Я присоединяюсь к высказанному здесь мнению, что нашим русским коллегам надо знать языки народов союзных республик. Недавно мы праздновали юбилей Ильи Чавчавадзе, в Тбилиси съехалось много гостей со всего света, на грузинском языке выступали японец, американец, бельгиец и даже американский посол в Москве говорил по-грузински, но не было ни одного русского ученого, который бы хоть пару слов сказал по-грузински.

Нам всем пора научиться называть вещи своими именами. Например, объявлять борьбу кавказских горцев под руководством Шамиля добровольным вхождением Чечни, Дагестана в состав Российской империи просто бессмысленно, как и завоевание Средней Азии, или же покорение Сибири выдавать за "освобождение" (от кого? от коренных народов?).

У нас есть теория национального вопроса, но она неверная и даже вредная. Приведу несколько доводов, подтверждающих эту оценку. Та концепция нации и национальных взаимоотношений, которая у нас господствовала, и от которой мы до сих пор еще не избавились, сконцентрирована в известном сталинском определении нации. Но давайте подумаем, на каких предпосылках держится это определение. Первая из них состоит в том, что пребывание в состоянии нации - это какое-то случайное событие в жизни определенных групп людей. Нации сложились в результате того, что данная группа людей оказалась в условиях капитализма, а когда мы с капитализмом покончим, то и с нациями тоже надо кончать. На этом, собственно, и базировалось положение о слиянии наций, пусть не завтра, не послезавтра, но в исторически обозримом будущем, которое мы общими усилиями проповедовали. Но никто не доказал, что принадлежность к нации - это нечто случайное и второстепенное для жизни людей. Все мы прекрасно понимаем, что с таким категориальным аппаратом историк не может работать.

Несколько лет назад, когда мы пытались рассуждать о национальных культурах, некоторые наши оппоненты ссылались на ленинское положение о двух культурах в каждой национальной культуре в антагонистическом обществе. Утверждалось, например, что идею национальной культуры выдвигают наши идеологические противники. Но ведь это факт, что существует русская национальная культура. Когда она возникла? В эпоху капитализма? А до капитализма русской национальной культуры не было? Что же тогда было? А культура Киевской Руси - разве это не русская культура? А 1000-летие принятия христианства на Руси - разве это не событие русской национальной культуры? Я не историк, но мне представляется, что культура Киевской Руси заложила основы и русской, и украинской, и белорусской национальных культур.

Еще один из постулатов нашей теории национального вопроса состоит в том, что этот вопрос, как и проблема национальных взаимоотношений, - нечто второстепенное по отношению к социальному вопросу. Полагают, что, как только мы решим социальные вопросы, автоматически будет решен и национальный вопрос. Нация понимается как историческая общность такого же типа, как класс. Был класс феодалов. Не стало его, и от этого человечество ничего не потеряло, наоборот, даже выиграло. Был класс рабовладельцев. Потом его не стало. Так же подходят и к категории нации: национальное деление людей выводится из социально-экономических причин. Но на самом деле это не так. Я, по крайней мере, не знаю каких-либо доказательств того, что национальность - это такой же признак общности людей, как класс, т. е. производное только от социально- экономических условий.

Чавчавадзе Николай Зурабович - член-корреспондент АН ГССР, директор Института философии АН Грузинской ССР.

стр. 57

Представитель любой нации чувствует себя оскорбленным, когда ему говорят, что она сформировалась только в XIX веке. Уже в IX в. у грузин было определение того, что значит быть грузином, что такое Грузия, грузинская нация. Существовало национальное самосознание, а нам говорят, что, оказывается, мы стали нацией только в XIX в. благодаря проникновению капитализма в Грузию. А в XIX в., когда здесь "возник капитализм", было, насколько я знаю, всего 3 или 4 богатых человека, которых с большой натяжкой можно назвать капиталистами.

И общность языка, территории, духовного склада и культуры, и общность экономики трактовались, таким образом, будто все это не столь уж важное для жизни людей. А вот давайте вдумаемся хотя бы в содержание такого признака, как общность языка. В последние годы мы поняли, насколько важен для нас родной язык. Мы сейчас говорим и о необходимости для русского человека, живущего, допустим, в Грузии, знать грузинский язык и уважать его. Но сам язык мы понимали как совокупность условных знаков, с помощью которых люди общаются друг с другом. Как будто не имеет значения, какая это совокупность знаков (типа азбуки Морзе или какой-нибудь другой). Но ведь родной язык - это не просто совокупность условных знаков, а то средство, которым человек приобщается к своим предкам и к своим потомкам, то, что делает его сопричастным к бесконечному ряду поколений, живших до него, и будущих людей.

Или взять общность территории. Говорили и писали, что люди потому не хотят покидать свою родину, что они-де привыкли к определенному пейзажу. Но ведь тут не о пейзаже идет речь. Территория, которая является конституирующим признаком нации, - это Родина, та самая, за которую предки кровь и пот проливали. Как писал акад. Д. С. Лихачев, российская природа - это не просто территория, на которой случайно оказался тот или иной человек, а земля, обработанная, преобразованная трудом и борьбой предыдущих поколений.

Философы, особенно работающие в области философии культуры, различают понятия нейтральные и ценностные. Например, треугольник или квадрат - понятия нейтральные по своей ценности. А Родина не может быть ценностно-нейтральным понятием. Родина - это то, к чему я не могу относиться безразлично, равнодушно. Это не пейзаж, к которому я привык. Это та среда, в которой я живу, где заключены мои человеческие корни. Мы много говорим о кризисе духовности. А как же этому кризису не быть, если мы эту духовность уничтожали самым нещадным образом? Один из путей утверждения духовности - это любовь человека к родной матери, к родной земле, к родному очагу.

Короче говоря, у нас была и, к сожалению, продолжает еще существовать неадекватная теория нации. Это одна из причин наших бед в межнациональных отношениях. Если мы не научимся понимать, что принадлежность к своей нации - это глубочайшие корни экзистенции человека, без чего он перестает быть человеком и превращается в "винтик", если мы будем рассматривать нацию как случайное скопление людей, то мы не справимся с нашими национальными проблемами.

Любая теория, неадекватная своему предмету, - плохая теория. В чем же следует искать эту адекватность, какого типа является реальность, которую мы определяем нацией? Теория нации не будет адекватной, если нацию рассматривать как совокупность только объектов - сложных и сверхсложных. Нация сама является субъектом истории, поскольку состоит из субъектов, личностей и сама есть субъект своей судьбы. Она самоопределяется, имеет самосознание, сама решает свои проблемы, сама стремится к определенным целям и прилагает к этому свои усилия.

Между географической средой и национальной культурой существует связь. Она, с одной стороны, проявляется в темпераменте и других психофизических характеристиках людей, определяемых географической сре-

стр. 58

дой, а с другой - нация сама переделывает среду и приспосабливает ее к себе.

Надо охранять не только животных и растения, но и все виды человеческих общностей. Давайте представим себе человечество после слияния наций. Что оно будет собой представлять? Есть две точки зрения на этот счет. Одна заключается в полном слиянии, а другая - в том, что будет гармонический оркестр наций, разных и разнообразных.

Permanent link to this publication: