Между принципатом (I-II вв.) и доминатом (IV-V вв.) лежит период римской истории, квалифицируемый в науке как кризис III века. Приходящийся на 193 - 284 гг., он представляет собой кризис рабовладельческого способа производства. Это время было наполнено восстаниями крестьян, городской бедноты и рабов, мятежами солдат, вторжениями в пределы империи соседних с Римом племен и характеризовалось экономическими и политическими неурядицами.

II век казался римским авторам из среды господствующего класса, а вслед за ними и многим позднейшим западным историкам "золотым веком". Внешние и внутренние войны, долгие века терзавшие Рим, к тому времени прекратились. Последняя крупная война императора Траяна (98 - 117 гг.) с даками, которые угрожали придунайским владениям римлян, закончилась захватом огромной добычи и образованием богатой золотом и плодородными землями провинции Дакии. Сюда-то и устремились колонисты со всей империи. Извечная соперница Рима Парфия, потерпев поражение от того же Траяна, не нарушала мира. Провинциальная знать, нередко возглавлявшая в I в. восстания против Рима, примирилась с римским владычеством. Ее представители получали римское гражданство, включались в высшие сословия сенаторов и всадников, занимали высокие посты в армии и в управлении империей. На всей территории Римской империи появлялось множество городов, муниципий и колоний, иногда отстраивавшихся заново, а порой возникавших на месте старых, туземных поселений. Земли для новых городов отбирались у местных жителей, в основном крестьян, оттеснявшихся на худшие места. Если некоторые из них даже оставались в пределах того или иного города, гражданами его они не становились, а были обязаны платить городу различные налоги и повинности.

По своему социальному устройству и внешнему виду основанные римлянами города были в общих чертах однотипны, воспроизводя устройство самого Рима, каким он был, когда представлял собой еще не столицу мировой державы, а город-государство, античную гражданскую общину. Часть земли, отведенной городу, шла в наделы горожанам, другая оставалась собственностью города. На ней разбивались общественные сады, площади, а также располагались общие угодья - пастбища, луга, леса, имения (виллы), использовавшиеся для пополнения городской казны, и участки, сдававшиеся в краткосрочную и долгосрочную аренду. При размежевании земель с севера на юг и с запада на восток проводились пересекавшиеся под прямым углом главные и параллельные им улицы. На центральной площади - форуме строились храмы римских богов и обожествленных императоров, рынки, крытые колоннады. Сооружались в городах водопроводы, бани, цирки, театры, библиотеки, открывались мелкие и крупные ремесленные и торговые предприятия, образовывались профессиональные и религиозные корпорации - коллегии.

Высшим городским сословием были декурионы, являвшиеся третьим "благородным" сословием в империи. Из их числа выбирались магистраты и городской совет, ведавшие городским хозяйством и городскими делами. Чтобы стать магистратом и войти в сословие декурионов, надо было иметь на территории города имение в 200 - 300 югеров (50 - 75 га) и достаточное денежное имущество, так как избранный магистратом, во-первых, должен был уплатить городской казне определенную сумму за оказанную ему честь; во- вторых, внести залог в обеспечение добросовестного управления городским имуществом, наконец, потратить часть средств в пользу города и сограждан: соорудить какое-нибудь общественное здание, вымостить где-либо дорогу, провести воду, устроить гладиаторские игры или пир для граждан с раздачей подарков. Обычай требовал, чтобы не только магистраты, но и богатые люди расхо-

стр. 142

довали нередко весьма крупные суммы на такие же дары городам. Одни жертвовали деньги на покрытие недоимок по причитавшимся с города налогам; другие в случае неурожаев и дороговизны закупали для сограждан хлеб, масло, вино; третьи учреждали или пополняли так называемые алиментарные фонды, то есть суммы, с процентов на которые выдавались субсидии детям бедняков. Взамен жертвователи получали от сограждан воздвигавшиеся им на форуме статуи с благодарственными надписями, перечислявшими их заслуги. Все это диктовалось необходимостью сохранить город как гражданскую общину с хотя бы видимым равноправием ее сочленов, предотвратить острые конфликты между неимущими и имущими гражданами, так как только внутри такой общины могло функционировать производство, основанное на труде рабов, стоявших вне всяких норм и институтов гражданского общества того времени.

Распространение городской, иначе муниципальной, организации было неразрывно связано с развитием рабовладельческого способа производства. Небольшие и средние имения создавали для этого наилучшие условия. На такой вилле с одним-двумя десятками рабов можно было тщательно рассчитать нормы выработки, использовать все преимущества простой кооперации и разделения труда, повысить квалификацию и специализацию рабов с учетом той технической культуры, продукцию которой имение поставляло на рынок. Из рабов и рабынь можно было набрать также персонал, обслуживавший тех, кто непосредственно был занят в производстве, - ремесленников, ремонтировавших инвентарь, ткачих, швей, стряпух, кормилиц рабских детей; в период затишья в сельскохозяйственных работах можно было занять свободных рабов в создававшихся при имениях гончарных, шерстоткацких, сукновальных мастерских. Наконец, в таких небольших имениях чаще всего был налажен эффективный надзор за рабами, что имело первостепенное значение. Все эти преимущества рабовладельческой виллы перед мелким крестьянским хозяйством обеспечили во II в. до н. э. -I в. н. э. расцвет сельского хозяйства самой Италии, а в два последующих века по мере распространения городов и рабовладельческих вилл - ив провинциях. Верхушка городских землевладельцев и рабовладельцев, сословие декурионов, была прочной социальной базой империи. В провинциях они получали римское гражданство, иногда всадническое достоинство и пополняли средний командный состав в армии.

Сходный экономический строй порождал и сходный образ жизни. Римский быт и греко-римская культура господствовали во всем Средиземноморье. Провинциалы не только воспринимали античную культуру, но и сами вносили в нее богатый вклад. Так, философ Сенека и поэт Марциал происходили из Испании, писатель-сатирик Лукиан - из Сирии, автор знаменитых "Метаморфоз" Апулей - из Африки, историки Аппиан - из Египта, Дион Кассий - из Малой Азии. Видимому нивелированию способствовало и развитие торговли, связывавшей различные районы империи между собой и с внешним миром - Парфией, Индией, Аравией, Китаем. На торговле ввозимыми из-за границы пряностями, благовониями, слоновой костью, драгоценными камнями, шелком купцы наживали огромные деньги. Караванная торговля шла в основном через расположенный на границе Сирии и Аравии город Пальмиру. Особенно хорошо была налажена морская торговля¹ . В крупнейших приморских городах были построены гавани, в которых одновременно стояли, грузились, разгружались, ремонтировались многие суда, равные по тоннажу более поздним судам XVII и даже XVIII веков. Их обслуживали корпорации грузчиков, водолазов, лодочников, перевозчиков, матросов, других лиц разных специальностей. В портах сооружались здания для администрации, для заключения крупных торговых сделок, гостиницы, трактиры. В торговых операциях через доверенных агентов - рабов и вольноотпущенников участвовали не только купцы, но и декурионы, всадники, сенаторы. Ввозились и вывозились зерно, масло, вино, рыба, металлические, текстильные, кожаные изделия, керамика, предметы роскоши, книги, рабы. Наивысшего для античного мира уровня достигло развитие денежного обращения. В деньгах взимались налоги, за деньги сдавались в аренду земли, дома, мастерские. Торговля стимулировала развитие ремесла, особенно в Италии, Малой Азии, Сирии, Галлии.

¹ J. Rouge. Recherches sur l'organisation du commerce maritime en Mediterranees sous l'Empire Romaine. P. 1966.

стр. 143

Ремесло было в основном мелким и специализированным. В больших ремесленных центрах известны мастера, изготовлявшие только какой-нибудь один вид обуви, вооружения, драгоценностей. В ремесле были заняты и свободные, и вольноотпущенники, и рабы. Часто хозяин выделял доверенному рабу мастерскую с рабами и инвентарем с тем, чтобы часть дохода он отдавал хозяину, а другую оставлял себе. Это повышало заинтересованность рабов, и, по свидетельству Сенеки, рабы "ежедневно" выдумывали что-нибудь новое: изготовление стеклянных черепиц, труб для передачи тепла и поддержания ровной температуры, усовершенствованные методы полировки мрамора и выдувания тонкого стекла² . Рабов-ремесленников часто отдавали внаем, оставляя им часть заработка. Такие рабы сближались со свободными ремесленниками и свободной трудящейся беднотой, входили с нею в одни и те же профессиональные, культовые коллегии и так называемые коллегии "маленьких людей", создававшиеся с тем, чтобы на взносы сочленов обеспечить им совместные трапезы в праздники и приличное погребение. Относительное развитие общественного разделения труда обусловливало укрепление экономических связей между отдельными частями империи и, соответственно, сравнительно лояльную политику правительства.

Видимое процветание империи приписывалось господствующими классами мудрости правивших во II в. императоров из династии Антонинов, к которой, кроме Траяна, принадлежали Адриан (117 - 138 гг.), Антонин Пий (138 - 161 гг.), Марк Аврелий (161 - 180 гг.). Их противопоставляли династиям "тиранов" - Юлиев Клавдиев и Флавиев, правивших в I в., когда отношения императоров и сенатской аристократии, не желавшей поступаться тем положением, которое она занимала при республике, были крайне враждебными. На оппозицию сената и заговоры против императоров последние отвечали репрессиями, казнями, конфискациями, преследованием близких к оппозиции писателей и философов. При Антонинах отношения между императорами и сенатом наладились. В сенате уже мало оставалось потомков республиканской аристократии. Большую его часть составляли выходцы из италийских городов и провинций, выгадавших от установления империи и отказавшихся от восстановления республики. Со своей стороны, Антонины также пошли на уступки. Они стали завещать свою власть не сыновьям, а людям, одобренным сенатом (их монархия была как бы выборной), прекратили конфискации имущества, широко поддерживали города, не стесняли в какой-то мере свободы мнений (конечно, в пределах лояльности), покровительствовали деятелям культуры. Сами были высокообразованными людьми, особенно Адриан, прозванный "филэллином", то есть другом греческой образованности, и Марк Аврелий, один из трех (он, Сенека и Эпиктет) наиболее известных римских философов-стоиков времен империи. Среди господствующих классов Антонины пользовались популярностью. Повсюду воздвигались статуи правивших и храмы умерших и причисленных к богам императоров и их обожествленных добродетелей - Предусмотрительности, Мудрости, Справедливости, Доблести, Щедрости, Милости. Господствующей идеологией стал стоицизм, учивший добродетельной жизни, соответствующей законам природы и мирового разума, внутренней свободе и независимости, при неукоснительном выполнении долга по отношению к тому великому и совершенному целому (мир, космос и отображение его - земное человеческое общество и государство), органической частью которого является человек.

И вдруг все это видимое благополучие рухнуло с удивительной быстротой. Через несколько десятилетий после смерти "философа на троне" Марка Аврелия империя оказалась в состоянии жесточайшего кризиса. Вторжения народов из- за всех почти границ империи, а особенно с севера; беспрерывные гражданские войны между разными претендентами на императорский престол, из которых немногие смогли продержаться у власти более нескольких месяцев и почти все были убиты; восстания в провинциях, отпадавших от Рима и выдвигавших собственных правителей; насилия над мирными жителями; казни и конфискации имущества находившихся в оппозиции к тому или иному императору лиц; запустение земель, неурожаи, голод, эпидемии, обесценивание денег, обнищание огромного множества людей; упадок городов, ремесла и торговли; отвращение людей к прежним идеологическим ценностям и лихорадоч-

² Sen. Epislol. ad Lucil., 90.

стр. 144

ные поиски каких-то новых идей, на которые можно было бы опереться, - таковы симптомы этого кризиса.

Не только античным, но и дворянско-буржуазным историкам он порою представлялся неразрешимой загадкой³ . Многие видели его причину в личных качествах императоров, сменивших Антонинов. Марк Аврелий, утверждали они, совершил роковую ошибку, завещав престол не избраннику сената, а своему сыну Коммоду (180 - 192 гг.), человеку беспутному и своевольному, часто подпадавшему под влияние негодных людей и настолько преисполненному сознания собственного величия, что он отождествлял себя с богом Геркулесом. Он не считался с мнением сенаторов, искал популярности только в армии, по слухам, собирался отнять у сенаторов и раздать все земли солдатам, выступал в цирке как гладиатор и, наконец, был убит своими вольноотпущенниками и любовницей. С Коммодато и начался ряд "плохих" императоров, оказавшихся в силу тех или иных обстоятельств на римском престоле. Все это были, судя по исходившим из сенаторских кругов источникам, чаще всего люди малообразованные, выслужившиеся военные, выдвинутые солдатами, иногда почти "варвары", как фракиец Максимии (235 - 238 гг.), или арабский шейх Филипп (244 - 249 гг.), или провинциалы - африканец Септимий Север (193 - 211 гг.), сириец Элагабал (218 - 222 гг.), уроженец глухой придунайской деревни Аврелиан (270 - 275 гг.). Римские обычаи были им чужды. Они не чтили римских богов. Например, Элагабал привез из Эмесы в Рим изображавший его бога черный камень и заставлял римлян исполнять, с их точки зрения, странные и безнравственные обряды. Только некоторые из этих императоров, судя по тем же источникам, были "порядочными", считавшимися с сенатом людьми, но распустившиеся при своих ставленниках солдаты их не терпели и убивали.

Все события III в. истолковывались современниками как борьба "солдатских" и "сенатских" императоров. На такой же точке зрения стояли и многие буржуазные историки, не учитывавшие того обстоятельства, что личность главы государства при всей его роли все же не может объяснить значительные исторические движения, а солдаты и сенат были не оторванными от общества силами, а представляли интересы определенных классов. Некоторые авторы видели причину всех бедствий в падении воинской дисциплины, в алчности солдат, наживавшихся на гражданских войнах и недостаточно мужественных в борьбе с наступавшими из-за рубежей империи германцами, сарматами, персами, арабами, маврами. Такое рассуждение также беспочвенно: состояние армии - результат общего положения в государстве. Другие авторы, следуя за буржуазным историком античности М. И. Ростовцевым, считают "солдатских" императоров вождями крестьян, восставших против "городской буржуазии". Однако действия этих императоров отнюдь не соответствовали интересам крестьян и не улучшали их положения.

В действительности причины кризиса были более глубокими. Первые его симптомы появились уже под покровом благополучия "золотого века" Антонинов. Урбанизация и романизация империи были далеко не столь полными, как могло показаться на первый взгляд. Во многих ее областях оставалось еще немало крестьянских общин и "экзимированных" крупных земельных владений, то есть не входивших в городские территории и возделывавшихся мелкими, обязанными натуральной (фиксированной или издольной) и отработочной рентой держателями земли - колонами. То были в основном владения богатых сенаторов и императоров, крупнейших землевладельцев империи. Правда, те и другие владели множеством рабов, но большей частью в этих владениях работали ремесленники, слуги, деловые агенты, члены поместной администрации. Основными ate работниками на земле были колоны. Крестьяне и колоны подвергались все усиливавшейся эксплуатации со стороны землевладельцев и государства. Из разных провинций до нас дошли их петиции к императорам с жалобами на непереносимую тяжесть налогов и повинностей, нищету, насилия и несправедливости. Уже во II в. кое-где вспыхивали крестьянские волнения. Особенно значительным было восстание так называемых "буколов" в Египте. Владельцы "экзимированных" доменов, управители и арендаторы императорских имений часто вступали в конфликты с городами, отвлекая на свои земли их население, устраивая

³ Точки зрения на причины кризиса см.: R. Remondon. La crise de I'Euipire Romaine de Marc-Aurele a Anastase. P. 1964.

стр. 145

в своих имениях мастерские и рынки, конкурировавшие с городскими. Но пока рабовладельческий способ производства был на подъеме, конфликты эти лишь изредка выступали на поверхность. Постепенно, однако, этот способ производства начал приходить в упадок.

К началу II в. процветавшее прежде сельское хозяйство Италии стало хиреть. Трудоемкие, но дававшие хороший доход культуры - виноград, оливки и плодовые деревья, сменялись менее прихотливыми зерновыми. Снижалось качество ремесленной продукции, беднели города. Во второй половине II - начале III в. постепенно тот же процесс распространился на провинции. Уже Адриан должен был простить городам 900 млн. сестерциев недоимок, но их задолженность продолжала расти. Городское хозяйство приходило в упадок, городские земли, несмотря на противодействие императоров, захватывались частными лицами. Постепенно стало трудно найти людей, стремившихся занять прежде желанные должности городских магистратов и нести связанные с ними расходы. У декурионов оставалось меньше возможностей тратить средства на оказание помощи городской бедноте, среди которой назревало недовольство тем более, чем сильнее ухудшалось ее положение. Высшие классы империи все более презирали людей, занятых физическим трудом. Старое видимое равенство граждан исчезало. Лица, не принадлежавшие к трем "благородным" сословиям, были причислены к "низшим", к "простонародью". Теперь их, как и рабов, можно было пытать, подвергать наказаниям, прежде применявшимся только к рабам. Рабовладельческие хозяйства городских собственников с каждым годом приносили меньше дохода, чем требовалось, чтобы покрыть и собственные и городские нужды.

Итак, рабовладельческая вилла до известных пределов способствовала развитию сельского хозяйства. Но пределы эти были сравнительно узки. Рабовладельческое хозяйство оказывалось рентабельным, пока в нем использовались сравнительно простые методы и рабов можно было заставить выполнять не особенно сложные операции. Но с накоплением опыта, введением ряда усовершенствований в выращивание более прихотливых культур возникала потребность в высококвалифицированных, а главное инициативных работниках. Рабов учили; но добиться одним принуждением, чтобы они работали в полную силу своего умения, было невозможно. И сами господа постоянно опасались, что знающие, толковые рабы окажутся мятежными. Агроном Колумелла (I в.) советовал не скупиться заплатить 8 тыс. сестерциев (то есть столько, сколько стоили 2 га земли) за хорошо обученного виноградаря. Но вместе с тем он отмечал, что, поскольку профессия виноградаря требует знаний и живого ума, виноградари обычно проявляли строптивость и их приходилось держать в домашней тюрьме (эргастуле) и выгонять на работу закованными. И, конечно, не удивительно, по признанию Колумеллы, что ни он, ни другие господа не могли добиться от виноградарей тщательной сортировки лоз для посадки. Агроном IV в. Палладий писал, что он предпочитает тупых рабов расторопным, так как тупость ближе к покорности, а живость ума - к "злодейству". Недаром в ходу был афоризм: человеку, низко поставленному на сословной лестнице, опасно превосходить других в познаниях и искусстве. Естественно, что производительность труда рабов если и росла, то медленно; имения день ото дня становились менее доходными. Многие современники считали, что выгоднее перейти к возделыванию простых культур, к экстенсивному хозяйству, требовавшему меньших затрат.

В ремесле, когда необходимо производить рассчитанные на покупателя высококачественные изделия, это противоречие стало сказываться особенно рано, и господствующий класс старался заинтересовать наиболее квалифицированных мастеров, выделяя им мастерские, оплачивая их труд и открывая перед ними перспективу получить вольную грамоту и основать собственное дело. В сельском хозяйстве такие поощрения стали получать сперва управляющие имениями, иногда становившиеся их арендаторами. Для рядовых рабов на виллах организовывались культовые коллегии, в которых они занимали выборные должности, наиболее прилежные из них даже награждались. С первых лет II в. рабам выделялись земельные участки, с которых они, как и колоны, должны были отдавать часть урожая. Вместо прежних представлений о необходимости держать рабов в постоянном страхе стали распространяться впервые обоснованные еще Сенекой идеи о кротком, милостивом отношении к рабам.

стр. 146

Широко бытовали рассказы о преданных рабах, спасавших господ, иногда ценой собственной жизни, во времена гражданских войн и репрессий. Однако все попытки смягчить противоречия между рабами и "благородными" сословиями ни к чему не приводили. Сами же авторы рассказов признавали, что, как правило, рабы ненавидят господ и что такая ненависть лежит "в природе вещей". Несмотря на изданный при императоре Августе закон, согласно которому в случае убийства господина все рабы, находившиеся с ним под одной крышей, предавались пытке и казни, рабы нередко убивали своих хозяев. Как писал Сенека, "больше людей погибло от гнева рабов, чем от гнева царей"⁴ . Постоянным явлением было бегство рабов. Нередко они примыкали к отрядам разбойников. Некоторые атаманы разбойников пользовались в народе большой популярностью, например, действовавший в Италии в конце II - начале III в. Булла Феликс. По рассказам, он грабил богатых и одаривал бедных, с чрезвычайной ловкостью умел обмануть посланных на его поимку солдат, когда же был схвачен, то проявил на суде мужество и находчивость.

На попытки внушить рабам любовь и преданность господам они, как и трудящаяся беднота, отвечали все большим отходом от официальной идеологии и неприязнью к власть имущим. Они считали богатых и знатных людей насильниками, которые, выдавая себя за друзей "маленьких людей", стремятся только их разъединить и поработить; ценили духовную свободу, милосердие, простосердечие, готовность помочь в беде, трудолюбивую и скромную бедность. Они почитали своими кумирами Геркулеса и Сильвана как ставших богами за труд на пользу людей и вместе с тем могучих владык космоса, перед властью которых меркнет власть земных господ и правителей. Среди рабов и бедноты все более распространялось христианство, отвечавшее тогда наиболее полно их чаяниям. И хотя I-II вв. не знали рабских восстаний, подобных восстаниям II-I вв. до н. э., противодействие рабов пугало высшие классы, и "рабский вопрос" чрезвычайно обострился⁵ .

Императоры II в., опасаясь возможных выступлений рабов, издали ряд законов, ограничивавших произвол господ. Владельцы теряли право убить раба, сдать его в гладиаторы или послать в рудники (теперь к таким наказаниям мог приговаривать только суд), держать вечно в оковах. Были ликвидированы эргастулы - частные тюрьмы для рабов. Рабы в случае жестокого обращения господ получили право, прибегнув под защиту "священных" императорских изображений, просить ведавших такими делами императорских чиновников принудительно продать их более гуманным владельцам. И хотя эти законы отражали интересы рабовладельцев, становилось все труднее принуждать рабов к труду, приходилось усиливать меры поощрения, что увеличивало долю необходимого и сокращало долю прибавочного продукта, присваиваемого рабовладельцами. Владельцы вилл беднели. Их земли, как и земли городов, переходили в руки богатых собственников. Возникали крупные имения - латифундии. Организовать в латифундиях массы рабов оказывалось значительно труднее, чем в мелких хозяйствах. Необходимо было держать большой административный аппарат, на который уходила основательная часть прибавочного продукта. Кроме того, правящая верхушка боялась скопления рабов в одном месте. Постепенно имения стали дробить на мелкие участки, сдавая их за часть урожая свободным арендаторам и посаженным на землю рабам и вольноотпущенникам. Так все более укреплялся колонат.

Нежизнеспособными постепенно оказывались и возникавшие иногда в ремесленном производстве крупные рабовладельческие мануфактуры. Они или прекращали свое существование, или тоже дробились на отдельные производственные ячейки, сдававшиеся в аренду лицам различного общественного положения. Несовместимость рабского труда с крупным производством обусловливала невозможность применения предполагающей более или менее крупное производство сложной кооперации и механизации. А без них оказывалось невозможным повысить производительность труда рабов настолько, чтобы он соответствовал растущей потребности в деньгах на государственные и городские повинности, покупку товаров на рынке и т. д. Особенно тяжелым становилось положение муниципальных собственников. Их имения были не-

⁴ Sen. Epistol. ad Lucil., 107.

⁵ Подробнее о рабстве этого периода см. Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова, Рабовладельческие отношения в ранней РИМСКОЙ империи. М. 1971.

стр. 147

достаточно велики, чтобы всецело перейти на издольный колонат, выгодный только там, где большое число колонов доставляло значительную массу натуральной ренты. Крупное землевладение крепло, мелкое и среднее хирело. Соответственно можно говорить об упадке способа производства, основанного на рабстве, и о развитии способа производства, который хотя и не был еще феодальным, но уже содержал в себе один из существеннейших элементов последнего: сочетание крупного землевладения с трудом мелких, обязанных рентой держателей земли.

Все это сказывалось на боеспособности армии, основные части которой - легионы - набирались из горожан, имевших римское гражданство. Выйдя в отставку, легионеры наделялись земельными участками, освобождались от налогов и причислялись к сословию декурионов. Но с обеднением этого сословия награды, получаемые ветеранами, перестали искупать тяжесть 20- летней службы. В армию шли неохотно, участились случаи дезертирства. Уже Адриан прекратил попытки к дальнейшему расширению империи и перешел к строительству пограничных оборонительных сооружений. Когда при Марке Аврелии начались войны с Парфией и задунайскими племенами квадов и маркоманнов, отразить последних удалось лишь с крайним напряжением сил. При Коммоде подняли мятеж легионы в Британии. А дезертир Маттерн, собрав себе подобных, а также крестьян и рабов, опустошал Испанию, Галлию и север Италии, нападая на имения и небольшие города. Он задумал убить императора, пробравшись переодетым в Рим, но был выдан и казнен.

Конфликты между муниципальными кругами и крупными собственниками все более обострялись. Первые хотели, чтобы императоры поддерживали города, предоставили им (в первую очередь городской верхушке) некоторое самоуправление и независимость, не стесняли бы известного свободомыслия, вели мирную политику, обуздывали жадность и своеволие богачей, принудив их жертвовать часть богатств на общественные нужды, и вместе с тем держали в узде простой народ и "демагогов". Иной была программа крупных собственников из сенаторского сословия. Один из них, уроженец Малой Азии Дион Кассий, призывал императоров уничтожить городскую автономию и всякие затраты на поддержание городов, приравнять их к селам и только Рим считать городом. Император призван опираться лишь на самых знатных и богатых людей, иметь сильную армию, способную держать в страхе мятежную "чернь". Подданные обязаны беспрекословно повиноваться правительству, почитать одних признанных государством богов. Всякие религиозные и философские искания должны сурово пресекаться. Знать западных провинций, напротив, считала, что императоры, избранные сенатом, вправе быть только верховными главнокомандующими, содержать армию за счет продажи своих земель и военной добычи, не обременяя провинции налогами. Их обязанность - воевать, захватывать новые земли и пленных, которых затем превращать в колонов, а в мирное время заставлять солдат работать, не вмешиваться в дела провинций и предоставить все управление сенату, иными словами, земельным магнатам. Армия хотела сильной, независимой от сената императорской власти, способной ограничить притязания крупных земельных собственников, увеличения привилегий солдат и ветеранов, наделение землей которых могло снова возродить мелкое и среднее землевладение и рабовладение как опору империи.

Все эти противоречия прорвались наружу, когда после убийства Коммода и недолго правившего после него Пертинакса вспыхнула война сразу между тремя претендентами на престол: выдвинутым городскими слоями и солдатами восточных провинций и поддержанным Парфией Песценнием Нигером, ставленником галльской земельной знати Клодисм Альбиной и провозглашенным дунайской армией императором Септимием Севером. Когда победу одержал последний, он казнил ряд сенаторов (к которым и впоследствии относился недоверчиво), провел массовые земельные конфискации в Галлии и в Испании, где тоже были сторонники Альбина, раздал часть этих земель ветеранам, почти удвоил жалованье военным, дозволил солдатам обзаводиться семьями, приобретать земли, вести хозяйство и различные дела. Он уничтожил прежние ограничения, в силу которых высшие командные должности в армии могли занимать только сенаторы и всадники. Теперь и простому солдату сулили дослужиться до высокой должности и получить всадническое достоинство. Септимий Север, его сын и наследник Каракалла (211 - 217 гг.) старались уберечь имущество

стр. 148

городских собственников, поддержать города, но, поскольку возродить их уже не представлялось возможным, они стали набирать солдат преимущественно из прирейнских и особенно придунайских областей, где еще сохранялись многочисленные села и не ощущался упадок, вызванный кризисом рабовладельческого способа производства. В этих селах часто селились ветераны, получавшие там землю и приобретавшие рабов. Они составляли ядро местной сельской верхушки, богатели и начинали эксплуатировать крестьян, положение которых стало ухудшаться и в этих районах.

Сенаторы не одобряли политику Септимия Севера. С ним их мирили лишь успешные войны с Парфией и жестокие меры, предпринимавшиеся против простого народа. Специальные полицейские отряды (стационарии) были размещены в разных областях империи для борьбы с так называемыми разбойниками. Были приведены в действие жестокие законы, вплоть до сожжения на костре, против проповедников новых религий и учений, "волнующих души простого народа надеждой на что-нибудь", против магов и чародеев, к которым обращались рабы, против подстрекателей к мятежам. Организация не дозволенных правительством коллегий приравнивалась к вооруженному захвату общественного здания. Интенсивно насаждались под покровительством правительства восточные культы солнечных божеств, которые возвышали власть императоров как потомков и представителей на Земле самого могущественного бога - Солнца. Это соответствовало общему стремлению Септимия Севера и Еаракаллы усилить власть императора, окончательно оттеснив на задний план сенат. Соответственно был упрочен бюрократический аппарат, возглавлявшийся видными юристами в чине префектов претория и вербовавшийся главным образом из военных. Чиновники получали большое жалованье, что, как и увеличение расходов на армию, вело к росту налогового бремени.

Казалось, Септимию Северу удалось несколько стабилизировать положение. Но после его смерти и убийства Каракаллы дела в империи стали быстро ухудшаться. Правительство, все более нуждаясь в деньгах, прибегало к выпуску недоброкачественной монеты, примешивая к серебру медь, что вызвало повышение цен и обусловило начало натурализации хозяйства. Но удавалось это лишь крупным имениям. Мелким и средним инфляция нанесла новый удар. К тому же ответственность за сбор налогов с городской территории была возложена на декурионов, а собрать эти налоги представлялось все труднее. Разорившиеся декурионы бросали свои земли и уходили из городов, но их возвращали и заставляли нести повинности. Крупные собственники еще сильнее угнетали колонов, ставя их во все большую от себя зависимость, и закабаляли окрестных крестьян, опутывая их долгами, захватывая угодья общин и крестьянские участки. Как писал карфагенский епископ Киприан, богатые, присоединяя к своим имениям другие, бесконечно расширяют свои владения за счет бедных соседей; от их злодейств граждане страдают больше, чем от "варваров". Повсюду суетятся, грабят, хватают. Человеку негде искать защиты. Более сильному ничего не стоит подкупить судью и повернуть закон в свою пользу. Потеря имущества стала массовым явлением. Нужда усугубляется из-за того, что всякий прирост урожая отнимается, а цены все возрастают. Богачи собирают золото и серебро, проводят время в забавах и ни с кем не делятся своим имуществом⁶ .

Между тем усиливалось наступление соседних народов на империю. В Парфии к власти пришла династия Сассанидов, сразу же вступившая в военные действия с Римом. За Рейном, Дунаем и границами римской Африки возникали мощные племенные союзы, нападавшие на провинции империи и опустошавшие их. Рабы, колоны, крестьяне нередко переходили на сторону "варваров", служили им проводниками на римской земле. Вместе с тем императоры пытались оказывать все больший моральный нажим на подданных, требуя, чтобы: их называли "вечными", "непобедимыми", чтобы прославляли счастье, которое они якобы принесли людям. В руководстве по составлению речей ритор III в. Менандр советовал всякое обращенное к императору слово начинать с его восхваления, говоря, что при нем на Земле воцарился золотой век. Даже колоны и крестьяне III в. в своих петициях к тому или иному императору в первую очередь утверждали, что при нем все люди счастливы, и только они одни почему-то несчастны. Стоическая философия с ее призывом к жертвам во

⁶ Cypr. Ad Donat., 12; Ad Demetr., 10.

стр. 149

имя прекрасного и совершенного целого, то есть империи, утратила власть над умами. Люди искали теперь утешения в учениях, объяснявших присутствие в мире зла и предназначенных раскрыть своим адептам тайны, избавлявшие душу от царившего на Земле жестокого рока и обеспечивавшие ей после смерти блаженство в надземных сферах. Все шире распространялось христианство, причем не только среди бедноты и рабов, но даже в средних и высших классах, так или иначе испытывавших кризис. Церковные общины превращались в сильные организации, возглавлявшиеся епископами, которые требовали безусловного повиновения и объявляли несогласных "еретиками".

Сенатская знать, притесняемая первыми Северами, попыталась взять реванш при Александре Севере, правительство которого фактически возглавляли его мать, сирийка Маммея, и знаменитый юрист Ульпиан. На ущемление интересов и привилегий ветеранов и солдат последние отвечали мятежами, во время которых был убит сперва Ульпиан, а затем император и его мать. На престол был возведен Максимин по прозвищу Фракиец, которого сенаторы сравнивали со Спартаком, рассказывая чудеса о его гигантском росте, огромной силе и чудовищной кровожадности, и отдавали должное его энергичным действиям в войнах с "варварами". В провинциальных городах, как и в армии, он был популярен. Ненависть же сената новый император заслужил своими решительными действиями, направленными против сенаторов (многочисленные казни и конфискации). Суровый закон, изданный императором, касался также организаций "юношей", руководимых молодежью из аристократических семей, часто бесчинствовавших в городах. Префектом претория Модестином было предписано вешать разбойников, пойманных на месте преступления, без суда и следствия, а рабов, злоумышлявших на господ, сжигать. В ответ на подобные репрессии несколько знатных "юношей" из африканского города Тиздра, вооружив сидевших на их землях колонов, подняли мятеж и провозгласили императором наместника Африки, богатейшего и знатнейшего сенатора Гордиана. Мятеж был без труда подавлен стоявшими в Африке солдатами, поддержанными гражданами Карфагена, но вскоре был убит и объявленный сенаторами низложенным Максимин.

После его смерти начинается непрерывная смена императоров, провозглашаемых то армией, то сенатом. Все они правили слишком недолго и целиком были поглощены войнами со все усиливавшими натиск "варварами". О проведении ими какой-то определенной политики говорить не приходится. Всеобщая разруха в империи все более усиливалась. Своего кульминационного пункта она достигла в правление Валериана (253 - 260 гг.) и его сына Галлиена (253 - 268 гг.), из которых первый принадлежал к "сенатским", второй - к "антисенатским" императорам. В это время племена готов, франков, алеманнов, карпов и другие опустошали Галлию, придунайские области и даже Грецию. Персы захватили ряд областей на востоке, и в войне с ними попал в плен сам император Валериан, которого персидский правитель Шапур, садясь в седло, заставлял держать себе стремя. Такого позора империя еще не знала. Смятение усиливалось начатым предшественником Валериана Децием (249 - 251 гг.) и продолженным при Валериане преследованием христиан, караемых конфискацией имущества, ссылкой в рудники, казнью. Беднота держалась стойко; богатые христиане отрекались и спешили к алтарям старых богов, чтобы засвидетельствовать свою лояльность. В христианских общинах начался раскол.

После пленения Валериана Галлиен, бывший ранее соправителем отца, остался единственным главой империи. В отличие от многих своих предшественников и преемников Галлиен не был выходцем из провинциальных солдат, а являлся потомком древнего сенатского рода, происходившего из Этрурии, человеком высокообразованным, мечтавшим возродить римскую культуру эпохи Августа, покровителем и почитателем последнего крупного философа античности, основателя школы неоплатоников Плотина. Он старался поддержать города (при нем несколько оживились городская жизнь и деятельность коллегий), пытался ограничить злоупотребления чиновников и несколько умерить эксплуатацию колонов. При нем были отменены преследования христиан, наблюдалась широкая веротерпимость, что снискало Галлиену популярность среди муниципальных кругов и близкой к ним интеллигенции. Он провел некоторые реформы в армии, из которых самой важной была реформа конницы: прежде небольшие, самостоятельные или придаваемые легионам конные отряды бы-

стр. 150

ли соединены в крупные части под началом одного командира. Так как главную силу врагов империи составляла именно конница, то реформа Галлиена усилила боеспособность римской армии, и именно этим в значительной мере обусловливались победы, одержанные тогда над "варварами". Вместе с тем он старался заключить союз с некоторыми вождями "варваров": предводителем герулов Наболотом, пожаловав ему сенаторское достоинство, царем маркоманнов Атталом, дочь которого Пипа стала его второй женой.

Галлиен, руководивший военными действиями на разных фронтах, пользовался любовью солдат, особенно усилившейся благодаря тому, что он запретил сенаторам служить в армии и уничтожил в ней сословные перегородки. Сенат же платия Галлиену особой ненавистью. Сенаторы упрекали императора в изнеженности, лени, склонности к пустым развлечениям, ради которых он забывал отчаянное положение государства и позор отца. Остановить наступление персов Галлиен, занятый на других фронтах, действительно не смог. Это удалось сделать происходившему из могущественного рода г. Пальмиры Оденату. Сперва он вел переговоры о союзе с Шапуром, но, найдя предложенные ему условия невыгодными, собрал войско и отбросил персов за Евфрат, действуя как союзник Рима. Галлиен, понимая, что при существовавшем положении дел ему не удастся контролировать восточные провинции, где было много недовольных, готовых предпочесть власть персов или выдвинуть собственных правителей, признал Одената "августом Востока", передав ему стоявшую там армию. Этот многими признанный разумным акт встретил в сенате бурю негодования и насмешек⁷ .

Вскоре крупные собственники провинций перешли от слов к делу и начали поднимать мятежи, выдвигая собственных императоров. Некоторые из них продержались очень недолго, разбитые преданными Галлиену войсками. Но отпавшие от Рима Галлия, Британия и Испания образовали самостоятельную Галльскую империю, просуществовавшую 15 лет. Ее первым императором был Постум (258 - 268 гг.). Представитель туземной знати, этот борец против "тирана" Галлиена долгое время не признавался стоявшими на Рейне легионами, вынужден был прибегать к вербовке наемников из германцев и с их помощью не только оборонялся от римских войск, но и отбивал наступавшие из-за Рейна племена. Постум, видимо, пытался наладить союз с противниками Галлиена на Востоке, а затем с начальником конницы Галлиена Авреолом, восставшим против императора, а впоследствии погибшим в междоусобной войне. Вскоре был убит и Постум, против которого выступили рейнские легионы. Они провозгласили своими императорами Лелиана и простого кузнеца Мария.

В Риме Галлиена сменил император Клавдий II, прозванный Готским (268 - 270 гг.). Он сумел приостановить на Дунае наступление готов, но до умиротворения было еще далеко. Загадочным образом, то ли по проискам персидских агентов, то ли по наущению его жены Зенобии, был убит на охоте Оденат. Регентшей при его малолетних сыновьях стала Зенобия. Современники рассказывали чудеса о ее красоте, образованности и честолюбии. При своем дворе она собирала ушедших из Рима после смерти Галлиена философов и писателей, принимала христианского епископа г. Самосата Павла. При ней антиримская, проперсидская партия Пальмиры получила решительный перевес. Зенобия порвала с Римом, заключила союз с персами и захватила Сирию и Египет, лишив Рим почти всех восточных владений. В Галльской империи Постума сменил на короткое время признанный рейнскими легионами Викторин (268 - 270 гг.), мать которого, властная и энергичная аристократка Виктория, по слухам, хотела заключить союз с Зенобией, чтобы разделить империю между двумя правительницами. Когда Викторин был убит во время очередного солдатского мятежа, Виктория помогла прийти к власти богатейшему землевладельцу Тетрику (270 - 273 гг.), наместнику Аквитании, где особенно! сильна была землевладельческая знать. Лишь за большие деньги солдаты согласились его признать. Однако от него стали отпадать те области Галлии и Испании, где еще не утратили значения городские слои. Восстал населенный ремесленниками и мелкими землевладельцами город Августодун, призвав на помощь римского императора. Лишь после семимесячной осады удалось Тетрику взять город.

⁷ Подробнее см.: И. А. Стучевский. Пальмира. "Вопросы истории", 1970, N 2.

стр. 151

В то же время в Галлии началось еще гораздо более грозное для знати восстание крестьян, колонов и рабов, назвавших себя багаудами (борцами). Они нападали на имения крупных собственников и захватывали их, изгоняя владельцев. Багауды нападали и на города. Возможно, их союзниками были повстанцы Августодуна, из которого знатные и богатые люди бежали. В то время, как писал один автор из среды знати, "невежественные земледельцы пристрастились к военному образу жизни, пахарь уподобился пехотинцу, пастух - всаднику, сельский житель, ставший опустошителем собственных полей, - варвару"⁸ . Напуганный Тетрик тайно послал письмо сменившему Клавдия императору Аврелиану, взывая о помощи. "Избавь меня, о непобедимый, от этих зол", заканчивал он цитатой из Вергилия. Так перед лицом острой классовой борьбы затухали противоречия в среде правящих классов. Аврелиан со своей армией пришел в Галлию и легко разбил войско Тетрика. Галльская империя вернулась под власть Рима. Однако движение багаудов не прекратилось. Напротив, через 10 лет оно приняло еще более широкий размах. Багауды сумели создать хорошо вооруженную армию и выбрали своих императоров Элиана и Аманда, которые даже чеканили монету. Основным их оплотом была омываемая с трех сторон рекой, а с четвертой - отгороженная рвом крепость, находившаяся при слиянии Марны и Сены.

Еще несколько ранее массовое движение крестьян и колонов, использовавших вторжение в провинцию мавританских племен, началось в Африке. Племенные вожди мавров, заключив между собою союз, перешли границы Мавритании и Нумидии, где к ним примкнули жившие там племена квинквегентанеев и фраксинов во главе с Фараксеном, а также колоны императорских и частных имений, из которых многие также принадлежали к туземным племенам. Высылаемые против них римские отряды не могли приостановить продвижение повстанцев. Городам приходилось организовывать самооборону, так как солдат регулярной армии, частично отосланных на дунайскую границу, не хватало. Главную роль в этой обороне играли отряды "знатных юношей". Однако некоторые города все же были взяты повстанцами, которые возложили дань на богатых собственников.

Об идеологии африканских повстанцев некоторое представление дают сочинения христианского поэта Еоммодиана, являвшегося, по убедительному предположению некоторых исследователей, епископом какой-то "еретической" африканской секты середины III века. Гонения Деция и Валериана обострили в христианских общинах раскол между бедными и богатыми. Из последних многие отрекались от веры, но когда гонения затихали, просили их простить и снова принять в общину. Епископы, например, тот же Киприан Карфагенский, готовы были пойти им навстречу, рассчитывая укрепить свое влияние среди богатых и высокородных христиан. Беднота, недовольная усилением власти епископов и исчезновением прежнего демократизма в христианских общинах, считала, что грех отречения не может быть прощен. Епископы объявляли несогласных "еретиками", лишали раздаваемого церковью пособия, изгоняли из общин. Так нарастание классовой борьбы коснулось и многочисленных уже в середине III в. христианских общин. "Еретики" создавали собственные объединения, главой одного из которых, возможно, и был Коммодиан. Он писал свои произведения на предназначенном для простых людей языке; обличал богатых христиан, которые во время гонений проявляли малодушие, готовы были примириться с гонителями, чтобы сохранить свои богатства, и утверждал, что спастись они могут, только разделив свое имущество с бедными и трудясь до седьмого пота.

Но основной его пафос был направлен против всех богатых и власть имущих, против Рима, его господства, его городов и тех, кто осуществляет его власть. Все они, по мнению Коммодиана, принадлежат к царству Антихриста, который скоро придет на землю и соберет свое воинство. Против него пойдут сражаться "праведные", то есть бедные люди в союзе с "варварами". Они одержат победу над Римом, и "многие из сенаторов, попав в плен, побежденные варварами, будут плакать и проклинать бога". "Варвары" будут поддерживать христиан, а порочный сенат проведут, как пленника, "под игом". На борьбу поднимутся все оставшиеся верными во время гонений христиане. При их приближении солдаты нечестивого римского императора

⁸ "Panegyrici lalini", V, 4, 1.

стр. 152

обратятся в бегство, а сам он будет ввергнут в ад. "Праведные" станут продвигаться бесстрашно, как львы, опустошая все на своем пути. Они сровняют с землей города, разрушат колонии и возьмут большую добычу, восстанавливая, таким образом, справедливость. Знатные люди, начальники, наместники провинций за свои несправедливости станут рабами "праведных" и своих бывших рабов в продолжение тысячи лет, когда, после суда над людьми, для всех хороших настанет золотой век. Через тысячу лет те из злых, кто не раскается, будут навеки ввергнуты в ад⁹ .

Стихи Коммодиана отражают накал ненависти земледельческого населения к крупным землевладельцам и римскому правительству. Перед лицом этой ненависти земельная знать была готова забыть свое недовольство политикой правительства и примириться с ним. Африканская аристократия вообще не сделала серьезной попытки отпасть от Рима, хотя и там были недовольные Галлиеном, так как народные движения начались здесь раньше, чем в Галлии, а восстание багаудов заставило Тетрика призвать Аврелиана. Последний вернул империи не только Галлию, но также Пальмирское царство и восточные провинции, захваченные Зенобией, а сама царица была в цепях проведена по Риму во время триумфального шествия Аврелиана.

При ближайших преемниках Галлиена, которые были выходцами из дунайских армий, римляне постепенно начали останавливать вторгавшиеся в империю народы и одерживать над ними победы, чему немало способствовали военные реформы Галлиена. Во внутренней политике императоры старались достичь примирения различных слоев господствующего класса и найти компромисс, необходимый ввиду крайнего обострения классовой борьбы. Так, Аврелиан, чтобы удовлетворить притязания восточной знати, желавшей сильной власти, стал именовать себя "богом и господином", носил диадему, изображавшую солнечные лучи, и объявил верховным богом империи Непобедимое Солнце. Крупным землевладельцам Запада он раздавал пленных, обращаемых ими в колонов. Ходили слухи, что он намеревался расселить пленных и на пустующих землях Италии, обложив их натуральным налогом, но его советники сочли такую меру опасной, так как пленные могли восстать и двинуться на Рим.

Запустение земель вследствие обеднения муниципальных собственников из-за внешних и внутренних войн принимало все более катастрофический характер. Множество мелких и средних вилл было разрушено, их владельцы погибли или бежали. Аврелиан издал распоряжение, в силу которого декурионы должны были отвечать за обработку заброшенных на территории города земель и за поступление причитавшихся с них налогов. Если же декурионы какого-нибудь города оказывались совсем маломощными, то заброшенные земли и соответствующие повинности должны были распределяться между соседними городами и имениями. Для городских общин это было новым ударом, зато от этого выгадывали крупные собственники, которые могли посадить на присоединенные к их имениям земли своих колонов из числа рабов, вольноотпущенников, пленных, закабаленных и обнищавших крестьян.

Волнения социальных низов не утихали и при Аврелиане, хотя он был известен своей жестокостью при подавлении всякого недовольства. В Риме восстали рабы и служащие монетных мастерских, нарастало недовольство в армии. Ее командный состав получал большое жалованье деньгами, натурой и обширные земли, вливаясь таким образом в среду провинциальных земельных магнатов. Рядовые же солдаты испытывали на себе действие кризиса, были против уступок сенаторскому сословию и возмущались действиями императоров, шедших на такие уступки, хотя командный состав был готов одобрить эти уступки. Жертвой оппозиции солдат пали Аврелиан, недолго правивший избранник сената Тацит и сменивший его Проб. Последний, одержав ряд побед над "варварами" и освободив в одной только Галлии 60 захваченных франками городов, пользовался популярностью среди знати. Ходили легенды о его особом, дарованном ему судьбой предназначении: покорить все земли, уничтожить или взять в плен всех "варваров", превратив их в земледельцев на римских землях, так что станут ненужными войны, солдаты, подати и даже сама императорская власть, наступят всеобщее изобилие, счастье и золотой век. Проб позволил сенату утверждать изданные императором законы и назначать наместников провинций, расселил там

⁹ Comm. Carmen apoiogeticum, 880 - 990; Instructiones, II.

стр. 153

множество пленных (по сообщению источников, в одной только Фракии он поселил их 100 тыс.), набирал солдат из варварских племен, противопоставляя их регулярной армии, заставлял солдат осушать болота, расчищать леса, а ветеранам давал отдаленные, никому не нужные земли.

Однако провинциальная знать или какая-то ее часть все еще не считала себя удовлетворенной. В Галлии, Британии, Испании делались новые попытки с помощью навербованных у германцев отрядов отпасть от империи и провозгласить своих императоров. Но эти движения были недолговечны, так как именно в то время особенно грозный размах приобретают народные восстания. В Африке повстанцы и их союзники - мавры доходят до самого Карфагена. В Галлии багауды нападают на все более удаленные от их крепости имения и города. Подняли восстание и некоторые поселенные на римских землях германские племена. Они сумели близко подойти к морю, овладели судами и беспрестанно нападали на прибрежные области. В Малой Азии восстали жившие в горах Тавра воинственные исавры, опустошавшие окрестные районы. В результате массовых народных волнений и внешних вторжений освободилась от римского владычества Дакия. Провинциальная знать полностью осознала, что без помощи сильного центрального правительства она не в состоянии справиться с эксплуатируемыми массами.

Такое правительство она получила, когда после смерти убитого солдатами Проба и его недолго правивших преемников Кара, Карина и Нумериана императором был провозглашен Диоклетиан. Сын далматинца- вольноотпущенника, он начал свою службу в армии простым солдатом и дослужился до начальника личной императорской охраны. Как свидетельствуют источники, он упорно добивался верховной власти, а став императором и устрашенный повсеместными народными восстаниями, сделал своим соправителем товарища по военной службе Максимиана, отправив его для подавления повстанцев в Африку, потом в Галлию. Борьба в Африке была трудной. Повстанцы, защищенные труднодоступными горными хребтами, оказывали отчаянное сопротивление. Несмотря на получаемую от местных землевладельцев помощь, Максимиан лишь через несколько лет смог подавить восстание. Значительные военные силы пришлось собрать и для войны с багаудами. По имеющимся предположениям, один из приведенных в Галлию легионов отказался выступить против багаудов, после чего был по приказу Максимиана окружен и истреблен другими воинскими частями¹⁰ . Истреблял Максимиан и крестьян, подозревавшихся в сочувствии к багаудам. Он нанес поражение армии Элиана и Аманда, оттеснил их к крепости багаудов и осадил. Взятая крепость была разрушена, а над повстанцами учинена беспощадная расправа. Ряд законов против "разбойников" должен был терроризировать крестьян и колонов. "Разбойников" или казнили без суда, или вместе с членами их семей отдавали в рабство с тем, чтобы они никогда не получили свободу.

Галльская знать восторженно приветствовала Максимиана. В похвальных речах - "панегириках", произносимых галльскими ораторами в честь Диоклетиана и Максимиана, они чтились как Юпитер и Геркулес, некогда победившие восставших против олимпийских богов сынов Земли чудовищных Гигантов, под которыми сейчас как бы подразумевались багауды. Преданность знати Диоклетиану и Максимиану усилилась благодаря их успешным войнам с соседними народами, доставлявшим множество обращаемых в колонов пленных, что должно было уменьшить остро ощущаемую нехватку рабочей силы, вызванную восстаниями и войнами. Авторы "панегириков" благодарили и за то, что прежде опустошавшие землю народы теперь возделывают ее своими руками. Диоклетиан предписывал наместникам провинций следить за тем, чтобы с колонов взимали неукоснительно все поборы в пользу землевладельцев. Колоны попадали во все большую зависимость от собственников земли, с которой им запрещалось уходить, пока они не выплатят все, что задолжали господину и по аренде, и по всяким взятым у него в трудную минуту ссудам, и по введенным Диоклетианом поземельным и подушным налогам, за поступление которых отвечал теперь землевладелец. И когда преемник Диоклетиана император Константин издал указ о

¹⁰ А. Д. Дмитриев. Движение багаудов. "Вестник древней историй", 1940, N 3 - 4.

стр. 154

возвращении в имения бежавших оттуда колонов, то есть окончательно прикрепил колонов к земле, в этом, по сути дела, не было ничего нового и неожиданного.

Земельные магнаты вышли победителями из кризиса III века. Археологические раскопки показывают, как с конца Ш - начала IV в. наряду с упадком городов и рабовладельческих вилл ширится и расцветает крупное землевладение. Повсюду появляются огромные усадьбы, часто укрепленные, окруженные поселениями колонов. На украшавших господские жилища мозаиках изображался господин на охоте, на пиру или наблюдающий за сельскохозяйственными работами, принимающий дары от колонов; его жена - перед зеркалом, окруженная занятыми ее туалетом рабынями. Константин причислил всех крупных землевладельцев к сенаторскому сословию, оформив их окончательный разрыв с городами. Ремесленные мастерские теперь сосредоточивались в крупных имениях и селах; только самые крупные из городов оставались ремесленными центрами. Торговля теряла былое значение. Вместо больших судов, плававших по всему Средиземноморью, стали преобладать мелкие суденышки, курсировавшие вдоль берегов, от одной гавани к другой. И хотя императоры (Аврелиан, Диоклетиан, Константин) старались повысить качество монеты и ее стоимость, хозяйство принимало все более натуральный характер. В натуре взимались подати, так же выплачивалось жалованье императорским чиновникам. В зависимости от занимаемой ими должности они получали определенное количество продуктов, одежды, утвари, рабов-слуг и даже рабынь-наложниц. Чтобы снабжать чиновничество и армию, городские ремесленники должны были сдавать государству определенное количество произведенной ими продукции.

Чтобы поступление всего этого шло бесперебойно, ремесленники были прикреплены к своим профессиональным коллегиям. Они не имели права переселиться в другое место, переменить занятие и обязаны были передать свое ремесло сыновьям, которые также причислялись к коллегии. Это освобождало ремесленников от городских повинностей, становившихся все более обременительными. Многие декурионы, именуемые теперь куриалами, чтобы избавиться от повинностей, пытались устроиться на государственную службу, вписаться в ремесленную коллегию, стать колонами, но их неукоснительно возвращали в родные города. Всякого, кто имел более 6 га, приписывали к куриалам. Свои былые привилегии "благородного" сословия они утратили. Куриалов, не выполнявших свои повинности и не обеспечивавших поступление причитавшегося с города налога, секли как простых плебеев и заключали в тюрьму. Так города окончательно утратили свой характер гражданских общин. Мелкие города пришли в упадок, более крупные существовали как торгово- ремесленные, административные, культурные центры, в которых всеми делами заправляла небольшая группа семей, сумевших во время всеобщей разрухи сохранить и даже приумножить свое состояние. Простой народ уходил из городов в сельские местности, часто в поисках покровительства какого-нибудь богатого и знатного человека. Многим приходилось наниматься на работу, а на наемных работников теперь стали смотреть почти как на рабов. Некогда римские законы категорически запрещали порабощение свободных граждан. В III в. было признано право их самопродажи в рабство, а в IV в. - и продажи в рабство родителями своих детей. Известны случаи, когда даже внуки декуриона оказывались в рабстве. Несколько охранявшие рабов законы Антонинов были сильно урезаны. Константин запретил привлекать к суду господ, засекших рабов до смерти, ссылаясь на то, что господин имеет право "исправлять" своего раба, как сочтет нужным.

Все это было в интересах крупных земельных собственников, власть которых над зависимыми от них людьми заметно усилилась. Для предотвращения новых восстаний им нужно было и сильное императорское правительство, чтобы не дать распасться империи, теперь уже почти не объединявшейся экономическими связями. Со времени Диоклетиана император и все, к нему относящееся, стало считаться священным; допущенные в его присутствие обязаны были падать ниц. Он появлялся в диадеме и в особой, присвоенной только ему одежде. Сенат окончательно потерял право голоса в управлении государством, а дела решались в императорском совете - консистории. Огромный штат чиновников был разделен строго по рангам, каждый из которых имел право на особые знаки различия и титул- "светлейший", "сиятельнейший", "превосходительнейший". Римская империя той поры была мало похо-

стр. 155

жа на империю Августа и Антонинов, и недаром ее называют "доминат" (от dominus-"господин", "государь", как теперь именовался император) в отличие от ранней империи - "принципата", когда глава государства называл себя принцепсом - "первым среди равных". Принципат был государством объединенных в городские общины землевладельцев и рабовладельцев, доминат - государством не связанного с городом землевладельческого сенаторского сословия, эксплуатировавшего зависимых земледельцев.

Вначале казалось, что Диоклетиану и Константину, которые провели ряд реформ военного и гражданского управления, удалось укрепить империю. Внешние враги были отброшены, народные движения подавлены, восстания в провинциях прекратились. Но это достигнутое столь дорогой ценой "умиротворение" длилось не более полувека, а затем события, имевшие место в период кризиса III в., вновь стали повторяться в еще более грозных для центрального правительства масштабах. В Галлии и Испании снова началось движение багаудов, с которым императоры не могли справиться до самого конца их власти над этими провинциями. В Африке разбитых квинк- вегентанеев сменили агонистики ("борцы"), сражавшиеся вместе с крестьянами, колонами, рабами и отвергнутыми официальной церковью "еретиками". Восставал городской и сельский плебс восточных провинций. Земельная знать, особенно на западе империи, укрепив свои позиции и создавая собственные крепости и вооруженные отряды, снова стала видеть в императорах лишь бесполезных претендентов на часть прибавочного продукта их колонов, отчего предпочитала союз со вновь начавшими наступление на империю вождями "варваров". В руки последних переходила одна западная провинция за другой, пока, наконец, в 476 г. Западная Римская империя не прекратила своего существования.

События III в. явились как бы прологом ее падения, ибо уже тогда обозначились обусловившие гибель империи процессы и силы, порожденные кризисом рабовладельческого способа производства и способствовавшие зарождению новых, раннефеодальных отношений.

Permanent link to this publication: