© 2004 г.

Прошло почти девять месяцев после капитуляции Японии. 5-го мая 1946 г. китайское правительство и дипкорпус, наконец, переехали из Чунцина в Нанкин, где гоминьдановцам суждено было править Китаем еще всего-то три года.

Уже в день прилета в Нанкин нас поразило большое число японских солдат и офицеров на улицах столицы. Некоторые японцы имели личное оружие. Известно, что еще в августе 1945 г. японское командование в Китае получило приказы Чан Кайши и генерала Д. Макартура не допустить захвата коммунистами городов и важных коммуникаций, особенно в районах Северного и Восточного Китая, где в годы войны активно действовали войска и партизаны КПК, существовали партизанские базы и крупные освобожденные районы. За 9 месяцев Чан Кайши с помощью США перебросил в Северный Китай свои главные силы и развернул там широкие наступательные операции против освобожденных районов. Одновременно с помощью японцев и морской пехоты США гоминьдановцы устанавливали свой контроль вокруг Нанкина и Шанхая. Как мы наблюдали, это своеобразное трехстороннее сотрудничество по "наведению порядка" еще какое-то время продолжалось и после затянувшегося переноса столицы в Нанкин.

До захвата японцами в 1937 г. Нанкина небольшое полпредство СССР находилось там менее пяти лет. Своих зданий у него не было. И теперь, к сожалению, не удалось найти ни приличного жилого комплекса, ни солидного здания для самого посольства, хотя бы такого, какое мы имели в Чунцине. Под посольство арендовали небольшое двухэтажное здание с чахлым садиком в переулке Дафансян. Для протокольных мероприятий использовалась резиденция посла, находившаяся очень далеко от посольства. Жилые дома сотрудников вначале тоже были вдали от посольства. Нанкин встретил нас жарким летом и горячими политическими проблемами, так что на обустройство и раскачку времени не было.

Обстановка требовала немедленного возобновления посольством деловых контактов и всей политико-дипломатической работы. Центру требовалась информация о развитии военно-политической ситуации в стране, о переговорах между Гоминьданом (ГМД) и КПК при посредничества генерала Дж. Маршалла и, конечно, о различных сторонах советско-китайских отношений, особенно связанных с Северо-Восточным Китаем. В предыдущие месяцы с китайской стороны по Северо-Востоку, который по традиции нередко называли Маньчжурией, возник сложный клубок острых проблем. Перед подписанием советско-китайского договора от 14 августа

Крутиков Константин Александрович - Чрезвычайный и Полномочный посол в отставке. В 1939 г. со 2-го курса филологического факультета Ленинградского университета был направлен на учебу на курсы переводчиков при ЦК ВКП (б), а по их окончанию на китайское отделение Института востоковедения. В 1943 - 1948 гг. работал в посольстве СССР в Китае (Чунцине, Нанкине, Пекине) на всех должностях от референта до Временного Поверенного в делах, был генеральным консулом в Шанхае, послом СССР в Камбодже, на ответственной работе в центральном аппарате МИД СССР.

стр. 135

1945 г. китайская сторона больше всего была озабочена тем, чтобы советские войска ушли из Маньчжурии через три месяца после окончания военных действий. Сроки пребывания нашей армии, однако, дважды продлевались по просьбе китайского правительства, не успевавшего перебрасывать войска в Маньчжурию и устанавливать там свой контроль. Гоминьдановская же пропаганда несколько месяцев распространяла измышления о якобы умышленной задержке наших войск, чтобы дать время КПК укрепить свои силы на Северо-Востоке. Между тем советское командование заблаговременно информировало китайскую сторону о графике вывода войск, и последние наши части покинули Маньчжурию к 3 мая 1946 г. Советский Союз таким образом полностью выполнил свои обязательства по Договору от 14 августа, тогда как США сохранили свое военное присутствие. При этом наша страна не могла быть причастной к развертыванию Гоминьданом войны на Северо-Востоке.

Для разжигания антисоветских настроений гоминьдановцами были запущены клеветнические слухи о чудовищных зверствах советских солдат в отношении китайского населения. На самом деле имели место факты жестоких, поистине зверских расправ с нашими соотечественниками в ряде пунктов Южной Маньчжурии, в том числе с советскими железнодорожниками, командированными на Китайско-чаньчжунскую железную дорогу (КЧЖД). Советское правительство вынуждено было отозвать всех наших железнодорожников из контролируемых ГМД районов Маньчжурии.

Острую напряженность в наших отношениях с Чан Кайши вызвало его намерение использовать порт Дальний для высадки гоминьдановских войск. Посол Аполлон Александрович Петров 23 октября заявил Чан Кайши, что советское правительство не может согласиться на высадку войск в Дальнем, так как этот порт по советско-китайскому соглашению является чисто торговым портом, и что нельзя начинать выполнение договора с его нарушения. Поскольку Чан Кайши обращался по данному вопросу непосредственно к И. В. Сталину, посол подчеркнул, что Сталин полностью разделяет эту точку зрения советского правительства. Во всех беседах, касавшихся Дальнего, посол заявлял, что китайский суверенитет в Дальнем не оспаривается, но соглашение о порте Дальнем предусматривало создание в нем особого режима, на нарушение которого СССР не мог пойти. Настаивая на своих требованиях, Чан Кайши в ходе беседы признавал правоту нашей позиции "с точки зрения выполнения договора", но призывал Москву исходить в этом вопросе из дружественных и союзнических отношений. Впрочем потом он говорил и о том, что в данном случае нарушались советско-китайский договор 1945 г. и суверенитет Китая ¹ . В конце 1945 г. положение на Северо-Востоке Китая настолько осложнилось, что Чан Кайши предпринял два шага для нажима на Москву. Во-первых, он направил своего сына Цзян Цзинго в качестве своего личного представителя для обсуждения со Сталиным сложившихся проблем ² . Во-вторых, он демонстративно отозвал из Чанчуня свою Ставку в Северо-Восточном Китае и перевел ее в Бэйпин. Таким образом к проблеме Северо-Востока было привлечено еще большее внимание в Китае и за рубежом. Усиленно использовалась для этого и гоминьдановская пресса. Пропагандистская машина вовсю раскручивала антисоветские кампании по самым разным поводам. Одним из них, например, было решение советского командования объявить своими трофеями японские предприятия на Северо- Востоке, обслуживавшие Квантунскую армию. Шумиха в прессе об "ограблении Северо-Востока" тогда с недоверием была встречена многими людьми (и не только прогрессивной общественностью), однако надо признать, что в конечном счете она оказала долговременное, весьма негативное для нас воздействие на широкие китайские круги.

¹ Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 0100, оп. 40, п. 243, д. 4.

² Подробнее об этом см.: Дедовский А. М. Секретная миссия сына Чан Кайши Цзян Цзинго в Москву. Декабрь 1945 - январь 1946 г. - Новая и новейшая история, 1996, N 4.

стр. 136

В посольстве мы отмечали, что на этом этапе и временами позже власти боялись идти на крайнее обострение отношений с Советским Союзом. Чан Кайши изредка отмежевывался от грубых проявлений антисоветизма. Лично и через своих людей сообщал послу об осуждении им подобных выходок. В этой связи член политбюро ЦК КПК, глава делегации КПК на переговорах с Гоминьданом Чжоу Эньлай в беседе с Петровым 26 апреля 1946 г. заметил, что Чан Кайши занимает враждебную позицию в отношении СССР, но он боится Советского Союза. Ниже нам придется говорить о многих враждебных действиях в отношении нашей страны и советских граждан, которые безусловно предпринимались с ведома Чан Кайши. Отмечу лишь, что, как стало известно посольству, он тогда приказал военному министру Чэнь Чэну создать специальный контрразведывательный отдел для работы против СССР, причем с весьма широкими полномочиями ³ . По совместительству этот отдел возглавил генерал Пу Даомин ⁴ .

³ АВП РФ, ф. 0100, оп. 40, п. 248, д. 4.

⁴ Пу Даомин был членом КПК, учился в СССР, свободно владел русским языком, работал в делегации КПК в Коминтерне. Арестованный затем в Шанхае, он предал многих видных подпольщиков. После этого служил в гоминьдановской разведке. Пользовался доверием Чан Кайши, был близок с сыном Чан Кайши Цзян Цзинго. Возглавлял Отдел обслуживания советских военных советников. В 1944 г. был направлен в МИД директором Западно- Азиатского департамента, ведавшего отношениями с СССР.

стр. 137

Перебравшись в Нанкин, мы сразу окунулись в напряженную работу со всем тем же набором проблем Северо-Востока, которые нервозно воспринимались гоминьдановским руководством. Они, естественно, требовали от посольства твердой защиты позиции и интересов нашего государства. Речь опять-таки шла о Дальнем, Порт-Артуре, о КЧЖД, советской собственности в Маньчжурии и, конечно, о судьбах и безопасности граждан СССР, прежде всего там же в Маньчжурии, особенно в южных районах, занятых гоминьдановцами. О том, какое значение этим вопросам придавал Чан Кайши, говорит то, что он назначил своего сына Цзян Цзинго особым уполномоченным МИД Китая на Северо-Востоке. Приезжая в Нанкин, наиболее неприятные вещи Цзян иногда высказывал не только послу, но и советникам посольства. Главные же представления китайского правительства делались в виде нот и развернутых заявлений министра иностранных дел Ван Шицзе. Вести дискуссии послу по многим вопросам было нелегко, поскольку некоторые называемые китайцами факты или существенные детали были посольству неизвестны, а их выяснение в ходе бесед с китайцами часто было нецелесообразным. Видимо, не о всех фактах военные и другие наши представители в Маньчжурии докладывали в Москву. Соответственно в посольство из Москвы часто не поступало своевременной информации. Приходилось ограничиваться сведениями, приведенными в лаконичных указаниях Центра. Несмотря на подобные трудности, Петров логично и убедительно отводил аргументацию китайской стороны. Не могу не отметить, что Аполлон Александрович в переговорах с Ван Шицзе проявлял большой ум и такт. Его беседы с Ваном даже по самым тяжелым проблемам обычно проходили достаточно спокойно. Интеллигентность и большая выдержка вызывали уважение к нему, и, по моим наблюдениям, импонировали Ван Шицзе, самому тоже уравновешенному интеллигентному человеку ⁵ . Петров как-то сказал мне, что на переговорах Ван держится свободно, то ли руководствуясь четкими указаниями Чан Кайши, то ли точно знает его позицию. Запомнился обед, устроенный Ваном у себя дома для посла с супругой, которых я сопровождал. Не было никого из МИД и вообще других гостей. Хозяйничали супруга министра и две их дочери. Вечер прошел в теплой атмосфере с интересными разговорами по истории и культуре Китая и, конечно, о международных делах.

Посол и другие дипломаты в Нанкине продолжали активно общаться с широким кругом китайцев и иностранцев. Правда, контакты с демократическими и культурными кругами носили в Нанкине менее регулярный и широкий характер, чем ранее в Чунцине. В Нанкин переехали в основном чиновники. Подавляющее большинство общественных и культурных деятелей перебрались из Чунцина в Шанхай. Многие из них были старыми шанхайцами. На приемах дипкорпуса они появлялись лишь тогда, когда оказывались в Нанкине по своим делам. В Шанхае же в основном находилось и представительство КПК во главе с Чжоу Эньлаем. Но КПК, Демократическая лига (ДЛ) и другие партии имели небольшие представительства в Нанкине, где проходили основные контакты с ГМД и американскими "посредниками" о выполнении решений Политического консультативного совета (ПКС), в частности о подготовке Национального конгресса и по другим вопросам.

Петрова вообще нельзя было упрекнуть в том, что посольство замыкалось на контактах с левыми кругами. Он умел создавать непринужденную обстановку на обедах, устраиваемых у нас и для крайне правых деятелей ГМД, вроде Чэнь Лифу и

⁵ Ван Шицзе был видным деятелем в гоминьдановском руководстве. Он учился в Англии и Бельгии. Его называли англофилом. Крупный специалист по международному праву, Ван был избран членом Академии наук. Принадлежал в ГМД к одной из крупных группировок - "политических наук". (Чжан Цюнь, Вэн Вэнь-хао и др.). Пользовался большим доверием Чан Кайши. До МИДа назначался министром пропаганды. В 40-е годы постоянно входил в делегацию ГМД на переговорах с КПК. Чжоу Эньлай в беседе с Петровым дал Вану такую характеристику: китайский националист умеренной проангло-американской ориентации; он упрям, но трезво оценивает события и способен пойти на уступки. Десяток лет Ван был советником Чан Кайши по международным вопросам, переводил его важные беседы с генералами П. Хэрли и Дж. Маршаллом.

стр. 138

Бай Чунси. Стоит упомянуть еще обед, устроенный для руководителей гоминьдановской контрразведки и "Корпуса молодежи трех народных принципов" (одни и те же лица). Не было только самой одиозной фигуры - Дай Ли (потом выяснилось, что он незадолго до этого погиб в катастрофе). И в этой компании, в которой оказались удивительно неприятные личности, удалось создать нормальную и даже оживленную атмосферу. В результате удалось составить представление об этой публике. Полезно было послушать и ряд их откровений на злобу дня. В посольство и особенно к самому послу охотно приходили с визитами различные известные деятели. Интересно, например, было познакомиться с приехавшим из США Ху Ши - одним из самых консервативных историков и литературоведов старого Китая. В беседах с нами Ху Ши держался весьма дипломатично, не углублялся в анализ проблем мира и демократии в Китае. Но в конце обеда у Петрова все-таки возникла с ним небольшая философская дискуссия.

Среди старых наших друзей выделялся маршал Фын Юйсян - ветеран борьбы с империалистами и их агентурой. Его "Национальной армии" в Северном Китае в 1925 - 1926 гг. Москва оказывала значительную помощь. Большой патриот Фэн выступал за объединение страны, против гражданской войны. Будучи членом ЦИК ГМД, Фын номинально занимал высокий пост члена Высшего совета национальной обороны ⁶ , но в беседе с послом говорил, что все решения там принимаются единолично Чан Кайши. Еще в Чунцине Фын Юйсян в беседе с послом поинтересовался возможностью организации для него и группы сопровождающих лиц поездки в СССР. Цель поездки звучала весьма расплывчато: "на учебу, для ознакомления со страной" и т.п. Понятно было, что он намеревался уехать из чанкайшистского Китая. Ответа из Москвы не последовало, и в сентябре 1946 г. он выехал с семьей в США "для изучения водного хозяйства". Перед отъездом Фын устроил для советских дипломатов необычный обед на прогулочных джонках на нанкинском озере Сюаньуху. Я храню пригласительный билет, написанный кистью им самим, хорошим каллиграфом. К тому же он подобрал новые иероглифы для моей фамилии. Хозяин и его супруга Ли Дэцюань создали на этой встрече такую истинно дружественную обстановку, в какой нам не приходилось бывать в те годы. Запомнился мне и тост за встречу в новом, демократическом Китае. Увы! В новом Китае нам очень часто с большим удовольствием довелось встречаться лишь с Ли Дэцюань. Она стала министром здравоохранения КНР и одним из самых деятельных руководителей Общества китайско-советской дружбы. А сам Фын Юйсян трагически погиб в августе 1948 г. во время пожара на пароходе "Победа" недалеко от Одессы. На пресс-конференции перед отъездом из США Фын Юйсян заявил, что возвращается в Китай, чтобы помочь свержению чанкайшистского режима ⁷ .

Среди частых гостей посольства были видные деятели ГМД Чжан Чжичжун и Шао Лицзы ⁸ . Они постоянно интересовались проблемами взаимоотношений наших стран и старались по возможности содействовать их положительному решению. Нередко они действовали, имея поручения от Чан Кайши. Оба являлись членами делегации ГМД на переговорах с КПК и потому всегда были в курсе этих переговоров. Конечно, они излагали нам позицию ГМД, но при этом, несколько я помню, обычно не пытались убеждать нас в неуступчивости коммунистов или втягивать нас в оценки перспектив переговоров. Генерал Чжан Чжичжун появлялся в столице наездами,

⁶ Чан Кайши был главой данного высшего органа власти. Кстати, сложность перевода этого главного титула привела к тому, что по-английски его стали величать Генералиссимусом, хотя такого ранга не вводилось.

⁷ 28 сентября 1948 г. меня вызвали в МИД и и.о. директора Западно- азиатского департамента Чэнь Дайчу заявил, что они изумлены тем, что "г-ну Фын Юйсяну была выдана виза на въезд в СССР". Он выразил надежду на получение информации о том, почему советское правительство сочло возможным выдать визу Фын Юйсяну, открыто провозгласившему целью своей поездки в Китай свержение китайского правительства. Это представление было оставлено без ответа.

⁸ Шао Лицзы был послом Китая в СССР, а затем являлся заместителем председателя Китайско-советского культурного общества.

стр. 139

так как в 1945 - 1946 гг. перед ним была поставлена также задача умиротворения в Синьцзяне. У нас давно сложилось мнение, что Чжан Чжичжун - один из наиболее гибких и порядочных людей в окружении Чан Кайши. Это однажды подтвердил и Чжоу Эньлай, которому более десятка лет пришлось тесно сотрудничать с Чжаном в ходе переговоров между КПК и ГМД.

Возникшие волнения среди уйгуров, казахов, киргизов и других местных национальностей в Илийском (Кульджинском), Алтайском и Тарбогатайском округах приняли характер широкого антикитайского повстанческого движения. Мы в Нанкине тогда слабо представляли, что происходило в Синьцзяне. Размах событий оказался неожиданным для нанкинских властей. Получив доклады выезжавших в Урумчи Пу Дао-мина, а затем Цзян Цзинго, Чан Кайши решил урегулировать конфликт политическими средствами и эту сложную миссию возложил на генерала Чжан Чжичжуна - авторитетного гибкого политика, известного к тому же своей близостью к советскому посольству.

Чжан Чжичжун получил широкие полномочия, стал губернатором Синьцзяна. В беседах с Петровым Чжан высказывался достаточно откровенно о причинах синьцзянских событий. Генерал осуждал действия бывшего губернатора Шэнь Шицая и других китайских властей в отношении мусульманского населения провинции и их недружественную политику в отношении СССР. Позднее в беседах Чжан Чжичжун благодарил посла за содействие консульств в Урумчи и Кульдже в урегулировании конфликта. Действительно в ходе переговоров повстанцы положительно восприняли наши советы. Петров напомнил генералу слова, сказанные Сталиным Цзян Цзинго о том, что поскольку повстанцы не отказываются от нашего посредничества, мы готовы это посредничество продолжать. Посол подчеркнул, что, основываясь на 5-й статье Договора о дружбе и союзе от 14 августа 1945 г., мы действуем в соответствии с принципом невмешательства во внутренние дела Китая. Он также напомнил, что в ноте, подписанной 14 августа, наша страна, сославшись на 5-ю статью Договора, подтвердила, что принцип невмешательства во внутренние дела относится и к последним событиям в Синьцзяне ⁹ . Чжан Чжичжун заверил посла, что устранит все препятствия на пути укрепления китайско-советской дружбы в Синьцзяне. Кстати, на гоминьдановской территории нигде, кроме Синьцзяна, в то время фактически не действовало Китайско-советское культурное общество. Чжан неоднократно заверял Петрова, что Китай не пойдет на расширение сотрудничества в Синьцзяне с Англией и США. По инициативе Чжан Чжичжуна правительство Китая выступило с предложениями о китайско- советском экономическом и торговом сотрудничестве в Синьцзяне. Генерал доказывал, что оно стало бы стабилизирующим фактором для провинции и наших двусторонних отношений ¹⁰ .

Развернув с помощью США успешное наступление в Северном Китае, Чан Кайши решил перечеркнуть и политические решения Политического консультативного совета. Без консультации с другими партиями он объявил о дате созыва Национального конгресса и заодно отбросил решения ПКС о переработке проекта конституции и о порядке подготовки конгресса. Около 2/3 состава депутатов были подобраны Гоминьданом в 1936 г. На ПКС было решено, что 25% мест следует предоставить КПК и другим демократическим партиям (для принятия конституции требовалось 75% голосов), но Чан Кайши произвольно назначил депутатами всех новых членов ЦИК ГМД, "независимых представителей" от Маньчжурии, Тайваня, Тибета, Синьцзяна и др., а для КПК и ДЛ была оставлена возможность лишь символического присутствия.

⁹ АВП РФ, ф. 0100, оп. 33, п. 253, д. 20, л. 49 - 50, 77, 81 - 83; Советско- китайские отношения, 1917 - 1957. Сборник документов. М., 1959, с. 206.

¹⁰ Выступая многие годы представителем ГМД на переговорах с КПК, Чжан Чжичжун в 1949 г. согласился принять участие в попытке ГМД реанимировать такие переговоры. После провала этой миссии Чжан Чжичжун остался в Пекине и стал одним из руководителей Революционного комитета ГМД.

стр. 140

Если вначале генерал Маршалл даже содействовал успеху ПКС, говорил об установлении демократии и мира, то затем его деятельность в 1946 г. больше способствовала созданию военного потенциала для удара по КПК. За это время США помогли подготовить и развернуть на Севере многие десятки дивизий, снабдили ГМД оружием, боеприпасами, самолетами, кораблями, расширили сеть аэродромов, баз ВМФ. 110 тыс. американских солдат охраняли стратегические позиции в Северном Китае. За год "миротворческих усилий" Маршалла КПК потеряла около 50% контролируемых ею территорий. Ее войска, однако, наносили тогда существенные потери армиям ГМД.

США и лично Маршалл помогали Чан Кайши срывать решения ПКС, в том числе и касавшиеся созыва Национального конгресса. Нам было известно (в частности и со слов самого Маршалла), что он призывал деятелей демократических партий быть терпеливыми. Маршалл убеждал их, что для достижения демократии требуется много времени, а пока, мол, важно принять конституцию, а уже в дальнейшем можно устранить ее недостатки и продолжить реформы.

В течение 1946 г. КПК противодействовала расширению гражданской войны. Она была вынуждена учитывать превосходство военных сил ГМД. Нельзя было не считаться и с тем, что "конституционные" маневры Чан Кайши и миротворческая демагогия вызывали известные иллюзии у части населения, а надежды на примирение между ГМД и КПК все еще сохранялись среди некоторых демократов. Требуя выполнения решений ПКС и обещаний Чан Кайши от 10 января 1946 г. о прекращении военных действий, коммунисты старались разъяснить народу, что реальные факты не оставляют места для иллюзий в отношении намерений нанкинского режима. Некоторым своим союзникам, проявлявшим колебания, коммунисты говорили, что, пойдя на новые уступки, на участие в ублюдочном национальном конгрессе, КПК взяла бы на себя новые политические обязательства, которые нанесли бы большой вред партии и народу, а Чан Кайши все равно продолжил бы гражданскую войну.

У нас в посольстве иногда появлялись опасения, что отдельные заявления лидеров КПК, содержавшие, естественно, и пропагандистские элементы, могли быть сделаны без точного учета соотношения сил в стране. Мы с вниманием относились к доверительной информации друзей, но она не во всем совпадала с данными, которые мы имели из других, обычно надежных источников. Руководство посольства стремилось избегать неточных оценок и, соответственно, недостаточно обоснованных докладов в Москву. Поэтому иногда в тактичной форме старалось откровенно обсудить вызывавшие сомнения моменты. Так, 15 ноября Петров в беседе с Чжоу Эньлаем заметил, что у нас порой возникает вопрос, всегда ли КПК адекватно оценивает силы ГМД. На это Чжоу Эньлай ответил, что недооценивать силы противника, конечно, вредно, но при учете сил Чан Кайши следует отличать его силы, существующие на бумаге, от реальных сил. Возможно, эти слова были также ответом на конкретные сведения, приведенные тогда военным атташе Н. В. Рощиным о некоторых гоминьдановских армиях и ВВС. Далее собеседник пояснил, что такие факторы, как разруха транспортной системы, слабые мобилизационные возможности правительства, трудности с продовольствием, а также плохая выучка и низкий боевой дух в значительной мере снижают реальные силы войск ГМД.

26 октября Чжоу Эньлай в беседе с нашим послом дал следующую оценку военной обстановки. В 1946 г. гоминьдановцы развернули наступление на ряде направлений. Народно-освободительная армия Китая (НОАК) вела оборонительные бои. Потеря НОАК ряда районов не окажет воздействия на КПК и ее армию. Эти неудачи "будут иметь политическое значение только в гоминьдановских районах и для международного общественного мнения". НОАК оставляет в основном районы, захваченные при капитуляции японцев. Как ГМД, так и КПК имеют свои сильные и слабые стороны. Ввиду этого военные действия неизбежно примут затяжной характер. ГМД и американцы делают ставку на быстрое завершение войны, а КПК приходится считаться с возможностью затяжной войны. Слабость НОАК - недостаток оружия и боеприпасов. Касаясь перспектив военных действий, Чжоу Эньлай сказал, что на короткий

стр. 141

промежуток времени преимущество останется за ГМД. Скоро, однако, Гоминьдан начнет испытывать серьезные трудности с людскими ресурсами. Компартия же, подчеркнул Чжоу Эньлай, опирается на народные массы и основной метод боевых действий ее войск - маневренная война. Из-за недостатка боеприпасов приходится применять тактику маневренной войны - перерезание тыловых коммуникаций, бои по окружению и уничтожению отдельных группировок противника. "Мы будем его бить во всех слабых местах" ¹¹ .

В беседе перед отъездом Чжоу Эньлая в Яньань Петров спросил, можно ли считать, что уже произошел полный разрыв между КПК и ГМД. Чжоу Эньлай ответил, что все будут зависеть от дальнейшей позиции Гоминьдана. В Нанкине для связи остался член ЦК Дун Биу. Но в марте 1947 г. Дун Биу и его сотрудники, а также оставшиеся в Шанхае и Чунцине работники КПК были в экстренном порядке высланы в Яньань, где с 1936 г. находились ЦК КПК и командование вооруженными силами КПК.

7 ноября 1946 г. Чжоу Эньлай присутствовал на праздничном приеме посольства, проходившем в Международном клубе. По поручению посла я некоторое время дежурил у выхода из зала, прощаясь с уходившими гостями. Чжоу Эньлай уходил как обычно бодрым, в хорошем настроении. Я проводил его до машины. На прощание он с улыбкой сказал: "Ничего! Наше дело правое! Победа будет за нами! Скоро увидимся!". 19 ноября он улетел в Яньань. Мы глубоко переживали этот драматический момент. Ведь завершился сложнейший 10-летний переговорный марафон Чжоу Эньлая с гоминьдановцами, начавшийся еще в 1936 - 1937 гг.

8 беседах с нами американцы не избегали обсуждения хода событий, конкретных провалов нанкинского режима и просчетов своей политики в Китае. Разумеется, при этом Маршалл, посол Л. Стюарт ¹² и другие американские дипломаты старались оправдывать свои действия. Например, на обеде в нашем посольстве 4 декабря Маршалл пытался приукрасить внесенный в Национальный конгресс проект конституции. Он подчеркивал, что, мол, непреодолимой преградой являлись взаимные подозрения и недоверие между ГМД и КПК. На это Петров заметил, что для недоверия есть основания. Маршалл резко и нервозно парировал: "Есть основания для недоверия Гоминьдану, но не в отношении американского посредничества" ¹³ . Было очевидно, насколько остро генерал воспринимал плачевные итоги своего посредничества и оценку этих итогов общественностью и иностранными правительствами.

Значительно чаще, чем с Маршаллом, мы встречались со Стюартом. Однажды он посетовал, что не видит больше никаких перспектив для возобновления переговоров с КПК. Петров кратко заметил: "Виноват Гоминьдан". Стюарт промолчал, но затем согласился. Далее он стал рассуждать о наметившейся реорганизации нанкинского правительства. Тут же он сам назвал ее полумерой. Ранее в течение 1946 г. Стюарт то и дело заводил разговор о желательности присоединения СССР к американскому посредничеству. Так, 19 сентября он заявил Петрову, что не теряет надежды на то, что СССР, наряду с США, примет участие в решении китайского вопроса ¹⁴ . Повторив нашу твердую позицию о недопустимости вмешательства во внутренние дела Китая, Петров заметил, что, откровенно говоря, могла бы существовать возможность решения китайской проблемы, если бы обе китайские стороны находились в одинаковом положении. Но то обстоятельство, что ГМД получает систематическую крупномасштаб-

¹¹ АВП РФ, ф. 0100, оп. 34, п. 453, д. 21, л. 203 - 212.

¹² Лейтон Стюарт, назначенный послом США в июле 1946 г., многие годы вел миссионерскую деятельность в Китае и был ректором финансировавшегося американцами Яньцзинского Университета в Пекине. Выпускники Яньцзина встречались в самых различных кругах интеллигенции, в том числе среди коммунистов (например, будущий министр иностранных дел Хуан Хуа и др.). И до назначения послом доктор Стюарт временами выполнял в Китае ответственные политические поручения Вашингтона.

¹³ АВП РФ, ф. 0100, оп. 40а, д. 21.

¹⁴ АВП РФ, ф. 0100, оп. 34, п. 253, д. 21.

стр. 142

ную помощь, приводит не к улучшению, а к дальнейшему ухудшению внутриполитического положения и усилению гражданской войны. Следует отметить, что этот очередной призыв Стюарта к "соучастию в решении китайского вопроса" прозвучал через месяц - два после того, как Чан Кайши уже принял решение по-своему разрубить тугой узел китайских проблем. В июле-августе он провел серию совещаний с ближайшими советниками и генералом Маршаллом и решил окончательно порвать решения ПКС, окрестить однопартийную диктатуру ГМД "конституционной" и бросить все свои силы на уничтожение КПК.

Принимая кардинальные стратегические решения, Чан Кайши не мог не задумываться об отношении СССР к его действиям. После победы в Великой Отечественной войне возрос авторитет Советского Союза. Даже в условиях обострения обстановки в Европе и начала "холодной войны", Нанкин стремился сохранить отношения с великим соседом, обеспечить хотя бы более сдержанную позицию СССР в связи с предстоявшими событиями в Китае. Разрабатывая планы большой гражданской войны и переноса ее на Северо- Восток Китая, Чан Кайши решил, что ему следует предпринять определенные дипломатические шаги в направлении Москвы.

23 июля Петрова посетил Цзян Цзинго и заявил, что Чан Кайши хотел бы побеседовать с послом и приглашает его приехать к нему в летнюю резиденцию в Гулине, добавив, что там можно хорошо отдохнуть в эти жаркие дни. Гулин - курортный город в горной местности Лушань в провинции Цзянси (западнее Нанкина). Поездка состоялась в начале августа. Посла сопровождали его супруга Юлия Павловна, Б. С. Исаенко (он переводил беседы) и я. Небольшой самолет доставил нас в г. Цзюцзян - крупный речной порт на Янцзы. Через полчаса на машинах мы подъехали к подножью Лушани. Там нас ждали носильщики с паланкинами. В Гулине мы пробыли более недели, жили в большом добротном доме, построенном русским купцом - чаеторговцем. Таких солидных русских особняков было немало ¹⁵ . Оказалось, что составлять кампанию послу было поручено Шао Лицзы. Несколько раз он устраивал нам прогулки по периметру Гулина. В ясную погоду мы любовались неповторимыми пейзажами озера Поянху, его сверкающей гладью, к которой спускаются отроги гор, покрытые густой яркой зеленью. В ненастные дни облака обволакивали весь город, и было удивительно приятно вдыхать прохладный воздух, зная, что в это время в Нанкине и тут же в Цзюцзяне люди изнывают от августовской жары - самого пика "футяня", - сезона непереносимого зноя и удушающей духоты днем и ночью.

Чан Кайши принял посла 9 августа. Беседа проходила тяжело, крайне напряженно. Чан Кайши, конечно, прекрасно знал нашу позицию, но в лоб ставил вопросы, на которые получить благоприятные ответы он никак не мог рассчитывать. Было видно, что он надеялся оказать давление на позицию Москвы, дабы ослабить негативную реакцию СССР на те действия, в отношении которых он уже принял решение.

Отвечая на вопрос хозяина, посол твердо сказал, что Китаю прежде всего нужен мир. Тогда Чан Кайши спросил: "Можно ли достичь мира в Китае?", Петров снова твердо ответил: "Не только можно, но и должно". Он уточнил, что политическое соглашение между партиями, несомненно, может быть достигнуто, и хорошей основой для этого являются решения ПКС. Чан Кайши начал рассуждать о том, что он якобы всеми силами стремится к политическому соглашению с КПК, но коммунисты препятствуют мирному разрешению конфликта. Он далее спросил, кто, по мнению посла, виноват в невыполнении решений ПКС - коммунисты или Гоминьдан. Пет-

¹⁵ Лушань - небольшое плато на высоте 1000 - 1200 м. Комфортный климат там в жаркие летние месяцы ценили, в частности, и русские купцы - чаеторговцы, обосновавшиеся в Ханькоу в 60-е годы XIX в. Любители отдыха в Лушани плыли пароходами по Янцзы из Ханькоу до Цзюцзяна. В Ханькоу тогда был самый крупный чайный рынок, а русские купцы - главные покупатели на нем. Долгие годы чай доставлялся из Ханькоу в Калган (ныне Чжанцзякоу), а оттуда - в Кяхту караванами верблюдов через Монголию. Пути доставки чая в Россию изменились в начале XX в. после сооружения КВДЖ. Притом возросла роль Шанхая, куда раньше наши купцы наезжали лишь временами.

стр. 143

ров предпочел по существу уклониться от прямого ответа на такой вопрос. Да Чан Кайши и не мог не знать о неоднократных четких ответах Петрова на данный вопрос Маршаллу, Стюарту и многим другим лицам. Беседа прерывалась долгими паузами. Чан Кайши сидел мрачный, мучительно решал: заявлять ли ему еще что-то существенное или нет. В конечном счете он попросил посла задержаться в Гулине на несколько дней и добавил, что скоро в Гулин приедет Цзян Цзинго, и он, Чан Кайши, хотел бы вместе с сыном еще раз встретиться с послом. Во время встречи 13 августа Чан Кайши заявил Петрову, что он просит сообщить Генералиссимусу Сталину о том, что "хотел бы после того, как внутриполитическое положение в Китае стабилизируется, повидаться с ним лично" ¹⁶ .

Нам с послом были понятны цели этого маневра. В новых условиях Чан Кайши пытался сохранить возможность маневрирования в отношениях с СССР. При этом он прекрасно понимал, что если и раньше его не приглашали в Москву (о его желании встретиться со Сталиным было известно давно), то теперь с началом им большой гражданской войны вообще не могло быть и речи о встрече на высшем уровне. Нелепо потом выглядели выдумки Чан Кайши в его книге "Советская Россия в Китае" о том, что Сталин якобы дважды приглашал его в СССР, но эти приглашения, мол, были им вежливо отклонены. В своем пространном сочинении Чан Кайши даже предположил, что "истинной целью Сталина при приглашении Цзян Цзинго в Россию", этого, по его словам, "необычного шага", было наладить визит самого Чан Кайши в Москву. В действительности же никаких приглашений не делалось ни Чан Кайши, ни Цзян Цзинго. Последний приезжал в Москву по инициативе отца и в качестве его личного представителя. Чан Кайши также утверждал, что слухи о его просьбах о встречах со Сталиным, дескать, были "типичным сталинским маневром", направленным на то, чтобы "вызвать недоразумение между Китаем и Соединенными Штатами" ¹⁷ .

Как бы продолжением гулинской встречи был приход к Петрову Цзян Цзинго 31 октября. Он признал, что "в китайско-советских отношениях много ненормальностей", и это, мол, очень беспокоит Чан Кайши. Вместе с тем он заверил посла, что китайское правительство постарается устранить все препятствия на пути советско-китайской дружбы. Однако в посольстве мы видели, что подобные жесты, заверения и даже заигрывания со стороны китайских властей не подтверждались практическими делами. Информируя Центр, посольство отмечало, что тут мы имеем дело с дипломатическими играми, призванными замаскировать антисоветский курс. На деле Нанкин поддерживал англо-американцев по всем международным вопросам. Китайская сторона затягивала и осложняла решение вопроса о советско-китайском совместном использовании ряда бывших японских предприятий в Маньчжурии, вопроса о китайской гражданской администрации в Дальнем и о полиции для ее охраны, а также ряд других проблем. Власти вводили дискриминационные меры и устраивали провокации против организаций и граждан СССР.

Как и весь дипкорпус, мы напряженно следили за обострением обстановки в ходе подготовки Национального конгресса. Репрессии и запугивание оппозиции и широких слоев населения развернулись вслед за драматическим Сягуаньским инцидентом в июне 1946 г. На членов большой делегации шанхайской общественности, прибывшей в столицу с петицией, на вокзале набросилась "толпа хулиганов", а некоторых членов делегации с бывшим министром просвещения Ма Силунем жандармы загнали в околоток и пять часов избивали. Полгода шантаж и грубое насилие применялись в отношении известных деятелей, выступавших против углубления раскола страны и гражданской войны. Одновременно лидеры Гоминьдана в ряде случаев с помощью Маршалла и Стюарта старались оторвать от демократических сил неустойчивые, оппортунистические круги. Им удалось соблазнить Цзэн Ци и часть других лидеров

¹⁶ АВП РФ, ф. 0100, оп. 34, п. 253, д. 21, л. 97, 98.

¹⁷ Chiang Kai-shek. Soviet Russia in China. New York, 1957, p. 147 - 150.

стр. 144

двух малых партий и группу "независимых" деятелей министерскими и другими постами. Это дало шанс пропаганде ГМД заявлять, что, мол, Национальный конгресс в ноябре-декабре 1946 г. не был однопартийной инсценировкой ГМД и был поэтому полномочен принимать конституцию. Сидя на гостевых трибунах, мы видели, что очень многие депутаты, голосуя за конституцию, отнюдь не разделяли энтузиазма ее авторов. Оценивая отношение населения к конгрессу и принятию конституции, близкая к ГМД либеральная газета "Дагунбао" в передовой писала: "Народ безразличен!".

Конституционная возня, однако, не остановила разгара гражданской войны. Внимание широких слоев народа также привлекли роль американцев в разжигании войны и бесчинства американской солдатни на улицах китайских городов. Вспыхнули массовые демонстрации учащейся молодежи под лозунгами "Янки, прочь из Китая!". Даже посол Стюарт в беседе с Петровым признал, что эти выступления были стихийными. Так, в Нанкине крупная демонстрация проходила одновременно с организованным властями шествием по случаю принятия конституции. Посольские сотрудники видели, как даже полицейские, сопровождавшие организованную властями демонстрацию, приветствовали антиамериканские лозунги студенческой колонны. Или другой пример. Мы с послом, объезжая заблокированный демонстрантами центр, в переулке столкнулись с колонной студентов, которые вели себя очень активно. Вмиг облепили машину листовками, лозунгами, скандируя "Янки, гоу хоум!" и т.п. Петров был просто вдохновлен их боевым настроем. Мы тут же сравнили это с пассивным поведением у нашего посольства антисоветских демонстрантов - в основном школьников младших классов. Лозунги за них изредка выкрикивали взрослые.

МИД Китая и лично Ван Шицзе энергично действовали, чтобы не допустить обсуждения вопроса об американских войсках в Китае на московской сессии СМИД (Совет министров иностранных дел) в марте 1947 г. США тогда сорвали обсуждение этого вопроса, предложив ограничиться обменом мнениями между делегациями США и СССР. Тем не менее шаги, предпринятые нами на сессии, получили сильный резонанс в Китае и в мире. Самые разные собеседники говорили нам, что эти действия советской дипломатии одобряются китайскими патриотами. Они высоко оценивали выступления СССР, предпринятые в те годы в духе решений Московского совещания министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, состоявшегося в декабре 1945 г., о выводе из Китая войск СССР и США. В Китае высоко оценивали шаги правительства СССР по выводу советских войск из Маньчжурии весной 1946 г. Соединенные Штаты, напротив, вообще не намеревались выводить свои войска из Китая. Последовательные действия советского руководства вместе с выступлениями прессы и общественности многих стран, включая широкие круги в самих США, безусловно, оказывали сдерживающее воздействие на те силы в США, которые добивались расширения американской интервенции в Китае. Все это, как писал позднее Чан Кайши в своей книге, затрудняло оказание правительством США военной и финансовой помощи нанкинскому режиму ¹⁸ . Отметим, что Чан Кайши даже несколько преувеличивал влияние нашей критики на администрацию США. Хорошо известно, что Вашингтон больше обескураживала неспособность гоминьдановцев реформировать и спасти свой режим. Об этом прямо говорил генерал А. Ведемейер по окончании своей миссии в Китай в 1948 г., целью которой как раз и было определение путей и средств спасения нанкинского режима.

Петрову часто приходилось выслушивать жалобы Ван Шицзе на недружественные высказывания советской прессы в адрес правительства Китая и лично Чан Кайши. Так, 30 мая 1947 г. Ван Шицзе вручил ноту с перечнем материалов нашей печати, "не отвечающих букве и духу договора 1945 г.". В ответной ноте посольство заявило, что, как показала проверка, ни в одной приведенной цитате не содержалось выпадов против правительства Китая, и высказываниям прессы было дано произ-

¹⁸ Chiang Kai-shek. Op. cit., p. 152 - 153, 185 - 187.

стр. 145

вольное толкование. Петров десятки раз обращал внимание министра на то, что гоминьдановские газеты делали грубые выпады против правительства СССР и его руководителей. Каждый раз мы готовили к беседам подборки наиболее развязных статеек. Чаще других это были наглые выходки "Цзюгожибао", которые, кроме диких измышлений о нашей стране, содержали, например, требования разорвать отношения с СССР, призывы к США начать войну против России. Вынужденный осудить эти грубые выпады, Ван Шицзе однажды сказал, что он рекомендовал закрыть "Цзюгожибао" и другие подобные газеты, но теперь в Китае "конституционные свободы" и ничего, мол, сделать нельзя ¹⁹ . Кстати, "конституционные свободы" вскоре не помешали Чан Кайши закрыть все демократические и либеральные газеты, запретить Демократическую лигу и все левые организации.

В целом перед посольством в 1946 - 1948 гг. возникало много сложных проблем. То грубо, то исподтишка наши недруги в ГМД стремились еще более испортить атмосферу советско-китайских отношений. Начались массовые случаи дискриминации и притеснения граждан СССР. Незаконные обыски, аресты, грабежи. В Тяньцзине, Циндао и других городах имели место шантаж и обработка состоятельных людей, попытки вынудить их выйти из гражданства СССР. Несмотря на обещание МИД содействовать проведению репатриации 3 тыс. семей советских граждан, власти создавали всяческие трудности для выезда наших людей. Посольству стали известны факты работы китайских властей вместе с разведкой США по разложению колонии местных советских граждан и их общественных организаций (в этом я лично убедился во время командировки в Циндао в 1948 г.), по вербовке в них агентуры, созданию антисоветских организаций эмигрантов и т.д. Власти предприняли было попытку лишить советских граждан права собственности на землю, хотя это право было обеспечено статьей XII советско-китайского торгового договора 1935 г. Китайские власти начали осуществлять свои планы захвата Русской духовной миссии, ее храмов и другого имущества. Во главе миссии намечалось поставить епископа Иоанна, захватившего приход в Шанхае и действовавшего от имени заграничного синода. Духовенство из числа граждан СССР подвергалось преследованиям. Ударом по престижу нашего государства был арест архиепископа Виктора - главы Русской миссии, представителя Московского патриархата. Освободить архиепископа Виктора и остановить ряд других бесчинств удалось лишь благодаря энергичным протестам посольства и требованиям посла Петрова. После бесконечных проволочек архиепископ Виктор был освобожден по личному указанию Чан Кайши.

Посольство настойчиво занималось розыском и освобождением солдат и офицеров, отставших в 1946 г. от своих частей по разным причинам в ходе вывода наших войск из Маньчжурии. Вызволить людей из чанкайшистских застенков удавалось с большим трудом. Приведу лишь один пример. В Пекине у здания Ставки генерала Цзунжэня наши дипломаты случайно встретили находившегося под конвоем капитана Сенченко. После этого три года власти на все запросы отвечали, что они якобы ничего не знают о Сенченко. Еще в Чунцине посол вручил Ван Шицзе памятную записку о Сенченко и затем десяток раз поднимал перед министром вопрос о нем. Вручались ноты, меморандумы, делались заявления на разных уровнях. Вопрос о Сенченко был у меня на контроле, и я ставил его при каждой встрече с Пу Даомином. Позднее я узнал, что в конечном счете Сенченко этапировали в Синьцзян и там передали нашим представителям.

Развернув летом 1946 г. гражданскую войну по всей стране, Чан Кайши бросил против Народно-освободительной армии 4,5 млн. своих войск. Он заявил тогда, что главные силы КПК будут разгромлены в 5 - 6 месяцев. Никто, конечно, не верил хвастливым заявлениям Чан Кайши и его генералов. Навязав свою тактику маневренной войны, НОАК успешно вела бои по окружению и перемалыванию отдельных группировок нанкинских войск. Позднее мы узнали, что за год, к середине лета 1947 г., таким об-

¹⁹ АВП РФ, ф. 0100, оп. 35, п. 253, д. 21.

стр. 146

разом было уничтожено 1 млн. 120 тыс. солдат ГМД. Эти потери и критическое состояние экономики вызвали растерянность в правящих кругах. На секретных заседаниях III пленума ЦИК ГМД в марте 1947 г. возникли бурные прения. К пленуму был приурочен захват Яньани. Это событие, разумеется, произвело впечатление на дипкорпус, журналистов, жителей Шанхая, Нанкина и других городов. Однако участники пленума, встревоженные растущими потерями армии, требовали принятия чрезвычайных мер. Пленум провозгласил установку: "положить конец всеобщему мятежу коммунистов", решил повсеместно развернуть репрессии против демократических и либеральных кругов. На пленуме правые экстремисты обвинили Ван Шицзе в "беспомощной, слабой политике в отношении СССР". После пленума были устроены "демонстрации протеста" против "красной агрессии" и "международного вмешательства" ²⁰ . Последнее относилось к последовательным выступлениям Советского Союза и международной общественности против присутствия войск США и других форм американского вмешательства во внутренние дела Китая.

У нас не было сомнений в том, что режим Чан Кайши обречен. Однако посольству было нелегко выступать со своевременными оценками и прогнозами развития военно-политической обстановки. К тому же нельзя было не считаться с возможностью более широкого военного вмешательства США. Однако все отчетливее проявлялись неблагоприятные для ГМД факторы: рост сил и влияния КПК в народных массах, обострение противоречий внутри ГМД, его неспособность решить коренную для страны аграрную проблему, катастрофическое положение китайских финансов.

В середине 1947 г., казалось бы, Нанкин еще удерживал важные стратегические позиции и проводил отдельные наступательные операции. Руководство КПК после падения Яньани перебазировалось в новые районы. Продолжая наносить противнику невосполнимые потери, командование НОАК вело подготовку к решительному контрнаступлению. В это время советское посольство, естественно, не всегда располагало достаточной информацией. Часто она была противоречивой. У отдельных наших собеседников (например, деятель Демократической лиги Ло Лунцзи ²¹ ) проявлялся заметный пессимизм. Много времени спустя стало известно, что и сами руководители КПК тогда еще считались с возможностью более затяжной войны. Не удивительно поэтому, что сдвиги на фронтах в 1947 - 1948 гг. произошли значительно раньше чем мы могли предположить. Необходимо отметить, что нашему в целом правильному анализу военно-политической обстановки помогли упомянутые выше разъяснения Чжоу Эньлая о стратегии и тактике КПК, которые были даны в беседах с Петровым в сентябре-ноябре 1946 г.

Летом 1947 г. ожесточенные бои развернулись на Северо-Востоке, в Северном и Центральном Китае. Войска Лю Бочена, Дэн Сяопина, Чэнь И и Чэнь Гена распространили свои действия на обширные территории к югу от р. Хуанхэ. Повсюду ширились стихийные крестьянские выступления против тяжелых налогов, конфискации продовольствия, принудительной мобилизации в армию, полицейских бесчинств и т.д. Не удивительно, что гоминьдановские полки и бригады, особенно наспех сколоченные части, сражались неохотно, а затем складывали оружие и переходили на сторону КПК. В городах - бесконечные рисовые бунты и другие массовые беспорядки. Армия в 1947 г. забрала в 4,5 раза больше средств, чем их было в бюджете. Неограниченная эмиссия бумажных денег за год привела к росту цен в 27 раз.

25 июля 1947 г. Чан Кайши издал приказ о всеобщей мобилизации, предусматривавший любые изъятия для военных нужд людских и материальных ресурсов, запрещение собраний, драконовские меры против еще уцелевшей части независимой прессы и т.д. Многие действия Чан Кайши, включая возню с формированием нового правительства Чжан Цюня, в дипкорпусе расценивали как направленные на выпра-

²⁰ АВП РФ, ф. 0100, оп. 40а, п. 272, д. 103, л. 78.

²¹ АВП РФ, ф. 0100, оп. 34, п. 253, д. 21, л. 179 - 184.

стр. 147

шивание у Вашингтона новой, "политической" помощи для спасения режима. Официальная пропаганда, разумеется, поддерживала карательные декреты и призывала США срочно увеличить помощь. Новый заместитель премьера Сунь Фо, ранее считавшийся левым гоминьдановцем, публично угрожал расправой всем, кто решится выступать против приказа Чан Кайши. По стране прокатилась волна массовых арестов студентов, профессоров, журналистов, деятелей культуры, разгона общественных организаций. После того, как гоминьдановцам снова не удалось расколоть и парализовать Демократическую лигу, 27 октября 1947 г. ее запретили. Сотни членов ДЛ были репрессированы, а в Сиани расстреляли Ду Винчена и 11 других руководителей отделения ДЛ. Люди то и дело бесследно исчезали. Правда, многие оказавшиеся в опубликованных списках исчезнувших людей, сумели бежать в Гонконг.

Слушали отчаянные призывы Нанкина о помощи, США не скрывали недовольства неспособностью Чан Кайши найти выход из критического положения и провести какие-то эффективные реформы. Чтобы угодить Вашингтону, гоминьдановцы повели разговоры о новых реформах, объявили о вступлении в силу конституции, устроили выборы в Национальное собрание, назначили министрами ряд завербованных деятелей двух малых партий и беспартийных. Весной 1948 г. состоялись нудные заседания Национального собрания. Мы, дипломаты, снова слушали пустые речи ораторов и пытались разобраться в ворохе проектов резолюций, воззваний, петиций. Впрочем там попадались любопытные бумаги. В одном документы группы депутатов, с которым нам удалось познакомиться, признавалось, что даже в контролируемых ГМД районах 70% населения ожидало быстрого прихода коммунистов. Далее говорилось, что "КПК имеет на своей стороне 100% населения в своих районах и 70% в наших районах; мы же не имеем сторонников в их районах" ²² . Чан Кайши был избран президентом и получил диктаторские полномочия "на период при всеобщей мобилизации для подавления мятежа", однако столкнулся с падением своего влияния и разбродом в рядах ГМД. Депутаты провалили его предложение об избрании Сунь Фо вице-президентом и избрали на этот пост гуансийского генерала Ли Цзунжэня. Избранию Ли способствовали американцы. Посол Стюарт говорил Н. В. Рощину, что Ли стоит за серьезные реформы и "может сыграть очень важную роль". Эти слова посла США мы восприняли как подтверждение слухов о том, что в Вашингтоне тогда обсуждался вариант замены Чан Кайши Ли Цзунжэнем. В другой беседе Стюарт сказал, что Чан Кайши "твердо сохраняет свои классовые предрассудки" и что "феодалы-помещики на местах не допустят проведения каких-либо мер, подрывающих их благополучие" ²³ .

В июле 1947 г. Петров уехал в отпуск. В Москве неожиданно арестовали его супругу Юлию Павловну. Ее обвинили в связях с американской разведкой. Ю. П. Петрова - ученый-этнолог, доктор исторических наук, училась в США, изучала проблемы американских индейцев. Говорили, что в Китае она получала из США литературу от своего профессора. Еще она, как и многие сотрудники нашего посольства, обращалась к врачу посольства США, являвшемуся помощником военного атташе. После смерти Сталина Юлия Павловна была реабилитирована, продолжала заниматься научной работой, была главным редактором журнала "Советская этнография". Петрова назначили экспертом в Архивное управление МИД. Так внезапно и нелепо прервалась блестящая дипломатическая деятельность Аполлона Александровича. Молодой талантливый дипломат и ученый-востоковед скончался от сердечного приступа в январе 1949 г.

Новым послом стал генерал-майор Н. В. Рощин, проработавший военным атташе в Китае около десятка лет. При вручении им верительных грамот в мае 1948 г. и на протокольном обеде у Чан Кайши не затрагивались серьезные проблемы взаимоотношений, но в целом Рощину оказывалось повышенное внимание. В частности,

²² АВП РФ, ф. 0100, оп. 41, п. 283, д. 120, л. 24.

²³ Там же, п. 276, д. 19.

стр. 148

встречать его на вокзале, кроме директора департамента МИД Шэнь Чанхуана ²⁴ , неожиданно явились Цзян Цзинго и директор Западно- азиатского департамента Пу Даомин. Появление Цзян Цзинго было похоже на намек о готовности к новым контактам с Москвой. Возможно, в окружении Чан Кайши уже бродили мысли, не попробовать ли затеять новую игру - переговоры с КПК при посредничестве великих держав или какой-нибудь другой дипломатический маневр.

В 1948 г. Народно-освободительная армия осуществила три крупнейшие стратегические операции - Ляошэньскую (Северо-Восток), Пинцзиньскую (Северный Китай) и Хуайхайскую (Восточный Китай). Были уничтожены, главным образом взяты в плен, 1,5 миллиона гоминьдановцев. О начале Хуайхайского сражения мы узнали 7 ноября от многих явно удрученных гостей на нашем праздничном приеме. С каждым днем артканонада приближалась к Нанкину. На глазах началась агония режима. Среди местной элиты нарастала паника. Усилилось бегство состоятельных людей в Гонконг. Провалились судорожные попытки сохранить хотя бы призрачный контроль над финансами. Уже в августе за один доллар давали 11 миллионов юаней. В сентябре Чан Кайши издал указ о том, что выезд из Шанхая заграницу допускался только с разрешения штаба гарнизона. Были введены драконовские меры против скупки и вывоза из страны драгоценностей. С чрезвычайными полномочиями по борьбе с экономическими преступлениями в Шанхай был направлен Цзян Цзинго. Все эти меры оказались бесполезными, и от них вскоре отказались. Проявлением беспомощности власти была

²⁴ Уже значительное время мы знали Шэнь Чанхуана и как работника личного аппарата Чан Кайши, занимавшегося внешнеполитическими вопросами. В этом качестве он присутствовал на беседах Чан Кайши с Петровым в Гулине в августе 1946 г. Позднее на Тайване Шэнь Чанхуань был министром иностранных дел, членом ЦИК ГМД, гоминьдановским послом в США.

стр. 149

еще и правительственная чехарда. Чжан Цюнь ушел в отставку, несколько месяцев обязанности премьера неохотно исполнял Вэн Вэньхао. Затем Сунь Фо пытался сформировать новое правительство.

Некоторые старшие дипломаты посольства США в беседах вдруг начали кратко, репликами критически высказываться о Чан Кайши. И почти хором стали выражать надежду, что, может быть, эффективно проявит себя Ли Цзунжэнь или кто-то еще. С раздражением они отзывались о чанкайшистских генералах, бездарно воевавших, несмотря на щедрую помощь США. Приходилось, конечно, выслушивать и речи о том, что коммунисты побеждают благодаря поддержке Москвы. Помню в ходе такого разговора новичок из посольства США (первый секретарь) вдруг выпалил: "Можете радоваться! Вы выигрываете, а мы проигрываем!". Я ответил, что "мы не играем, а побеждает китайский народ". Собеседник бросил фразу: "У Линь Бяо советское оружие!". Я сказал ему, что миллионы воинов НОАК воюют американским оружием, и это признали генерал Ведемейер, посол Стюарт и солидные газеты США. Напомнил я и о репортаже одного американского журналиста о том, что коммунистические войска Лю Бочена и Чэнь И именно с американским оружием пробиваются сейчас к Янцзы. Надо отметить, что обычно разговоры с американскими коллегами обходились без такой пикировки. Отношения на уровне первых секретарей и советников внешне оставались нормальными. Они даже не стеснялись в нашем присутствии обсуждать вопросы внутренней политики США. Так, мне запомнилось, с каким разочарованием несколько старших дипломатов и их жен встретили известие о переизбрании Г. Трумэна президентом. Одна из дам назвала Трумэна "полным ничтожеством", и никто не попытался ей возразить.

Декабрь 1948 г. Подошел конец моей шестилетней командировки. На обычно тихом и пустынном вокзале Сягуань в ожидании поезда на Шанхай царило неслыханное столпотворение. Даже на дальних подступах к платформе громоздились горы ящиков и чемоданов, окруженные озабоченными хозяевами и носильщиками. Глядя на это, один из посольских товарищей заметил, что картина напоминала кадры из нашего фильма о конце гражданской войны на юге России.

Пароход "Смольный" покидал Шанхай в сумерках. В открытом море штормило. Капитан попросил провести после ужина для команды беседу о событиях в Китае. Несмотря на сильную качку, я более часа рассказывал морякам, что судьбы Китая окончательно решались в развернувшихся грандиозных сражениях между НОАК и войсками Гоминьдана.

Permanent link to this publication: