось на 9%.

Массовая экспроприация земли задевала и интересы отдельных групп байства, главным образом тем, что ограничивала возможности для них сдавать в аренду общинные земли "самовольным" переселенцам. Однако возникавшее на этой почве недовольство ни в какой степени но влияло на основную политическую позицию байства, - на всемерную поддержку им империализма. Практика и законодательство колонизации в общем ограждали земельные интересы байства. В случав необходимости бал пускали в ход и взятку и другие средства воздействия на отдельных представителей колониальной администрации, почему-либо покушавшихся на их интересы.

Правительственная "Инструкция о порядке определения государственного земельного фонда в областях Акмолинской. Семипалатинской, Тургайской и Уральской для переселения, а равно иных государственных надобностей" предписывала: "В случае обнаружения явной недостаточности для какой-либо обособленной по землепользованию группы киргиз следуемого ей земельного обеспечения, в виду нахождения в этой группе отдельных хозяев с большим количеством скота и крупных размеров запашек и укосов, в пользовании группой могут оставаться сверх причитающегося обеспечения земельные площади в мере действительной потребности"¹⁶ .

Докладная записка Танышпаева на имя Куропаткина также свидетельствует о том, что на практике байство, несмотря на массовое изъятие земли, сохраняло за собой свои участки и в худшем случае получало взамен забираемой у них земли равноценную ей, с соответствующей денежной компенсацией.

Институт так называемой "туземной администрации" - волостных управителей, аульных старшин, судей и др. ложился огромной тяжестью на плечи казакских масс. Достаточно сказать, что при выборах волостных управителей, как утверждает ревизия Палена, главари отдельных партий расходовали на подкупы и выборную агитацию по

¹⁶ "Семиречинские областные ведомости" за 11 марта 1914 г.

40 - 50 тыс. руб., которые затем всевозможными способами с колоссальной лихвой взыскивались с населения.

Самый тяжелый для населения вид чигына - это сбор, производимый для возмещения расходов, понесенных главарями партий на выборы должностных лиц и доходящий иногда в кара-киргизских волостях до 20 и более рублей с кибитки. Кроме этого побора чигын взыскивается по самым разнообразным случаям, например в виде дорожных повинностей, в вознаграждение за выставленные проезжающему начальству юрты, за съеденных начальством баранов, за лошадей, га юрты для чрезвычайных съездов народных судей, за ведение судебных и общественных дел в высших инстанциях и т. п."¹⁷ .

Огромных размеров достигали произвол и поборы со стороны колониального военночиновничьего аппарата. Русские чиновники в колоний - последыши феодальной эпохи - проявляли однако гораздо больший аппетит, чем их средневековые предки, аппетит, соответствующий возможностям эпохи финансового капитала. Весь этот колониальный грабеж, умноженный на полное бесправие и на свирепую эксплоатацию торгового капитала, действовавшего в степи с энергией хищника эпохи первоначального накопления, давил на казакские трудовые массы с неимоверной силой и задерживал развитие производительных сил страны. Малейший джут при таких условиях приводил к катастрофическому разорению крестьянских хозяйств и массовому вымиранию населения.

В годы империалистической войны колониальный гнет удесятерился. Под видом пожертвований для нужд войны взимались новые, дополнительные налоги, подчас превышающие размеры обычных налогов мирного времени. В связи с "войной шла огромная выкачка из степи скота, юрт, кож, кошем и т. д. Сильно поднялись цены на хлеб и другие продукты первой необходимости. Под видом добровольной помощи семьям мобилизованных в армии широко практиковалась принудительная бесплатная работа казанских трудящихся в кулацких хозяйствах и на полях русских поселенцев и казаков. Хотя приток переселенцев во время войны приостановился, но зато велась развернутая подготовка новых колонизационных фондов, в первую очередь для казачества и затем для устройства по окончании войны крестьян - ее участников. Только в окрестностях Верного, по словам Куропаткина, предполагалось в 1916 г. "отобрать до 70 тыс. десятин" пахотной земли у казаков. Все это естественно не могло не вызвать глубокого брожения среди казанских трудящихся масс и не толкнуть их на революционную борьбу с колониальным гнетом.

Затянувшаяся империалистическая война требовала огромных людских пополнений, огромной массы пушечного мяса. Царское правительство было вынуждено стягивать на театр военных действий, и особенно в 1916 г., все большие и большие силы. Резервы таяли, и для образования новых оно решило прибегнуть к мобилизации на титловые работы так называвшихся "инородцев", ранее не служивших в армии. Они должны были заменить те военные силы, которые из тыла перебрасывались на фронт.

В ответ на мобилизацию, объявленную 28 июня 1916 г., в ответ на царское требование дани кровью трудящиеся всей Средней Азии, в том числе и Казакстана, ответили массовым восстанием.

¹⁷ Ревизия Палена, "Сельское управление", стр. 108 - 109.

* * *

Сложившаяся к 1916 г. расстановка классовых сил в казакской, степи начала довольно отчетливо определяться еще задолго до восстания. Под влиянием революции 1905 г. усиливается активность казакских масс и растет их политическое самосознание.

"Внутренние политические события последних лет, - писал в 1908 г. тургайский губернатор, - не прошедшие бесследно для степи", оказали свое влияние "на отношение киргизского населения к русской власти". "После недавнего раболепства, - продолжает он, - свойственного восточным народам, после сменившего его малопочтительного равнодушия местные киргизы поголовно усвоили себе новую манеру держать себя при встречах с должностными лицами, не исключая воинских чинов"¹⁸ .

Царское правительство великолепно понимало, что за этой "новой манерой" скрываются очень серьезные внутренние процессы, чреватые огромными последствиями для всей системы колониального господства. Изменившееся в степи отношение "к русской власти" свидетельствовало о начавшемся пробуждении казанских трудящихся в результате революции 1905 г. "к новой жизни и борьбе за азбучные права человека, за демократию" (Ленин).

Глухое брожение казакских трудящихся местами прорывалось открытыми выступлениями против колониального гнета и захвата земель. "Русское слово" в телеграмме от 3 августа 1908 г. сообщало: "Местные старожилы уверяют, что враждебное отношение киргизов к проводимому степному землеустройству все крепнет и начинает резко обозначаться. Ничтожные вспышки легко переходят теперь в кровавые столкновения между киргизами и русскими".

Об этом же свидетельствует и департамент полиции.

"Из поступивших за последние годы в департамент полиции сведений, - читаем мы в одном из информационных сообщений, - усматривается, что настроение киргизского населения становится все более враждебным по отношению к русским"¹⁹ .

Значительной силы достигает брожение в массах к периоду нового революционного подъема 1911 - 1912 гг.

Совершенно противоположного характера процессы происходят в эти годы среди националистической алашской интеллигенции. В условиях усилившегося в степи колониального нажима и революционизирования казакских масс алашская интеллигенция все дальше отходит от национально-освободительного движения; в ее политике все отчетливее выступают черты либерально-буржуазного ренегатства.

Очень многих обманывает литературная деятельность алашской интеллигенции того периода. В ней ищут революционных мотивов, в ней видят доказательство объективно-революционной роли алашской интеллигенции. В действительности дело обстоит как раз наоборот. Абсолютно прав т. Тогжанов, утверждая, что "ни в одном литературном документе дореволюционной националистической интеллигенции не найти призыва к революционной борьбе, к революционному свержению царя. Не было такого призыва"²⁰ . Чтобы скрыть свой отход от национально-освободительного движения и сохранить таким образом свое

¹⁸ "Казакстанский центральный архив", Отношение Тургайского губернатора от 1 августа 1908 г. за N 43.

¹⁹ Отношение департамента полиции губернаторам восточно-азиатских областей, "Центральный казакстанский архив", 4-е делопроизводство, N 65460 от 17 июня 1907 г.

²⁰ Тогжанов, О Байтурсунове и байтурсуновщине, стр. 7.

влияние на казакские массы, Байтурсуновы, Дулатовы и иже с ними проливали в своих литературных произведениях крокодиловы слезы по поводу тяжелого положения казанского народа. Так они создавали иллюзии о своей якобы преданности интересам казанских масс, о якобы общенациональном характере алашской интеллигенции. На деле но своему классовому смыслу и политической направленности вся их литературная продукция была пропитана мотивами, звавшими назад к средневековью, сеявшими неверие в силу масс, проповедывавшими народу алашский путь соглашательства с империализмом.

В таком же направлении продолжала действовать алашская интеллигенция и в период нового революционного подъема, когда она начала издавать газету "Казак" (1912 г.) и развертывать работу по созыву "общеказакокого" съезда.

И с этим съездом связывалось немало иллюзий, и его пытались представить как революционный акт алашского движения, как одну из вершин национально-освободительной борьбы. Между тем полемика в журнале "Ай-кап" по вопросу о созыве "общеказакского" съезда с исчерпывающей ясностью раскрывает перед нами политическую физиономию инициаторов съезда, а следовательно и политическую физиономию алашской интеллигенции. Съезд мыслился, во-первых, исключительно легальный. Вот одно из многих показаний инициаторов съезда: "16 июня сего года в городе Уиле, - пишет Тлеубертенев, - я встретился с Бахиджаном Каратаевым. В разговоре с ним я высказал мнение относительно съезда, Каратаев также согласился с моим мнением, что съезд нужно открыть в каком-нибудь центральном городе, если наши деятели постараются получить разрешение на этот съезд"²¹ . Мысль о возможности созыва съезда без предварительного разрешения начальства категорически отвергалась. Мотивы, которые выдвигались в пользу созыва съезда, показывают, насколько далека была алашская интеллигенция от постановки каких бы то ни было революционных задач. По мнению упомянутого выше Тлеубергенева, съезд необходим потому, что "даже господь-бог велел совещаться в каждом деле. Многие могут подумать о том, - продолжает он, - что если мы получим разрешение на съезд, то могут выйти беспорядки или могут закрыть съезд и в результате наказать вас, но бояться своей тени - так жить тоже трудно... Уже счастье будет в одном том, что главари наши соберутся и познакомятся друг с другом, в крайнем случае этим мы покажем, что в России существует народ, называемый киргизами... Задача съезда будет заключаться в том, чтобы обсудить разные нужды народа и ходатайствовать перед правительством"²² .

Характерно, что у лидеров алашского движения не хватило мужества даже на ходатайство перед царским правительством о легальном созыве съезда. Они действительно боялись своей собственной тени. Вопрос о созыве съезда так и не вышел из рамок разговоров и благих намерений. Ходатайство о разрешении созвать съезд, как об этом свидетельствуют полицейские документы того времени, так и не было подано.

Важно однако подчеркнуть, что алашская интеллигенция далеко не случайно выдвинула задачу созыва "общеказакского съезда". В тот период, в условиях начавшегося разложения феодализма и роста капиталистических отношений, явно обозначилось начало процесса зарождения в степи национальных связей. Национальная буржуазия и

²¹ Мартыненко, Алаш-орда, Казиздат, 1928 г., стр. 8 - 9.

²² Там же, стр. 8.

алашское движение претендовали стать действительными хозяевами этого процесса. Путь к этому лежал через национально-освободительную борьбу, через очистку почвы от феодального мусора, от средневековья, от варварских институтов старины. Национальная буржуазия и алашское движение оказались неспособными разрешить эти задачи, неспособными руководить национально-освободительной борьбой против империализма. Тем с большей охотой они спекулировали на таких формах движения, которые отклоняли массы от революционного пути, и сеяли среди них национал-реформистские иллюзии. Отсюда и кампания петиций в период революции 1905 г., отсюда и возня с "общеказакским" съездом и либеральная жвачка о его задачах в полосу начавшегося революционного подъема после 1910 г. При помощи этих политических маневров алашская интеллигенция монополизировала в своих руках так называемое национальное представительство, участвовала в различных делегациях и на этом помимо всего прочего строила свое материальное благополучие (не забудем о тогдашних нравах и порядках в степи: поборах, взятках, "добровольных" приношениях и пр.).

* * *

Линия поведения алашской интеллигенции в 1916 г. целиком соответствовала позиции в восстании байства - того класса, выразительницей интересов которого она являлась. Именно поэтому утверждение об организующей и руководящей роли байства в повстанческом движении равносильно утверждению об объективно-революционной роли националистической интеллигенции в 1916 г. Одно неразрывно связано с другим, одно неотделимо от другого.

Какова же была позиция байства? Тов. Курамысов считает бесспорным то положение, что основными руководителями восстания являлись баи²³ . Для такой констатации нужен некий минимум исторически проверенных и по-ленински проанализированных фактов. Тов. Курамысов этих фактов не приводит, ибо он не в состоянии их привести. Есть культивируемая легенда о перепугавшемся и сбежавшем в Китай еще до начала восстания манапе Шабдане; алашордынская версия может назвать еще несколько байских фамилий, всплывших на поверхность движения. Но всего этого еще крайне недостаточно для исторического обоснования руководящей роли байства в восстании 1916 г.

В то же время весь известный до сих пор фактический материал о расстановке классовых сил в восстании 1916 г. о исчерпывающей леностью подтверждает известный тезис VI конгресса Коминтерна о том, что феодальные союзники империализма, более высоко оплачиваемые туземные чиновники колоний и часть" национальной буржуазии, в первую очередь буржуазии торговой "...в общем и целом более или менее последовательно защищают антинациональную империалистическую тачку зрения, направленную против всего национального движения".

Отношение к царскому приказу о мобилизации сразу выявило в степи два резко противоположных лагеря - лагерь революционный и лагерь соглашательский и предательский. Семиреченский губернатор в своем "всеподданнейшем отчете за 1916 г." вынужден констатировать, что общее впечатление от всех поступавших к нему донесений из уездов сводится к тому, что в ауле образовались два четко обозна-

²³ И. Курамысов, За ленинскую национальную политику в Казакстане, Огиз 1932 г. стр. 42.

чившихся, как он пишет, течения "за и против реквизиции рабочих". Нетрудно догадаться, кто был "за" и кто "против".

Казанские трудящиеся, как общее правило, при первой вести о мобилизации поднимались массами и немедленно поступали к организации борьбы. Степь приходила в движение. Таившееся в глубине глухое брожение вырывалось наружу. Пламенем восстания были охвачены почти все казакские области.

В противоположность трудящимся массам байство с самого начала, где прямо, а где с небольшими колебаниями, выступало в качестве опоры самодержавия и участвовало в подготовке и проведении мобилизации. На созванном 1 июня 1916 г. совещании при семиреченском военном губернаторе Фольбауме "киргизские, татарские и другие волостные управители, обсудив подробности предстоящего набора, воскликнули в честь обожаемого монарха такое громкое и дружное "ура", что звенели стекла в окнах губернаторского дома"²⁴ .

То же повторилось 22 июня на совещании волостных управителей и "почетных лиц" Верненского уезда, на котором был представлен весь цвет байства, вся политическая активная его часть (присутствовало на совещании свыше 1000 чел.). "Расстроганные старики говорили, что все будет исполнено, как им приказано"²⁵ .

Такие же совещания и с такими же результатами проходили но всем областям. Тургайский губернатор в целях подготовки мобилизации объезжал уезды, области, собирал повсюду совещания волостных управителей и почетных "аксакалов", сговаривался с ними о мероприятиях, необходимых для успешного проведения призыва, и неизменно находил в их среде активную помощь. 7 июня одно из таких совещаний, состоявшееся в Кустанае, обещало губернатору "немедленно и свято исполнять священную волю государя"²⁶ . И надо прямо сказать, байство работало в этом отношении не за страх, а за совесть.

В ответ на призыв царской администрации оно развернуло огромную агитационную и шпионскую работу.

Военный губернатор Семиречья Фольбаум доносил, что он лично, а также уездные начальники и приставы располагали сотрудничеством "интеллигентных киргиз", которых они командировали "для пропаганды среди населения" и для выявления лиц, подлежащих "задержанию"²⁷ .

Царский указ о мобилизации вначале не предусматривал особых льгот для байских и аксакальских слоев населения. Местами эго высыпало среди них недовольство, и отдельные группы баев и аксакалов пытались использовать общее возбуждение для того, чтобы добиться для себя освобождения от мобилизации. Царское правительство быстро учло это обстоятельство и рядом льгот фактически освободило байство от набора, чем ликвидировало даже малейшее проявление недовольства среди верхушечных элементов аула.

Иргизский уездный начальник в секретном рапорте на имя тургайского губернатора докладывал, что "вначале аксакалы, прячась за спиной других, поддерживали волнение, так как отдавать своих детей не хотели. Когда же последовало распоряжение о предоставлении льгот состоящим на службе б правительственных учреждениях, а также пастухам казенных гуртов и др., то аксакалы умело все эти льготы

²⁴ "Семиреченскпе областные ведомости" N 143 от 5 июля 1916 г.

²⁵ "Военно-исторический архив" ФГУГШ, д. N 42, л. 126.

²⁶ Там же, л. 40.

²⁷ "Казакстанский центральный архив", Ежедневные донесения военному губернатору.

использовали для себя и для своих родственников, и наконец последняя льгота, предоставляемая скотовладельцам 300 голов, дала возможность многим состоятельным киргизам освободиться от призыва. Для значительной части аксакалов призыв не представлял какой-либо тяготы, и они, переменив свой фронт, стали уже сторонниками выполнения высочайшей воли"²⁸ .

То же самое наблюдалось и по Уральской области. И здесь, кате передает в своих воспоминаниях Балтабай, местами в первые дни после появления указа о наборе были случаи, когда на сходках выступали муллы и призывали "джигитов никоим образом не давать". Но все это недовольство аульных верхов быстро испарилось. Баи и муллы организовали совещание с полицеймейстером Уральска, договорились с ним о льготах для себя и успокоились. На совещании полицеймейстер задал вопрос: "Кто не хочет исполнить царский приказ?" Гробовое молчание. Вопрос повторился. Тогда один из делегатов еле слышным голосом произнес: "Как не хотят? Хотим, но не будет ли у царя каких льгот?". Полицейместер ответил, что льготы конечно будут, до для этого нужно подать заявление. "А пока разъезжайтесь и приступайте к составлению списков". Этим дело пока и ограничилось. "Решили подать заявления". А затем, когда трудящиеся массы, не заботясь о хлопотах байства, восстали, когда стало известно, что "в Каракульской волости беспорядки, и убит один казак", что "в Бурлинской волости джигиты убили управителя Сарбалина и в Чиликской волости избили управителя Колпакова С., писаря А. Киселева и т. д.", муллы, забыв об оппозиции царскому указу, стали давать "фатву" совершенно противоположного характера, а именно: "Коран повелевает не прекословить воле власти"²⁹ .

Несмотря на все усилия и провокационные действия байства, революционная активность казанских трудящихся нарастала с каждым днем. "Те, кто по своему имущественному положению все время находились в подчинении у аксакалов, увидев их игру, ответили им, что они не хотят больше работать на них и служить на них и потому на работу по призыву не пойдут"³⁰ , доносил иргизский уездный начальник. Борьба развертывалась. Массы поднимали знамя восстания не только против колониального порабощения, но и против господства "своих" эксплоататоров. "В восточно- и западнокастекских волостях молодые киргизы, - доносил полицеймейстер города Верного, - подлежащие призыву на работу в армию, на всякий случай для побега запаслись хорошими лошадьми, ограбив их у более зажиточных и богатых киргиз"³¹ .

18 июля 1916 г. омский губернатор Сухомдинов телеграфировал министру внутренних дел, что в "Акмолинском уезде киргизы всех волостей в большом количестве собираются в степи, вооружаясь пиками, топорами, оружием. Открыто заявляют, что окажут сопротивление, на работу не пойдут. В урочище Боровом произошел бунт, находившийся там пристав Иванюшкин киргизами убит. В Атбасароком уезде алексеевский управитель Думабаев собравшейся толпой киргиз тя-

²⁸ "Казакстанский центральный архив", Фонд канцелярии тургайского губернатора, д. N С, л. 4 - 7.

²⁹ Балтабай, Общие картины 1916 года в Уральской губ., изд. Об-ва изучения Казакстана, Кзыл-Орда, 1926 г., стр. 4 - 5.

³⁰ "Центральный казакстанский архив", Фонд канцелярии тургайского губернатора, д. N С, л. 4 - 7.

³¹ "Центральный казакстанский архив", из материалов, подобранных к печати т. Кунте.

жело ранен. В Петропавловском уезде киргизы Каратальской волости разгромили волостную канцелярию, арестовали управителя"³² .

Такие явления характерны были для всей степи. История восстания 1916 г. знает немало фактов избиения и убийства волостных управителей. "Волна мятежа, - доносил 9 августа Фольбаум, - захлестнула многие умы и вынесла в руководителей наиболее вредные для русской власти элементы"³³ .

Приведенные нами факты, - а ими изобилуют все документы, которые составлялись по живым следам событий 1916 г., - не оставляют и тени сомнения в том, что байство было далеко от действительного руководства восстанием. Оно являлось опорой самодержавия и в качестве таковой мобилизовало все свои возможности, все свое влияние и связи, весь алашский идеологический аппарат, находившийся у нее на службе, для срыва и подавления повстанческого движения. Байству царское правительство в известной мере обязано тем, что восстание массового масштаба началось в Казакстане позднее, чем во всей Средней Азии, что и в самой казакской степи восстание начиналось разновременно. Сорвав одновременное и повсеместное выступление трудящихся, байство тем самым дало возможность местной царской администрации подтянуть резервы, выждать подкрепления, успешно маневрировать наличными силами и давать бой не всей массе повстанцев, а отдельным ее частям, облегчая себе этим победу. Генерал-губернатор Куропаткин опасался, что "по подходе подкрепления" возможен "полный разгром" империалистического господства в степи.

При тогдашней слабости местных гарнизонов, при медленном в первое время притоке подкреплений Куропаткин и Фольбаум считались с вероятной возможностью победы восстания. Байство делала все зависящее от него, чтобы эта вероятность не стала действительностью.

В некоторых случаях имело место то или иное участие отдельных баев в восстании. Но это не дает никакого основания для обобщений, для приписывания объективно революционной роли всему байству и байского происхождения всем руководителям восстания.

Как правило, участие байства в восстании было вынужденным: баи присоединялись к восставшим в целях самосохранения под напором поднявшихся масс и для того, чтобы своим участием лишить это движение его революционного содержания. В этом отношении крайне характерна история восстания среди аргызского рода в Тургайском уезде. Здесь байство во главе с Ослан-Чулаковым сначала под давлением масс примкнуло к движению и возглавило его, но довольно скоро вожди движения пошли прямо на попятный. Они раскаялись в своем выступлении и по своей инициативе или по требованию тусумского начальника тусумские казак-киргизы отправили своего хана Ослана-Чулакова в Тургай с повинной и с 40 тыс. руб., захваченными ими на одной из станции"³⁴ . И это было тогда, когда воостание еще шло на подъем, когда другие отряды продолжали бороться. О таком же характере участия в восстании отдельных баев свидетельствуют и показания пишпекского манапа Канат-Абукиза, данные им после ареста царским властям³⁵ .

³² "ВИА" ФГУГШ, д. N 273 - 848, л. 30.

³³ "Центральный казакстанский архив", из материалов, подобранных к печати т. Кунте.

³⁴ К. В. Харлампович, Восстания тургайских казак-киргизов в 1916 - 1917 гг., стр. 21.

³⁵ "Борьба классов" N 7 - 8 за 1932 г., стр. 136 - 137.

Изображение байства в роли вождя восстания - вопиющее насилие над фактами из истории восстания 1916 г. Ибо история этого восстания с полной ясностью говорит о том, что байство с самого начала было за мобилизацию и против восстания, что оно активно помогало царской администрации, сеяло среди масс неверие в свои силы, использовало свое влияние для того, чтобы предупредить выступления масс, помогало царской администрации вылавливать наиболее активных участников движения, его инициаторов и вожаков. Наконец, вынужденное в отдельных случаях оставаться в лагере восставших, байство возглавляло движение масс для того, чтобы предать его.

* * *

В первые же дни империалистической войны алашская интеллигенция в унисон с мусульманской фракцией Государственной думы подняла голос в защиту интересов российского империализма. Ее представители участвовали на съезде "представителей мусульманских общественных организаций", созванном в декабре 1914 г. в Петрограде по инициативе мусульманской фракции "для выработки мер по оказанию помощи раненым воинам". Алашская интеллигенция деятельно осуществляла на местах решения этого съезда, которые в своей практической части сводились к тому, чтобы: "1) оборудовать и содержать от имени мусульман России передовой санитарный отряд, отправив ого на кавказский театр военных действий;

2) создать местные комитеты мусульманских общественных организаций для сбора необходимых средств"³⁶ .

Каратаев вошел кандидатом в состав избранного на этом съезде центрального комитета "российских мусульманских общественных организаций".

Активность националистической интеллигенции не ограничилась только областью материальной и моральной помощи царизму в ведении войны. Алашская интеллигенция добивалась большего. Она проявила инициативу в постановке вопроса о привлечении казакских трудящихся в царскую армию и на страницах своего печатного органа "Казак" развертывала для этого широкую кампанию.

Один из главарей алашской интеллигенции Танышпаев следующим образом повествует об этой кампании в своей докладной записке генерал-губернатору Куропаткину:

"В декабре 1915 г. (за полтора года до царского указа о призыве) об этом проекте (о мобилизации казакских трудящихся - Б. и Ш. ) заговорили в печати. 24 января 1916 г. газета "Казак" (N 166) поместила мнение нескольких уважаемых киргизов по поводу ожидавшегося привлечения киргиз к отбыванию воинской повинности, причем вопрос о желании или нежелании служить в армии не рассматривался совсем, все заинтересовались вопросом о том, в каком виде будут служить киргизы - пешими иль в конном строю: этот вопрос стал разбираться на страницах "Казак"... "Для выяснения этих вопросов 3 февраля 1916 г. выехали в Петроград бывший член I Государственной думы А. Букейханов, редактор "Казак". А. Байтурсунов и киргиз Н. Бегимбетов; побывав в Петрограде у разных лиц, в том числе и у военного министра генерала Поливанова, делегаты вернулись и сообщили на страницах "Казак", что вопрос с привлечением киргизов

³⁶ А. Аршарунин Х. Габидуллин, Очерки панисламизма и пантюркизма в России, изд. "Безбожник", 1931 г., стр. 50.

пока отложен... Тем не менее вопрос, какая служба для киргиз лучше, кавалерия или пехота, рассматривался до июня месяца 1916 г."³⁷ .

Надо отдать справедливость алашской интеллигенции: свою агитацию за привлечение казакских масс в армию на службу "справедливому белому царю" (слова Букейханова) она вела достаточно искусно, исподволь и с определенным подходом. Статьи по этому вопросу в газете "Казак" обычно начинаются с того, что-де, вообще говоря, лучше было бы в эту войну не служить, что военная служба неизбежна связана с жертвами. Однако при всем этом следует готовиться к предстоящей мобилизации. Основной тон этой политической кампании, задавал Букейханов в целой серии своих "Писем из Петрограда".

9 февраля 1916 г. газета "Казак" сообщает о вторичной поездка Букейханова, Байтурсунова и Бегембетова в Петроград с целью "довести до сведения правительства и думы всеобщее мнение казакского народа о предстоящем призыве". А это "всеобщее мнение" сводилось будто бы к тому, чтобы "в случае неизбежного призыва формироваться в кавалерию, а не в пехоту с приравниванием казаков в землепользовании с русским казачеством"³⁸ . Приравнивание в землепользовании к русскому казачеству мыслилось не иначе, как через зачисление в казачье сословие. Этот момент стал гвоздем всей дальнейшей агитации алашской интеллигенции и ее органа "Казак". Ряд статей в газете" по вопросу о призыве усиленно доказывает, что служба казаков в казачьем сословии крайне выгодна с "государственной точки зрения", что "казак на лошади морально растет, умножается его сила, становится ловчее, храбрее, выигрывает в темпах становится зорким"³⁹ . В этом требовании о зачислении казаков в казачье сословие предательская и холопская роль алашской интеллигенции выступает во всей своей омерзительной наготе. Мотивируя необходимость такого зачисления "с государственной точки зрения", лидеры алашокого движения недвусмысленно давали понять царизму о своей готовности не только поставлять пушечное мясо для империалистической войны, не только подавлять малейшее брожение среди казакских трудящихся, но и служить как активная контрреволюционная сила в борьбе с назревавшим тогда общим революционным подъемом в стране. "Пожалуй никто не будет оспаривать, - пишет "Казак" 9 марта 1916 г., - что государству нужна хорошая армия, а не плохая. Если это так, то дело не в наборе казанского населения, а в том, чтобы при издании закона подошли с точки зрения полезности государству"⁴⁰ .

Уже в 1916 г. алашская интеллигенция вполне созрела для той контрреволюционной роли, которую она на деле осуществила в 1918 г. в союзе с Дутовым, Колчаком и всей российской белогвардейщиной.

В агитации и во всей своей практической деятельности алашская интеллигенция всячески старалась заслонить и подменить задачи национального освобождения вопросом о службе в царской армии в рядах казачества. Она пыталась убедить трудящиеся массы, что путь к раскрепощению, путь к свободе лежит через зачисление в казачье, сословие, через поддержку царизма.

"Надо позаботиться о будущем наших детей, - пишет газета в N 177 от 17 апреля 1916 г. - Надо выбрать такой путь, чтобы наши

³⁷ Архив. Дело семиреченского областного правления N 44/72, стр. 1, стол 2. Описание мятежа киргизов 1916 г. По материалам, собранным т. Кунте.

³⁸ Газета "Казак" N 168 от 9 февраля 1916 г.

³⁹ Передовица "Казак" N 172 от 9 марта 1916 г.

⁴⁰ Там же, ст. "Письмо из Петрограда".

поколения могли бы оказать, что их предки выбрали для них тог путь, идя по которому они стали славной армией нашего царя... чтобы нас отметили в истории, если бы и не золотыми буквами, то хотя бы простыми чернилами".

Считая, что ситуация войны в наибольшей степени благоприятствует выслуживанию перед царизмом, алашская интеллигенция очень торопится с разрешением вопроса о мобилизации; особенно эта торопливость заметна в первые месяцы 1916 г., когда пускаются в ход все-связи и рычаги.

С 9 марта 1916 г. по сообщению "Казак" вопрос о мобилизации и о зачислении в казачье сословие обсуждался на совещании кадетских сибирских депутатов и мусульманской фракции. "Надо, - пишет газета в передовой, - понять значение призыва и сейчас же взять в руки его подготовку"⁴¹ .

8 апреля "Казак" еще раз напоминает своим читателям о необходимости поторопиться с подготовкой, ибо "25 марта на закрытом заседании Государственной думы при рассмотрении сметы генерального штаба был поставлен вопрос... о призыве ранее освобожденных от службы национальных меньшинств... "судя по этому, возможно в скором времени будет подготовлен проект закона о призыве".

В апреле же⁴² испрашивается разрешение семипалатинского губернатора на созыв во время предстоящей кояндинской ярмарки в Каркаралинском уезде чрезвычайного съезда для обсуждения вопроса о формах и методах мобилизации казаков в армию⁴³ .

Еще лихорадочнее развивается работа после появления царского указа о мобилизации. 8 июля "Казак" пишет в передовой, что было бы лучше, если бы казаков призвали в армию на действительную службу, а не на черную работу, "но приказ царя - истина, и ему возражений быть не может; подобно тому, как говорится "приказ тверд, душа сладка", приказа мы не можем не выполнить". "Скрываться, спасаться от набора, - поучала газета, - нельзя". "Если народ считает унижением призыв на черную работу, в таком случае надо скорее выполнить приказание, послать людей на работу, с тем чтобы потом можно было сказать, что мы вот выполнили приказание, хотя призывать нас на эту работу не следовало, и проситься на военную службу на общих началах". "Аксакалы и передовые граждане должны об этом толковать, разъяснять и дать установку"⁴⁴

Таким образом в июньские дни 1916 г., когда в степи шло революционное брожение и массы поднимались на восстание, газета "Казак" - центральный орган алашского движения, не только всемерно защищала царский указ о пришве, но и требовала еще второго набора, перещеголяв в этом отношении даже царских администраторов, которые в то время были больше всего озабочены вопросом о проведении хотя бы одной мобилизации на тыловые работы.

При первых известиях о начавшихся в связи с набором открытых выступлениях лидеры алашской интеллигенции А. Букейханов, А. Вайтурсунов и М. Дулатов поспешили выступить с воззванием к "гражданам Алаша", предлагая сохранить спокойствие и подчиниться призыву. "Приказ о призыве на работу объявлен в уверенности, что мы готовы защищать отечество, - писали они в своем призыве. -

⁴¹ "Казак" N 175, 1916 г.

⁴² "Казак" N 179 от 10 апреля 1916 г.

⁴³ "Казак" N 188 от 8 июля 1916 г.

⁴⁴ Там же.

Мы заявляем народу и в этот раз, как уже неоднократно говорили прежде, что отказаться от этого дела нельзя". Воззвание в полицейском тоне предупреждает, что если не будет выполнен приказ то "власть... на законных основаниях применит репрессивные меры" Кончается воззвание выражением надежд и упований на царскую милость. "Мир в таком положении не останется, кончится и война. Тогда и будут оценивать каждого. Тот, кто не посеял и проспал, тому ничего не достанется, да и претендовать ни на что он не сможет. Если мы претендуем на равноправие, то нужно уже сейчас глубоко подумать об этом. "Что посеешь, то пожнешь"⁴⁵ .

Чтобы не было никакого сомнения в искренности; их позиции, Букейханов, Баитурсунов и Дулатов поместили в газете еще одно обращение "к казакскому народу", в котором просят не верить разговорам о том, что их призывы к выполнению приказа о мобилизации будто бы вынуждены, что они якобы на деле против набора. "Мы, - писали они, - боремся за выполнение приказа царя среди алаша без всякого сопротивления. Таков наш путь; ничего у нас такого и скрытого нет... Поэтому не нужно верить никакому слуху, а лишь газетному материалу. Не верьте ложному слуху, что мы будто бы писали письмо о неподчинении приказам. Мы не намерены говорить такие вещи"⁴⁶ . Об этом они еще раз напоминают в номере той же газеты от 31 августа 1916 г., с тем чтобы окончательно рассеять все сомнения в их лояльности.

То же самое делал в Семиречье и лидер "Алаш" Танышпаев. "После первого приема (10 августа) у только что прибывшего в Ташкент генерал-губернатора А. Н. Куропаткина, - пишет Танышпаев, - я телеграфно обратился к пишпекским киргизам с призывом к успокоению"⁴⁷ .

Этим однако не ограничивается предательская роль алашской интеллигенции в восстании 1916 г., когда все их увещевания оказались безрезультатными, они отдались в распоряжение царской администрации в качестве советников по вопросам, связанным с подавлением восстания. 7 августа 1916 г. с разрешения и под покровительством тургайского губернатора собралось "частное совещание киргиз Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей". "Совещание, - читаем мы в протоколе последнего, - было открыто речью господина губернатора, который присутствующим разъяснил смысл высочайшего повеления 25 июня 1916 г. и просит содействия спокойному осуществлению призыва киргиз на работу. Предложив затем собранию избрать председателя, господин губернатор оставил зал"⁴⁸ . Председателем был избран А. Букейханов.

Это совещание сразу же показало свое байско-черносотенное лицо" и целиком оправдало надежды тургайского губернатора.

"Природные условия - теплые дни, наличность подножного корма, для лошадей, удобство добывания пищи и для самих людей, - зафиксировано в протоколе совещания "радетелей" казакского народа - много способствуют образованию шаек в степи. С наступлением зим-

⁴⁵ "Казак" N 192 от 11 августа 1916 г.

⁴⁶ Там же.

⁴⁷ Из докладной записки Танышпаева, поданной генерал-губернатору Куропаткину.

⁴⁸ "Красный архив", т. III (16), 1926 г., стр. 54 - 57.

них холодов и с исчезновением всех этих благоприятных условий шайки распадутся, и киргизы вернутся в аулы"⁴⁹ .

Напоминанием о предстоящих зимних холодах алашская интеллигенция недвусмысленно советовала царской администрации взять восставших голодом и измором. Закончило совещание свою работу ходатайством о предоставлении ряда льгот по призыву байским элементам и о привлечении представителей от казаков к проведению набора.

Такова официальная сторона совещаний. Неофициальная сторона нам неизвестна. Но и то, что известно, не оставляет сомнения в том, что тургайский слет алашских лидеров под руководством губернатора, разработал меры подавления восстания. В этом же духе действовали и Танышпаев в Семиречье, разъезжая с Куропаткиным в качестве его "равного переводчика", и Каратаев в Уральской области. Вот как Каратаев в неопубликованных воспоминаниях описывает свою роль и восстании 1916 г.⁵⁰ .

"Во второй половине июля 1916 г. я, находясь в своей кибитке, расположенной на реке Какбакте, в поселке Каратаевском, Чедыртынской волости, Уральского уезда, Уральской области, услышал конский топот приближавшихся к моей кибитке всадников. Я вышел из кибитки... всадники оказались казанской молодежью в числе 70 чел. На мой вопрос, в чем заключается цель их приезда ко мне... один за другим с возбуждением и жаром стали мне говорить... что они отказываются подчиниться приказу "о наборе" и в согласии со всеми прочими сверстниками, которые командировали их ко мне, предпочитают умереть на своих родных полях в физической борьбе против правительства. При этом они прямо в упор поставили вопрос, на чьей я стороне: на стороне ли я правительства или на стороне их. Этот совершенно неожиданный вопрос, застав меня врасплох, ошеломил и изрядно потряс меня...

...Овладев собой... я заявил молодым людям, что надо предварительно выяснить в гор. Уральске, правда ли, во-первых, что реквизиция казакской молодежи составляет бесповоротное решение правительства... и, во-вторых, узнать, что делают там волостные управители, аульные старшины и аксакалы, так как они может быть ходатайствуют там о молодежи. Далее я заявил, что я сейчас же еду в гор. Уральск и в случае какой-либо возможной разрешимости вопроса в смысле отмены реквизиции я приму все меры... По дороге, когда я стал выезжать из станции Чулак-Анната, меня внезапно окружила уже более многочисленная толпа всадников в 500 чел... требуя, чтобы я отказался ехать в Уральск и чтобы я поднял знамя своего дедушки Каратаева, повел их к адаевцам Мангышлакского Полуострова для совместной с ними борьбы против правительства... Худшего положения, как мое, нельзя было придумать. Я повторил то же самое, что я говорил молодым людям в своем поселке, и добавил, что в случае не-

⁴⁹ "Красный архив", т. III (16), 1926 г., стр. 85 - 86. Созвучно со всем протоколом тургайского совещания лидеры алашского движения в "Памятной записке киргизах", предназначенной видимо для мусульманской фракции Государственной думы, писали: "Каждый киргиз призывного возраста, хотя бы он был бедный, распродал то имущество, какое у него есть, или приобрел для себя лучшего коня или такого попросту реквизировал у соседа...

Состояние киргизской молодежи призывного возраста до начала сего сентября напоминало то состояние рогатого скота, в котором он бывает в мае месяце, когда находит на него овод, и он, мучимый нестерпимой болью, подняв хвост, скачет в разные стороны, не различая пи глубоких ям, ни глубоких оврагов, в которые он может упасть".

⁵⁰ "Истпартархив Казкрайкома", Материалы о восстании 1916 г.

удачи ходатайства... я буду душой рад присоединиться к восставшим и возглавлять их. Вместе с тем я между прочим объяснил, что адаевцы столько же безоружны, как и другие казаки, а войска правительства вооружены до зубов... так что едва ли будет возможно рассчитывать на успех восстания... На это молодежь ответила в один голос: "Одной смерти не миновать, а семи не бывает, приезжайте... мы, джигиты, сумеем постоять за себя и умереть в борьбе на своих полях..." Я прожил в Уральске с неделю... в Уральск приехали тайно пять человек делегатов от молодежи... разведать, не предают ли их правительству аксакалы, управители и старшины... Я внушил им удалиться из города и не показываться более... В августе 1916 г. я поехал в Петербург... Здесь мной и Сейдалиным была составлена докладная записка... поданная нами в начале сентября председателю Государственной думы Родзянко".

Мы привели эту длинную выдержку потому, что она довольно наглядно изображает непосредственную встречу типичного алашского интеллигента лицом к лицу с восставшей молодежью. И эта встреча покалывает не объективно революционную роль алашского движения и субъективно контрреволюционную роль масс, как думал еще в 1932 г. т. Федоров, а, напротив, подлость, предательство и пресмыкательство националистической интеллигенции и революционную готовность к боям, смертельную ненависть к империализму казакских масс и проблески классовой бдительности их в отношении "радетелей" казакского народа.

Такова в основных чертах политическая физиономия алашской интеллигенции б 1916 г. Для полноты картины необходимо еще остановиться на общей политической ориентации алашской интеллигенции. Последовательно держась с 1905 г. кадетской ориентации, она и в годы войны шла на поводу у прогрессивного блока Государственной думы.

В своих "Письмах из Петрограда"⁵¹ , носящих программный характер, А. Букейханов разъясняет отношение алашской интеллигенции к так называемому "прогрессивному блоку", а в связи с этим и ту политическую программу, которую проводили тогда алаш-ордынцы.

В своем четвертом письме⁵² Букейханов сообщает о требованиях к "прогрессивному блоку", принятых на совещаниях мусульманских депутатов Государственной думы. Эти требования были:

"1. Предоставление каждой народности, права не торговать в свой праздничный день и торговать во все другие дни независимо от праздников других народов.

2. Улучшение мусульманских духовных учреждений.

3. Ликвидация всяких тормозов на путях развития мусульманства"⁵³ .

Букейханов рассказывает далее, что на совещании: "были мнения о внесении казанского земельного вопроса, хотя бы четвертым вопросом, но выяснилось, что в данное время неверно было бы ставить этот вопрос на обсуждение", ибо "сейчас исключительное внимание сосредоточено на вопросах военного характера"⁵⁴ .

Комментарии излишни. Алашская интеллигенция добивалась своего

⁵¹ Газета "Казак".

⁵² Газета "Казак" N 174 от 23 марта 1916 г.

⁵³ Там же.

⁵⁴ Газета "Казак" N 174 от 23 марта 1916 г.

включения в "прогрессивный блок", отбрасывая при этом даже словесную шелуху национальных требований⁵⁵ .

* * *

В анализе причин движения 1916 г. факту мобилизации до сих пор отводится либо роль "провокации", либо роль "повода", основными же причинами восстания считаются земельные захваты, налоги, поборы и другие формы колониального гнета⁵⁶ . Между тем т. Сталин в своем докладе по национальному вопросу на X съезде партии со всей четкостью подчеркнул:

"Развитие национального вопроса в вопрос общеколониальный не является исторической случайностью. Это развитие объясняется, во-первых, тем, что во время империалистической войны сами империалистические группы завоевавших держав вынуждены были апеллировать к колониям, откуда они черпали людской материал, из которых создавались войска. Несомненно, что этот процесс, процесс неизбежной апелляции империалистов к отсталым народностям, не мог не разбудить эти племена и народности к освобождению, к борьбе"⁵⁷ .

История восстания 1916 г. полностью подтверждает это положение т. Сталина. Значение мобилизации на тыловые работы далеко выходит за пределы простого повода восстания. Она являлась апелляцией российских империалистов к колониям, которая разбудила революционную энергию казакских трудящихся и подняла их на борьбу за свое освобождение. С особой рельефностью это подтверждается на опыте восстания 1916 г. в Тургайской области. Это восстание вдребезги разбивает великодержавническое и меньшевистское отрицание революционных возможностей в казанском ауле накануне и в период Октября. Не задаваясь целью дать в этой статье конкретное описание всего хода восстания 1910 г., мы все же выделяем события в Тургайской области,

⁵⁵ Характерно отношение меньшевиков и эсеров к восстанию 1916 г., об обстоятельствах которого они были хорошо осведомлены. Керенский ездил по поручению Государственной думы в Туркестан и специально обследовал вопрос о восстании на месте. В декабре 1916 г. его доклад о результатах обследования был заслушан на закрытом заседании Государственной думы. Свою речь Керенский начал с заявления, что "в этом вопросе, вопросе, касающемся политики нашего государства к "инородцам" в далекой Азии, едва ли между нами (эсерами и меньшевиками, с одной стороны, и всей черносотенной столыпинской думой, с другой - Б. и Ш. ) могут быть те сложные и многогранные разногласия, которые разделяют нас по многим или почти по всем вопросам государственной жизни внутри России".

Отношение к восстанию меньшевиков и эсеров откровенно выразилось в призыве Корейского смотреть на Казакстан и всю Среднюю Азию так, "как смотрят англичане или французы на свои колонии".

Причины восстания 1916 г. Керенский сводит к тому, что призыв был произведен царской администрацией недостаточно обдумано и подготовлено. "Во всей России не было области, не было края, более спокойного, более мирно настроенного и менее внушающего какие бы то ни было опасения, чем Туркестан и Степное генерал-губернаторство... Никаких других причин волнений, кроме самого указа, формы и способа его исполнения, не было. И как только принимались меры к тому, чтобы изменить порядок исполнения этой меры, как только начинали обращаться с местным населением более или менее прилично и разъясняли ему, что от него хотят и как нужно это делать, сейчас же исчезли эти волнения, прекратилось это "восстание", как здесь называют это теперь в Петербурге".

Так характеризует "социалист" Керенский героическую борьбу крестьянских масс в колонии и палаческую деятельность царизма. В своем заключительном слове Керенский цинично разъясняет, почему он не распространялся "об эксцессах", сиречь о расправе с восставшими. "Просто в такую минуту, которую мы переживаем, - сказал он, - мне не хотелось перед, вами раскрыть всей глубины и мрачности тех эксцессов, которые были допущены на местах и русским переселенческим населением". Меньшевистская фракция не сочла даже нужным выступить по докладу Керенского, целиком солидаризировавшись с его махровой социал-шовинистической позицией. "Военно-исторический архив", д. N 40, связка 198.

⁵⁶ См. работы Рыскулова, Шестакова, Галузо.

⁵⁷ "Марксизм и национальный вопрос", изд. 1923 г., стр. 412.

ибо в них движение достигало своей высшей точки: здесь в противовес алашской интеллигенции начала отчетливо проявлять и выявлять себя антиимпериалистическая струя мелкобуржуазной интеллигенции; здесь можно, лучше чем в других частях Казакстана, проследить, каким образом национальное восстание, получив руководство рабочего класса, вливается в общий поток революционной борьбы.

Уже в середине июля в области имели место вооруженные столкновения с местной русской и туземной администрацией. 14 июля тургайский губернатор телеграфировал, что в Кустанайском уезде "при составлении списков киргиз призываемых убит карабальский волостной управитель, увезены посемейные списки, пропали волостной и один аульный писари... сожжены канцелярии управители и трех аульных старшин", что "предполагаются беспорядки в других волостях"⁵⁸ .

Аналогичные выступления были в Акмолинском, Атбасарском, Петропавловском уездах и в прилегающих районах Уральской области. Трудящиеся массы начали стихийно группироваться и организовываться для боевых действий. Инициативу организации восстания взяли на себя поднимающиеся массы Тургайского уезда. Отсюда были отправлены посланцы в Кустанайский, Атбасарский, Перовский и Ирсизский уезды с призывом к общим действиям⁵⁹ .

Заработала во-всю и алашская интеллигенция. Здесь, как и по всему Казакстану, она пустила в ход все рычаги своего воздействия на массы, начиная от самых утонченных форм агитации и кончая подлой шпионской работой в пользу царской администрации. Особенно широко была развернута излюбленная и испытанная байством форма политической деятельности - непосредственный контакт с властями в виде келейных совещаний с местной царской администрацией, подачей прошений о льготах, посылки депутации в Петроград вплоть до свидания с Распутиным.

В массах быстро укоренялось и росло недоверие к националистической интеллигенции. Вместе с тем из лагеря восстания делались отдельные попытки связаться с теми элементами мелкобуржуазной интеллигенции, которые готовы оказать действительную помощь в борьбе. В этом отношении крайне характерно обращение некоторых вожаков восстания к т. Джангильдину, который в то время находился в Крыму, с предложением приехать в Тургай и помочь организации масс⁶⁰ . Чтобы избежать преждевременного столкновения, повстанцы на первых порах придерживаются оборонительной тактики, углубляются в степь, накапливают там силы и всячески уклоняются от сражения с

⁵⁸ "ВИА" ФГУГШ, д. N 42, ч. 1-я, л. 40.

⁵⁹ К. В. Харламипович, Восстание тургайский казак-киргизов в 1916 - 1917 гг., стр. 21.

⁶⁰ Об участии антиимпериалистически настроенных элементов мелкобуржуазной интеллигенции в восстании свидетельствуют также воспоминания т. Мендешева, относящиеся к событиям Камыш-самарской части Букеевской орды. Как рассказывает т. Мендешев, он вместе с близкими товарищами Мухтаром Сароенбиевым (погиб в гражданской войне - убит уральскими казаками), Нугманом Залиевым и др. развернул большую работу по организации восстания. Ими созывались массовые нелегальные собрания, на которых было решено "в целях выигрыша времени для подготовки не сразу заявлять об отказе... а тем временем всех джигитов мобилизуемых возрастов посадить на коней, вооружить чем только попало и отправить в глубь степи, чтобы в дальнейшем оттуда итти на соединение с киргизами других районов". Для руководства всем движением было решено, как пишет т. Мендешев, "организовать ячейку". Поднять восстания не удалось, так как т. Мендешев был арестован, а другие организаторы движения были вынуждены скрыться от преследования царской администрации. С. Мендешев, Мои личные воспоминания о мобилизации казакского населения на тыловые работы в империалистическую войну 1916 года, изд. Общества по изучению Казакстана, Кзыл-Орда, 1926 г., стр. 4 - 5.

отрядами карательной экспедиции. К осени число восставших достигло внушительной силы (около 8 тыс. чел.). Территория Тургайского уезда была разбита на ханства - на Аргынское и Кипчакское.

В ноябре 1916 г. восставшими была сделана неудачная попытка, "владеть Тургаем - опорой царской власти в области. Неудача под Тургаем привела к диференциации в лагере восставших. Байские элементы, которые вынужденно примкнули к восстанию, открыто перешли во главе с аргынским ханом Осланом Чулаковым на сторону правительства. Несмотря на это, движение продолжалось. Отступив от Тургая вместе с частью оставшихся с ними, несмотря на предательстве" Ослана Чулакова, аргынцев, ушли в глубь степи и укрепились в 170 верстах от Тургая в районе Батпак-Кары. Мы до сих пор располагаем крайне скудными сведениями о той внутренней работе, которая была проведена восставшими с целью организации своих сил. Известно, что Абдул Гафар, провозглашенный в начале восстания кипчакским ханом, принял в это время звание эмира и при нем был организован совет, из 20 представителей волостей в качестве исполнительной власти. Отсюда, из одного этого факта провозглашения хана или эмира, исследователи вроде т. Федорова делают заключение, что восстание возглавлялось байством и было субъективно контрреволюционным. Они совершенно игнорируют при этом действительные движущие силы восстания, его многогранную революционную практику и не учитывают тех противоречий в восстании, которые были неизбежны в силу того, что оно представляло собой крестьянское движение.

По поводу ирландского восстания в 1916 г. Ленин писал: "Социалистическая революция в Европе не может быть не чем иным, как взрывом массовой борьбы всех и всячески угнетенных и недовольных. Части мелкой буржуазии и отсталых рабочих неизбежно будут участвовать в ней - без такого участия невозможна массовая борьба, невозможна никакая революция - и столь же неизбежно будут вносить в движение свои предрассудки, свои реакционные фантазии, своп слабости и ошибки. Но объективно они будут нападать на капитал, и сознательный авангард революции, передовой пролетариат, выражая эту объективную истину разношерстной и разноголосой, пестрой; и внешне раздробленной массовой борьбы, сможет объединить и направить ее, завоевать власть, захватить банки, экспроприировать ненавистные всем (хотя по различным причинам) тресты и осуществить другие диктаторские меры, дающие в сумме ниспровержение буржуазии и победу социализма, которая далеко не сразу "очистится" от мелкобуржуазных шлаков"⁶¹ .

В этой же статье Ленин зло высмеивал педантов, которые мыслят социалистическую революцию в таком виде: в одном месте - одно войско, и скажет: "Мы - за социализм", а в другом - другое, и скажет: "Мы за империализм". Ленин предупреждал, что "кто ждет "чистой" социальной революции, тот никогда ее не дождется. Тот революционер на словах, не понимающий действительной революции"⁶² .

Эти мысли Ленина по поводу ирландского восстания должны быть учтены при оценке восстания казакских трудящихся масс 1916 г. Необходимо представить себе конкретную обстановку этого восстания, его живую реальность. Объективное положение было таково, что российский пролетариат в 1916 г. не был еще в состоянии обеспечить восстания своим руководством. Внутри казакского народа также не было

⁶¹ Ленин, т. XIX, изд. 3-е, стр. 269.

⁶² Там же.

такой революционной силы, которая могла бы взять на себя роль организатора и руководителя. Националистическая интеллигенция предавала массы на каждом шагу. Отдельные элементы мелкобуржуазной интеллигенции, которые примыкали к антиимпериалистическому фронту, были крайне слабы и количественно и качественно, и хотя они и участвовали в движении, но руководящей роли играть не могли. В таких условиях вполне естественно, что рассудок поднимавшихся крестьянских масс, усваивая уроки классовой борьбы, толкал их вперед - на борьбу с империализмом, на борьбу со своими и чужими эксплоататорами, но в то же время глубоко укоренившиеся крестьянские предрассудки тянули их назад - к заимствованию таких феодальных форм государственности, как ханство, эмират, тем более, что имевшиеся среди восставших байские элементы этому всячески способствовали и сами пролезали в учреждаемые ханские институты. Было бы однако глубоко ошибочно думать, что возникшие в Тургае во время восстания ханства воспроизводили этот институт во всей его средневековой чистоте и оказывались в нераздельном распоряжении байства. На деле было далеко не так. Провозглашенные восставшими ханы в большинстве своем не были баями. Иргизский уездный начальник доносил, что все эти должности (ханы и так далее - Б. и Ш. ) по большей части замешались или убежденными фанатиками, или умевшими только много говорить, или же просто известными конокрадами"⁶³ . Так царские погромщики всегда квалифицировали передовых и энергичных вожаков из самой массы. К бедняцкому или середняцкому слою населения принадлежали и руководители так, называемого Кипчакского ханства во главе с фактическим организатором, вождем и душой кипчакских повстанцев - Амангельды Имановым. Именно Иманову, по своему имущественному положению середняку-скотоводу, а не Абдул Тафарову принадлежала руководящая роль в лагере Кипчакского ханства.

После отступления от Тургая и предательства главарей Аргшгского ханства восставшие, как было упомянуто, укрепившись в Батпак-Кары, стили подтягивать к себе повстанцев со всей степи. Организация этих новых сил восстания сломала, старые родовые перегородки. К началу 1917 г. этот отряд насчитывал в своих рядах около 15 тыс. бойцов. Царское правительство мобилизовало против них значительную армию. В середине февраля повстанцы уже дали несколько сражений царским карательным отрядам. В конце января тургайские повстанцы послали ряд делегаций в Китай и Туркестан с целью приобретения оружия и подготовки пути отступления на случай неудачи. Одна из таких делегаций приобрела в Перовске (Кзыл-Орда) 10 пудов ружейных патронов.

Организационно укреплялась и сама армия. Иргизский уездный начальник доносил, что "по каждой волости мятежники выбрали хана, хан имел ханатов (главный советник), увозиров (советники), крыйжигитов (40 жигитов), жуз-басы (начальник каждой сотни), елу-басы (начальник 50 чел.), он-басы (начальник 10 чел.), хабартов (посыльные для сношения с другими группами) и ту-котерушы (знаменосец)"⁶⁴ . Для содействия армии практиковались налоги на байские элементы. Были случаи, как передает т. Джажгильдин, когда за агитацию против восстания арестовывали и конфисковали имущество агитаторов.

⁶³ Казакстансклй центральный архив", фонд канцелярии тургайского губернатора, д. N C.

⁶⁴ Там же NC.

Не сложили оружия повстанцы и после Февральской революции. Восстание продолжалось и при Временном правительстве. Букейханов, тогдашний областной комиссар Временного правительства Тургая, еще в конце апреля организовал карательные отряды.

Восстание 1916 г. не увенчалось успехом. Опыт этого восстания лишний раз подтверждает правильность ленинского учения о национальном вопросе, правильность ленинского положения, что восстание порабощенных масс колоний против империализма может победить лишь под руководством и при помощи пролетариата. В 1916 г. этого руководства еще не было. Пролетариат нашей страны под руководством коммунистической партии сумел оказать такую помощь народам колоний только в 1917 г.

Вместе с тем восстание в Казахстане, как и по всей Средней Азии, несмотря на свое поражение, сыграло огромную историческую роль. Будучи выражением нарастающего революционного кризиса во всей стране, восстание нанесло сильный удар по царизму, ускорило и облегчило свержение самодержавия. Восстание дало массам величайший урок политического самосознания. Оно разоблачило политическое лицо байства, облегчило процесс классовой политической диференциации внутри казахского аула и подготовило казанские трудящиеся массы к восприятию большевистских лозунгов. В период Октября казакские массы во главе со складывавшимися тогда в степи большевистскими организациями, вместе с российским пролетариатом, в союзе с ним и под его руководством, под руководством коммунистической партии добились установления советской власти.

Являясь показателем и проявлением кризиса мирового империализма, одним из предвестников нарастающего мощного национально-освободительного движения и колониальных революций, восстание 1916 г. вошло составной частью в общий поток революционной борьбы.

Позже, в борьбе за победу пролетарской революции, за победу Октября в Казахстане тургайские повстанцы, как и повстанцы других областей Казахстана, были в первых рядах. На первом состоявшемся в Казахстане в 1918 г. областном съезде советов - тургайском - казакские трудящиеся выступали рука об руку с представителями русских рабочих и трудящихся крестьян в качестве организаторов и строителей советской власти. И не случайно вождь тургайских повстанцев Амангельды Иманов был первым председателем Тургайского уездного исполнительного комитета, одним из активных организаторов советской власти в Тургайской области и одним из славных бойцов Октября. Он геройски пал от рук ашал-ордынских палачей казахских трудящихся (он был предательски убит алаш-ордынцами при контрреволюционном перевороте в Тургае в 1919 г.).

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - С. БРАЙНИН, Ш. ШАФИРО:

Comments: